***
Скрипт вывел Дингса и Ли в коридор, объятый сиянием магических кристаллов. Ли понемногу фиксировала в памяти облик внутреннего обустройства дворца. Стены из старинного камня и тёмного мрамора с тонкими паутинками белого цвета были завешаны потёртыми гобеленами, картинами. Они подошли к высокой мощной двери, ведущей прямо в тронный зал. — Нам назначено, — говорит Скрипт. Стража осмотрела гостей, большее внимание зацепилось на незнакомке, спрятанной за капюшоном иссиня-фиолетового плаща, но братьев охрана знала. Это всего лишь для пафоса и вида, как считал Дингс, каждый раз приходилось объясняться перед визитом к важной персоне. Скрещённые копья разошлись в стороны, разрешая войти. — Винг Дингс Гастер и его брат просят аудиенции. — Пусть входят. В огромном помещении из белого мрамора восседал король Азальхон Дриммур. Сбоку от главы государства стоял принц Азгор. В зале можно было насчитать пять или шесть стражников. Солнечные лучи озаряли мрачное лицо сидящего на троне короля с чашкой горячего чая. — Я удивлён вашему визиту, — низком голосом, но вполне дружелюбным тоном сказал Азальхон. — Припоминаю ваше понижение в должности прошлым лунным циклом. Неужели вы нашли, чем исправить своё положение? Медленно попивая чёрный чай, король краем глаза заметил три приближающихся фигуры разного роста. Азальхон поставил кружку на блюдце и в ожидании уставился на странную гостью. Ли аккуратно убрала капюшон, затем расстегнула застежку плаща и сняла накидку. Девушка хотела было начать свою речь, написанную Скриптом, одними лишь губами, вспоминая первые строчки о её мирном визите. Как вдруг король тяжело поднялся с трона. Он гордо провел рукой по бороде, удивленно кивая и улыбаясь. — Хорошо-о-о, прекрасно-о-о! — со вкусом потягивая слова, Азальхон рассматривал молчаливую гостью. — Теперь я всё понимаю. Вы превзошли себя, доктор, королевство может гордиться вами! Я немедленно отдам приказ о возвращении вашей должности. Скрипт явно обрадовался такому заявлению, а Дингс нахмурился в предчувствии подвоха. Король подозвал Ли жестом и дождался, когда девушка подойдет ближе, чтоб еще раз осмотреть незнакомку. Она крепче сжала в руках накидку. Его Величество ещё раз оглядел с ног до головы человека. Азальхон поднял взгляд на Гастера и торжественно сказал: — Вы нашли воистину идеальное оружие против человечества! Эти бесполезные, беспощадные слова зазвенели в голове, как рой загнанных в ловушку насекомых, застряли тупым клинком, воткнутым в спину по самую рукоять. — Ваше Величество! — ошарашено воскликнул Дингс, сделав шаг вперед. Стража безразлично проводила его взглядом, думая, что поощрение правителя лишило его всех норм приличия. — Она не оружие! — Полагаю, вам просто неизвестно, как следует обходиться с людьми, — в руках короля сверкнули очертания огромного трезубца. — Позвольте продемонстрировать. Ли опустила взгляд в пол, послушно оставаясь на месте. — Стойте! Ваше Величество, не нужно! — Скрипт выступил вперед наивно полагая решить все без крови. — Она здесь с мирными намерениями! Шип центрального зубца пронзил тело девушки насквозь, вырвавшись из спины с звонким всплеском крови. Остекленевшим взглядом она посмотрела на Гастера, словно желая что-то сказать, но не успела. Тело с глухим звуком ударилось о мраморный пол, а в руках Азальхона засияла испещренная паутиной трещин алая душа. — Началась новая эра! — гордо объявил старый король, выставив вперёд руку со своей добычей. — Люди больше не смогут держать наш народ в страхе! Поглотив душу человека, я стану богом, ведущим к свету нашу нацию! Красное сердце обратилось синим. Дингс использовал захват Души, и вернул себе то, что по праву принадлежало ему. — Что? Как ты посмел перечить королю! — рассерженно крикнул Азальхон. — Приказываю, вернуть мне сердце! Гастер осторожно закрыл в ладошках ее Душу и заметил, как его с братом стала окружать стража. — Я их задержу, — говорит Скрипт. — Помоги ей! Тело умирает без долгой связи с Душой. Чем дальше, чем дольше Дингс будет медлить, тем меньше шанс, что ему удастся вернуть Ли. Способность Решительной Души в этом случае становится недействительной. Скрипт поднял руки и своей магией скинул на приближающихся стражников гардину. Охрана запуталась в длинной алой шторе, и Дингс выиграл время и кинулся к человеку. Первого последователя затем моментально скрутила стража. Гастер бежал как можно быстрее, видя только её бездыханное тело впереди своего пути, как вдруг что-то проносится перед его лицом. Он падает на пол, прислонившись щекой к холодному мрамору, на который скатилось несколько капелек жизненной магии аналогичной крови у человека. Распоров губу и прочертив след до самого глаза, трезубец короля оставил знак. Дингс больно прищурился, но успел отскочить в сторону от нового удара оружия короля, которое с неистовой силой раскрошила мрамор. Королём магического народа мог стать только самый сильный монстр. Дриммуры каким-то чудом всегда доказывали великую силу своего рода, покрытого мраком. — Ты оказался глупцом, каких свет не видывал! Ученому пришлось использовать своё иное оружие, которого он боялся, но которым одновременно восхищался. В воздухе появилось пару драконообразных черепов - последствия одного очень опасного эксперимента доктора над собой. Тогда Дингс послушно искал оружие по приказу короля, тогда он чуть не погиб. Бластеры он редко использовал, они отнимали очень много магии в сумме. Но сейчас был особый случай. Прогремели выстрелы. Поднялась пыль. Дингс добежал до Ли, присел рядом и схватил её на руки. — Взять его! На суд этого предателя! Чего же вы медлите! Ладонь Гастера загорелась белым светом, обволакивая светлой аурой сердце. Внезапно Душа тоже вспыхнула в ответ на энергетическую волну. Раздался щелчок, и в яркой спышке Дингс и Ли исчезли. Надсадный крик забился о стены тронного зала, незримой волной, как безумным порывом шквального ветра, король резкой волной огня разбил бластеры. Он пытался встать на ноги, не мог остановить приступ кашля и будто расслаивался на части, глубоко дышал, когда совершенно погряз в пыли и в обломках мрамора. — Где он?! — зарычал король в сторону удивленного Скрипта, которого с двух сторон сковала стража. — Куда он мог отправиться? Говори!!! Первый последователь покорно молчал, и король на волне бушующей злости решился поставить под прицел своего трезубца ещё одну мишень. Скрипт растерянно скосил глазки на центральный шип, нервно сглотнул. Король не услышал ни слова, его рука отчаянно дернулась. — Нет, пап! Не делай этого! — крикнул Азгор, вставая между ними. — Я знаю, куда он мог отправиться. Он не раз приглашал меня в свой кабинет. Южная часть замка, правое крыло, башня. Азальхон поверил своему сыну и убрал оружие. — Обыскать! Стража отпустила Скрипта и направилась по верному адресу. Первый печально взглянул на Азгора, выдавшего тайный кабинет Дингса. — Извини, — тихо отвечает принц, но Скрипт уже не мог просто стоять на месте и побежал к брату в надежде, что никого не окажется в этой чёртовой башне. — Мне очень жаль… Азгор посмотрел на отца, который гордо воссел на свой трон, будучи покалеченным от десятка бластеров. Принц виновато склонил голову.***
Телепорт. Именно так он назовёт в будущем данное явление перемещения в любую точку пространства за счёт объединения физической и энергетической магии. Сейчас он выбрал свой привычный кабинет в качестве конечного пути отправки, почти разобравшись как пользоваться данным трюком, открывшегося ему у водопада, в свою пользу. Дингс крепко держал на руках Ли, переместился вместе с ней на кушетку. Сил совсем не осталось. Вся магия ушла на битву с королём. Новый шрам неимоверно жёг лицо от проявления любой эмоции к этой сумасшедшей особе. — Я вылечу тебя, — говорит Дингс, мысленно понимая, что это невозможно в его пустом состоянии. — Рана получена магическим оружием, значит… Ли медленно открыла глаза, услышав вблизи его голос. — Дингс, тебя объявили предателем. Ты никуда от этого не денешься, — печально сказала она губами, очерченными размазанной кровью. Новое платье покрывалось расплывающимися пятнами. Золотая вышивка становилась багровой. — Упрямый, невозможный учёный… ты должен забрать сердце и самостоятельно произвести «Сброс». Возьми, оно тебе нужнее… В его ладони продолжало невесомо парить красное сердце, но как только он подносил руку ближе к человеку то, как одинаково заряженные магниты, Душа и тело не находили связь. Ли не принимала такую услугу. Но ей было важно, чтобы её сердце осталось у ученого. — Я говорил тебе уже насчёт этого, — он будто задыхался, выскребая охрипший голос, пытаясь достучаться, предотвратить то, что уже началось, уже исписало смертельной раной её кожу. — Только не ты, — Дингс, словно погребённый под тонной земли, был скован, обездвижен, раздавлен, но не прекращал тянуться к ней. — Пожалуйста… сбрось. — Прости, я так не хотела, чтобы ты всё это видел, — её измождённое лицо, на котором отпечатались бесконечная боль, вдруг озарилось искренней, доброй и нежной улыбкой. В сверкающих глазах плескался яркий трепещущий свет. Мерцание хрупкой, упущенной жизни в полушаге от смерти. — Моя Вселенная… ты справишься. У тебя такое невообразимое, сложное, но прекрасное будущее - результат нескончаемых попыток, риска и стремления вопреки всему. Ты сможешь приложить все усилия, перед тобой откроется столько возможностей… возьми сердце, мой прощальный подарок. — Сбрось, и это будет самый лучший подарок, глупая. Она уже почти не дышала, и Дингс не понимал как ей хватает воздуха, говорить всю эту чушь. — Человек умирает, но начинает жить в документах, его имя прилипает чернилами к множеству бумаг. Незавидный загробный мир… — Ли протянула ладонь и нежно провела пальцами по его щеке: — Но мне повезло поучаствовать в написании одной чудесной книги с тобой. Благодаря тебе я не чувствую, что совершенно ничего не оставила для этого мира. — Ты даже не подписала нашу книгу, — чуть мягче, но с прежним пренебрежением объяснился Дингс. — Давай исправим это в новой временной линии. — Подписала, — погружаясь во тьму бессознательного состояния, шептала Ли. — Я подписала. Оставила красное сердечко рядом с твоим именем на главной странице. Я не умею рисовать, но оно получилось таким ровным... таким симметричным… Пепельного оттенка губы вытянулись в напряжённую линию, а взгляд был умоляющим и немного испуганным, однако страх скоро отступал, словно единственным утешением она избрала следующее: в такой невообразимый момент тягостное одиночество растворилось, как капли крови. Эта женщина долгое время была одинока в своих страданиях и мыслях, и, казалось, едва ли кто-либо из ныне живущих смог бы излечить её необходимым сочувствием и пониманием. Ли не дорожила жизнью и потому не находила в смерти ничего, что внушило бы неподдельный ужас. Отчаяние имеет свойство толкать людей хоть в самую мерзкую грязь, хоть в обманчивые объятья дьявола. Мисс Ли загнала себя в ловушку отчаяния. — Было честью познакомиться с тобой, — она снова выдавила нелепую добрую улыбку. — Правда… — Ли, перестань, — не желая ничего выслушивать, оборвал Гастер, ощущая себя выпотрошенной оболочкой. Она закрыла глаза. — Ли… Дингс прижался щекой к её холодному лбу, ощущая частое, прерывистое биение сердца, раздирающее грудь под тонкой тканью лилового платья. Её прическа испортилась. Ли не могла насытиться воздухом, дрожала от касаний, но больше не отвечала ему. Спустя секунды столь непозволительного господства унизительного заблуждения, обмана и отсутствия чётких линий завертевшейся реальности понемногу стала пробуждаться спасительная ясность. — Солярис, — позвал Дингс, чем несомненно смог привлечь девушку, и она открыла глаза. — Я люблю тебя. И Дингс не лгал, не бредил в дурмане лжи и выгоды. Он был откровенен, всё насыщено слепящей первозданной истиной. Он был свободен в ладу с новой Вселенной, отныне чувства с ним были заодно, никакого предательства и фальши. Ли смотрела на него, с выражением крайнего удивления на своём побледневшем лице будто разрешала продолжать, пытаясь уловить все нотки правды и обмана в том, на что осмелился этот удивительный учёный. Застыв на мгновение, Дингс потянул Ли за подбородок и поцеловал. Первый раз он не отвечал на её бездумное желание, а осмелился сам, лишь бы история её существования не оборвалась на такой прискорбной ноте. Но это был совершенно иной поцелуй, одновременно со смыслом, с чувством. Её непредсказуемая, невообразимая жизнь, учащённое дыхание, обрывки беспорядочных мыслей впитывались в память, бешено стучали в растревоженной Душе. Гастер ощущал напрасно скрываемое отчаяние, целовал нежнее, будто заботливо зализывая старые раны, которые не затянет ни один крепкий шов с множеством узлов. Вместе с тем доктор точно пробовал на вкус всё её прошлое, её цепкие страхи, запоминал этот невообразимый оттенок, чтобы потом он утонул где-то внутри на всю жизнь и не касался языка до тех пор… …пока Дингс не произнесёт ее настоящее имя снова. Ли не спешила разорвать поцелуй. Приоткрыв глаза, Дингс испугался, что его пронзит её полный ужаса и недоумения взгляд, но увидел лишь дрожь ресниц и сомкнутые в наслаждении и успокоении веки. Только в ту секунду ей стало легче. Однако когда она снова принялась целовать его с прежней страстью, забвением и мукой, они услышали шаги за дверью. — Останься, — губы разомкнулись, оставляя металлический привкус на память. — Останься со мной. Гастер не считал это отчаянной мольбой, жалкой просьбой отвратить грядущее и уберечь его от угрызений совести, неотвратимых «неудобств» в будущем. Всё это было ради неё одной. Он признал, что влюбился. И не было иной причины. — Прошу, — произнёс Дингс сердито, стараясь четко настроить разум безумной особы на правильный лад. — Какое бы безрассудство сейчас ни владело твоим сознанием, сохраняй Решимость. В комнату ворвалась стража. — Я буду ждать тебя. И на последнем аккорде своей просьбы Дингс разбивает сердце человека в своей ладони, не желая, чтобы оно попало в ужасные лапы короля и стало скверным орудием, творящем историю победы монстров над людьми. Осколки больно впились в пальцы. Смешались кровь и магия. Это сцена из неистового вихря воспоминаний врезалась в сознание, заполнила его целиком, вытеснила всё остальное, немое и неважное. Её пульс остановился, дыхание исчезло, а тело безвольно расслабилось в руках ученого. Её странный разум, набитый связкой витиеватых формул, коллапсирующими звёздами, сверканием галактик, холодных и недосягаемых, единственных, чьи загадки поддерживали монотонный ритм её существования, настраивали на прежний лад после самых жутких потрясений, восстанавливали равновесие… её мучения закончились. Кто-кто из свидетелей в толпе подошёл ближе. — Винг Дингс Гастер, — услышал Дингс со стороны чей-то голос. — Вы обвиняетесь в незаконном сокрытии человека, хранении запрещённой людской утвари, а главное в измене королю под средством отказа в подчинении его Величеству. Дингс смотрел на Ли, и сознание вычерчивало мгновения её страшной гибели. Он был виновен только в её смерти. В те минуты он не мог считать по-другому… он ждал, но ничего не изменялось под властью силы решительной души, время не возвращалось. Она же вернётся? — Просим вас проследовать за нами, — Дингс не знал, кто это говорит. Он ждал и внимал тому, когда Ли проснётся, улыбнётся. И наверняка с ее языка сорвётся колкая шутка за то, что учёный сам же нарушил ее личное пространство. И пусть… а этот противный голос был совсем не к месту. — Вас будут судить и выберут меру наказания за ваши деяния. Приказ короля. — Суд? Нет, нет. За что? — это точно сказал Скрипт, доктор везде узнает его спасительное слово. — Его действия никому не вредили, не подвергали опасности граждан. Он просто хотел защитить человека, который был достоин, чтобы его выслушали. Никто не пострадал по сути… кроме неё. — Значит вы были в курсе, что на территории нашего государства, ваш брат всё это время держал человека? — Я-я… Гастер не мог позволить, чтобы за него отчитывался Скрипт. Он снова посмотрел на Решимость, которую преданно держал в руках… и ничего в ответ. — Нет, он не знал, — говорит Дингс, его голос потерял любые краски эмоций. Гастер окинул брата строгим взглядом, не разрешая тому искажать его признание, разрешая только молчать. Игра окончена, и следует смягчить любые последствия его проигрыша. Он почувствовал жжение в области нового шрама на лице, нахмурившись от этого ещё больше. — Я проинформировал его за два дня до встречи с Азальхоном, что хочу назначить встречу… всего-то. Дингс поднялся с кровати, не верил увиденному и разбивался вдребезги о мимолётное, ядовитое, болезненное ощущение того, что это неправда, всего лишь чей-то вздорный вымысел, обыкновенная иллюзия. Её тело он оставил на постели, сложил руки девушки на груди. Кто-то из стражи поспешил накрыть человека белым одеялом, белизна которого сразу окрасилась в алый. Сердце не досталось никому. Душа слишком долго была вдалеке от тела и стала нулевой. Серая не сможет влиять на нейтрально заряжённую сущность. Как через прозрачный бокал её серые лучи проходят сквозь. — Как долго вы поддерживали контакт с человеком? — Больше месяца… я не считал. Дингс словно превратился в камень, ледяной, приросший к земле и покрытый трещинами. Позади стоял Скрипт, внимательно наблюдал за его реакцией, готовый в любую минуту сорваться с места и не дать брату совершить какую-нибудь отчаянную глупость. Но реакции не было. Дингс смотрел на Ли и понимал, что больше для неё он ничего не сможет сделать в этой временной линии. Не так он собирался прощаться. Гастер слегка поправил ворот рубашки, которая вся была в пятнах крови. Он ощущал этот приторный запах смерти, выдохнул, глядя на неутомимое движение безликого народа, что продолжал вращаться в его кабинете, осматривая хаос и запрещённые вещи, сделанные людьми. Кто-то коснулся граммофона, но затем безжалостно выкинул ящик в центр комнаты, где уже выросла небольшая куча из улик, мусора. Дингс давно осознал - всё здесь слишком бесцветное, безжизненное, запущенное по кругу, точно исцарапанная пластинка с устаревшими мелодиями, сводящими с ума. — Дингс… — несмело, предельно осторожно порывался начать разговор Скрипт, сомневаясь в каждом звуке, подбирая интонацию, боясь ненароком запустить взрывной механизм, задеть то, что могло уцелеть внутри доктора. — Ты многое сделал для Ли, гораздо больше, чем кто-либо. И ты это прекрасно знаешь, равно как и то, что ни в чём не виноват. — Я знаю. Она никогда бы не обвинила меня в бездействии, слабости, не упрекнула бы всерьёз, даже обиженная или недовольная, в таком ужасающем исходе. Да, это был её выбор, безжалостный, но обоснованный тем, что мы должны принять. Но я не могу это принять, Скрипт. Не могу. — Всё будет хорошо, — с чуть уловимой доброй улыбкой говорил Скрипт, стараясь достучаться, вывернуть его мысли в иное русло. — Мы сможем защитить тебя в суде, оправдание будет найдено. И всё будет как прежде. — Нет. Не будет, как же ты не видишь этого, — сказал Дингс, исследуя брата напряженным взглядом, желая выяснить по каким-то внешним признакам, стоит ли делиться важным секретом, крайне деликатной и нестандартной проблемой, заведшей в тупик. А безысходность приводила в тщательно скрываемое раздражение. — Потому что я стал пустоголовым влюблённым идиотом, лепечущий неизъяснимый бред! — Ч-что? Ты влюбился? В человека? — слова ослепили и оглушили, и прозрение наступило только сейчас, когда эта женщина удосужилась стать частью истории ушедших воспоминаний, какие Первый точно сюрпризом заново открывал, понимая все тонкости поведения Гастера. — Как же я раньше этого не замечал… прости меня. Прости меня за этот ужасный план. Дингс закрыл глаза, не шевелился, слушал затихающие голоса, хотел о чём-то спросить, но не находил слов. Непременно хотел что-то сказать, возмутиться, сожалеть, закричать, пока была возможность обратиться к ней в последний раз, но не чувствовал своих мыслей. Не распознавал роя воспоминаний, едва самого себя принимал за прежнего Винг Дингса. Он понятия не имел, как Ли смогла на расстоянии пробить голову этим постепенно пропадающим шёпотом… … он услышал шёпот моря.***
«Хм, я всё равно верю: в то, что у меня есть шанс. Можно провести занимательную аналогию с процессами, предположительно имевшими место быть на стадии молодой Вселенной, состоящей из материи, представленной в виде равномерно распределённого разреженного газа… …Допустим, все твои чувства расположены в изначально нерушимом строгом порядке на равных расстояниях друг от друга, а вместо гравитации на них воздействует твоя упрямая воля. Сила уравновешена, чувства абсолютно неподвижны, и ничего в таких условиях, к твоему невыразимому счастью, не может произойти: царит удивительное, даже мертвенное спокойствие, поддерживается порядок, и ты необычайно этим доволен… Ты находишь данное состояние совершенным, однако не разочаруешься, если я скажу давно доказанную истину: совершенства не существует. И поэтому молодая Вселенная стала претерпевать ничтожные, но нарушения прежней гармонии, и её равномерная материя под действием гравитации перестала быть образцом призрачного совершенства, она уплотнялась, стягивалась, подготавливая плодородный материал для роста звёзд и галактик. Так Вселенная приступила к постепенному строительству всего, что мы видим теперь, всему, что мы есть. Но… Возвращаясь к теме твоих чувств, нетрудно заметить, что неизбежные нарушения порядка приведут к формированию чего-либо нового, неизведанного, едва ли управляемого Так значит моя победа будет представлять еще большую ценность? Ха, ха…»***
Гастер смотрел на парящую звёздочку желтого цвета, пытаясь понять и угадать природу её решительной хозяйки. Пытаясь отвлечься, Дингс решил дотронуться до аномалии рукой так же, как это сделала Ли минуту назад. Он почувствовал тепло, которое резко превратилось в жар при приближении. Казалось, протяни он свою ладонь ещё ближе, то она бы стала плавится как воск от палящих лучей солнца на камне. Не желая калечить руки, Гастер оставил эту затею. Внезапно он резко пошатнулся от «Точки сохранения». — Не может быть, — удивленно говорит Дингс, осматривая пляж, на котором было произведено последнее Сохранение решительной Души. — Ли, ты сделала это! Он оборачивается в сторону моря, где по его воспоминаниям должна сидеть девушка, обиженная на монстра за не благодарность в спасении из-под толщи воды, но Дингс видит лишь тело, беспомощно лежащее на берегу. — Ли?! Гастер удивленно вскидывает надбровную дугу. Шрам тоже никуда не делался. Лицо обожгло от яркой эмоции. Ли произвела некачественный Сброс. Она смогла вернуть время назад с большим усилием. Но все полученные раны остались. Дингс подбегает к девушке и на свою удачу видит, что она ещё жива, но всё ещё нуждается в лечении. Его магия осталась на нуле и не успела восстановиться после прошлой битвы. Рядом послышалось ржание лошади. Двое военных остановились напротив заинтересовавших их людей. Но он монстр. Гастер совсем забыл про историю с Лёном, с принцем на белом коне. И у Дингса есть выбор. Он оценивает её стремительно падающие единицы здоровья и решает вложить последние силы в помощь. Гастер использует магию, и рана на груди человека перестаёт кровоточить, окрашивать берег в красные оттенки. Дингс почувствовал, как стал медленно терять связь с миром из-за потери энергии. — Вам нужна помощь? Эй? — обратился обладатель Храброй души к персонажу в иссиня-фиолетовом плаще, а затем к своему товарищу. — Что будем делать с ними, Лён? — Берегите её. Услышали двое всадников последние слова незнакомца перед тем, как он потерял сознание с пониманием того, что военные увидят, что под капюшоном прячется монстр, и решат, что этот самый монстр чуть не убил девушку с незавидным прошлым. Ли сделала судорожный вдох, заново вспоминая, как дышать, но всё ещё без понимания реальности настоящего. Люди решили оказать ей первую помощь. Лён узнал в ней Лодочницу и поспешил отвезти свою бессознательную спасительницу в военный госпиталь. Некачественный Сброс отмене не подлежит... ... а глюк не подвергнётся её контролю.