Где ты, моя четвертина?

Звонок в дверь вывел Илью из себя. Ну, какого хрена надо звонить так долго? Если не открывают, значит, никого нет дома! Трезвон продолжал стоять по всей квартире. Пришлось-таки вставать с дивана и тащиться открывать эту чертову дверь, чтобы накостылять уродам по самое не хочу, кто бы там ни был. Однако, гость поверг Илью в шок. Какой он все-таки огромный. Занял весь дверной проем, и вверх, и в бок. Черные волосы гладко зачесаны назад, карие глаза прищурены, губы сжаты в тонкую полоску. Злой и недовольный, Слава отодвинул лапищей охреневшего Илью с дороги и, стащив обувь, протопал в гостиную. Парень двинулся следом, и чего ему надо?! - Ты почему прогуливаешь? – вопрос прозвучал грубо и резко, э, он ничего не перепутал, папочку тут включать? - Тебе какое дело? Че приперся вообще? - Если спрашиваю, значит, намерен получить ответ. Сегодня 9 сентября, ты должен быть в универе. - Слушай ты! Я сам разберусь, где должен быть …. - Так, короче, завтра чтобы был. Если не явишься, приду и лично выволоку тебя, все ясно? - Совсем охерел?! Пошел вон отсюда! Слава совершенно невозмутимо развернулся вокруг оси и был таков. Илья в офигении смотрел ему вслед, хлопая ресницами. И что это было? То, что начался новый учебный год, Илья, конечно, знал. Мама в День знаний звонила, поздравляла. Собиралась приехать, погладить ему белую рубашку. Илья отказался, естественно. Как отказывался от любых попыток втянуть себя в нормальную жизнь. Недавно прошли 40 дней. Родственники говорили ему, что после этой скорбной даты станет полегче, вот только кому – не уточняли. Илья даже не злился, что все вокруг пытались наладить существование, потому что объяснять кому-то, что с ним, каково ему - было бесперспективно. Он искренне не понимал, зачем вставать с утра, зачем есть, идти куда-то, разговаривать и даже думать. Так и находился, словно в аквариуме без рыбок, смотрел на все, как сквозь толщу воды, не реагируя и не включаясь. Даже Аленка не могла его встряхнуть. Умом он тянулся к сестренке, желая согреться в тепле бесхитростной, не сочувствующей улыбки ребенка, но все равно, даже держа ее на коленях, ощущал себя вне своего тела. Вот он отвечает на вопросы Аленки, вот гладит ее по волосам, вот гуляет с ней, играет – только все без души, без порыва и радости. Первое время после Игоря он жил с родителями, не в силах вернуться в их квартиру. И Аленка спала с ним, свернувшись теплым клубком под боком. Родители не возражали, видя, что Илья хотя бы малявке отвечает, ест немного под ее присмотром и выходит из режима "куклы", когда требуется забрать ее из сада или погулять на площадке. Через некоторое время, постепенно он собрал в некое подобие целого эту развалившуюся субстанцию внутри себя, именуемую душой, стал осознавать, кажется, более-менее четко, что потерял брата и надо жить дальше, но горе будто уплотнилось в нем, выжгло детскую наивность и восторженность от окружающего мира. Он вернулся домой за две недели до 1 сентября. Первая ночь после всего дома далась ему ужасно. Бродил, как тень из комнаты в комнату, натыкаясь на вещи Игоря и рыдая, как банши. Так и не успокоившись нисколько, наутро он принялся складывать эти вещи в отдельные коробки, подолгу перебирая их, вспоминая, обсасывая каждую деталь. Прощаясь. Собственно все эти две недели Илья только и делал, что складывал коробки, изредка наведываясь к родителям. Он делал это чисто инстинктивно, не желая избавляться от дорогих сердцу брата безделушек и его одежды, личных предметов, просто нужен был ритуал, нужно было что-то, что вновь свяжет их. Как же он скучал! Нестерпимо, одуряюще. Ночами выл в подушку и бился об стены. До боли, до синяков, до почти наступающего безумия. Накануне Дня знаний, Илья, после долгого перерыва, случайно увидел себя в зеркале. Он не испугался, просто не узнал этого человека. Изможденная, бледная моль, с потухшими, опухшими и ввалившимися глазами, окруженными плотными серыми тенями, обвисшими патлами невнятного цвета. Страшный, отталкивающий, чужой. Разглядывая себя то с одной стороны, то с другой, он вдруг подумал, что нельзя в таком виде являться в универ. Там друзья-приятели, педагоги, а он, Илья - единственный теперь носитель уникального генофонда Банниковых. Прийти таким чмом по отношению к памяти Игоря просто неприлично, в него тыкать пальцем будут, особенно учитывая, что Игорь всегда очень тщательно следил за собой. И Илью гонял, чтоб подстригся, маникюр сделал, свежую рубашку каждый день надевал. Нет, идти нельзя, а, может, вообще на фиг эту учебу? Зачем она ему без брата? Идея показалась весьма привлекательной, и Илья забил на все, как и раньше. В квартире больше не осталось напоминаний о брате, кроме большой фотографии на стене – их вдвоем. Коробки с одеждой, вещами, книгами, сувенирами, наградами – всем, что относилось к Игорю, отправились к родителям. Односпальные кровати сдвинули, сделав из них одно, настолько необъятное ложе, что Илья сам себя не мог найти на нем, отец купил ему огромный же, на всю эту лишнюю для него площадь, матрац, и Илья все время теперь спал. Делать было больше нечего, и он целыми днями спал и тупил. Слушал Радиохэд и тупил. Не было у него других вариантов. И черт с ним. И тут на тебе, Снежный человек пожаловал. Щас, прям бросится он выполнять его команды, ага. Бежит и волосы назад. Кстати, не мешало бы их помыть. Противное сальное гнездо на голове немного бесило, но не то, чтобы очень, поэтому он просто продолжил тупить. На следующий день звонок раздался в 6.15 утра. Это было уже переборно. Илья сполз с постели, куда трюкнулся всего 2 часа назад, устав нарезать круги по квартире, доплелся до двери и вырубил проклятую тарахтелку. Показал язык в сторону замолчавшего прямоугольного проема, и пополз тем же макаром назад, потихоньку. Его шатало. Но дойти до вожделенной кровати была не судьба. В замке раздался скрежет, и дверь распахнулась под напором сильной руки. Илья рассвирепел. Ну, насколько может рассвирепеть белка. Голодная и потерявшая сон белка. Принявший боевую форму, он развернулся к нарушителю личных границ и выдал на гора: - Ты совсем охренел что ли? Чего надо? Откуда ключ у тебя?! Я тебя не приглашал?! Уматывай отсюда, сейчас полицию вызову! Слава с совершенно невозмутимым видом разрешил эту истерическую минутку возмущенному парню, а сразу по ее завершении, не дав дух перевести и собраться с силами, чтобы вытолкать захватчика, прошел в гостиную. Илья остался в коридоре в полном офигении. И чего это было? Запал абсолютно иссяк, наваливалась привычная уже апатия, и только мысль, что если сейчас позволить Славе командовать, то это давление на него будет только усугубляться, пусть и не по понятной для него причине, заставила Илью протащиться следом, а не свернуть в спальню в сторону заманчиво распахнутой постели. Слава стоял возле стены и смотрел на общую фотографию Ильи и Игоря. Большой, далекий, чужой совершенно до каждого винтика. И как брат мог с ним …? Стоп! Дальше нельзя думать. Илья привычно оборвал себя на потекшей было мысли, до того больно было даже про себя задевать все, что вело к Игорю. Пока все вело к нему, правда. И Илья подозревал уже, что так будет вести и дальше. Слава молчал, повернувшись спиной к миру и замерев каменным изваянием. Илья тоже не поражал активностью, словно и забыл свой воинственный настрой и желание избавиться от любого общества. А все потому, что Слава очень зря приковал его внимание к этой фотографии. Илья почти и не смотрел на нее в остальное время своей полужизни. Единственный раз только, в тот день, когда забрал ее из салона и выбирал место в квартире, и показывал отцу, как надо ее повесить, потом он вроде как точно знал, что она есть, боковым зрением всегда замечал ее, но вот смотреть в упор не мог. - Удивительно, как вы похожи, каждый раз поражаюсь, - сухой, как гравий, голос вырвался из гостя, будто помимо воли и желания, он даже передернулся, говоря это. Илья все еще тормозил, погруженный в какой-то странный анабиоз. Словно ему и ужасно не хотелось, на физическом уровне, чтобы Слава находился здесь, и на том же уровне было хорошо и даже местами приятно, что он все-таки был тут. И его не разрывало вовсе это противоречие, хотелось застыть в нем, как комар в янтаре, и чтобы не надо никому ничего объяснять, демонстрировать позицию, проявлять характер. Пофиг. К сожалению присутствующих, старинные, еще бабушкины, доисторические час пробили 6.30. Слава еще раз дернул плечами, оторвавшись от фотографии и очевидно своих воспоминаний и переведя мутные глубоко-карие глаза на замершего тут же, в двух шагах Илью, смотрящего в ответ такими же затуманенными, огромными на осунувшемся лице гляделками. - Ты вообще жрешь что-нибудь? Хороший вопрос. Главное, неуместный и отлично возвращающий на родину весь объем раздражения и неприятия, который был накоплен у Ильи в отношении этого субъекта. - А ты мне мамочка что ли? Чего тебе надо, еще раз спрашиваю? - Сейчас мы позавтракаем, и я отвезу тебя в универ. Все. Больше ничего не надо. - Отвезешь меня на метро? – Илья с блеском выдал самый дебильный из всех вопросов, которые могли возникнуть после заявления Славы. - На машине. В душ иди. Жду на кухне. И ушел на кухню. Наверное, туда, почему-то Илье стало думаться именно об этом: что в его квартире сейчас бродит виновный в смерти горячо любимого брата, а он, трусливый придурок, стоит на месте и ничего не делает. Потому что не может. Потому что боится. Потому что не хочет. Илья честно пытался стряхнуть с себя опутавшую сознание склизкую сонливость, а в комнатах стояла тишина, поэтому прийти в себя не получалось, словно не по-настоящему все было, словно снилось ему. Вдруг что-то недалеко, явно рядом громко хрустнуло, а потом звякнуло, зашумела вода, и Илья, встряхнувшись, снялся, наконец, с места. Хорошо, душ. Нет, он не собирался вовсе подчиняться Славе. Просто контрастный душ точно должен помочь восстановить утраченную связь с реальностью. Когда он вышел из ванной, одетый, забавно, что даже не подумал об этом, когда тормозил перед Славой в одних трусах, в домашние джинсы и футболку, и на автомате, в поисках кофеина завернул на кухню, Илья ощутил себя вполне в состоянии бороться с захватчиком. Слава никуда не ушел, чего парню сильно хотелось, и на что он рассчитывал, покрываясь гусиной кожей под прохладной водой битых 20 минут, более того тот вольготно сидел на месте Игоря между столом и холодильником, а ведь это место было священным – Илья только сейчас это осознал, потому что даже не думал его занимать – и пил вожделенный напиток из чашки Ильи. Чашка Игоря в данный момент находилась у родителей вместе с другими его личными вещами, может быть, поэтому в руках Снежного человека находилась любимая посудина Ильи – высокая ярко-желтая с удобной, широкой ручкой, вот ведь, гад, не выбрал же маленькие, гостевые чашечки, хотя в его лапище только такая бадья и смотрелась нормально. Илья снова думал всякую дрянь, и уже начал погружаться в болото из липких мыслей, из которого едва выбрался, как Слава спокойно встал с места, удерживая в руке его милую кружечку, и шагнул к плите. - Зря ты так увлекся водными процедурами, на еду осталось 10 минут. Через пятнадцать выезжаем. В темпе вальса давай. Илья потерянно хлопал ресницами, не способный отвести взгляд от широкой спины и бугрящихся под черной рубашкой мускулов, пока Слава доставал тарелку из навесного шкафчика и накладывал в нее что-то из высокой сковороды. - Отмирай уже и садись, - как сквозь вату донесся до Ильи насмешливый, чуть грубоватый голос. Как оплеуха. Да что с ним такое-то?! Слава в очередной раз уже сегодня оставил его одного. А Илья, мало ему было с успехом изображать тормоз, он решил еще в Ежика в тумане поиграть, медленно перевел взгляд на стол, на котором Слава оставил тарелку, наполненную по внешнему виду омлетом с помидорами, и одну из тех самых мелких голубеньких чашечек, из которых они с Игорем поили чаем и кофе исключительно гостей, оба предпочитали пить из маленьких ведер. Также медленно, совершенно не думая, он двинулся к столу, сел, попробовал еду, съел ее, не ощущая вкуса и уже не пугаясь отсутствию мыслительных процессов, напротив, радуясь этому. Он ловил себя не на том, что ест приготовленный его врагом омлет, а на том, что прислушивается к передвижению врага по квартире. Тот двигался однозначно, тихо и одновременно мощно, словно под толщей воды ворочался кит – ты знаешь, что он там есть, что он большой и опасный, но не видишь его и не слышишь. Илья ощущал энергетику Славы. И трактовал ее безусловно, как чужую и нежеланную ему. Сил на то, чтобы противостоять ей не было, пока не было, но он их обязательно найдет. Этот Слава зачем-то впутывается в его жизнь, возможно, да что там, скорее всего, потому что он, Илья, очень похож на брата. И … хотя тогда получается, что он скучает, а значит, что-то чувствовал к Игорю, а в это Илья не верил. По его представлениям о Славе – тот должен был бежать от него без оглядки, и как раз именно потому, что он безумно похож на человека, который утонул у него на глазах. И с которым он встречался. И с которым спал …. Фу! Есть расхотелось сразу, настроение испортилось в минус. Слава таким и застал его, гоняющим остатки белка по тарелке и уныло смотрящим в окно. - Вижу, ты закончил. Одевайся и погнали. Он стоял в дверном проеме - Илья на секунду обернулся проверить - как дверь, которой там не было, монолитно и глобально. Спорить с ним, спрашивать, что-то доказывать Илья уже пытался, Слава отбивал эти жалкие потуги моментально и ответ за все это держать явно не собирался. Хрен с ним, поедет он в универ. И замки вечером поменяет. Уже в машине, в большом, как корабль, но старом ниссане, Илья вдруг осознал, что сейчас, совсем скоро столкнется с тем, от чего отчаянно бегал и из-за чего подумывал даже перевестись на заочку. Друзья и приятели. Их было немного, но они были. Приходили на кладбище и поминки. Писали в соцсети. И звонили, много раз. Илья почти не разговаривал с ними, так отписывался успокоительными междометиями, что, мол, жив, все норм. На расстоянии это было делать легко. Представить, что сейчас на него нахлынет волна накопленной жалости и сочувствия, было тоже легко, и страшно, и стремно. Он даже выпрямился в кресле, чем вызвал скошенный в его сторону взгляд Славы. Блин, вот баран, зачем пошел на поводу у этого бугая?! Тряпка! За полчаса, что они добирались до универа, Илья успел накрутить себя до максимума. По большей части, на фоне того, что его до крайности бесил пуленепробиваемый, невозмутимый совершенно Слава, и выводила из себя собственная бесхребетность. 50 на 50 в его чаше терпения. Так что, когда ниссан затормозил на стоянке, Илья, не сказав ни слова, выскочил из салона и бросился в сторону корпуса – на автомате, на самом деле, по привычке, потому что в голове у него был только один адрес – дом. Туда, в нору, забиться – забыться. А уж добежав, и зашел, чего уж теперь. Собственно, то, чего он боялся всю дорогу, случилось с ним сразу, на первой же минуте, как он вдохнул родной пыльный запах. Илья лоб в лоб столкнулся с Зиной Щавелевой. Эта веселая, яркая девушка взялась дружить с братьями Банниковыми в начале прошлого года. Радостно и слегка навязчиво, но интересно, и, что важно, совершенно не парясь, что отвлекает их друг от друга. Сначала жертвой ее активности и легкой влюбленности пал Илья, потом к нему торжественно присоединился Игорь. Так они стали почти бандой. Потом появились Аркаша и Женя. Итого их было пятеро. То есть, всего троих человек на данный момент боялся Илья в универе. И одного он уже встретил. Зина, молча, сграбастала его в объятия. Просто обняла, и Илья не успел разглядеть, есть ли в ее глазах так неприемлемая им жалость. Парень, почти задохнувшийся под густым водопадом черных, как полночь, Зининых волос, на минуту лишился органов чувств. Оглушенный, напуганный, разбитый, он стискивал тонкие руки на спине подруги и пытался встряхнуться, чтобы показать ей нормальное лицо 18-летнего чувака, а не ребенка шести лет максимум, который не способен контролировать эмоции. Но ничего не получалось. Зина отодвинула его, решив, видимо, что уже достаточно телесного контакта, пора переходить ко второй части, и Илья сжался в плохом предвкушении. И … ничего не произошло. - Я скину тебе расписание, и лекции, на пару дней, отсканируешь, перепишешь, вернешь, ок? Пойдем, покажу, в какой мы аудитории сейчас, - она говорила спокойно и совершенно обычно, как если бы Илья болел, и теперь вернулся к занятиям. Будто ничего не произошло. Илья задохнулся от неожиданности и благодарности, забыв на минуту, собственно, а чего он дурака валял и не ходил на учебу, не виделся с друзьями, да чего там, трубки не брал, предпочитая отписываться в сетях. Может быть, и полегчало бы. И только подумал это, на душу привычно легла тяжелая плита, придавливая сердце. Зина не обращала никакого внимания на сжавшегося в комок парня, продолжая болтать о том, о сем, перебирая новости и потихоньку транспортируя Илью по коридорам вуза. В большой аудитории было солнечно и шумно. Студенты в преддверии пары разминались, кто физически, крутя руками и башками, кто словесно. И никто совершенно не замолк и не вылупился, когда Илья с Зиной влились в общий гвалт. С их привычного места бурно махал Аркашка, Женек традиционно опаздывал. Ничего не изменилось, что, без сомнения, должно было утешить Илью. И утешило. Он опомниться не успел, как оказался зажатым между Зиной и Аркадием, высоким и тонким, как шпала. Ребята в оба уха наперебой рассказывали о предмете, который сейчас у них будет, Илья совсем потерялся в обилии информации, зато здорово отвлекся, особенно когда примчался профессор Стрельников и началась лекция. А минут через 15 огоньку немного добавил Женька. Он всегда опаздывал красиво, шумел и привлекал внимание, как заправский артист. А педагоги, возможно потому, что это было естественно и нестандартно, прощали ему эти маленькие представления, вот и профессор, молодой еще мужчина лет 40 с небольшим, не оказался исключением. Приподняв очки в изящной оправе он с интересом следил, как Женька чуть ли не по-пластунски пробирается на самый верх, при этом топая, как слон, в своих говнодавах на толстенной подошве. Интерес препода был понятен, даже учитывая, что это, скорее всего, не первый такой косяк. Быть незаметным Женек не мог по определению. Яркий брюнет, с голубыми, как яйца дрозда, глазищами и родинкой под глазом, с малиновыми и синими прядками в волосах, которые доставали почти до задницы, крупный, но при этом удивительно ловкий и даже изящный. Илью в нем восхищала до крайности неуемная тяга ко всяким новым навыкам. Например, двигаться походкой в стиле крадущегося льва Женьке помогали занятия всевозможными танцами и кун-фу. Профессор, наверняка, не знал об этом, что не мешало ему откровенно любоваться красавчиком Женькой и забить на лекцию. Наконец, процедура воссоединения группы была завершена, Стрельников очнулся, и лекция продолжилась, а Илья получил пару увесистых хлопков по плечу широкой лапищей, дальше по запястью сплошь увитой фенечками, и громогласный шепот на тему: наконец-то, чувак, соскучились страшно по тебе. И снова это странное, неожиданное чувство, что его никто не собирается жалеть, ему просто рады. Лекция была вполне интересной. Профессор забавно пачкался в меле, но приводил много живых примеров и вовлекал студентов в обсуждение. Илья даже почти сумел не соскакивать в тоску, отвлекаясь на забытые уже эмоции: ему не хватало ребят, духа универа – пыльного и сладковатого, эйфории от того, что он студент, самой учебы - он всегда любил учиться. Его состояние, естественно, никуда не делось, оно, как томатный сок в Кровавой Мери, ушло на дно и тихонько бултыхалось там, заставляя чувствовать себя слабым и больным. День пролетел быстро. Курс у них начинался интересный, педсостав подобрался весьма неплохой, ребята развлекали Илью без устали, мастерски обходя кровоточащее место, заманивая разговорами и составляя планы. Илья сам не заметил, как пообещал работать в паре с Женьком над какой-то заумной, как тот любит, идеей, а не далее, как в субботу, прийти на их традиционное место на Патриарших, так как он, балбес такой, пропустил уже две сходки. И снова ни словом, ни намеком на причину прогула никто ему не указал. Но даже несмотря на все отвлекающие факторы, Илью слегка попустило только к обеду. И сразу на горизонте замаячил вечер и тупое возвращение домой в одинокую, страшно пустую квартиру. Илье стало до тошноты жалко себя, до слез, до слабости в коленях. Раньше он никогда не сталкивался с таким позорным и непреходящим, как долгий приступ мигрени, состоянием. А теперь оно превратилось в норму, словно Игорь был его щитом от несправедливости и обид внешнего мира, словно брат забирал весь негатив, даря младшему испытывать лишь детский восторг и счастье только от того, что живешь на белом свете. Едва встав на этот отчаянно жидкий островок посреди хаоса из мыслей и чувств, боли и смятения, Илья тут же ощутил, насколько не уверен, напуган и жалок. Парень растерянно застыл посреди коридора, забыв, куда шел, и вынуждая студентов огибать его, как айсберг. Пару раз его ткнули в спину, гораздо больше – обматерили. Однако, Илья никак не мог заставить себя просто подумать, что же он собирался делать дальше. Тонкие пальцы впились в его плечо, растягивая водолазку, при том Илья понимал, что пальцы эти не чужие и не злые вовсе, а всего лишь зинины. И все равно было неприятно. И силы куда-то совсем ушли. Даже протестовать не хотелось. Только оказаться дома, в постели, обложенным одеялами и подушками. Он послушно пошел туда, куда влекла его Зина, кивал на ее слова, совершенно не разбирая их смысл. И чувствовал себя теленком, и взялся бы ненавидеть себя за соплежуйство, если бы был способен наскрести такие сильные ощущения внутри. Время до возвращения домой Илья помнил смутно. Кажется, он еще немного пообщался с приятелями, еще что-то пообещал, куда-то сходил, что-то выпил/съел. Потом туман, даже как прощался – не смог воспроизвести в голове. Дом привычно поглотил уставший разум, позволяя, как куртку, скинуть лицо-маску, поплыть чертам, а телу вести себя, как вздумается. Иногда Илья представлял, как смотрится со стороны в такие моменты. Наверное, он напугал бы даже Славу своим откровенным безумием. Слава …. Образ упоротой гориллы возник, как живой, перед внутренним взором, стирая хрупкую устойчивость и надежду на нормальное существование. Он вспомнил о своих планах поменять замок и выстроить линию защиты: почему-то инстинкт подсказывал, что захватчик не оставит его в покое, и … ничего не сделал. Может, и пронесет? Утром, после привычной уже и практически бессонной ночи, Илья проснулся сам. Полежал чуток. Со сна, особенно, когда не помнишь снов, так легко было представить, что все так, как раньше. Несколько минут блаженного отупения, и здравствуй реальность. Одному никак не получалось собраться. Причин вставать, желания сделать кому-то назло – не было абсолютно. Илья даже испытал что-то похожее на иррациональную обиду, что Слава быстро отступился. Никому, и даже обмылку этому не нужен. Как визуальная замена Игоря, например…. Что за глупости! Он никогда не сравнится ни по внешним, ни по внутренним качествам с ярким, солнечным, совершенным братом. Нормальный человек, хотя в отношении Славы были определенные сомнения на этот счет, ни за что не променяет жалкое подобие драгоценного камня на бриллиант в 5 карат. Да, внешне их не отличить, но Игорь довел их одинаковый и в общем-то непримечательный набор данных до стадии искусства, и в последние лет пять их никто уже не путал. Красавчик Игорь и его брат Илья Банниковы. Бабушкины часы пробили 6.30. Новый день начался, хотел этого Илья или нет. Пришлось вставать и делать вид, что ты человек. Душ, кофе, вчерашняя водолазка. Он даже в зеркало не взглянул, а на все процедуры потратил полчаса. Вывалился из подъезда, зябко кутаясь в джинсовый пиджак – сентябрь был говном в этом году, как впрочем и все остальное, и подпрыгнул на месте от резкого сигнала клаксона. Чего надо, вроде идет к метро, никого не трогает? Но звук повторился, и Илья изволил поднять глаза на его источник. В двух шагах от него стоял темно-зеленый ниссан, из-за приспущенного бокового стекла которого на него зыркал мрачный Слава. Принесла ж нелегкая! Илья тут же метнулся к машине, не дай Бог подумать чего лишнего или почувствовать, что в сто раз хуже, облегчение. Радость? Херня это все! Плюхнулся на сидение, все еще работая над собой и лицом, даже не поздоровавшись. Минут пять между парнями сохранялась тупая молчанка. - Завтракал? - Ээээ? - Мило. Но я все-таки предпочитаю слова. - Не твое дело. - Не напррашивайся, - рычащие нотки заполнили немаленький салон. - Нет, - страшно не стало, по-прежнему было никак. - Ты дебил? Трудно яйцо сварить или тост сделать? Тебе не пять лет. - Я помню, сколько мне лет. Никто не давал тебе права лезть с советами. Ты мне никто. Слава резко сжал руль. Очевидно представил на месте прорезиненного пластика горло Ильи. Да срать! Что он ему сделает? Даже интересно. - Илья, - быстро взял себя в руки, классное качество, Илье так никогда не смочь с его тонкими кишками. – Ты же умный парень, отличник, запорешь второй курс, если будешь херней страдать. - И что? - В смысле? - Ну и что, что запорю. - В армию пойдешь. - Ну и срать. - Серьезно? Ты, зайчик, хоть представляешь, что там с тобой сделают? - Благодаря тебе, да, отлично представляю. - Ты в свое время подглядел любовь, - не обращая совершенно никакого внимания на обидный громкий фырк Ильи, Слава, ритмично сжимая руль, рубил слова. – Тебя же будут даже не трахать. Ебать. Жестко и много. Унижать. Позорить. Бить. И снова ебать. Раз за разом рвать твое очко. Год. 365 дней и ночей. Ты научишься сосать. Принимать по два члена за раз. Путешествовать по кругу. Продолжать? Илья не слушал его. Вернее, слышал, конечно, но не верил. Мудак назло ему все это говорил. Специально. Ничего этого нет в армии, это даже смешно. Не простил, видно, что Илья тогда спугнул их с Игорем. - Даже если и так все будет, тебе какое дело, не пойму. - Ты точно дебил. Конченый. Ты думаешь, я шучу с тобой? Или ты не против? Илью передернуло. Сон не собирался кончаться, по всей видимости, напротив, с успехом переходил в кошмар. Чего ему надо от него? Во всяком случае, разбираться и подыгрывать он не будет. - Не твое дело. Не надо за мной заезжать больше. Я буду ходить в универ. Слава молчал. Они встали в небольшую пробку. И эту тишину уже можно было трогать. Но Илью она не напрягала, в отличие от вынужденного соседа. Ритм, отбиваемый пальцами по рулевому колесу, стал менее жестким, но не прекратился. До самого универа парни не проронили ни слова. Илья снова хотел выскочить, едва машина тормознула у входа, не утруждая себя ненужным прощанием. Дверь не поддалась. Чего еще? - Завтра утром в 7.15. Без истерик и опозданий. Бегом вали, через пять минут пара. Дверь пискнула, выпуская жертву наружу. Нормальный Илья бы задержался и вытащил из оппонента причины странного поведения, в любом случае вежливо попросил отвалить, да и вообще бы подумал, почему человек, чужой и незнакомый, взялся опекать его. Ненормальный Илья, единственный в наличии на данный момент времени, помчался, как сайгак, в корпус финансового факультета. Привычно уже не думая, не анализируя. Проживая день. Лишь бы нарастить запас времени, который, как подушка безопасности, поможет выносить потерю брата.

___________________________________________________

- Илюх, ты что, знаком со Стивом? - С кем? - Сти-вом, - будто американское имя, произнесенное по слогам, мгновенно могло разъяснить суть вопроса, заданного Женькой. – Вон он, Стив, ты чего, он подвозит же тебя. Откуда знаешь его? Женек вздохнул, развернул растерянного Илью вокруг оси и неблагородно ткнул пальцем в сторону курилки. Чуть поодаль от нее стояла и активно шумела довольно большая группа парней и девчонок, а в центре ее удобно расположился Слава. При этом выглядел мудак цветущим и до безобразия радостным, как кот на солнышке. Черная грива убрана в гладкий хвост на затылке, белая толстовка обтягивает мощные плечи, как кожа барабан, модные солнечные очки задраны на лоб, глаза сверкают, рот сейчас порвется в улыбке. Слава жил! Ржал, как конь, и лихо обхаживал народ: и девчонок, и парней - зная его, и рассказывая о чем-то весьма интересном, судя по всему. Вот урод! Илья рассвирепел, вновь не думая о главном, например, о том, что придурок здесь забыл, в голове забилось именно это: он радуется, дышит, смеётся, флиртует, а Игорь…. - Не знаком. - Да брось, вас видели вместе на стоянке. Не стал бы незнакомый парень тебя возить. Не похоже это на тебя. - Жень, я не хочу об этом говорить. - Илюх, ну хватит морозиться уже. Завязывай! Что такого, если ты будешь общаться, если будешь…. - У меня все нормально, - грубовато прервал Илья, отворачиваясь от гогочущей компашки. Ему плевать на Славу. Ничего не изменилось в его отношении к чужаку, вот только добавился, благодаря ему, ненужный ритуал: каждый будний день Слава ждал его в машине у подъезда. Они виделись буквально 40 минут, пока ехали до универа, не разговаривали, даже не смотрели друг на друга. Илья не протестовал, ему было по фиг, Слава…, а хрен знает, что было у того в голове, зачем он это делал. Делал и делал. Длилась эта странная история больше месяца уже. И вот Слава чего-то забыл в его универе, с такими же студентами, как он, причем явно они общались не впервые. И Женька им интересуется. Большего, чем молчаливое конвоирование, Илья не мог позволить Славе. Наверное, пришло время и от этого отказаться. Пусть катится ко всем чертям! - С ним встречался Игорь. Теперь он подвозит меня до универа, наверное, ему по дороге. Все. Женька удивленным не выглядел. Ну, если только наполовину. Про то, что Игорь спит с парнем, друзья знали. Брат сам рассказал, но знакомить не считал нужным. В их круг он свою гориллу не тащил, и слава Богу. Илью очень устраивало такое решение. - Игорь со Стивом!? Круто как! Вот, что его удивило. Тоже мне, было бы кем восхищаться. - Что за кликуха такая собачья? - Стив? Почему кликуха, зовут его так. По паспорту. Полное имя хрен выговоришь - Мстислав. Все Стивом зовут. И прикольно, и ему идет. Вот теперь на Женька выпялился Илья. Мстислав. Какая прелесть! - Все? Ладно, на всех мне плевать. Ты почему в курсе, как его зовут и кто он? Может, знаешь, и что он здесь делает? - Илюх, ты чего, забыл, кто я? Мне же все интересно! – Женька озабоченно заглядывал ему в глаза, все-таки продолжая, зараза, коситься через раз на пеструю толпу в сторонке. – Молодец Игореха, мимо такого и я бы не прошел! Илья выпал в осадок, от шока сделав пару шагов назад. И Женька туда же, что ли? Мама дорогая! Приятель тут же просек маневр, и распахнутый на весь мир, улыбчивый и добродушный Женька исчез, явив на свет злого, защищающегося дракончика, даже ультрамариновые перья в волосах затрепетали. - Илюх, выбирайся из скорлупы уже! Игорь над тобой, как кощей над яйцом всегда дрожал. Берег тебя, пылинки сдувал, ни-ни ни о чем таком. Да, я такой же, как он! Пидорас. Мы с ним и познакомились на этой почве. Да не делай таких глаз, блин! Не спали мы, просто сошлись. Парней обсуждали. Все такое. Это что, как-то может повлиять на твое отношение ко мне? На самом деле? Игоря же ты принял! - Игорь - мой брат. - А, ясно. Иммунитет, да? Не думал, что ты можешь вот так, наплевать на дружбу, не понять. Что ж, твое право, - Женька явно обиделся, и даже дернулся разворачиваться и уходить. Снова Слава, Стив, хрен пойми кто вообще, вот так походя портил ему жизнь. - Стой! Жень, с ума не сходи. Все ок. Просто не ожидал. Ты не похож…. - А Игорь, значит, похож? Или Стив? Посмотри на него! Мачо-брутал! Девчонки вон текут все. Илья отказывался смотреть назад. Ничего прекрасного он там не увидит. Срать! - Илюх, правда, я как лучше хочу. Для тебя. И потерять тебя боюсь. Ты – мой друг. А между друзьями тайн быть не должно, так? Я был против того, что Игорь оберегал тебя от своей личной жизни, не пытался ничего объяснить, уговаривал его – он ни в какую. Вообще, это не разговор пяти минут, на бегу. Может, посидим где-нибудь? - Давай. Прояснить действительно стоило многое. Может, обладая информацией, раскрыв, наконец, глаза, он сможет тверже стоять на ногах, не чувствуя, что того и гляди свалится, лишенный плеча брата. Уже в кафе, вдали от Славы, Илья все равно первый вопрос задал о нем. - Выкладывай, что знаешь про Славу. - Слава? Какой Слава? - Стив. - Нормально, мы про него, что ли, говорить будем? Да и что новое ты услышать хочешь? Игорь же с ним…. - Говорю же, я ничего не знаю про него. И знать не хотел. - А теперь захотел, значит, каждый день по дороге не наговорились, что ли? – Женька озорно сверкнул голубыми глазищами, но видя, что безрезультатно, продолжил. – Ладно. Стив. Ок. Он наполовину чех, сын какого-то крутого парня из Праги. Фамилия у него красивешная. Смоларж. Согласись, охрененно звучит: Мстислав Смоларж. Дух захватывает. Он, как появился у нас, я сразу все вызнал. - Погоди, появился у нас? - Ну да, он очередную вышку получает. - Финансовое? - Илюх, просыпайся, мы на финансовом учимся. Значит, финансовое. Чего ты так удивляешься? Наверное, хотел ближе к Игорю быть. Прости! Он редко появляется, но всегда вот такой фурор, как сегодня. Почему? Ну дак он легенда, звезда! Спортсмен! Экстремал. Чемпион по прыжкам с трамплина, по горным лыжам, по маутинбайку. На Эверест восходил, по всяким впадинам и горам лазит. Про него много пишут – журналы, интернет. У него свой сайт есть. И магазин - товаров для экстремального спорта. Уххх. Красавец нереальный и такая зажигалка! Горячий и опасный, мммм, - Женька натурально мечтательно закатил глаза, чуть розовея щеками. - Как беляш на Киевском вокзале, блин, – мрачно констатировал Илья. Женька виновато и смущенно вскинулся, схватил салфетку, нервно разрывая ее на неровные полоски. - Ну прости! Я же не знал, что Игорь с ним был. Я бы никогда, честно, даже в мыслях. Он нравился мне, это правда! Ужасно! Хотя теперь это глупо все. Я не буду, да он и не замечал меня никогда. Успокойся. Даже не рыпнусь. Очень кстати принесли заказ. Илья чувствовал, что еще немного, и он взорвется. Женька не при чём, что-то другое, темное, незнакомое мешалось в нем, как невкусный, горький коктейль. Брат представал совсем в незнакомом свете. Путающийся с таким непохожим на него человеком, из совсем другого мира человеком. Парнем, который очаровывал всех вокруг, и очевидно спал со всеми подряд. Словно чужак наложил на Игоря свою черную тень. Какие еще тайны скрывал его любимый, открытый для него, как книга, близнец? Илья судорожно вцепился в горячую кружку с какао. Перевести дух, собраться. Еще чуть-чуть докрутить себя и можно послать завтра тихушного водителя к чертовой матери. - Значит, правда, нам просто по пути, - обреченно уронил Илья. - Удивляюсь я, - облегчению Женьки, что друг простил ему неудавшееся увлечение, казалось, не было конца. – Как ты не знал, что вы учитесь в одном институте, на одном факультете? Да ладно бы это – ничего не знал о парне брата! Неужели совсем не интересно было? - Ни капельки. - Ну ты даешь! Ладно. Илюх, давай про это поговорим. Игорь сказал, что ты был против его связи с парнем. Поэтому мы никогда не обсуждали это и не знакомились. Тебе, что: противно, неприятно? Почему ты не хотел понять его? - Я не против. Дело в Славе. Он не подходил Игорю! Грубый, огромный, жестокий. - Да ладно! Правда, что ли?! Господи, какой же ты маленький. И глупый! Стив – офигенный, красивый, сексуальный, спортивный, стильный, яркий, интересный. Уверен просто, что Игорь думал также. У нас с ним вкусы совпадали. Дело в другом, ведь, я прав? – Женька забросил свой зеленый чай и испытующе уставился на друга. - Не придумывай. Игорь совсем другой, не такой, как этот ваш Стив. - Он влюбился, Илюх, понимаешь? Твой брат полюбил. Это ты обязан ему простить! Всю жизнь вы вместе за ручку не проходили бы. - Чего ты городишь?! - А то и горожу. Ты ревновал, - снова эти несправедливые слова! – Не хотел видеть чужого парня рядом с любимым братом. Это нормально. Но теперь Игоря нет. Надо простить его за его собственный выбор. А еще подумать о том, что другим тоже плохо. Не только тебе одному. Стиву, например. - Ему-то плохо?! Не смеши меня. Видел я, как ему плохо, увешался шлюхами обоих полов и ржал, как придурок. - Каждый справляется с горем, как может, - припечатал Женя. – Тем более, ты сказал, что не знаешь его. И про отношения его с Игорем, наверняка, ничего не знаешь. - Слушай, а мы можем на другие темы говорить или только твоего кумира обсуждать? - Сам же начал! - справедливо возмутился Женька. - Только один вопрос. Тебе не интересно, почему он тебя возит на учебу, притом, что сам появляется здесь раз в неделю максимум? - Нет, нисколько. Надо ему – пусть возит, мне не жалко. Женя какое-то время молча прихлебывал чай, прикидывая что-то в голове. Илья чувствовал себя странно. Он никак не мог выбраться из сонного состояния, но сейчас, в эти минуты, ощущение, будто он в кино, только усилилось. То, что рассказывал Женька, никак не соотносилось с окружающей действительностью, но касалось Ильи, чего-то внутри касалось – той пустоты, на месте которой недавно был брат и любовь к нему. Его выводил из себя и раздражал Слава, но выкинуть его из жизни, забыть – не получалось. И дело было не в том, что тот и сам не уходил, а в том, что, совершив это, Илья мог нивелировать чувства брата. Для Ильи Игорь не умер, нет, он просто уехал куда-то далеко, продолжая оставаться рядом, во снах, в мыслях. Илья постоянно советовался с близнецом, разговаривал в голове обо всем на свете, как привык. Конечно, ему бы хотелось, очень, чтобы Славы никогда не было в их общей истории, но изменить ничего не мог. Приходилось признать правоту друга: брат любил этого придурка, с этим нужно было считаться. Но вот его самого любить чужака никто не заставлял. Как это говорится: "Люби людей, а тех, кого полюбить не получается - не замечай"? - Попробуй с ним подружиться, - высказал Женька противоположную точку зрения, что было, впрочем, ожидаемо. - Чую, не просто так он делает это. К тому же, Игорь ведь что-то увидел в нем. Может, и тебе понравится с ним общаться. - Очень надеюсь, что ты ни на что не намекаешь. - Блин, Илюх, не верю, что ты такая деревяшка. Тебе 18! Не 48 - 18! Хватит херней страдать. Расслабься, улыбнись. Ну, пожалуйста! Ты такой симпатичный, когда улыбаешься, ямочки на щечках появляются. - Заткнись, а, умоляю, - Илья застонал, вот откуда в нормальном вроде парне столько розовых соплей, голубых, вернее. Брррр. - Все, все! Не буду. Но раз уж ты знаешь теперь обо мне, могу я тебе рассказывать про своих парней? Будешь слушать? - Интересно, куда я денусь? Только давай дозированно. На сегодня хватит! Женьке только и оставалось, что поднять руки вверх, радуясь, соглашаясь и покоряясь.