Создания разума: Свадьба

— Пускай отлежится, — поправив одеяло, в которое укуталась Славя, прошептала Алиса и отошла от кровати. Лена сидела за столом рядом и задумчиво водила пальцем по тетради, ещё недавно подаренной ею подруге. В этой самой тетради до сих пор лежит одинокий листочек с последними словами Семёна, адресованными ей. Он удивился. Не радовался, чего она от него ожидала, не ругался, что также было вполне вероятным, а лишь поразился Лениным поступком. И что можно извлечь из этой эмоции? Как понять мнение человека по одному лишь удивлению? И насколько важно его мнение для неё? Конечно, всё зависит от того, как женщина будет вести себя дальше. Варианта три: забыть всё, как страшный сон, коих в её жизни было предостаточно, наоборот, не забывать и напоминать себе, чтобы в дальнейшем не повторять таких ошибок, или же не считать свои действия чем-то неправильным и поступать так, как считаешь нужным. До этого Лена старалась опираться на слова Славяны о том, что жить одним лишь прошлым — большая ошибка, от которой хуже будет всем. Но вот её слова изменились, опора рухнула, а вместе с ней рухнула и уверенность Тихоновой. Лена никак не отреагировала на слова Алисы, она едва ли их слышала, продолжая всё сильнее погружаться в себя. Однако ладонь, опустившаяся ей на плечо, выдернула женщину из зыбучих песков размышлений. — А с тобой-то что? — Двачевская выглядела уверенно и строго, будто разговаривает не с ровесницей, у которой уже внуки есть, а с маленьким ребёнком, потерявшимся в супермаркете. — Да так, — отводя взгляд ответила Лена. — За Славю переживаю. — Что, прям так сильно? — ехидно улыбнулась Алиса. — Аж расплакалась? В этот момент её что-то сильно дёрнуло за руку, буквально развернув на 180 градусов. Несвойственно для себя дёрнувшаяся от неожиданности женщина ошалело уставилась на Машу, бурившую её серьёзным взглядом. Понять её можно было и без слов: "Не лезь не в своё дело." Алиса не любила этот взгляд. В такие моменты она — человек, готовый под правильное настроение согнуть стальную арматуру, — чувствовала себя безобидным котёнком, которого сейчас будут наказывать. И только Маша имела способность так на неё повлиять. Опустив глаза, она отошла в сторону и позволила невесте самой разбираться с ситуацией. — Не переживай, — сказала японка Лене, пытающейся стереть с лица следы недавней истерики. Она-то надеялась, что это останется незамеченным, однако как всегда просчиталась. Что же с ней творит этот город? Ещё пару недель назад ничто не было способно так серьёзно вывести её из равновесия, Лена считала, что уж в своей-то жизни она теперь точно разобралась. И в один момент всё снова пошло наперекосяк. Лучше бы она не поехала на эту дурацкую свадьбу и просто продолжила руководить своей клиникой. — С ней всё будет в порядке. У неё просто постродовой стресс. Сеня, конечно, нашёл время. — Мне нужно покурить, — буквально выпалила Лена и, встав со стула, быстро покинула комнату. Алиса проводила её тяжёлым взглядом. — С ней явно что-то не так. Маша вздохнула и опустилась на кровать рядом со спящей Славей. — Да знаю я. Она уже третий день сама не своя. Мне кажется, что это как-то связано с Димой. — С кем? — громко удивилась Двачевская, отчего Славя заворочалась, и прикрыла рот ладонью под шиканье невесты. После чего продолжила уже шёпотом. — Давай выйдем в коридор. Далеко от номера уходить не стали. Алиса встала так, чтобы полностью видеть лестницу и вход в отель, так как Лена, по идее, их разговор слышать не должна. Оперевшись о стенку, Маша сложила руки на груди. — Она как-то странно на него смотрит. Задумчиво, что ли. А иногда и вовсе пытается его избегать. — Ну и что это значит? — Двачевская нахмурилась, пытаясь собрать кусочки пазла воедино. Ей казалось, что уж кто-кто, а Лена точно не будет обращать внимания на едва знакомых мужиков. Помнится, она рассказывала, что за ней пытался ухлёстывать один из врачей в больнице, пока она ещё работала обычным терапевтом. А когда добралась до руководящей должности, этот несчастный был тут же уволен. Вот на такие поступки она способна. А тут... стесняться, избегать... Нет, это на неё непохоже. Да и с чего вдруг? Насколько Алиса знала Дмитрия, не тот это человек, что будет сам подкатывать, особенно, если его об этом заранее предупредили. — Пока не знаю. Но вспомни письмо Семёна и то, что он в нём о ней написал. — "Неоднозначное решение"... — проговорила Алиса, вспоминая вчерашний разговор в больнице. И тут до неё дошло. — Ты думаешь, они... — Я ничего не думаю, — жёстко отрезала японка. — И тебе не советую делать поспешные выводы. И вообще, не лезь к ней сейчас с этим. И так одна распсиховалась, второй нам ещё не хватало. — Третьей, — улыбнулась рыжеволосая. — Я у тебя тоже не сахар. — Вот именно. Я с вами с ума сойду. В этот момент карман джинсов Алисы завибрировал, и женщина, посмотрев на экран смартфона, нахмурилась. — Иди обратно в номер, мне нужно ответить на звонок. — У тебя от меня какие-то секреты? — Маша повела бровью, но, так и не удостоившись ответом, пожала плечами и выполнила просьбу невесты. Двачевская провела пальцем по экрану телефона, приложила его к уху и произнесла: — Привет. Чем обязана? — Привет, Элис. Мне надо с вами поговорить. Мэри рядом? — Нет. Позвать? — Нет-нет, не надо. Мы могли бы где-нибудь встретиться? — Давай сразу определимся: это должно остаться в тайне? — Желательно. — Тогда так: я сейчас в "Ибисе", тут неподалёку один бар есть. Гаденький, конечно, но для серьёзного разговора пойдёт. У тебя же серьёзный разговор? — Очень. — Хорошо, подъезжай туда, я через полчаса подойду. — Спасибо. Назвав точный адрес бара, Алиса положила трубку, засунула смартфон обратно в карман и, ещё раз посмотрев на входные двери отеля, тяжело выдохнула. Что-то Лена задерживается. Сходить проверить? Однако, вспомнив наставления невесты, лишь почесала затылок и зашла в Славин номер. Маша стояла напротив открытого окна, закрыв глаза и вслушиваясь в шум никогда не останавливающегося города. Дождь уже давно закончился, тучи наконец начали уходить за горизонт, из-за них выглянуло вечно счастливое солнце. Если так и дальше пойдёт, к вечеру на улице будет уже сухо. Вдыхая не самый свежий воздух, японка чувствовала успокоение. Кто бы знал, что меньше чем за неделю произойдёт столько всего, что захочется взять у жизни отпуск и попросить всех от неё отстать? И всё же, путешествие в "Совёнок" дало понять одну простую истину: нельзя бросать друзей, даже если очень хочется. На дно вы всё равно пойдёте вместе, и выбираться придётся общими силами. Так что другого выбора у Маши всё равно нет, главное сейчас — дотерпеть до завтрашнего дня, а завтра уж она наконец сможет расслабиться и пожить в удовольствие. Славя спала очень плохо, часто дёргалась во сне и шмыгала носом. Пару раз она что-то шептала, и Маша тут же подходила к ней, чтобы убедиться, что всё в порядке. Оказалось, что та просто разговаривает во сне, а разобрать, что именно она бормочет, не удавалось. Оставалось только грустно вздыхать и возвращаться к окну. Лёша спал рядом с матерью — Славя отказалась отпускать малыша хоть на метр, пока не может самостоятельно за ним следить. Плюс, его присутствие рядом хоть как-то успокаивало её сильно расшатавшиеся нервы. "Для младенца он слишком много спит" — заметила для себя Алиса. — Кто звонил? — не оборачиваясь, спросила Маша у невесты, когда спиной почуяла её приближение. Та приобняла её сзади и чмокнула в щёку. — Мне нужно отойти на пару часиков. Не будешь скучать? — Да как тут соскучишься... Лена ещё не вернулась? Ответом стала вновь открывшаяся дверь. Лена зашла в комнату без слов и снова вернулась за рабочий стол, прикрученный к стене рядом с встроенным в неё телевизором. От неё так сильно несло табаком, что даже с другого конца комнаты чувствовался его запах. Видимо, она выкурила далеко не одну сигарету. Алиса-то к нему уже давно привыкла, хоть сама уже сто лет не курила, а вот Маше стало ужасно противно. В надежде хоть как-то перебить запах она залезла с ногами на подоконник и сильно высунула голову в окно. Лену она пока что решила оставить в покое, как будет готова поговорить, сама начнёт, сейчас пусть побудет наедине с собой. — Так куда ты собралась? — немного задумавшись, рассеянно спросила японка. — В бар по соседству. Ну, в тот, где тебя чуть не побили, — тихо усмехнулась Двачевская, а после немого вопроса Маши добавила. — У меня там тайная встреча. — С кем? — С любовницей, блин! Я разве не сказала "тайная"? Маша как-то нелепо улыбнулась и снова отвернулась к окну. Слишком много тайного в последнее время. — Ладно, иди. Я побуду со Славей и Леной. И подставив губы под поцелуй, погладила Алису по руке. — Как там выглядел тот мудак, что тебя ножом пырнул? — напоследок поинтересовалась рыжеволосая. И тут же получила по руке. — Даже не думай, — не так эмоционально, как хотела, ответила Маша. — Шучу, — ещё один поцелуй в лоб, и Алиса уже скрылась за дверью, оставив трёх пионерок каждую со своими мыслями. Время ещё есть, по дороге нужно будет кое-куда заглянуть.

***

Арсений поморщился и отставил стакан в сторону. Всё-таки алкоголь — это явно не его. После медового месяца мужчина ни разу не употреблял, и со временем как-то настолько отвык от этого, что и сейчас снова возвращаться к бутылке даже тошно. Наклонившись вперёд, Арсений опустил локоть на барную стойку и прижал кулаком нижнюю челюсть. Он никак не мог разобраться со своими чувствами. По идее, он должен злиться. Однако злости не было ни тогда, когда он услышал тяжёлое признание жены, когда увидел его в её глазах, ни сейчас. Обида? А на кого обижаться-то? На Славю, за то, что она любит кого-то другого? За то, что не сказала ему раньше? Но ведь ей незачем было об этом говорить. За те годы, что они провели вместе, Арсений ни разу не заметил, чтобы его жена была в чём-то несчастлива, чтобы не доверяла ему, или что-то в этом духе. Нет, обижаться стоит на себя. За то, что был слепцом и ничего не понимал. Что никогда не спрашивал жену о её прошлом. За то, что всё узнал от каких-то левых людей. Это неправильно. Но ведь и Славя виновата, так? Она слишком долго держала его в неведении. Он ведь любит её, любит всем своим сердцем. Полюбил ещё тогда, зимним утром на загородном шоссе, случайно заметив одинокую женщину, безнадёжно пытающуюся завести заглохший автомобиль. А когда у них родился ребёнок... Стоит ли говорить, насколько Арсений был счастлив? А вот любит ли его она? И если да, то как сильно? Сколько места в её сердце занимает этот Семён? Чёрт подери! Вроде взрослый мужик, а ревность как у подростка. Да ещё и к кому? К уже давно умершему парню, которого Славя, скорее всего, едва помнит. Подошедший бармен принял заказ на стакан воды, и через несколько мгновений Арсений уже опустошил его и попросил достать весь графин. Как же это глупо — сидеть в баре и пить простую воду. Да под такое настроение... Видели бы его сейчас коллеги по работе — засмеяли бы. Арсений даже и не заметил, как к нему подсел какой-то человек, так же заказавший воду. Бармен огрызнулся, дескать, у него не водопой, это бар, тут люди пьют напитки покрепче. Но человек настоял на своём, и тому ничего не оставалось, как выполнить заказ. — А ты тут какими судьбами? — прозвучал вопрос на английском языке. Арсений не сразу понял, что обращались к нему. Повернувшись, он увидел молодого паренька лет двадцати трёх-четырёх с короткой стрижкой, в джинсовой куртке с несколькими нашивками и с висящими на красной футболке солнцезащитными очками. Парень улыбнулся и сделал глоток из стакана, явно ожидая ответа. Он показался Арсению знакомым. Вот только, где он его видел, вспомнить никак не получалось. — Мы встречались? — ответил мужчина, сделав длинную паузу между словами. Английский он знал хорошо — приходилось частенько общаться с иностранными клиентами, однако только на уровне чтения и письма. Говорил по-английски он намного тяжелее, поэтому вдумывался в каждое слово. — Можешь говорить по-русски, если тебе тяжело, я его более-менее понимаю, — покачал головой парнишка. — Да, мы виделись всего однажды. Дэниел. Он представился и протянул ладонь. Арсений её пожал и снова отвернулся к барной стойке. — Да, ты был с той девчонкой в инвалидном кресле. И что ты тут забыл? — спросил он чисто из вежливости. Настроения на новые знакомства у мужчины не было совсем. — Дела, — пожал плечами парень. Получалось забавно: каждый разговаривал на своём языке, при этом хорошо понимая другого. — А ты? А что, почему бы и нет? Что может быть лучше, чем вывалить свои проблемы на едва знакомого человека? На его мнение тебе наплевать, зато выговоришься. Арсений улыбнулся и опустил голову. — Да вот, пытаюсь горе запить. Только вот вспомнил, что пить не умею. — А что, пить надо уметь? — усмехнулся Дэнни, хотя на самом деле попытался как можно быстрее перевести тему. Своих-то проблем хватает, выслушивать чужие, тем более что там, скорее всего, ничего стоящего, не было желания. — Ну, — Арсений почесал подбородок. — После того, как я в последний раз напился, моя жена сказала, что беременна. Ожидалось, что фраза получится смешной, однако Дэнни не засмеялся. Вместо этого он почесал лоб, вылил в себя оставшуюся воду и серьёзно посмотрел на собеседника. — И как вообще семейная жизнь? Не пожалел? — Ох, как же не вовремя ты такие вопросы задаёшь... — вздохнул мужчина, закрыв глаза. После чего опёрся лбом на два пальца. — А почему, собственно, спрашиваешь? — Да так, — Дэнни непринуждённо наклонил голову. — Хочу узнать мнение опытного человека. Арсений задумался. Возраст парня намекал, что тот, видимо, планирует сделать той девушке-инвалиду предложение. Что ж, стремление похвальное. Очень похвальное. Она, кажется, дочь подруги Слави Маши. А вот как её зовут... Да какая разница, скоро он отсюда уедет и больше никогда не увидит ни её, ни этого Дэнни. Арсений вспомнил одну историю, услышанную в юности. Историю одного человека по имени Кирилл. Ещё ребёнком тот получил травму, несовместимую с жизнью. Однако врачи каким-то чудом вытащили мальчика из лап смерти, правда, он остался парализованным до конца жизни. Паралич всего тела, двигать мальчик мог только глазами да ртом, всё остальное, считай, отмерло. Само собой, жизнь Кирилла превратилась в сущий ад. Ни поиграть с друзьями, ни книгу почитать, ни даже банально попрыгать на месте. В школу ходить перестал, там просто не было подходящих для него условий, как и во всём городе, собственно. Что это за детство такое? Мальчик замкнулся в себе, перестал с кем-либо разговаривать, только ел да спал. Родители на нервной почве часто ссорились, что в итоге привело к разводу. Время шло, Кирилл рос, потихоньку находил себе занятия. Увлёкся астрономией, попросил маму купить ему телескоп. Женщина не могла себе позволить такое — и так была вся в долгах из-за бросившего семью мужа и постоянных счетов от врачей. Она не оставляла попыток найти хоть какое-нибудь лечение, водила сына на обследования, подписывалась на различные экспериментальные терапии. Но ничего не помогало. И когда женщина поняла, что сын смирился со своей судьбой, бросила попытки. Но долги остались, и оплатить их все так быстро она не могла. Тогда-то на помощь и пришёл бывший одноклассник Кирилла Артём, который к тому моменту уже подрос и, в отличие от других так называемых "друзей", поддержал мальчика. Объяснив ситуацию родным и близким, он попросил у них денег на новый хороший телескоп, в обмен отказавшись от подарков на день рождения и новый год. Счастью Кирилла не было предела. Он не мог отблагодарить Артёма ничем, кроме своей улыбки, но зато пригласил его вместе посмотреть на ночное небо и всё, что оно скрывает. Что было дальше, не имеет смысла. Сам Арсений узнал эту историю из газет, когда ещё учился в институте. Для чего он это вспомнил? А затем, что так же, как и Кириллу, той девочке Виоле очень нужна поддержка со стороны. Не от родных и близких, а от человека, готового без задних мыслей взять и помочь. А узнав, что Дэнни готов жениться на девушке-инвалиде, проникся к нему уважением и некой гордостью. Похлопав его по плечу, мужчина сказал: — Семья, сынок, — это самое главное, что может произойти в твоей жизни. Семья — это то, что будет поддерживать в тебе ту искру, с которой ты родился. Во всей этой сраной жизни нет ничего важнее семьи. И, вздохнув, опустил голову на барную стойку под странный взгляд бармена, натирающего мокрой тряпкой пустой бокал. Дэнни покачал головой и тоже отвернулся. Но через примерно полминуты он услышал: — Но семья также — это испытание, — Арсений всё ещё сидел с опущенной головой, отчего его голос звучал очень глухо и прерывисто. Наконец поднявшись, мужчина продолжил. — Представь себе высокую гору. Очень высокую. Забираться на неё тяжело, сил постоянно не хватает. Однако когда ты всё-таки достигнешь цели... Эти ощущения ни с чем не сравнить. Ты — герой, ты — мужчина, ты сделал невозможное. Сделав длинную паузу, Арсений налил себе и Дэнни воды, залпом опустошил свой стакан и про себя рассмеялся. Два взрослых мужика бухают обычную воду. С ума сойти. Дэнни, заметив улыбку на лице собеседника, ответил ему тем же. Однако тот быстро снова вернул себе каменное лицо. — И вдруг дует ветер. Сильный, порывистый, он буквально срывает с тебя кожу. А страховки никакой нет, её вообще никогда нет. Ты пытаешься удержаться, но разве ты способен? Что ТЫ можешь против природы? Дэнни хотел что-то сказать и уже открыл рот, но Арсений не дал ему этого сделать. — Вот так и в жизни, сынок. Одно дуновение ветра — и ты уже катишься с горы, летишь головой вниз со скоростью света. Все твои усилия, которые ты направил на покорения горы, прошли даром. Теперь тебя в лучшем случае ждёт смерть. А в худшем... — А знаешь, что бы я сделала? — вдруг послышалось за спиной. Звонкий женский голос прервал пламенную речь Арсения, и тот удивлённо обернулся. Перед ним стояла руки в боки Алиса, уничтожая его гневным взглядом. — Я бы зубами вцепилась в гору. Я бы не жалела себя, я бы из последних сил хваталась за свою цель. И никогда бы не сдалась! Как это сделал ты. — Да что ты вообще знаешь? — обречённо вздохнул Арсений и отвернулся от женщины, отчитывающей его как какого-то пацана. Они даже толком друг друга не знают, а она ему лекции читать будет? Впервые Арсений пожалел, что всё же не напился. Алиса закатила глаза и задумчиво стала водить их влево-вправо. Постояв так секунд пять, она прошептала что-то Дэниелу на ухо, после чего тот с серьёзным лицом закивал и встал из-за барной стойки. Когда он наконец ушёл в другой конец зала и сел за один из свободных столиков, подозвав к себе официанта, Двачевская с довольным лицом заняла его место. — Слушай, — начала она спокойно, стараясь не накалять обстановку (хотя она так давно этого не делала, что аж руки чешутся). — Я пообещала Маше, что не буду сквернословить. Не заставляй меня, пожалуйста, нарушать обещание. Арсений повернулся к ней и со скепсисом осмотрел с головы до ног, после чего снова отвернулся. — Славя рассказывала, какая ты, — тихо сказал он. — Говорила, что тебя стоит побаиваться. После чего развернулся на круглом высоком барном стуле уже всем телом и посмотрел рыжеволосой женщине прямо в глаза. — Но вот я сижу прямо перед тобой, смотрю в твои глаза и не чувствую страха. — Тогда почему твои руки так трясутся? — с серьёзным видом парировала Алиса. — Не меня тебе нужно бояться. Арсений выставил свои ладони перед лицом. И правда трясутся. Тяжело вздохнув, Двачевская продолжила: — Ты спросил, что я знаю. Думаю, я знаю достаточно. Без понятия, как ты узнал о нашей прошлой жизни, откуда нарыл информацию о Семёне, да мне и не интересно, собственно. Но ты, скорее всего, не в курсе, что это был за человек, насколько он был важен для нас, и чего нам стоила его потеря. Да, Славя любила Семёна. И Лена любила. И я, и Маша, и... и Ульяна. Мы обязаны ему жизнями, понимаешь? Если бы не он, ты бы Славю даже не встретил. И да, мы все до сих пор его любим. Любим так, как никогда до этого не любили. Но, как видишь, мы с Машей теперь вместе, завтра сыграем свадьбу. Не она была зачинщицей всего этого. Это всё я, это я в неё влюбилась. И, нравится мне это или нет, но я до сих пор не знаю, любит ли она меня так, как я её. Любит ли она меня так же, как Семёна. И никогда этого не узнаю, не хочу это знать. Но одно я знаю точно: я никогда и ни при каких условиях её не брошу. Чего бы это не стоило, даже если она сама будет меня об этом просить, даже если весь чёртов мир ополчится против нас, я никогда не оставлю её одну. Потому что я люблю её, и не важно, взаимна ли эта любовь. Тело Алисы напряглось, вены на лбу набухли, сжатые кулаки тряслись за спиной. Арсений больше не мог смотреть ей в глаза и отвернулся, снова спрятав взгляд в лакированном дереве стойки. — И сейчас, глядя на тебя, я вижу ту же самую ситуацию. Ты сомневаешься, ты не понимаешь, на кого сильнее злишься, ты стоишь на распутье. И я хочу тебе помочь, хочу помочь вам со Славей, потому что не могу видеть, как она страдает. Если бы ты видел, в каком она сейчас состоянии, ты бы всё сразу понял. Она любит тебя, поверь мне, я могу это увидеть. Ты спросил, что я знаю. Я знаю свою подругу. И уверена, что она ни за что не вышла бы за тебя, не родила бы тебе ребёнка, если бы не любила. Славя — не такой человек. Наконец, поднявшись со стула, Алиса положила руку Арсению на плечо и сказала: — Я ни в чём тебя не виню, но если ты сейчас же не поднимешь свою задницу и не вернёшься к жене, обещаю: ты поймёшь, почему она предупреждала тебя обо мне. И, не сказав больше ни слова, она медленным шагом направилась вглубь бара, туда, где её уже вовсю ждал Дэнни. Арсений проводил её задумчивым взглядом и сжал губы. Находиться в этом месте больше не было сил. Но, несмотря на слова Двачевской, возвращаться в номер сейчас он не собирался. Решив немного прогуляться, мужчина бросил бармену двадцатку, засунул руки в карманы и покинул заведение. Дэниел к этому моменту порядком заскучал. Он уже закончил свой лёгкий обед, состоящий из рыбной котлеты и салата, и запивал всё это дело кружкой безалкогольного пива, которое с трудом нашёл среди кучи алкогольных напитков в меню бара. Когда Алиса наконец подошла к нему и с серьёзным лицом села напротив, парень сделал большой глоток и с громким стуком поставил кружку на стол. — Ну как прошло? — Это мы потом узнаем, — взяв в руки грязную вилку, задумчиво ответила Двачевская. — Не день, а ужас какой-то. А у меня завтра свадьба, между прочим. Надеюсь, хоть у тебя хорошие новости? — Это мы потом узнаем, — с доброй ухмылкой передразнил её Дэниел. Однако через мгновение его лицо стало серьёзным и, как Алисе показалось, очень волнительным. Ну что ещё? — Я как раз хотел поговорить насчёт свадьбы. — Если ты хочешь что-то предложить, то уже поздно, — покручивая в руке вилку, буркнула женщина. — Нет-нет, не хочу. Точнее хочу, но не вам, — после этих слов парень вздохнул и сдавил нижнюю губу. Алиса сразу всё поняла. Покрутив головой и удостоверившись, что лишние уши отсутствуют, она, отложила вилку в сторону, опустила голову к столу и прошептала: — Ты серьёзно? В её глазах промелькнул блеск радости, и это не осталось незамеченным. Дэнни довольно раскрыл рот. — Вы рады? — Конечно, я рада! — воскликнула Алиса так громко, что другие посетители тут же на неё уставились, и прикрыла рот рукой. После чего снова перешла на шёпот. — Ты не представляешь, насколько. — Значит, я не зря вас позвал. — А ты что, решил просить моего благословения? — Двачевская поражённо посмотрела на парня. Чувствовалось, что он всё ещё нервничает, хотя уверенности всё же прибавилось. — Ну... что-то вроде того. Мэри я не стал говорить, хочу, чтобы для неё это тоже стало сюрпризом. А вы всё-таки часть их семьи... — Тогда ты его получаешь, — уже более серьёзно ответила Алиса, снова взяв в руки вилку. — Ты знаешь, Виола для меня как родная дочь. Если она будет с тобой счастлива, то и Маша будет, а если счастливы две главные женщины в моей жизни, то и мне грех на что-то жаловаться. — И всё же мне нужна ваша помощь, — Дэнни выдержал паузу и добавил. — Одному, боюсь, мне не справиться. Алиса наклонилась поближе и протянула свою ладонь. — Конечно, я полностью к твоим услугам.