___________________________________________________
Стив проснулся гораздо в более живом состоянии, чем Илья, что, возможно, и было связано с крепостью организма, но скорее всего, потому что проспался – за окном бушевал белый день и февральская метель. Конечно, возлияния накануне давали о себе знать, так, например, во рту прописались помойные кошки, конкретно, организовали там писуар, а в висках завелся долбодятел, но в целом, бывало и хуже. Правда, все симптомы похмелья как рукой сняло от одного только ощущения: рядом, частично погребенный под ним, беспокойно спал Илюха. Парень помнил, что ночью болезный копошился и шарахался куда-то, помнил, что очень боялся заспать его возвращение, что и случилось, потому что кто-то копался хрен пойми где, как жук-навозник, поэтому чуть не заорал "ес!", когда все-таки увидел его рядом, а не на диване в гостиной, например, или пакующим чемоданы на Камчатку. Волна облегчения от близости Ильи уже привычно накрыла с макушкой, вылечила и открыла резервы сил. Стив давно перестал думать, почему так с ним происходило. Теперь он просто радовался тому, что это есть. Илья весь разметался во сне, раскраснелся и тихонечко на грани слышимости постанывал, может быть, еще неважно чувствовал себя, а может, снилось что-то плохое. И Стив не выдержал, он ужасно тосковал, в конце концов. Нежно притиснул Илью к груди и перевернулся, увлекая теплое тельце с собой. Теперь Илья лежал на нем, и, кажется, задышал глубже при этом. Стив, чисто чтобы руки занять, да и потом, обещал же ему, стал неторопливо гладить все, до чего мог дотянуться: спинку, плечики, растрепанную шелковую шевелюру. Малыш на нем действительно сильнее и чаще задышал, и весь заметно растекся, разнежился под ласковыми граблями, до того дошло, что и руку одну закинул Стиву на шею, обнял считай. А ногой забрался между чужими ногами так, что если бы не спал, непременно бедром бы ощутил мощный результат от воздействия своей близости. Стиву нравилось происходящее. Очень. Илья находился в положенном, максимально приближенном к нему месте, был нежным и послушным, доверчивым, сладким, обнимал его и пускал пузыри в ключицы. Это ли не счастье?! Для себя Стив полностью определился и решил – Бог знает, что ждет их впереди, но они должны быть вместе, вот так спать и просыпаться, болтать и ругаться, спорить и доходить до истины, напиваться, заниматься любовью…. Кстати, о любви. Желание подкралось как-то исподволь, вот вроде не было ничего и бах, Стив ощутил, как мучительно ноют яйца, и весь пах сводит четкой потребностью. Илюха ведь не будет против, если чуть-чуть пожамкать попку? Он сполз пониже, а руки уже сами, без спроса у мозгов жадно потянулись к вожделенным округлостям. Илья тут же длинно и сладко вздохнул, чем совершенно сбил тормоза. Стив быстро, в лихорадочном кайфе расстегнул его джинсы и стащил их с ягодиц. Туда же спешно отправил трусы и вот оно – теплое, родное, бархатистое, вкусное. Он мял и наглаживал роскошные половинки, забираясь пальцами внутрь и осторожно лаская спящее колечко, бесконечно, плавясь в каком-то непередаваемом экстазе и не желая больше ничего. Словно завис в патоке, до того нереально хорошо ему было. А Илья помогал! Так и не проснулся, зайчонок, и вот именно благодаря этому и длилось обоюдное фантастическое блаженство. Младший плавно терся о жесткие бедра под собой, едва слышно поскуливал, а главное, его член был в полной готовности, Стив сначала с восторгом ощутил это, а потом и вовсе забрал красавчика в кулак и продолжил двойную ласку своего малыша, погрузив палец внутрь и легонько щекоча стеночки. Еще бы поцеловать его, спящего принца – совсем улетно бы стало. Илья вдруг затрясся, сбивая с ритма, сжимая палец и выплескиваясь в ладонь, и весь обмяк, как сдувшийся шарик, издав порнушный, сорванный стон. Класс! Не успел Стив посмаковать заячий оргазм и на законном основании полапать удовлетворенное тельце, как на него уже пялились огромные, как у совенка, ошарашенные лупалы, а вокруг головы нимбом взметнулось рыжее солнце из волос. Проснулся! До чего славный! - С добрым утром, зайчонок! – и пока малыш не очнулся окончательно, Стив перевернулся, с урчанием подмял вялый организм под себя и сделал то, чего не хватило: со вкусом присосался к сочным губам в милых трещинках. Илья было не ответил, завертелся, попытался отвернуться, ага, кто бы ему дал, а потом еще раз выпустил воздух из себя и открыл ротик. Вот теперь стало по-настоящему хорошооооо! Жарко и сладко. И голова прошла, и запахи не волновали больше, смытые ароматом свежего секса и ванильностью любовника, и ощущение правильности происходящего накрыло с головой.__________________________________________________
Илья не хотел возвращаться в себя. Это пробуждение: греховное, невозможное и желанное выкинуло его куда-то за грань, он прекрасно осознавал, что снова сотворил глупость и облажался, и все же еще чуть-чуть, еще капельку. Он уже был внутри этого, уже все произошло, так пусть это сумасшедшее мгновение продлится еще немного. Илья взлетел так высоко в небо, что захватило дух, задуматься о падении он еще не успел, а реакция Стива на него сыграла и роль катализатора, и подушки безопасности, и самой желанной, исполнившейся на данной момент мечты. Сейчас он был не один, больше не один и кому-то еще на этом свете нужен до безумия. Он видел, как задыхался и трясся Стив, сжимая его в руках, как отчаянно хотел его и взглядом умолял о продолжении. Под этими горящими, голодными черными глазами Илья даже не успел задуматься, стоит ли быть благодарным за доставленное удовольствие, как ему потребовалось, сильно и четко, чтобы и Стив получил свою долю. Его любовник, уловив вожделенный знак согласия, тут же бросился в атаку. На губы, на все еще не пришедшее в себя после сумасшедшего оргазма тело. Илья натурально плавился, ему казалось, что он истекает, как свечка, удовольствием и восторгом. Почему раньше никогда такого не бывало? С Ингой же было хорошо, но так, чтобы забыть обо всем на свете, имя свое, саму суть свою, принципы, вообще не понимать, кто ты и где, с кем …. Если бы можно было навсегда остаться в таком состоянии, не думать, не анализировать, не пытаться сохранить лицо, не собирать себя потом по атомам. Пока, в горячке и остаточном кайфе, было так просто поддаваться страстному, мужскому напору, смывающему неприятные мысли, как лавина, раскрываться и подставляться, естественно и даже будто привычно, не иначе похмелье и уже испытанный оргазм превратили его в половую тряпку. И плевать! Пусть не перестает, только не прекращает его целовать! Илья сам продвинул их дальше. В какой-то момент, окончательно порабощенный и одурманенный, он до дрожи захотел, чтобы Стив стал голым. Футболка парня задралась и больно натирала его, ставшие такими чувствительными соски, и грубые джинсы некомфортно ощущались внизу. Майку Стива он стянул под обоюдный восторженный стон, а от остальной одежды друг с друга они избавились уже в четыре руки. Воооот! Так было гораздо лучше, ярче, острее, чувственнее. Илья совсем потерял голову под градом жгучих ласк, больше похожих на укусы, потерялся в общих не сдерживаемых стонах, а когда ощутил в заднице два огненных, настойчивых пальца почему-то вовсе не напрягся и испугался, а завертелся на них, помогая отыскать нужную точку. Перед глазами плыло, тело изгибалось под немыслимыми углами совершенно без участия мозга, член торчал колом, истекая смазкой, в голове шумело, лопалось и стучало: "быстрей, быстрей, еще, еще". А потом накал резко спал, движения прекратились, и Илья вынуждено всплыл на поверхность из ошеломительных, вытряхивающих душу ощущений. - Илюха, мелкий, приди в себя, малыш, хоть на минутку. Посмотри на меня! – Стив легонько тряс-поглаживал его и, дождавшись осмысленного взгляда, взял в ладони разрумянившуюся, смущенную донельзя мордочку. - Ты понимаешь, что мы делаем? Мы занимаемся сексом? – а они, черт возьми, на пяльцах вышивают что ли?! Блин, неуместный вопрос вдруг испортил момент и заставил-таки протрезветь слегка. Осознание стремительно наступало, Илья одеревенел, сжался, чувствуя себя настолько глупо, насколько хорошо и воздушно было сейчас телу. Ну вот зачем он остановился?! По кой хрен взялся уточнять конечную цель их пряной возни в постели? Илья возмущенно засопел, не находя слов, а в следующую секунду наткнулся на потерянный, потухший взгляд Стива. Этот взрослый, уверенный в себе молодой мужик, сексуальный и крутой, зависел от его подростковых еще метаний, готов был смириться, не смотря на очевидное свидетельство страсти, способное проткнуть насквозь и разве что не дымящееся, и ограничиться ласками. Илья настолько изумился этому открытию, что не прервал мучительный процесс укрощения плоти, в котором находился Стив, а завис, не способный донести до него свои желания: продолжать, конечно, дать, любить …. Опытный Стив справился быстрее. - Илюх, прости, я с ума схожу по тебе, не могу сдерживаться, увлекся, я сейчас остановлюсь, помоги, прошу, просто в руку возьми и все, мне хватит, возьми, пожалуйста. А сам смотрел тяжело и голодно, ловил взгляд, ждал, застыв в прыжке, весь напряженный и дрожащий, но не двигался, не провоцировал, не давил. Триумф накрыл Илью мощно и капитально, вытесняя сомнения и страхи. Он никогда не умел жить одним днем и отключать старичка внутри себя, похоже наступило время начинать. Одной рукой, робко, но сразу сильно – Стив аж охнул – он обхватил каменный ствол любовника, а вторую руку запустил в распущенные, длинные волосы, с удовольствием наматывая их на кулак, заставляя задрать подбородок и освободить площадь для собственного творчества в виде синяков и засосов. Прямо как клещ присосался, помечая его, наказывая хрен пойми за что, просто так, на будущее, видимо, говорить сил не было, хотелось дать понять этому долбоебу, что все у него уже есть – вот, пожалуйста, берите, на блюде. Но Стив не понял немого посыла, даже из неудобного положения вопрошающе косил красным глазом, все еще не втыкая в то, что можно. Уж и член его задергался в неумелой руке, оповещая о скором окончании гонки, и шея заалела под злыми укусами, а этот все тормозил. Пришлось действовать радикальнее и самому - для тех, кто в танке - ткнуть подрагивающим, обжигающим, до колик в животе крупным концом в поджимающуюся от предвкушения и неуверенности дырку. Не прошло и полгода, как-таки дошло. Дошло! Вечность не пролетела. ВСЕ поменялось в раз. Илью перевернуло и расплющило на кровати, ноги куда-то отшвырнуло, губы и язык всосало в жадный рот, а анус без объявления войны заполнило большим и раскаленным, грубым и прекрасным. Минута передышки, во время которой щеки, зажмуренные глаза, нос, уши, шея – все подверглось вылизыванию и обсасыванию, и заработал отбойный молоток, а на сознание Ильи упала заслонка. Он перестал существовать, вколачиваемый со всей дури в матрас, он рыдал и хрипел, не способный стонать, он судорожно просил бы "еще", если бы не разучился говорить. Если бы сейчас Илья видел себя со стороны: свою распахнутую, вздернутую к небесам, пошло хлюпающую задницу, свое искаженное, чужое лицо, с перекошенным ртом и обветренными губами, судорожно вцепившиеся в простыню белые пальцы, покрытые испариной, безвольные ноги, ни за что бы не поверил, что это он – Илья Банников, эстет и тихоня, асексуал, отличник, правильный и закрытый, не способный на бурные чувства, и вообще скрывающий, как правило, чувства. Он бы умер на месте, лишь увидев себя таким. Как же замечательно сложилось, что ему было не до анализа. Не до взглядов на себя со стороны. Ему было так потрясающе, так глубоко, до каждой клеточки хорошо, что все происходящее с ним до этого момента поблекло и стерлось, раз и навсегда стало представляться неважным и наивным, не стоящим внимания. Когда накатил оргазм, медленно-медленно сперва, а потом страшно резко, болезненно и жестоко для психики, Илья понял, что вот этот раз и был его по-настоящему первый, осознанный и достойный открыть новую историю Ильи Банникова. Который жил-жил, потом почти умер и неожиданно снова получил шанс на другую жизнь. Он бы еще пару месяцев так расслабленно полежал, изображая морскую звезду, прихваченную солнцем, но Стив, едва дух переведя, сгреб его в медвежьи объятия и требовательно-настойчиво-просяще забормотал в ухо: - Мы теперь вместе, слышишь, пойми и прими это, я останусь или переедем ко мне – решай сам, все, как скажешь, сделаю, но мы вместе, хватит титьки мять и морочить друг друга. Ты не уверен, знаю, я тоже никаких гарантий на будущее тебе не дам, но отпустить тебя, уйти от тебя сейчас – для меня хуже, чем сдохнуть. Илья все еще не мог говорить, и Стив, воодушевившись, продолжил: - Нам не будет легко, мы оба упрямые, но ты не можешь отрицать, что мы идеально подходим друг другу в постели, и я скучаю, я все время жутко скучаю по тебе, даже сейчас скучаю и хочу еще. До одури просто.... - Ты – зверь …, - логично же, что только это удалось выдавить из пересохшего горла? Что мог сказать Илья после того, как дважды кончил под ним - до цветных точек перед глазами? Женись на мне? В целом, только это и было бы правильным, и только это вертелось на языке. Прекрасно, что накатила сонливость и ничего в нем больше не ворочалось и не истекало привычной язвительностью. А то бы договорился. - Тебе больно? – всполошился Стив, тревожно разглядывая его уже ставшими привычными, тепло-карими глазами. – Было? Или сейчас? - Нет, - проворчал Илья. – Я в порядке. Задница болит, конечно, но … я сам виноват. Твои "хочу еще" не потяну, прощенья просим. Спать. - Никак не укорачивается твой язык. И пара оргазмов не канает? Спи давай. И заруби на своем веснушчатом носике: проснешься – я буду рядом. - Не сюсюкай со мной! – это был последний порыв перед тем, как соскользнуть в сон, в котором, действительно, Стив был рядом. И Илья снова называл его Славой.___________________________________________________
Только дурак классифицировал бы то, что сложилось между ними позже, счастливой семейной жизнью. У них ни черта не получалось. И не потому, что оба были упрямы, как сказал Стив, хотя это тоже играло не последнюю роль, просто вокруг было слишком много людей. Казалось, каждому было до них дело. Только разрешив себе называть, пока в строжайшей тайне – про себя, Стива своим, Илья осознал, насколько тот популярен. Неожиданно повылазили бывшие, будто ждали в засаде, названивали Стиву, лично таскались, караулили в институте, портили кровь в выходные, когда они выбирались в спортивные клубы. Илья уж совсем решил, что его парень переспал с половиной города. А самое паскудное, что претензии ему предъявлять он не мог: во-первых, гордость не позволяла, во-вторых, терзал комплекс неполноценности, ну а в-третьих, Илья не доверял Стиву. Он пытался гнать эти мысли, но в голове настойчиво свербело, что он всего лишь замена, остаточная любовь: ну не может такой парень как Стив увлечься бледной тенью Игоря ни с того, ни с сего. Тем более что в реальной жизни тот вел себя совершенно противозачаточно по отношению к нему. Между ними словно не изменилось ничего. В том смысле, что Стив по утрам возил Илью на учебу, забирал после нее, доставлял до дома, а сам занимался своими делами. По субботам Илья был свободен, а воскресенье посвящалось активному отдыху. Все менялось по ночам. Стив приходил поздно вечером, фактически переехав уже к Илье, потому что квартира была завалена чужими вещами и доказательствами присутствия другого человека. Они ужинали, перемещались в гостиную, и там Илья становился хрен пойми кем. Стив действовал на него хуже конского возбудителя. Мозги, например, отключались уже за невинными разговорами. Стив за внешней грубоватостью и жесткостью, умел дать почувствовать Илье, что он нужен и интересен. Каждый раз Илья ловил себя на том, что тает от этого внимания, стремится показать себя с лучшей стороны, чтобы получить поддержку, и каждый раз давал себе слово контролировать процесс. Потому что пугался себя такого: мягкотелого и на все согласного, внутренне ругался и нервничал, и все равно терял волю и расплывался волнующейся лужицей, стоило Стиву хрипловатым голосом приступить к расспросам, как прошел день. Они болтали, и Илья пропускал момент, когда оказывался либо на коленях парня, либо под ним, зацелованный, полураздетый, с разбросанными ногами, совершенно готовый к сексу. Потом по программе шла постель и бурные ночи, наполненные огнем и экспериментами, в которых правильный мальчик Илья терялся окончательно. На утро, на каждое его утро после того, как они стали встречаться, он ощущал себя кем-то другим. И пока не мог с уверенностью сказать, что перемены нравятся и устраивают. Стиву же будто и плевать на его метания было. Во всяком случае, утром Илья видел это именно так. Стив скучающе готовил завтрак, силком кормил сонного Илью и тащил такого, не приходящего в сознание в универ. Ничего не спрашивал, почти не общался даже, буркал свои команды, как обычно. До вечера Илья пребывал в подвешенном состоянии, клянясь, что не даст вновь увлечь себя водоворотом страсти, а расставит по местам вопросы и поговорит со Стивом по-взрослому. Но вечером сценарий повторялся. Да, если честно, говорить-то особо было не о чем. Они жили и спали вместе. Это же было главным? Он сам это выбрал, разрешил быть этим отношениям. Лишь ощущение, что что-то не так, не складывается, терзало Илью. Если можно было бы убрать из жизни дни! Потому что ночами – все было более чем хорошо. Потрясающе. Волшебно. Ночью Стив был только его, с потрохами, был напорист, активен и горяч, одновременно ужасно, неправдоподобно нежен и зависим от удовольствия партнера, заглядывал в глаза, непременно заставлял сначала его кончать, а потом уже о себе заботиться. Илья в такие моменты был на сто процентов уверен в притяжении между ними, в интересе к нему и в собственной значимости и важности. Стив обращался с ним, как с самым драгоценным и желанным в мире, а страстью и бесшабашностью вытеснял из головы и тела сомнения и скромность. Но ночь кончалась, Стив удовлетворял потребности обоих и шел куда-то по своим делам, среди которых и стали вдруг так болезненно проявляться другие парни. А может, они и не исчезали никогда? Илья никак не совладал с дурными мыслями, да еще и подкрепленными фактами в виде шушуканий Стива в трубку и неурочных пиликаний смсок по ночам. Но совсем плохо стало, когда на сцене вновь нарисовался Никита. В тот день они впервые поехали к Стиву. Илья долго отнекивался от данного мероприятия, что-то удерживало его вдали от места, которое так и не увидел брат, а ведь оно для него создавалось. Но Стив его переупрямил. Илья толком жилище и разглядеть не успел, потому что оказался сразу с порога втянутым в бешеный поцелуй, полураздетым и чуть ли не разложенным на полу. Они так увлеклись, вдохновенно тискаясь и выстанывая междометия, что, естественно, пропустили момент, когда у них появился свидетель. Никита, открывший дверь своим ключом, изумленно потаращился на почти совокупляющуюся парочку, с минутку подумал, стоит ли прерывать или под шумок присоединиться, и все-таки громко кашлянул, потому как дело его не терпело отлагательств. Илья подпрыгнул едва не до потолка. Отношения со Стивом он тщательно скрывал от мира. Друзья, родные, сокурсники, приятели Стива – никто не догадывался о них, во всяком случае, так думал Илья. И вот на тебе, так позорно спалиться. Он заалел всеми частями тела и судорожно заозирался в поисках закинутой куда-то в пылу футболки. Никита искренне забавлялся смущением мальчика и его очаровательной неловкостью, пожалуй, понимая страсть Стива, но профукивать чудесный шанс уколоть бывшего и поставить на место рыжего не собирался. - Не суетись, детка. Я на минутку. Кое-чего скажу этому жеребцу, и можете продолжать. А мне понравилось. Кстати, не возьмете в компанию? – да, краснеет он потрясающе, и фигурка отменная, просто ангелок в цветах Рембрандта. - Чего ты хотел, Никитос? – уж Стива-то было сложно смутить, но и ему явно не понравилось вторжение – что ж и то хлеб. - По магазину есть вопрос, спустись, ты там нужен. Но сначала удовлетвори мое любопытство: он также хорош, как Игорь? И каково это, спать с близнецами? - И каким боком это тебя касается? - Интересноооо же, что жалко рассказать, если в постель не берете? - Ник, захлопнись и пошли вниз. Илюх, я скоро, осмотрись пока, - Стив сказал это, очень внимательно глядя на Илью, словно пытался вложить что-то в его голову. Но Илья не был в нужном состоянии для адекватной реакции. Раскидал, блин, команды, как собачкам, герой-любовник херов. Оставшись один, парень быстро распсиховался: на порабощающего и давящего на него придурка, на заразу-Никиту, каждый раз бьющего в самое больное, а главное, на себя, дурачка наивного. Нужен он ему, как же! Три раза с горочкой, ага. Внутри что-то поднялось нехорошее, злое, невкусная смесь из ревности, обиды и сомнения. Происходило то, что его конкретно пользовали. Игрались, потому что свежо было желание к брату, а там за пределами квартир и постелей, на хер он ему упал. Магазин даже не показал, а первым делом поволок наверх трахаться. Никита тут ведет себя свободно, привычно, словно имеет право. Ключи же у него имеются. А собственно, почему и нет? Не исключено, что живет здесь, что такого? Стив – извращенец и человек, совершенно лишенный морали. Ему и втроем незападло. Вот только есть вопрос на миллион: куда деваются мозги Ильи в его присутствии. Ведь нормальные всегда мозги были, дорогие, востребованные – и вот, пожалуйста, все испаряются, стоит Стиву показаться на горизонте. Илья еще долго возмущался и наворачивал круги по квартире, не способный мыслить трезво и отвлечься на незнакомую обстановку. В голове скакали жестокие картинки того, что могло сейчас происходить там, в магазине. Почему-то Илья был уверен, что они не делами занимаются, а похотливый блондинистый красавчик уже оседлал Стива, которому же всегда надо и надо много. А что может Илья, обычный, невзрачный неумеха? Только радостно принимать и подставлять задницу по щелчку, да еще вопросов не задавать, быть послушным и довольным. На хера ему это все надо?! Илья окончательно созрел, накопив яду внутри – на сотню Илюш хватит, и наплевав на указания, вылетел из квартиры. Надо было реализовать первоначальную мысль – уехать домой без задержек и предупреждений, но скомканные в плохо функционирующий комок мозги еще не пришли в норму, и Илья совершил ошибку, затормозив на выходе из подъезда. Ноги сами занесли его в дверь под оригинальной вывеской "Магазин спортивного снаряжения "Землявоздух", и вовсе не любопытство им двигало, и не детская досада, что его с собой в песочницу не взяли, а незнакомое, противное предчувствие чего-то нехорошего, что не стоит видеть и знать. Ощущение дежа вю было четким. Однажды, давно он уже видел что-то подобное, может быть, тогда было чуть откровеннее, но секса и в этой картинке было не мало. Они стояли вплотную друг другу, Стив почти загораживая Никиту собой, нависнув над ним, уперев руки по обе стороны от блондинистой головы. Илья видел лишь спину Стива, большую и напряженную, но воображение тут же дорисовало все остальное, тем более, что лицо Никиты он видел прекрасно. И вот на нем, этом красивом до безумия лице, отражались эмоции, убившие в Илье робкую надежду на невинность беседы бывших любовников. Каких там бывших – они уже практически трахаются! Никита смотрел в глаза Стива, чуть задрав голову для этой цели и демонстрируя соблазнительную шею в длинном распахнутом вырезе рубашки. Его глубокие голубые глаза заволокло похотью, анонсирующей будущее удовольствие партнеров, изящные ноздри трепетали, розовые губы были искусаны, очевидно поэтому парень беспрестанно облизывал их – медленно и вдумчиво, позволяя мелькать между ними острому язычку, пронзенному завлекательным шариком. Он выглядел, как грех, как приз, обвязанный алым бантиком. Стив, конечно, не устоит. Никто бы не смог. Илья мгновенно понял, что сейчас произойдет, и очень-очень тихо попятился назад, инстинктивно обходя препятствия. Быстро вышел, прикрыл осторожно дверь, хотя нужды в этом не было, вряд ли его кто-то услышал за грохотом крови в ушах. Он шел и шел. И снова шел, игнорируя остановки общественного транспорта и метро. Потом устал и присел на подвернувшейся лавочке в каком-то скверике. Не знал, где он, куда идет, зачем, в голове мыслей не было. Ничего не было. Вдруг из ниоткуда появилось желание, оно нарастало и нарастало, затмевая мир вокруг. Это желание было родом из детства, но тогда в той другой жизни его контролировал брат, слишком беспокоящийся и заботливый. А теперь некому было. Никто его больше не держал. Илье всегда хотелось просто двигаться вперед. Идти, ехать, бежать. Куда глаза глядят, без цели, без страха, без сомнений. Он мечтал отпустить себя, почувствовать максимальную свободу на пути, но только заикался о приключении, Игорь спрашивал, какова конечная его цель. Илья говорил, что не стремится к цели, не хочет ее, хочет идти и все, но Игорь так не умел. Брат упорядочивал все их поездки, придумывал пресловутую цель, готовился, собирал их обоих и ломал концепцию на корню. Илья подчинялся, но кайфа не испытывал. В принципе, он был благодарен Игорю за организацию и заботу, но внутри, под кожей зудел дух авантюризма, бродила тоска по дороге. Игорь понимал его, прося выключить "керуака", но ни разу не позволил им сорваться и полететь, расправив крылья. И вот, в эту самую, казалось, беспросветную минуту Илья вдруг вновь ощутил голод по дороге. Самое время, ага! Погода не для походов: только-только наступил март - не холодно, но склизко и ветрено, денег в кармане – ноль, только карта, зарядки на телефоне почти не осталось, никто не в курсе его задумки, а главное, стоп-крана и одновременно подушки безопасности – Игоря больше нет рядом. Стечение обстоятельств самое располагающее. И Илья исполнил свою мечту. Мальчик Илья, которого используют и об которого вытирают ноги, тут же куда-то делся. Сомневающийся, забитый, глупый, тихий мышонок остался где-то там, ожидающим своего господина и выполняющим его приказы, с лавочки поднялся другой человек. Мозги сразу сконцентрировались. Он знал, что должен делать, что будет делать. Он свободен!___________________________________________________
Стив лишь через 40 минут сумел вырваться из цепких лапок Никитоса. Вот засранец, вечно создаст геморрой на ровном месте, неумеха в бухгалтерии страшная, но продавец отменный – золото просто. Если честно, Стив был ему очень благодарен за помощь, потому что после Горика почти забросил дело жизни, не умея взять себя в руки. Никитос тогда потащил магаз в свойственной себе манере, делал, что считал нужным, причем неплохо делал, а вот отчетность запустил, пришлось спасать ситуацию и тут тоже поимелся плюс – втянувшись и закрутившись, Стив выполз из депрессии и даже развернул бизнес. После того, как Илья прочно укрепился в его жизни, Никита тоже никуда не делся из нее. Это было бы странно. Они давно перешли в стан друзей. Еще при Горике, обсудили все, договорились. При выяснении отношений не обошлось без истерик Ника, но они быстро рассосались. Потом долго было ровно, но вот появился Илья, и Ник как с цепи сорвался. Почему-то Горик не вызывал у бывшего шквала эмоций, наоборот, Никитос чувствовал подобие симпатии к нему. Они часто пересекались в компании без всяких наездов и скандалов. А вот Илья бесил. Ник почему-то решил, что лучше, что Стиву младший Банников не ровня, и вообще пора вернуть их горячую любовь взад. К своей цели Лазарев пер, как диггер. Русский язык понимать отказывался, доставал звонками и настойчивым соблазнением. Уволить его рука не понималась, а еще Стив все-таки надеялся, что до бывшего дойдет, наконец, что он занят. Очень прочно занят. Вот и в этот раз угроза прибытия налоговой была, как выяснилось, всего лишь затравкой. Ушлый парень углядел, как парочка подъехала к дому, как, минуя его высочество в магазине – даже не поздоровались, суки! – проперлась наверх, при этом Стив выглядел так, будто готов живьем сожрать рыжего заморыша. Конечно, надо было прекращать подобное на корню, еще не хватало слышать над башкой звуки бурной ебли. В магазине Никитка сначала, для отвода глаз завалил Стива привычной мешаниной цифр и счетов, ну для него привычной, а Стив быстро разобрался и хотел уже срулить наверх, потому что явно свербело у него в одном месте, поэтому пришлось действовать нахрапом. Он еще по пути в квартиру за Стивом расстегнул две пуговицы на рубашке, помня, как тот любил облизывать его ключицы, и растрепал волосы, которые теперь в художественном вороньем гнезде красиво обрамляли идеальное личико. Ник знал, что хорош, помнил, как велся на него Стив, за время разлуки успел еще больше поднабраться мастерства в обольщении, поэтому не сомневался в победе. И все же Стив отреагировал не сразу. Подначки пропускал мимо ушей, явно спешил и отмахивался от него, как от мошки, но Никитос не унывал. Почти прилип к вожделенному огромному телу, касаясь то тут, то там под предлогом работы, а потом предсказуемо сорвался – очень уж невыносим был Стив в своей упертости. - Так что, не расскажешь другу, каково трахать близнецов? - Зачем тебе это? – Стив даже не взглянул на него, зарывшись в колонки цифр. Это выбесило окончательно. - Грехи замаливаешь, да, милый? Благотворительностью занялся? Конечно, кто на это уебище в трезвом виде посмотрит! И много приходится принимать, прежде чем ему вставить? - Ты чего несешь? - То, что ты в припадке альтруизма не желаешь замечать! – Ника несло, колотило от возбуждения, он был готов уже выпрыгнуть из одежды и, забыв про гордость, сам наброситься на Стива. – Он не подходит тебе, это полбеды, можно прятать в кровати и тихо потрахивать, чтоб не позориться на людях, но жить с чувством вины, я не пойму, как ты можешь?! Постоянно видеть это лицо, вспоминать все, ТОТ КОШМАР, когда мы вытащили тебя, ты был почти мертвец, это было ужасно, никогда не забуду. Ты же сейчас будто призрака ебешь! Ник добился своего, его схватили за грудки на этих словах и шваркнули об стену. Грубо и так восхитительно, что член встал моментально. Муррррр! Какой же он горячий! Сексуальный! Слюной захлебнуться можно! - Послушай, дружок, - голос бархатной лапой тигра с убранными на время, но четко ощущаемыми когтями прошелся по внутренностям Ника, стягивая их в невыносимый комок, Стив уперся руками в стену, заключая его в своеобразные объятия, ух, что сейчас будет! – Я скажу тебе еще раз, но больше не буду тратить нервы, если не врубишься, вылетишь из моей жизни, как пробка. Я. С. Ним. Мы вместе. Ты не лезешь в наши отношения. Не советуешь, не предлагаешь, заканчиваешь балаган. Между нами с тобой ничего нет и не будет. Ты понял меня? Ник не понял. Он не слышал почти ничего. Охеренно сексуальный голос почти довел его до оргазма, Стив нависал над ним громадой, ласкал яростью, ублажал близостью, что еще желать. Пискнув от восторга, Ник прильнул к Стиву всем телом, потерся чеширским котом, запуская руки под толстовку, и тут же оказался на полу, снесенный жестким, совсем не сексуальным ударом. Бля, больно! - Охуел что ли!? - Ник, все. Это все. Заебал. Плюнув в сердцах на пол, Стив, оставив там же незадачливого соблазнителя, почти бегом устремился туда, где оставил свое пыхтящее сокровище. Илюха, как ежик же, засопел, стоило попросить его побыть одному и пойти с Никитосом. Стива ужасно порадовало и это милое сопение, и ревнивый взгляд, и обиженная мордочка, и четко заметный бугорок на джинсах. Разбираясь в проблемах магазина, он все время перед глазами листал эти сладкие картинки и млел, как дурак, от счастья. Он нужен! Этому упрямому, злому, невыносимому – нужен! Ник еще баран этот, разозлил до красной пелены! Со стороны ситуация может и кажется такой, но Стиву плевать. Он видит все по-другому. Илья до дрожи необходим. Любим. Взлетев по лестнице, как на крыльях, он едва дверь не снес, так спешил к нему. А засранец мелкий спрятался, не вышел навстречу. Обиженку строим же, точно! - Илюююха, зайчонок, вылезай из норки, я соскучился! – заорал хозяин, стаскивая на этот раз башмаки и скидывая куртку, правильно, потом только мешать будут. И снова тишина в ответ. Он обошел две небольшие комнаты, кухню, ванную, туалет, балкон, сердце в первые же минуты подсказало, что что-то не так, но Стив упорно верил, что Илья просто забился в укромный уголок и сейчас найдется. И только после третьего рейда по квартире принял тот факт, что его заноза снова выкинула фортель. Сбежал, значит. Сердце забилось как-то подозрительно споро, проталкивая в голову неприятные мысли, даже не мысли, предчувствия, ощущения некомфортные. Отогнав эту муть, Стив в очередной раз принял правила игры своего непостоянного бойфрэнда и поехал к нему. Сердце не успокаивалось. Колко стучало, переходя в галоп. Стив терпел. Сжал зубы и терпел. Вот только доберется до него, затрахает до полусмерти сначала, потом в мешок посадит и домой привезет, наручниками к постели, на поводке в универ – на шаг не отпустит от себя. Ильи дома не было. Темные окна и соседка подтвердили это на все сто. Телефон молчал на глухо. Родители не потчевали сына в гостях, где он, не знали, слышали голос три дня назад. Сердце уже орало фальцетом. Выбивалось сквозь казавшиеся такими надежными ребра. Вот только попадись мне! Только дай добраться! Стив вернулся под родные окна рыжего охламона и принялся ждать. Привычно. Лишь сердце непривычно разрывало грудь, что-то стремясь донести глупому хозяину. Февральская ночь сгущалась. А потом неожиданно, в каком-то забытьи, наступило утро. Илья не пришел ночевать. Он исчез.