***
По тусклому коридору расползся беспомощный гул. Её дыхание будто опалило плечо, голос словно растекался по мыслям… Дингс открыл глаза, услышав знакомое, но неразборчивое эхо голоса сквозь черную пасть обморока. — Ли? — пробормотал он. — Где? Невидимая сила тут же придавила тело к плитам каменного пола, как только монстр попытался подняться. Острая боль вгрызлась в затылок, обжигая шею. На его разочарование даже руки были связаны за спиной Однако это, наверное, лучшая ситуация из всех возможных, ведь он ещё жив в гостях у людей. Дингс прислонился к голой, холодной стене и всё ещё слышал, как внутри неё эхом бился крик женщины. Он так и замер. Голова опустела под ударами ливня за решеткой небольшого окна под потолком. Шёл дождь, что смешивал память и ясное сознание с расходящимися кругами на воде: это было редкое состояние опасного абстрагирования от гудящей, сумасшедшей реальности, когда никакое болезненное или безобидное ощущение не причиняло неудобств, не тревожило, а только блуждало по нему, но не встречало отклика. Разум искал спасения, трещал под натиском наступавших воспоминаний, сбивающих с толку. Гастер запустил механизм спасительного забвения, отделявшего несущественное… но даже он знал, что он не похож на персону, которая могла забыть, что призналась в любви к сумасшедшей женщине, которая сейчас может быть, где угодно. Магии нет, и помощи ждать не стоит. Он чувствовал себя совершенно опустошенным, несмотря на то, что точно больше половины дня провалялся без сознания, а следственно без затраты энергии. И что-то ему подсказывало, что магию блокировало нечто иное и неподвластное его контролю, сдавливающее горло жесткой лентой на шее, которую он не мог увидеть или потрогать. Дингс закрыл глаза. Медленно двигал ладони за спиной, ища спасительной свободы. Веревка стала тихонько расшатываться под продуманными жестами рук. Если в день знакомства с человеком Гастер пребывал во власти рассудка, свободного от яда фантазий, и с лёгкостью, беспечностью отметал выдумки странной женщины, то теперь, задыхаясь от ноющей боли в груди, он снова вспомнил Солярис и остатки предыдущих событий. Ему всерьёз думалось, что вовсе не ушибы или отсутствие магии разрывали тело, а новая сущность, исполненная глупости и обделённая умом, не способная мыслить с прежним успехом и скоростью. Он не верил, что вообще снова увидит Ли или Скрипта при такой путанице в голове… но Дингс не стал больше заниматься само угнетением в непростой ситуации. Он сделал выбор, и теперь остаётся принять последствия и выпутываться из результата. Нужно найти Ли. Все мысли только о ней, и хотелось бы уже поставить точку в их неудачном приключении и оказаться дома. Может ему станет легче, когда он найдёт ее. Он надеялся. Прошло время под натиском раздумий. Дингс даже представить не мог, что сказать Ли после всего произошедшего в их судьбе. Но привычная меланхолия к жизни убавила надежду на встречу с этой безумной особой в корне. Упрямый нарастающий стук мерещился дробью грома, распарывал густое безмолвие, становился всё ярче. Стук сменился скрежетом ступенек, осторожными шагами по лестнице. Фигура неспешно выплыла из непроницаемой темноты, шаги стихли. Жалкое, едва достигавшее коридора свечение в смазанных тонах вычерчивало на рукавах фиолетовой поблескивающей куртки капли дождя и мутные очки на лице. — Ты? — Ирис собирался задать иной вопрос, но вслух произнести толком ничего не вышло сразу. — Ты не помнишь меня? Глубоким молчанием Дингс пробуждал в Душе человека неистовый, чистый гнев, смешанный с гложущим опасением перед монстром. Но Гастеру нечего было говорить тому, кто позволил оставить умирать Ли в пещере. Ученый в самом начале разобрался в ситуации, и данный человек был просто ему омерзителен. — Откуда новый шрам? Кто сделал за меня мою работу? Гастер поднялся на ноги, продолжая манипуляцию руками над веревками за спиной. Его состояние преобладало большим спокойствием, чем у собеседника, который недавно и так разговаривал с решительной девушкой, прилично поигравшей на его нервах. Человек не чувствуя лидерствах над ситуацией, сорвался на крик, пытаясь доказать иное. — Из-за тебя меня прозвали трусом! — судорожно проговорил Настойчивость, внезапно схватившись рукой за прутья. Его лицо явило смесь ярких, живых эмоций. Дингс боялся встретится с серыми глазами падшей Души, но фиолетовый цвет все ещё сохранялся под натиском сомнений. — Ведь я подвёл команду. Вернулся ни с чем, и теперь должен денег бармену за экипировку. Мне необходимы были эти Эхо цветы. Это ты виноват! «Убей его!» Ирис поймал прямой, выпытывающий взгляд монстра, и даже в этой ситуации человек почувствовал себя более жалким, находясь по ту сторону камеры. Не желая находится в таком свете, парень без колебаний достал из кобуры «браунинг» прицелился в персону напротив себя. — Посмотри, что вы натворили. Город находится в разрухе, — Ирис внезапно опустил прицел. Серая была очень разочарована этим фактом. Настойчивость парня оказалась сильнее ее самой. — Нет, нет. Ты нужен нам живым. С недавнего времени удалось восстановить кузницу, и с новым оружием мы скоро и так одержим победу над вами, но знай, что своим молчанием ты вынуждаешь меня украсить тело Лодочницы узором из пулевых ранений… если дальше откажешься говорить. Мне будет нужна информация о твоём народе. Ирис, уловив намёк в чуть изменившемся выражении монстра, ухмыльнулся снисходительно и дико. — Она не смогла бы выжить в тот раз и в этот. Дингс подошёл ближе. Когда разговор затронул речную личность, Гастер не мог бездействовать. Ли тоже окажется взаперти, дай волю людям, а это казалось страшнее. — Вас нашли вместе на берегу. Я всем докажу, что она предательница, которая заодно с монстром подставили меня. А ты будешь..! Вдруг Гастер освободившимися руками резко хватает человека за воротник куртки и жестким движением тянет на себя. Удар о железную решетку вырубает отчаянно болтливого собеседника. Дингс отпускает бессознательную тушку и выхватывает пистолет. Нельзя сказать, что ученый внезапно стал хладнокровным и бесстрашным, способный преодолеть всякое препятствие, лбом проломить стены. Вовсе нет. Его терзали неутомимые страхи, вынуждающие действовать уже не ради своей свободы, а ради безопасности Ли. — Сколько пафоса на пустом месте… Дингс выстрелил в замок, совершив третий шаг на длинном пути к свободе. Закончились патроны. Поднимаясь по скрипучим обшарпанным ступенькам с грязными отметинами подошв, он боялась непредсказуемых последствий, вызванных шумом последнего выстрела. Но большую опасность представляла разрушительная сила, пронизывающая Душу, что могла ослепить его, захлестнуть волной жаркого, удушливого чувства и прорубить хищнику путь по останкам сломленной воли и разума. Страх жёг изнутри, разливался раскалённым металлом, и чем больней изнывало сердце от сомнений и тревоги, тем быстрее становился шаг, стремительней движения. Страх не тянул назад, не пробуждал разум и дремлющий инстинкт самосохранения, а толкал в спину, подгонял к самому краю обрыва. Наверно, так двигаются навстречу смерти оглушённые рокотом жизни самоубийцы, не внимая голосу предчувствий, отрекаясь от доводов рассудка, сливаясь с пустотой. Он выбрался из подвала, увидел сонные тушки охранников и висящий на крючке иссиня-фиолетовый плащ и красный шарф. Он глубоко вдохнул пыль отвратительного прошлого, застрявшего в трещинах стен, медленно, словно по шаткому мосту над пропастью, двигался к вешалке, не чувствуя собственного шага, глухого хруста стекла под жёсткой подошвой. В этом гниющем доме уже не пахло жизнью: сырость разъедала выцветшие лоскуты бордовых обоев с выцарапанными надписями, резкие порывы ветра звучали на чердаке диким стоном заморенного зверя, повсюду были разбросаны комья сухой земли, куски резной мебели, скрученная ткань, осколки бутылок торчали в трещинах дощатого пола. Уже только на улице Дингс смог придти в себя под холодными каплями дождя. В темноте между неизвестными домами он остановился, чтобы перевести дух. Замечая как неестественно и частно ртом глотает воздух, делая судорожные вдохи и выдохи. Ему не хватает собственной магии, и его организм пытается найти её хотя бы в воздухе. Его рука неосознанно потянулась к шее, нащупав нечто постороннее постороннее похожее на ошейник. Однако никакой застежки или замка на поверхности он не обнаружил. Силой снять не вышло. Грудь разрывалась на части, трескалась, как пересушенный сосуд. Спустя пару относительно спокойных минут Дингс выбрался из удушающего плена, дышал, не чувствуя ничего. Осматривая здания вокруг, он ещё с большей болью понимал, что находятся в городе около горы Эббот. В городе, в котором до первой атаки, жил он будучи ребёнком. Но люди вытесняли монстров на гору, заняв территорию и сделав ее военной базой. Данные улицы Дингс прекрасно помнил, и понимал, что добраться до Эббот будет не просто. Гастер почувствовал как по противоположной дороге идёт двое охранников и вжался в стену, не издавая ни звука. Люди прошли мимо, но подарили монстру отличную идею. Дингс прекрасно ориентируется в магическом поиске, несмотря на то, что сейчас сам лишён магии, он чувствует каждую живую нить энергии в городе. И когда он с трудом выровнял дыхание, разлепил сомкнутые веки, то увидел бескрайнюю тьму с нескольким десятком цветных точек энергии. Как планеты, звезды вокруг двигались, бились, дышали в этом пространстве схожим с галактикой. Он улыбнулся и направился сквозь кромешную ночь на сияние красной точки, которую нашел с помощью своего чутья в северном направлении.***
Ли уверенно распахнула окно палаты, потянув две ручки на себя. В комнату ворвался холодный ветер, подхватывая воротник темного пальто девушки, перебирая светлые пряди на её бледном лице. Она запрыгнула на подоконник и молча застыла под звуки дождя. — Дамы вперёд, — подбодрил Филипп девушку, не чувствуя подобной решимости выходить через окно. — Может воспользоваться традиционным выходом из помещений, а? Она посмотрела в темную бездну, понимая, что прежде чем доберётся по коридорам до обычного выхода, её остановит охрана. — Поздно. Перешагнув невидимую границу дома, Ли уверенно стала спускаться и встала на найденный выступ декора внешней стороны стены. Время изворотливо отнеслось к каменному дому, оттого одиночные темные кусочки кирпичиков хаотично выглядывали из здания. С каждым новым движением девушка уже ожидала ступить на твёрдую поверхность, но ногами находила только воздух под собой. Ей не хватило терпения медленно и аккуратно продолжать спуск. Резко и неверно схватившись за кирпичик, рука соскользнула с мокрой поверхности. Ли тщетно попыталась заново зацепиться за любой выступ, но не успела… Но что-то не дало ей подобно каплям дождя закончить свой путь, встретившись с землёй. Дингс увидел вспышки негодования в её грозном взгляде, когда она ощутила себя зажатой в объятьях, но эта неприязнь сама собой испарилась, стоило ей только посмотреть в глаза своему знакомому спасителю. Гастер не слышал тревожных ударов неуёмного ливня, готового изогнуть крышу или вбить старую хижину в разбухшую землю. Не слышал, как в унисон с сумасшедшим дождём колотилась его сдавленная остатками желаний Душа. На долю секунды он замер, увидев цвет солнца в её глазах и никаких серых следов в радужке, но затем волна усталости сама собой потянула вниз, испортив момент. Дингс отшагнул назад и облокотился о стену, съезжая по ней вниз вместе с невезучей особой на руках. — Дингс? — испуганно спросила Ли, заметив, как ему стало вдруг тяжело дышать. Необъяснимая слабость подкосила и без того тонувший разум, но Гастер сопротивлялся и удерживал себя в сознании. Он будто бы просыпался от наркоза или же наоборот только начинал подчиняться его усыпляющему свойству. Веки норовили закрыться, темнота медленно подкрадывалась ко нему. — Так трудно разобрать, что происходит в голове, —блуждающим тоном проговорил Дингс в её спутанные на затылке волосы. — Могло ли случиться так, что эмоции и чувства деформировали и моё восприятие, переплавили ощущения, каким я доверял? Не помню. Решимость судорожно выдохнула. Как бы Ли не дорожила такими редкими моментами беспорядочных откровений от ученого, она не могла понять, что притупляет его сознание. Оставалось только отвечать мимолетным согласием на его признания, пока девушка искала причину. — Я знаю, что практически невозможно познать то, что бьётся у меня в груди. Но мне кажется, когда я снова увидел твою смерть, то похоронил свою Душу... Как будто уже не представлял, что с ней делать без тебя. Не встретив возражений, она расстегнула плащ, развязала свой красный шарф и снова недовольно нахмурилась, увидев странный предмет у него на шее. — Да, это всё равно, что появиться на свет вне Вселенной, без формы и содержания… мы не будем ни о чём жалеть, правда? — Правда, — сказала она, а затем резким движением перерезала ножом ошейник, раздражающий своим видом даже её. Дингс не сразу понял, что произошло. Он пристально смотрел на Ли с искренним недоумением, на несколько секунд отнявшим у него способность говорить, а затем перевёл взгляд на темную ленту, которая осталась у неё в руках. Подобно кислороду, возрождающему бесценное умение здраво мыслить, свободная от оков магия включила признаки сообразительности. И, чёрт возьми, он снова убедился, что Ли была достаточна умна, она умела думать и преданно служить логике. Он читал это по форме её лица, заключающей в себе очевидную подсказку, в каждой чёрточке, пронизанной особым чувством реальности. Ли улыбнулась, когда увидела в его сосредоточенном полусердитом взгляде, капельку привычной трезвости рассудка. Так смотрели потерянные и жаждущие найти выход. Найти надёжного проводника в сетях заблуждений и загадок. — Я могу объяснить, — отозвался Дингс, ощущая колкое смущение то ли от собственных слов, то ли от ее внешнего вида. Он неосознанно вспомнил сон, который оказался весьма запоминающийся по многим причинам. Ли и сейчас была в одном пальто и позволяла себе многое. — Должен объяснить и извиниться… за прошлое. Ли бережно дотронулась до его скул, стараясь не задеть рану на его лице и замечая даже сквозь ночную тьму появившийся фиолетовый оттенок на щеках. Нежно коснулась его губ своей улыбкой. Она целовала его, пока ветер нагонял клокочущие волны, словно стараясь вывернуть мир, искалечить, придать иную форму всему, что они знали и в чем потеряли уверенность. Раздался привлекающий внимание стук сверху, отчего они синхронно посмотрели наверх: — Ждите меня внизу, — хриплым голосом говорит Филипп. — Окна явно не мое… не сегодня. Дингс снова оцепенел. — Вы давно успели познакомиться? — будто невзначай спросил он у довольной особы напротив. — Он помнит сброшенную временную линию? — Конечно. Как бывший обладатель Души Решимости он может сохранять себе память каким-то чудом. Фил помнит тебя и согласился помочь. Но почему ты не рассказывал мне о нем? — Моя уверенность в том, что ты убежишь к нему при первой возможности, оказалась сильнее, — он с удивлением и несокрушимым восхищением смотрел на Ли, перепачканную грязью и дождём, что давно начал заливать мрачные улицы города Обмана. Но Решимость словно огонь не давала ей замёрзнуть. —Женщина, давай договоримся, что если ты захочешь уйти, то сделай это тихо, без предупреждения, растворись, как любимые тобой сказки в далеком детстве. Сделай так, чтобы я уже не смог тебя остановить. А иначе даже и не смей. — Как я могу убежать от тебя, если, по словам Фила, мы давно женаты? — Ли хотела построить больше предложений, основанных на этом забавном факте, но тишину стихающего дождя разрезал звон главного колокола, оповещающий город об опасности. — Кстати о побеге… пора уходить. Потом меня отблагодаришь. — Несомненно, — поднявшись на ноги, Дингс схватился за протянутую к нему ладонь девушки, что вовлекла его в игру непонятную, с неясными правилами и расстановкой сил в чужую пользу.***
Ночь скользила по улицам, карабкалась по крышам, утягивая за собой время звенящих глупостей, время репетиции последнего прощания. Сквозь маленькую щель амбарной двери Дингс видел, как город разительно оживился. Люди метались, перешёптывались, искали. Рядом стоял пес и, весело виляя хвостом, смотрел на странную фигуру в плаще. Монстр вернулся к повозке в виде аккуратного передвижного ящика, в котором при желании можно было ужиться одному в этих деревянных четырёх стенах на колесах. Фил припарковал свою телегу в амбаре и сейчас занимался разгрузкой ненужных вещей, при этом на деле избавляясь от всего, чтобы освободить место для помощи беженцам. Дингсу стало неудобно, что из-за них приходиться расставаться со всем в повозке, накопленным явно ни за один день. — Спасибо, — тихо произнес Гастер и осмелился снять капюшон плаща. — После я могу помочь восстановить все твои лекарственные запасы. — Нет, не стоит заботиться об обычных вещах. Дело ни в них. Спасая вас, я начинаю чувствовать, что в моей однообразной жизни есть ещё место для приключений и подвигов. Мне этого не хватало с тех пор, как я перестал быть Решимостью, — Филипп, задумчиво поджав губы, осмотрел рядом стоящую девушку, как подозреваемую, но в преступлении не против закона, а вопреки здравомыслию, и взглянул на монстра, чья необычная внешность заставила его задержать взгляд надолго. — Но помнишь я рассказывал тебе о Широ, о той, которая спасла мне жизнь во время кораблекрушения? Ответь теперь честно, прошу. Это был не сон, она существует? Дингс коротко кивнул, повисло давящее молчание. Фил жестом указал, что передвижное укрытие свободно. Гастер не испытывал ни радости, ни удовлетворения, ничего, кроме тревожной пустоты и унизительного бессилия, будто ему милостиво оставили право видеть, но накрепко связали, чтобы он не имел возможности что-либо исправить… он запрыгнул в повозку и подал руку девушке, последовавшую за ним. — Это Лилу - мой единственный друг, — сказал Фил и помог белому пёсику оказаться внутри телеги. — Оставляю её на вашу заботу. Мы отправляемся до главного поста. Главное суметь незаметно выехать за границу военного городка… дальше легче. Захлопнулись двери, и спустя минуту повозка тронулась с места на встречу шуму дождя. Дингс ощущал омерзительный приступ тошноты от нехватки магии, пока сознание беспощадно терзал вихрь вопросов под ливень среди потемневших фасадов домов, которые они проезжали на своём пути. Он погладил собаку, которая продолжала с добрым любопытством смотреть на диковинное для неё создание, а затем обратил внимание на притихшую Решимость слева от него. Ли задумчиво уставилась в зеркало, которое Фил оставил в повозке по причине слишком незначительного размера. — О чем ты думаешь? — спросил Дингс, пытаясь угадать её ответ. Имея значительный потенциал для развития загубленных способностей ума, вместо подчинения не склонному к изменам рассудку, она неумолимо шла к неизбежной гибели, подчинялась чувствам и эмоциям. — А если нас поймают, что тогда? У меня ноль сохранений, — Ли усмехнулась, опустила потухший взгляд. — Но я вовсе не безоружна, Дингс. Гастер не сразу понял, о чем говорит эта женщина, но, уловив намёк, он несомненно оказался в негодовании от посетившей её идиотской мысли. — Ах да, дремлющий хищник - идеальная взрывчатка в твоей крови, таинственный козырь. Но! Хищник отнюдь не безграничная сила, решение всех проблем, а чудовищная слабость. Не стоит восхищаться способностью ломать людям скелет, я уже знаком с её методами решения всех проблем. — Да существует риск подчиниться ей, растерять себя окончательно, но рядом с тобой я всегда чувствовала себя человеком из плоти и крови. Простым человеком, способным любить, бороться и дышать свободно, — Ли протянула было руку, но в то же мгновение отступила назад, мрачная, истерзанная отчаянием и борьбой, сжала ладони. — Я отнюдь не самоотверженная мученица, готовая без раздумий жертвовать всем. Эгоизм присущ и мне. Я сделаю всё, чтобы сохранить жизнь тебе, Филу… и Серая - это наш шанс выжить. — Ты никогда не умела строить безупречные планы, — Дингс устало вздохнул, всей Душой желая, чтобы это безумие завершилось на счастливой ноте, и крепко обнял девушку, утопающую в сомнениях. — У нас есть надежда на спасение, и я верю в это… обещай мне, что ты не будешь связываться с ней ни при каких условиях. — Боишься, что я с двенадцатым ударом часов превращусь обратно в «Злое Солнышко»? — Ли перестала улыбаться, когда поняла, что не время для шуток. — Обещаю… Крохотная вероятность на спасение… Ли спрятала за этой крупицей обмана твёрдую решимость, отвергая любые возможности проигрыша. «Никогда не любила давать обещания». Ли закрыла глаза, устало уткнувшись ему в плечо. Её исхудавшее тело под несуразно большим пальто вздрагивало от страха решающих судьбоносных минут. Она не хотела видеть предчувствуемый провал и искала спасение во сне. Вдруг в голову врезается невыносимый скрип, скрежет колёс по мокрой земле, брызги грязной почерневшей лужи… Звук сбитого тела, сломанных костей, разбитого стекла. Кровь устремилась заполнять трещинки, окрашивать тёмные частицы зеркала. Она была там, когда телега налетела на аномалию и перевернулась вместе со всеми пассажирами от большой магической вспышки природы. Они не прошли блок пост без вопросов. Фил дал по поводьям. Лошади помчались со всей силы вперёд, но далеко уехать от границы они не смогли… Ли расцарапала колени, но не обратила внимания на пульсирующую боль. Не выстрел выбьет из неё жизнь. Решимость безжалостно убьют чувства - к такому выводу привёл Дингса анализ её поведения, когда он открыл глаза и увидел, как девушка подносит руку к осколку зеркала. «Прости, Дингс. Быть может, где-то существует параллельный мир, выстроенный нашими желаниями, иная реальность, в которой я выбираю тебя. Навсегда…» Сквозь звон услышал он её слова, не понимая, что происходит. Песик отскочил к монстру, стал лаять и рычать на Лодочницу. Приподнявшись на локтях, учёный встретился с до ужаса довольными глазами серого цвета. Не в силах отвести застывший взгляд от её омрачённого облика, исцарапанного эмоциями хищника, он с приливом цепенящего ужаса осознал: Солярис, заколотая годами и глупостью Ли, покидала её с каждым шагом, с каждым судорожным выдохом и оставалась, оседала где-то в его Душе, блуждала призраком по немым, бесцветным воспоминаниям. Этот мёртвый, отвергнутый образ. Она посмотрела вдаль, наблюдая приближавшуюся погоню со звуками выстрелов в их сторону. Капли дождя застыли в форме алых игл воды в воздухе по взмаху ее руки. Тьма в ней определённо ликует и хочет размяться. — Запомни меня, мистер Вселенная.