Трудное время 9: Новый мир

Пересмешник… А ведь он, если подумать, и является виновником того, что со мною сейчас происходит. Подавляющее большинство непосвящённых свято верит, что быть владельцем магического артефакта — это невероятно здорово. Ходишь себе и наслаждаешься собственным превосходством. Одно время мне тоже так казалось, но когда у меня появился Пересмешник, я понял, как глубоко заблуждался. И дело тут не только в ответственности, которую приходится нести, и даже не в том, что научиться понимать артефакт невероятно трудно. Этот кошмар был уже позади, и теперь, когда я был с Пересмешником практически на короткой ноге, появилась новая проблема. То самое превосходство, заполучить которое все так жаждут, на самом деле приносит куда больше боли, чем радости. Да, я научился видеть то, что недоступно простым людям — видеть правду. Теперь обмануть меня было почти невозможно, и этот факт, поначалу невероятно радовавший, вскоре стал огорчать. Используя возможности артефакта, я открыл для себя много нового, узнав о том, о чём лучше было бы и не знать. Например, что даже в Долине Жизни не обходится без зла. Нет, зло — слишком громко сказано. Даже не знаю, как правильно назвать эти омерзительные грязно-серо-бурые вкрапления, то и дело мелькавшие в разноцветных аурах пациентов и даже Агентов Света. Я чувствовал исходивший от них негатив, но он был довольно вялым и ослабленным. Это могло быть что угодно: досада от того, что приходится выполнять работу напарника (я до сих пор помнил, как Кора злилась на Элвиса, когда они работали в медицинском центре), зависть по отношению к более преуспевающему коллеге, раздражённость бесконечными детскими воплями… На первый взгляд эти противные пятна не казались такими уж опасными — гадость и ничего больше. Но один раз я пригляделся повнимательнее и заметил, что они медленно, но верно высасывают из человеческой ауры все остальные краски, становясь всё больше и больше. А бывало и так, что пятна было два и они разрастались до того, что сливались в единую болотисто-серую лужу. Поначалу мне было даже страшно за людей, но потом я увидел, что аура через какое-то время справляется с этими паразитами, но на их месте неизменно появляются новые. Так вот как, оказывается, выглядят наши отрицательные эмоции. Наши… выходит, что и моя аура засижена этими пятнами — сомневаться в этом не приходилось. Когда меня впервые посетила эта мысль, я невольно содрогнулся от омерзения. Я любил сидеть на скамейке и рассматривать ауры проходивших мимо людей, но глубже, а именно, в сознание, никогда не лез, хотя чисто теоретически мог и это проделать. Влезать в мысли других людей — это, по меньшей мере, неприлично, так что я довольствовался лишь их размытыми эмоциями. Но один раз я всё-таки не сдержался и перешагнул эту запретную черту. Это было при встрече с Тором. Едва мой старший брат прознал, через что нам пришлось пройти в логове Посредника, он, невзирая на строжайший запрет, полетел ко мне. На территорию Долины Жизни его, разумеется, не впустили, а вот я выпросил разрешение ненадолго покинуть медицинский центр, чтобы поболтать с братом. За разговором я незаметно для Тора глянул на его ауру и… увидел, что в её глубине таится тёмно-серый комок неприязни. И не просто неприязни, а неприязни по отношению ко мне — я чувствовал. — Что-то не так, брат? — произнёс я, нахмурившись и пристально поглядев на громовержца. Тот посмотрел на меня с искренним удивлением: — О чем ты говоришь, Локи? «Можно подумать, будто ты сам не знаешь», — подумал я и в ту же секунду почувствовал, что и в моей ауре зародилось грязное пятно. Идея пришла в голову сама собой. Я даже не стал тратить время на раздумья, а просто зажмурился, сделал над собой усилие и… оказался в сознании брата. Я проделывал это впервые, и потому ощущения, что я испытал, на время заставили меня забыть о первоначальной цели. В голову хлынул поток совершенно ненужной информации: перед мысленным взором мелькали лица, здания, пейзажи. И никакой логики в этом хаосе не прослеживалось. Да, права была Ника, когда сказала, что человеческий мозг — помойка. Наверное, осознать это можно лишь покопавшись в чужих мозгах. Поняв, что ещё немного, и сойду с ума от слияния двух разумов, я вспомнил об инструкции по проникновению в чужое сознание. Фригга обучала меня и этому приему, хоть и вслух высказала надежду, что он мне никогда не понадобится. Но сейчас был особый случай, овчинка стоила выделки. Поставив невербальную границу между своим сознанием и чужим и освободившись тем самым от бесконечного потока сведений, я выделил то, что было мне нужно — пятно неприязни на ауре. Теперь, находясь в сознании брата, я словно бы рассматривал его под микроскопом, проникая в саму его суть. «Он до сих пор не простил меня за то, что я натворил в Мидгарде». — Сам не знаю, как я до этого дошёл. Просто внезапно понял и всё. — А ты говорил, что давно уже забыл все мои прегрешения! — озлобленно сказал я брату, отпуская его сознание и возвращаясь к реальности. — Выходит, ты лгал мне! Лгал все это время! — Что? — Тор непонимающе заморгал глазами. — О чём это ты, Локи? — Ты затаил зло на меня! Вынашивал его в себе с тех самых пор, как… — Нет… нет, что ты! — было заметно, что громовержец всерьёз испугался моего обвинения. — С чего ты вообще это взял? — В мозгах твоих прочитал! — сознался я в пылу ярости. — Ты залез в мои мысли? — теперь уже разозлился Тор. — Да как ты посмел?! Кто тебе разрешил?! — А как ты смел мне лгать всё это время?! Ты не простил мне Мидгард, я видел! — Я простил. — На сей раз голос Тора прозвучал почти жалобно. — Почти. Я старался это забыть, честно старался, внушал себе, что ты изменился, и всё позади… Но в самой глубине души что-то осталось, словно противный червяк, и я бы рад был его выгнать, но не могу. — Что ж, удачи в борьбе, — фальшиво-спокойным тоном произнёс я и, не попрощавшись с братом, зашагал к медицинскому центру. Грязное пятно захватывало всю большую и большую часть моей ауры. Я чувствовал это и не мог ничего поделать. До чего же всё-таки обидно и больно. Не простил. Не сумел простить до конца. Быть может, зря я разозлился на брата: это больше моя вина, чем его. И как мне теперь с ним общаться, зная, что в глубине души в нём осталась неприязнь? Уж лучше бы это навсегда осталось его личной тайной и никогда не всплыло на поверхность. Так было бы легче и мне, и ему. А теперь мы оба будем страдать. Страдать от правды, как бы странно это ни звучало. Ведь Тор, наверное, и сам до конца не сознавал, что не сумел меня простить, а теперь он понял, и будет мучиться угрызениями совести. Равно как и я… Вот что делает с людьми правда. Есть вещи, которые лучше не знать — нервы будут крепче. Но Пересмешник этого, к сожалению, не понимает, и показывает мне мир таким, какой он есть — без лживой позолоты и дешёвой бижутерии. Выдержит ли моя психика всю правду, или же мне суждено медленно сойти с ума? Некоторое время я запрещал себе узнавать при помощи артефакта то, что сокрыто от простых людей, вспоминая известную поговорку: «меньше знаешь — крепче спишь», но сдерживаться долго у меня не получилось. Любопытство брало верх. Мне очень хотелось докопаться до истины, пусть и в ущерб своим нервам. И я вновь стал пользоваться Пересмешником, открывая всё новые и новые стороны нашего бытия. Неприятное было занятие, даже слишком — в людях оказалось куда больше зла и корысти, чем было видно невооруженным глазом. Но остановиться было невмоготу. Прошло несколько дней, и в Долине Жизни не осталось ни одного сотрудника или пациента, чью ауру я бы не прощупал. Хотя нет, один всё-таки остался — Фригга. Я несколько раз пытался «заглянуть ей в душу» (так образно говорят об анализе ауры), но безрезультатно — я неизменно наталкивался на глухую стену магического блока и никак не мог её пробить. — Ты так сильно хочешь увидеть мою ауру? — чуть улыбнувшись, осведомилась мама после моей очередной неудавшейся попытки. — Так отчего же ты не взял и не попросил меня об этом? Я открылась бы тебе. Я от неожиданности вздрогнул — мне всегда казалось, что Фригга ничего не замечает. — В самом деле? — я удивленно приподнял бровь. — Мне кажется, для тебя это будет в какой-то степени даже полезным. Но для начала ответь, почему тебя так сильно заинтересовала именно моя аура? — Потому что только её я не смог просмотреть с первого раза. — Я виновато улыбнулся. — Одно только это для меня притягательно. — Но только ли поэтому? — Ну… мы с Корой один раз говорили о… — Я замялся, будто бы затрагивал какую-то очень интимную тему, — о твоей ауре, и… — И что же тебе поведала Кора? — на этот раз мама улыбалась чуть насмешливо, словно догадывалась, что именно могла мне сообщить молодая разведчица. Впрочем, наверное, так оно и было. — Она сказала, что твоя аура — это чистый свет, без всяческих примесей. Настолько яркий, что на него больно смотреть. И его много… бесконечно много. Ты окружена ореолом белоснежного сияния. Мама тихо рассмеялась и покачала головой. — Да, знаю, среди молодых Агентов ходит такая легенда. Хотя, признаю, определенная доля правды в ней всё же имеется. Если я тебе откроюсь, ты действительно увидишь белоснежный ореол, о котором молодежь шёпотом рассказывает друг другу перед сном. Но это не моя аура, Локи. Эту ауру создает Осколок Радуги — артефакт Света. А моя аура дальше, за этим сияющим кольцом. Хочешь взглянуть? Я заворожено кивнул. — В таком случае… смотри. Почему-то на долю секунды мне сделалось страшно. Но потом я набрался смелости и посмотрел. Мама не обманула — мой взор на несколько секунд ослепило белоснежное сияние, подобных которому я не встречал никогда в жизни. Я понял, что впервые вижу по-настоящему белый цвет, а всё, что попадалось мне на глаза раньше — всего лишь его жалкое подобие. Но прошло немного времени, и сияние чуть угасло, открыв моему взору вторую ауру. Самую простую, человеческую. Это была аура типичного Агента Света, я много раз видел подобные. Разве что она была несколько ярче обычных, но это объяснялось тем, что сияние внешней ауры проникало в неё и наполняло красками. А так, ничего примечательного… И даже крохотные, зажатые, едва различимые вкрапления бурых пятен виднелись. Надо же, и сюда пробрались… — Разочарован? — с какой-то странной, неопределенной интонацией спросила у меня мама, когда я закончил разглядывать её ауру. Я не решился открыто признать, что Фригга права, и потому промолчал, но мама поняла всё без слов. — Понимаю, — она печально улыбнулась. — Куда спокойнее, если думаешь, что тебя защищают какие-то высшие силы, недоступные твоему пониманию. Но правда, к сожалению, куда более прозаична — я самый обычный человек, точно такой же, как и ты. Нас отличает лишь жизненный опыт, ничего больше. Я говорила тебе об этом, и говорила не один раз, но ты не хотел принимать правду, ведь легче верить в красивую сказку. Однако нельзя жить в иллюзиях вечно. — А хотелось бы. — Я подавил тяжелый вздох. — Знаешь, с тех пор, как я более или менее научился использовать свой артефакт, я узнал столько всего нового! Узнал, что наш мир хрупкий и ненадежный, и любой энергетический всплеск может поставить его существование под угрозу. Узнал, что каждый, даже самый честный и порядочный человек носит в себе крупицы зла, которые пожирают изнутри его душу. И все эти знания, по правде говоря, угнетают и давят непосильным грузом. — Не удивительно. Всегда легче жить в неведение. Именно поэтому истинными владельцами артефактов дано стать очень и очень немногим. Люди со средними способностями не выдерживают этого, как ты сказал, давления и ломаются, сходят с ума. Чтобы вынести весь этот груз, нужно быть человеком очень мудрым и сильным. — Не уверен, что таковым являюсь, — покачал головой я. — Я стал владельцем Пересмешника по какой-то ужасной ошибке. — У тебя не было выбора. Ты должен был на это пойти. — А в результате оказалось, что всё это было напрасно. — Мне с трудом удавалось сохранять спокойный тон, настолько меня возмущал этот факт. — Все четыре года жутких тренировок, все мучения и страдания, всё это было впустую, ведь стать галактическим лидером мне так и не довелось. Ты не думай, я очень рад этому, просто обидно, что я столько всего пережил зазря. — Не зарекайся заранее. — Фригга смотрела на меня так, словно я не осознавал чего-то очень важного. — Да, День Расплаты мы пережили, но кто знает, что поджидает нас впереди. Вполне возможно, что наш план нам еще пригодится. И тогда ты будешь готов. — Не думаю, — жёстко отрезал я. — Я не чувствую себя готовым. Я чувствую себя раздавленным. Должно быть, я всё-таки человек со средними способностями, который не выдержит всего этого. — Нет, Локи, ты выдержишь. Ты всегда выдерживал, пусть и далеко не безупречно, с немалой долей нытья и жалоб. Другой бы уже давно с катушек слетел, а ты не сломался. Я уже миллион раз говорила, что верю в тебя, и говорю это еще раз. — Спасибо, — кивнул я и прибавил вполголоса: — Вот только мне от этого не легче.