Награда за вмешательство

Глава 27

Вот интересно, как я выгляжу в глазах Гермионы? Полнейший псих? Готовый клиент для Мунго? Сопляк, неспособный справиться с нервами? Спрашивать бессмысленно: наговорит всякой ерунды, чтобы не травмировать бедненького мальчика еще сильнее. А мальчик уже очень давно не мальчик, и рассказать он ничего не может. Без фактов все мои слова покажутся продолжением бреда, который кто-то услышал на свое несчастье. Факты только в моей памяти, и достать их оттуда не представляется возможным. Извлекать воспоминания по собственному желанию не выйдет, допускать постороннего… перетопчутся. И что я могу показать тебе? Где лежат долбаные хоркруксы? Как убьют Седрика Диггори? Как директор обделается с воскрешающим камнем? Как твой друг победит Тома Реддла? Очень сомневаюсь, что ты не побежишь без оглядки к тому же Дамблдору, чтобы спасти великого чародея, но вместо благодарности получишь «Обливиэйт» и меня подставишь под Легилименцию с Веритасерумом. Не тот человек наш директор, на кого можно положиться в таком опасном мероприятии. Почему-то родители Гарри не доверили ему защиту собственного дома, видимо, определенные подозрения в отношении директора у них всё же существовали. «Обливиэйт» для нас обоих будет актом милосердия, девочка. Великий Дамблдор спокойно устроит нам хорошую подставу, и… попрощайтесь с Хогвартсом, ненужный мусор, а ученики навсегда сохранят про нас память в виде двух могильных надгробий. Нельзя тебя втягивать в такое дерьмо, Гермиона, не такой судьбы ты заслуживаешь. А какой судьбы заслуживаешь? Жить долго и счастливо с Гарри? Несомненно, он твоё предназначение. И как мне подделать воспоминание «Одиннадцать лет спустя. Долбанная платформа девять и три четверти. Поттер с рыжей, ты с рябым дебилом». Нужному для легилименции мастерству за несколько лет не научишься. Нужно не забывать, что по неопытности можно достать такие воспоминания, которые и сам усердно стараешься забыть. Вполне вероятно, по закону подлости, ты увидишь мою память, и тогда появятся вопросы, слишком неудобные для меня. Каким образом выпутываться в таком случае? Как тебе объяснить, почему взрослый человек напивается за день до свадьбы в полном одиночестве? Ты просто не поймешь, что кто-то предчувствовал, как всё пойдет паскудно, как обманывал себя и чем пришлось заплатить за потакание собственной слабости. Ты не сможешь понять человека, который ударил женщину, и неважно, была причина или нет, такое скотство нельзя понять. Сколько бы су… женщина ни бухала, сколько ни курила, в котором часу после полуночи или на какой день после ссоры ни приходила в квартиру, каким бы бревном в постели ни лежала, трогать её не следовало. Чем бы я ни аргументировал применение насилия, ни оправдывался «пьян до корней волос, хотел заставить человека поменяться в лучшую сторону», факт остается фактом: виновен. Возможно, я ненавижу рыжего из-за того, что вижу в нём отражение своего уродства? Разница в том, что я уже заплатил, а ему еще предстоит воплотить твои кошмары в жизнь, провести тебя по всем кругам ада. Но ты же ничем такого не заслужила, даже тени намека на подобное отношение. Ты не существо, ставшее моей самой грандиозной и чудовищной ошибкой. Ты умный человек и не начнешь доводить методично и день за днем, минута за минутой бедного Рона до белого каления. И всё же он отравит твою жизнь, даже сомневаться не приходится. Думаешь, он повзрослеет, поумнеет, дети помогут измениться? Ошибаешься, девочка, ох, как же ты ошибаешься. Все изменения, которые в нас происходят — смена игрушечных машин на более дорогие, а вместо игрушечных солдатиков мы предпочитаем заводить живых кукол, желательно покрасивей. Почему я так уверен, что тебе с рыжим будет плохо? Не только из-за финальной сцены на перроне, не только из-за моего предчувствия и нежелания принять твой выбор. Всего этого недостаточно для основания, слишком наигранно получается. Может, присутствуют какие-то мои личные скрытые мотивы? Нет никаких мотивов, мне лучше знать, что творится в моей голове. Ближе к истине такое объяснение: Эмма всего лишь безупречно сыграла в последней сцене, вот откуда моя злость. И вид её несчастливый — плод моего больного воображения. Снова пересматривать планы? Принять сторону Ро и не мешать людям? Позволить рыжему вертеть друзьями, как ему захочется? Кидать их раз за разом? Нет никаких гарантий, что, уничтожив рыжих, я расчищу дорогу для твоих чувств и чувств Гарри. Существует риск, что Поттер окажется таким, каким его написала автор, и всегда будет смотреть на тебя как на сестру, до самой смерти. А ты рискуешь потратить жизнь на мои поиски вместо того, чтобы сблизиться с Гарри. Все, к черту соплежуйство! Достаточно сомнений! Однажды я не поверил интуиции, и чем это для меня закончилось? Я хочу, чтобы девушка была счастлива? Миллион раз «да». Значит, не хрен голову ломать, пора прекращать рефлексии. Будет счастлива! Пусть только попробует сопротивляться, не знаю, что с ней сделаю! Понадобится, в самом крайнем случае Поттер окажется непрошибаемым — сам займусь… Стоп, а вот об этом даже думать нельзя, каким бы заманчивым всё ни выглядело. Вместо того чтобы пускать слюни на чужую девушку, лучше научу Гарри, как сделать Гермиону своей девушкой. Не будет поддаваться учебе — заставлю глотать Амортенцию ведрами, не детскими, если понадобится. Снова всё упирается в мистера Победителя и мисс Я-знаю-всё. Нет, точно, я сойду с ума скоро, Гермиона точно подметила. — Ты как, нормально? — знакомый голос выдернул меня из астрала или места, где у негра совсем не светло. Ого! Кое-кто так ушел в себя, что не заметил, как добрался в спальню. Гермиона сидела рядом на кровати и участливо на меня поглядывала. — Всё хорошо, спасибо, что довела. Я так задумался, что не заметил бы и Волдеморта, появись он передо мной. — Ага, представляю, — девушка мило улыбнулась, — идём, и вдруг он стоит, а мы, не обращая на него внимания, проходим мимо. Живая фантазия девушки воплотилась в уморительный рассказ, где одна актриса сыграла и мою отрешенность, и себя с гордо поднятым носиком, и растерянную рожу Тома. Что тут скажешь, Гермиона талантлива во всём, за что берется с душой. Кроме таланта девушка еще и хитрюгой оказалась. Она увидела моё хорошее настроение и захотела разделить выигрыш. — Нет, Гермиона, деньги только твои, ты их справедливо заработала, — начал уговаривать принципиально честную особу. — Не упрямься, Джейк, мы вместе выступаем, и деньги необходимо поделить поровну. Опыт в бюрократии оказался неожиданно востребованным. Я достал пергамент, на котором делал записи ставок, и показал девушке название документа «Пари с Гермионой Джейн Грейнджер, четвертый курс, факультет Гриффиндор». Указал на подпись внизу, после перечня фамилий. Она пристально изучала пергамент, а я старался невинно смотреть ей в глаза. Подумаешь, подпись подделал, как предчувствовал, что случится нечто подобное. Деньги ей нужнее, а я с ними никогда обращаться не умел — учиться этому бесполезно, и не дано мне такое возвышенное искусство. Чтобы пресечь гипотетическую возможность дележа, пригрозил девушке, что в случае анонимного (не стану указывать пальцем, от кого) подарка для меня, в ответ одна умная кареглазка получит увлекательнейшие книги по предсказаниям с комментариями самой Сивиллы Трелони. — Ты самый страшный шантажист, которого я знаю, — наигранно фыркнула Гермиона. — Тогда вспомни, кто меня этому научил, в этой же комнате, между прочим. — Не помню. Девичья память, сам должен понимать. — Понимаю, но и меня пойми, умница ты наша честнейшая. Золото ты получаешь по праву справедливости. Спорили исключительно для того, чтобы в случае поражения унижать постоянными напоминаниями твоего проигрыша и несостоятельностью тебя как сильной волшебницы. Деньги играли второстепенную роль, можешь Дафну расспросить при случае, зачем с тобой заключали пари слизеринцы. Отсюда следует, что твой, подчеркиваю для упёртой кареглазой красавицы, и только твой выигрыш — это твоя награда за ум и трудолюбие, компенсация за потраченные нервы, оплата баранами собственного кретинизма. Напиши родителям, как тебя хотели унизить и как ты вышла из такой ситуации. Не скажу за твою маму, но твой отец будет тобой гордиться, а заодно и маму убедит в случае приступа филантропии. Упоминание родителей оказало на девушку настоящее волшебное действие. Казалось, она получила нечто такое, позволявшее спокойно распорядиться деньгами. Разобравшись с финансами, Гермиона принялась за моё лечение. Как я жалостливо ни просил почитать до отбоя, как театрально ни заламывал руки и закатывал глаза — ничего не срабатывало. Бессердечная целительница Гермиона Грейнджер не признавала никаких доводов, уверток, отговорок и моего авторитета: «Тебе сказано выпить зелье и лечь спать? Сказано, поэтому будь хорошим мальчиком, не зли тетю Гермиону». Ложиться спать категорически не хотелось, но против такой «заботливой» девушки я не выстоял. Улегся в кровать, выпил зелье и уснул, пообещав себе попозже отомстить. Просыпаться с мыслью про Гермиону, в смысле про месть девушке, получилось как-то неожиданно приятно. С этой особой нельзя расслабляться: глазом не успею моргнуть, а она уже усядется на шею, свесив ножки. Не на того напоролись, мисс Грейнджер! Своими мальчуками можешь вертеть так, как тебе вздумается, а меня не покорить. Я не стану мстить немедленно: не время, и обдумать необходимо всё до мелочей. Поквитаться требуется так, чтобы девушка не попала под насмешки и в то же время ощутила на себе, как плохо, когда нельзя почитать хорошую книжечку. Претворять в жизнь операцию «Возмездие» начну после экзамена, заодно и детали лучше продумаю. А сейчас займемся зарядкой, учебой и делами утренними. Мы с Невиллом нормально поднимались, и проблем с отрыванием морды от подушки не наблюдалось. Третий наш коллега такими достижениями не блистал, или же сказывалось дерьмовое физическое состояние. Понятно, кормили его у Дурслей по остаточному принципу, тем, чего не жалко, и массы тела, необходимой для пацана его возраста, он не набрал. Отсюда и повышенная утомляемость, и слабое физическое развитие. Нужно как-то поговорить с ним на эту тему в присутствии мадам Помфри. Моё мнение легко разрушит Уизел, а со школьным колдомедиком никто не поспорит. Любопытно, как отреагирует Гермиона на мою идею помочь Гарри с усиленным питанием? Несомненно, она не станет возражать против улучшения здоровья друга. Засада в том, что рыжий не пропустит возможности пожрать на халяву, и друзья ему обязательно помогут накормить растущий организм… паразита. И чего это моя голова должна болеть из-за Поттера, пусть будущая миссис Поттер заботится, как донести пищу дорогому Гарри, минуя ненасытное хлебало дружка-прожоры. Поговорить с Гермионой удалось только после её выступления в одиночных дуэлях. Как ни звали барсуки в свои ряды, а сидеть я был вынужден в стане красных. Ажиотаж вызвала схватка Малфоя против Поттера, в которой победил Гарри за счёт исключительно голой магической силы, но никак не техники, продемонстрированной хорьком. Гермиона одолела Макмиллана, по моему наблюдению, она начала действовать шаблонно: мягкая разведка, использование щитов и уклонений, затем мощная атака. Попадётся кто-то сообразительный — поимеет проблемы или проиграет. Получив порцию поздравлений от друзей и знакомых, распалённая девушка плюхнулась возле меня на скамейку. — Ну как я выступила? — она открыто напрашивалась на комплимент. — Неплохо, — ответил сдержанно, остудить эйфорию не повредит, — как для Макмиллана, так вообще потрясающе. — Спасибо, Джейк, — девушка благодарно стиснула мою руку. — Ты заслужила большего, чем выступления на потеху толпе, но это твое желание. Заметила, что я ни разу не подсказывал, как лучше выступать против того или иного соперника? — Да, заметила, не хочешь сказать, почему ты так поступаешь? — Потому что ты и только ты должна пройти выбранный путь самостоятельно. Победишь ты или проиграешь — всецело зависит только от тебя, и всякий итоговый результат послужит тебе хорошим уроком. Некоторые поражения дают намного больше, чем победа, какими бы горькими они ни получались. Свою славу или печальный опыт ты получишь без моего участия, чтобы ни одна сволочь не посмела ткнуть пальцем в твою сторону и заявить: «Гермиона победила нечестно, ей подсказывал Дискейн». Не забывай ни на секунду: я твой самый преданный болельщик и желаю тебе выступить достойно. Независимо от того, как ты закончишь поединки, можешь быть уверена, что я всегда воспринимаю Гермиону Грейнджер великой волшебницей. Девушка мило засмущалась и ответила: — Я не «великая волшебница», а ты не очень-то восторгался моей победой и больше смотрел на Дафну. — Ты… да ты… — сказать что-то на такое заявление без применения непечатных аргументов не хватило всего моего красноречия. Меня всегда поражала способность женской половины выслушать и запомнить исключительно последнее слово. Кому я говорил? Кому отвечал на вопрос? Ничего не понимаю в девушках, не говоря уже про их способность своими нелогичными вопросами вырубать мыслительный процесс каждого мужчины. Вот как разговаривать с особой, перед которой распинался про опыт, славу, поражение, а получил непонятный вопрос про другую девушку? Каким боком здесь Дафна? Если честно признаться, кроме Гермионы никто из женского пола не интересует меня как девушка, но она чужая без пяти минут жена, а чужая жена — это табу. И гарем меня ждет где-то гипотетический, там, в прекрасном далеко. — Ну что, видишь, тебе нечего сказать, — продолжила добивать мой мозг Грейнджер. — Всё! Безоговорочная капитуляция! — мои поднятые вверх руки должны показать серьезность слов, — не смотрел на тебя неотрывно, потому что полностью поглощен красотой Гринграсс-старшей. Меня совсем не интересуют способности наших потенциальных противников. Я постоянно говорю ей комплименты, а не тебе, большую часть своего времени провожу с ней, а не с тобой, думаю с утра и до вечера о ней, но не о тебе. Смотрю все её выступления не потому, что она наш самый опасный соперник, а потому, что у неё красивое смазливое личико. Ты видишь меня насквозь, Гермиона, как видишь своего рыжего дружочка, восторженно комментирующего попы и грудь девчонок, сравнивая их с любимой его сердцу мадам Розмертой. Напоминание о поведении Уизела, других причин не нахожу, ввело девушку в ступор. От её саркастической ухмылочки «попался» не осталось и следа. Взяла себе привычку, понимаешь, изгаляться надо мной с помощью своего непревзойденного интеллекта, а не подумала, что я тоже умею доводить человека до когнитивного диссонанса. Сейчас её лицо выражает именно такое состояние: непонимание и растерянность. А что? У меня много талантов, и выносить мозг меня уже давно хорошо обучили. Шикарно всё получилось: Гермиону успокоил, рыжего пнул, прямо душа ликует от своих успехов. Девушка не захотела выслушивать правду про своего рыжего дружка и без объяснений куда-то ушла, посмотрев на меня снова как-то жалостливо. Понимаю, неприятно слушать и самого Ронпеда, а еще хуже, когда на это указывают другие, выбранные на роль жертвы. Как показало оставшееся до отбоя время, девушку я всё же чем-то обидел. Иначе не получалось объяснить её спокойное поведение и нежелание проверить меня перед завтрашним экзаменом. Подозрительное настроение Гермионы совсем не воодушевляло, и сразу после ужина я впал в депрессию. Вот как так получается: она нападает, я защищаюсь и всё равно чувствую себя дерьмово. Невилл и Гарри заикнулись про тренировку, но в ответ получили пожелание валить подальше и заниматься самостоятельно. Не хотелось ничего делать или куда-то идти. Выйду из комнаты, а там сидит печальная по моей вине Гермиона, уверен, что ей плохо. Мало её Уизел достает, так тут еще я добавил, «поддержал», испоганил настроение. Парни ушли, и я завалился спать, следуя народной мудрости про утро, которое мудрее вечера. Уснуть не позволил Поттер, вернувшийся исключительно для того, чтобы узнать, почему у меня вид мрачный и убитый. — Я обидел Гермиону, ляпнул, не подумав, а теперь совесть мучит, но ослиное упрямство не позволяет извиниться, — ответил хорошему парню и зарылся мордой в подушку, давая понять, что разговор окончен. Со стороны может показаться, что я трусливо спрятался, но меня не волнует, кто и что про меня думает. Гарри обязательно поговорит с подругой, постарается рассказать, как Джейк Дискейн раскаивается, покажет лишний раз свою доброту и вырастет еще больше в её глазах. Талант Гарри Поттера-адвоката подтвердила утром сама Грейнджер. Она уже не сидела, отрешенная от мирской суеты, и весело болтала со своими друзьями. Принимать экзамен прибыл чиновник из Министерства, и Минерва МакГонагалл великодушно позволила нам пропустить урок. За несколько минут до подхода к кабинету истории я набрался храбрости и первый заговорил с девушкой. — Гермиона, прости, что вмешиваюсь, и вообще, прости за вчерашнее, всё же я редкостный безмозглый идиот, но когда ты будешь писать ответы, не забывай чаще упоминать министерство Магии, с чиновниками включительно, в самом героическом свете. Поверь, для твоей оценки за экзамен такое «признание заслуг» поможет. Утвердительный кивок головы — вот и весь ответ, которого я удостоился. Нестрашно, по идее, заслужил я намного худшее отношение, а так сойдет, хорошо, что не посмотрела, как на пустое место. Свои шесть вопросов я расписал за час и двадцать минут, а соседка продолжала упорно строчить на пергаменте. Уж не решила ли она переписать по памяти весь учебник в виде ответа? С её памятью и стремлением ни в чём не уступать это вполне вероятно. Отвлекать не буду, сдам свои ответы и подожду её в коридоре. Поддерживать стену от падения совсем неинтересно, ходить туда-сюда возле двери скучно, ничем не заниматься как-то надоело. Народ повалил на обед, а я терпеливо караулил выход Гермионы. Некрасиво получится, когда она выйдет и никого не увидит, как-то нехорошо по отношению к ней так поступать. Невилл подошел и пообещал принести сэндвичей в случае моего отсутствия на обеде. Не понимаю, чего я жду эту девчонку? Какого чёрта нервничаю? У неё же есть друзья! Ага, никто из них даже не полюбопытствовал, как там подруга справляется, неужто обсуждение дурацкого квиддича важнее успехов подруги? Рыжий — понятная тварь, но почему Гарри не поинтересовался делами Гермионы? Бог с ними, их отношения — исключительно их заботы. Свои бы как-то разрулить. Да сколько можно издеваться над… экзаменатором! Уже и Невилл проходил, обед приносил, уже ноги болят, спина затекла, скучно, а кое-кто изводит пергамент и мои нервные клетки. Мисс Пишу-сколько-хочу изволили выйти через три часа и пятьдесят две минуты после начала экзамена. Увидев моё тело, подпирающее стену, она подошла, мягко улыбнулась каким-то своим мыслям и… уткнулась лицом в мою грудь. Кто-то объяснит мне, как всё понимать и что, черт возьми, происходит? Вероятнее всего, она просто устала и не соображает, что делает. И оттолкнуть нельзя, не хочется однозначно, и стоять в таком интересном положении опасно: компрометирующие слухи ей обеспечены. Чьи-то паскудные глазенки увидят нас, и получит девушка такой шквал домыслов, что статьи Скиттер покажутся ей анекдотом. Мои руки, клянусь, без команды мозга обняли девушку, пытаясь укрыть от хищных взглядов и защитить её светлую наивную душу. Приятно стоять вот так, обнимаясь с девушкой, которая… которая… чужая она, и понимание давно известного факта вызвало в сердце острый приступ тоски. Зависти, обиды, ревности не чувствовал, в душе разрасталась одна лишь тоска. Сердце не пропускало удары, не рвалось из грудной клетки, оно ритмично перекачивало кровь. Мозг не вопил: «Я обнимаю Гермиону Грейнджер», он спокойно задавал вопросы, на которые давно известны ответы. Да, можно постараться влюбить девушку в себя, больших сложностей не предвидится. Да, её любовь станет настоящим счастьем! Сколько их, этих «да». Придумывать для себя, обещать ей — просто, но как быть с вопросом, который мы, мужики, себе не задаем. Мы очень хотим, чтобы нас любили, понимали, уважали не за счет в банке, а за то, какие мы без прикрас, понтов, статуса и атрибутов. Поэтому вопросом «А что я смогу ей дать» мы редко заморачиваемся. Зачем его задавать? Деньги в наличии — с чувством собственной гордости заявляем: «Чего тебе еще не хватает», нет денег — защищаемся убойным, по-нашему, аргументом: «Любить нужно не за деньги, а потому, что я такой весь из себя добрый». Мы отказываемся понимать, что быт медленно и уверенно убивает большинство самых радужных надежд, прекрасных чувств. Нам не понять желание любимой женщины выглядеть красивой перед другими людьми, для нас она и так прекрасна. Мы только хотим, хотим и еще раз хотим, ничего не давая и не стараясь дать взамен. У кого позволяют деньги, всегда существует возможность заткнуть женщине рот: «Купи себе новую тачку и не мешай», или купить самому себе новую молодую игрушку, которая не начнет задавать вопрос «А ты меня любишь?» Для необремененных финансово всегда открыты двери кабаков и уши желающих выслушать слезливую историю «Какие же все бабы суки». У каждого из нас своя правда, своя боль, своя глупость или раскаяние от осознания глупостей. Мы не понимаем женщин, они не понимают нас, это естественно и страшно. Страшно, потому что никто из нас не задает себе вопрос «Что я могу дать», и отвечать на него чаще всего приходится, когда жизнь человека уже капитально изгажена. В этом отношении Гермионе ничего не должно угрожать сейчас или калечить жизнь в будущем. Не будет дебила-подкаблучника Рона, сытно жрущего и сладко пьющего за счет её фанатичной работоспособности и желания вывести семью из нищеты. Не будет изнуряющей, никому не нужной борьбы за права существ, которые и так неплохо живут. Меня к тому времени, вероятнее всего, тоже не будет. Нечего мне предложить или предоставить, отсутствуют даже перспективы. Это значит, что не существует какое-либо совместное завтра для нас, а есть только одна реальность: Гермиона Джейн Поттер. Такая девушка, как она, заслуживает нормальной жизни рядом с нормальным, хорошим человеком. А согласно канону, получается очень по-скотски: училась, старалась, всё делала для друзей и в награду получила рыжего идиота; хитрая рыжая шалава абсолютно ни хрена серьезного не сделала для вашей победы и забрала джек-пот. Отличный пример для подростков нарисовала Дж. К. Р: учитесь, девушки, учитесь, чем умнее станете, тем безголовее вам достанется муж, а если начнете менять парней через день, раздвигать ноги когда не лень, тем лучше парень достанется именно вам. Берите от жизни всё и сейчас, на хрен вам ум, ведь для всех первостепенная задача — урвать для себя, и вас никто никогда не променяет на молодую версию, такого никогда не случится, и книжки с фильмами не врут: в них настоящая правда. Всё, о чем я только что подумал, называется самообманом, замаскированным под грустно-философские размышления. В нестандартных ситуациях я научился просто блестяще подменять факты на домыслы, которые выставят меня жертвой леди Судьбы, непреодолимых обстоятельств, элементарного непонимания. В ход идут самые изощренные уговоры собственной совести, только бы она не кричала: «Ты лжец, трусливый нерешительный лжец, недостойный даже тени десятилетней давности этой девушки». Легко советовать другим, но практически невозможно следовать самому тем же советам. Проще всего убедить себя, что девушка влюбится в меня и будет всё отлично, что я такой жутко благородный, что я не хочу… далее идет сплошное вранье. Сколько бы ни тешили мужики свое самолюбие, а выбирает всегда женщина. Как часто выбирали меня? Однажды за денежную работу и неплохие отцовские знакомства. А чем всё закончилось? Лучше не вспоминать. В этом мире ничего подобного не произойдет. Как бы я ни старался, ни врал себе, а истина останется неизменной, и Гермиона никогда не влюбится в меня, такая возможность лежит за гранью возможного или вероятного. Максимум, что я могу получить — дружба, а всё то, что выше дружбы, получит другой парень. От меня зависит только, с кем она пойдет по жизни. Во всяком случае, я очень хочу на это надеяться. Как в жизни все происходит, так произойдет и здесь. Помощник Поттера, напарник для дуэлей, занятный собеседник, изредка защитник не получит никаких романтических откровений. Ничего непоправимого в этом не вижу, потому что признание собственной несостоятельности как потенциального парня Гермионы убережет меня от неверных выводов, абсурдных надежд. Симпатизирую я девушке? Да. Я её хочу защищать? Да. Я влюбился? Ни хрена подобного! Уверен в этом на тысячу процентов. Мои честные перед самим собой ответы лишний раз подтверждают, что все идет нормально: соединить Гермиону и Гарри, помочь им обрести, увидеть, признать друг друга единственно возможной парой. Дежурный приступ эгоизма закончился, и нужно работать дальше. Одних обещаний, слов, лозунгов недостаточно для направления Гермионы в сторону Поттера, необходима наглядная демонстрация. А что будет, если… — Ты только что принял какое-то решение, — девушка пристально смотрела в мои глаза, кажется, я снова увлекся и не почувствовал, как она выскользнула из рук. — Да, наверное, можно и так сказать, мисс Обед-это-мелочи. — Ой, извини, Джейк, я так старалась, что забыла про всё на свете. — Эх ты, — легонько стукнул Гермиону пальцем по носу, — мучительница желудка чиновника. Девушка ухмыльнулась, посмотрела на дверь и притворно вздохнула. — Ничем не могу помочь, учеба — это святое для меня. Он обязан оценить знания нормально, и обед ему только помешает. Надеюсь, ты сам пообедал? — Естественно! Учеба учебой, а обед по распорядку. Министерский экзаменатор вышел из кабинета и махнул нам рукой, показывая таким жестом, что идти нужно за ним. Вот что бывает с человеком, которого не покормили во время, нет сил даже на разговоры. Мы добрались до кабинета замдиректора, чиновник скрылся в его недрах, оставив нас дожидаться непонятно чего. Он же проверил работы, неужели трудно сказать два слова. Через несколько минут вышла чем-то недовольная Минерва МакГонагалл. — Ваши оценки: мистер Дискейн — «Превосходно», мисс Грейнджер — «Превосходно», и… соболезнования вашему потенциальному мужу. Обрадованная результатом экзамена Гермиона растерянно смотрела на декана. Она не поняла шутку, а мне такой финт понравился. Профессор МакГонагалл заметила мою улыбающуюся морду и усмехнулась сама. — Мисс Грейнджер, не волнуйтесь, чиновник всего лишь пошутил над тем, что вы ради знаний будете оставлять мужа голодным слишком часто. — Нет, профессор, ничего подобного, я только хотела ответить пообстоятельней. — Погодите секундочку, мисс Грейнджер, ваш товарищ рискует подавиться смехом, а на пустой желудок это опасно. Ничего не могу с собой поделать: виноватое лицо Гермионы, её отговорки, грозившиеся вылиться в длинную защитную речь, смешили меня на уровне талантливых комиков. Девушка поняла, что её просто разыгрывают, и сама улыбнулась. — Поздравляю вас, мисс Грейнджер, и вас, мистер Дискейн. Теперь у вас появится больше времени для занятий трансфигурацией, — преувеличенно серьезным голосом закончила замдиректора, при этом глаза её хитро прищурились. Идеальный момент для реализации замыслов по разрушению навязчивых идей одной гриффиндорки. — Боюсь, профессор, что это обернется пустой тратой времени, особенно для вашей лучшей ученицы. У возмущенно дернувшейся в мою сторону Гермионы сумка свалилась с плеча, не говоря уже про паралич языка. — Объясните свое утверждение, мистер Дискейн, — удивлённо изогнула бровь МакГонагалл не хуже Нюниуса. — В принципе, нечего объяснять, профессор, проблема в Гермионе. Она очень сильно желает заняться после школы законотворческой деятельностью в одном из отделов министерства, а со временем и возглавить такой отдел. Получается, что она не видит для себя места в дальнейшем изучении, усовершенствовании так ею любимой трансфигурации. Для написания служебных, докладных и пояснительных записок, отчетов, программ, методик и прочего бумажного творчества ей не пригодятся расширенные знания вашего предмета. Уж кто, как не вы, понимаете, что бюрократия отбивает желание заниматься какими-либо изысканиями, усовершенствованиями. Вот если бы кто-то отвел девушку в министерство, позволил поговорить с теми, кто там уже давно работает, а еще лучше — показать на собственном примере, что такое работа с документами и как эти документ отрав… помогают в работе… — Прекрасно вас поняла, Джейк. Надеюсь, мисс Грейнджер согласится помочь мне завтра подвести итоги недели и подготовиться к следующей, — профессор переводила взгляд с меня на девушку и обратно. — Я обязательно помогу вам, профессор, — счастье на лице Гермионы сменилось выражением обиды и раздражения, — скажите, в какое время мне прийти. — В десять вас устроит? — Да, профессор. — Отлично, еще есть вопросы? У меня были вопросы и пожелания. Нужно воспользоваться ситуацией, пока всё так хорошо складывается, и заняться эльфоманией. — Профессор, если можно и нужно очень, не могли бы вы прислать в соседний кабинет эльфа Добби? МакГонагалл утвердительно кивнула головой и оставила меня на растерзание Гермионе. — Джейк, ты невыносимый человек, и я становлюсь такой же вместе с тобой, — начала сбивать меня с настроя девушка, — как ты посмел сказать такое профессору МакГонагалл, как ты вообще додумался до такого. Хочется накричать на тебя, поблагодарить тебя и… мне уже прощаться с идеей освобождения эльфов? — Спокойно, Гермиона, сейчас зайдем в кабинет, поговорим с эльфами, и ты выскажешь все, что думаешь. В кабинете нас уже ждал неторопливо подпрыгивающий бывший эльф Малфоя. После осторожных приветствий Грейнджер ушастый чудик захотел бурно поприветствовать и меня. Выслушав восторги Добби, я попросил его пригласить в кабинет нескольких хогвартских эльфов для важного разговора и помощи. Без ущерба для кухни появилась восьмерка эльфов, включая Добби. Страх и подозрение явственно читались на их личиках, правда, я не специалист в физиогномике волшебных существ. На мой вопрос «Кто из вас хочет получить свободу» ответа, как и ожидалось, не последовало. Гермиона смотрела на всё происходящее с выражением, не поддающимся описанию. Приблизительно подходящим словом для этого подойдет грусть, вселенская печаль. Ничего не поделаешь, без разочарований не бывает в жизни. Заключительную точку, хочется в это верить, поставил мой следующий вопрос «Почему эльфы не хотят свободы» и ответ самого старого представителя ушастых. Он, опасаясь взглянуть на Грейнджер, сказал: — Мы волшебные существа и без магической силы не сможем долго жить, не говоря уже про потомство. В Хогвартсе много магической силы, но она не направляется на каждого из нас. Если у эльфа есть хозяин, то маленькая часть магии волшебника достается ему всегда и безвозмездно. Поэтому каждый уважающий себя эльф очень хочет, чтобы его взял к себе волшебник на службу. Мы помогаем волшебникам, они дают нам часть своей силы, и никакой свободы нам не нужно. Свобода нас медленно убьёт, а мы не хотим умирать. Добрый сэр Джейк, попросите, пожалуйста, свою подругу не убивать нас, мы хотим жить и растить собственное потомство, — эльфы дружно заплакали и упали на колени, наглядно демонстрируя свое отношение к затее освобождения от рабства, которого не наблюдается и в помине. Поддавшись настоятельным просьбам покинуть нас и получив обещание не допустить, уговорить добрую девочку, эльфы исчезли. Подперев ладошкой голову, Гермиона сидела за столом и не проявляла прогнозируемых эмоций. Так мы не договаривались! А где обещанные «накричать» и «поблагодарить?». Последнее необязательно, а первое поможет ей снять напряжение. Понял! Сначала нужно накормить девушку, а затем получить заслуженное мозговыедание. Мои сэндвичи, выложенные перёд Гермионой, победили возвышенные душевные метания. Она удивленно-вопросительно спросила: — Откуда? — Невилл принес, ты покушай лучше, а разговор подождет. Гермиона разделила еду на две равные части, отодвинув мою долю от себя. — Давай обойдемся без твоих выкрутасов, Джейк, не нужно врать. Я поняла, что ты всё это время стоял под дверью, дожидаясь меня. Поешь и дай мне подумать. Как по заказу мой желудок требовательно заурчал, подслушав заманчивое предложение. Мы медленно поели и вышли из помещения. Куда дальше идти, никто из нас не знал. Душевное состояние Гермионы вызвало тревогу, и гостиная львов — не самое лучшее место для отдыха. — Не хочешь подняться в астрономическую башню? — предложил первое, что пришло в голову. — Нет, — ответила она, — там всегда кто-то сидит, не протолкнуться от парочек или любителей уединиться. — Тогда приглашаю вас, леди Грейнджер, в секретное убежище неуловимого балбеса Дискейна. — Секретное, говоришь, тогда пошли, посмотрим, где ты прячешься, — слабый намек на улыбку озарил её лицо. В башне над слизеринскими подземельями Гермиона оказалась впервые, судя по её ироничному замечанию. — Никогда бы не подумала, что гриффиндорец станет укрываться на территории змей, а впрочем, чего еще от тебя ожидать. Девушка пожелала очистить помещение от пыли с паутиной, против чего я высказался: — Не нужно ничего подобного делать, таким образом ты подскажешь кому-нибудь любопытному, что здесь кто-то бывает. Не выдавай меня, лучший наколдуй себе кресло, присядь, расслабься и послушай, как стучит по крыше дождик. Умная девочка сделала, как попросил, без ненужных вопросов. Усевшись по своим произведениям, мы замолчали, вслушиваясь в чуть слышимый звук дождя и собираясь с мыслями для беседы. На меня дождь всегда оказывает умиротворяющее действие, а если плохо на душе, то иногда и взбодрит. Английская погода сейчас способствовала спокойному настроению и вызывала желание что-то сделать, что-то непонятное, но необходимое. И чего вытворить? Подразнить девчушку, попробовать выдернуть из меланхолии? Сомневаюсь, что поможет, и не нужно больше её доставать. Кому понравится, если мечты, надежды начнут ломать самым бессовестным образом. У неё происходит переоценка собственных планов, и какой вывод она сделает, никто не догадается. — Мне совсем не хочется на тебя кричать, — нарушила тишину Гермиона, — наоборот, я хочу сказать тебе «спасибо» за все, что ты для меня сделал и делаешь. Твоя ткань с рунами настолько облегчила мою жизнь, что ты и представить себе не сможешь. Думаешь, я не поняла, что ты использовал магию крови? Вполне допускаю, что кто-то боялся отношения к запретным знаниям и ожидал забега Грейнджер в кабинет директора с воплями «Темная магия! Нарушение!» Прости, если разочаровала тебя, постарайся не обижаться. Не такая уж я зацикленная на учебе фанатичка закона и дисциплины. Я пытаюсь не обидеть никого, но все почему-то принимают меня или за высокомерную зазнайку, или же за безотказного консультанта, кто как, в зависимости от ситуации и потребности. Мои первые шаги в волшебном мире получились во многом ошибочными, я это уже давно поняла. Они проистекали из моего же детского стремления доказать всем, что я способна быть лучшей во всём, относящемся к учебе, потому что в школе нужно учиться, иначе в будущем придется очень трудно без обеспеченных родителей. Мои родители небогаты и для того, чтобы добиться в жизни всего, что они имеют, им приходилось постоянно упорно учиться, и сейчас они стараются не отставать от появляющихся новых технологий. Многим не нравится моя тяга к знаниям из-за того, что они не понимают меня и не понимают того, как меня учили и учат родители. А я не умею по-другому, понимаешь, Джейк! У меня есть только мои знания, мой разум, и надеяться на кого-то я не могу себе позволить не только потому, что так воспитана, но и потому, что я такой человек, и меняться в угоду мнения окружающих не собираюсь, что бы про меня ни говорили. Иногда, в минуты, когда накатывает депрессия, хочется послать этот долбаный мир волшебства так далеко, как только хватает воображения. Меня останавливает понимание того, что я катастрофически отстала от уровня маггловской школы, и желание не потерять приобретённых здесь друзей примиряет с действительностью. Не подумай, что я жалуюсь на несправедливую тяжёлую жизнь, ничего подобного, даже если мои слова могут нести жалобный смысл. Хочется всего лишь поблагодарить тебя, а получается, что я говорю про свои проблемы и несу полную бессмыслицу. Не знаю, почему, но мне хочется верить, что ты поймешь меня лучше моих друзей. Я очень сомневаюсь, что Рональд просто выслушает меня, не перебивая дебильными шуточками или замечаниями, а Гарри Поттер… ему самому нужна помощь. Еще есть Джинни, но там сплошные разговоры про мальчиков, семью, волшебную моду, сплошная детская муть. Девчонки из Слизерина не вызывают желание поговорить откровенно, возможно, из-за того, что мы плохо знакомы, а недоверие нам вбивают в голову каждый день. Остаешься только ты, Джейк, как бы странно это ни прозвучало. Единственным человеком, который ждал меня сегодня после экзамена, оказался не один из моих друзей, про обоих и говорить нечего, а ты — ходячее противоречие и непонятный помощник-напарник. Если бы ты знал, как я хотела увидеть Гарри и Рона возле кабинета, как надеялась, ведь они знают про наш экзамен и знают, как я переживаю за свои оценки. Никто из мальчишек не пришел, не подождал, как всегда. Я не обижаюсь на них, попросту не могу обидеться на друзей, которые так много для меня значат. Не беда, что они за меня не переживают, только мне нужно болеть за их глупый квиддич; не страшно, что я осталась без обеда, сама виновата; нет никакой разницы, как я выгляжу: чтобы помогать с уроками, внешний вид модели не требуется. Сколько раз я пропускала ужин, и никогда никто не принес мне долбанный сэндвич. Зачем? Мисс Всезнайка, заучка вполне способна питаться книжной пылью, для неё эта пыль как нектар. Я уже привыкла не обращать внимания на такие мелочи, потому что они еще совсем мальчишки, к тому же мои друзья. Гермиона поднялась с кресла и подошла к окну. Чтобы понять состояние девушки, необязательно читать мысли, нужно всего лишь её выслушать. Знал бы, что она так ждет мальчуков — пригнал бы обоих, рыжего так уж точно, а Поттеру хватило бы удара по совести. Позволить ей накручивать себя или подойти и хоть что-то сказать? А что сказать? Это неважно, нужно уводить девушку от грустных мыслей. — Они исправятся, — подойти и положить руки на плечи Гермионы оказалось делом несложным. — Я знаю, Джейк, знаю. Спасибо, что поддерживаешь меня и просто выслушал. — Не за что, приходи в любой день. — Я запомню и при случае воспользуюсь приглашением. — Гермиона, ты не хочешь потанцевать со мной, — прости, Гарри, но в этом я буду первым. Девушка обернулась ко мне лицом и недоуменно произнесла: — Музыкальное сопровождение отсутствует, а так — я согласна. — Как это нет сопровождения? А дождь чем тебе не музыка, эстетка ты наша. Она улыбнулась, понимающе кивнула и положила руки мне на плечи. Поначалу неуклюжие толкания и топтания, которые через некоторое время начали превращаться в подобие медленного танца. Чувствовалось, что партнерша ведет меня под слышимую только ей музыку, и сопротивляться или менять ведущего совсем не хотелось. Пусть её фантазия ведет нас, лишь бы она отвлеклась от реальности. Танцор из меня всегда был хуже шахматиста, а в шахматы играть не люблю, поэтому сейчас приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы не наступить девушке на ногу, такого я никогда себе не позволял. Наш странный танец закончился нескоро, мне казалось, что Гермиона никогда не остановится, и только прекратившийся дождь заставил нас замереть. — Благодарю за прекрасный танец, леди Гермиона. — И тебе спасибо, Джейк, мне нужно как-то по-другому отблагодарить тебя. Ты сам, наверное, не понимаешь, что ты для меня делаешь. — Всё правильно, из нас двоих ты умница, я безголовый балбес, но в качестве благодарности приму консультацию по внутреннему дизайну дома Хагрида. Вкусы лесничего пострашнее кошмаров, а мои от него недалеко ушли, так что вся надежда на ваш женский взгляд, мисс Грейнджер. Согласие на осмотр дома и применение женского видения внутреннего обустройства было получено в ту же секунду. Мы задержались только для того, чтобы скрыть свои следы под слоем пыли, и незамедлительно покинули башню. Правильно говорят: перемена обстановки — уже отдых. В случае с Гермионой отдых выразился в совершенно непонятных для меня метаниях из комнаты в комнату, восклицаниях «это не подойдет» и сотне бессистемных вопросов, на которые отвечать не требовалось. Положение ухудшилось после моей демонстрации иллюзии широкополосных обоев. Как-то пожаловался Флитвику, что не могу вообразить, как будет выглядеть комната Хагрида в другом свете, кроме серого, и профессор научил меня простенькой иллюзии. Лучше бы я молчал и ничего не показывал! Гермиону так вдохновили перспективы использования Чар иллюзии в дизайне, что новые заклинания она усвоила за десять, а может, и меньше минут. Новыми заклинаниями девушка творила что хотела и как хотела, смешивая всевозможные цвета и оттенки, составляя невероятные комбинации красок. У меня такого эффекта никогда не получалось и не могло получиться, а тут… женщины умеют обустраивать жилье, в генах у них как-то заложено. Веселье закончилось после того, как Гермиона начала подозрительно присматриваться к платяному шкафу, неизвестно откуда доставленному Хагридом. — Зачем тащить в новый дом это старье, — от злости на бестолкового полувеликана я стукнул ногой по дверце. Медленно открывающаяся дверь заскрипела, немного показала половину темноты внутренности шкафа, в которой… Черт! Чёрт! В темноте что-то образовалось, а может, оно там сидело, дожидаясь ужина. Не успел я направить палочку и отступить хотя бы на пару шагов назад, как из грёбаного шкафа… появилась Гермиона Грейнджер?! Испуг первых секунд прошел, и мозг идентифицировал застывшую девушку. Твою мать! Полная идентичность и только глаза… Боггарт, чтоб ему пусто было! «Секо» и «Редукто» не понравились твари, она тут же превратилась в аморфную массу. «Вингардиум Левиоса» — и боггарт залетает в место своего обитания, временного, перед казнью. — Ну, Хагрид, ну, удружил, компот тебе, а не виски, трезвенником станешь, — облегченно сказал я, закрывая дверь торчащим в замке ключом. Подумать только! Мой страх — это Грейнджер через, э-э, четырнадцать лет! Быть такого не может! И боггарт всё перепутал, что он понимает в страхах? Никто не знает, чего я боюсь, кроме меня самого. А по глазам я различил, потому что хорошо запомнил финальную сцену. Черт! В комнате всё это время находилась Гермиона и видела саму себя повзрослевшую, явно несчастливую. Чего себе вообразит девушка? Правильно! — Гермиона, послушай меня, я не боюсь тебя, это неправда, — пристально вглядываясь в расширенные глаза девушки, я пытался выкрутиться в непростой ситуации, — показанное боггартом не имеет к тебе ни малейшего отношения, и это не страх перед человеком, это страх перед тем, что с ним случилось, и… это не ты, клянусь чем угодно, это не ты. В какой-то мере я сказал правду. Или всё же это ложь? С девушкой, стоящей передо мной, не произойдет того, что случилось в моём мире уже давно, поэтому сказанное можно принимать за правду. Она ответила неестественно спокойным голосом: — Я тебе верю, не волнуйся, эта девушка очень похожа на меня, но это не я. Это же Эмма, ведь так? Услышать это имя от Гермионы — то же самое, что услышать собственное имя и фамилию. Откуда она может знать это имя? Твою мать! Что за хрень здесь творится? С кем я сейчас разговариваю? Вот черт, по-моему, я даже звания идиота не достоин. Какой же я полный придурок! Наконец-то понятно, почему мои планы летят в тартарары, стоит только задействовать в них эту девушку. Она такая же гостья здесь, как и я. Вот теперь всё сходится. — И как вас называть, коллега? Не надо вранья, упомянутое имя никто не может знать, оно нигде не озвучивалось, — направив палочку на псевдо-Гермиону, я торжествующе ухмыльнулся, — так из какого ты… — Очнись, Джейк, очнись, пожалуйста, очнись, что с тобой, — игнорируя направленную палочку, она подошла ко мне вплотную, — ты испугался, это нормальная реакция на боггарта, и здесь нет никакой коллеги, здесь только я, Гермиона Грейнджер, а Эмму ты сам вспоминал, когда… когда я тебя вела к мадам Помфри. Говорила она убедительно, и проверить её никак не получится, как-то хреново помнится, что я лепетал по пути в медкрыло. Её маленькую запинку в конце легко объяснить тем, что добрая девочка не хочет напоминать моё же немужское состояние. Верю я, что она говорит правду? Не очень-то, и нет привычки верить людям. Только что я чуть не проговорился, буквально доли секунды отделили меня от слова «времени», которым я хотел закончить фразу. Может, она специально прервала меня? Хорошо, посмотрим за вами внимательней, девушка, и обязательно куплю Веритасерум. Всё, что мне доступно на данном этапе — выразить скрытое недоверие. — Наверное, ты права, Гермиона, и чтобы никто не обижался, предлагаю: ты никогда не вспоминаешь всё, что здесь увидела, а я поверю твоему объяснению, по рукам? — я протянул свою ладонь. — Так нечестно, Джейк, я же умру от любопытства, — девушка схватила своими ладошками мою руку, — понятно, что ты ничего не хочешь объяснить, но объяснить, почему у Эммы такой взгляд, можно? Она похоронила кого-то? Ей очень плохо? Она болеет неизлечимой болезнью или потеряла кого-то очень близкого? — Стоп-стоп, девушка, сама сказала, что понимаешь, и тут же атакуешь меня вопросами. Чтобы удовлетворить твой интерес, отвечу так: не умирает, плохо, не хоронила, не теряла, не болеет. По поводу взгляда… всё сложно, и объяснить словами не получится, подожди несколько лет и услышишь развернутые ответы, если поверишь в них, в чём я сильно сомневаюсь. — А раньше никак нельзя? — Почему же, можно, но без доказательств, фактов, если их можно так назвать, ты не поверишь и сдашь меня в Мунго. — Джейк, я поверю и не сдам тебя, расскажи, пожалуйста, — не сдавалась заинтригованная Гермиона. — Всё, закрываем тему, пошли в школу. Уроки не сделаны, ужин скоро, друзья волнуются и бездельничают. Вздох глубочайшего наичистейшего разочарования был на сегодня самым лучшим её ответом.