***
Он собирается поглумиться на этот счёт, с предвкушающей улыбкой пробираясь к особняку, но Дерека, обычно уже во всю работающего в это время, до сих пор нет. Стайлз даже подходит к горну, чтобы убедиться, протягивает руки, но угли и правда холодные. А волк и правда ждёт его чуть поодаль от калитки. Как хмурый молчаливый страж, провожает до древа, снова останавливаясь на границе. — Слушай, а может ты это... Знаешь здесь где-нибудь холодную сырую пещерку, а? Мне для дела надо, ты не подумай чего, — оправдывается в ответ на удивлённо навострённые уши. Которые на самом деле очень хочет потрогать. Такие же они мягкие и прохладные, как кошачьи? Такие же умилительно приятные на ощупь? Но не решается, всё-таки руки ему ещё пригодятся, а волк вполне может и отгрызть их за такие вот закидоны. Стайлзу кажется, что волчара щурится, глядя на него, а потом, несколько раз повернув морду из стороны в сторону, принюхивается и идёт в противоположном от него направлении. Ждёт, пока Стайлз пойдёт за ним, и выводит его к небольшой даже не пещерке, скорее просто углублению меж валунами. — Ого! — Стайлз обгоняет волка и примеривается: войдёт котёл или нет? — Вроде даже подходит, — снова раскладывает всё необходимое на землю рядом и читает вполголоса. — Начертить руны, поставить на них котёл и смешать по одной капле воды быстрого потока, ключевой воды, воды тысячи солей, небесной воды, мёртвой воды и слёз вулкана. Хмурится и пыхтит, несколько раз перерисовывая руны, пока от них не начинает исходить слабое алое свечение, а поверхность не нагревается. Осторожно просовывает в углубление котёл и с помощью пипетки, одолженной у местного аптекаря, берёт по капле каждого ингредиента. Ему кажется, что ничего не получится, жидкость ведь даже дно не закрывает, но у колдуна написано именно по капле... Пожимает плечами и высыпает горсть слёз вулкана. Варево в котле начинает пузыриться, шипеть и расти с устрашающей скоростью. Испугавшийся было Стайлз несётся к котлу, чтобы собрать всё, что перельётся через край, и запихнуть обратно, но, дойдя до самого края, зелье успокаивается. Становится кристально прозрачным и занимает где-то половину котла. Несколько минут смотрит, не сводя глаз, вдруг что изменится, и только когда убеждается, что процесс завершён, отступает. — В книге сказано оставить его тут на три дня, — Стайлз почёсывает затылок, глядя на отливающий серебром бок котелка. — Надо бы его прикрыть чем-нибудь, место должно быть сырым, холодным и тёмным. Шарится по округе под заинтересованным взглядом волка и, собрав несколько раскидистых еловых веток, притаскивает к импровизированной пещерке и плотно укрывает так, чтобы ни единый лучик не проскользнул внутрь. Обходит со всех сторон, перепроверяя, и снова чувствует себя буквально выжатым. Как будто с утра в поле пахал. — Так, сегодня надо вернуться в город пораньше, отец уже стал замечать, что меня часто нет, да и надо мне поговорить с одной хмурой мордой, — приближается к волку и указывает на него пальцем. — Вот прям точь-в-точь твоей, — Стайлз усмехается сам себе, пока волк вроде как раздумывает, цапануть его нагло выставленную культяпку, или он всё же не стоит таких телодвижений. Видимо, всё-таки второе, потому что зверь молча идёт по тропинке впереди Стайлза, даже не оборачиваясь. Снова провожает и исчезает на последней развилке перед выходом к заднему двору Хейлов. Стайлз даже не замечает, когда именно, хотя всю дорогу трындит что-то, наблюдая за двигающимся туда-сюда чёрным хвостом и лоснящейся на солнце шерстью. — Этот волк точно необычный, — бубнит про себя и уже готовится к наступательной компании против Дерека, но в кузне по-прежнему никого. Стайлз чувствует себя обманутым, хотя и понимает, что виноват в этом только он сам. Просто решил, что если всё пройдёт хорошо, то он и Хейла обязательно уговорит. Настроился, и всё в печную трубу вылетело. Озирается по сторонам ещё несколько раз, надеясь краем глаза выцепить высокую фигуру, и расстроено плюхается на каменные ступеньки перед задней дверью в особняк. У него ещё есть время, пускай и немного. Вдруг Дерек просто ушёл на рынок? Когда Стайлз, закемарив, носом чуть не впечатывается в кованые поручни, то понимает, что время вышло. Даже больше, он, скорее всего, опоздал, и теперь придётся выслушать от отца целую тираду. А самое обидное, что всё зря. Как будто Дерек решил специально его игнорировать. Ну ничего, он ещё увидит, кто кого! Придя к казармам городской стражи, Стайлз сталкивается с Лидией, собирающей с пола выпавшую из небольшой плетёной корзинки еду. — С тобой всё в порядке? — он поднимает яблоко и, вытерев его о край рубашки, протягивает необычно бледной, с залёгшими синяками под глазами Лидии. — Просто прекрасно, — произносит саркастично и несколько секунд тупо пялится на протянутое яблоко перед тем, как взять и положить в корзинку. — Это вообще-то должен был быть романтический обед, над которым я проторчала всё утро, — Лидия раздражённо вздыхает и отбрасывает корзинку обратно на землю. Стайлз смотрит на масштаб катастрофы и думает, что будь он на месте Пэрриша, то съел бы не только повалявшееся на земле яблоко, но и развалившийся сэндвич. Подумаешь, на вяленом мясе немного песка. Отряхнуть и всего делов. Ведь это готовила для него любимая девушка. Заботилась, и этого уже достаточно, чтобы еда была невероятно вкусной в любом виде. Он собирает всё оставшееся с дороги обратно в корзину и, когда поднимается, то впервые, наверное, видит на лице Лидии благодарную улыбку. Не для кого-нибудь, а для него. Понимает, что не просто подумал, а сказал всё это вслух, и щёки начинают гореть, словно он в раскалённую печь голову засунул. Они так и смотрят друг на друга, молча, но Стайлзу кажется, что они ещё никогда не общались так много, пускай и... без слов. Это сложно объяснить даже самому себе. Но сейчас ему кажется, что Лидия перед ним — настоящая. И если раньше он очень хотел видеть именно такую её всегда, то сейчас это почему-то рождает внутри страх и беспокойство. А когда за её спиной вырастает Пэрриш, ещё и ревность. Никто из ухажёров Лидии Мартин никогда не знал, какая она на самом деле. Не видел. Только Стайлз. И он совершенно не хотел делиться этим с кем-то вроде Пэрриша. — Я опоздал, извини, — он целует рыжую макушку и переводит взгляд на Стилински-младшего и на протянутую им корзинку. — Это что? Лидия спохватывается и, моментально нацепив на себя привычную маску, выхватывает корзинку. — Это твой обед. Я споткнулась и уронила его на землю, а Стайлз просто помог поднять... Думаю, нам стоит зайти в трактир на углу, — весело и бодро как всегда, и он правда не понимает, как Пэрриш может не замечать, насколько искусственно её поведение. — Спасибо, — оборачивается к нему и отходит в сторону. — Капитан тебя не дождался и сказал, что пойдёт домой, — Пэрриш говорит ему, но смотрит обеспокоенно на Лидию. И Стайлзу очень хочется узнать, заметил ли он что-то, или же его беспокойство связанно с тем, что происходит в городе, но помощник капитана, хлопнув его по плечу, уходит вслед за Лидией раньше, чем он успевает открыть рот. Сегодня определённо всё идёт не как он того ожидает. Даже отец вместо того, чтобы сидеть и ждать его с недовольным лицом и припасённым выговором, спит без задних ног, завалившись на постель прямо так, в форме и поверх стёганого покрывала. Стайлз берёт со своей постели плед, укрывает его, задёргивает шторы, чтобы солнечный свет его не разбудил, а после долго стоит и смотрит. Даже во сне лицо капитана выглядит обеспокоенным и уставшим. Как можно более неслышно переступая по поскрипывающим половицам, пробирается на кухню и наскоро готовит несколько вертушек с варёным мясом и козьим сыром. Подумав, сыплет поверх специи и закладывает побольше овощей. Отец их не любит, но зато для здоровья полезно. Хотя в последнее время капитан не жалуется, что бы Стайлз ни приготовил, даже если это будут подгоревшие куриные бёдра. Наверное, виноватым себя чувствует за то, что взвалил всю работу по дому на сына, но Стайлз совсем не против. Поставленный на разогретую печь чайник свистит слишком громко, и Стайлз, схватившись за металлическую ручку голой рукой, чуть не отшвыривает его обратно с криками и ругательствами, но вовремя сдерживается, зажав горящую ладонь между ног. Воровато оглядывается, проснулся ли отец, и облегчённо выдыхает, когда слышит звучный всхрап из соседней комнаты. Кое-как промыв холодной водой и перевязав пропитанным травяным настоем бинтом ладонь, собирает импровизированный обед на поднос и несёт в спальню. Ставит на пол перед кроватью и опускается рядом, уже собираясь разбудить отца, но рука так и не поднимается. Вместо этого, Стайлз, убаюканный уютной атмосферой и теплом пробивающихся сквозь плотные шторы солнечных лучей, засыпает сам, уложив под голову здоровую руку. Просыпается он уже глубокой ночью, почему-то на отцовской постели, укрытый пледом и со сбитыми в другой угол подушками. Потому что спать может либо на своей, либо вообще без. Никак не может понять, что происходит, сколько времени и почему отца нигде нет, пока не находит записку на комоде перед входом: "Не спи больше на полу, а то заболеешь. И спасибо за обед." Мучается до первых петухов, слоняясь по дому привидением. Уже сотый раз перебирает всё нужное для оставшихся аспектов, перечитывает книгу, но всё-таки не решается идти в лес ночью. Для аспекта воздуха ему необходимо собрать в колбу воздух родного дома, что Стайлз и делает, пробегая по всем комнатам и даже забираясь на пыльный, захламлённый всякими ненужными вещами чердак, и самое главное — дождаться, пока цветок чёрного сердца сожрёт какого-нибудь летающего гада. Он вычитал в одной из книг Дитона, что помимо всего прочего цветок этот вырастает только на местах, где была пролита кровь. Именно поэтому Стайлз буквально оцепенел от ужаса, когда наткнулся на целую полянку глубоко в лесу. Зарисовывая на импровизированной карте местность, запретил себе думать о том, что же такого ужасного могло там произойти. А домой практически всю дорогу бегом бежал, как будто цветы вместо насекомых могли решить проглотить и потравить газом его. В этот раз волк не провожает его, приходит позже. Стайлз спиной чувствует его приближение несмотря на то, что тот по-прежнему не заходит за границу опушки. Его присутствие действует на Стайлза, как успокоительный настой. Руки перестают дрожать, и даже в голове проясняется. Он, в точности следуя указаниям, ставит на разожжённый костерок котёл, наливает в него стакан дождевой воды, и когда она начинает пузыриться, добавляет перемолотую в ступке омелу. Быстро закрывает поверхность котла сорванными на ближайшем болоте листьями осота так, чтобы остались небольшие прогалы, и ждёт, пока появится густой непрозрачный дым. Облизывает пересохшие губы и чувствует горьковатый привкус въевшегося дыма. В него добавляет воздух из дома и очень-очень осторожно надрезает цветок чёрного сердца, лопающийся с глухим звуком, и зачарованно наблюдает, как испускаемый над котлом дым буквально затягивает в себя чёрный ядовитый газ. Самое сложное — по крайней мере, как написано у колдуна — добавить северный ветер. Если сделать это неосторожно, то вся работа пойдёт насмарку. Стайлз смотрит на синеватые блики внутри маленькой склянки, которую выменял у местного алхимика, и, подобравшись как можно ближе, открывает. Поначалу ветер снуёт из стороны в сторону, словно ищет брешь в защите, а потом вдруг резко пропарывает затемнённый дым насквозь, прошивая его собой, словно нитками узор на платке. Стайлз так напряжённо следит за всем происходящим, что глаза начинают болеть, и как только замечает, что из котла перестаёт идти дым, подпрыгивает, загоняя получившуюся дымку-полотно в бутылочку. — Красота какая! Смотри, волк! — подбегает к смирно сидящему зверю и буквально в нос ему тычет. — Правда же? Но тот не разделяет его восторгов, забавно чихает и отскакивает на несколько шагов назад, глядя на Стайлза так, словно он ему какую-то отраву подсунул. — А-а-а, у тебя же обоняние гораздо чувствительнее человеческого, там есть что-то, что тебе не нравится, да? Ну извини, — он быстро убирает зелье подальше и перед тем, как вернуться, снова оборачивается к волку. — Я думаю сегодня доделать ещё и последнее зелье, так что... Ну это, можешь не ждать меня. Я же понимаю, что у тебя и свои дела есть. Волчьи, — запинается, так как ему кажется, что он слышит тяжёлый вздох, совсем как человеческий, и волк укладывается на землю, буравя его взглядом и оперев морду на сложенные друг на друга большие лапы. Стайлз совсем не хочет проверять степень терпения у этого матёрого хмуроволка и ещё меньше хочет оставаться в лесу один, а потому, сложив руки в благодарном жесте, бежит убирать котёл, выкидывать траву и готовить всё для аспекта огня. Для начала рисует на земле острым краем всё той же лопатки руну. В книге сказано было взять огонь из дома, но это в любом случае было бы нереально, а потому Стайлз взял пару полусожжённых поленьев из камина, надеясь, что они смогут сойти за нужные. Кладёт их в центр. Щедро посыпает сверху серой, морщит нос от противного запаха и опускает очень быстро блуждающий огонёк. Накрывает сверху собранной этим утром на заднем дворе Хейлов Огневицей и поджигает вечным огнём. Ингредиенты, соединённые вместе, моментально вспыхивают так ярко и так сильно, что Стайлз чуть не остаётся и без ресниц, и без бровей разом, но самая жуткая часть впереди. Теперь, когда из руны в центре появился сгусток ярко-синего цвета, Стайлзу нужно буквально засунуть руку в огонь и достать его. В книге, конечно, написано, что огонь не должен его обжечь, но коленки всё равно подкашиваются, едва Стайлз представляет, как это может быть больно. Горячий чайник в сравнении — просто тёплая грелка. Перед глазами всплывает уставшее лицо отца, и он решается. Даже не зажмурившись, протягивает руку и обхватывает мягкий, словно вата, сгусток. Который и правда становится кроваво-алым в его руке. Бьётся, словно живое сердце. Стайлз понимает, что вот от этого вот ощущения он реально может хлопнуться в позорный обморок, и спешит засунуть получившийся аспект в специально подготовленную банку. Осталось подождать всего несколько дней, и все аспекты будут у него.Аспекты
7 июня 2017 г. в 14:56
Если бы Стайлз знал, что найти все ингредиенты будет проще, чем уговорить Дерека помочь, он бы с самого начала занялся именно этим.
За прошедшую неделю, каждый раз проходя мимо Дерека, Стайлз пытался и так и эдак выспросить его о зачарованном оружии, но тот предпочитал либо в принципе его игнорировать, либо отвечать сухо и односложно.
Началось всё с: "Нет, Стайлз, это всё местные выдумки, я самый обычный кузнец", - а закончилось: "Если ты сейчас же не унесёшь своё тельце подальше с моего заднего двора, то эти клещи окажутся у тебя в заднице".
Дерек Хейл — само воплощение грубости и бесчувственности!
Но Стайлз не был бы Стайлзом, если бы оставил свои попытки всего спустя неделю, тем более, что на этот раз у него и выбора нет — отступать некуда. Просить кузнеца Арджентов помочь не вариант, а ехать до соседнего города к Скотту слишком долго, да и перед отцом не оправдаешься...
— Привет хмурым кузнецам! — Стилински-младший приветственно машет ещё более смурному, чем обычно, Дереку, и, сделав вид, что не заметил чужого негостеприимства, перепрыгивает через кованную ограду, чуть не зацепившись штаниной и не пропахав носом землю ровнёхонько до его ног. — Я тут снова в лес собираюсь и решил, что, может быть, сегодня, ну, не знаю, в честь отличной погоды, например, ты всё-таки согласишься мне помочь?
— Что из слов: "я не кую зачарованное оружие" ты не понял? — Дерек даже не оборачивается, растягивая на дубильном станке шкуру какого-то животного.
Стайлз застывает, зачарованно глядя на отлаженную работу Хейла. На выверенные движения рук с литыми сильными мышцами, каждый раз играющими под кожей, на длинные пальцы, обхватившие рукоять ножа для выделки, и если даже у него начинает слюна во рту собираться от этого зрелища, то он вполне себе представляет, что должны чувствовать все эти девицы, которые вечно жмутся по углам, высматривая Дерека за работой и наверняка мечтая, чтобы в следующий раз, как выйдет из своей берлоги, обратил внимание на кого-то из них.
— Я же не прошу тебя сделать мне его бесплатно! Я готов заплатить, — гнёт своё, уверенный в том, что Дерек ему врёт. На самом деле он умеет, просто по какой-то причине не хочет, чтобы об этом знали остальные, или же именно Стайлзу помогать не желает... Только не знает ещё, что выбора у него особого нет.
— Ты что? — наконец-то оборачивается и, насмешливо вскинув брови, окидывает Стайлза самым скептическим из своих взглядов. — Ты хоть представляешь, сколько стоит такая работа, не говоря уже о расходных материалах, даже если бы я вдруг умел работать с чарами? — Дерек по его растерянному лицу понимает, что ни малейшего представления Стайлз не имеет о цене, и, глубоко вздохнув, возвращается к работе. — Лучше уйди и не мешай мне, пока я сам тебя за шкирку не вышвырнул.
Больше ничего не говорит, и Стайлз, тяжело и специально очень громко вздохнув, уходит. Не может отделаться от мысли, что от него отмахнулись, словно от надоедливой мошки. Резко останавливается, шаря в карманах и собирая в горсть все монеты, что остались после покупок, необходимых для ритуала. На одной ладони помещаются, и, конечно, этого недостаточно. Даже за самый обычный кинжал у кузнеца Арджентов заплатить пришлось бы больше, что уж говорить про несговорчивого Хейла... Забытая за последнее время апатия наваливается вдруг разом, тяжёлыми мешками оседая на плечах, и Стайлз изо всех сил борется с желанием плюхнуться на землю и просто валяться, пока все глупые мысли из головы не выветрятся.
О том, что он может хоть кому-то помочь. Хоть что-то сделать правильно.
"Это ты убиваешь меня, ты!"
Свернуться калачиком, зажав уши, хочется всё больше, но он знает, что это не поможет. Эти крики не снаружи, они внутри его головы. Клеймом в памяти отпечатались.
Напоминание, что он никогда не делал ничего правильно.
Поглощённый своими мыслями, Стайлз не замечает движения на другом берегу небольшой речушки, только ноги прирастают к каменистому берегу, когда он слышит гораздо страшнее животного рык.
Судорожно сглатывает, моргает, не решаясь поднять взгляд. Понимает, что деваться некуда. Из оружия у Стайлза с собой только садовая лопатка, чтобы выкопать ямку для зелья стихии земли. И ей явно даже царапину не оставишь на толстой, покрытой грубой шерстью шкуре оборотня, что склабится, светит на него своими алыми глазами-факелами и встаёт на четвереньки, готовясь к прыжку.
Стайлз уже готовится потерять сознание от ужаса, как вдруг из-за его спины выскакивает тот самый чёрный волк, которого он встретил по пути в город, возвращаясь от Скотта. Рычит, скалится, словно предупреждает монстра напротив, что лучше бы тому держаться подальше. Почему-то Стайлзу кажется, что волк сильнее оборотня. Он не может это объяснить, но, похоже, тот тоже это чувствует. Потому что так и не перепрыгивает речушку, разворачивается, в момент обернувшись высокой гибкой женщиной и с улыбкой посмотрев на Стайлза, неспешной походкой уходит в лес.
— Похоже, я обязан тебе жизнью, — произносит осипшим голосом и смотрит на обернувшегося к нему волка.
Нервное напряжение так резко отпускает, что ноги сами собой подкашиваются, и Стайлз оседает на землю, согнувшись в приступе беззвучного смеха.
— Знаешь, а мне ведь всё ещё надо на ту сторону, — сообщает волку, успокоившись немного. — Все зелья для ритуала необходимо готовить у священного древа, — Стайлзу кажется, что волк удивлённо застывает, услышав его слова. — А ты точно обычный волк? Хотя что это я, та монстресса убежала, едва тебя завидев, конечно, ты не обычный, — подтягивается чуть ближе, всматриваясь в умную морду. — Ты ведь не собираешься меня есть, правда?
Ему снова, как тогда, кажется, что волк фыркает, и он удовлетворённо кивает. И с чего Стайлзу в прошлый раз этот волчара показался опасным? Сейчас он чувствует себя очень даже защищённым рядом с ним. Особенно когда вспоминает горящие красные глаза и шерсть на полуизменившемся лице.
Стайлз в первый раз в своей жизни увидел оборотня, и он абсолютно точно уверен, что больше не хочет.
Не хочет, но увидит и к следующему разу должен быть готов. И уверен, что ни ему, ни его близким ничего не грозит.
— Это, конечно, очень нагло с моей стороны, но, может, ты меня проводишь? Ты же понимаешь, что я говорю, да? — Стайлз старается говорить ровным голосом, но выходит отвратно, стоит ему только посмотреть на другой берег и представить себя там, в лесной чаще, одного.
А волк вместо ответа демонстративно поворачивается в сторону города.
— Ладно, ты прав, с чего бы тебе мне помогать... Будем надеяться, что та девица успела убежать достаточно далеко и больше не позарится на мои кости, — Стайлз собирает всю волю в кулак и встаёт, отряхивает тёмные вельветовые штаны.
Встать-то встаёт, а вот шаг сделать — страшно. Так страшно, что аж дыхание сбивается. И, кажется, волк это тоже понимает, Стайлз спиной чувствует его скептический взгляд. Совсем как... у Хейла. Он упрямо поджимает губы, сначала коря себя за идиотские мысли, а потом решая, что если уж он волка не сможет убедить в серьёзности своих намерений, то о Дереке и говорить нечего.
Идёт... шаг за шагом, всё дальше по выступающим из песка неровным камням. Несколько раз соскальзывает, чуть не теряет равновесие, но удерживается, защищая в первую очередь сумку с книгой и составляющими зелья. Всматривается вперёд, хотя один чёрт, не видит ничего, кроме крайних деревьев на берегу. Он бы сейчас совсем не отказался от глаз-фонарей, как у того оборотня или чёрного волка.
И расслышать ведь не расслышишь ничего, сердце колотится так сильно, что его только его и слышно.
Именно поэтому Стайлз не сразу замечает, что волк всё же последовал за ним. Нехотя, когда он уже почти добрался до другого берега, затрусил следом, не в пример Стайлзу мягко переступая лапами по скользкому броду.
— Знаешь, волк, я ведь в первый раз буду делать что-то... такое, — останавливается на развилке у трёх больших дубов, ищет тот, на котором оставил зазубрины в прошлый раз. — В книге, которую я стащил у колдуна, всё расписано очень даже подробно, но кто его знает, вдруг надо и самому обладать силой? — Стайлз косится на идущего чуть поодаль волка, словно тот может ему ответить. — Молчишь? Ты прав, пока не попробуем, не узнаем!
Они довольно быстро добираются до опушки, на которой стоит древо, и Стайлз почти вприпрыжку добегает последние шаги. Тут же забывает о волке, что остаётся караулить его на краю у тёмных сосен, выбирая наилучшее место для приготовления первого зелья.
Начать решает с аспекта земли: оно кажется наименее сложным, да и, к тому же, его нужно выдерживать в земле несколько суток.
Стайлз снимает плащ, ёжится от прохлады лесной чащи и расстилает его на манер пледа для пикника. Вынимает из сумки-почтальонки книгу, раскрывает на нужной странице, сверяет все компоненты с составом и выкладывает перед собой.
Отходит к волку и вынимает из-под заранее наваленных еловых веток небольшой серебряный котёл и ступку с пестиком. Тот внимательно следит за каждым движением Стайлза, как будто то ли понять до сих пор не может, что он делает, то ли ему просто слишком не нравится происходящее.
— Так-с, что у нас тут... Смешать в серебряном котле плодородную почву, зачарованный песок и живую глину. Вымешать до однородной консистенции, — бубнит про себя, повторяет, полностью сосредоточившись на процессе. — В центр образовавшегося сгустка поместить семя растения, — разворачивает влажную тряпочку, с сомнением рассматривает семя. Подойдёт ли? Он долго думал, что лучше взять, и в итоге остановился на воющем дереве. Его так назвали из-за того, что оно полое внутри и растёт в ветреной части королевства. Там целые леса из таких состоят, и даже охранять границы не нужно: деревья при каждом дуновении испускают такие жуткие, пробирающие до костей стоны, что только дурак и сунется. Но главное, почему Стайлз выбрал именно его — быстрый рост. Проходит всего месяц, а из семечка вырастает целое молодое дерево, высокое и сильное.
Он медлит, с опаской опускает руку в котёл, как будто там что-то, что ему пальцы оттяпать может... Хотя кто его знает, может, и оттяпает? Бледная усыпанная веснушками кожа покрывается испариной, а страх на лице сменяется удивлением, когда ладонь с семенем погружается в тёплый, будто живой сгусток. Дышащий. Стайлз сглатывает, кажется, слишком громко и проталкивает семя в самый центр, залепляя сверху.
Достаёт руку и, оглянувшись на волка, зачем-то ободряюще улыбается и машет испачканной пятернёй. Как будто тот и в самом деле за него волнуется.
— Теперь надо выкопать неглубокую ямку и переложить шар с семечком туда, — делает всё точно по инструкции, толчёт в ступке часть голубого, бледно-светящегося мха и смешивает с родниковой водой из отцовского бурдюка.
Оставшимся накрывает чуть выступающий сгусток.
Если верить книге, то через пять дней, когда мох высохнет, семечко прорастёт, и вот как раз этот росток ему и нужен.
Стайлз обессилено садится на землю, не понимая толком, почему так устал. Как будто всю дорогу от дома до Скотта бегом бежал. Как будто все силы из тела вытянули теми самыми клещами, которые Дерек обещал засунуть ему в зад.
Солнца уже не видно, зато начинают проблёскивать первые едва заметные звёзды на ещё не потемневшем небе. Где-то совсем рядом ухает филин, и если бы не опускающийся на землю холод пускай и летней, но всё же ночи, Стайлз бы уснул прямо тут.
Или не уснул бы.
Протяжный вой раздаётся из-за спины, и Стилински-младший аж подпрыгивает от неожиданности.
— Да-да, иду я, иду, — собирает в потёмках пожитки и, ещё раз оглянувшись на плоды своих сегодняшних трудов, спешит к волку. — Не обязательно было так меня пугать! — ворчит, пробираясь по узенькому подобию тропинки. — Мог бы просто, ну я не знаю... Носом в руку ткнуть? — тут же представляет, как прохладный влажный нос утыкается ему в ладонь, и вздрагивает. — Не, тоже страшно было бы, да и ты явно не домашний пёсик... — косится на волка, понимая вдруг, что тот всё это время ждал его на границе опушки.
Ни разу не зашёл за неё даже на полшага. Это потому, что он тоже какое-то сверхъестественное существо, или же... Если подумать, то Стайлз вообще не видел там никого живого, кроме мелких букашек, ползающих в сочной зелёной траве.
Всю дорогу именно он следовал за волком, а никак не наоборот.
— Вообще я хотел сделать сегодня ещё аспект воды, его тоже надо выдерживать, но как-то не рассчитал время, — он виновато чешет растрёпанную макушку. — Так что завтра опять пойду к древу... Если хочешь, приходи тоже.
Стайлз чувствует себя идиотом. И даже не потому, что разговаривает с волком как с человеком или на полном серьёзе назначает ему встречу, а потому что действительно не видит в этом ничего такого.
Сначала колдовские книги и ритуалы, а теперь ещё и это... Если бы в городе узнали, точно сдали бы его в Дом Эха.
Это, конечно, если бы раньше кто-нибудь из людей Арджентов не всадил бы ему стрелу промеж глаз.
Проходя по внутреннему двору Хейлов, Стайлз с удивлением отмечает, что огонь в кузнице уже не горит. Он бы ни за что не подумал, что Дерек жаворонок.