* * *
Овсянка. Драко терпеть не мог овсянку. Предательское еще-пять-минут растянулось, как обычно, на добрых полчаса. Естественно, все тосты на столе за это время уже закончились. Бекон и омлет — тоже. Джемы, арахисовая паста, даже сливочное масло. Осталась лишь клейкая каша и сухой завтрак из разноцветных кукурузных снитчей, который Драко ненавидел с самого детства. Еще на первых курсах он удивлялся: неужели Хогвартс экономит на продуктах? В обед и ужин ведь количество блюд не уменьшается вплоть до последней минуты трапезы. Но Джемма Фарли, староста Слизерина на тот момент, пояснила, что придуман данный трюк элементарно для того, чтобы студенты не залеживались в постелях. Что ж, метод работал — народу в Большом зале и правда уже почти не осталось. Даже поговорить не с кем: для Блейза опаздывать на занятия было непозволительной роскошью, с Тео Драко все еще не разговаривал, Диана — чересчур громкая для того, кто еще толком не проснулся, а Грег, потеряв всякий стыд, наверняка уже перебрался за гриффиндорский стол обсуждать с Лонгботтомом какое-нибудь невъебенно редкое растение или что-они-там-обсуждают. Стараясь отвлечься от безвкусия вязкой субстанции, Драко машинально начал искать друга взглядом, чтобы убедиться в своем предположении. И почти не ошибся: Грег действительно находился за столом красно-золотых, вот только напротив сидел совсем не Лонгботтом. «Какого?..» Подперев подбородок и уставившись в книгу, напротив лучшего друга сидела — черт, да Драко не удивился бы даже Лавгуд! — Грейнджер. Машинально кивающая на какой-то вопрос, рассеянно вертящая в свободной руке ложку Грейнджер. Будто так и нужно. Будто это не охереть как странно. Будто… «…не странно, что тебя это трогает», — съязвил внутренний голос. «Не так уж и странно…» — без особого энтузиазма возразил Драко. Врать самому себе? Пф, Драко уже смирился. Не то чтобы давно, но да. Отрицание — в прошлом. А ревновать к Гойлу? Смешно. Тут скорее взбрыкнуло любопытство: какого черта происходит? Что, что вообще может быть общего у Грегори и, гриндилоу бы ее побрал, Гермионы? «Гер-чего?» — едва не подавился он. Треклятая овсянка! «Гер-ми-о-на, — по слогам. — Гермиона». Не то чтобы он раньше не произносил ее имя, но впервые — мысленно не добавляя фамилию. Либо она Грейнджер, либо — Гермиона Грейнджер. Но никогда — просто Гермиона. И это… — Мать моя Моргана, вызывайте целителя! — в притворном ужасе воскликнул, усаживаясь напротив — и закрывая весь вид, — Грэхэм. — Малфой что, улыбается?! — Ай да отвали! — небрежно отбросив тянущуюся ко лбу руку однокурсника, цыкнул Драко. — И что это так обрадовало нашего вечно хмурого ловца? — Мысль о Кубке, — даже не запнувшись, соврал Драко. Уж что-что, а отвлечь Монтегю было не сложнее, чем перечислить исключения из закона Гэмпа. — А вот это — правильно! — громко хохотнул Грэхэм, одобрительно хлопнув ладонью по столу. — Кстати о тренировках. В следующую субботу… Что ж, сам виноват. Теперь придется наслаждаться очередной занудной речью вплоть до скончания времен. Ну или пока из тарелки не исчезнут последние хлопья уже давно остывшей, омерзительной каши.* * *
Промозглый влажный ветер продувал Астрономическую башню насквозь — да так, что телескопы позвякивали. Весна словно в насмешку напоминала, что студенты слишком рано обрадовались так ярко светившему еще сегодня днем солнцу. Рон недовольно спрятал кончик носа в шарф. Идея подняться сюда целиком и полностью принадлежала Гарри — именно он настоял, что здесь наименьший шанс быть подслушанными. Хотя… Рон подозревал, что основной причиной стало его пристрастие к магловским сигаретам: пока они ждали Гермиону, он выкурил целых две. Одно хорошо — Гермиона никогда и никуда не опаздывала. — Присядешь? — предложил Гарри, как только помпон ее вязаной шапки показался над перилами винтовой лестницы. Рон не представлял, как Гарри собирался поднимать эту тему. Сам он боялся до чертиков. Боялся ненароком сделать хуже. Да и, что греха таить, боялся реакции. Гермиона не разговаривала с ними почти неделю. Почти неделю была рассеяна на уроках — даже забыла сдать домашнее задание по трансфигурации! — проводила время с Гойлом, Невиллом и Луной, а Симус как-то сказал, что видел, как она стоит в коридоре за статуей и закрывает уши руками. Но по-настоящему Гарри с Роном забили тревогу, когда Джинни рассказала, что Гермиона кричала во сне. Снова. Неприятно было признавать, но Гарри оказался прав: с тех пор, как Гермиона связалась с Малфоем, ее кошмары почти сошли на нет. Только поэтому — каждый чертов день! — Рон напоминал себе, почему должен делать вид, что ему не тошно видеть, как она переглядывается с Малфоем на уроках, сидит с ним в библиотеке, чуть реже — в гостиной или под большим кленом во дворе. Но не в последнюю неделю. Ужасно хотелось спросить напрямую, разошлись ли они, и услышать такой же прямой ответ, однако пришлось напомнить себе, что они здесь не за этим. Ну, не только за этим. — Постою, — прислонившись спиной к перилам, прохладно отозвалась Гермиона, скрещивая руки на груди. Гарри кашлянул и взглянул на Рона в поисках поддержки. — Эм-м… — почти не растерялся тот. — Мы беспокоимся за тебя, — словно набравшись решимости, все-таки начал Гарри. — Знаем, что у тебя снова кошмары и… Не смотри так! Ты должна понимать, что Джинни четвертует меня, когда узнает, что я сказал тебе об этом. Думаешь, ей нравится быть доносчицей? Гермиона недовольно передернула плечами. — Что-то произошло в тот день, когда ты ходила к Дамиану, — да, об этом мы тоже догадались, — но ты ничего не говоришь — а мы не спрашиваем. И все дружно делаем вид, что все в порядке. Но только мертвый бы не заметил… — …призраки не в счет, — вставил Рон. — …что ты немного… — Что я — что? — сузила глаза Гермиона. «Ох, дело дрянь!» Рон знал этот взгляд. Знал лучше прочих. «Пора, наверное, перевести огонь на себя…» — Что ты не в себе! — в лоб заявил он. — Можешь не отнекиваться и не… — и вздохнул, собирая по крупицам терпение. — Слушай, мы стараемся тебя понять, правда стараемся! Но все эти перепады настроения, игры в молчанку — которую за этот год, кстати? — якшание с Малфоем, секреты, недоговорки… В игнорировании всего этого был бы толк, если б тебе становилось лучше. Вот только не становится, как оказалось. Гарри нервно сглотнул, но тут же кивнул, как бы подписываясь под каждым сказанным Роном словом. Да, они договаривались не вываливать все это вот так, но смысл ходить вокруг да около? Рон и сам не хотел говорить этого. Не собирался. Но слова — предатели — сами слетали с языка, точно долгие недели, годы, столетия ждали своего часа: — Мы ведь друзья! — воскликнул он с плохо скрываемой досадой. — Мы бы справились! Что-нибудь придумали, как делали это всегда! И без… За коим пикси ты вообще связалась с Малфоем?! Я говорил Гарри, что ничего путного из этого не выйдет, что это всего лишь временная мера. И что? Оказался не прав?! Он же… — Рон, — предостерегающе понизил голос Гарри. О, ну конечно! Рон опять делает только хуже?! Во всем виноват Рон! Еще бы! Вот только почему-то никто даже не задумался ни разу, каково было ему! Сдерживаться, молчать, делать вид, что его это не трогает. Да он и сам не позволял себе задумываться! Знал, что нельзя! А ведь это Рон, черт побери, смотрел, как Гермиона плакала, когда Малфой впервые назвал ее грязнокровкой! Это Рон блевал слизнями и умудрялся в перерывах успокаивать ее! Это Рон придерживал Гермиону после пыток, устроенных полоумной семейкой этого труса в их мерзком особняке! Рон — не Гарри! — закрывал ее собой, когда Крэббу сорвало крышу, а Малфой ничего — ничего! — не делал! Только и мог что вопить, чтобы тот остановился! Рон искренне надеялся, что в его гневной речи не слышно горечи. Но, видимо, все же слышно было. Потому что выражение лица Гермионы… А слова все лились и лились: — …Откуда оно вообще взялось?! Да вы же терпеть друг друга не могли! Да вы… — Ро-он, — уже чуть громче и гораздо настойчивей одернул его Гарри. — Нет, послушай меня! Они… — Рон! Моя мама в школе тоже терпеть не могла моего отца. Но это не означало, что… Глаза Рона тотчас выросли до размера совиных. — Ты же не серьезно?! Сравниваешь своих родителей и… и!.. — он в бессилии ткнул в Гермиону и помахал рукой рядом, наверное, пытаясь изобразить Малфоя. Рон и сам не понимал, что делает. А Гермиона все молчала. И будь Рон чуть менее увлечен собственным негодованием, точно бы оторопел. — В любом случае мы тут не за этим, — напомнил Гарри. — Это одна из причин, если ты забыл! — рявкнул Рон. — Гермиона, — резко прервал друга Гарри. — Хватит скрываться от нас. Расскажи, что произошло в тот день. Рон прав, мы во всем разберемся. А еще… — он набрал в легкие побольше воздуха, словно перед прыжком в воду. — Слушай, это не главная причина, почему мы позвали тебя. Мы… подумали, что пора признать, что тебе нужна помощь. Не наша, целителей. Возможно, ты сама не замечаешь этого, но со стороны… — Вы правы, — наконец обрела голос Гермиона. — Что?! — в один голос воскликнули ребята. — Да, правы, — повторила она чуть громче. Конечно, они не ожидали того, что Гермиона так быстро согласится, но… Вот по-честному, она задумывалась над этим? Всерьез? Ни разу. Как она вообще могла?! Черт, слова Рона… жестоки лишь потому, что правдивы. До последней буквы. Совесть трепыхалась в груди как огарок сальной свечи. — Я обещаю обратиться к целителю, но… — Гермиона прикусила губу, — только после экзаменов. После того, как получу аттестат об окончании школы. Летом у меня будет достаточно времени, пока буду ждать ответа из института… «Боже, об этом я тоже не думала!» После этого лета она не увидит друзей минимум до Рождества! А Драко… — А если нет? Это не насморк, который лечится за неделю-другую. — Будет. Даю слово. Но и ты, Гарри, дай мне слово. — Я? — он удивленно перевел взгляд с Гермионы на Рона, оставляя в воздухе неозвученное «я один?». — Ты. Дай слово, что я больше не почувствую от тебя этого гадкого запаха табака.* * *
Кончик пера застыл над страницей блокнота, грозясь поставить жирную кляксу. Вдох-выдох. Список пока не мог похвастаться длиной: 1. Рассказать Гарри и Рону про Дамиана. 2. Спросить у