Ничего не было

— Господа, я должен вас покинуть на пару дней.       Марк не дрогнул под колющими настороженностью взглядами разом нахмурившихся мужиков и ресницей: прошел к бару, налил полный стакан виски, выхлебал половину и плюхнулся в кресло у камина, выгнав оттуда полуголую шлюху. — Проблемы? — спросил Киря, самый молодой из собравшихся. — Лошадиные дела, сам разберусь, — оборвал расспросы Марк и уставился в камин в раздумьях. — Сам — так сам, — согласился Киря и занялся шлюхой, сидящей на его коленях. — Куда поедешь? — не удовлетворился ответом Марка Дед.       Марк подавил желание послать лучшего друга отца на хуй, глубоко вздохнул, встал с кресла и подошел к нему вплотную. Когда-то они были дружны, но с тех пор как отец оставил сына (не желающего слышать о бизнесе сына, а не лучшего друга и подельника!) за главного, отношения между ними сложно было назвать даже нейтральными. Дед знал, что Марк был против отцовского решения, но прощать ни того, ни другого за пренебрежение к заслугам не собирался, а потому пакостил при любом удобном случае и следил за наследником нешуточного состояния коршуном. — Я не обязан перед тобой отчитываться. — Не обязан, — согласился Дед, улыбаясь крайне добродушно. — Но все-таки? Должны же мы знать, где тебя искать, ежели чего. — Ежели чего — это чего? — Мало ли, всякое бывает. Времена нынче неспокойные. — Если ты воду мутить не будешь, «ежели чего» не случится, — отрезал Марк. Допил виски, поставил пустой стакан на столик возле Деда и пошел в свои покои, бросив напоследок: — Я буду в Москве. Отправишь соглядатая — живым его больше не увидишь. Клянусь!       Дед едва заметно поморщился от неприкрытой угрозы в голосе временного главы синдиката, увидел предупреждение на лице сидевшего напротив Казначея, которого правление Марка устраивало куда больше, чем его отца или Деда, и решил обстановку не накалять. Не время еще. Не время. …       Андрей нервничал. Причем нервничал так, что сев за руль, чтобы ехать за Марком в аэропорт, вести машину самостоятельно передумал. Как и встречать Марка в аэропорту. Вернулся домой, отправил вместо себя такси и принялся нервничать еще сильнее. Как встретить того, от кого без ума, так, чтобы с первой минуты все пошло как по маслу? Андрей перебрал чертову кучу вариантов, дважды разделся, трижды оделся, поменял пидорские полоски трусов на обычные и обратно. Выхлебал бутылку вина. Заказал столик в ресторане, передумал, заказал еду на дом, передумал кормить Марка дома, но отменять заказ не стал. Проверил в сотый раз приблуды для анального секса, распиханные по всем комнатам. Поигрался с клизмой. Убрал ее с глаз долой. Запретил себе нервничать, забился в угол дивана в гостиной и уставился на часы, ровным тиканием которых попытался изгнать из головы всякую упадническую хуйню. Ему это не удалось: предчувствие неприятностей холодило внутренности. — Да какие у нас могут быть неприятности? Мы же будем в Москве! В моей квартире! Одни!       Никто Андрею не ответил, и от этого ему стало еще хуже. Он открыл вторую бутылку вина и включил музыку. Поскорее бы уже Марк приехал! …       Марк был спокоен, как слон, и это было чревато. В такое состояние он загонял себя крайне редко и только в тех случаях, когда это было жизненно необходимо: на международных соревнованиях, например. Троеборье — это вам не выездка. Одна ошибка — и нет у тебя больше ни шеи, ни коня. Вот и сегодня: одно неверное движение — и не сносить Марку головы и в прямом, и в переносном смысле. В прямом — оторвут подельники отца, в переносном… Дернул его черт согласиться на минет тем далеким летним днем!       Дверь в квартиру возмутителя спокойствия открылась после довольно продолжительного ожидания, и на руки Марка в буквальном смысле рухнул пьяный в говно Андрей: — Где тебя черти носили… ик? — Какого?! — подхватил его растерявшийся Марк. Зашел в квартиру, захлопнул дверь ногой и огляделся по сторонам: овальный коридор с пятью дверями. И куда его тащить? — Андрей! — Мррр? — Проснись! — Мрррр… — Вот же, дьявол…       Марк прошел вперед, толкнул плечом самую дальнюю дверь, обнаружил за ней спальню и благополучно сгрузил на кровать уснувшего мертвым сном Андрея. Неожиданная встреча, что уж говорить. — Что мне теперь с тобой делать?       Андрей заерзал на постели, безуспешно подгребая к себе белоснежное одеяло, нахмурился, заворчал что-то под нос. Марк покачал головой, накрыл его другим концом одеяла и вышел из комнаты, чтобы снять верхнюю одежду. Оставил ее в гардеробной, прошелся по всей квартире, а потом принял душ, вернулся в спальню, раздел Андрея, засунул его под одеяло и прижался к нему всем телом. — Мррр… — Дурачок пьяный…       Уложил к себе на грудь и отпустил руки на свободу: одну по спине вниз на ягодицы и обратно, другую в волосы, чтобы открыть для поцелуя лоб. — Маррк… было все… — Было. …       Андрей проснулся от того, что его задницу настойчиво тискали. Вскинул голову, увидел Марка… и едва не сгорел от стыда. — Ты зачем надрался? — не дал ему спрятать горящее лицо на своей груди Марк. — Я не хотел, — закрыл глаза и распустил руки Андрей. — Нервничал, вот и… — Нервничал? — Да. — Из-за меня? — Да. — Почему? — Ты мог передумать, я бы этого не пережил. — Так уж и не пережил? — улыбнулся Марк и уложил Андрея на спину. Раздвинул его ноги своими, устроился между бедер, потерся членом о член. Поцеловал в зажмуренные глаза. — Эй, посмотри на меня. — Мне стыдно. Надо же было ТАК облажаться! Я все продумал до мелочей, сотни вариантов! И все коту… — Не все. — Точно не все? — открыл глаза Андрей. — Точно, — поцеловал его в губы Марк. Прошвырнулся по крепкому телу рукой. Куснул нежную кожу шеи. — У меня, наверное, изо рта воня… — Заткнись, — прохрипел Марк, дурея от жадных рук на спине и заднице. Смял горько-сладкие губы Андрея поцелуем и в который уже раз потерял голову. …       Ночью пошел снег. Они заметили это только потому, что занимались любовью на подоконнике: Марк медленно втрахивал в него Андрея, стоящего практически вертикально. Елозил по его спине грудью, покусывал шею, ласкал острые пуговки сосков и бодрый до невозможности член, видел все это в отражении и растягивал удовольствие на подольше. — Когда ты улетаешь? — Завтра вечером. — Когда прилетишь снова? — Снег идет… — Марк! — Что? — Когда ты прилетишь снова? — Пойдем в постель. — Мне и здесь хорошо. — А мне не очень. — Почему? — Потому что снег идет, Эндрю. — Ты тут при чем? — Снегу плевать на наши желания. Однажды мы умрем, а он засыплет нас сугробами и даже не заметит этого. — Ты можешь укрыться от него у меня дома. — Я не смогу сидеть здесь вечно. — Тогда я поеду с тобой. — Хочешь умереть молодым, гейчонок? — Бред какой-то. Кому какое дело, с кем ты спишь? — К сожалению, в моем окружении каждому первому есть дело до того, с кем я сплю, а также с кем и о чем разговариваю. — Кто ты такой, Марк? — попытался повернуться к нему лицом Андрей, но он не позволил. — Я по большому счету никто, а вот мой отец… Назовем его… мммм… главой некоей корпорации, из которой уволиться по собственному желанию невозможно. — Ох ты ж… — Да. — Лучше бы ты был водилой-газелистом. — Тогда бы ты в меня не влюбился. — Я не просто влюбился. Я схожу по тебе с ума, и это куда хуже гнева твоего отца, некоей корпорации и снега. Я сделаю все, чтобы видеться с тобой как можно чаще, готов ты к этому или нет. — Упрямый сукин сын! — От упрямого сукиного сына слышу!       Куда делось спокойствие, что царило между ними минуту назад? Нет его. Страсть накалила воздух, а оргазм вывернул наизнанку, оставляя двух мужчин судорожно глотать холодный воздух из случайно открытого окна. — Расскажешь о себе? — спросил Марк губами на шейном позвонке Андрея. — Конечно, — облегченно выдохнул Андрей и закрыл окно. — Я уж думал, ты никогда не спросишь. — Имей в виду: меня легко разочаровать. — Ты со всеми такой говнюк или только со мной? — Со всеми.       Андрей повернулся к Марку лицом, обвел пальцем припухшие от поцелуев губы, ладонью второй руки отвешивая звонкий шлепок по его стальной заднице. — Рано или поздно я тебя перевоспитаю. — Ты? Меня? Ахахахах! — Я. Тебя, — прихватил за яйца и член ржущего в голос Марка Андрей. — Мои ученики — спортсмены международного уровня. Кто ты такой, чтобы меня перевоспитывать? — Я не твой ученик, я твой любимый, и это в корне меняет дело. — В корне, говоришь? — перестал смеяться Марк. — В корне, — сжал ладонь на причиндалах Марка Андрей. — Оууу! — Ага. — Серьезный аргумент. — Ага. — Но мы же не можем стоять так вечность. — Ага. — И? — Если ты отнесешь меня в постель, я сделаю тебе такой минет, что ты от удовольствия сознание потеряешь. — Шутишь? Мы так много трахались, что у меня просто не встанет. — Если тебе слабо донести меня до постели, так и скажи. — Не слабо! — Так неси! — И понесу! — вспыхнул Марк. Подхватил Андрея на руки и потопал в спальню. — Нашел слабака! Да я… — Заткнись, — рассмеялся Андрей и крепко обнял за шею. …       Марк сидел в кресле, стоящем возле постели, и рассеянно втыкал в окружающее пространство. Вторая ночь подходила к концу, как и его здесь пребывание, а он никак не мог заставить себя уснуть. Даже из постели вылез, чтобы обнаженного любовника во всех подробностях рассмотреть и в памяти сохранить. Фото ведь не сделаешь! Вспоминал все, что узнал об Андрее за наполненный прогулками, болтовней и сексом день. Раскладывал в голове по полочкам, чтобы крохи не потерять. Кто знает, когда они увидятся снова? — Черт бы тебя побрал! Любимый сынишка богатых родителей, ничего толком не знающий и не умеющий, серьезных проблем не имевший и никого не терявший.       Андрей повернулся к нему спиной, открыл глаза, навострил уши и засопел еще громче, мол, сплю я, сплю. Не таись, говори вслух о том, что накипело. Марк поставил локти на колени и спрятал голову в руках. Прошептал еще тише, чем раньше: — Непокорный, самоуверенный, избалованный и слишком опытный в сексе. Тебя не за что любить! — Но ты все равно любишь! — рывком сел на постели Андрей.       Не будет он слушать, как Марк пытается вытащить его занозу из сердца, и ничего не делать. Не на того напал! — Подслушивал? — откинулся на спинку кресла Марк. — Ничего подобного. Я лежал и ждал, когда ты вернешься в постель. — Чтобы снова начать трахаться? — Тебя что-то не устраивает? — Меня все не устраивает! — в сердцах смахнул со столика под рукой мелочевку Марк.       Вскочил на ноги, дошел до окна и уперся в него лбом, пытаясь погасить огонь в сердце осенним холодом, да куда там! Только хуже стало. — Аарррр! — выпустил пар в подушку Андрей. Откинул ее в сторону и в два счета оказался около Марка. Прижался к его спине, обнимая за талию. — Зачем ты все усложняешь? Нам же хорошо вместе! Давай начнем встречаться как нормальные люди, глядишь, все и устаканится. — Мы — НЕ нормальные и живем в России! Отцовская свора нам обоим яйца в глотку засунет, если узнает, что мы трахались, а ты про свидания говоришь. — Мне все равно где жить, раз уж на то пошло. Давай уедем в Англию. Там яйца отрывают, если гея пидором назовешь.       Марк на это легкомысленное предложение даже отвечать не стал. Пока отец за решеткой, никто ему за границу уехать не позволит, больно много секретов он знал, а если попытается сбежать, то потеряет право приказывать и превратится в досадную помеху на пути к власти у тех, кто спит и видит себя во главе синдиката. Найдут, башку прострелят и в болоте утопят. Нет свидетеля — нет проблем. — Мне пора уезжать. — Не сливай разговор! — обхватил его крепче Андрей. — Ты не сможешь разлюбить меня, как бы ни старался! Точнее, я тебе не позволю. — Я понял, чем ты меня зацепил, — развернулся Марк.       Вгляделся в решительно-хмурое лицо и прихватил за шею, вынуждая прогибаться в талии, чтобы по-прежнему смотреть в полные тьмы глаза. Она поглощала его, но он мало что мог ей противопоставить. Разве что подчинить ее себе? Приручить, сделать покладистой, ручной и домашней. — Чем? — Ты похож на жеребенка, из которого при правильном воспитании вырастет чемпион мира, а это дорогого стоит. — Если бы на твоем счету был хотя бы один такой жеребенок, я бы позволил тебе меня повоспитывать. — На моем счету три чемпиона Европы и один Олимпийский. — Мы же сейчас не о всадниках, а о жеребцах говорим? — промурчал Андрей, потираясь о Марка всем телом и подбираясь губами к любимым губам. Не мог он его без прощального секса отпустить. Не мог — и все тут! — Именно, — после долгого страстного поцелуя упал в яйца мозг Марка. — Что-то я в стойле застоял… 18.11.18