***
Дождь, рухнув на землю прозрачной массой, вскоре отступил вместе с тяжёлыми тучами, устремился к югу, оставляя отметины рваных луж и запах сырости. Низкое небо с истлевающими серыми облаками обретало бледно-голубой оттенок, по высоким башням замка расплескалось высоко забравшееся солнце. Какое возмутительное несоответствие напряженного и угнетённого состояния с постепенным расцветом окружающего мира, трещавшего от звуков, что рождались в разных точках, ударялись о стены и распадались эхом, натянутым между домами надорванной струной. Чтобы не выворачивало наизнанку, ни теснилось в груди, щемя душу, Дингс вернулся в королевство монстров, поглощённый своими мыслями, скованные горьким послевкусием разлуки, ненароком угадывающуюся в молчании, тихом шаге по кабинету в башне. Он аккуратно повесил на крючок иссиня-фиолетовый плащ, с которого скромными каплями стекала на деревянный пол дождевая вода, положил плетеную сумку с лекарствами на стол и сел на край кровати, разглядывая утро в мутном стекле окна. Дингс мельком глянул на задремавшего в кресле Скрипта и приблизился к Ли, осторожно коснулся её руки, опасаясь спугнуть жизнь, едва державшуюся за эту истощённую оболочку, проверил пульс. Она продолжала лежать с закрытыми глазами, крепко и с какой-то странной нежностью обняв одеяло, прижав ближе к сердцу эту белую ткань. На секунду Гастер поймал себя на мысли, что он смог уловить эхо ревности и беспокойства, глядя на это глупое одеяло и ловя призрачные ощущения кого-то третьего в простом объятии. Он снова аккуратно провёл по ее руке, убеждаясь, что два дня его отсутствия не улучшили здоровье девушки. Два дня могли бы показаться безмятежным временем без данной особы, в чьей голове разрослось безумство, пустившее в мозг крепкие, ядовитые корни, и чьё сердце было её бессменным повелителем, но всё это теперь казалось пустяком на фоне абсолютной потери Ли и обретением пустого времени в последствии. Он ненароком сжал её ладонь, представив последний вариант всего исхода. Её веки дрогнули, и Ли медленно открыла глаза. Лицо безразличное, сонное, но хранящее отпечаток тревоги, оттенившее нежность заострённых черт. Её серые глаза увидели свой смысл. Дингс коснулся её щеки, рассматривая еще одно последствие стирания цвета для затухающей решимости. Он помнил, что ее имя было подсказкой. Солярис. Солнечный. Символично. — Ты будешь спасена. Я нашёл лекарство… как ты себя чувствуешь? Ли поначалу словно и не узнала его. Смотрела, как на случайного незнакомца. Во взгляде её застыла страшная пустота, медленно сменявшаяся прежней тенью недоступной мысли, тошнотворной остротой. В те минуты он пожелал, чтобы она взглянула на него иначе, добрее. Вдруг её уставшее лицо озарилось искренней, нежной улыбкой: — У тебя красивые глаза, — в её голосе мелькнуло желанное тепло. Дингс с облегчением вздохнул и смог снова повторить ее радостные эмоции, вспомнив фразу их первой встречи. — Это ты. Прости, не сразу узнала тебя. Ли потянулась навстречу к монстру, и он ответил, прижал вздрагивающую девушку к груди так тесно, что мог слышать, как колотилось её сердце, выбираясь из клетки рёбер, как трепетала душа, и так ощутимо, будто он держал ее сейчас в ладони. Она обняла с жадностью и самозабвением, как в последний раз, стараясь заполнить жуткую пустоту рваной души жаром волнующего прикосновения, вкусом воспламенившихся чувств, ощущением обретенного спокойствия за его жизнь. Ли мягко положила ладони на его лицо, со всей серьёзностью готовая озвучить своё предложение. — Что случилось? — шёпотом поинтересовался Дингс, не отпуская своего человека. — Серая. Я снова разговаривала с ней, — набравшись смелости и сил, она отказывалась терять утекающее время и заговорила четко и быстро, сохраняя тишину в голосе, чтобы не разбудить Скрипта. — Всё-таки в её одержимости есть маленькое преимущество — я разглядела очертания ответа, какой искала столько лет. И именно ты. Ты должен забрать мою душу. Монстры это могут, теперь я знаю. — Что? — изумился Гастер, ощущая горечь от ее сказанных слов. — Ты хоть соображаешь, о чем просишь? — Иного выхода нет, — взмолилась Ли, жалостливо смотря на учёного. — Я не хочу никого приносить в жертву, обрекать на мучения из-за моей ужасной ошибки в прошлом. Это только моё дело, — она взглянула с безумной решимостью. — Я приняла решение. — Твоё дело? — разозлился Дингс, не в силах принять её отчаянную мольбу. — Когда ты успела прийти к этому нелепому, отвратительному выводу? В какую минуту, проведённую в стенах башни, ты решила распутывать клубок ужасной тайны в одиночку? — Дингс… — Возможно, весь этот немыслимый кошмар был твоим делом, пока мы не встретились. Но теперь развелось слишком много неравнодушных и любопытных свидетелей в моем лице, чтобы тебе не хватило наглости и глупости нырять в любое кипящее жерло, — он, раздражённо выдохнув, положил свои ладони на её руки. — Ты не понимаешь, Дингс, иначе поступить нельзя. Забрав сердце, ты разорвёшь этот нескончаемый круг воскрешений. Время уходит. Здесь нельзя выкрутиться. Предчувствие скорой смерти наводит на мысль о том, что оставшиеся минуты не следует тратить напрасно. И я обязана сделать всё возможное и невозможное, чтобы после того, как я стану пустой, моё место не займёт она. — Нет, Ли, — он едва коснулся её бледной щеки, отмеченной блеском беззвучных, холодных слёз. — Кажется, ты перестала понимать. Я больше не могу убивать тебя. Хватит. — Так и скажи, что тебе просто не нужна моя Душа! — в её фразе не было ни надежды, ни веры: всё рассеялось, истратилось, перегнило, сорвалось с вращающихся орбит. — Я ведь искренне попросила тебя о помощи, а ты… продолжаешь держать меня как подопытную мышь. Я не этого хочу… я не хочу так жить! — Ты не права. Я лишь хочу... мне нужно... я... Она разочарованно посмотрела на Дингса, который не мог ничего объяснить, донести простую суть, подобрать слова, пригодные для признания. Он упускал ценные минуты, и всё эти томящиеся секунды превращались в настоящее издевательство для них двоих. — Дингс? Ты вернулся? Ох, слава Звездам… И голос проснувшегося Скрипта будто разрезал их обратно надвое. Снова пролегла строгая черта. Ли первая отпустила монстра и не смогла поверить, что так легко забыла, обесценила обещание данное ею Скрипту, который сумел доверить ей самые волнующие его мысли, который хотел видеть со своим братом уж точно не человека. Решимость позволяла ей бросать вызовы, ломать правила и не бояться запретов, но сейчас… она не должна создавать Дингсу проблемы. Она не должна нарушать обещание. Гастер же ощутил себя преступником, пойманным с поличным, когда голос брата, с нотками беспокойства прозвучал со стороны окна: — Как ты? — спросил Первый, а затем отложил книгу в сторону и поднялся с кресла. Он дошёл до Дингса и осмотрел, ища подвох в том, что всё так хорошо. — Ты ранен? — Нет, я в порядке, не переживай, — Гастер, хоть и не намеревался отпускать её именно сейчас, разорвал касание ладоней, напоминавшее туго натянутую цепь. — Мне повезло. Я нашёл лекарства и встретил одного интересного персонажа… мне очень повезло. Дингс никак не мог перевести взгляд на брата и забвенно смотрел на Ли. Он прямо видел как девушка, терзаемая непонятными сомнениями и угнетениями от сложившейся ситуации, прячется обратно в одеяло. Снова обнимает его крепко, пытаясь получить то тепло, которого ей так не хватало. И ни у кого нет Решимости, чтобы поднять одну очень важную для каждого тему, и расставить всё по своим местам. Благо Скрипт не замечал главного подвоха во всем произошедшем.***
— Так ты говоришь, помог человеку спастись от других людей? — Да. — А затем помог этому самому человеку с душой Терпения вместе со своей повозкой, лошадью и собакой невредимым добраться до военной базы, где тебя не раскрыли, и ты всю ночь разговаривал с Филиппом у границы, где узнал, что тот торгует лечебными зельями… и в благодарность получил лекарство, рассказав свою нелегкую историю… о больной жене? — Да. Я решил, что этот статус, данный для моей проблемы, поможет вызвать большую эмпатию к моей персоне, сделав меня героем, спасающего свою любовь. Затем человек с душой Терпения сможет на волне эмоций оказать большую пользу, чем ожидалось. Ли научила меня такому приёму… она часто выдумывала истории про больных родственников, чтобы получить хлеб для себя и для несуществующих личностей. Первое время это работало… — Понятно. Везде нужно искать логику. Я-то уж подумал, что ты научился пользоваться чувствами… шучу. Скрипт сидел за столом на кухне, задумываясь над новой порцией вопросов, пока его брат разбирался с лекарствами, с чудесным везением добытыми из города. Дингс не стал надевать плащ, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и закатал рукава до локтя. Он держал в руке записки, в которых отразил ход лечения, рассказанный Филиппом. Ужинать Ли отказалась, поэтому, не без помощи мастера уговоров Скрипта, она смогла принять первую порцию лекарств и ушла в мир грёз, игнорируя любые слова, взгляды Дингса, который ещё не успел извиниться за первую обиду, так ненароком принёс ещё одну. Однако, учёному всегда было сложно говорить о своих чувствах, так ещё рядом находился Скрипт, что делало миссию невозможной… Ли не понимала. Но Гастер готов был распланировать каждую минуту её лечения и сделать всё необходимое, жертвуя своим временем, лишь бы предчувствие скорой смерти у Ли осталось глупым предчувствием. И может он выиграет момент и поговорит с ней, почему на самом деле не смог принять её предложение днём. Сейчас же учёный дожидался, пока завариться чай и кофе для продолжения его скромной беседы с братом, в котором участие девушки было невозможным. Узнай она о чудом выжившем брате, захочет ли она к нему сбежать..? Серая внушила этот страх Вингдингсу, и он не мог рисковать. — Да, тебе очень повезло. — О том и речь, — спокойно ответил Дингс, рассматривая склянку и в уме рассчитывая, на сколько приёмов хватит томящегося там раствора. Все лекарства он решил хранить на кухне, а дверь туда предусмотрительно закрывать. Что-то ему подсказывало, что девушка легко могла вылить все, что должно ее спасти. — Его зовут Филипп Мартис Лилин. Рыжий, даже скорее красноватый цвет волос. Душа Терпения. Есть собака. Свою деятельность кличет алхимией, но я бы не сказал так. Он слишком далеко ушёл в фармацию. — По стопам семьи идёт? — поинтересовался Скрипт. — У нас это занятие обычно так передаётся. Из уст в уста, хех. Вспомнить хоть Широ. Эта рыбка не особо распространяется о том, как работают ее снадобья. Держит семейную тайну. Да, им бы было о чем поговорить… — Ты прав. В своё время его приютила семья, но только он из всех пошёл по стопам данной профессии. Сводные братья выбрали иной путь. Настоящие родители парня погибли в кораблекрушении… сам признается, что чудом выжил, хотя про это «чудо» позволь рассказать позже. Гастер поставил на столик перед братом поднос с двумя кружками и сел на второй стул. Взяв одну из чашек, он осторожно поинтересовался: — Лучше расскажи мне, что происходило в мое отсутствие. — Ничего сверхъестественного, — Скрипт с благодарностью кивнул, взял свою кружку и сделал глоток. — Я сказал Широ, что ты заболел, и я вынужден был за тобой присматривать. Она легко отпустила меня, хотя на первый взгляд показалась мне строгим руководителем. Странно это, кстати. Широ будто вообще не заинтересована в нашей помощи, а все делала, лишь бы сместить тебя с должности. — Согласен, странно, — хрипло отозвался Дингс, желавший услышать совсем не эту информацию. Его одолевала жажда, но он решил стерпеть совсем нелепый приступ неловкости перед интересующим его вопросом. Он крепче сжал кружку с кофе. — А как Ли? Она что-нибудь говорила? — Совсем немного, но ничего опасного. Меня этот человек несомненно радует, скажу я тебе. Я спокойно провёл с ней время за чтением книг. «Книг» Дингс понял, откуда Ли взяла идею о поглощении ее души монстром. Этот обряд проводился настолько редко, что, несомненно, мог заинтересовать. Гастер может быть согласился бы на данный эксперимент… но не сейчас. Оторвавшись от воспоминаний, он вернулся в реальность и заметил на себе пристальный взгляд Скрипта: видимо, пауза затянулась. — Ещё мы придумали план. Ли дала на него своё согласие, — умеренным тоном начал Первый, чем вызвал ещё большее любопытство в лице брата, который, отпив немного кофе, уставился на него. — Мы должны представить нашего человека королю Азальхона. Ли живой пример того, что не все люди потеряны для мирного сосуществования с нами. Я, конечно, не говорю про возможные связи между двумя народами, а свадьбы уж тем более считаю невозможными… это же только на словах ты можешь сказать «жена», но сам понимаешь… на деле. Дингс чуть не поперхнулся, услышав это. Но впервые эта мысль вызвала не отторжение, а странное представление в воображении. — Но рассчитывать на дружбу вполне реально, — закончил свою мысль Скрипт. — Возможно, после этой встречи Азальхон решит пересмотреть свою политику по отношению к человеческим созданиям. После этих слов Гастер напряжённо посмотрел брату прямо в глаза, но промолчал. — Что думаешь? — Нет. Нет. И ещё раз нет, — взволнованно произнес Дингс, будто коротким, суровым словом «нет» отказываясь от всего, что он воздвиг в своих мечтах, опьянённый любовным ядом. — Я не отдам на суд, а может даже на казнь своего человека. Ты видел Азальхона? Он ненавидит людей. Я не собираюсь подвергать Ли такой опасности. — Почему? Дингс резко поднялся с места. Прежде никто не имел удовольствия наблюдать за развитием чувств, досаждавших ему, их неподвластным разуму цветением, если бы не удар обстоятельства, принудившего его воссоздавать утраченный элемент в полноте невозвратных красок. Воссоздавать её из перепутанных нитей обезумевшей памяти: слово за словом, взгляд за взглядом, прикосновение за прикосновением — всё, что он отказывался теперь забывать. Всё, что Дингс отказывался потерять в случае её гибели. Но такое он не мог сказать брату, которому долгое время читал лекции о ядовитости любви, а тут сам попал в ловушку «особой привязанности», из которой никак не мог выпутаться. — Потому что я придумал другой план, — холодно ответил Гастер, облокотившись о стенку. — Мы должны проникнуть в кабинет Широ. Она хочет отравить людей, распылив яд вокруг горы, но в свете новой информации я понял, что она врёт. — С чего ты взял? — Давным-давно Широ спасла человека, — продолжил Дингс и уставился в пол. — Этим человеком оказался Филипп. Во время того, как судно шло ко дну, ему не позволила утонуть чудесная русалка с белыми, как он выразился, жемчужными волосами и изумрудными глазами. Он сам рассказал, что запомнил этот момент на всю жизнь. Похоже на сказку, но когда русалка помогла ему добраться до берега, то Филипп услышал имя, которым окликнули незнакомку. Он назвал свою водную богиню Широ, спасшую его жизнь во время кораблекрушения… — Ох, — Скрипт не смог сдержать своё удивление. — Я понял к чему, ты клонишь. Действительно, много совпадений, чтобы не быть правдой… может её отношение к людям поменялось спустя время? Но характер Широ не позволяет ей менять принципы. По идее она должна хорошо относиться к людям или сейчас жалеть о своем поступке. Одно из двух. — Да. Поэтому мы должны попасть в ее кабинет завтра и найти доказательства. — Доказательства? Чего? — Ее предательства. Гастер мягко улыбнулся, представляя свой ответ новому главному королевскому ученому, который оказался с не меньшим числом загадок, чем сам Дингс. Скрипт лишь понял, что его брат вовлек его в игру заманчивую, тайную, непонятную, с неясными правилами и расстановкой сил в свою пользу. И Первый в очередной раз не мог разобрать, хотел ли он немедленно разгадать сложную головоломку прошлого Широ или быть ведомым ею в перебирающем нервы неведении…***
На следующее утро Дингсу выпала потрясающая возможность на шаг приблизиться к разгадке. Учёный очнулся от беспокойного сна и сразу решил действовать, не тратя время на занудные дела. Стоит отметить, что заснул он в рубашке и брюках. Выспавшись за четыре часа, проведённые в кресле, Гастер чувствовал себя вполне бодро, хотя понимал, что так он вредит своему магическому обмену. Но любопытство было сильнее. — Дингс, когда ты говорил, что хочешь посетить кабинет Широ, — тихо прошептал Скрипт, недовольный авантюризмом брата. — Я не думал, что для этого нужно будет взламывать замок. О, Звезды, это же незаконно… — То, что я планирую там найти, покроет любые нарушения, — спокойно ответил тот, прислушиваясь к реакции замка на его манипуляции магией. — Но всё же советую тебе остаться в зале главной лаборатории. Мне не комфортно подвергать тебя риску, даже столь небольшому… — Я уже не ребёнок, дорогой братец, и могу сам решать, когда останавливать тебя и меня от возможности влипнуть в неприятности. —Увы, — Дингс услышал щелчок, огласивший его победу. — Не остановишь. Гастер смело зашёл в кабинет нового королевского ученого. Стол выглядел неизменно прибранным. Даже карандаши Широ удосужилась расположить по их длине, а книжки по росту. Любая вещь имела своё четкое место, что, несомненно, угнетало Дингса своей правильностью. В королевстве монстров всё в порядке, всё работает как часы. Скучно. Покачав головой, Гастер обнаружил то, что и предполагал найти. Стопку документов Широ опрометчиво оставила без присмотра на видном месте. Хоть монстры отличаются исключительной добропорядочностью по отношению друг к другу (по крайней мере о кражах никогда не сообщалось), Дингс всё равно предпочитал прятать там, где никто не найдёт или не вздумает искать. Убедившись, что в коридоре никого не слышно, Гастер приступил к неосторожному нарушению четких границ стопки. Он обнаружил тонкую тетрадь, на вид старую, открываемую не один раз и абсолютно пустую. Ученый предположил было о невидимых чернилах, каком-либо другом способе ведения тайных записей, но не засвидетельствовал ни единого воздействия на бумагу. — Нет, слишком просто, — в исступлении пробормотал он, готовый разорвать эту жалкую тетрадку, ни на шаг не продвинувшую его к разоблачению Широ. — Я её недооцениваю. — Что? — в тихом волнении спросил Скрипт, стоя около двери, наблюдая за внешней обстановкой. — Правда, какой смысл вообще стоять на стреме, если здесь негде будет прятаться. В шкаф ты не поместишься, в отличие от человека… скажи «спасибо» своему росту. — Зато ты поместишься. — Ха-ха. Почти смешно. Если бы не так страшно... Уже теряя надежду обнаружить зацепку, Дингс продолжил упорно пробираться сквозь бумажные горы. Ничего, а предложенная стопка уже закончилась. Он невольно ударил по столу ладонями… и вдруг услышал нечто подозрительное. — Минутку, — прошептал Гастер, наклонился, заглядывая под стол, и на своё ликование обнаружил папку приклеенную к внутренней стороне стола, края которой чуть отошли от удара. Он резким движением оторвал увиденный конверт. — Попался. — Что там? — То, что называется «революция». Дингс широко раскрыл глаза от осознания удачи, улыбнувшейся ему незаметно, кротко. Поиски вовсе не были безуспешными. Полезным плодом явился конверт, который Гастер поспешил вскрыть. Скрипт не в силах противостоять своему любопытству подошёл к брату и стал читать вместе с ним. — Она не хочет отравить людей, — ошарашено сказал Первый последователь, понимая меж строчек тонкий смысл состава для подготавливаемого яда. — Она хочет отравить… — Короля. Миг осознания замер в тишине. — Вы двое? — вдруг раздалось в кабинете. — Что вы здесь забыли?! Вошедшая Широ с трудом проглотила ком раздиравшей злости, что отзывалась ноющим страхом, какой разрастался внутри её души от того, что спрятанный конверт находился в руках Дингса. — Теперь понятно, почему ты так зацепилась за должность главного королевского ученого, — спокойно произнёс Гастер не отрываясь от записей. — Чтобы быть поближе к королю. Найти удобный момент. И яд как раз на основе тех ингредиентов, которые сложно будет заподозрить в случае того, если Азальхона сразит смертельная болезнь, и он покинет свою должность. Внезапно. Широ скрестила руки на груди и заговорила размеренным, плавным тоном, лишённым яркости ощутимого чувства, а сама вцепилась в оппонента вызывающим, колким взглядом: — Молодец, доктор Гастер. Как всегда оказался на шаг впереди, — с явной иронией сказала она. — Ты выиграл. И что теперь? Сдашь меня королю, вернёшь должность? А то, что наше королевство находится на грани разрушения из-за… — Я на твоей стороне. Я против нашего существующего государственного строя. Я встретил человека, с которым нашёл общий язык и с которым никогда не пожелаю вражды. Широ удивленно посмотрела на Дингса, а затем на Скрипта, пытаясь уловить, где таится жестокая шутка. Гастер не раздавливал её последовательностью собственных наблюдений, не допускал такого итога этого издевательского разговора, где он бы бросал раздражённо что-то грубое и оставлял Широ ни с чем. Он понял, что нашёл нового союзника, а рыбка не могла поверить, что доктор упускает отличный момент для первосортной мести за свою потерянную должность. Скрипнула дверь, и на возмущённый голос Широ успели подойти Эфи и Клавз. Все последователи собрались вместе. Предстояло сделать выбор. Как бы сказала Ли: «Большой взрыв свершился.» Внезапная вспышка, создавшая всё из оскорбительного ничего, из раздражающей пустоты в мыслях, какую Дингс вынес из этого мёртвого мира, заключённого внутри каменных стен с застывшим огнём в пыльных рамках. Материя, подвергнутая столь критическим, фатальным метаморфозам, происходящим с неизмеримой скоростью, теснилась в голове, питалась злостью и безумием, что сочилось отовсюду, но прежде всего, слетало с языка Широ. Эта кипящая, разогретая до предела материя состояла из россыпи рваных воспоминаний, свежих и зарытых в зыбучие пески забытья, из глухих от звуков речи недовольством сложившиеся правил. Широ рассказала всем присутствующим в кабинете, что толкнуло её пойти на столь отчаянные меры. Она призналась, что никогда не считала всех людей настоящими врагами, не хотела вкладывать в столь цельную человеческую массу все беды монстров. Ученая рассказала, что есть человек, которого она давным-давно спасла. Это было первым шагом, но не было основным поводом для столь резкого решения свергнуть короля. Широ узнала от своей лучшей подруги Перси, что та в положении. Это заставило рыбку задуматься о важном. Она поняла, что не желает такого расклада для будущего поколения. Она не хотела бы, чтобы её дети жили в страхе, в постоянном порядке, боясь совершать любые ошибки. Затем настала тишина. Исповедь Широ никого не оставила равнодушным. Дингс сидел на стуле и, продолжая держать в руках конверт, смотрел на бежевые занавески, в полумраке комнаты казавшиеся значительно темнее. Казалось, он сосредоточен на ткани, что слегка колыхалась от прорывавшегося в щели ветра, и почти не замечал светлой серости снаружи, не замечал ничего. Сейчас он узнал, что подружка его брата, ожидает ребёнка. Этот факт оказалось принять сложнее, чем ожидалось. Значит, будет свадьба, значит, у Скрипта будет собственная семья. — Извини, — Скрипт явно был сам не готов, что данную новость озвучат именно сейчас и не он сам. Он виновато взглянул на брата и повернулся к нему, сжав от волнения подлокотник стула. — Я должен был сказать раньше. Просто… — Просто я знаю, чтобы я ответил, — Дингс печально улыбнулся, продолжая пальцами проводить по краям конвертам. — И знаю, почему ты молчал… не стоит извинений. Я сам создал условия для данной ситуации. Гастер посмотрел на Скрипта, желая, чтобы брат ни в коем случае не чувствовал вину из-за такого его сложившегося характера. — Ты в праве сам управлять собственной судьбой… собственной Вселенной. Широ любезно выделила крохотный участок времени братьям, чтобы дать возможность среагировать на перемены в разговоре и сформировать новые мысли, в то время как она была занята совершенно иными вопросами. Эфи и Клавз внимательно слушали. Второй не привык перебивать, а Третий не желал вмешиваться, переживая, что крошечный пазл под влиянием его слов может сложится совсем не в ту картинку, которую он видел благодаря своему дару знать намного больше, чем остальные. — Теперь, когда моя тайна раскрыта, вы вправе решать, что мы будем делать, — сказала Широ с достаточной, чем прежде, уверенностью в голове. — Мой план свергнуть короля Азальхона, воспользовавшись ядом. Никто не заподозрит нашего вмешательства. На престол взойдет его сын Азгор. На него я возлагаю большие надежды. — Нет, мы не можем просто так решать чью-то судьбу, — сказал Скрипт. — Мы можем предложить другой вариант. Стоит представить королю нашего человека и доказать, что существуют хорошие люди. — Человека? — переспросила Широ. — Я думала, это чисто для убедительности было озвучено Дингсом. Но предложение есть предложение. Его тоже стоит учитывать. Предлагаю устроить голосование. Мой выбор пал на то, чтобы свергнуть короля. — Я «за», — хрипло отозвался Гастер. — Я не готов рисковать Ли. — Мы обеспечим, чтобы с ней всё было хорошо. Подождём, пока выздоровеет, — Эфи тоже выбрал сторону. — Неужели такой милый человек, которого можно погладить, не сможет понравиться нашему королю? — Согласен, — отозвался Клавз с хитрой улыбкой. — Это план даёт большую возможность увидеть мне предстоящую картину. Последняя из настоящих будет только спасена таким образом. Дингс услышал все пять мнений. Он встал на сторону Широ, только бы Ли не представляли королю. Три последователя совершили перевес голосов в пользу данного, казалось бы, безобидного плана. Дингс проиграл, едва задумав изменить положение вещей. Он не исправил всех ошибок, упустил предоставленный момент. И ему больше не давали времени. Он потянул за края конверта, чувствуя, как отчаянно трещит бумага.