Вафельная сказка

      В тусклом свете закопчённого фонаря три впереди идущие, кажется, будто слившиеся друг с другом фигуры Стайлз принимает за местных завсегдатаев трактира на углу. Уже собирается свернуть в тёмный дворик, чтобы не попасться им на глаза — мало ли что в голову взбредёт, — но останавливается и присматривается, силясь рассмотреть их в темноте.       Слишком уж похожи плащи двоих из них на униформу местных стражей. Слишком неспокойно у него вдруг на душе.       Внезапно тот, кто идёт, а точнее, кого, как оказалось, буквально волокут на себе двое других, заходится в хриплом кашле, и Стайлз чувствует, как сердце бухается куда-то в область дрожащих коленок.       Потому что крайний слева оказывается Пэрришем, обеспокоенно окликающим капитана.       Капитана Ноа Стилински, его отца.       — Папа? — Стайлз бежит к ним, наплевав на осторожность и возможные вопросы. Сейчас у него самого их навалом. — Что случилось, ты ранен? — отпихивает мужчину справа, судя по форме, одного из людей Арджентов, и подставляет плечо под залитую кровью руку капитана.       — Стайлз, что ты тут делаешь? — голос Стилински-старшего слышится скорее шорохом, а сам он бледный, как мел.       — Тебя сторожу! Так что случилось? — последнее спрашивает скорее у Пэрриша, и тот осторожно смотрит на капитана, не решаясь ответить.       — Просто разбойники. Поджидали караван, а мы их перехватили, — вместо него отвечает отец, а Стайлз закатывает глаза.       Его за кого считают, за конченного дурака?       — Вы вроде городская стража, а разбойники караваны грабят на дорогах и обычно в отдалении от городов, — он очень старается не потерять сознание от страха и от ощущения липкой, пропитывающей льняную рубашку крови, хлыщущей из рваной раны на плече отца.       — Стайлз, не донимай его сейчас, просто помоги донести до больницы! — перебивает его Пэрриш.       А тот мужчина, который всё это время шёл чуть позади, возражает:       — В больнице сейчас никого нет, лучше отведите его в замок, там есть лекарь, — помолчав, добавляет. — Да и шуму меньше.       Если бы Стайлз не помогал отцу, то он бы точно врезал этому бугаю. И всё равно, что его удары были бы как комариный укус, хоть душу бы отвёл. Это из-за ошибок молодости их лорда-охотника сейчас весь город в опасности!       Они кое-как добираются до нужной башенки внутри замка, и у Стайлза чуть не падает челюсть, когда внутри он видит Дитона.       Так библиотекарь, оказывается, ещё и доктором на полставки подрабатывает ночами?       — Я приготовлю всё необходимое, несите его на стол, — без лишних вопросов и толики удивления, словно такие случаи самое обычное дело, Дитон осматривает плечо капитана и кивает в сторону приоткрытой двери.       Не пускает внутрь ни Пэрриша, ни Стайлза, и они мнутся у порога. Обычно это он прячет взгляд, а помощник капитана пытается его подловить, но сегодня всё совсем наоборот. Стайлз пытается по глазам прочитать, что произошло на самом деле, или хотя бы вывести Пэрриша на откровенность, но тот предпочитает делать вид, словно он и вовсе один здесь.       Когда Дитон выходит, мягко прикрывая за собой дверь, Стайлз моментально переключается, подлетает к нему.       — Ну как он? — буравит взглядом то лекаря, то дверь.       — Я зашил рану, заражения нет. Всё обошлось, — Дитон успокаивающе кладёт ему руку на плечо. — Немного отдохнёт и поправится. Я дал ему настойку морфия, так что переночует он здесь.       — Так он спит? — в горле так сухо, что собственный голос наждачкой скребёт.       — Нет, но скоро уснёт.       — Можно к нему? — вообще-то Стайлз не спрашивает, уже договаривая, тянется к ручке, и Дитон, помедлив, отходит в сторону, переглядываясь с Пэрришем.       Отец полулежит-полусидит в постели и смотрит на него затуманенным взором. Видимо, на него морфий действует сильнее, чем обычно.       А Стайлз не может перестать разглядывать швы, как будто руку отцу пришили заново к телу. Как будто ему её отгрызли.       Громко сглатывает.       — Как так вышло? — присаживается на краешек кровати и тянется пальцами, но в миллиметре останавливается. Чувствует, как подкатывает тошнота.       — Я тебе уже сказал, — устало и немного сонно отвечает капитан.       — Разбойники теперь вместо оружия используют зубы? — Стайлз как ни пытается, но так и не может скрыть истерические нотки, и отец, услышав их тоже, прищуривается.       — Тебе не надо в это вникать, это дело стражников.       — Нет, это моё дело. Ты, может, и капитан стражи, но ещё ты мой отец. Ты моя единственная семья, — вскакивает с кровати, не в силах усидеть на одном месте. — И я имею право знать, что происходит на самом деле, — Стайлз видит по суровому выражению на лице отца, что ничего он ему не скажет, и срывается. — Тем более, что я и так всё знаю! И про лорда знаю, и про оборотней, которые идут, чтобы ему отомстить. Разбираться с тварями - это дело охотников, разве нет? Причём тут ты?       Стилински-старший бросает быстрый взгляд на дверь и приподнимается, перехватывая запястье Стайлза.       — Откуда ты знаешь?       — Птички напели, — сарказм в глотке застревает, когда он чувствует, что ещё чуть-чуть, и помощь Дитона понадобится не только отцу, но и ему. Сломанные кости руки восстановить. — Слушай, сейчас неважно, как я узнал, важно, что я нашёл потом. В одной книге описан ритуал, который может оградить город и от оборотней, и от всей остальной нечисти разом. Разве это не выход? — тараторит, то и дело облизывая губы. — Не знаю, почему Ардженты до сих пор не додумались провести его, но это...       — Не смей! — капитан встряхивает его здоровой рукой с такой силой, что Стайлз чуть не заваливается на пол. — Никакого колдовства, никаких странных книг. Ты не должен лезть во всё это, всё, что от тебя требуется сейчас, это держать себя подальше от приключений и решить наконец, чем ты хочешь заниматься дальше.       — Но... — Стайлз упорствует, но отец снова его перебивает.       — Никаких "но"! Или я отправлю тебя в соседний город к Скотту и не позволю приезжать, пока всё не закончится, ясно? —уже мягче добавляет. — Мы справимся, сынок, правда. Иди домой.       Стайлз слышит, как в комнату входит Дитон, снова смотрит на отца, но тот уже всё решил. Уже вычеркнул его. Наругал и отправил домой, как маленького ребёнка.       Кровь в голове набатом стучит, алым маревом застилает обзор, и он не обращает внимания ни на последние слова Дитона, ни на оклик Пэрриша.       Он ни на йоту не верит в то, что отец и люди Арджента справятся сами. И чем больше кругов нарезает по всему дому, переходя из комнаты в комнату, тем больше понимает, что не сможет высидеть в четырёх стенах. Не когда перед глазами раненный бледный отец, а он сам до сих пор в пропитанной его кровью рубашке.       В этот раз он действительно может что-то сделать. В этот раз он не будет просто смотреть, как умирает самый близкий человек. Как было с мамой. Тогда он ничего не мог сделать. Никто не мог.       Но Стайлз не позволит забрать у него ещё и отца. Ни за что.       Забегает к себе в комнату и выставляет на заваленный всяким барахлом письменный стол две небольшие склянки.       Аспекты воздуха и огня у него есть, осталось только дождаться созревания земли и воды. И тогда для ритуала останется только одно... Стайлз водит пальцем по лунному календарю, булавками прикреплённому к деревянной стене, и понимает, что времени до полнолуния осталось всего полторы недели.       Если в ближайшие дни он не раздобудет кинжал, то всё напрасно.       И если Дерек избегает его, не появляясь в кузнице, то уж ночью он должен быть дома.       Кивнув самому себе, Стайлз наскоро переодевается и выбегает из дома. На холме за городом кто-то протяжно воет, и он чувствует, как липкие щупальца страха опутывают тело, хотя и знает, что, даже если это оборотни, в город раньше полнолуния они не сунутся.       Ни в одном из окон особняка Хейлов света нет - Стайлз убеждается в этом, навертев три круга вокруг дома. Хочет сначала постучаться в парадную дверь, но вовремя замечает одного из охотников лорда, патрулирующего город, и спешно смывается на задний двор.       Не хватало ему ещё, чтобы отец узнал, что он ночами ломится к новоявленному соседу.       В итоге Стайлз стоит перед задней дверью с кулаком, зависшим в воздухе, и, сделав глубокий вдох, всё же находит силы постучать несколько раз. Влажная от пота кожа проезжается по ровному слою краски. Ждёт, прислушивается, стучит ещё раз. Ничего. Даже шороха на противоположной стороне не слышно.       Тучи окончательно поглощают и без того небольшой огрызок луны, и на улице становится совсем темно. Как будто кто-то разлил чернила, и они волшебным образом разрослись, заполонили собой всё.       Стайлз судорожно сглатывает и дёргает за массивную медную ручку. Мешком вваливается внутрь, потому что дверь неожиданно легко поддаётся. Осматривается, пытаясь понять в темноте, что где находится и где он вообще оказался.       — Дерек? — всё-таки решает окликнуть хозяина дома Стайлз, но в ответ лишь та же тяжёлая, гнетущая тишина.       Глаза постепенно привыкают к темноте, и он понимает, что оказался в довольно большом холле. Прямо перед ним лестница на второй этаж, справа и слева дверные проёмы, ведущие во внутренние комнаты.       Стайлзу очень не по себе от того, что приходится ходить в потёмках по чужому дому, да ещё и без приглашения, но ведь он стучался, так? Но никто не ответил. И дверь он не вскрывал, она и так оказалась открыта. Дерек живёт один, и Стайлз, может, просто волнуется! С ним ведь ничего не могло случиться?       Во рту стремительно образовывается маленькая пустыня, когда он вспоминает раненого отца, вой волков и то, что особняк стоит на самой окраине. Тропинка от двери, через которую он вошёл, ведёт прямо в лес, и если бы кто-то или что-то решило прийти за Дереком, об этом бы даже не узнали. А учитывая его общительность и дружелюбие, горожане его определённо хватились бы не скоро.       Стайлз вытирает вспотевшие ладони о брюки и открывает дверь за дверью, зовёт Дерека и, не найдя, идёт дальше, слыша только своё сердцебиение. Слишком частое и громкое. Вцепившись в деревянные перила, поднимается на второй этаж так осторожно, словно одна из ветхих ступенек вот-вот провалится под его в общем-то небольшим весом и утащит... Лучше даже не думать, куда.       — Дерек? — он стоит, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу и вновь не услышав ответа, идёт вперёд.       Решает начать с самой дальней комнаты, заходит прямо так, без стука, и, не успев оглядеться, валится на пол под чем-то тяжёлым.       Чем-то живым.       — Кто ты и что тебе здесь нужно? — шипит над ухом женский голос, и Стайлз отчётливо чувствует когти у себя на шее.       — Ты не Дерек... — смотрит на темноволосую девушку над ним, и слова застревают в горле, когда он видит, какими глазами она смотрит.       Пустыми, подёрнутыми туманом, и понимает.       Она его не видит.       Вообще ничего не видит.       Слепая.       — Ты тоже. Пришёл ограбить особняк, пока никого нет? — держит на удивление крепко, но на лбу проступает испарина, и она вдруг заходится в страшном кашле, закрывая свободной рукой рот, но несколько капель странной чёрной слизи капают Стайлзу на рубашку.       — Эй, с тобой всё в порядке? — он обеспокоенно привстаёт и перехватывает её запястье. На тонких пальчиках ни следа когтей. — Был бы я вором, стал бы звать Дерека? Я ищу его, вот и всё. Думал, он живёт один, прости, если напугал. Я не знаю, как к тебе обращаться...       Стайлз помогает девушке подняться и не перестаёт удивляться, откуда в такой хрупкой фигурке была такая силища. Нет, чтобы его свалить, конечно, надо не так уж и много, но тогда ему показалось, что она гораздо сильнее него.       — Кора, — шепчет она, прикладывая платок к почерневшим губам.       — Что. Ты. Здесь. Делаешь, — угрожающе произносит невесть откуда взявшийся Дерек, и уже через секунду Стайлз оказывается в стальных тисках его рук. Отбрасывает его, словно тряпичную куклу, к противоположной стене и опускается на колено рядом с Корой. — Как ты? — смотрит обеспокоенно, испуганно и осторожно убирает за ушко выбившийся из высокого пучка тёмный локон.       Стайлз никогда раньше не видел Дерека таким. Не мог представить, что он может чего-то бояться или касаться кого-то так... нежно.       — Всё в порядке. Я в норме, — Кора слабо улыбается и забирается с ногами на кровать, позволяет Дереку накрыть себя одеялом. — Он пришёл к тебе, судя по всему.       — Постарайся поспать, — поджимает губы и, обернувшись к Стайлзу, вновь становится хмурым и враждебным Дереком Хейлом.       Дереком, который, схватив его за предплечье, буквально выволакивает из комнаты, спускает по лестнице, так что Стайлз едва успевает перебирать ногами, и впечатывает носом во входную дверь.       — Проваливай, — видит, что Стайлз собирается возразить, и угрожающе напирает. — Или я сдам тебя городской страже как взломщика. Чтобы через минуту духу твоего здесь не было, ясно? — тычет пальцем в тщедушную грудную клетку Стайлза, и ему кажется, что ребро от этого в нескольких местах хрустнуло.       — Тебе разве совсем не интересно, зачем я пришёл? — собирает всю волю в кулак, чтобы не последовать совету и не убежать прочь из этого жуткого дома и его, как выяснилось, обитателей. — Не приходит в голову, что раз уж я вломился посреди ночи, то это что-то действительно важное?       Дерек щурится и отчеканивает:       — Нет. Твои проблемы меня не касаются.       — Это и твои проблемы тоже, раз ты сюда вернулся! Очень скоро целая толпа монстров нападёт на город и разорвёт тут всех к чёртовой матери на лоскутки. Всё, что я прошу, просто помочь мне немного! Я же знаю, что ты можешь сделать этот кинжал! — Стайлз в запале делает шаг вперёд. — Ты прав, денег у меня совсем не много, но я могу написать расписку, отдать тебе со временем. Правда, чувак, помоги мне. Я ведь не отстану!       Дерек обходит его, и Стайлзу на мгновение кажется, что он добился своего, но Хейл открывает входную дверь и тащит его, упирающегося, к выходу.       — Если я ещё раз увижу тебя рядом с моим домом, я скажу стражникам, чтобы заперли тебя в камере. Или, может, мне рассказать твоему отцу о том, что его непутёвый сынок всё время шляется один по лесам?       Стайлз изо всех сил вцепляется в косяк, хотя и понимает, что это бесполезно. Взывает к последнему, что, по его мнению, может подействовать на этого хмурого чурбана:       — Дерек, пожалуйста, я просто хочу защитить близких. Ты ведь понимаешь... — не договаривает, смотрит прямо в серо-зелёные глаза, и они оба понимают, что он имеет в виду.       Точнее, кого.       — Забудь об этом и дай Арджентам делать их работу. Ты только лишних проблем создашь, а защитить никого не сможешь. Силёнок не хватит, — Дерек отцепляет его и, словно дворового котёнка, за шкирку вышвыривает из дома и захлопывает дверь перед самым носом.       Стайлз стоит и пытается справиться с накатившими эмоциями и унять предательское жжение в глазах. В сердцах даже ударяет кулаком по кирпичной стене, сбивая костяшки в кровь. Оседает на ступеньки и сидит, уперев голову в руки.       Никто в него не верит. Никогда. Ни отец, ни Лидия, ни Пэрриш, ни Дерек, ни даже его лучший друг Скотт.       Стайлз думал, что давно привык к этому. Выработал иммунитет, и задеть его, по крайней мере, неверием в него уже нельзя, но ошибся. Сейчас оно горечью оседает на кончике языка, тяжестью ощущается во всём теле.       "Это ты... Это всё из-за тебя!"       Эхом отдаётся в голове и не уходит, сколько бы он ни сжимал пальцами ноющие виски.       Он зашёл слишком далеко, чтобы останавливаться. Пускай даже всем наплевать. В конце концов, только Стайлз знает, что он на самом деле может.       Поднимает голову и смотрит в тёмную, жуткую лесную чащу.       А что, если ему вновь пойти в дом колдуна? Что, если они со Скоттом не всё осмотрели, и там есть что-то... Не кинжал, но что-нибудь из зачарованной стали. Ему что угодно сгодится. Главное найти. А там сходит к местному кузнецу в городе у Скотта и попросит переплавить. Если что, одолжит у друга денег.       Вскакивает, суетливо по порогу ходит туда-сюда, закусив палец и обдумывая детали.       До утра ждать нельзя, отец вполне может отказать под предлогом, что на дорогах в лесу сейчас слишком опасно даже на почтовой карете, и не пустить его к Скотту.       А значит, надо идти прямо сейчас, а потом... Он как-нибудь всё это объяснит. Если нужно, до конца лета просидит под домашним арестом.       Последний раз оглянувшись на особняк, Стайлз углубляется в лесную чащу. Еле находит запрятанные в небольшую яму факел и сумку с травами и решает, что оборотни, если что, и без света его отыщут, а со светом ему будет хоть чуть-чуть, но спокойнее.       Ни черта, на самом деле. Всё равно шарахается от каждого треска под ногами, от звуков собственного сбившегося дыхания.       От этого налипающего на кожу страхом ощущения, что за ним наблюдают. За каждым шагом пристально следят и выжидают лучшего момента для нападения.       Когда окажется слишком далеко, чтобы даже самый громкий крик в городе не услышали. Когда поблизости окажется подходящее место, чтобы спрятать его бездыханный труп или то, что от него останется.       Стайлз ускоряет шаг, почти переходит на бег и всё время оглядывается, пытается высмотреть это что-то в освещаемой лишь факелом темноте.       Ощущение усиливается, и ему кажется, что между раскидистыми кустами дикого шиповника мелькают синие горящие глаза. Ужас берёт верх, оттесняет всё остальное, и Стайлз, бросив факел на землю, со всех ног бежит вперёд, спотыкается и чуть не падает, сдирая о подвернувшееся дерево ладонь, бежит дальше.       Зачем, зачем, зачем он сюда полез? С чего он решил, что справится? Он просто глупый трусливый подросток, обглоданное тело которого найдут псы-ищейки городских стражников. А отцу вслед за женой придётся хоронить ещё и сына.       Стайлз понимает, что это приступ. И, наверное, в первый раз в жизни он даёт ему надежду, что на самом деле там и нет никого, желающего выпустить ему наружу кишки. Нужно успокоиться, глубоко вдохнуть и выдохнуть. Постараться нашарить в сумке несколько кореньев, настой которых ему прописал местный доктор. Они, конечно, на вкус просто преотвратные, но зато он чувствует, заставляя себя пережёвывать и сглатывать, как приступ потихоньку отпускает.       Шуршание впереди становится всё отчётливей и, подняв голову, первыми Стайлз видит горящие в темноте алым глаза.       Волк словно из самой ночи материализуется перед дрожащим Стайлзом и на полусогнутых подходит.       — О боже, волчара, ну разве можно так пугать людей, — он выдыхает, выставив одну руку вперёд, другой упершись в грудь. — Ты меня по запаху что ли находишь, а? — встаёт и улыбается, глядя на хмурого зверя. — Снова решил меня проводить?       Идёт навстречу, но волк неожиданно скалится, не пускает Стайлза вперёд.       Он хмурится, пытается обойти, но безрезультатно - волк, расставив передние лапы, определённо не собирается его никуда пропускать. И провожать тоже.       Именно это неожиданно становится последней каплей. Даже волк и тот считает его ни на что негодным хлюпиком, от которого одни проблемы. Стайлз срывается на крик:       — Если не хочешь идти со мной, не иди, но только не мешай мне. Хоть ты, — добавляет уже тише и хватается за волосы, пытаясь не пустить тот самый голос из глубин сознания наружу. Только не сейчас. — Пожалуйста. Я хочу хоть раз защитить того, кто мне дорог. Хотя бы попытаться, понимаешь? Даже если в меня никто не верит, даже если я и сам сомневаюсь. Я не хочу до конца жизни слышать ещё один голос в голове, который будет кричать, что это я виноват, что не сделал ничего. Я не хочу носить два букетика на кладбище. Я не могу потерять его как маму, — Стайлз чувствует, как слёзы солёными дорожками катятся по щекам, и ничего не может сделать. Сознание постепенно уплывает куда-то далеко, но он хватается за картинку волка перед собой, пытаясь вытолкнуться из пучины беспамятства. — У меня есть почти всё, волк, я уверен, что смогу провести ритуал. Мне нужен только кинжал. И если Хейл не может его сделать, то я пойду в дом колдуна, снова осмотрю его и, может, найду что-то... Должен найти. Понимаешь, я должен! — образ зверя перед глазами меркнет, но Стайлз упрямо делает несколько шагов вперёд, пытаясь ухватиться если не взглядом, то руками. Видимо, доктор не только из-за отвратного вкуса прописывал ему именно настойку, а не сам корень. Он, конечно, убрал приступ, но слишком сильно подействовал на сознание, и теперь Стайлз сам себе не принадлежит. — Я должен хотя бы попытаться... — сжимает в руках жёсткую шерсть, прежде чем окончательно отключиться.       Падает. Так долго, кажется, что бесконечно, и давно уже должен был умереть как минимум от разрыва сердца, но ему на удивление... спокойно. Он очень не хочет приходить в себя, хочет укутаться в эту уютную темноту, как в одеяло, и спрятаться от всего, но странная качка заставляет его всё же открыть глаза.       Повертев головой туда-сюда, Стайлз понимает, что мир перед его глазами перевернулся. Деревья вверх ногами, и неба не видно. Зато видны мужские ноги и часть одетой в тёмную рубашку широкой спины. А на бедрах Стайлз явственно ощущает чужие руки и, пошевелив собственными в тщетных попытках принять вертикальное положение, морщится от саднящей боли в одной. По собственной удачливости в один вечер умудрился и костяшки разбить, и ладонь ободрать.       Он уже достаточно пришёл в себя, чтобы понять, что его куда-то несут, причём не слишком-то заботясь о комфорте. Как мешок с бобами тащат.       — Эй, ты кто? Куда ты меня несёшь? Предупреждаю, я буду кричать и кусаться! — говорить сложно: в горле пересохло и связки совсем не слушаются.       — Не советую, — произносит знакомый голос, в котором явственно слышится усмешка вперемешку с усталостью, и в доказательство своих слов Дерек встряхивает Стайлза, поудобнее — для себя — устраивая на плече и несёт дальше.       Сгружает на ступеньки перед задним входом в свой дом и тянет за ладонь, пытаясь осмотреть раны. А Стайлз только обиженно сопит и поглядывает на него исподлобья. Ему стыдно и всё ещё немного страшно, а ещё он по-прежнему зол.       Даже не знает, на кого больше: на волка, что оставил его без чувств посреди леса, или на Дерека, выгнавшего из дома и отказавшегося помочь.       — Ладно, — вздыхает Хейл. — Ладно, твоя взяла, я помогу с кинжалом, — встаёт вместе со Стайлзом и, надавив на плечи, сажает обратно. Пристально смотрит в глаза. — Но только есть несколько условий, — Стайлз быстро кивает, и Дерек, вздохнув, продолжает. — Первое: сталь ты будешь изготавливать сам под моим надзором. Я знаю, как её делать, но не обладаю магическими навыками.       Стайлз хочет сказать, что вообще-то тоже не маг, но вовремя прикусывает язык. Не хватало ещё, чтобы Дерек из-за этого поменял решение.       — Второе: ты перестаёшь шляться один в лесу, тем более по ночам, — встаёт, убирая руки с худощавых Стайлзовых плеч. — И самое главное, — смотрит в дальнее, занавешенное плотной гардиной окно. — Ты никому в городе ни слова не говоришь о том, что видел Кору. Что она вообще существует, понял?       Стайлз, проследив за его взглядом, судорожно сглатывает и, всё ещё не до конца веря своему счастью, кивает.       — Да, я могила. Спасибо, огромное тебе спасибо!       Хейл закатывает глаза и идёт мимо него к двери.       — А теперь иди домой и хорошенько выспись. В полдень я буду ждать тебя в кузнице.