копоть//бракованные.

август все синее гниющая синева. они залезли в сад к чимину и собирают дикие яблоки. костлявое дерево, листва жилистая и красные ягоды-плоды под синим куполом. юнги тоже синий – темная синь кофты, сирень по волосам, под глазами космос – черничное и ты вообще спишь? чимин наблюдает из окна своей комнаты. наблюдает, кусает губы. чимину нравится хосок. чимину не нравится юнги. лучше бы у него был такой чтобы смотрел и мерцающая нежность, северное сияние, воздушное облако ласки |невыносимо до вакуума в груди| у него – чимина – так никогда не будет. он – гребанный мальчик-весна, у которого в друзьях чучело из соломы. смешно. чучело сожжет тот с ‘ким тэхен’ на запястье. а чимин – чимин так не хочет. чимин вообще не хочет. он уже видел – своего – человека и с паническим сбежал. ему такого не нужно. этот человек не нужен. страшный человек в воздухе пахнет солью. деревья со стороны пляжа гнет к земле ветер гул треск гам яблоко упало и покатилось каменная ограда, примятая трава. дамбу затопило водой. август юнги нагибается за яблоком, кофта натягивается и становится видно расцарапанные запястья. хосок молчит. юнги молчит. некстати вспоминается – мертвая чайка. выбросило на берег, дамбу затопило. хосок вырыл в песке руками и палку крест-накрест. мама хосока когда-то крест-накрест и петлю – вышивка. табурет падает, затяни узелок. наперсток на палец, ногами конвульсивно. – хватит, юнги. не делай так больше, ладно? юнги мрачнеет. у него северное сияние и вина гладью. горько. юнги откусывает яблоко – горько. даром, что красные. уже потом вечер. сидят под деревом. дерево высыхает. вокруг золото пшеницы, пышные колосья. юнги прячет руки. не хочет постоянно натыкаться на чертово – ким намджун хосок пьет воду маленькими глотками. сидят на вытоптанной пшенице – пустила сок. вчера земля почти закипала, сегодня окоченение. – все хорошо. юнги улыбается. хосок любит эти кисловатые, отдающие сыростью и усталостью улыбки. сам тянет губы в ответ теплым воском из медовых сот. гладит чужие перебинтованные запястья – это ким воспалилось и припухло – сам накладывал компрессы, сам бинтовал туго. юнги и это чертово ким намджун не сочетаются. в сознании хосока совсем не сочетаются. а вот его неотболевшее зареберное и юнги-северное-сияние очень даже. смешно. ким намджуну юнги не нужен. юнги болит весь и рвется. а хосок нет. не потому что – нежность-нежность-нежность. у них просто – хосоку разрешили остаться на чай. чай закончился ‘мин юнги’ у него под кожей никогда не загноится. так просто бывает. врач очень аккуратно подбирала слова, а затем обрубала – – вы бракованный. в тот день дамбу в первый раз прорвало. стоял май