Где ты, моя четвертина?

Илья висел между небом и землей, а конкретно на высоте 3,5 метра от очевидно жесткого пола. Самое время было задаться вопросом, какого хера он тут делает, а главное, как допустил Стива теперь уже и в личное пространство любимого дня недели – субботы? Конечно, он не собирался никуда идти. Будильник ни разу не завел. Назло. И спал себе спокойненько, пуская слюни в подушку, ибо отрубился по обыкновению лишь в пять утра. Конечно, гребаный Стив позвонил сначала в 8.00 на телефон, а потом в 8.30 в дверь. Пришлось, кряхтя, подниматься, выпутываться из одеяла, напяливать треники. Стив, по какой-то причине не воспользовавшийся ключами и скучающе подпирающий перила, в квартиру не прошел, только бросил, что если Илья не выйдет из дому ровно в 9.00, ему наступит крындец. Тогда Илья опять же назло не позавтракал, как оказалось позднее – совершенно правильно сделал, потому что блеванул бы сто пудово, если бы в желудке что-то болталось, побрызгал в лицо водой, напялил костюм, как велели, и выкатился на воздух. В машине он лениво думал о том, чего этому придурку не спится в выходные, зябко прятал лицо в высокий ворот теплой куртки и пытался урвать еще несколько минут дремы. Стив молчал, то ли позволяя пассажиру поспать, то ли, что скорее всего, просто забыв о нем. Это почему-то отозвалось непрошеной обидой внутри, слабой, как огонек церковной свечки, просто не понятно, зачем тягать его ни свет, ни заря везде, если насрать? Должен он что ли кому-то? Ведь Илья ни о чем таком не просил, и не надо ему…. Сонливость слетела. Белка пошла в атаку. Ну что-то ему же нужно, вместо кофеина. - Куда конкретно мы премся? - О, очнулась, принцесса? И полгода не прошло. "Высота", что логично из названия – это клуб альпинистов. Я соучредитель и лично устанавливал стену. Теперь вот контролирую, проверяю оборудование, снаряжение. Это лучшая стена в городе. - Ты скромен. - Да, у меня масса достоинств. - Поворачивай, я не полезу на твою стену. Надо было еще вчера рассказать, чтоб время не тратить. - Еще как полезешь. - Да ни хрена не полезу. - Будешь выделываться, вырублю и подниму автоматически, спускаться сам будешь. - Ты дурак? Я боюсь высоты! - Я знаю. Будем лечиться. - В смысле, знаешь? То есть, знаешь, и специально тащишь? Ты нормальный вообще? Останови машину! - Прекрати дергаться. Ничего с тобой не случится. Там самое лучшее снаряжение, а я буду рядом, подстрахую. Отцепишься – тебя спустят. Труслом быть комфортнее, я понимаю. Но придется меняться. - Да с какой радости я должен меняться? Че ты лезешь все время? Если я не стану скакать по горам – меня тоже в армию загребут? - Я тебя сам сдам, дождешься. - Слушай, скажи честно: чего тебе от меня надо? Наши жизни больше никак не связаны, да и раньше не особо. Водитель вздохнул тяжко, не сразу ответив, видно, решал, что стоит Илья, как адресат всякого рода признаний. - Игорь просил присмотреть за тобой, - в конце концов, бросил нехотя. - Так я и знал, вот чувствовал, - проворчал Илья. – Так вот, данным мне правом совершеннолетия, я освобождаю тебя от обещания. Живи, как хочешь. Ты свободен. - Зайчик, - вкрадчиво, как тугодумному, пропел Стив. – Во-первых, тебе нет 21, да и тогда я еще раз сто подумаю, прежде чем согласиться с твоей самостоятельностью. А во-вторых, хрена ты можешь совершить сей финт ушами. Обещание я давал не тебе. Горик же слишком многое для меня значил, тебе не понять. У тебя могут быть какие угодно хотелки, но ты никуда не денешься от моего внимания – пока я не решу, что довольно. Кивни, если слышишь меня? Илья в очередной раз оторопел, переваривая услышанное. Все внутри заходилось от возмущения и обиды. Эти двое относятся к нему, как к неразумному, неспособному распоряжаться своей жизнью ребенку. Ладно Игорь, которому Илья мог простить что угодно. Брат был старше и привык защищать и оберегать. Но этот-то кто такой? Чужак, забравший самое дорогое в жизни, грубый козел, посылающий на фиг чужие желания, почему он должен смириться с его наличием? Он-то лично ничего Игорю не обещал! "Но ведь я любил его", - сказал Игорь в его голове. И стало стыдно, и на миг вернулось то самое любопытство, что, как и многое другое, объединяло братьев: все-таки нашел же близнец в Стиве привлекательные черты? Илья безотчетно развернулся к водителю, чем ожидаемо вызвал ответный вопросительный взгляд. - Ну и? - Что? - Блин, как с деревом разговариваю. Повторяю, ты слышишь меня? Понимаешь? - Да. - Согласен? - Да. - Будешь милым и послушным? Илья безразлично пожал плечами. Накатила апатия. Наплевать вот! Разобьётся на фиг, и черт с ним. Стив еще раз осторожно покосился на своего всего такого внезапного, как снег в июле, пассажира. То он чуть ли не матом орет, то мягкий и со всем согласный. Одно лишь входило в систему – на собственный вопрос о послушании член, плотно прижатый денимом, заинтересованно шевельнулся. Ну не тварь ли, а? Вчера для него старался, выкладывался, голую задницу, на все готовую, организовал - ноль эмоций. Сегодня стоило промелькнуть в голове изображению коленопреклонённого, покорного Ильи – здрассьте, пожалуйста. Эта бестия его в конкретного извращенца превратит таким образом. Спасение возможно лишь в самом Илье – пока тот ведет себя также отталкивающе, не принимает его, ненавидит и сопротивляется, у него есть шанс устоять и не совершить непоправимое. __________________________________________________________________________________________________ Илья первый раз в жизни увидел стену. Они с Игорем с детства занимались спортом, гоняли на великах, плавали, но лазать по горам – такой страсти не было и в помине. И вот он стоит, как герой Высоцкого, только без гитары, обвязанный всевозможными веревками и пялится на бесчисленные разноцветные кляксы на стене, уходящей, кажется, к небесам. - Еще раз скажи, зачем мне нужно это делать? Стив, закрепляющий что-то на его теле и нещадно дергающий при этом, будто куклу, поднял на него усталые, больные какие-то глаза. "Пожалуй, вот они могли заинтересовать Игоря", - не к месту подумал Илья. Форма, размер, черные ресницы, загнутые колечками. Ладно, это красиво. Цвет глаз, возможно, был обычным. Карие, как горький шоколад. Тут Илье некстати почудились в них красноватые блики. Густой темный шоколад с перцем. Такого точно ни у кого не видел, и это … завораживало. - Поздновато метаться, зайчик, - хмыкнул Стив, отводя взгляд. – Я тебя поймал и сейчас потащу наверх. На, надень. Будешь слушать мой ласковый голос. - Может хватит меня так называть? - Илья сердито вырвал гарнитуру из рук будущего инструктора. – Какой я тебе, на хрен, зайчик?! - Самый настоящий. Мелкий, трусливый, хвостик дрожит, все, что хочется – это в норку забиться. - Да, ты… ты, знаешь, кто ты?! - Интересно послушать. Но давай позже, когда живым назад спустишься, ок? Короче так. Слушаешь ушками мои команды и четко их выполняешь. Вниз не смотришь, только вверх и на те зацепы, что я буду указывать. Прежде чем перехватить руку, сперва укрепляешь ногу. Не спешишь. Стараешься. Силенки прикладываешь. Понял? И, возможно, только возможно, получишь внизу свою морковку. Илья неверяще таращился на него невозможными глазищами, нисколько не бросаясь приступать. В общем-то уже привычно. И когда у него это возмущение пополам с потрясением сменится чем-то еще? Уважением, например, благодарностью, да хоть намеком на них?! Впрочем, именно по причине наивности своей вкупе с неприязнью, в который раз уже Илья не реагировал на сомнительные высказывания Стива. В отличие от собственного организма Стива. Член Стива, к примеру, прям с удовольствием взялся рассчитывать на роль пресловутой морковки. А воображение расстаралось и официально, без зазрения совести выдало облизывающего эту самую "морковку" Илью. Пантомима между парнями продлилась пару минут. Илья пытался совладать с собой, сохранить хоть какое-то лицо, раз уж вновь повел себя, как тряпка. Стив же благодарил Провидение, что догадался переодеться в спортивные штаны – в них стояк не так бросался в глаза. Итак, у него проблема. Уже сейчас надо это признать и найти выход. Он хочет Илью. До боли в паху и мутной пелены в башке. Оꞌкей. По большому счету, это закономерно. От Горика он спятил мгновенно, а получать его досыта никогда не удавалось, чаще урывками – неудивительно, что его полный близнец так притягивает. Это просто любимый типаж Стива. С этим разобрались. Осталось решить, что делать с вдруг проявившимися в собственном характере нотками доминанта, раз? С тем, как это прекратить, ибо ни о каком удовлетворении желаний речь идти не могла, два? Как выполнить обещание без членовредительства и последствий, три? И четыре, как погасить набирающую обороты похоть? Голова кругом, короче. Пока Стив прокручивал эту мясорубку из мыслей, Илья уже отмер и пошлепал к старту. Вот это в нем было – он что-то там решал про себя, придумывал обоснование своих поступков, а потом делал безоговорочно. Стив давно заметил и оценил. Парень привык по жизни, со старшим братом и нуждается в ведущем, который любит его, заботится о нем и твердо знает, что ему нужно. Актив, бля, еще подумай, ему нужен! Интересно, что подобного качества у Игоря не было, он как раз и был ведущим в их с братом паре. И это при том, что в постели Горик играл исключительно пассива. А Илья кто? Характер противный, но умеет подчиняться, может, тогда… тоже снизу предпочтет? Прекрасный вопрос! Главное, никогда не узнать на него ответ! Илья уже забрался на первый зацеп, и Стиву волей не волей пришлось включаться в процесс. Выгнав из мозгов все ненужное, он принялся методично командовать и вести парня все выше и выше. Несколько минут удавалось сосредоточиться, прикинуть маршрут, а потом Илья забрался аккурат настолько, что Стив снизу во всей красе разглядел его задницу. И больше уже ничего не видел, кроме этой маленькой, активно сокращающейся, обтянутой тканью дальше некуда, смачной округлости. Да, и по этой части тела они были близнецами, черт побери. Пятая точка Горика была великолепна. Лучше всех, что ему приходилось ласкать, да даже созерцать. Крепенькая, с нежной кожей, соблазнительная, манящая. Впервые сжав ее руками, он едва не кончил, как подросток. Для стройного парня, каким был Горька, иметь такой зад – это роскошно, а уж для пассива – редкая удача. А еще ямочки умильные прямо на пояснице – прелесть! Полный рот слюны образовался, едва лишь вспомнил. С таким задком, да с ямочками-завлекалочками он всегда мог рассчитывать на взаимность любого, только кто бы ему позволил, ага. Сразу бы башки всем желающим открутил. И такой парень был его. Самый лучший на свете! Удивительно, но точно такая же попа, по которой он отчаянно скучал, маячила сейчас над головой. И Стив, зависнув, ожидаемо пропустил, какой цвет называть дальше. Илья сделал выбор сам. Ошибочно. Не рассчитал – снизу Стив прекрасно это видел, раз, и закачался на стременах, сорвавшись с зацепа. Какое-то время упрямо болтался, не разрешая помочь, пытаясь дотянуться до стены, но пластиковые нашлепки выскальзывали из пальцев. Стив еще немного потаращился на офигенный вид снизу - когда еще доведется увидеть, и тяжко вздохнул. Пришлось спускать горе-альпиниста и начинать сначала. Через два часа и 15 минут Илья и по внешнему виду, и по ощущениям вполне сошел бы за лимон, даже сил на то, чтобы выказывать неприязнь Стиву, не осталось. Поэтому он и не сопротивлялся, когда коварный тренер под предлогом обсуждения первого "восхождения" заманил его в кафе. А после любимого обоими братьями, как оказалось, сочетания какао и сладкой плюшки с черным шоколадом и маком его можно было брать голыми руками. Так показалось Стиву, и если бы не вредный характер младшего Банникова, черт знает куда бы его это завело. Стив начинал плыть от Ильи. А это был плохой знак. Очень-очень плохой. - Понравилось? - Вообще не увидел прикола. - В следующий раз будет лучше получаться, и тогда сможешь поймать кайф от высоты. - Следующего раза не будет. - Снова спорить начинаешь? - Я могу понять, правда с большим трудом, когда ты выполняешь данное слово, затаскивая меня в универ. Но досуг мой не нужно организовывать. Я сам справлюсь. - Если не делать этого, ты плесенью покроешься на своем диване. - Да если и покроюсь, на твоей совести это не может отразиться, - в логике ему не откажешь. Стив и сам не разобрался еще, зачем ему так надо втиснуться в жизнь Ильи. Шло время, затихал пожар внутри, и становилось мало что ли? Мало почти мельком видеть его, едва, далеко не полной грудью ощущать запах, не такой, как у Горика – сладковатый и свежий, а пряный с четкой горчинкой, как набор восточных специй, мало разговоров ни о чем – исключительно по делу, а чаще и вовсе давящего молчания, мало отстраненной вежливости, будоражащей язвительности, колкой и игристой, как пузырьки в шампанском, злости пополам со скрытым интересом. Да, Стив чувствовал, что привлекает Илью. Не как мужчина, конечно, скорее, как неизбежный, навязанный недруг, однако, мостиком соединяющий с любимым братом. Прервать эту хлипкую связь Илья пока не был готов, да и вряд ли будет. Тем более, что понять, что связывало Игоря с ним, Стивом, Илье хотелось до безумия, в этом парень не сомневался, но с точно такой же активностью мелкий избегал расспросов. Стеснялся, сомневался, возбуждался? Ох, как же сам Стив завелся, придумав последнее слово. Перед глазами вновь замелькали задорные картинки повисшего в воздухе Ильи. Зря, зрязрязря. - Ау, - Илья смотрел непривычно прямо на него, видимо, давно звал и встревожился. Или раздражался с каждой секундой. Скорее всего именно бесился – вон как глаза сверкают. До чего ж чумовые они у него! Как водоворот затягивают. И это еще при том, что Илье безразличен собеседник. А если парень захочет кого-то околдовать сознательно? Снос башки обеспечен. - Короче, это был последний раз, когда я, как баран, перся за тобой! - очевидно теряя терпение, брякнул Илья и суровым голосом, и пустой кружкой. В обоих случаях целенаправленно по яйцам Стива. Оказывается, строгий Илья – это тот еще сексуальный товарищ. Бровки рыжие свои нахмурил, губешки пухлой рыбкой сложил, глазища ведьминские вытаращил – чудо, как хорош. Валить и… и пора завязывать узлом, желательно морским. Никогда он не станет трахать младшего брата Горика. Ни-ког-да! Даже если сам попросит. Кстати, может, в эту сторону свернуть? - Илья, у тебя кто-то есть? – и вопросом убил наповал, и внимание задохнувшегося от возмущения парня переключил. Ай да Стив, ай да сукин сын. - Девушка, женщина… парень, мужчина? – продолжал контр-наступление Стив, любуясь ставшим еще более похожим на рыбку с выпученными глазами Ильей. – Встречаешься с кем-нибудь, гуляешь, спишь? Конечно, он был в курсе стойкой невинности мелкого. Но отчего-то ужасно приятно было видеть розовые щечки. Ему очень шло. И язычок заодно чуть укоротил. Не парень, а конфетка получилась! Правда, ненадолго. - Разбежался прямо рассказывать тебе все! - А чего бы и нет? Я, может, советом помогу. Не стесняйся. - Вот еще, ты насоветуешь, пожалуй. Обойдусь как-нибудь! - Значит, нет никого, как я и думал. - Да ты! Ты! Что ты там думал?! Какое право вообще имеешь думать про меня?! - Что ты орешь, как подорванный? Я как лучше хочу. По неопытности можно фигни всякой наделать. - Ты – гей! - Спасибо, зайчик, а то я уж начал забывать это сладкое слово. Гей, ведь, не человек, правда? Утаскивает по ночам молоденьких мальчиков и разрывает им глупые жопки. Так ты себе это представляешь? - Чего ты передергиваешь? – раскаяния в голосе ноль, естественно, кто бы сомневался. И смотреть на него перестал, паршивец. Почему-то это сильно кольнуло. – Я говорю о том, что ты в силу ориентации, не можешь быть объективным. - Я понял. А то, что я сексом занимаюсь больше, чем ты пребываешь в сознательном возрасте, тебя не смущает? В этом смысле без разницы, с кем, главное, что я это делаю, умею делать и авторитетно заявляю: чем дольше ты тянешь, тем стервознее становишься. Именно стервознее. Как баба. - Слушай, чего ты меня оскорбляешь все время? Даже если я сдохну от воздержания, то…. - Мое какое дело? Знаю, знаю, ты уже сообщал мне об этом. Неинтересно. Давай так, ты мне сейчас просто скажешь правду. А я подумаю, чем тебе помочь. - Какую, нахрен, правду тебе надо? - Девственник? - Да пошел ты! - Неправильный ответ. - Я домой. - Не дергайся. Отвечай на вопрос. - Да! Бля, да! Я девственник!! – заорало это чудо-юдо на все кафе, к радости Стива и восторгу довольно многочисленных клиентов. Особенно, эта информация заинтересовала амбала возле барной стойки. Вот урод! Слюну подобрал живо! - Ну теперь все в курсе, не только я, сейчас быстренько тебе пару организуем. – Илюха моментально поперхнулся своим воплем и заалел еще ярче, глаз не оторвать, даже не дал взглядом расчленить распалившегося мудака у бара. – Давай, выбирай, зайчик. - Ты задрал меня так называть! Все, хорош, поехали отсюда. - Погоди, с темы-то не соскакивай. Все равно не отступлю. Итак, мы выяснили, что ты чист, как слеза. – Илья закатил глаза. – Внимание, второй вопрос. Для кого бережем себя? Тебе через полтора месяца 19 стукнет. - Это что, какой-то квест жизненно важный, не пойму? Игорь вечно твердил: хватит с рукой играться! Ты лезешь! Не хочу я трахаться, понимаешь? Не хочу! Может, я асексуал? Ты не думал об этом? Не люблю людей. Ненавижу прикосновения. Не возбуждаюсь на порно. С ума не схожу от спермотоксикоза. Для меня нет вообще проблемы: ни с кем не спать. Сложно такое представить? - Если честно, да. Игорь таким не был. Он – огонь настоящий. Моментально вспыхивал. Стоило…. - Совсем обалдел? Собираешься рассказывать мне, какой брат в постели?! - Тебе было бы полезно послушать! Прекратил бы ледяную принцессу изображать. Асексуал он. Мозгов у тебя нет, и трусишь – вот и все. - Я трус? Не, со мной этот номер не пройдет. Я не развожусь. Думаешь, я трус, пожалуйста, спорить не стану. - Наконец-то, хоть какой-то плюс! Характер у тебя, конечно, полное говно. Ни в какое сравнение с Горькой не идешь. Он был уверенным в себе, отвечал за свои слова, не грубил. Был нежным и чутким, а еще страстным, да. Чувственным, горячим, раскованным, сексуальным. Все, что у вас есть общего – это лицо, да и то…. - Что ж ты замолчал? Продолжай, - Стив в пылу иррациональной обиды на Илью за его упрямство и черствость и не заметил, что задел парня сильнее, чем тот его. Илья уже даже не розовый, а пурпурный, комкал в дрожащих, длинных пальцах салфетку, заметно сглатывал, будто пытался удержать комок в горле, и приплясывал на стуле. Сбежать мечтал, как пить дать, но держался из последних сил. Стив заткнулся. Чувствовал себя дебилом и малолеткой, не способной контролировать эмоции. Куда его понесло, по живому резать? - Прости, я не хотел. - Да неужели? – ну хоть язвительность при нем осталась, и то хлеб. – Ты ненавидишь меня, признайся, за то, что я жив, а Игорь нет. - Ебнулся? Сколько же тараканов в твоей башке! - Вот и предлагаю еще раз – не нужно тебе пересекаться ни со мной, ни с моими тараканами. Уверяю, я не буду в обиде, если ты минимизируешь или совсем прекратишь общение. Повторяю, я справлюсь! - Как слепой с глухим. Короче, на сегодня хватит, я реально устал. Но мы вернемся еще к разговору про секс. Это раз. И два – в следующие выходные мы едем на трассу. - Неееет. – вздох был неподдельным и раздражающим, но Стив тоже был упрямым. Очень-очень. - Именно. С тебя по-прежнему лишь спортивный костюм. Взамен разрешу тебе ездить в универ самостоятельно два раза в неделю. - О, спасибо, папочка! Можно подумать мне упало твое разрешение! Я и так могу …. - Даже не начинай. ________________________________________________________________________________________________ Илье категорически не нравилось то, что происходило с его жизнью. К зимней сессии он подошел, как марафонец. С высунутым языком, не замечая ничего вокруг, усталый, как придурок, и такой же не понимающий, зачем он вообще побежал. За короткие каникулы, проведенные у родителей, Илья много думал. И не пришел ни к каким выводам, вот совсем. Кроме одного: на данный момент в его жизни был явный переизбыток Стива. И кажется, гиря до полу дошла. Каждые выходные чужак таскал Илью по спортивным мероприятиям. Единственное, на что удалось уговорить: перенести эти странные вылазки на воскресенье, потому что объяснять настоящую причину прогулов по субботам традиционных посиделок с друзьями этим самым друзьям Илья бы не смог. Они и так задавали много вопросов. Влюбленный Женька, зараза, растрепал в компании о Стиве. Слушая его, Илья никак не мог соотнести рисуемый образ спортсмена, красавца и умника с реальным парнем: грубым, жестоким, подавляющим, отвратительным во всех смыслах. В его представлении это были два разных человека. Один – был Игоря. И это он покорял Эверест и прочие вершины, был звездой всевозможных соревнований и ю-туба, имел магазины, квартиры, машины и папу – чеха. Второй – мерзкий и противный, погубивший брата, по кой-то черт портил существование Илье. Этот мрачный, невыносимый тип придумал, что это его прямая задача. Первый находился на повестке дня почти каждого их собрания с друзьями. Теперь все в компании считали своим долгом уговорить Илью дружить с ним, сочувствовать ему, вместе переживать утрату. Второй, не переставая выносил мозг по утрам – ни фига он не разрешил вспомнить азы передвижения по утреннему метро. А еще про первого Стива почему-то вспомнили родители. Мама. В новогоднюю ночь она выпила шампанского и привалившись к немного расслабившемуся Илье тихонько спросила: - Илюш, а ты общаешься со Славой? Илья даже не сразу понял, о ком она – так отвык от этого имени. Потом пожал плечами, не желая отвечать. И в итоге коротко кивнул. - Это хорошо, правда, значит, он не забывает Игорька. Да и не мог наш мальчик выбрать подлеца. Мне так жаль, что я испугалась тогда, не поняла, не поддержала Игорька, может, если бы мы были добрее к Славе, Игорь бы чаще бывал дома… не поехал бы с ним, - мама шептала уже откровенный бред, ее боль не утихала, да и как такое было возможно? Илья гладил ее по волосам, слушал сокрушенные вздохи и неразборчивые слова, плакал вместе с ней, а на заднем фоне сознания осела эта мысль: "Игорь не выбрал бы плохого человека…". На самом деле мама и представить не могла, сколько времени они проводят вместе. И как они его проводят. А главное, почему? За три этих странных месяца они еще несколько раз посетили "Высоту". Съездили на трассу для спуска на горных лыжах. Заперлись в бассейн и поныряли с аквалангом. Стив медленно, неотвратимо давя, выгонял из Ильи его страхи. Он и сам не заметил, как начал сигать на самый верх стены, сперва назло дурацкому инструктору, потом потому что понравилось. И на лыжи встал с тайным азартом. И нырнул с удовольствием. Только чужак об этом никогда не узнает! Илья не собирался даже близко признаваться Стиву, что его терапия работает. Еще чего! Не хватало ему удовлетворять педагогические потребности этого чма. Самое страшное, что Илья сам никак не мог разобраться в жутком клубке мыслей и чувств в отношении Стива. Это был настоящий кошмар. Он бесил и раздражал по-прежнему, что, конечно, могло сойти за плюс, если бы к ним – таким устойчивым и правильным ощущениям не добавился ядерный коктейль того, чего быть не могло. Не в этой вселенной. Не с ним. Начать с того, что Стив его изводил своим цветущим видом. По всему выходило, что парень абсолютно не страдал. Ни внешне, ни внутренне – судя по той же пресловутой внешности. Он выглядел отдохнувшим, сытым, довольным, и так было постоянно, как будто все, что делал ушлепок: это спал, жрал и трахался. И Илья готов был убить его за это! Из-за Игоря, конечно, и совсем чуть-чуть из-за себя. Потому что ему вот становилось, если взять за индикатор его собственную невзрачную внешность, только хуже. Аппетита не было почти никогда, он привык завтракать, да, но зачастую завтрак оставался единственным приемом пищи за весь день. Правда, по воскресеньям его откармливали – долго и нудно. И развлекались беседами. Еда, впихиваемая насильно, и вымученные разговоры доводили Илью до исступления. Эта фальшивая, как был уверен Илья, забота, это настойчивое желание продавить и добиться своего просто для того, чтобы показать превосходство, это стремление унизить, поставить на место, наказать и прочие очаровательные качества самца-доминанта – все выдавало в Стиве морального урода. Он убил, потом предал и забыл Игоря, продолжая жить дальше, не ущемляя себя ни в чем и играя доброго папочку – большего преступления для Ильи нельзя было совершить. Но будто мало этого, он топчет его жизнь, его сокровенное, его память о брате. Никаких доказательств у Ильи не было. Он просто знал это все. И не верил Стиву. Заходился в ревности и обиде. Чувствовал себя, будто в клетке, откуда не вырваться. Да и еще потерянным до кучи. Раньше, оказывается, все было так просто. Свои мысли и ощущения он всегда находил в виде продолжения – в Игоре. Брат будто подтверждал и делал объемнее все его поступки и мечты. И Илья четко понимал, знал – он все делает правильно. Теперь чувство опоры пропало. Он не так думал, не так говорил, вел себя, он не узнавал себя и ничего не понимал про себя. Что он хочет? Что ему нужно? Куда он идет? Кем себя видит через пять, десять лет? Не было ответов. И жизни больше не было. Была сосущая пустота. Скука, тягомотина, из которой вытягивала лишь совесть. Игорь бы не одобрил, Игорю бы не понравилось. И он тащился в универ, работал там, писал рефераты, помогал Жене, ел кое-как, умывался, причесывался. Все ради Игоря. Его памяти. Их общей фотки на стене. Поэтому же, ровно по той же причине Стив продолжал оставаться в его жизни. Но, сука, до чего его было много. Пока они не виделись, Илья почти мог примириться с фактом наличия чужака. Он просто не думал о нем. Но вот в замкнутом пространстве машины, а особенно по воскресеньям, когда они проводили вместе три-четыре часа – он, кажется, сходил с ума. Он довольно быстро разобрался, чем Стив все-таки привлек его близнеца. Этот человек рвал шаблоны, не был похож ни на кого, кого знали братья, был ярок и громок, как метеорит. Смел до глупости, активен, как батарейка, неутомим, как вечный двигатель. Однажды, сверх меры разозлившись на Стива после очередной поездки, Илья представил на минуточку, что между ними нет стены из ненависти, неприязни и обид. И ужаснулся. Потому что понял, да. Этот парень мог покорить. После жестокого открытия Илья моментально и в который уже раз попытался прервать их общение. Наговорил Стиву кучу мерзкой грязи, половину которой даже представить не мог, не то, что почувствовать это по отношению даже к такому, как Стив. Безрезультатно! Тот не отлип, напротив, усилил давление. Подкрутил воспитательный эффект. Просто мамонт какой-то, а не человек! И в какой-то момент Илья сдался. А Стив будто ждал этого. Как он сразу считал эту слабость – уму не постижимо. Только в тот же раз мудила вывалил на бедного Илью историю первой встречи Игоря и себя, прекрасного принца со сломанной рукой. Лучше бы он шею сломал. Илья живо представил себе Игоря в этот момент так, будто был на его месте и смотрел широко распахнутыми глазами на высокого, мускулистого парня с темными горящими глазами, баюкающего руку в перевязке. Пришлось, скрепя сердце, сделать сразу два неприятных открытия. Стив, мысленно вернувшись в тот день, сразу поразительно изменился внешне. Шоколадные глаза заволокло туманом, который эффектно оттенил яркие крапинки, губы он облизал, словно в попытке удержать стон, и теперь они блестели, а в теле его появилась кошачья томность. Даже то, как он откинулся на спинку стула и плавно расправил плечи, почему-то неправильно задело Илью. Словно его это касалось, ему предназначалось. Хотя это была неправда. Он снова подглядывал. Это и было вторым из открытий. Не его судьба, не его жизнь, не его парень, а он здесь, внутри всего этого. Илья почувствовал горечь и особенно острую тоску по брату. Зачем, почему так вышло?! Илья грубо прервал тогда Стива. И пока они к теме отношений брата и его парня не возвращались. Банников надеялся, что все так и останется. А сам Стив исчезнет из его жизни. Илья терпеливо ждал этого счастливого часа и терпел, стараясь умерить свой характер. Самое отвратительнее, что чем дальше, тем более запутаннее становилась его жизнь. День рождения, выпавший на субботу, он провел, как хотел: сначала с родителями и Аленкой, потом с друзьями. Было хорошо. Начало декабря – братья любили это время. Точно наступала зима, все как-то стабилизировалось, очищалось, потом это предвкушение Нового года. А в воскресенье они во второй раз поехали на трассу. И в этот день Илья, очевидно в качестве подарка, испытал очередной оглушительный стресс, череда которых не прекращалась с того момента, как он увидел в своем коридоре черную грубую косуху. Едва остановилась машина на большой стоянке перед лыжной трассой, как ее облепили три странных субъекта. Илья видел и раньше, конечно, лыжные костюмы, но эти поражали красками и аляпистостью. Существа решительно колотили по капоту, но Стив не проявлял никакого беспокойства. Наоборот, он расплылся в широченной лыбе и кинулся выбираться из салона. Илья, открыв рот, смотрел на забавные пляски с обнимашками четырех придурков, из которых двое были, кажется, девушками. Вздохнув, он тоже полез на выход. Ему здесь нравилось. Совсем рядом с городом, но воздух не в пример чище, плотнее. Простор вокруг, аж голова кружится. Людей полно, и все радостные, веселые, орущие. Это отвлекало. И пусть Илья чувствовал себя страшно неуверенно на лыжах, все равно он переключался, без вариантов. Странно, но его спортивный опыт будто обнулился еще тогда, когда он полез на стену в первый раз. Вдруг пропала ловкость, умение обращаться с собственным телом, навыки и сила. Удивительно. Он стоял в сторонке, никого не трогал, дышал носом, когда услышал этот полузадушенный хрип: - Гошаа. Это же Гошка. Боже мой, - девица, натурально, собралась спланировать в обморок, но Стив, почему-то с поджатыми в нитку губами и со складкой между бровей, оказался рядом – впечатлительная дева тут же повисла на нем, продолжая лупить голубые глазища на Илью. - Народ, это Илья. Илья Банников, - прозвучало официально и ужасно отстранёно. Более эффективного способа заставить Илью почувствовать себя чужим сложно было придумать. – Так, Илья, это у нас Светик, Тамара и Никита. Девчонки смотрели с интересом и даже с легкой нежностью, особенно Тамара. Светлана тоже быстро пришла в себя и вовсю искренне улыбалась. А вот Никита облил его раздраженным, неприязненным взглядом. Парень был красавчиком, высоким, стройным, хорошо развитым с изящными чертами лица и прекрасными светло-русыми волосами. Огромные глаза небесного цвета, маленький ровный носик, пухлые, капризные губки, ямочка на подбородке – все было изумительно, но не работало, потому что красоту портили злость и недовольство. Он даже не кивнул в ответ на робкий "привет" Ильи, переведя сосредоточенный, цепкий взгляд на Стива. Ладно, мало ли, может, несварение замучило, это не его дело, решил Банников. Он уже активно погружался в интересную для него атмосферу, способную отвлечь от проблем, поэтому сразу прекратил париться насчет чужих заморочек. Постояв немного и коротко обсудив планы, компания решила вновь собраться вместе после катания и посидеть в местном ресторанчике. Потом все повалили на трассу. Стив не отлипал от Ильи. Страховал, ставил ноги, учил держать тело, спину, занимать руки. Он был хорошим инструктором. Давал четкие команды, не давил, разъяснял спокойным, обстоятельным тоном. У Ильи даже стало получаться. А ветер в лицо и первое за долгое время ощущение собственного тела в окружающем пространстве сделали его почти живым. Они ввалились в ресторан, когда остальные уже собрались и сделали заказ. Раскрасневшийся, с влажными волосами, невольно улыбающийся Илья тут же попал в загребущие лапки девчонок. Они усадили его посередине, забросали вопросами и смешками, вручили в подрагивающие еще руки бокал шампанского и бутерброд. Стиву пришлось усесться рядом с таким же недовольным, как и раньше красавчиком Никитой. Последний снял лыжную куртку и темно-синий с белыми вставками свитер теперь очень выгодно подчеркивал цвет глаз. Удивительно красивый парень, снова отметил Илья, и чего ему радостно не живется? Надутый, как рыба-шар! Наверняка девчонок – целая куча у него. Он автоматически отодвинулся на пионерское расстояние от обеих подружек-хохотушек, а то мало ли что. И тут же перехватил взгляд Стива. Горячий, кипящий черной лавой даже, показалось, под вздернутыми вверх густыми бровями, он буравил и словно заставлял что-то сделать. Что именно надо ему, блин? Илья передернул плечами и заставил себя увлечься болтовней с девчонками. Те, молодцы, спрашивали его исключительно про трассу и лыжи. Илья, сделав пару глотков и выслушав легкие поздравления, и не заметил, как растрепал про остальные свои интересы: фехтование, там, деньги. Он совсем расслабился и пригрелся рядом с симпатичными, щедрыми на прикосновения и улыбки девушками, поэтому грубый окрик заставил его едва ли не подпрыгнуть: - Илья, твой салат все еще не тронут! У тебя 15 минут. Быстро ешь! Илья сжался в комок. Да, он позволил Стиву командовать в его жизни, просто, в силу внутренней истерики, пустил на самотек этот процесс и, видимо, сейчас пожинает плоды, ага. И чего он разозлился на ровном месте? Обидно, что совсем недавно первый же поздравлял его с наступившим днем рождения…. Опустив глаза в тарелку, Илья не заметил, каким недоуменным взглядом наградили Стива обе соседки, и каким злобным прожег его самого Никита. Еле-еле запихал в себя чертов цезарь, запил какао, несмело поковырял булку. Очарование места почему-то совсем пропало. Он вновь ощутил себя бедным родственником, в формате чужой жизни и людей не его круга. Даже привлекательные девочки приобрели сомнительный флер, хрен знает, кто они Стиву, да и Никите этому странному. Парень чувствовал на себе несколько жгучих взглядов, настойчивых, вопрошающий, но голову поднять не решался – ну их, пора это прекращать. После быстрой еды, он скомкано попрощался с народом и решил зайти в туалет на дорожку. Резво сделал дела и, уже подходя к парковке, пожалел, что не задержался подольше в глянцевом пространстве кабинок и стульчаков. Стив стоял спиной к нему, полностью закрывая мощным телом собеседника так, что сперва Илья подумал, что он один, даже рот уже открыл, желая оповестить о готовности ехать. А потом на бедного парня свалилась бездна ненужной информации. - Значит, теперь младшенький? – Илья узнал голос Никиты с трудом, до того он сочился ядом и обидой. – Он же нулевый, Стиви, как вы трахаетесь, скажи? Тощий, стремный, дикий какой-то. Девственник до кучи, по нему видно же. Ни удовольствия, ни перспективы. Это стоит того? - Никитос, я ведь нормально к тебе отношусь, на хуя все окончательно портить? – голос Стива был усталым и выжатым. – Обсуждать с тобой отношения я не стану. - А, так у вас отношения?! Вау! Быстрый ты! Удивил! И все-таки, никак я этого не пойму. Ты, первый ебарь в городе, и никак не выпутаешься из ручек чмошных братиков. Чем они опутали тебя? Жопы у них золотые что ли? Или прикол в том, что их двое? Я в сто раз лучше был. И ты не смеешь мне врать! Я – стопроцентный гей, а не бывший натурал, я люблю тебя, я полтора года стирал тебе носки, все для тебя делал – отсос не отсос, трах только не на люстре. Но тебе башку прямо свернуло, как ты Игорька увидел. На все насрал! Все свои обещания забыл! Как ухаживал, просил стать твоим, забыл? - Прекрати, - голос совсем, как песок в июле. Сухой, наждачный. - Чего прекрати!! Я ждал, я все время тебя жду. Я знаю, вот знаю, сука, что лучше, чем я, у тебя не будет никогда. И жду, когда ты набродишься по мужикам. Но эту моль гребаную я тебе не прощу! На хера ты его приволок сюда?! И вообще наши места ему показываешь? Ребята рассказали, что сто раз уже вас в "Высоте" видели! Чего ты пристал к нему? Он тебе кто? Жалкий последыш Игоря! Того я еще могу понять! Игорь – элита, классика жанра, нашего поля ягода. А это что? Тебе ребеночек что ли нужен? Так давай усыновим! Уедем в Европу и усыновим детку. И будем наконец вместе и счастливы! - Закончил? – снова этот будничный, сухой голос. А ведь Никита правду говорит. Во всяком случае, складно очень. Илья верил каждому слову. Он почти не дышал, и вот-вот готовился бухнуться на землю в обмороке. - Я серьезно, Стив, любимый, хороший мой, сладкий, - Никита вдруг заговорил другим голосом, визгливые нотки совсем ушли из него, он стал тягучим, как мед, певучим и обволакивающим, сексуальным. Даже противные слова типа "сладкий" прозвучали возбуждающе. Илья представил, как он смотрит сейчас на Стива – большими своими блядскими голубыми глазами. Что он, Илья, делает здесь, между этими явно любовниками? Парень уже дернулся оповестить о своем присутствии, но разборки, видно, не завершились. - Он слишком мелкий, пресный, неинтересный, уверен, что не может тебя по-настоящему удовлетворить, - продолжал петь искуситель, и эта песня была похлеще любого порно. - Я же знаю тебя, твои аппетиты, тебе два-три раза в день мало. Помнишь наши марафоны? Ведь должен помнить, как забыть такое? А давай сейчас, в твоей машине? По-быстрому! Я растягивался для тебя, так мечтал, что ты потрогаешь меня, обнимешь! Я жутко скучаю, Стиви. Никто после тебя, никто не может поиметь, как следует. Давай сейчас, прошу. Раздался какой-то шорох, потом чмокающие звуки, и Илья взбеленился. Да какого хрена он не может с места сдвинуться! Они сейчас тут разложатся, а он продолжит истуканом стоять?! И парень, ничтоже сумняшеся, разозлившись в первую очередь на себя, потом до кучи на Стива, тварь такую, прочапал мимо парочки, которая пребывала то ли в процессе прелюдии, то ли уже секса, залез в машину и хлопнул со всей силы дверцей. Вот срать! Он в этой машине еще ездить собирается, во всяком случае, сегодня – не хватало, чтобы эти кролики заляпали ее всяким дерьмом. Он сознательно не смотрел в окно заднего вида. Не ждал ничего. Просто сидел, закрыв глаза в попытках найти внутренний покой. Все ускользало, все. Еще и любовников Стива ему не хватало! Вот мало головной боли! Дверь со стороны водителя неожиданно распахнулась и на кресло скользнул Стив. Невозмутимый, деловой, спокойный. Чем довел Илью до точки кипения. - Дай мне денег взаймы, я поеду на такси! Только если будете трахаться здесь, больше за мной не приезжай – я сюда ни за что не сяду. Стив с удивлением повернулся к всполошенному, раскрасневшемуся парню. - Чего это? И кстати, что тебя заставляет думать, что я здесь не трахаюсь? Садишься же каждый день, не разваливаешься. Илья в ужасе уставился на водителя. Ох, ёёёёееее! - Че, правда? – голос сел почему-то. - Так переживаешь за мою сексуальную жизнь? Приятно, но не стоит. У меня все хорошо. - Даже не сомневаюсь! Как ты можешь?! – Илью вдруг понесло, давно, слишком давно разрывал его этот вопрос. – Спал с Игорем, а теперь с любым готов, с любым! Кто тебе этот Никита, трахаешь его?! - Трахал. И довольно часто. Мы жили вместе. До Игоря. - Ага! И снова можно, да?! Какой же ты …. - Какой, зайчик? Какой я? – Стив заговорил снова этим мерзким вкрадчивым голосом, будто змея зашуршала, секунда и бросится. - Я хочу домой. Илья внезапно остыл. А может это инстинкт самосохранения заставил осадить и не уточнять дальше. Пусть живет, как хочет. Противно просто. Стив смотрел на него, долго, очень долго, молча, что-то решая про себя. Потом тронулся. И молчал еще минут 15, пока выруливал с площадки и покидал базу. - Мы не можем это оставить, как бы тебе не хотелось. – Илья сжался от этих слов, накликал беду-таки. – Давай так. Ты можешь мне не верить, но ты большой мальчик, а я устал танцевать с бубном вокруг тебя – сделаешь неправильные выводы, твое право. Я любил Горю, сильно, вряд ли ты поймешь, до какой степени. Как встретил его, всех выкинул из жизни. На тот момент я трахался не только с Никитосом, хоть и жил с ним. Я вообще не горжусь своей жизнью до Горика. А он изменил меня. Сделал самим собой. Смысл появился что ли. Ради него, моего… короче, горы бы свернул. - Ты всего лишь мог бы его удержать, - тихонько прошептал Илья. - И дня не прошло, чтобы я не сожалел об этом, - также тихо и без агрессии сказал Стив. И вдруг ударил по тормозам, сворачивая на обочину. Илья в растерянности смотрел, как распаленный, злой мужик надвигается на него, как цунами. Но Стив всего лишь придвинулся ближе и сжал узкие плечи, легонько встряхнув. - Илья, давай поговорим, прошу тебя. Это глупо, по-детски, что ты избегаешь разговора. А я не могу вечно доказывать тебе, что не козел и не сволочь. Я виноват! Страшно, ужасно виноват, но Игорь погиб не по моей вине. Это жестокая, несправедливая случайность. Смерть вообще чаще всего не справедлива! - После этого ты отстанешь от меня? - В смысле? - Поговорим. Ты объяснишь мне, что хочешь. И вернешься к своей жизни. К Никите. К кому угодно, а я вернусь к своей, в которой тебя нет. - Зачем ты меня гонишь? Ты ведь не жестокий, я знаю. Почему не хочешь, чтобы я был рядом, помогал тебе, поддерживал, заботился? - Я не одинок. А если бы и был, ты последний, кого я хочу видеть рядом. Даже если ты не виноват, не могу. Если бы я был с ним, я бы сдох на месте, а ты вот живешь полной жизнью. - Вот в чем дело! Наконец-то понял. Тебя не устраивает, что я в монастырь не пошел? Зайка, все-таки ты самый избалованный и эгоистичный человек на свете. - Да почему ты мне твердишь об этом?! В чем я избалованный? Мы с Игорем всегда все делали вместе! Куда он, туда и я! - А вот хрена там! Куда ТЫ, туда и он. - Ты о чем это? - Илья откровенно устал и желал избавиться от навязчивого чужака, но в голове отчаянно звучала сирена. Опасность. Опасность. Сейчас что-то случится. Пальцы похолодели. Сердце зашлось вдруг в заполошном ритме. Сознание внезапно уплыло. - Эй, эй, малыш, ты чего, мелкий, очнись ... – нежный, ласковый шепот приятно прошелся по взвинченным нервам. Добрые пальцы, знакомые, вроде бы даже любимые… отвели влажную прядку со лба, невесомо тронули скулу, прошлись по запекшейся нижней губе, чуть оттягивая. Илья поплыл в забытой неге. Так было у него, давно, в прошлой жизни, когда брат, а не долбанный будильник поднимал его в школу, потом в институт…. - Игорьььь, - простонал несчастный, силясь задержать в реальности потрясающе приятную близость. И тут же его губы накрыл чужой рот. Властный и грубоватый, он знал, что делал. Сразу же раздвинул задрожавшие, не успевшие сориентироваться губы, захватил в плен язык и широко и сильно принялся устанавливать свои правила. Илья чувствовал, что задыхается, умирает, не приходя в сознание, но одновременно по нервным окончаниям его тела будто ток пустили. Словно оживший мертвец! Ему было круто, горячо и томительно, особенно между ног. Инстинктивно захотелось еще чего-то, например, чтобы потерли и сжали, жестче, конкретнее…. И что вообще происходит? С протяжным стоном Илья отцепился от терзающего его рта и с ужасом увидел, что сидит на коленях Стива. Обнимает его за шею двумя руками! А руки самого гребаного Стива находятся под его футболкой, сцепленные захватом на спине. Кажется, они это уже проходили? Заебись! Илья испуганно забился в объятиях, но ничего не вышло. Его держали крепко, как-то странно отчаянно. И притянули еще ближе, стоило начать трепыхаться. По спине прошлись ладони, а в бедро уперлось нечто… бля, нечто невероятное. Вот попал! - Успокойся. Я ничего не сделаю тебе. Тише, сказал! Это всего лишь секс. Что такого? Я привлекаю тебя, я знаю, ты не в первый раз реагируешь на меня. Глупый малыш, расслабься, я всему научу тебя, ну что ты, маленький, я же не чудовище, не сделаю больно, только хорошо, только приятно. Ты же, как масло, таешь, а стонешь так, что с ума можно сойти. - Пусти меня. – Илья и сам не поверил своему голосу, спокойному и уверенному. Внутри он был раздавлен. Стив вздрогнул. Задеревенел. И тряхнув головой, спустил Илью с колен. Оба долго молчали. "Два-три раза в день мало… давай в машине по-быстрому… никто, кроме тебя так не имеет…": проносилось в голове Ильи. Вот он дурак! Дебил полный. Моська на слона. Его передернуло. Как выпутаться из этой ситуации он не знал. Второй раз ведет себя, как блядь, оказываясь в объятиях ненавистного человека, подставляясь и стелясь. Ну и что, что почти при полной потере сознания – по факту выходило, что именно он напрашивался! Илья тихонько застонал, не в силах сдержаться. Что делать? Что же делать?! Стив пытался обуздать себя. Похоть буквально взрывала его изнутри. Никого, даже Игоря, он не хотел так. До потери пульса. Это второй раз происходило внезапно, накатывало из ниоткуда. Вот вроде все под контролем, никакой жажды, потом бац и он умирает, как нуждается в этом невыносимом и притягательном пареньке. Сегодня вообще что-то непередаваемое случилось. Они орали друг на друга. Илья завел его до невменяемого состояния своей упертостью, как вдруг отключился на ровном месте. И стал таким расслабленным, нежным и не сопротивляющимся. Как тут было устоять?! Под предлогом реанимации легко затащил волнующую тушку на колени, облапал. Можно! Еще раз с восторгом облапал. Конечно, поцеловал. Этот вроде угловатый, тощий пацаненок был просто создан для секса. Как же он замечательно разомлел. Пару секунд и на коленях Стива оказалось настоящее пиршество для языка, рук и губ, вот только члену снова обломилось. И сейчас тот настырно ныл, доставляя массу неудобств. Лезть к Илье еще раз было сравни самоубийству. Тот насупленным комком прижался к дверце подальше от предполагаемого насильника. Вот как такому доказать, что ничего преступного они не делали, что секс – это прекрасно, что его тело погибает от жажды, а рядом, только руку протяни – есть тот, кто устроит все в лучшем виде? Стив злился, и пытался с помощью злости утихомирить разбушевавшееся либидо. Насчет преступления – тут, пожалуй, есть сомнения. Он же решил по-трезвому, что не будет трогать Илью, что трахать брата Горьки – это за гранью. Почему же так легко переходил установленную черту, велся на него и совершенно терял контроль? Что такого в этом мальчишке, ведь со временем он совершенно точно понял: близнецы совершенно не похожи, как небо и земля? Даже внешне – Стив привык совсем к другому образу. А уж внутренне – это два разных человека. Сейчас он точно знал, что хотел не продолжение Игоря в Илье, а именно Илью. До черноты перед глазами хотел. Получив его в руки, моментально растерял совесть, память, все на свете и готов был упрашивать, лишь бы тот задержался на его коленях, разрешил…. Глупо, как же глупо, напугал малыша. Да и сам в разобранном состоянии. Стив с трудом довез Илью до дома, всю дорогу пытаясь успокоиться и подбирая слова. Доподбирался. Уже во дворе своего дома оклемавшийся Илья первый кинулся в атаку: - Я больше не хочу тебя видеть. Это была ошибка: то, что мы общаемся. - Илья, давай по-честному. Наше, как ты выражаешься, "общение" – никому не мешает, а тебе даже приносит пользу. Ты победил страх высоты, встал на лыжи, ты живешь, средненько пока, но живешь. Погоди, - остановил он порыв Ильи возразить. – То, что произошло сегодня – моя вина. Прости, я не сдержался. Постараюсь впредь контролировать себя. Илья переваривал услышанное, дергаясь и нервно сжимая пальцы, у него было много вопросов, вот только задавать их сейчас было бы неверным ходом. Стив признал свою вину, но ведь их двое. И он, Илья, значит, тоже виноват. Надо разобраться, понять, в чем. И вообще подумать. - Легче делать это на расстоянии. Не надо за мной приезжать завтра. Я сам тебе позвоню. - Хорошо. Я дам тебе пару дней, хотя это лишнее. И еще, я никуда не денусь, ты уже должен был привыкнуть. Илья пожал плечами и уже собрался убежать, но Стив снова тормознул его. - Подожди еще. Мне просто интересно, какие выводы ты уже сделал? - О чем? - Брось, зайчик. Я про наш поцелуй, про твой не первый поцелуй со мной, - захотелось вывести его, вернуть прелестный румянец на красивые скулы и заставить признаться в том, что его это волнует. - Я не гей. - И что? Думаешь это утверждение защитит тебя от того, что ты течешь от меня? Жмешься ко мне? Покорно открываешь рот, сам ласкаешь меня языком? От того, что у тебя встал на меня? Стив, говоря все эти гипнотизирующие пошлости, надвинулся на него и неожиданно опустил огромную горячую лапу на его ширинку. Е-мое, правда! Илья и не заметил, не понял, а вот сейчас явственно ощутил – у него действительно стоял. Он сполз по сиденью в попытке избежать сумасшедшего прикосновения, но и Стив и не думал жалеть его. Наоборот, принялся гладить и сжимать уже четко видный под джинсами член. Илью охватил бесконечный стыд и сильнейшее возбуждение – удар от этих двух ощущений просто свалил напрочь способность мыслить. Он ослабел, почти перестал дышать, хватая воздух через раз, и из последний сил помотал головой, мыча возражения. И Стив снова слетел с катушек. Трогать даже пальцем Илью было нельзя. Он действовал на него, как мощнейший возбудитель. Например, рука, наглаживающая крепнущий на глазах член, уже жила своей жизнью. А сам Стив, не отрываясь смотрел на ошеломленного парня, на его приоткрытые розовые губы, раскосые, стеклянные почти глаза, затянутые желанием. Если сейчас поцелует его снова – чего хотелось невероятно – он его оттрахает до ора. Здесь и сейчас, плевать на все. А если удержится, сам обломается, конечно, но покажет мальчишке, каково это кончить с помощью другого человека. Это почти секс! И Стив завязал узлом свои потребности и подключил вторую руку. Илья ничего не понимал, потерялся, пропал, исчез. Его охватил невыносимый жар, плавящий мышцы и кости, в голове глухо бухало набатом, рот свело, а между ног ужасно пульсировало. Когда он сам себе дрочил, так не бывало никогда. Было приятно, но не более. Сейчас же на него накатывало раз за разом что-то незнакомое и отчаянно пугающее. Он попытался отвести хоть одну из наглых и жарких чужих рук, но Стив, этот охрененный монстр, не дал, подхватил дрожащую ладошку и поцеловал самую ее серединку, отключая тем самым последние мозги. И безмозглый Илья, полуприкрыв глаза, как во сне, смотрел на старшего, который делал медленно, но неотвратимо что-то страшное, и одновременно потрясающее. - Не бойся, только не бойся, - прошептало чудовище. А жертва уж давно сдалась, и сама не заметила. Стив как в гипнозе под этими таинственно и маняще сверкающими щелочками, окруженный ароматом невинного возбуждения, пронизанный томлением парня, которому тот никак не мог противостоять, расстегнул болты, плавно, чтобы не напугать, стащил джинсы вместе с бельем с белых, стройных бедер, задрал толстовку, оголяя впалый животик, хрупкие косточки, очаровательный пупок-ямочку. Ему хотелось видеть целиком, полностью, всего! Раздеть, разложить, огладить широко и сильно, лечь сверху, чтобы все совпало, чтобы слил лишь от давления сверху и сознания, что он под мужиком. Илья стал совсем невменяемым, он едва слышно стонал-всхлипывал, словно просил. О, если бы он только попросил! Стив растерял весь пыл уверенного в себе ебаря-террориста перед этим осевшим в полуобмороке, задыхающимся и перевозбужденным мальчиком. То, чего ему хотелось сделать с ним до головокружения, делать было нельзя, одновременно хотелось поразить его, произвести впечатление. Чтобы потом, потом когда-нибудь продолжить. Он взял в руку горячий, ровный член, тяжеленький, розовый, мокрый. Ласкать его было ужасно приятно. Еще прикольнее были яички: кругленькие, бархатистые они так правильно легли во вторую жадную руку. Вот бы на вкус все это великолепие попробовать, освободить пальцы и пройтись - чего уж тут врать самому себе: пользуясь невменяемым состоянием - по темнеющему нежному местечку под яйцами и нырнуть в желанную до безумия, сладкую, запретную глубину. Илья кончил слишком быстро. Оба опомниться не успели, как наступила реальность. И чего в ней было больше: ужаса, разочарования, потрясения, кто бы сейчас разобрал? Илья, кажется, совсем при смерти, отворачиваясь и едва не плача, силился напялить штаны назад. Стив, сам в шоке от себя и от мальчишки, молча помог ему, невозмутимо застегнул болты, оправил одежду. Надо дать ему время. Он обещал. Да и Илье нужно разобраться в себе, понять все-таки, кто он. И кто ему Стив. Еще бы самому для себя это прояснить не мешало. Уже выскальзывая на ватных ногах из машины, Илья услышал тихое вслед: - С днем рождения, Лю.