Решимость под номером ноль

      Съедаемый беспокойством и мрачными думами, в тронном зале из белого мрамора восседал король Азальхон Дриммур. Лишь бесстрастные стены были свидетелями его отчаяния. Без солнечного света цвета пространства пачкались нечистой тьмой, однако, дело было не в ночном времени суток, а в вечной гнетущей атмосфере данного места. Алые занавеси контрастом вписывались в королевские покои, свисая с потолка и касаясь пола. Сочетание красного и белого всегда служило напоминанием правителю об идущей Войне.              Мирное время — процветающая иллюзия, которую он, великий правитель, сам поддерживал во благо своего королевства. Новость о том, что западная территория его владений содрогнулась от небольшого землетрясения, вызванного без сомнений рукой человека, отравляла его тело и душу горечью печали и беспокойством ожидания.              Скорбную тишину оглушил звук открываемой тяжёлой железной двери.              — Отец! — словно темная дымка к нему приближался его сын, шагая по темному залу, где только одна одинокая свеча разбавляла ночь тёплым светом.              Король с тяжестью в движениях встал с трона — его здоровье оставляло желать лучшего. Полы темно-фиолетовой мантии едва зашуршали по полу, а за всегда собранным и строгим лицом скрывались затаившиеся глубоко в душе эмоции.              Король слушал.              — Отец, — продолжил принц, когда оказался на нужном расстоянии, чтобы сообщить важные новости. — Стража засекла троих чужаков, но они двигались в противоположную сторону от границы и уже были достаточно далеко, когда попали в поле зрения охраны.              Он старался говорить чётко и уверенно, что давалось ему с ощутимым усилием, ведь принцу требовалось подавить и глубоко спрятать лёгкую эйфорию от хороших новостей, чтобы держать ответственный, строгий образ будущего правителя, которым хотел видеть его отец.              — Найдено шесть тел. Со стороны наших потерь нет. Предстоит перепроверить несколько ловушек в округе, но думаю этим займётся ГлавЛаб технического отдела, так что…              Король медленно расхаживал из стороны в сторону, слушая доклад с фарфоровой маской на лице. Это заставляло думать юного принца, что он говорит что-то неверно, что он разочаровывает собственного отца. Новости можно было назвать благими, однако король всё реже видел в случившемся частицы светлого — в отличие от сына.              — Сейчас нашему королевству ничего не угрожает.              «Ложь»              Последняя фраза оказала большое влияние на короля. Его лицо вытянулось, а сам он замер на месте. Тихо вздохнув и легонько покачав головой из стороны в сторону, правитель начал свою речь:              — Только для мёртвых заканчивается война, — он строго взглянул на сына. — Мы не можем быть уверенны, что завтрашний день не станет для нас последним. Не бросайся громкими словами, Азгор.              Принц Дриммур растерялся от столь резких слов, все еще неспособный привыкнуть. Азгор понимал, что его отец не верит в благоприятный исход войны, но не терял надежды когда-нибудь изменить его мнение.              — Ты говоришь это почти каждый день, однако, только судьба предпочитает перечить тебе. В этом что-то есть, — принц попытался разбавить разговор положительной ноткой. — Помни, твоё здоровье сейчас превыше всего. Что же тебя волнует, отец?              — Будущее. Если что-то должно произойти, то это обязательно произойдёт. Судьбу не обманешь, в отличие от нашего «Мира». Пойми, если человек ступит на наши земли, окажется за небесной стеной замка, то ничего не будет как прежде. Этого я боюсь, каждый раз получая малейшие известия о нарушении границы нашего королевства.              — Но есть же хорошие люди, и когда-нибудь…              — Нет. У меня есть причины говорить так. Ты знаешь.              Король тяжело вздохнул, замолчал. Ему стало хуже, и принц помог ему дойти и сесть на трон.              Здоровье Азальхона оставляло желать лучшего. И не было материального лекарства способного исправить это. Король не верил, что война когда-нибудь закончится, что обещанный и созданный им мир станет явью, что на всём белом свете существует хотя бы один человек, способный при первой встрече не наброситься на монстра с оружием в руках…              Король не верил, поэтому единицы его здоровья таяли.              Азгор многое понимал. Не без помощи, но несколько здравых идей затаились в его голове. Однако ему за всё время никак не удалось подтолкнуть отца к первому шагу примирения после известия о смерти короля людей. Хотя бы попробовать окончить войну, не путём проигрыша одной из сторон, а путём найденного компромисса… но весь человеческий род подвергался жёсткой критике со стороны правительства.              Была введена жёсткая цензура на все произведения, что были созданы рукой человека. Их мир стал ещё идеальней и проще. Азгор никак не мог повлиять на этот ход событий, донести свою мысль самому главному и ближнему источнику решений в королевстве на горе Эботт.              «Есть. Хорошие. Люди»              Однажды принц услышал музыку. Очень красивую мелодию. Автором сего произведения оказался человек. Азгор не мог это совместить две вещи. Как нечто прекрасное мог сочинить кто-то настолько ужасный… музыка — единственный всемирный язык, не требующий перевода. На нем душа говорит с душою. Жаль, что пластинки уже, мягко говоря, не в моде, и не каждый сможет это услышать.              Азгор стоял в нерешительности, не смея разрушить повисшую тишину своими доводами и мнениями.              «Не сегодня»              — Сохраняй надежду, пап, – обронил Азгор, и смог, наконец, встреться с живым взглядом Азальхона —слова были услышаны, что не могло не вызвать улыбки. — Не соизволите выпить чашечку чая, Ваше величество?              — Не смею отказаться, — ответил тот, слабо улыбнувшись в ответ.              Скоро рассвет.              

***

             Почему всё вокруг такое… холодное? И темно. Или же просто закрыты глаза?              «Не помню»              Ей казалось, будто она лежала в лодке. Лодка, как когда-то в детстве, когда она выплывала на море. Взрослые ловили рыбу на линии горизонта бескрайней воды. Дети в шутку пытались поймать уток у берегов, но проворные птицы удирали быстрее, ударяя по воде широкими крыльями. Они смеялись, промокнув в очередной раз. Тогда она порой ложилась на спину и рассматривала облака, чувствуя лёгкое качания лодки...              «Облака. Гроза. Шторм? Обреченное судно разобьется и об маяк? Вспомнила?»       «Тра ла ла»              Ли старалась не слушать, каждый раз напевая собственную мелодию себе под нос. Она должна избавиться от этого тумана в голове. Нельзя сдаваться голосу серой аномалии, который теперь знает путь и слабое место, лазейку в алой душе. Скребёт, скребется когтистой лапой по стеклу.              Аномалия против аномалии, и каждая хочет избавиться друг от друга.              «Трала л...»              Лодка разбилась о камни.              «Нет!»              Она так глубоко под волнами, она не может вынырнуть, это слишком сложно.              Душа тонет.              Она может остаться здесь, если захочет. Ей стоит только держаться подальше от холодного чёрного на глубине. Она знает, что находится в коме, и что у неё есть выбор.              «Ты нужна здесь. Тут. Останься же»              Она догадывалась, что может остаться здесь, где когда-то осталась её семья.              «Решимость, открой глаза. Посмотри на меня»              Два голоса?              Душа плывёт и думает, что это море. Она не была уверена, и что-то тянуло на дно тяжестью в груди. Она не должна оставаться здесь. Но это будет длинный путь. Всплывать на поверхность – долгий, трудоемкий процесс: нужно следить за бесцветными рыбами, за кессонной болезнью, за азотом в крови…              Она плавает в голубом, проплывает через лазурный, проносится сквозь индиго, метается в сапфировом, ирисовом и ультрамариновом, и лучше, ох, самое лучшее – кобальт, сверкает наверху, на поверхности.              «Решимость»       «Должно быть показалось...»       «Ты мне нужна живой»              Теперь можно услышать биение сердца, ведь она всплывает.              Ли слегка вздрогнула, услышав в полудрёме знакомый голос.              — Смотри на меня, не смей снова пропадать.              Девушка долго всматривалась в лицо незнакомца, но не могла разглядеть его. Она протянула вперёд руку, стремилась прикоснуться к зовущему, чтобы удостовериться в реальности его присутствия.              В кабинете царил небольшой полумрак, но первые лучи рассвета прошли сквозь стекло, ударились о потолок. Комната на самом высоком этаже королевства монстров, которая раньше была чьим-то домой, но монстров осталось совсем немного, и верхние жилища пустовали. Здесь Гастер обосновал свой второй неофициальный кабинет, о котором мало кому было известно.              Лучи касались книжных полок, скользили по рупору граммофона, отсвечивали от музыкальной пластинки и осветили его лицо.              Ах, вот он где. Кобальт. Цвет глаз. Цвет его души.              «Волшебно»              — У тебя очень красивые глаза.              Дингс удивлённо посмотрел на человека. Сейчас она слышала и слушала только его голос, а он продолжал лечение с помощью магии. Девушка глядела на него с какой-то непонятной теплотой, в уголках её глаз собрались слёзы, скатывающиеся по вискам на простынь кушетки.              На него никто так никогда не смотрел.              В его руках парила красная душа, и девушка была совсем не против, чтобы он забрал её сердце.              

***

              «И где его носит?!»              Скрипт был в дурном расположении духа. Причин было много, но весомая была только одна. Пришла весть о нарушении границы королевства монстров. Весть пришла, а Дингс нет. Вот и вся беда.              Ключ в замке. Поворот направо. Дверь его с братом дома открылась. Скрипт прошёлся по коридору, разглядывая вещи и мысленно обдумывая, что может пригодиться там.              Он толком не бывал за стеной. Однако это не делало остальных монстров королевства совсем уж опытными лазутчиками, так что от него одного было толка столько же, как от всех мирных обывателей. Можно привлечь Эфи, но Скрипт боялся, что создаст много шума и вызовет много вопросов. Самым идеальным вариантом был Клавз, ведь Третий последователь мог передвигаться под землёй, что помогло бы в поисках, но Скрипт вообще не знал, где он. К стражникам обращаться совсем не хотелось, иначе проблем станет больше после расспросов и, возможно, обысков…              Рука монстра дотронулась до кристалла, и с помощью магии свет от камня разлился по комнате.              Первый замер от удивления.              — Что ты делаешь? — в голосе Скрипта было же столько недовольства и удивления, если бы, например, в его чашку чая клали уже не одну ложку соли прямо перед его носом и при этом ехидно улыбались. — Что ты здесь делаешь?!              — Отдыхаю, — безмятежно отвечает объект недавних поисков. — Хороший кстати совет. Зря я раньше тебя не слушал.              Гастер мирно растянулся на диване и застыл, закрыв глаза и молитвенно сложив руки. Наряди его в доспехи, и он вполне органично вписался бы в интерьер усыпальницы. Скрипт стоял и разглядывал его, борясь с желанием подойти и все-таки высказать всё, что он думает или хотя бы влепить сочную оплеуху, но всё же это того не стоит. Он сел на кресло, обдумывая как бы намекнуть своему своевольному братцу, что стоило бы показаться живым раньше, чем за него начнут волноваться.              — Не самое удачное время для отдыха, — Скрипт не смог скрыть своёго недовольства на Дингса, что так безмятежно расположился на диване. — Люди уже проснулись.              Гастер знал, что его человек сейчас спит. Учёному нужно было время, чтобы переодеться, поэтому он вернулся домой. Его прежняя одежда выдала бы последствия ночной прогулки яркими пятнами крови.              — Скажем так, — рассуждающим тоном начал доктор. — Думаю, людской народ немножечко напуган в данный момент из-за одной причины. Слухи имеют свойство быстро распространяться. Слово лучше любого оружия. В ближайшие часы никто не рискнёт сунуться на гору Эботт.              — Да-да, я слышал, как три человека со скоростью света убежали прочь от границы. Неужели какой-то монстр смог их так напугать? — театрально изображая удивление, протянул Скрипт, чтобы потом снова сердито нахмуриться и перебрать пальцами по подлокотнику кресла.              — Не знаю.              — Чтобы решиться противостоять трём человеческим душам, нужно быть либо безумцем, либо гением...              — … допустим, это две крайности одной и той же личности…              — Допустим, я не догадываюсь, кто это и не собираюсь тебя мучить своими предсказуемыми вопросами, если ты сам не соизволишь рассказать мне, что произошло. Но!              Скрипт резко поднялся с кресла, отчего Дингс открыл глаза. На его лице читалась усталость. Это было не типичное скучающее выражение и незаинтересованность в происходящем, поэтому Скрипт больше не мог возмущаться. Что-то здесь было не так. Было бы проще, если он ещё знал, что именно.              Миг ожидания тянулся и тянулся.              — Пока тебя не было — пришло следующее распоряжение от короля, — мягким голосом продолжил Скрипт; он сдался лишь на время и надеялся, что если произошло действительно что-то серьёзное, то его брат не оставит это в тайне и обратится к нему за помощью, пока не станет совсем поздно. — Король Азальхон приказал усилить оборону стены и вернуться к разработке оружия против людей, позабыв о других планах. Другие планы это и поиск «Бессмертия». Срок семь лунных дней, иначе руководство перейдёт в другие руки. Это уже не шутки. Прости, но ты уже затратил слишком много времени, и я не хочу, чтобы…              — Я нашёл.              Первый последователь удивился, пытаясь понять, подгоняет ли он услышанное под свои надежды.              — Ты шутишь? Бессмертие? И… какое оно?              Скрипту было сложно представить вечную жизнь или жизнь после смерти в склянке или пузырьке.              На лице Гастера промелькнула целая гамма эмоций, но так быстро, что Первый не мог даже сказать, каких именно, как и сам Дингс.              — Можно спросить? — начал доктор и сел на диван, внимательно взглянув на брата. — Как ты представляешь себе существо, которое может жить после смерти? Опиши его, пожалуйста. Это важно для эксперимента.              — Ну, раз оно бессмертно, — уточнил Скрипт; он прокручивал ситуацию в голове так и эдак, но смог подобрать лишь один образ. — Несокрушимо и опасно. Знает всё на свете, потому-то прожило и проживёт ещё не один век. Обладает неземной силой и уже ничего не боится, ведь оно победило саму смерть.              — Я тоже так думал…              — Но что в итоге?              «Кожа да кости»              — Пока не знаю.              Первый искоса взглянул на учёного.              — И когда же ты презентуешь своё открытие?              Дингс посмотрел на часы на полке.              — Скоро.