***
Поразмыслив немного, Стайлз решает не идти к Хейлу с совсем уж пустыми руками, а купить угощение для Коры на субботней ярмарке. Лишний союзник ему в предстоящей схватке не повредит! Да и Дерек, возможно, смягчится, увидев, какая он заботливая заноза в заднице. — Дерек! — Стайлз приветливо машет рукой, увидев у одного из ларьков как всегда хмурого кузнеца, и бежит навстречу, чуть не врезаясь носом в накачанный торс. — Как неожиданно встретить тебя здесь! И ему совершенно необъяснимо жаль — совсем чуть-чуть! — что он успевает-таки затормозить вовремя. — Неожиданно? — с сарказмом парирует Дерек, в обычной своей манере подняв бровь, и смотрит на Стайлза сверху вниз. — Что, решил начать меня доставать с самого утра пораньше? — не дождавшись ответа, берёт у продавца бумажный пакет, наполненный всякими пузырьками, и, подождав, пока тот пересчитает деньги, идёт к следующей лавке. Стайлз как на верёвочку привязанный семенит за ним, раздумывая, с какой бы стороны лучше начать разговор, как вдруг Дерек, который, кажется, совсем забыл о его существовании, заговаривает: — Я так понимаю, ты в своём талмуде ничего не нашёл, — совершенно будничным голосом заявляет, будто и не сомневался ни секунды в его провале. И Стайлз понимает, что врать бесполезно, тем более, что в голову ничего толкового так и не пришло. — Да, всю книгу вчера вдоль и поперёк изучил. Даже у Дитона спрашивал, но у него в библиотеке тоже ничего... — в этот раз среагировать также быстро не выходит, и Стайлз больно шмякается носом о руку Дерека, придерживающую пакет. — Тогда какого дьявола ты таскаешься за мной? Я же, кажется, говорил вчера, что без рецепта я тебе ничем помочь не смогу, — щурится, оглядывая его с головы до ног и проверяя сохранность покупок. — Или, думаешь, люди остановят меня от того, чтобы спустить тебя с лестницы? — Вообще да. То есть нет. Я правда тебя не выслеживал, я на ярмарку пришёл, чтобы задобрить Кору. Ну, знаешь, она встанет на мою сторону, ты согласишься... — свои слова Стайлз сопровождает совершенно непонятной даже ему самому жестикуляцией, но такая уж у него манера общения. Дерека это, похоже, нисколько не смущает, в отличие от большинства людей, которые сразу отходят на несколько шагов назад, словно если он их заденет хоть немного, то они заразятся чумой или ещё чем похуже. Хотя что может быть хуже чумы, с другой стороны? Видимо, только он. — И что же ты решил ей купить? — с усмешкой спрашивает Дерек. Стайлз слишком запоздало понимает, что даже представления не имеет о том, что может понравиться загадочной Коре. Но это определённо должно быть что-то, что нельзя увидеть. И уж точно это не украшения или что-то такое... — Яблоки! Я знаю местечко, где продаются самые вкусные в городе. Зуб даю, ты таких даже не пробовал никогда! — он остаётся очень доволен собственной идеей и не понимает, что стало причиной такой широченной — Стайлз даже никогда не подумал бы, что тот так может! — ухмылки Дерека. — Что? Что не так? — снова семенит за высокой, очень удобно закрывающей ему полуденное солнце фигурой. — Нет-нет, отличная идея, Стайлз, просто отличная! — всё ещё ухмыляясь, произносит Дерек. — Она не любит яблоки? Тогда скажи, что ей понравится! — Стилински-младший хватается за край длинной тёмно-синей рубашки и тянет на себя, как ребёнок. — С какой стати я должен тебе помогать? — недовольно косится на него Хейл и перехватывает держащую его руку, но вовремя замечает косые взгляды прохожих и отпускает. — Ладно. Скажем так, стейк из хорошей говядины её порадует куда больше "подножного корма". Стайлз несколько секунд переваривает новую для себя информацию, а потом, выставив большие пальцы вверх, снова перехватывает рубашку Дерека, утягивая его за собой. — Так я знаю отличное место! Мясник — отец моего одноклассника, так что ещё и скидку получим! Они подходят к выкрашенной в медовый цвет лавке, но за прилавком оказывается не отец Дэнни, а он сам. Кажется, за то время, что они не виделись, его мускулы стали ещё больше, а загар темнее, и Стайлз даже почувствовал себя немного некомфортно рядом с такими подтянутыми олицетворениями мужественности. — Даже не мечтай, Стайлз, — вопреки собственным словам Дэнни с улыбкой протягивает ему предварительно вытертую о некогда белый фартук руку. — Твой новый друг? — заинтересованным взглядом проходится от кончиков волос до мысков кожаных сапог Дерека. — Решил всё-таки воспользоваться моим советом и забыть прекрасную и недостижимую Лидию Мартин? А ещё отнекивался, когда я тебе... — Чувак, умерь свою фантазию! — прерывает его на полуслове Стайлз и опасливо поглядывает на стоящего молча Дерека. Ещё ему не хватало, чтобы тот неправильно понял двусмысленные шуточки Дэнни. Да, он не стесняется своей ориентации, и это прекрасно, но Стайлза колотит от того, что он при каждой их встрече припоминает ему случай, когда он же сам докопался до одноклассника с целью выяснить, может ли он понравится парню. Просто ему показалось странным, что один из стражников постоянно заходит к ним домой, даже если отца в этот момент не было дома, и он абсолютно точно знал об этом. Каждый чёртов раз. Это обстоятельство вынудило Стайлза быть настойчивым, и тогда же он понял, что его настойчивость порой может плохо кончаться для него самого. Ибо обычно спокойный и добрый Дэнни, которому порядком надоели вопросы Стайлза, решил показать ему всё опытным путём. Разумеется, это всё было просто шуткой, но осадок до сих пор остался. — Ладно-ладно, не кричи. Лучше скажи, что нужно. Могу посоветовать нежнейшую говяжью вырезку или медвежий бок. Охотники только вчера привезли. Как и вот эту оленину, — Дэнни обводит рукой сложенные аккуратными пирамидками горы мяса и, судя по всему, очень гордится широтой и качеством ассортимента. А вот Стайлз, глядя, а самое главное, нюхая всё это великолепие, пытается подавить рвотные позывы. Нет, он, конечно, очень любит хорошо прожаренное в специях мясцо, но вот сырое не переваривает на дух. — Завесь мне килограмм лучшего мяса для стейков! - всё же пересиливает себя. - Самого лучшего! - кричит в след удаляющемуся вглубь лавки другу. Дерек тоже решает закупиться, и пока они наблюдают, как с улыбкой косящийся на них Дэнни складывает на весы сочные красные куски, Дерек тихо интересуется, кто всё это добро будет готовить. — Что за вопрос, конечно я! Это в качестве извинения за доставленные неудобства и за то, что попрошу тебя в это время найти нужные книги у себя, — Стайлз с каждым словом всё больше втягивает шею. — Серьёзно, я готовлю лучшие в городе стейки! — нашаривает в карманах нужную сумму, а в это время уже расплатившийся и забравший ещё один в довесок к другим пакет Дерек, не дождавшись его, уходит. — Стайлз, твоё враньё раскусит даже младенец, — Дэнни протягивает ему десятку обратно, всё-таки давая скидку. — Сэндвичи с вяленой индейкой — максимум что ты можешь приготовить. Даже за рецептом супа ты ходил ко мне. До сих пор не могу забыть нашу совместную готовку, — мечтательно закатывает глаза и как бы невзначай поглаживает протянутую Стайлзом за пакетом руку. — Твою мать, Дэнни, прекращай! Это ни черта не смешно, — ждёт пока одноклассник отсмеётся и продолжает. — Вот потому что ты у нас супер-повар, я и прошу рецепт у тебя. Будь другом, — пытается сложить руки в умоляющем жесте, но с пакетом выходит не слишком. — Мне очень надо уломать этого хмурого кузнеца помочь, правда. Дэнни смотрит в ту сторону, которую ушёл Дерек, и снова усмехается а-ля: "И ты ещё будешь врать, что между вами ничего нет?" Но всё-таки поднимает прилавок, чтобы Стайлз зашёл внутрь, и не только пишет ему рецепт, но и достаёт из закромов все необходимые специи и даже особое масло. — Не забудь потом рассказать о том, как всё... прошло. И Стилински настолько ему благодарен, что даже пропускает мимо ушей очередную двусмысленную шутку. С рецептом от Дэнни и Кора, и Дерек окажутся у него на блюдечке с голубой каёмочкой! Перехватывает поудобнее второй рукой пакет и чуть ли не вприпрыжку идёт в сторону особняка. Только вот... Из рассказов Стайлз знает, что Дерек — единственный выживший Хейл, а значит, Кора никак не может быть его родственницей. Не то чтобы ему вообще это было важно... Скорее любопытно. Да. Он кивает самому себе и с наигранным облегчением выдыхает. Обмануть других гораздо легче, чем самого себя. Ему до чёртиков интересно, кто же такая Кора на самом деле и что с ней случилось. А самое главное — кем она приходится Дереку. Почему он прячет её ото всех? Неужели то, что с ней произошло, тоже работа Арджентов, и они вернулись ради мести? У Стайлза в голове слишком много вопросов, на которые он точно знает, что ответов от Дерека не добьётся. Это словно табу. Стена из самого прочного камня. Возможно, ему стоит пойти в обход и узнать всё у самой Коры? Он щурится, проклиная яркое и до невозможности жаркое солнце, кое-как уместив пакет в одной руке, делает из другой импровизированный козырёк и с удивлением замечает Дерека, стоящего на выходе с ярмарки и разговаривающего о чем-то с одним из людей Арджентов. "Нет, — говорит сам себе Стайлз, — Дерек, может, и ненавидит лорда и его семью, и это было бы вполне нормальным, но он слишком умный и осторожный, чтобы в одиночку пытаться отомстить целому клану охотников. Да ещё в их же городе." Кивает сам себе и осторожно подходит ближе, стараясь расслышать хоть какие-то обрывки разговора, но тщетно. Опускает руку и смотрит на въевшийся в пальцы сок растений для зелья, сжимает в кулак. Это всё не то. Он думает не о том. Сейчас самое главное - это защитить отца и город: Лидию, Дэнни, даже Пэрриша с лордом. И если Дерек сможет ему помочь, то плевать, даже если он задумал распять Арджента на двери его замка. С этим он справится потом. — Хей, ты решил меня подождать? Как это мило! — Стайлз словно заправский дружбан хлопает Дерека по плечу, пользуясь тем, что в присутствии стражей руки ему точно не переломают, и кивает мужчине в чёрном мундире. — Да, Стайлз, как я мог тебя не подождать, — ещё саркастичнее, чем обычно, проговаривает Дерек и смотрит на него красноречивым взглядом, говорящим, что если он сейчас и не может его прибить, то совсем скоро ему такой шанс предоставится. — Помогаю ему освоиться заново, так сказать, — зачем-то объясняет их знакомство стражнику Стайлз и пытается ненавязчиво намекнуть Дереку, что им бы лучше свалить, пока не посыпались нежелательные вопросы. Уж больно подозрительный взгляд у этого мужика. К его удивлению, Хейл кивает и неспешным шагом уходит, следя, чтобы Стайлз успел с ним поравняться. Видимо, не он один не любит общение с охотниками. Стайлз переминается с ноги на ногу и не решается пройти дальше прихожей. Вспоминает, как был тут совсем недавно, и с удивлением отмечает, что несмотря на то, что сейчас совершенно безоблачный солнечный день, внутри особняка почти так же темно. Зачем они держат все окна закрытыми? Кора ведь слепая, она не видит света. Это чтобы никто даже случайно не узнал про неё? — Так и будешь тут стоять? Не соблазняй меня лишний раз. — Что? — спохватывается Стайлз, пытаясь вернуться из собственных мыслей. — Выгнать тебя из дому. Если не хочешь, проходи на кухню. Дерек, уже избавившийся от своих пакетов, берёт у Стайлза из рук его и идёт в противоположную от лестницы на второй этаж сторону. — А Кора?.. — почему-то шёпотом спрашивает Стайлз. — Она отдыхает. Ничего, — усмехается Дерек, — если ты действительно вкусно приготовишь мясо, она встанет на запах. Обычно Хейл выглядит хмурым и опасным, но сейчас, с улыбкой говоря о Коре, у него даже глаза светятся. И улыбка эта совсем не опасная. Словно он из хищника превратился в плюшевую игрушку. Это не нравится Стайлзу. Что-то неприятно колет внутри, и он растирает рукой грудину, пытаясь избавиться от этого чувства. Решает отвлечься осмотром кухни, полностью соответствующей образу Дерека. Ничего лишнего. Шкафы тёмного дерева заставлены небольшим количеством посуды, ровно столько, сколько нужно для двоих, вместо очага стоит маленькая аккуратная печь, а рядом витые железные створки погребка для хранения продуктов. На светлых стенах по периметру несколько пузатых светильников, работающих на волшебном огне, и два занавешенных кофейного цвета шторами окна. Большой дубовый стол посередине служит как для приготовления, так и для принятия пищи. Даже стульев, аккуратно заставленных под стол, всего два. Здесь не ждут гостей. Стайлз сглатывает горьковатую слюну и помимо воли представляет Дерека, разбирающегося в этот момент с покупками и не обращающего на него совершенно никакого внимания, кашеварящего каждый божий день как заправская хозяюшка. Образ выходит очень живым и вызывает широченную, наверняка странно смотрящуюся со стороны ухмылку на его лице. — Что это? — спрашивает Стайлз, смотря на протянутую ему тёмную тряпку с завязками. — Ты идиот? — Дерек вздыхает. — Это фартук, Стайлз. Люди используют его, чтобы не испачкаться при готовке. — А почему не белый с рюшами? — он понимает, что ляпнул, только когда видит опасный алый огонёк, мелькнувший в зелёных глазах. — Ну, у тебя ведь есть длинный кожаный, я подумал, что ты, может быть, их коллекционируешь, и для кухни у тебя тоже найдётся что-то покруче... этого, — всё ещё просто пялится на фартук, понимая, что несёт абсолютнейший бред, за который, скорее всего, схлопочет через секунду или две, но в его фантазиях Дерек был именно в таком: белом, льняном, с воздушными рюшами и пышным бантом на спине, фартуке. Этакий страшный секрет у брутального кузнеца. Сильные руки разрезают воздух, и Стайлз зажмуривается, внутренне готовясь к тому, что его сейчас ударят за наглость, но вместо этого в нос бьёт запах мятного мыла и кожи Дерека. И не просто бьёт, обволакивает, пока тот, подойдя так близко, что Стайлз едва не носом касается его ключиц, завязывает на узких бёдрах фартук и, закончив, отходит, оставив ничего не понимающего его ловить остатки исчезнувшей близости. Стилински с трудом подавляет в себе желание потянуться в след за Дереком, вдохнуть поглубже исходящий от него такой притягательный аромат. Чтобы как-то скрыть смущение, делает вид, что рассматривает тёмный, но идеально чистый фартук, разглаживает его внезапно взмокшими ладонями. Ему почему-то кажется, что Дерек видит его насквозь, знает буквально обо всём, что творится в его голове, и от этого Стайлзу жутко не по себе. Он и сам не понимает, что точно происходит и почему он так реагирует, но уверен, что что бы это ни было, Дерек точно интерпретирует это неправильно. — Так, ну, я думаю, ты тут сам разберёшься. Если что-то испортишь — будешь возмещать, — чуть отталкивает Стайлза в сторону и, сполоснув в умывальнике руки, идёт к выходу. — А ты куда? Дерек оборачивается и снова смотрит на Стайлза как на умалишённого. — Работать, естественно. — Но мы же договаривались, что пока я готовлю, ты посмотришь книги. Возможно, в одной из них есть рецепт стали... — Какие книги, Стайлз? Ты что, с луны упал? Или не знаешь о том, что дом сгорел подчистую? — Дерек говорит об этом на удивление спокойно, миролюбиво даже, но он от этого меньше себя идиотом не чувствует. Обрадовавшись тому, что Хейлы потомственные кузнецы, он совершенно не подумал о том, что, скорее всего, все их знания и правда сгорели в том пожаре. — Но ведь может быть что-то... В кузне, на чердаке или в подвале... — кусает губы Стайлз. — Куда огонь не добрался. Я уверен, что такие знания хранят в месте, где с ними бы точно ничего не случилось. Вот как колдун свой фолиант, — рассказывает Дереку об их со Скоттом похождениях в старом заброшенном домике, и вопреки собственным ожиданиям тот не высмеивает его и не отмахивается, а задумчиво обхватывает пальцами заросший щетиной подбородок и, коротко кивнув, уходит вглубь дома. А Стайлз тем временем достаёт написанную аккуратным бисерным почерком Дэнни бумажку и, нахмурившись, читает, беззвучно шевеля губами. — Растопить половину масла и смешать с травами. Перелить в формочку и заморозить снова. Разрезать мясо на одинаковой толщины куски, обвалять в соли и перце, разогреть остатки масла на сковороде и обжарить мясо пять, семь или десять минут в зависимости от желаемой степени прожарки. Перед подачей достать замороженное с травами масло, порезать на маленькие кусочки и разложить по одному поверх стейков. Если постараешься, то масла может хватить и на смазку твоей... Чёртов Дэнни! — Стайлз возмущённо отбрасывает бумажку и даже решает из вредности не пользоваться его советами и приготовить всё, как сумеет сам, но, достав доску и разложив на ней увесистый кусок, обречённо вздыхает и пододвигает листок обратно. Почему нельзя просто взять и бахнуть на сковородку? Зачем все эти заморочки? И как, спрашивается, он должен заморозить масло за полчаса? И что за прожарка стейков такая? Мясо бывает готовым и неготовым. Точка! Снова косится на нижний край листка, и, не удержавшись, отрывает его, сминает и засовывает в карман тёмных бриджей. Смазка для секса, да о чём этот извращенец вообще думает! Стайлз выкладывает перед собой продолговатый кусок масла и, отрезав половину, смотрит на другую, и против воли перед глазами рождаются картины о том, как именно это масло могло бы быть использовано и кем... Вертит головой, пытаясь прогнать непрошенные мысли, немного, буквально в большой палец шириной, раскрывает шторы так, чтобы полоска света падала прямо на стол, и сосредотачивается на готовке, надеясь, что Дерек в свою очередь отыщет в этом огромном доме хоть что-то, что сможет им помочь. Когда Стайлз чем-то увлекается, то буквально отгораживается от всего окружающего мира. Не слышит, не видит и не чувствует ничего кроме того, что, собственно, его так захватило. А сейчас на приготовлении этих стейков он сосредоточен почти также, как на подготовке к ритуалу, тем более, что одно с другим напрямую взаимосвязано. Нет, он, конечно, не думает, что если у него ничего не получится, а Дерек найдёт рецепт, он его скроет, но всё же... Лучше перестраховаться. А ещё доказать этому вечно насмехающемуся и надменному мужлану, что он, Стайлз, тоже на что-то способен! В кухне становится жарко слишком быстро даже несмотря на то, что с прихожей её соединяет не дверь, а просто арка, Стайлз чувствует, как начинают гореть щёки и покрывается испариной лоб. Он хочет открыть одно из окон, но вовремя спохватывается, что, вообще-то, не дома, а здесь ему явно за такое спасибо не скажут, а потому просто рукавом утирается и продолжает примериваться к мясу, решая, с какой же стороны начать его резать. Ещё раз окидывает взглядом целую коллекцию самых разных ножей, висящих на гвоздиках, прибитых к стене, и берёт зрительно похожий на тот, которым орудует у себя в лавке Дэнни, тесак. Делит на глаз сначала и довольно кивает, когда наконец получается поделить на шесть равных кусков. Спину печёт просто адски. Как будто печь прямо за ним, а не сбоку стоит... Внезапно его шею обдаёт чужое дыхание, и он запоздало понимает, что принял подкравшегося невесть зачем к нему Дерека за печь. Только после того понимает, как подпрыгивает на месте, и нож вместо мяса вонзается в его собственный ни в чём не повинный палец чуть ли не до кости. — Ай! — Стайлз бросает нож и убирает раненную руку, пока кровь не залила мясо. Его кровь. Которой чертовски много падает на стол, фартук и пол. От одного вида которой у Стайлза перед глазами начинает плыть. — Как можно быть таким неуклюжим! — Дерек подлетает к нему вплотную, и выхватив руку, тянет к себе. Стайлз словно под действием заклинания, замедляющего время, смотрит, как порезанный палец пропадает во рту Дерека. Оказывается совершенно не готов к ощущению тёплого влажного языка, слизывающего кровь, и губ, плотно сжимающих фалангу в кольцо. Приходится закусить губу изо всех сил, чтобы не ойкнуть снова, когда Дерек начинает слегка посасывать тонкую кожу. Ему кажется, что мозг от всего этого испарился в прямом смысле, и внутри черепа теперь туман, вязкий и совершенно бесполезный. Не соображающий ровным счётом ничего. А все нервные окончания — в этом самом пальце. Они ведь впервые соприкасаются так... интимно? Дерек поднимает на него тяжёлый взгляд, в котором проскальзывает растерянность. А затем отпрыгивает словно ошпаренный, когда они оба слышат голос Коры в дверях: — Что-то случилось? — Нет, — Дерек успевает собраться за сотую долю секунды. — Просто Стайлз поранился. Принесёшь ему аптечку? Кора кивает и выходит, а Стайлз чувствует себя виноватым за то, что слепой девушке приходится идти ему за бинтом. — Это всё из-за того, что ты подкрадываешься как вор! — набрасывается было на Дерека, но тот уже стоит, привалившись бедром к стене и сложив руки на груди. — Я звал тебя несколько раз, но ты не ответил, — спокойно произносит, всё ещё буравя его изучающим взглядом. Таким, что Стайлзу охота провалиться к самим владыкам бездны, лишь бы только подальше отсюда. Особенно когда понимает, что больше всего ему жаль того, что всё закончилось. Палец снова неприятно пульсирует, а запястье горит, как если бы его в раскалённые тиски схватили. Интересно, у всех кузнецов такая высокая температура тела или только у Дерека? — Вот, — вернувшаяся Кора протягивает Стайлзу шкатулку с медицинскими принадлежностями. — Будь аккуратнее, — продолжает после небольшой заминки и уходит до того, как Стайлз додумывается сказать ей спасибо вместо кивка, который она, конечно же, увидеть никак не могла. Дерек наблюдает за его потугами отрезать себе бинт с нескрываемым раздражением, а затем, легонько оттолкнув его плечом, отрезает большой кусок и обматывает порезанный палец. — А бантик? — капризничает Стайлз. — Я, вообще-то, из-за тебя порезался! Очень странно. Видимо, его инстинкт самосохранения выпарился вместе с мозгами - с чего иначе бы ему ещё быть таким наглым и так спокойно требовать от Хейла подобное? — Не испытывай моё терпение, — на выходе произносит Дерек и снова уходит, на этот раз открывая дверь прямо в стене. Стайлз не уверен, что это: магия рецепта Дэни или его собственный невесть откуда взявшийся талант, но спустя ещё полчаса мучений ему удаётся сделать вполне аппетитные на вид стейки и даже поджарить к ним несколько кусков хлеба. Он раскладывает еду по тарелкам, отрезает по щедрому ароматному кусочку масла и ставит на обеденный стол. Только вот... Две тарелки, два набора приборов, два стула. Даже если бы захотел пообедать с ними, пришлось бы стоять у печи и есть со сковороды. Да и, если по-честному, то он не то чтобы и хочет есть вместе с ними. Как бы сказать... Он проходится ладонью по влажным от пота волосам и встречается взглядом со стоящим у входа Дереком. — У меня всё готово, — отчитывается Стайлз, с замиранием ожидая реакции. — А я кое-что нашёл, — Хейл достаёт из-за спины старинный на вид потрёпанный альбом, тёмная обложка которого местами прожжена до дыр. — Не уверен точно, но, по-моему, там есть нечто похожее на рецепт, который нам нужен. Стайлз подлетает к нему, моментально забыв обо всём на свете, и тянется за альбомом, но Дерек поднимает руку вверх, чтобы он не достал. — Сначала я сам посмотрю. Эти записи принадлежат моей семье, как-никак, — ставит в известность и, не дожидаясь реакции Стайлза, идёт к столу. — Пахнет и правда приятно. — Значит, у тебя всё таки получилось, — вслед за Дереком в комнату возвращается забавно принюхивающаяся Кора, а Стайлз наконец может адекватно сформировать мысль. Он не хочет с ними обедать, потому что не хочет чувствовать себя лишним. Между этими двумя существует странная связь, которую он почувствовал ещё в первый раз, а теперь она словно бы осязаемой становится. И чем дольше он с ними, тем сильнее. Неприятнее. — Ладно, я искренне надеюсь на то, что вам понравится моя стряпня. Лучшие стейки в городе! — негнущимися пальцами развязывает заляпанный кровью и жирными пятнами от ароматизированного масла фартук и вешает его на спинку свободного стула. — Когда ты скажешь мне относительно книги? — Завтра-послезавтра, — после некоторого молчания говорит Дерек. — Ты уверен, что не хочешь поесть с нами? — Хочешь спросить, не отравил ли он мясо? — парирует Кора, и нашарив на столе тарелку с приборами, отрезает большой ломоть, идеально розовый на срезе, и запихивает в рот. — Вроде неплохо, и я ещё жива, — усмехается, и Стайлз готов поклясться, что усмешка у неё точь-в-точь как у Дерека. — Сколько ты сделал? — это уже обернувшись к Стайлзу. — Шесть, — отвечает он на автомате, не переставая удивляться, как быстро и хорошо Кора ориентируется в пространстве. Со стороны он никогда бы не принял её за слепую, если бы не видел замутнённых глаз. — Тогда возьми два с собой. Себе и отцу. А нам хватит четырёх, — она подходит к полке и, найдя подушечками пальцев ручку, достаёт небольшую коробочку, в которую аккуратно складывает два оставшихся на сковороде стейка. — Ты ведь пойдёшь домой? — прищурившись, спрашивает Дерек. Весь его вид буквально кричит о том, что он ни на йоту не верит в активные кивания Стайлзвой головы. — Только к отцу заскочу сначала. Пока тёплые, — принимает у Коры коробку и, повинуясь порыву, чуть сжимает в благодарность её ладонь, на удивление маленькую и хрупкую. Она напрягается но, словно саму себя одёрнув, отвечает на рукопожатие и отходит к заботливо выдвинутому для неё Дереком стулу. Не выходит, а выбегает даже за дверь, останавливается только у дальнего края забора и наконец вдыхает полной грудью свежий летний воздух. Словно от удушья спасается, чувствует, как мозги в голове снова формируются в некое подобие материально-осязаемого, и, воровато оглянувшись на дом, раздумывает, как бы ему так проскочить в лес, чтобы никто из сверхчувствительных Хейлов ничего не заметил. Вообще, он не понимает, как с такого расстояния можно что-то увидеть, но ведь спалился же он в прошлый раз. Коробка со стейками постепенно нагревается всё сильнее и почти обжигает ладонь. Стайлз бы с удовольствием угостил отца, да вот только объяснять, что он делал у Дерека дома, тем более, что накануне расспрашивал о его семье, как-то совсем не улыбается. Да и аспект воды уже должен быть готов. Если судить по положению солнца и тому, когда он закончил закрывать пещерку, то у него как раз есть время дойти до поляны, вознести молитвы перед тем, как забрать аспект. А вот потом уже можно будет заняться самокопанием. Которым он вообще-то не только не хочет, но и банально боится заниматься. Ещё ни разу подобные практики на его памяти до добра не доводили. Сосредоточиться на молитвах в этот раз оказывается даже сложнее, чем в предыдущий. И дело даже не в том, что на запах жареного мяса, кажется, всё местное зверьё собралось, они за границу опушки не сунутся, сколько в том, что будет, если мох не высох. Если аспект не готов. Вдруг он сделал что-то неправильно? У Стайлза ведь совсем нет опыта в таких делах. А самое паршивое, что если там и правда что-то не так, то сделать новый нет никакой возможности. Время есть, рецепт есть, а вот денег после сегодняшнего похода на ярмарку ни цента в кармане. Ну, кроме скинутой Дэни десятки, но на неё разве что пакет яблок у Энни купишь. И всё-таки он собирается, закрывает глаза и приходит в себя, только когда прохладный ветер начинает противно задувать под подпоясанную светлую рубашку. С замиранием сердца Стайлз подходит к тому месту, где располагается маленькая импровизированная пещерка, и осторожно отодвигает запирающий вход булыжник. Поначалу свет, исходящий изнутри, слепит несмотря на то, что снаружи, вообще-то, только начинает вечереть, но постепенно зрение привыкает, и Стайлз понимает, что голубоватое свечение исходит от кристалла размером с половину его ладони. Значит, всё-таки получилось! Смело — если бы оно было опасно, то колдун бы обязательно сделал пометку — протягивает руку и бережно, чтобы не разбить или не раздавить ненароком, забирает неровный, с выступами кристалл. И только потом понимает, что забыл заранее вынуть пузырёк. Тянется к застёжке сумки раненой рукой и кривится от боли. Напрягать кисть приходится довольно сильно, а порез ещё слишком свежий, снова начинает кровить, пропитывает бинт и попадает на манжету и край рубашки. Стайлз чертыхается, но кое-как достаёт склянку, зубами вытягивает пробковую крышку и, стараясь не запачкать в крови ещё и аспект, перекладывает его внутрь. Звук соприкосновения кристалла со стеклом настолько громкий, что у него сердце от страха буквально в район коленок падает, и только проверив на свету заходящего солнца, что ни трещинок, ни каких либо других повреждений нет, он убирает аспект в сумку. Очень старается не смотреть особо на руку и обещает себе заняться перевязкой сразу по приходу домой. Кажется, в фолианте был рецепт заживляющей мази. Если повезёт, в его травяных запасах даже найдутся нужные. Или же... Стайлз останавливается посреди тропинки и всматривается в окружающую его зелень, силясь вспомнить хотя бы как зрительно должны выглядеть нужные травы. И ведь получается! Он не уверен, что это именно те, которые нужны для мази, но, по крайней мере, их он точно видел в книге, а значит, в теории и они могут сгодиться. Выкапывая лопаткой корешки и обрезая листочки, стряхивая пыльцу в специальный мешочек, Стайлз и правда чувствует себя колдуном. Наверное, даже Скотт, глядя на него сейчас, не смог бы отрицать, что в друге и правда что-то такое есть. Ему нравится это чувство, нравится заполненность безопасными мыслями в голове, и Стайлз замечает, что зашёл слишком далеко в лес, только когда рук и сумки уже просто не хватает утащить всё собранное. Он безрезультатно пытается понять, в какую именно часть леса он попал и куда идти, чтобы снова вернуться на тропинку, но солнце уже зашло, и по нему не сориентируешься. Холодок страха пробегает по телу, и Стайлз ёжится, пытается понять, как же он тогда вообще умудрялся разглядывать резные лепестки горьколистника, как застывает, открыв рот от ужаса. Впереди него буквально в паре десятков метров светятся отливающие серебром сгустки. Болотные огоньки. Если бы он ещё шагов двадцать вперёд сделал, то его внутренности уже, скорее всего, переваривала бы трясина. Стайлз стоит как вкопанный и не может оторвать взгляд. Они такие красивые, словно звёзды на чуть затянутом поволокой ночном небосводе. Но ближе гораздо. Кажется, только руку протяни, и сможешь дотронуться, а, может, даже и в ладонь взять. Всё тело покрывается мурашками, волоски встают дыбом, а туман всё приближается и словно пытается забраться под повязку на пальце. Словно через рану его всего утянуть в себя хочет. Кое-как справившись с оцепенением, Стайлз разворачивается и делает несколько размашистых шагов вперёд, но спотыкается и, упав, даже щипает себя за щёку, чтобы поверить в действительность происходящего. Впереди тьма. Абсолютная, густая, как жирная сметана. Холодная. Чужая. Смертельная. Он поворачивает голову то вправо, то влево, но тьма везде, она настолько едкая, что он даже земли под собственными ногами не видит. А позади мерцают огоньки. Стайлзу вдруг становится так страшно, тошнота подкатывает вместе с холодным потом, и он всерьёз боится, что если даст слабины, то просто-напросто выблюет сердце, которое застряло поперёк глотки. Он не хочет, не хочет поворачиваться, но поглощённым тьмой быть тоже не хочет. Осторожно, на четвереньки встав, поворачивается и, сев, смотрит. Пытается успокоиться. Прислушаться. Твёрдая почва под ним даёт хоть какую-то иллюзию защищённости. Огоньки кажутся ближе, хотя он, по идее, наоборот на несколько шагов удалился. А ещё они вовсе не такие пугающие, как ему показалось сначала. Скорее, по-своему... Уютные. Тёплые, в беспросветной, Стайлз совсем не уверен, что ночной, — ещё ведь должен быть только вечер — тьме. Они его словно зовут. Тихо, почти совсем неслышно, полусвистом-полувибрацией, упрашивают, умасливают. Обещают защиту и покой. Стайлз весь подаётся вперёд, закрывает глаза, чтобы сосредоточиться на слухе, но всё равно всё видит. До мельчайших подробностей. До выступающих из болота древесных огрызков, до длинных листьев осота на маленьких островках. Мечтательная, совершенно отстранённая улыбка появляется вместе с лёгкостью и спокойствием. Наверное, так же чувствовали себя все те, про кого в книгах пишут: "И больше их никто не видел". Сейчас Стайлз их даже понимает. Ему ещё никогда не было так спокойно и... Безразлично. Он протягивает руку, двигает пальцами, пытаясь дотянуться до самого ближнего огонька, но не выходит. Недовольно сопит, а затем, словно вспомнив, что у него и ноги есть, привстаёт, хочет уже побежать и даже несколько быстрых движений делает, снова руку протягивает, и под свечением замечает свой пропитанный кровью и травяными соками бинт. Разум просыпается раньше тела. Раньше понимает, что это всё страшная западня, что на самом деле огоньки его, скорее всего, ослепили, и причина того, что бедолаги, которые уходили на болота, не могли найти дорогу домой, кроется как раз в этом. Тьма ненастоящая, порождённая туманом, которым он успел уже надышаться. Стайлз чувствует, как он липкой слизью оседает в лёгких и мозгу. Пытается пошевелиться и с ужасом понимает, что не контролирует собственное тело. Словно оно и стало западнёй для души. Даже закричать от страха не может, прямо как в ночных кошмарах, а разогнанный было в голове туман возвращается снова, оставляя всё меньше от его сознания, пожирая кусочек за кусочком... Стайлз делает над собой нечеловеческое усилие и не идёт вперёд, а припечатывает ладонь к лицу. Вдыхает, это он пока ещё может. Как можно глубже, вспоминая написанные в книге колдуна слова: "Настой горьколистника покажет всю правду, поможет избавиться от иллюзий и самообмана". Ноги не слушаются, заплетаются как у пьяницы, но всё-таки у него получается сделать несколько шагов назад. "Думай, Стайлз, думай. Рассуждай логически, как ты всегда делаешь," - говорить вслух он не может, а потому про себя шепчет. Во всех книгах сказано, что после встречи с огоньками никто не возвращался. Но ведь это неправда. Кто-то же выжил, чтобы рассказать о них, описать. Даже больше: кто-то их изловил для продажи. А значит, на самом деле спастись возможно. Значит, и он сможет. Должен. Осторожно оседает на одно колено, не опуская взгляда, шарит рукой по рыхлой влажной почве и находит таки охапку собранной им травы. Поднимает, отрывает пару лепестков и засовывает в рот. Поначалу жевать не получается, только посасывать, но постепенно оцепенение начинает проходить. Зрение возвращается. Теперь, оглядываясь назад, он видит очертания елей и летоцветников, а огоньки шипят, словно раскалённое масло на сковороде. Недовольны тем, что Стайлзу удалось противостоять их чарам. Внезапно он вспоминает про аспект воды, лежащий в сумке, и, с третьей попытки расцепив замудрённый замок, достаёт светящуюся склянку. Его свет окончательно разрывает путы губительной магии, и, присмотревшись, Стайлз замечает, что кристалл внутри банки не просто светится, а направляет один из лучей в центр лесной чащи впереди. Очень рискованно, конечно, только-только выбравшись из одной западни, прыгать в другую, но ведь у него и выбора особо нет, верно? Тем более, обострённые чувства внутри буквально кричат, что надо следовать за светом аспекта. Он сам не понимает, почему, но уверен, что тот приведёт его к месту, где был создан. А там, если он даже не найдёт в темноте дорогу домой, то хотя бы сможет спокойно заночевать под раскидистой кроной священного древа. Всё лучше, чем быть без вести пропавшим. Он бежит, крепко сжимая в руке аспект, специально стараясь не замечать ничего вокруг, только его свет, направление. В конце концов, запыхавшийся, с горящими лёгкими, Стайлз всё-таки добирается до пещерки на краю поляны и, прижав склянку ко лбу, падает на колени и не то плачет, не то смеётся. Он бы и сам сейчас не разобрал, чего больше. Протяжный вой за спиной поначалу кажется ещё одним миражом, обманом, чтобы он снова вернулся к болотам, но чем ближе звучит, тем явственнее Стайлз видит очертания сильных лап, навострённых ушей и самое главное — горящие алым огнём глаза. Подрывается и бежит навстречу зверю, бесстрашно обнимает за шею, зарывается носом в жёсткую шерсть и вот теперь правда плачет. Совсем чуть-чуть, чтобы выпустить накопившиеся, давящие эмоции. — Как же я тебе рад, волчара, как хорошо, что ты здесь, — шепчет на удивление быстро успокоившийся Стайлз. — На этот раз я даже справился сам, представляешь? — улыбается и трёт как всегда недовольного волка между ушей. А тот даже позволяет. Даже будто сам подставляется. — Проводишь меня домой? Вопрос скорее риторический, Стайлз и так прекрасно знает, что если уж волк пришёл, то не исчезнет, пока не убедится, что его человеческая тушка в безопасности. Он, наверное, и правда хранитель леса, как иначе объяснить то, что, где бы Стайлз ни оказался, он всегда его находит? Помогает, хотя, по идее, должен был бы сожрать ещё в первую встречу. Тихий-тихий шелест травы под лапами успокаивает, а отпустившее напряжение оборачивается дикой слабостью. Отца сегодня днём должны выписать, а значит, ему надо успеть надраить дом, приготовить обед как можно раньше, чтобы в случае, если Дерек вдруг посвятит ночь изучению книги, а завтра позовёт его доложить о найденном, Стайлз мог со спокойной душой погрузиться в премудрости ковки зачарованного кинжала. — Постой, погоди, — спотыкается носком о выступающие на тропинке корни дуба и, едва-едва удержав равновесие, приваливается спиной к шероховатому стволу. Буквально стекает вниз. — Давай посидим так немного, ладно? Сегодня... Слишком много всего произошло, — умоляюще смотрит на волка, даже представить боится, что останется один, и тот, сверкнув своими глазами-фонарями, усаживается рядом. Хочется снова обнять его, всеми четырьмя конечностями на этот раз, прижаться ухом и слушать размеренное биение сердца, вдыхать знакомый запах, но Стайлз сдерживается. Он очень хорошо знает, что не стоит злоупотреблять чужой добротой. Слишком. Снова принюхивается и распахивает глаза, ожидая увидеть перед собой Дерека, но перед ним лишь внимательно осматривающая его мохнатая морда. Стайлз сглатывает и прикладывает ладонь ко лбу. Может, у него лихорадка от пережитого стресса или галлюцинации от собранных трав? Не может же волк пахнуть мятным мылом, в самом деле. Скорее уж... Он обнюхивает собственную одежду, пытаясь найти следы запаха на ней. Сегодня они несколько раз были просто непозволительно близко друг к другу, и на нём вполне мог остаться аромат Хейла. Почему-то это предположение вгоняет Стайлза в краску и сушит горло похлеще полуденного зноя. Он внезапно вспоминает всё, что произошло сегодня между ними. Точнее, ничего особенного вроде бы, но... Хотя кого он обманывает! Завязывающий у него на талии фартук и слюнявящий палец Дерек это ни фига не "ничего такого"! — Вот зачем он это сделал, а? Ладно ещё фартук, может месть за шутку мою про его фетиш, но палец-то, палец! Что он, зверь слюной своей кровь останавливать! Да ещё и сосал его как будто... — Стайлз запинается под алым взглядом и раздражённо треплет и так торчащие во все стороны волосы. С одной стороны ему стыдно, что он это вслух сказал, а с другой он просто не может остановиться. Ему необходимо поделиться с кем-то. Иначе он лопнет как набитый волшебной пыльцой мешок. Стайлз не уверен, что даже Скотту бы смог рассказать о том что его гложет, но вот волк, сидящий рядом с ним, идеальная кандидатура. Даже если он понимает человеческую речь, то в любом случае не ответит. Не назовёт его извращенцем и не побежит рассказывать Дереку о том, что Стайлз представляет, как тот сосёт ему совсем не палец. И что от этого у него коленки подкашиваются, хотя в жизни он никогда ничего подобного не испытывал. Но даже просто фантазии о том, как это могло бы быть, возносит его чуть ли не на вершину блаженства. — О чё-ё-ё-ёрт, — стонет Стайлз в опущенные руки и собирает колени, как будто волк может заметить его стояк. — Почему всё так? Это ненормально. Ведь ненормально, да? — спрашивает у зверя, а тот в ответ только ведёт хвостом и не сводит со Стайлза напряжённого и удивлённого взгляда. — Нет, волчара, давай рассуждать логически. Я подросток, и у меня вполне естественные потребности... Которые я обычно удовлетворяю сам, но с тех пор, как занялся ритуалом, не до того было. Вот напряжение и накопилось. Так что это вполне естественно, — ему даже нравится придуманное объяснение, но скептичный взгляд волка заставляет понять, что ни фигашеньки оно не нормально. Ладно бы у него ещё на Кору встал, она хоть девушка, но на Дерека? На большого мускулистого волосатого мужика с трёхдневной щетиной? — Не смотри на меня так! У всего должно быть объяснение. Может, это моё подсознание. Думал про шуточки Дэни, вот и отреагировал неправильно, — Стайлз сам не верит ни единому своему слову, особенно когда вспоминает, как пялился на мускулистые руки Дерека за работой гораздо раньше их совместного похода на рынок. Но волк ведь этого знать не может, верно? — Или вот есть ещё вариант. Я уже десять лет безответно влюблён в Лидию Мартин. Это первая красавица в городе, и, конечно, она совершенно меня не замечает, хотя мы все десять лет учились в одном классе. Может, мой организм специально выбрал кого-то полностью противоположного ей? Вот только в таком случае он явно прогадал. Если возможность отношений с Лидией равна нулю, то с Дереком это... — Стайлз загибает пальцы и подсчитывает что-то, шевеля губами. — Минус сто. И это как минимум, если предположить, что между Дереком и Корой ничего нет. Он совсем не хочет думать об этих двоих вместе и на чём свет стоит костыляет свою богатую фантазию. Пытается заменить прижатую к кушетке в гостиной Кору кем-нибудь другим, желательно безликим, и вроде как получается даже, но, к его удивлению, раздражение от этого меньше не становится. Стайлз хмурится, напрягает и без того больную голову, пока тело в его фантазиях под Дереком не заменяется... его собственным. Не просто видит, а ощущает, помня его прикосновения, как Дерек удобно устраивается у него между ног и давит бёдрами на выпуклость в штанах. Стайлз в ответ задушено стонет, сам тянется к завязкам рубашки и суетливо стягивает её через голову, буквально плавясь под жадным поцелуем и возбуждённым взглядом... Почему-то алым, как у волка. Стилински вскрикивает и отшатывается, больно проезжаясь головой о кору. Зверь сидит нос к носу с ним и гипнотизирует своими глазищами. — Так, всё! Мне определённо надо выспаться и желательно без сновидений! Заварю себе ромашки и улягусь на любимую подушку. И не буду больше возбуждаться, думая о Хейле! — он косится на волка, пытаясь прикинуть, поверил тот или нет, но по нему не поймёшь. Думая о том, что он и правда полнейший идиот, раз его волнует, что думает обо всём этом животное, прощается и, подхватив собранные травы, устало плетётся к задней калитке Хейлов, совершенно забыв про конспирацию и осторожность.Лесные откровения
10 июня 2017 г. в 10:48
После очередного похода к отцу в больницу Стайлз решает, что знает о Дереке и его семье почти всё.
Капитан пусть и неохотно, но рассказывает ему то, что слышал о Хейлах. Видимо, он решил что увлечённость историей нового соседа безопаснее магических опытов, о которых Стайлз говорил раньше. Даже Дитон делится своими воспоминаниями, хотя и не перестаёт подозрительно коситься в сторону Стилински-младшего.
Когда на вечернем обходе Пэрриш заявляется в палату проверить самочувствие капитана, и тот отправляет его проводить сына до дома, Стайлз даже не сопротивляется. Вообще ведёт себя на удивление молчаливо и, кажется, даже не замечает удивлённого взгляда помощника капитана.
Действительно идёт с ним домой и даже на автомате благодарит на прощание. Ложится спать, не поев и совершенно забыв про травяной настой.
В его голове мельничными лопастями крутятся слова отца и Дитона.
— Тогда, в пожаре, погибла вся его семья, только он выжил.
— А из-за чего произошёл пожар? Почему никто не выбрался? — Стайлз напряжённо сводит брови, а отец медлит, словно подбирая слова.
Тогда в разговор вмешивается Дитон.
— Потому что это был не пожар, а поджог, — он никак не реагирует на предостерегающий взгляд капитана. — Они были заперты и не сумели вовремя выбраться. Всё было хорошо спланировано.
— И никто не заметил? — Стайлз никак не может понять, как такое могло произойти в городе посреди белого дня.
Дитон в ответ скептически фыркает:
— Когда ты дочка старого лорда, тебе и не такое на тормозах спустят, тем более, что у Арджентов и Хейлов давно были... Натянутые отношения.
Кажется, он хочет сказать ещё что-то, но отец его прерывает:
— Хватит, Дитон. Это старая история. Тем более, что все виновники были наказаны. Причём строго, — повернувшись, он кладет руку на колено Стайлза. — Сынок, я не могу запретить тебе общаться с ним, но будь осторожнее, ладно? Для меня всё ещё непонятно, зачем Дерек Хейл вернулся в город... После всего, что случилось.
Да уж, Стайлзу теперь тоже интересно. Лёжа на кровати и глядя в кое-где потрескавшийся потолок, он представляет, что должен чувствовать Дерек. Даже просто переступив порог своего некогда сгоревшего дотла дома. Видя Арджентов каждый день.
Стайлз бы не простил. А если уж даже он не смог бы, то что уж говорить о Дереке.
А может, всё из-за этой девушки Коры? Решил, что вить семейное гнёздышко лучше всего на родине?
Странная горечь наполняет рот, и он, кривясь, сглатывает образовавшуюся слюну. Переворачивается сначала на левый, а потом и на правый бок. Собственная кровать вдруг становится неудобной, словно голыми досками выстланной, и он, со вздохом захватив подмышку любимую подушку, бредёт в гостиную. Кое-как разводит в камине огонь и, накрывшись пледом, засыпает на диване, глядя на неспешно пляшущие в очаге языки желтоватого пламени.
Всю ночь ему снится горящий особняк Хейлов и кричащие, изо всех сил пытающиеся выбраться люди.
Просыпается он аккурат перед первыми петухами в холодном поту и долго ещё не может прийти в себя, вспоминая подробности ночного кошмара.
Слишком уж реалистичного.
Вплоть до запаха горелой плоти, которого он просто не мог знать. Вплоть до лиц, которых он никогда не видел, но сейчас, глядя на своё отражение в зеркале над раковиной, уверен, что лица были именно их.
Погибших Хейлов.
Только Дерека не было. Наверное, потому что Стайлз точно знал, что его и не могло быть в тот раз дома, но он этому необъяснимо рад. Надевая вышитую лиственным орнаментом рубашку, понимает, что всю ночь больше всего боялся увидеть его там.
Дерек ничего не смог бы для них сделать... Прямо как он для своей больной матери.