Награда за вмешательство

Глава 30

Иногда этажи Хогвартса напоминали Гермионе декорации для низкосортных фильмов ужасов с обязательными монстрами и нелепыми сценами спасения героев. Так выглядело раньше, а сегодня, сейчас, в этот самый момент она ощущала себя персонажем романтической истории. Сумрак переходов, плохое освещение, холод коридоров навевали совсем не иррациональный страх в воображении. Удерживая за руку Джейка, она думала совсем не про возможное место засады, потому что в голову приходили рассказы старшекурсниц о местах, где уединяются для личных, очень личных бесед. Откуда появились такие мысли? Она не хотела задумываться над этим, доверившись своей интуиции и логике, сердцу и, как ни странно, разуму. — Гермиона, замри, впереди по курсу Филч, — парень достал из кармана моток веревки, обвязал себя под руками на уровне груди и сильно обнял не ожидавшую такого возмутительного поведения девушку, — хватайся за мою шею, только ласково, если не хочешь получить отработку. Страх перед Филчем и романтический настрой позволили девушке выполнить приказ без неуместного упрямства и смущения. Прошептав что-то неразборчивое, Джейк направил палочку в потолок коридора, полностью погруженного в темноту. Через секунду Гермиона ощутила, как ноги оторвались от пола и она плавно взлетела вверх, обнимая за шею парня, поддерживаемая его рукой за… Пусть будет талия. Под потолком Джейк как-то нашел незаметный выступ, и каждый из них сумел поставить на него ногу. Они замерли, обнимаясь и балансируя на одной ноге, палочка Джейка всё так же направлена в потолок. Завхоз объявился практически сразу после их обустройства в компании неизменной грозы нарушителей распорядка дня, миссис Норрис. Кошка подозрительно долго стояла под укрытием, сигнализируя хозяину: здесь нечисто. От испуга, азарта и еще чего-то жутко волнительного девушка прижалась щекой к щеке парня, пылая от появившегося смущения и поражаясь собственной храбрости. «Ничего недозволенного я не делаю, мы только прячемся и совсем не обнимаемся, словно глупые детишки. Возможно, я немного, совсем чуть-чуть прижалась к Джейку совершенно не по-детски, но никто же не видит и не узнает, а миссис Норрис может и постоять еще несколько минут». Патруль «завхоз — кошка» не обнаружил нарушителей и отправился на поиски новых жертв, которые обязательно попадутся на пути. Дождавшись, когда звук шагов Филча отдалился, девушка прошептала: — Откуда ты знаешь, что здесь можно спрятаться? — Тихо, они еще вполне способны услышать, — ответный шепот парня приятно согрел ухо и щеку. «Дискейн полностью обнаглел, к нему девушка прижалась, а он шипит так же, как мой кот на Рональда. Ничего ты не понимаешь, Джейк, совсем не разбираешься в девушках, и за что тебя хвалят — непонятно. И тебя совсем не оправдывает темнота, Филч и положение, в котором мы зависли, ты обязан догадаться, что я тебя выделила из всех мальчишек, а если не понимаешь, будет тебе очень весело. Такой умный парень, загадочный, интересный, и ничего не видишь вокруг себя кроме заразы Гринграсс и придурка Рональда. Ладно, рыжий не придурок, он всего лишь глупый ребёнок и мой, пока что, друг, а ты даже другом быть не хочешь, и вообще непонятно, кто ты такой. Не видишь дальше собственного носа, а меня поучаешь, пугаешь, смешишь, и всегда непонятно, из-за чего тоскуешь. А может, ты знаешь, что случится через год, два, десять, и поэтому всячески пытаешься спасти меня от незавидной участи? Нет, такими знаниями никто не обладает, тот же маховик времени действует на несколько часов, но никак не на годы. Если бы я знала судьбы своих друзей… Наверное, свихнулась, потому что в будущее нельзя вмешиваться, иначе последствия окажутся катастрофическими для всех без исключения, особенно для инициатора вмешательства. Визжащая хижина преподала хороший урок на примере игры со временем и стремления исправить уже случившееся. Моя версия, что ты из будущего, абсурдна, нелепа, но только она способна как-то объяснить твою информированность и выбивающиеся из общей колеи поступки». Высота полета мысли Гермионы прервалась банальным образом: они опустились на пол коридора. — Настоящие герои всегда идут в обход опасностей, — заявил Джейк, выпуская девушку из объятий, — пройдем секретным проходом практически до нашей башни. Воспользоваться секретным ходом Дискейна не получилось по причине низкого роста и парня, и Гермионы. Никто из них не сумел дотянуться до факела, который приводил в действие механизм открытия тайного прохода. Использовать волшебство? Существует угроза обнаружения посторонними лицами, или тот же Филч объявится. Естественное решение задачи, которое напрашивалось, прямо кричало, нравилось Гермионе, но почему-то не приходило в голову Джейка. Девушка подумала, что парень не придет в восторг от того, что им командуют, поэтому додуматься ему предстоит без её помощи. — Не вижу другого выхода, кроме как посадить тебя на свои плечи и так открыть проход, — обречённо махнул рукой парень, присел и покорно склонил голову. Дважды просить себя Гермиона не позволила, она уселась на плечи, обхватив левой рукой его голову, и оставила свободной правую. «Всё же он поразительно быстро додумался до верного действия», — саркастически оценила умственные способности, только мысленно, Гермиона. Джейк легко поднял её, и через секунду открылся нужный ход. Не опуская девушку, парень шагнул в темноту. Гермиона достала свою палочку, произнесла «Люмус», свет разогнал темноту, и она увидела неестественно ровную блестящую дорожку. — Как знал, — начал ворчать Джейк-носильщик, — только возьмешь девушку на руки, и через какое-то время она бессовестно устроится на шее, будто там её законное место. — Могу слезть, если тебе трудно, — победоносно заявила Гермиона, устраиваясь поудобнее. — Не вздумай, здесь воды по колено, уж лучше намокнет один из нас. Мы оказались в этом месте из-за моего длинного языка и безмозглой головы. — Я тоже хороша, втянула тебя в никому не нужный спор. — Не знаю, не знаю, тенденция намечается для меня очень интригующая, если не сказать больше. — Вот и не говори, шагай, болтун малолетний. Джейк подозрительно хорошо ориентировался в тайном проходе, и не потребовалось много времени, чтобы пройти к выходу. Девушка потянула за указанный светильник, и они вышли в коридор. Правильно сказать, Джейк вышел, а Гермиона выехала. Закрыв за собой проход, они дружно облегченно вздохнули. Парень присел, и девушка покинула такие удобные для передвижения плечики, подумав, что нет ничего вечного. Перед входом в башню Джейк остановился. — И как, тебе понравилось кататься? — открыто улыбаясь, он спросил явную неразумность. — Не знаю, что сказать, как-то не распробовала нормально, но меня, слава Мерлину, не укачало, — вернула улыбку Гермиона. — Вот так значит: не распробовала? — забавлялся Джейк. — А как ты думал? Пронес моё драгоценное тело несколько ярдов, и я должна сразу же понять, нравится мне это или нет? — Принято и одобрено, но есть еще кое-что неозвученное. Захочешь прокатиться на моей шее — будь добра, надень юбку и тончайшие колготки. — А это еще зачем? — Чтобы я также насладился походом благодаря тактильным ощущениям ваших ножек на своих щеках. Не дожидаясь ответа покрасневшей девушки, Джейк назвал пароль и зашёл в гостиную. Ошарашенная наглым, хамским, беспардонным и одновременно заманчивым заявлением парня Гермиона добралась до своей спальни, не замечая никого вокруг. Вот только у этих «никого» наличествовало полностью противоположное мнение, и потенциальная рыба, Браун, не посмотрела на состояние соседки. Расспросы Лаванды хлынули на обескураженную Гермиону, словно взбесившиеся пикси: «Где пропадала, почему долго отсутствовала, как целуется Джейк, почему встречаетесь тайно…» и много-много пустой информации. Молчание Грейнджер соседка объяснила соответственно собственного видения жизни: «Наша мисс Всезнайка так нацеловалась, что губы болят, и, кстати, они очень красные». Оправдать красноту губ тем, что с озера задувал ветер и что губы пострадали от собственных зубов, чтобы скрывать от Джейка рыдания, было бесполезным занятием. Гермиона поступила с Браун в духе Джейка: пообещала рассказать кое-что и только ей, но завтра, чтобы лучше во всем самой разобраться. Проснувшись утром, Гермиона привела в исполнение вторую часть плана «Дневник», которая включала в себя лестные отзывы про «хорошую подругу» Лаванду Браун. Эффект проявился задолго до завтрака и совсем не такой, как ожидалось. Некоронованная королева сплетен Хогвартса принялась… защищать Грейнджер от вопросов о вчерашнем вечере, задавливая на корню слухи и раздражаясь на косые взгляды в сторону Гермионы. Поскольку язычок у Лаванды очень острый и длинный, тема пари и всего связанного с ним быстренько заглохла на красном факультете. Вороны, барсуки, змеи также не горели желанием подразнить Гермиону. Её друзья разделились во мнениях: Гарри виновато улыбался, неясно из-за чего, Рональд злобно зыркал, но рот раскрывать не рисковал, справедливо опасаясь язвительных тирад Лаванды и тяжелого взгляда Джейка Дискейна. Злоба рыжего объяснялась еще и тем, что на завтрак Гермиона демонстративно отправилась в обществе Лонгботтома и своего напарника. «Как смеяться надо мной, так ты в первых рядах, Рональд, а стоило парню обратить на меня внимание, пусть и таким вызывающим способом, ты моментально строишь из себя обиженного несправедливостью жизни, обвиняя меня во всем, в чём тебе угодно, и всячески стараешься отравить моё хорошее настроение». Минутную слабость пожалеть рыжего друга она подавила воспоминаниями минувшего вечера: разговор у озера, зависание под потолком, поездка на плечах Джейка и колготки. «Ох, нет-нет, последнее лучше забыть, рановато еще про такое думать, и холодно к тому же сейчас». В конце завтрака прилетела сова миссис Уизли, доставив новое письмо, в котором… оказались сплошные извинения и заверение в искренней дружбе. Растерявшись от непоследовательных заявлений матери Рональда, девушка поймала взгляд Гарри: заинтересованный, немного виноватый и в то же время решительно-упрямый. Все прояснилось от одного выражения лица Гарри Поттера для быстро соображающей девушки. Гермиона сложила вместе разъяснения Гринграсс, свой вынужденный в последний раз сон и черновики писем, которыми от неё прикрыли настоящее послание. Чтобы успокоить Гарри, она поощрительно ему улыбнулась и хитро прищурила глаза в сторону Джейка, сидевшего с барсуками. Понимающий свою подругу Поттер утвердительно закивал в ответ, чем вынудил Рональда покраснеть. Рыжего раздражала их способность общаться без слов. В последние дни наметилась явная тенденция на отделение Рона от друзей, и вину за всё рыжий безапелляционно и в свойственной ему манере возложил на Поттера и Грейнджер. Гарри выслушивал нытье о том, что он слишком много времени начал уделять учебе и подготовке к дуэлям, и полностью забросил ценнейшего, незаменимого друга Рона Уизли, отказываясь поиграть в шахматы, обсудить квиддич, полетать на метле. Обвинения Гермионы рыжий поостерегся произносить вслух, ограничиваясь гневным взглядом в сторону неблагодарной девчонки. Сама «неблагодарная» не чувствовала за собой никаких прегрешений. Мысли Гермионы прочно оккупировали два парня: Гарри и Джейк, а для рыжего места не находилось. Как бы она ни запрещала Гарри Поттеру вклиниваться в противостояние с миссис Уизли и как бы ни хотела оградить друга от ненужных дрязг, а всё же его поступок обрадовал. В случае возможной войны с рыжим семейством Гарри Поттер встанет на её сторону. Месяц назад друг постарался бы примирить Гермиону ценой унизительных объяснений перед Молли Уизли, тем самым показывая свое полностью зависимое от чужого мнения положение. Сейчас Гарри удивил приятно и неожиданно, избавив от диких нападок посторонней женщины, возомнившей о себе слишком много. «Неужели Молли Уизли серьезно нацелилась женить Гарри на своей писклявой дочке? У неё хотя бы хватает мозгов задуматься над тем, что Рональд совершенно не мой тип парня и точно не моя пара? У меня не хватает терпения выслушивать постоянные разговоры на одни и те же темы: квиддич, грядущая слава, еда и постоянная усталость. Страшно представить себе жизнь с человеком, у которого не просто диаметрально противоположные интересы, а интересы, откровенно меня убивающие. Нравится тебе дурацкая игра? Ничего не имею против этого, но зачем каждый день повторять, что я ничего не понимаю в квиддиче и вообще живу неправильно? Моя жизнь полностью меня устраивает, а в свете последних событий даже очень нравится. Верный друг Гарри вступился за меня, показав себя благородным человеком, и Джейк поддерживает в любой ситуации, не раздумывая. Появись у меня желание прибрать Гарри к своим рукам, и напарник поможет, поэтому свои планы миссис Уизли может засунуть в свой толстый зад, где им и надлежит храниться». Бунтарские размышления Гермионы полностью завладели воображением: мысленное сопротивление тоже поднимало настроение. На такой радушной волне она позволила себе отблагодарить авторов послания для миссис Уизли по-своему: Гарри получил крепкие объятия, слова признательности, а Джейку досталось только «спасибо», потому что не посоветовался по содержанию письма, втянул Гарри, и обнять его казалось чем-то неуместным. Маневры Грейнджер не укрылись от всевидящего ока Лаванды, и перед уроком зелий «подруга» провела минутную лекцию «Как правильно наградить мальчика» для бессердечной Гермионы, засмущав до крайности. Занятия у профессора Снейпа всегда отдавались тяжёлым испытанием для психики учеников, но с появлением Дискейна положение самой Гермионы на уроках незаметно улучшилось. За последние несколько занятий она не услышала от Снейпа ни одного оскорбления или сомнения в умственных способностях. Свою энергию преподаватель выплескивал на Лонгботтома, Поттера, Уизли и Дискейна, правда, изредка и без откровенного хамства. На сегодняшнем уроке профессор задал всем готовить зелья, а сам начал объявлять оценки за прошлое «творчество». Слизеринцы получали «Превосходно» и «Выше ожидаемого», а гриффиндорцы довольствовались «Удовлетворительно» и «Троллями», за исключением единственного «Превосходно» Гермионы. В процессе приготовления зелий практически все гриффиндорцы удостоились «лестных» комментариев декана Слизерина. Невилл молча проглотил обвинение, а Джейк лишил свой факультет десяти баллов и рассмешил всех своим несогласием с характеристикой «Тупой как тролль». — Профессор, — начал он, не отрываясь от резки ингредиентов, — в зельях я ничего не понимаю, не спорю, но сравнивать меня с вонючим троллем — это перебор. От меня не смердит, как от животного, я моюсь регулярно шампунем. Поэтому если ассоциировать меня с каким-то магическим существом кажется вам правильным, обзывайте меня гремлином. Гремлины тоже не блещут умом, но от них не воняет, они нормально выглядят и не имеют злобных замашек до определённого времени. Профессор ограничился снятием баллов и не прокомментировал слова «кандидата» в гремлины. В магическом мире слышали про упомянутых существ, но никто их не видел, и описания Гермионы, почерпнутые из фильмов, вызвали живой интерес школьников. Отстав от своих и дождавшись такого же хода от Грейнджер, расстроенная Дафна настоятельно попросила делиться подобной информацией сначала с ней, чтобы получить определенную выгоду для самой Гермионы. Пообещав исправиться, Грейнджер отправилась на следующий урок, так и не поняв, что же от неё хотела слизеринка. В кабинете трансфигурации Гермиона испытала самый настоящий приступ паники. Открыв учебник по любимому предмету, она глазам своим не поверила: буквы стремительно сливались в форму губ… губ… бантиком… целующихся? «Что это? Кто посмел надругаться над книгой? А если увидит профессор МакГонагалл? Ох, что случится… Не дай Мерлин, увидят мальчишки или девчонки, и жизнь моя станет адской. Господи, что они себе вообразят? Мадам Пинс меня убьет, окружающие засмеют, а профессор МакГонагалл никогда не простит такого отношения к предмету. Нужно срочно спасать репутацию, и помогут мне в этом близнецы, это их проделка». Занятая своей проблемой девушка не смогла сосредоточиться на теме урока. Сосед по парте безропотно отдал ей свой учебник и за время занятия не проронил ни единого слова. Она не придала этому значения, как не запомнила, что спрашивал Рон, и свой ответ. Справившись с заданием профессора МакГонагалл, Гермиона придумывала способы мести близнецам в такой форме, в какой они заслуживают. Примеры простых проклятий, крутящиеся в голове, выглядели не совсем жесткими и унизительными, но идей пострашнее в голову не приходило. Озарение посетило девушку при взгляде на соседа по парте: «Вот человек, который поможет мне отомстить! Джейк обязательно придумает что-то такое, из-за чего рыжие придурки сами запросят пощады и снимут свои идиотские заклинания с книги». Терпеливо дождавшись окончания урока, она вернула учебник трансфигурации Дискейну и серьезным тоном сказала: — Джейк, не спеши, нам нужно поговорить, и ты… — Там нет ничего такого обидного, — не позволил закончить предложение встрепенувшийся напарник, — ничего непоправимого ведь не произошло, правда? Подожди несколько часов, и всё исчезнет, но получилось неплохо, ты согласна? «Это что же получается? Близнецы невиновны? Мою книжку испортил… Задушу гада». Лицо Гермионы отразило все намерения в достаточной степени, а Джейк оказался сообразительным парнем: рванул из кабинета, словно увидел нечто очень опасное. Выбежавшая следом девушка успела заметить осквернителя святыни, что-то втолковывающего Гарри, и крикнула: «Стой, или прибью». Стоять и дожидаться парень не согласился, он трусливо побежал в сумерки переходов школы. Гермиона бросилась в погоню, на бегу удивляясь: «Почему Гарри бежит? Мне помогает? А чего же он бежит впереди Джейка?» За очередным поворотом по мере сокращения разрыва с преследуемым она замечала странную, нелогичную картину: количество людей, бегущих впереди, становилось намного больше требуемого. «Как в такой толпе найти вредного гада? Куда они все бегут?» Добровольные любители спорта остановились, позволив Гермионе перевести дыхание и попытаться отдышаться. Неожиданно из глубины коридора, в месте, где могла находиться голова колонны бегунов, раздался грозный окрик декана Гриффиндора. — Всем не двигаться! Объясните мне, почему вы несетесь по школе, как стадо перепуганных слонов? Кто автор этого возмутительного безобразия? — Грейнджер виновата, профессор, — из толпы выкрикнул Малфой, — она угрожает всех убить и развешать на стенах замка. — Профессор, всё происходило иначе, — рядом с замдиректора появился Дискейн, — наша Гермиона невиновна. Она самую малость разозлилась на меня из-за пустяка — я побежал, и хочу заметить, мистер Малфой, драпали все просто великолепно. Нет, не драпали, мы меняли позицию или предпринимали тактическое наступление назад. — Я почувствовала, что без вас, мистер Дискейн, здесь не обошлось, — гневно начала отчитывать «адвоката» Минерва МакГонагалл, — вам показалось мало того, что эльфы по вашей вине три дня не выполняли свою работу из-за виски, которым вы их напоили в качестве эксперимента, если мне не изменяет память? Напомнить вам ещё и затопленные подземелья Хогвартса? А северную стену школы кто разрушил, не забыли? — Профессор, вы же знаете, что стену разбил совсем не я… — Альбус такой же… — декан Гриффиндора осознала, что выдала лишнее, но закончила обвинение, — поддался на вашу провокацию. А теперь все расходитесь по своим башням. Мисс Грейнджер, подойдите ко мне, я хочу с вами поговорить. Гермиону обходили школьники, и она отчётливо расслышала слова хорька: «Грифы совсем обезумели, нельзя спокойно по школе пройтись». Казалось, что знакомые и незнакомые ученики боятся смотреть на растерянную, ничего не понимающую девушку. Десятки людей с разных факультетов, разных курсов старались держаться на расстоянии от Гермионы Грейнджер. Профессор МакГонагалл сама подошла к застывшей ученице. — Надеюсь, мисс Грейнджер, теперь вы сами убедились в том, что Джейк Дискейн имеет таланты несколько разрушительного свойства? — Да, профессор, но он не виноват, это я первая начала, — принялась выгораживать напарника девушка. — Похвально, мисс Грейнджер, защищать друзей — это по-гриффиндорски. И всё же лучше бы шляпа отправила мистера Дискейна на факультет Помоны Спраут. Я с чистым сердцем сняла бы с Хаффлпаффа тысячу баллов за «труды» уже её ученика, и мальчик прикладывал силы для помощи своим барсукам. — Профессор, не нужно ему к барсукам, Джейк хороший парень. Он поможет Гриффиндору выиграть в парных дуэлях, вот увидите, а я возьму его таланты под свой неусыпный контроль, обещаю. Умудренная жизнью женщина, декан факультета, понимающе улыбнулась. — Никто никого переводить не собирается, успокойтесь, мисс Грейнджер. Я не спрашиваю, почему бедные дети удирали от вас, как от Того-кого-нельзя-называть, потому что вы сами не знаете причину. Вы думаете, что знаете, но смею вас заверить: это ошибка. Скажу по большому секрету: Джейк Дискейн непонятным способом уговорил нашего директора разрушить часть северной стены замка, не применив ни единого заклинания лично. Не пытайтесь взять его под контроль, лучше попробуйте с ним договориться по-хорошему, пока он не начал вас незаметно контролировать. На этом всё, мисс Грейнджер, как видите, я не стала вас наказывать, потому что вы жертва, а наказание ваше скрывается где-то в недрах Хогвартса, и я вам очень сочувствую, но ничем не могу помочь. Рассматривая спину удаляющейся преподавательницы, Гермиона лихорадочно перебирала в мыслях необходимое число добровольцев для поимки этого самого «наказания». Перебрав в памяти всех своих знакомых, она отказалась от идеи масштабных поисков, потому что предъявлять причину при всех смерти подобно, и подколок не оберешься. «Ничего страшного, Гарри мой лучший друг и не откажет в маленькой просьбе, а с картой я найду кого угодно в этом замке». Дождавшись возвращения мальчишек с обеда, девушка попросила друга оказать ей маленькую услугу и загрустила. Гарри Поттер готов искать Джейка вместе с ней, но карту предоставлять отказывался: «Гермиона, извини, карту попросил не давать тебе первым Джейк, и, по-моему, поиск с картой — нечестно, неспортивно, и без неё ваши шансы равны». Вынужденно согласившись с другом исключительно для вида, Гермиона внутренне разбушевалась. «Чёртов Джейк! Чёртов Поттер! Чёртовы мальчишки с их дурацкой солидарностью, ничего, устрою вам движение феминисток, вот тогда поплачете». Ближе к ужину девушка успокоилась, закончила подготовку к учебе и выработала безупречную стратегию ловли Дискейна, которая базировалась на двух тезисах: «Кушать хотят все» и «Сегодня у нас тренировка». Первый пункт рухнул в Большом зале: Дискейн не явился, и не успевшая нормально поесть Гермиона впустую простояла в коридоре, давясь всухомятку бутербродами. Чтобы не спугнуть добычу, она демонстративно вернулась в компании девушек Гриффиндора в гостиную, всем своим видом показывая окружающим, что ей совершенно не интересно местоположение осквернителя. Невилл и Гарри постарались незаметно, как им мнилось, покинуть гостиную, и мстительница довольно плотоядно ухмыльнулась, напугав младшекурсников. Выждав приблизительно сорок минут, она отправилась вершить правосудие над вероломным парнем. Кабинет, в котором мальчишки тренировались, оказался пустым, но в виде издевательства, наверное, соседние были заперты и на «Алохомора» не поддавались. «Перехитрить меня вздумал, запер лишние двери и думаешь, что таким примитивным способом от меня спрячешься? Не выйдет ничего у тебя, мальчик, свет в окне ты не спрячешь». Пробежавшись по коридорам и вылетев из замка, девушка злорадно… Медленно поплелась назад. В окнах кабинетов с пятого по восьмой этаж горел свет, и в каком из семнадцати помещений засел Дискейн с мальчишками — непонятно. Не придумав ничего стоящего, Гермиона пошла в кабинет, где собирались её новые знакомые. Сестры Гринграсс и Трейси отнеслись к появлению совсем не так, как отнеслись бы гриффиндорцы. Девушки не начали засыпать вопросами, а всего лишь предложили поиграть в теннис «два на два». Вдоволь намахавшись ракеткой и немного расслабившись, Гермиона не выдержала. — Мальчишки самые настоящие придурки! Ну как можно понять их поступки? — Гермиона, ты прелесть, давай будем дружить, — Астория восторженно посмотрела на неё, — про мальчишек забудь, они так же нас не понимают. Лучше расскажи, как ты умудрилась снять с моей сестрички её бесценную корону, над которой она так долго и упорно трудилась. — Извини, я не поняла тебя, Астория, — недоумённо ответила Грейнджер. Туман выражений Астории непонятливой особе разъяснила улыбающаяся (пополам со смехом) Дафна. — Дело в том, Гермиона, что моя умная и язвительная не по годам сестричка спрашивает тебя о том, как ты получила титул «Темной принцессы». — Титул? Какая темная принцесса? — Гермиона полностью утратила нить мыслей слизеринок. Рассказ девушек заставил сначала бестолково хлопать глазами, а затем смеяться вместе со всеми по мере повествования. Из «достоверных источников» стало известно, что некая Гермиона Грейнджер была готова убить, уничтожить, стереть в пыль всех учеников волшебной школы, и только своевременное вмешательство Минервы МакГонагалл с применением высшей невербальной магии спасло беззащитных учеников. Малфой лично рассказывал, как Грейнджер бросалась Непростительными заклинаниями направо и налево, не помиловав даже своего дружка Поттера, а не попала ни в кого, потому что все быстро перемещались, как и подобает чистокровным волшебникам. По словам других «свидетелей» получалось: Гермиона Грейнджер в момент появления спасительницы МакГонагалл имела настолько грозный и страшный облик, что сомнений в её темных, чудовищных намерениях ни у кого не осталось. Многие ученики хвастались настоящими свидетельствами зверства Грейнджер: синяками, ссадинами, растяжениями, потекшей тушью и оторванными пуговицами. Количество «жертв» Грейнджер возрастало в зависимости от личности рассказчиков, но в последней версии получалось, что для усмирения Темной принцессы вызвали два десятка авроров и самого Альбуса Дамблдора. Откуда взялось прозвище «Темная принцесса»? Постаралась подружка Браун, которая вспомнила старый бред о том, что Гермиона Грейнджер в мире магглов носит титул принцессы. Таким причудливым образом в школе объявилась настоящая Темная принцесса, которая по своему статусу злобности, коварства и прочих черных регалий однозначно заняла место выше принцессы Ледяной. Предложение дружбы, прозвучавшее от Астории, оказалось вполне серьезным заявлением, поскольку в волшебном мире, особенно в чистокровных семьях, подобными заявлениями не разбрасываются. Не прекращая мило улыбаться, Дафна разъяснила гриффиндорке побудительные мотивы своей сестры. — Соглашаясь на дружбу с Асторией, ты подписываешь договор с самим дьяволом в ангельском обличье. Можешь не сомневаться, меня она мучает уже лет сто, наверное, а теперь и ты попалась. У моей сестрички настоящее чутье на необычных людей. Сначала она быстро нашла общий язык с Дискейном, и это стоило мне шестидесяти четырёх галеонов, а сейчас её заинтересовала ты, и чем мне это грозит завтра, еще неясно, но корона, слава Мерлину, теперь у тебя. Так что, Ваше темнейшество, я тоже предлагаю вам свою дружбу, если несчастная растаявшая принцесса, по вашему мнению, её заслуживает. День, испорченный Дискейном, завершился неожиданно приятно и познавательно. Сам факт того, что у неё теперь есть друзья-девушки, грел душу, и нестрашно, что подружки учатся на враждебном факультете, так даже интересней. Представительницы зелёного факультета оказались в общении намного ближе по духу Гермионе, чем знакомые гриффиндорки. Сестры Гринграсс и Трейси Дэвис интересовались и учебой, и ситуацией в волшебном мире, и достижениями маггловского мира, не забывая про свою внешность и не делая из неё исключительно главную тему для разговора. Попрощавшись, девушки быстрым шагом разошлись по своим гостиным: на отработки нарываться желающих не оказалось. Успев зайти в свою башню практически за секунды до начала времени отбоя, Гермиона ожидала встретить Гарри, но друг где-то отсутствовал. Осмотрев внимательным взглядом немногочисленных обитателей, она устроилась на диване возле камина. — Ищешь Поттера? — тут же рядом плюхнулась Джинерва Уизли. — Да и нет, — не поворачивая головы, ответила несостоявшаяся Немезида. — Вы поссорились? — приторно участливо наседала рыжая, — прошла любовь и всё такое? — Какая любовь, Джинни, ты в своем уме? — Не нужно прикидываться, Гермиона, ты сама говорила, что тебе нравится Гарри. — А! Ты про того Гарри, а я подумала, ты про Поттера. — Какого еще «того Гарри» — неверяще пискнула Уизли. — Я имела в виду Гарри, живущего на соседней улице в моём городе, и Гарри Поттер не имеет к нему ни малейшего отношения. — Правда? Вот я идиотка! — подскочила с дивана счастливая Джинерва, — наш Гарри в спальне, я сейчас попрошу мальчишек его позвать. Не успела закрыться дверь за упорхнувшей Уизли, как прибежал взволнованный Гарри, который Поттер. Свое состояние он объяснил тем, что опасался стычки между своей подругой и тренером. Из сбивчивого рассказа друга Гермиона уяснила, что мальчишки всё же провели тренировку, но Джейк там долго не задержался. Он показал парням, как закрыть дверь на элементарный проволочный крючок, выдал задание и убежал. «Алохомора» действует на механику замка, и Джейк этот шаг с моей стороны просчитал, а кое-кто такого не ожидал. Гад! И умница немного». Улыбнувшись своим мыслям, Гермиона предложила другу отправить общему знакомому послание с известием о прекращении боевых действий до утра. Вялое сопротивление Гарри «не знаю, не видел, где я его найду» продавилось одной репликой: «Попроси Добби разыскать поставщика меда». Покинув гостиную, чтобы избежать ненужных вопросов, связанных с домовиком Малфоев, пусть и бывшим, Гарри неожиданно быстро вернулся с хорошей новостью. — Он его найдет. — Всегда бы так, Гарри, а то набрался от Джейка всяких глупостей и радуешься. — Я ничего не набирался и, в отличие от некоторых, не угрожаю своим друзьям. — Гарри! Где ты услышал угрозу в моих словах? — возмущённо прошипела Гермиона. — Я говорю не про себя, а про Рона. — А Рональд здесь каким образом? — Ты не помнишь, что ты ему выдала на трансфигурации? — Нет, а что? — Ты сказала: «Рыжий, отвали, врежу в лоб — отпадут уши». — Не может быть, я не помню такого. — Еще как может, Гермиона, у меня и свидетель есть. Он долго жаловался, что ты попала под влияние Дискейна и даже говорить уже начала так же, как твой напарник. — Это же неправда, ты мне веришь, Гарри? — Безоговорочно, и ты это знаешь. Вот только Рону от этого не легче. — Завтра извинюсь перед ним, и ему сразу станет лучше. — Проблема уже не в этом. — А в чём ещё? — Наш друг узнал, что ты теперь страшно популярный человек в прямом смысле этих слов, а как он реагирует на чужую славу? — Ох, Гарри, неужели он верит в бредовые слухи? Он что, завидует уже и мне? — По-моему, очень сильно завидует, а по поводу «верит — не верит» скажу, что от тебя драпали многие, и даже профессор МакГонагалл дернулась сначала бежать вместе со всеми. — Боже, что я натворила! — Гермиона обхватила голову руками, пытаясь скрыть улыбку от разыгравшегося воображения. — Не переживай, поболтают и умолкнут. Ходил же я наследником Слизерина, и ты походишь Темной принцессой. — Тебе легко говорить «походишь», ты уже привык, а для меня все эти слухи звучат как дикий вымысел воспаленного сознания. — Я никогда не привыкну к подобному, не преувеличивай, но теперь ты сама сможешь ощутить все прелести известности и понять, как я себя ощущаю всё время. — Согласна, Гарри, согласна, и всё же лучше бы популярность досталась Рону. Он так хочет прославиться и выделиться на фоне братьев. — Ты права, но как сделать Рона популярным? — Я не знаю, может, Джейка попросить подкинуть идею? А что? Наш друг получит славу долгожданную, а мы избавимся от его нытья и дурных придирок. — Да, Гермиона, просто гениально, — Гарри улыбался широко и открыто, — возможно, ты и уговоришь Джейка, но дальше… — Будет всё отлично? — Просто супер отлично! Боюсь, Джейк создаст Рональду такую популярность, такую репутацию, что нашему другу останется только сбежать из Хогвартса и покинуть магический мир Англии. Девушка не успела ответить, как в гостиную осторожно вошел Дискейн, пристально всматриваясь в сидевших друзей. — Прекращение боевых действий до утра? Я правильно понял? — парень задавал вопросы и оглядывался вокруг, готовясь моментально укрыться от нападения пристально смотрящей на него Грейнджер. — Ты понятливый мальчик, можешь спокойно отдыхать и ничего не бояться, — Гермиона демонстративно положила руки на колени, — присядь, погрейся. Тебе же пришлось скрываться черт знает где, ты, наверное, голодный и холодный. — Больше мне заняться нечем, как мерзнуть и голодать. Я нормально поел и в обед, и во время ужина. Дискейн подтянул кресло поближе к камину, уселся спиной к Поттеру и Грейнджер, показывая своим видом, что говорить он не намерен. Гарри Поттера волновало возможное противостояние Гермионы и Джейка, поэтому он попробовал во всём разобраться лично. — Джейк, может, скажешь, из-за чего Гермиона гналась за нами и до сих пор дуется на тебя? — Ничего существенного, Гарри, обыкновенная месть с моей стороны и неадекватная реакция твоей подруги, вот и всё. — За что же ты мне мстишь, Джейк? Что такого я сделала? — Гермиона не понимала причин для мести, не видела их, не знала. — Ты совершила тягчайшее преступление против меня, Гермиона, — парень поднял указательный палец правой руки вверх, акцентируя внимание на своих словах, — не позволила почитать, насладиться книгой, когда я этого очень хотел. Помнишь, как заставила меня спать после возвращения от мадам Помфри? А я так хотел почитать полчасика. — Да-да, полчасика, — заулыбалась Гермиона, — знаем мы эти «полчасика», зачитаешься — уже утро, сама такая. Я тебе помогла, не спорь, а ты испортил мой учебник. Как у тебя рука поднялась, как… — Джейк! Гермиона! Немедленно прекратите нести вздор, мне Рон мозги выносит, и вы ведете себя, словно маленькие дети, — потушил пожар зарождающегося из-за пустяка спора Гарри, — перемирие у вас до завтра, до утра. — Хорошо, Гарри, я не хотел ссориться с Гермионой. Просто пламя открытого огня действует на меня как-то непонятно, а присутствие нашей умницы прямо заставляет что-то вытворить. Огонь плюс Гермиона — получается неконтролируемый язык, болтающий независимо от мозгов, меня даже на стихи потянуло. — Ты знаешь стихи? — девушка сменила показное раздражение на искреннее удивление, — неужели почитаешь? — Запросто, только в оригинале они звучат в рифму, а на английском получится так: «Я волю дам огню, огню я волю дам, я стану сам огнем и мир огню предам». Совсем не такого ожидавшая от парня Гермиона сокрушенно махнула рукой. — У тебя одна война в голове, как и у всех мальчишек, ничего светлого. — Когда-то я хотел быть военным, офицером-пограничником, но не сложилось. Слушай светлое и грустное: «И даже в краю наползающей тьмы, за гранью смертельного круга, я знаю, с тобой не расстанемся мы. Мы память, мы память, мы звездная память друг друга». Или вот: «Жаркий огонь полыхает в камине, тень, моя тень на холодной стене, жизнь моя связана с вами отныне, дождик осенний, поплачь обо мне». В моей голове много таких отрывков болтается. — Почитай ещё что-нибудь, Джейк, пожалуйста, — стихи девушке понравились. — Нет, лучше научить Гарри, ему пригодится. Почуяв угрозу дополнительного чтения, Поттер возмутился. — Какие стихи? Мне учиться некогда, и без стихов как-нибудь обойдусь. В следующие несколько минут Гарри пожалел о своем участии в примирении книжных фанатиков. Джейк и Гермиона единодушно принялись убеждать его в том, что знание стихов очень полезно и помогает в общении с девушками. Прекратить такой прессинг можно было только одним способом: перевести разговор на тему отношений Грейнджер и Дискейна, тем более слухи ходят довольно противоречивые. — Что вы прицепились ко мне, — перешел в контратаку Гарри, — воспитываете, будто вы мои родители или усыновили меня. — Классная идея, Гарри, мы тебя усыновим, — умная подруга не увидела ловушку в словах друга, — правда, Джейк? — Без проблем, — тут же одобрил идею Дискейн. — Вы хорошо подумали? А как вы меня усыновите, если сами не женаты? Я не против усыновления, но меня интересует одно: когда свадьба? Или она уже была? Помнится, Джейк обещал рассказать всё на свадьбе Гермионы, вот и послушаем. Выглядели объекты шутки по-разному: Джейк улыбался и качал головой, Гермиона избегала смотреть на мальчишек, ответ, наверное, подбирала. Развернув кресло спиной к огню, Джейк беззвучно поаплодировал. — Браво, Гарри, переводить стрелки быстро научился, еще бы ты занялся плотно учебой… — И я повторяю ему это уже три года, — человек, ратующий за учебу, всегда найдет поддержку Гермионы. — Какого дементора вы пристали? — отбивался из последних сил Поттер, умоляюще посматривая на Джейка. Читать мысли Гарри, в отличие от Гермионы, кто-то не умел, хуже того — он фактически пошел на сговор. — Гермиона, как ты посмотришь на то, чтобы после устранения наших недоразумений заняться обучением Гарри всерьез? — Я только «за», — девушка выдала самую плотоядную и «добрейшую» улыбку. — Ничего у вас не получится, я вас… — Ты нас будешь слушаться, Гарри, — продолжил фразу Дискейн, — слушаться и учиться, много учиться, чтобы глупости не лезли в твою башку. Не захочешь — счастливой дорожки с рыжим, не собираюсь уговаривать или заставлять. Получив неожиданный удар в спину собственной лени, Гарри обречённо поднял руки вверх. — Торжествуйте, ваша взяла, лишайте ребенка счастливого детства, фанатики книжные. Посмеявшись над незадачливой жертвой предстоящей учебы, Дискейн достал из кармана маленький пакет, увеличил его и вручил Гарри Поттеру. — Здесь найдешь интересную книгу и чек на двадцать с чем-то тысяч галеонов. Деньги и книжку не вздумай светить перед кем-либо, кроме Гермионы. Больше золота не жди, поэтому используйте его с умом. Смешно получается: Золотой мальчик, а без золотого в кармане. Насчет книги разберешься, как лучше для тебя, так и поступай, правда, я сомневаюсь, что она минует цепкие ручки твоей подружки. — Что за книга? — в один голос спросили Гарри и Гермиона. — «Половое созревание подростков. Мифы, проблемы и решения», полезная информация для выросшего в Дурскабане, — ни грамма не смущаясь, Дискейн произнес название книги, — и вот ещё, Гарри… Последовавшую лекцию внимательно выслушивали и Гермиона, и Гарри. Смысл слов Дискейна сводился к тому, что мистеру Поттеру крайне желательно прекратить вражду с хорьком и добиться хотя бы вооруженного нейтралитета для начала. Проблем у Гарри хватает и без Малфоя, а терять время на детские обиды он себе не может позволить. Дружить с белобрысым не получится, но убрать помехи в его лице вполне возможно и необходимо. Вероятные обиды от рыжего и семейки Дискейн предложил попросту игнорировать: Уизли продолжат цепляться за Поттера до момента его смерти, и без Мальчика-который-выжил им абсолютно ничего не светит в магическом мире. В завершение своего поучения Джейк снова привлёк внимание друзей к тому, что только они двое могут доверять друг другу. На этот раз он закончил нотации еще более странно и чудовищно: — Гарри, — поднявшись с кресла, заговорил Джейк, — запомни, если перед тобой встанет выбор: жизни тысяч людей или жизнь Гермионы, выбирай всегда Гермиону. Помни: тысячи людей, которых ты спасешь, спустя очень короткое время забудут всё, что ты для них сделал, а твоя подруга никогда от тебя не отвернется и не предаст. Отсутствие в мире живых этой девушки ты ничем и никак не компенсируешь, поэтому не жалей никого: ни рыжих, ни себя, ни меня. Не слушай маразм Дамблдора про всеобщее благо, он ни черта не понимает в жизни, кроме игр вокруг власти. И не слушай детский лепет самой Гермионы, лучше пообщайся с Бродягой, он в этом плане соображает получше вас обоих. Повторяй себе каждый день, каждый час: «Гермиона самая лучшая девушка, самый невероятный человек в обоих мирах, и без неё я пропаду». Гермиона заботится о тебе, ты заботишься о Гермионе, а все остальные заботятся о себе сами, своими головами, ручками и финансами. Послушаешь меня — счастье у тебя в кармане, сделаешь по-директорски — ты клинический идиот, и кто-то тратит на тебя силы впустую. Оставив друзей одних, Дискейн неторопливо удалился в спальню. Как только за Джейком закрылась дверь, Гермиона попыталась сгладить слова напарника в отношении друга. — Джейк не прав, он тебя совсем не знает, и ты не идиот, ты самый лучший друг. Вместо ответа Гарри всего лишь грустно вздохнул, вынуждая девушку почувствовать себя виноватой. Печальный вид Гарри всегда отражается на самочувствии Гермионы в плохую сторону. Помолчав, друзья разошлись, занятые каждый своими раздумьями. «Что нужно сделать, чтобы победить в войне, в которой совершенно не хочется принимать участие. Логичное решение — уговорить, заставить другую сторону сделать нужные шаги в правильном направлении», — планировала Гермиона, рассматривая Джейка, сидевшего за столом Хаффлпаффа в непозволительной близости от Сьюзен Боунс. На переменах девушка не приближалась к Дискейну и показательно игнорировала все его заинтересованные взгляды. На последнем занятии по Чарам жертва окончательно расслабилась, не замечая притаившуюся хищницу Грейнджер. Покинув кабинет профессора Флитвика первой, девушка устроила засаду на книжного вредителя, притаилась сбоку от выхода. Ученики покидали класс, не обращая ни малейшего внимания на Грейнджер, и жертва также позволила себе пройти мимо, увлечённо болтая с Лонгботтомом. «Тоже мне, учитель нашелся. Постоянная бдительность, Гермиона, внимание к окружающей обстановке, Гермиона. А сам? Заговорился так, что ничего не видит вокруг, вот сейчас я и научу слишком много о себе возомнившего мальчика». Застигнутый врасплох напарник не успел дернуться, как пальцы Гермионы вцепились в его правое запястье. — Джейк, ты отбегался, мы идем к профессору МакГонагалл, и кто-то во всем сознается. Пленённый парень молчаливо кивнул головой, не забыв выразительно посмотреть на Лонгботтома. Намек Невилл уловил, оставив напарников разбираться между собой без его скромного участия. Не выпуская запястье Джейка из хватки, девушка повела свою добычу на расправу, внутренне ликуя от такой покладистости парня. «Ты просто умничка, Джейк, идешь и не сопротивляешься, как будто читаешь мои мысли о том, что лучше смириться и сделать так, как того хочу я, а это подразумевает, что сделанное является безоговорочно правильным, чего бы ты себе ни воображал». До кабинета замдиректора оставалось совсем немного — минута спокойного хода, и Гермиона уже репетировала свою обвинительно-оправдательную речь. Обвинить напарника необходимо: нечего уродовать священную книгу трансфигурации безнаказанно, но оправдать также нужно: чары ведь исполнены мастерски, и такие знания очень пригодятся в борьбе… против Рональда, Гарри, Лаванды. Окрылённая открывающимися перспективами в наставлении на путь учёбы паразитирующих друзей, Гермиона живо вообразила картину террора рыжего друга: «Открывает Рон свой квиддичный журнал, а там… большими буквами на всех страницах написано: «Рональд Уизли, немедленно учи уроки!» И такая участь постигнет все журналы до тех пор, пока мальчик не возьмется за учебу так, как я посчитаю правильным». Вырвавшаяся рука пленника-помощника вернула девушку в реальность, обернувшись, она увидела самую нелепую картину: Джейк Дискейн лежал на спине, из его носа и брови быстро сочилось нечто красное. «Боже! Это кровь? Но как он умудрился разбить свою физиономию? Здесь же один поворот, и не заметить его может только слепой». — Мисс Грейнджер, что здесь произошло? — вопрос профессора МакГонагалл заставил девушку вздрогнуть и медленно обернуться. — Мы шли и… вот… — Гермиона развела руками, показывая, что она сама ничего не понимает в происходящем. — Немедленно отведите мистера Дискейна в медкрыло, и после излечения явитесь оба в мой кабинет. Вам всё понятно, мисс Грейнджер? — Понятно, профессор, — сокрушенно выдавила ответ Гермиона. Окровавленное лицо несчастного парня отдалось болью в сердце девушки, и всё время по пути в медкрыло она корила себя за собственную гордыню: «Из-за меня пострадал невинный человек, а я считала себя доброй девушкой. Зачем я прицепилась к мальчику со своей дурацкой обидой? Прощаю же рыжему откровенное хамство, грубость, но для Джейка прощения не нашлось за безобидную, в общем-то, шутку, на которую он имел полное право. Всякий человек, мешающий читать книгу, заслуживает наказания. Если бы так пошутили близнецы или какой-то другой человек — ничего страшного, а вот для Джейка я превратилась в злобную фурию, и теперь никак ему не объяснишь, что шутка мне понравилась, просто она… с таким явным подтекстом, так не вовремя, и я кошмарно стесняюсь». Дожидаясь пострадавшего по её вине парня, Гермиона задумалась над тем, как все начнут смотреть на неё, когда она поцелует Джейка в Большом зале при всех учениках и профессорах с директором. Уже вполне осознанно она согласилась с тем, что первый поцелуй произойдет не так, как у всех остальных. Для себя она уже все решила, но оставался Джейк с его патологической склонностью искажать какие угодно начинания, исходящие от неё и которые, в конечном итоге, выгодны им обоим. «Как тебе победить, Мордред тебя забери, Джейк? Ты же не сумеешь выполнить трансфигурацию лучше меня. Помогать тебе нечестно, поддаться невозможно, выигрывать не хочется ни за какие деньги и почести. Вот и получается, что пролетаю я с поцелуем, как Малфой над снитчем. А может, просто поговорить с ним и… Нет, нет и нет! Я ему не нравлюсь как девушка, невзирая на все комплименты, которые он щедро мне отвешивает. Уверена, то же самое он говорит и Дафне, и Сьюзен, и каждой девушке, с которой у него нормальные отношения, а я одна из многих, но никак не единственная. Он говорит, что постоянно думает обо мне, но не договаривает, что хочет поскорее от меня избавиться, так мальчишки всегда делают. А сравнение с Гринграсс — неприкрытая лесть, не имеющая с моей внешностью ничего общего». Занявшись привычным закапыванием собственных надежд, она пропустила момент появления Джейка: только что его не было, и вдруг он уже стоит рядом, преданно заглядывая в глаза. Без объяснения Гермиона пошла прочь из владений колдомедика, слыша за спиной шаги парня, идущего позади. Девушка не смогла вразумительно изложить свое видение произошедшего профессору МакГонагалл. Из головы вылетели все обвинения, все заготовки, осталась лишь тоска по потерянному. Джейк Дискейн ответил на вопрос «Что произошло» так, что у Гермионы Грейнджер потемнело в глазах от незаслуженной обиды. — Профессор, против меня использовалась темнейшая из темнейших магий, и я готов изложить все, что случилось со мной, в письменном виде, чтобы некоторым особам неповадно было так поступать с беззащитными людьми. Удивлённая не меньше девушки замдиректора положила перед парнем пергамент. Потратив немного времени, он закончил писать и передал результат своего ви́дения случившегося Минерве МакГонагалл. По мере чтения губы декана Гриффиндора складывались в настоящую улыбку, и Гермиона растерялась еще сильнее. Прочитав, профессор МакГонагалл вынесла вердикт: — Преступление мисс Грейнджер доказано и сомнению не подлежит. Поскольку мистер Дискейн берет всю вину на себя… я назначаю вам обоим отработку сегодня вечером у меня. Вы меня поняли? — Гермиону за что, профессор?! Она же не понимает, она же… — Вам понятно, мистер Дискейн, — остановила оправдания декан, — или мне снять с обоих баллы? Если понятно, будьте добры, подождите мисс Грейнджер в коридоре. — Как прикажете, профессор, — парень быстро ретировался подальше от потенциальных неприятностей. — Мисс Грейнджер, Гермиона, не стоит обращать внимание на слова вашего напарника по поводу темной магии, ничего подобного он не указал. Ваш друг написал совсем другое, и, по-моему, он сам не осознал, какое именно признание вышло из-под его пера. Что-то подобное я подозревала, и вы сами обязательно прочтете его творение перед выпускным, если не разберетесь во всём самостоятельно. Теперь идите к своему напарнику, пока он не придумал новую каверзу на вашу несчастную голову. Отработка заключается в том, что вы проконтролируете мистера Дискейна. Вы ни в чём не виновны, Гермиона, наоборот, я вам сочувствую. Ваш напарник может быть тяжелейшим наказанием, а может и надежной стеной, все зависит от вас — не следует в этом даже сомневаться. Идите уже, и после ужина я вас ожидаю. Перепады самочувствия, случившиеся на протяжении дня, привели Гермиону в состояние чернейшей депрессии, она злилась и психовала от непонимания происходящего. Не обращая на Джейка внимания, она молчаливо пошла на обед. Как воспитанная девушка она держала всё в себе, не позволяя эмоциям выплеснуться на голову злополучного напарника. От капитальной взбучки Джейка спасало неистребимое любопытство и опасение за потенциальные последствия несдержанности. До чертиков хотелось узнать, что же такого он написал, что подразумевал под «темнейшей из темнейших магий», как он разбил лицо и что вообще с ним творится. Методы, которые она применяет против своих друзей для получения от них правды, не подействуют и приведут только к обострению боевых действий, а такое развитие событий неприемлемо. Вот и оставалось ей молча плестись на обед, размышляя над несовершенством мира. Явление Темной принцессы вместе с жертвой вызвало настоящий ажиотаж в ученической массе: выражение лиц Грейнджер и Дискейна интриговало, как никогда, из-за полной диаметральности. Джейк добродушно улыбался, продвигаясь к столу барсуков, а Гермиона печально подходила к своему месту среди львов. Затихшие обсуждения «кровавых» событий вспыхнули с небывалой силой, и основным вопросом являлось «Кто из них несчастная жертва?» Дебаты проводились очень тихо, чтобы, спаси Мерлин, не услышала Грейнджер, и от шепотков в Большом зале стояла гнетущая атмосфера. Сестры Гринграсс многозначительно переглянулись: «Мы точно всё знаем, но никому не расскажем», и спокойно продолжили обедать, чем заинтриговали Трейси до потери аппетита. Гермиона ожидала расспросов, но никто ничего не спрашивал, даже смотреть её сторону не рисковали. Друзья вели себя как всегда: Гарри молча кушал, рыжий поглощал пищу, не утруждая себя приличиями, но сегодня он чавкал почему-то особенно оглушительно, или же девушку просто все сильнее раздражало такое поведение за столом. С трудом пообедав, Гермиона отправилась в свое естественное убежище — библиотеку Хогвартса. Идеальными лекарствами, которые помогали от многих проблем, были книги и учеба, погружаясь в них, девушка забывала и Дискейна, и всё непонятное, что с ним связано. Вежливое покашливание оторвало от увлекательнейшей, в который раз читаемой «Истории Хогвартса». Гарри Поттер выразительно постучал указательным пальцем по своему запястью, на котором красовался новый хронометр. — Подсказываешь, что уже пора идти на ужин, Гарри, — закрыв книжку, девушка начала заканчивать учебные дела. — Ты сама проницательность, или мне называть тебя Ваше темнейшество? Устало улыбнувшись, Гермиона взяла друга под руку и повела на выход из книжного царства. По пути в гостиную девушка обстоятельно рассказала про события, свалившиеся на её несчастную голову, опуская только некоторые свои фантазии с размышлениями. Гарри, как человек, не единожды подвергавшийся атакам домыслов и ненавидящий их, жалел подругу и верил каждому слову. Чтобы уберечь Гермиону от жаждущих развеять «все туманы над кровавой драмой», он предложил отнести её сумку в башню, а ей самой подождать в пустом кабинете. Понимая Гермиону без слов, он рассказал, что её ожидает… Все школьники сошлись во мнении, что Гермиона Грейнджер крайне жестокая особа и лучше с ней не связываться. В своей злобности она не пощадила напарника, поймав его в темном коридоре и замордовав практически до смерти. Нашлись десятки очевидцев, видевших огромную лужу крови, разлившуюся вокруг тела бедолаги Дискейна, но еще больше людей лицезрело окровавленное лицо мальчика. Различные «носители правды» утверждали, что появление декана Гриффиндора спасло жизнь ученику, и не появись Минерва МакГонагалл вовремя сегодня, кого-то уже хоронили бы и провожали Грейнджер в Азкабан. В чём еще не определились «свидетели» — в размерах кровопролития: десятиярдовая лужа или полностью залитый коридор. Сторонники последнего утверждали, что одежда пострадавшего насквозь пропиталась кровью, и его дорога в медкрыло обильно полита этой самой кровью. Мрачная слава Гермионы Грейнджер раскинула свои крылья не только над башней Гриффиндора, но и над всем Хогвартсом, включая Хогсмид и Запретный лес. До «признания» всей магической Англией оставалось сделать маленький шажок — воплотить «правду» в реальность. «Интересно, а как все заговорят, когда узнают, что у меня сегодня отработка с Дискейном? — грустно размышляла новоявленная принцесса, — подумают, что я отмываю коридоры от кровавых потеков. Бедненького мальчика никто не заметит в упор, а вот меня увидят все, в Хогсмиде также увидят. Господи! Мерлин! Сделайте так, чтобы профессор МакГонагалл выбрала какое угодно наказание, кроме мытья полов». Через сорок пять минут она поняла, что молитву услышали Моргана и Мордред: швабра в руках являлась наглядным подтверждением. Виновник незаслуженного наказания пытался уговорить Гермиону постоять и посмотреть, не выполняя никакой работы, но тут же заткнулся, напоровшись на тяжёлый взгляд девушки. «В чём я виновата, так это в том, что не уследила за тобой, Джейк, позволив родиться самым неимоверным слухам, и поэтому наведение чистоты в коридоре позволит мне в какой-то мере реабилитироваться перед своей совестью и черт знает, чем вообще». Покончив с отработкой, напарники вернулись в башню, не разговаривая. Друзья заметили её прохладные отношения с Дискейном и повели себя соответственно: некто рыжий растянул свою ухмылку от уха до уха, а кое-кто в очках поплелся в спальню вслед за Джейком. Все недоразумения с напарником отошли на второй план уже на следующий день. Проснувшись и вспомнив, какой сегодня день, Гермиона поняла, что она и Джейк пропустили тренировку. Как такое произошло? Во всём виноват напарник и его дурацкое поведение, не сочетающееся с образом серьезного парня. Исправить такую вопиющую мальчишескую оплошность девушка решила немедленно. Поймать Джейка в гостиной не получилось, но в Большом зале она нанесла двойной удар: напарника обрадовала самой очаровательной улыбкой и напоминанием о сегодняшней встрече, в смысле тренировке, а Боунс получила пренебрежительно-мимолетный взгляд, понятный только девушкам. Новый режим учебы нравился Гермионе всё больше и больше из-за возможности контролировать свою учебу, тренировки и выступать лучше друзей в дуэлях. Дожидаясь напарника, Гермиона сидела в гостиной, наблюдая за увлечённо пишущим Гарри, и не могла нарадоваться учебному рвению друга. Гарри Поттер не отличался гениальностью, не любил сильно напрягаться в учёбе, но в последнее время она видела его все чаще с книгой и пергаментом. Особенную гордость за друга она испытала сегодня в библиотеке: Гарри подошел и предложил прочитать эссе по Чарам друг друга, а прочитав, заметил ей, что материал необязательно разворачивать в несоответствующем заданию объеме. «Ты же не думаешь, что профессор Флитвик не знает того, о чём ты написала?» — задал он вопрос, которого от прежнего Гарри нельзя было ожидать. Чем больше Гарри общался с Дискейном, тем явственнее взрослел, и такой друг нравился ей как никогда ранее. Второй друг оставался сплошной занозой в заднице и вызывал нескончаемые угрызения совести: лень и зависть рыжего переходили все разумные и немыслимые пределы. Ограничив до минимума свою заботу о Рональде, она получила результат, который совсем её разочаровал. Свободу от нравоучений рыжий воспринял как сигнал к полному ничегонеделанию, в отличие от того же Гарри Поттера. Она понимала, что нюанс заключался в личности напарника и его воздействии, которое он оказывает на людей, им выбранных. Невилл, Гарри и она заметно усилили, пусть и немного, свои магические навыки, а для рыжего всё пошло в обратном направлении. Откровенное сползание в учёбе Рональда вызывало у неё чувство постоянной вины, и только серьезные аргументы удерживали от возврата всего на старую дорожку. Гермиона очень не хотела прекращать общение с Джейком и сильно не желала снова взвалить на себя обязанности мамочки-надзирательницы. Отказ от первого и второго приводил к тому, что она окажется в обществе исключительно семейки Уизли. Друг Гарри так же, как и она, фактически окажется отрезан от Гринграсс и Дэвис, потому что связующим звеном является её напарник. Если для Гарри невозможность общаться с девушками-слизеринками не критична, то для неё такое развитие событий прямо катастрофично. Терять интересных собеседниц, подруг из-за Рональда нельзя. Да, рыжий остается другом и в то же время делает всё, чтобы дружбу разрушить. Раньше его хамское поведение, откровенно пренебрежительное отношение к ней как к человеку и другу не так больно ранили, как сейчас, из-за того, что деваться-то, в принципе, было некуда. Гарри всё же поддерживал больше Уизли, чем подругу, и поговорить мальчишки могли в любое время дня и ночи, а ей оставалось довольствоваться лишь гостиной и несколькими словами на переменах. Теперь жизнь Гермионы уже не выглядела как замкнутый круг: уроки — библиотека — гостиная — уроки. Дискейн, несмотря на всю его невыносимую вредность, сумел вытянуть её из плена непрекращающейся собственной учебы и учебы друзей. Школьные задания не исчезли, не уменьшились, но изменился сам подход Гермионы к усвоению знаний. Вместо тотального зазубривания начал вырисовываться систематический подход к собственному обучению: больше времени уделяется любимой трансфигурации, арифмантике, рунам, чарам, а остальные предметы идут немного с опережением, но в рамках заданий преподавателей. Такой подход она неосознанно переняла от Джейка после первого разговора с Невиллом в библиотеке. Серьезнейшей заслугой напарника она считала возросшее рвение Гарри Поттера в учебе, а появление свободного времени и подруг проходило как дополнительный бонус. «Какая всё же я умничка! Доверилась своей интуиции и получила не просто сильного напарника, а интересного собеседника, наставника и массу прекрасных ощущений. Все недоразумения следует воспринимать как притирку характеров и заботу о моей безопасности. Эх, если бы у меня была такая красота, как у Дафны. А так мне ничего не светит, и я ему…» — Гермиона, эй, проснись, — Рональд Уизли бесцеремонно тряс девушку за плечо, — сейчас я такое расскажу, такое, что ты больше и не посмотришь в сторону урода Дискейна, только Гарри дождемся. Нетерпеливо махнув рукой, он подозвал Гарри Поттера, а затем начал свой рассказ. «Иду я по коридору на четвертом этаже и вдруг вижу, как в кабинет зашел сначала Дискейн, а потом Малфой. Мне стало интересно, я подкрался к дверям и начал слушать через замочную скважину. Хорек и Дискейн договаривались о каких-то поставках, а урод обещал всё покупать и тут же отсыпал Малфою золота, я хорошо расслышал звон монет. Они разошлись, а я решил проверить кабинет на всякий случай и там нашел вот что, друзья мои слепые». Рыжий достал из кармана мантии обыкновенный значок и, повернув его лицевой стороной, показал, что там изображено. В нижней половине значка красовалась надпись «Поттер вонючка». Гермиона не выдержала ожидания в гостиной и неспешно брела по коридору, направляясь в класс для тренировок. Каждый шаг девушки менял её эмоции с немыслимой скоростью: «Не верю, всё не так, как рассказала Рон, что-то здесь не сходится, он не может предать Гарри, он… А если все подтвердится? Нет, только не это! Всё так просто и одновременно паскудно. Джейк просто не способен подло поступить, это же самая настоящая низость. Рональд полный идиот! Зачем всё рассказывать? Что теперь будет с нашими выступлениями? Как поведут себя новые подруги? Я снова останусь одна…» Она не рвалась задавать вопросы и тем более не хотела услышать ответы, но в то же время понимала, что оставлять всё так, как есть, неправильно. Требуется все прояснить и узнать правду от человека, который врать не должен. Первоначальная решительность, разбавленная злостью и обидой, возникшая после рассказа рыжего, уступала место желанию проигнорировать чёртовый значок, дела Дискейна с Малфоем и, наступив на горло собственной гордости, довериться напарнику. Так и не приняв окончательного решения, Гермиона зашла в тренировочный класс. Занятие проходило необычно медленно и без энтузиазма. Действия Гермионы выглядели рассеянными, зачастую ошибочными, но никакой реакции от напарника не последовало. Остановив тренировку на половине отведенного времени, он предложил закончить на сегодня и продолжить в любой удобный для неё день. Забота парня спровоцировала Гермиону на вопрос, который она уже передумала задавать, но он выскочил как-то произвольно и прозвучал довольно презрительно. — Заботишься обо мне, как позаботился о Гарри? — Гарри? Причем здесь твой друг? — после секундной заминки ответил вопросом на вопрос напарник. Утихшая обида захлестнула девушку, и она вывалила все терзающие её вопросы. — Прикидываешься дурачком? Ничего не понимаешь? Как мило ты лжешь, Дискейн! Ты еще скажи, что не покупал у Малфоя значки с придурочной надписью? Скажи, Джейк, что ты ничего подобного не делал, и наивная девочка тебе поверит. Ну же, вывернись, как умеешь только ты, давай, постарайся. — Я купил значки у хорька и куплю их снова. Гермиона, постарайся мне поверить и для начала послушать… — Заткнись, Дискейн, просто заткнись, — признание Джейка потрясло девушку своим неприкрытым цинизмом и отсутствием даже намека на раскаяние, — после того что ты сказал и сделал, я не желаю больше слушать твои бредовые отговорки. Ты не имеешь никакого права говорить о доверии, потому что моё доверие ты обманул, как обманул доверие моего друга. Тебе удалось обвести вокруг пальца меня и Гарри, но, слава Мерлину, у меня есть еще один друг, который открыл нам глаза на твою настоящую натуру подлого человека, хуже хорька. Можешь поздравить себя: твое стремление научить меня видеть в людях грязь сбылось, и первым, в ком я её увидела, оказался именно ты, лжец. А теперь убирайся с моих глаз и не смей даже смотреть в мою сторону или говорить со мной! Я ненавижу тебя, Дискейн! Ты меня понял?! — Да, Роджер, — парень грустно посмотрел на разозленную Гермиону и покинул класс, не закрыв за собой дверь. «Придурок, идиот! Какой же он дурак несмышленый! Почему не попросить прощения, я же не зверь бессердечный. Нет, гордый засранец попался на горячем, признался во всём, но вышел с таким видом, словно это я вляпалась по самые уши и он делает мне одолжение своим уходом. Придурок! Роджера какого-то приплел. Где-то я уже слышала подобное, а впрочем, теперь это не играет уже никакой роли». Новость о предательстве Дискейна распространилась с обыкновенной сверхсветовой или сверхмагической скоростью. Преданнейший друг Гарри Поттера, в одиночку расстроивший подлые планы Дискейна, сам себя именовавший «гением», «недремлющим оком Гриффиндора», хвастался каждому желающему и нежелающему о том, как он выследил Малфоя. Сам предмет предательства не озвучивался по настоянию Гермионы, чтобы не возбуждать ажиотажа и уберечь Гарри от новой волны слухов. Факт сговора гриффиндорца и слизеринца обрастал «достоверными» подробностями на каждой перемене. Уизли-шестой твердил всем не только о предательстве, он начал добавлять шпионаж в пользу Слизерина. На едкий вопрос Невилла «А что такого узнал Джейк, чего не знают Браун, Патил и вся школа» рыжий ответил со всем присущим ему умом. — Общаться со слизнями уже само по себе предательство, а разговаривать тайно — шпионаж, вот так-то, Лонгботтом. Гриффиндорцы поддержали Уизли молчаливыми кивками одобрения, переживая о том, что их контакты с представителями зелёного факультета также могут всплыть. На перемене перед последним уроком Гермиону позвали близнецы для срочного разговора, смысл которого сводился к тому, что она обязана помочь восстановить справедливость, отомстив предателю безобидной шуткой. Упоминание, что всё делается для помощи Гарри Поттеру, добрейшему парню, пострадавшему из-за своей доверчивости, но не разбирающемуся в людях, подтолкнуло девушку взять зачарованную конфету. Опустошение после разговора с Дискейном наложилось на бессонную ночь, и как следствие — сообразительность Гермионы задремала, оставив разум наедине с болью, обидой и тягостным предчувствием надвигающейся беды. Прозвенел колокол, урок Чар закончился, ученики неторопливо покидали класс. Гермиона стояла, дожидаясь выхода Дискейна, и когда парень проходил рядом, она незаметно для остальных сунула конфету близнецов в карман обидчика. Джейк заметил действие девушки, но не сказал ничего, кивнул, одобряя непонятно что, и пошел дальше. Чары, наложенные близнецами, сработали после того, как Дискейн достал «посылку» из кармана и, не употребляя её, всего лишь рассмотрел и спрятал назад. Походка парня незаметно сменилась с непринуждённо-спокойной на дергающуюся. Ноги не подчинялись хозяину тела, и для окружающих движения Дискейна напоминали походку пьяного человека, не понимающего, где земля, где небо, куда налево, куда направо. Остановившись в толпе одноклассников, Гермиона наблюдала за полностью дезориентированными движениями Дискейна, но не видела ничего смешного, в отличие от остальных и прибежавших близнецов Уизли. Как бы ни было больно, всё же она не желала такой участи для Дискейна. Выглядеть осмеянным перед школьниками очень страшно, уж она-то испытала подобное на себе. Гриффиндорцы продолжали задорно хохотать, в то время как жертва близнецов пыталась справиться с наложенными чарами. Дискейн достал палочку и произнес: «Фините Инканта-а-а-а-т-е-е-е-ем». Но неправильно выполненное заклинание не сработало. Опершись левой рукой о стену, объект розыгрыша посмотрел на смеющихся школьников невидящими глазами. Смех Рональда Уизли, стоявшего возле Гермионы, звучал громче остальных, и слух девушки прочно ассоциировал его с конским ржанием. Конвульсии тела помешали Дискейну навести палочку на видимый или слышимый объект для атаки, и луч «Ступефая» ударил неожиданно вверх, выбив из держателя магический светильник. На голову парня полилась жидкость, используемая для освещения коридоров. В мгновение ока волосы, лицо Джейка покрылись маслянистой грязно-зелёной субстанцией. Смех грянул с удвоенной силой: школьники не видели искаженное от боли лицо пострадавшего, всем было очень весело. Гермиона попыталась выйти из толпы, чтобы прекратить издевательства, но рука рыжего друга удержала её за предплечье. — Ты куда? Не вздумай помогать этой твари, пусть помучается. Не успела она вырвать руку, как её кто-то сильно толкнул с другой стороны. Невилл прокладывал себе дорогу, не спрашивая разрешения, а просто расталкивая одноклассников. Пострадавшие от прохода Лонгботтома ученики прекратили смеяться, и в образовавшейся тишине Гермиона отчетливо услышала голос, резанувший по сердцу: «Гла-а-за. Медик. Сейча-а-с». Невилл закинул руку Дискейна себе на шею и повел шатающегося друга в сторону медкрыла. Никто не придал особенного значения словам Дискейна, подумаешь, обжегся какой-то гадостью, мадам Помфри вылечит всё на свете. Последствия своей «помощи» Гермиона ощутила сразу же по возвращению из библиотеки. Рональд старался изо всех сил, чтобы угодить ей, даже добровольно открыл учебник. Джинни, присевшая рядом, без умолку пищала о том, какой глупый её братец вместе с близнецами и все остальные мальчишки, независимо от того, в каком мире живут. Не вслушиваясь в трескотню рыжей, Гермиона старалась разобраться в своих ощущениях. «Не следовало помогать близнецам! Не вложи я эту проклятую конфету в карман Джейка, ничего бы не произошло. Кроме меня, Невилла и Гарри он никого из гриффиндорцев не подпускал к себе близко, а получилось, что пострадал он из-за меня и… и слепого доверия. Он ожидал чего угодно, вероятнее всего, знака примирения, а получил удар в спину. Придурок! Я же сказала, что ненавижу его, но он всё забыл и поверил». Паскудное настроение усугубил Невилл, отказавшись говорить о состоянии своего друга. Окончательно добил остатки самообладания Гарри, задержавшийся у профессора Флитвика и не участвовавший в «забаве». Друг не кричал на неё, не избегал смотреть в глаза, ничего подобного он себе не позволял. С момента появления значка он честно дал понять друзьям, что разберётся во всем: «Это дело касается лично меня, и только я буду решать, как поступать, а вам советую не вмешиваться». Узнав о случившемся, Гарри Поттер тут же отправился навестить колдомедика, но вернулся без новостей. При взгляде в глаза друга Гермиона отчётливо видела в них немой упрек, направленный лично в её адрес. Как никогда она нуждалась в поддержке друга, но Гарри предпочел уйти с Лонгботтомом и оставить её на растерзание рыжему семейству. Пережив еще одну кошмарную ночь, Гермиона уже сотню раз раскаивалась в содеянном поступке, который привел к травме Дискейна и, завидев утром в гостиной машущего рукой Гарри, она обрадованно подбежала к нему. — Привет, ты больше не злишься на меня? — Ничего подобного. Ты же знаешь, я не могу злиться на тебя. — Спасибо, Гарри, огромное спасибо, прямо камень с души свалился, — вымученно улыбаясь, девушка взяла друга под руку и повела завтракать. — Гарри, ты должен знать, что я не собиралась вмешиваться в круг твоего общения и тем более пытаться запрещать… — Он в Мунго, Гермиона, а перед отправкой взял слово с Невилла, что занятия продолжатся в случае моего согласия. — Что ты сказал? Повтори, пожалуйста, — застывшая девушка умоляюще всматривалась в лицо друга, надеясь, что ей послышалось. — Мадам Помфри не справилась и вместе с Джейком отправилась камином в больницу Святого Мунго. Она не может ничем помочь, как сказал Невилл, потому что травма слишком серьезная, такого не случалось в её практике. Это означает, что Джейка, скорее всего, мы больше не увидим, Гермиона.