Награда за вмешательство

Глава 31

Проснуться, открыть глаза и увидеть… Для многих людей такой естественный порядок дня кажется чем-то скучным, обыденным, надоевшим и ничем не примечательным. Перемены происходят только в случае невозможности выполнить такой неинтересный порядок: ценим, что теряем, и никак по-другому. Не могу сказать «Теперь я оценил возможность видеть», не могу, потому что отказываюсь привыкать к слепоте. Не хочу, не буду, не верю. Отсутствие зрения лишает меня надежного способа успокоения — чтения книги, не говоря уже про бытовые проблемы, личную гигиену, передвижение, идентификацию массы мелочей, всем действиям, которым не предавал значения. Элементарный прием пищи превратился в сильнейший раздражитель. Не видеть, что ты ешь, где тарелка, съел, или что-то осталось, раздражало посильнее ржания Уизела. Не успокаивай меня мадам Помфри, летели бы эти тарелки куда подальше, а так удалось затолкать что-то в желудок и удержаться от рвоты. Прошли целые сутки с момента моего попадания в полное дерьмо, и всё, что сейчас мне доступно — вспоминать и думать, вспоминать и планировать, вспоминать и готовиться видеть мир исключительно в одном цвете: беспросветно черном. На одной из перемен, за несколько дней до ослепления, Астория Гринграсс улучила момент, когда никого не было поблизости, и затянула меня в пустой класс, чтобы поделиться кое-чем по просьбе Дафны. «Кое-что» оказалось информацией о значках и Малфое. Хорек модернизировал идею Грейнджер с настоящим слизеринским коварством, и получилось, что задумка напарницы нанесет вред уже её другу. До приезда иностранных гостей оставалось немного времени, и хорек заранее начал готовиться. Все чистокровные семьи знали про турнир, и Малфой собрался облить грязью своего противника в глазах представителей чужих государств, а если получится, втянуть их в свою затею. И тут Грейнджер со своими разглагольствованиями о свободе эльфов, брошюрами, значками с логотипом организации оказала белобрысому нежданную услугу. Как-то не верится, что хорек додумался до идеи значков самостоятельно, он заимствовал идею у Грейнджер, и без девушки не появились бы никакие значки. Уговорить Малфоя оказалось проще, чем я думал. Каждый сын мечтает похвастаться отцу первыми самостоятельно заработанными деньгами. А дальше начались сплошные косяки, которые и привели меня в такое плачевное состояние. По словам Гермионы, меня спалил Уизел-шесть, но сделать такое у него получилось только в одном случае: Малфой поднял не все рассыпавшиеся значки, и рыжая тварь нашла потерю. Интересно, рябой Ронпед следил за мной, или же прокол обыкновенная случайность? Как бы там ни было, а сейчас я фактически выбываю из игры, и для Уизела исчезает преграда на пути к доверчивому сердечку Гермионы. За три оставшихся дня у меня не получится обработать Гарри в нужном ключе. Пока он не переболел Чанг, говорить о другой девушке не имеет никакого смысла и окажется напрасной потерей времени. Первая симпатия кажется парню каким-то недостижимо-сияющим идеалом, и, слава Богу, продлится это недолго. Чёрт! Почему всё так получилось? Какого дьявола Гермиона подложила эту долбаную конфету? Чем её прельстили рыжие уродцы? Даже думать не хочу, что она осознанно пошла на поводу у близнецов, скорее всего, использовали втемную как человека, которому я доверяю. Сомневаюсь, что они ожидали такого эффекта от своей шутки, но мне от этого легче не становится. Побывав в учреждении, которое должно лечить, я убедился, что нет никакой разницы — волшебный мир или мир без магии. В каждом из миров богатых лечат, а бедных практически добивают низкосортными сомнительными лекарствами. В мире волшебства синонимом богатства является фамилия семьи, и первым вопросом, который мне задали, стал: «Кто твои родители?» Узнав, что ни к одной из чистокровных семей я не принадлежу, и вообще магглорожденный, доктор Хрен-вспомню-фамилию сказал следующее: «Ничем не могу помочь, молодой человек. Заживляющая мазь, успокаивающие зелья, молитва Мерлину об исцелении — это всё, на что вы можете рассчитывать. И не отчаивайтесь сильно, люди прекрасно живут и слепыми». Я не хочу признавать, что слова целителя прозвучали как приговор, нет, тогда мне показалось, что задушить паскуду является отличной идея. Злоба, начавшая душить меня, наверняка отразилась на остатках моей морды. Ничем другим нельзя объяснить приказ мадам Помфри: «Джейк! Немедленно успокойся!» Насколько не люблю делать долги, настолько же я теперь уважаю школьного колдомедика. Она поняла моё состояние и помогла, как сумела: предложила выписать лекарства на своё имя, и озвученная доктором сумма мадам Помфри не остановила. Можно было обрадоваться и пообещать доброй женщине вернуть деньги, но снова всё нерадужно. Золото, заработанное на упоминании Золотого мальчика в литературе, ушло в нужные руки еще раньше, и заработать две с половиной тысячи галеонов сейчас проблематично. Лучшее лекарство, которое смогли предложить в больнице, не гарантировало полного исцеления, оно всего лишь повышало шансы до пятидесяти процентов. Три дня в повязке, а дальше как звезды на небе встанут. С моим везением лучше сразу готовиться к худшему, слух развивать. На данный момент мои возможности сильно ограничены, и без наводчика не получится грохнуть рыжую мразь, хотя бы одного. Поэтому как бы дерьмово себя ни чувствовал, а нужно готовиться к маю девяносто восьмого и Невилла втягивать в свои расчёты. Хреново, что уйти после убийства не получится и кому-то не придется меня искать на пару с Гарри. Не хочется подыхать так рано, но в тюрягу садится смерти подобно. Как-то сразу всплыла часть песни летчиков-камикадзё: «Бензина только на полпути…» Ладно, прожил как скотина, умру как человек. Главное — не промахнуться в минзаг «Ронпед-6». В то время как я занимался обдумыванием самых болезненных способов казни Уизли, мадам Помфри отбивала попытки посещения моей персоны. По возвращении в школьный лазарет я сразу попросил колдомедика никого ко мне не пускать, чтобы не сорваться на невинных людей. Ограничений как таковых не было, но привычка мучиться в одиночку брала верх. Мадам Помфри согласилась, но зашла с тыла: рассказывала, кто приходил, как обеспокоенно выглядел. Парни и девушки с Хаффлпаффа — это ожидаемые посетители, как и Невилл, сестры Гринграсс не ожидались, а Трейси Дэвис и Гарри Поттер — совсем ничего не понятно. Гарри обязан пылать праведным возмущением, подогретым «гением стратегии», клеймить меня последними словами за компанию с Грейнджер. И вместо всего прогнозируемого — «очень волнуется», по словам колдомедика. Неужели «Мальчик-в-юбке» соображает получше некоторых умниц и превращается в парня с хорошо работающими мозгами? Внушить ему отвращение к Уизлам? Насочинять сцен страшных мучений Гермионы во время замужества? Открыть часть правды взамен обещания молчать? Подловатенько получается, Саша, ох как подло. Перекладываю всё на плечи мальчика, а сам превращаюсь в доброго директора с нутром Тома. Дальнейшие метания из крайности в крайность прервала порция зелья сна без сновидений. Валяться в постели целые сутки это классно, но так было раньше. Сейчас лежать в кромешной темноте стало невыносимо. Мои враги радуются жизни, жрут в три горла, а я здесь мучаюсь! Нет, граждане, так дела не делаются, за всё нужно платить. Мадам Помфри без возражений согласилась выпустить меня из медкрыла в сопровождении вызванного Невилла. Мне нужно привыкать к новому состоянию, а школьники получат наглядный пример собственных шалостей. Держаться за плечо Невилла, осторожно переставлять ноги, ни хрена не видеть и всё равно идти — страшно, очень страшно, но постараюсь сдержаться. По моей просьбе мы направились в Большой зал: обедать мне никто не запрещает. Наше явление школьникам не понравилось, тишина почему-то установилась подозрительно странная. Слепых не видели? Так смотрите и наслаждайтесь, кто хочет. Невилл подвел меня к столу барсуков и присел рядом, а дальше всё ожидаемо: «Когда снимут повязку? Ты как, нормально? Бедненький, вот тебе… Мы за тебя переживаем». Я стойко выдержал несколько минут, а дальше вежливо попросил: — Народ, дайте спокойно поесть! Не нужно меня жалеть, я еще живой. Остальное доделала Сьюзен вместе с девчонками: заткнула всем рты и сама не приставала с расспросами. Дальнейший наш путь лежал на улицу, захотелось подышать свежим воздухом, почувствовать ветер, послушать волны озера и посидеть в любом месте, кроме школы. Чтобы Невилл не скучал, попросил его прочитать пропущенные разделы по чарам, зельям, трансфигурации и остальным предметам. Для меня это уже несущественно, а для него полезное занятие. На второй день полной темноты накатила паника, злость, отчаяние, и пришедший за мной Невилл стал свидетелем неприглядной сцены: вещи летали по палате, матерные загибы на трех языках, попытки перевернуть зачем-то кровать и «Петрификус Тоталус» для моего успокоения. Колдомедик напоила меня успокаивающим, но противнейшим на вкус зельем и милостиво отпустила на прогулку. Изделие оказалось явно бракованным, потому что желание ломать и крушить, рвать и бить никуда не пропадало, только вкус во рту поганый оставался. Сначала Невилл не понял, зачем идти в класс для тренировок, но, услышав «Идём туда, или я кого-то задушу сейчас», догадался о моём «великолепном» самочувствии. Колдовать, ориентируясь на подсказки друга и собственный слух, получалось отвратительно. Честно сказать, полная хрень получалась. Заклинания удавались в двух попытках из пяти, в цель не попадали, и долгожданного облегчения не наступало. Голос, прозвучавший неожиданно, застал меня в высшей точке гребаного настроения. — Привет, Джейк, мы можем поговорить? Я хочу… — Засунь свое «хочу» в свою тощую английскую задницу, Грейнджер, — моя злость на весь мир нашла мишень в образе девушки и не позволила ей закончить предложение, — там для него идеальное место. Ты думаешь, я не знаю, зачем ты приперлась? Я очень до… много чего знаю! И твои извинения мне не требуются! К чёрту всё! Тебе не за что извиняться, твоей вины нет, продолжай спать спокойно. Я ни черта не вижу, Грейнджер, но я не дурак, я слепой, но не рыжий дебил, и догадаться, что тебя использовали как тряпку, мне не трудно. Я даже не злюсь на тебя, честно, ничего подобного, гадом буду! Ничего нового для меня ты не совершила! Жалко только потраченного на тебя времени. Стоило рыжей мрази поманить тебя пальчиком, показать фокус, и ты снова обуизлилась по полной! А знаешь, такая… неумная особа, как ты, заслуживает участи тряпки под ногами Уизелов. Не бойся, я не стану настраивать никого против тебя, ты сама всё разрушишь в угоду дружку Ронпеду. Продолжай жить, как жила раньше! Твое пожелание «убирайся с моих глаз» исполнится завтра, а сейчас свали отсюда и не мешай мне общаться с другом. Невилл, покажи своей однокласснице, где выход, а если упрется, примени силу и выставь за дверь, потому что нам здесь не нужны сопливые помехи. По звукам шагов я догадался, что Грейнджер убралась зализывать душевные раны, и хлопнувшая дверь подтвердила мою догадку. Некрасиво поступил с девушкой? Намного хуже, но она заслужила взрослую реакцию на свой поступок, и её совесть не моя забота. Совесть помучит и успокоится, а мне жить с наследием её поступка. Упражняться в том, чего не видишь, резко расхотелось, и я попросил Невилла помочь мне покинуть место бесславного падения. — Джейк, а ты не слишком грубо обошелся с Грейнджер? — закрыв дверь, Невилл положил мою руку себе на плечо. — Не капай на мозги, Невилл, хотя бы сейчас. И без твоих вопросов дерьмово. Я обошелся с девочкой как последняя скотина, потому что не сдержался, дятел, но это уже в прошлом. Она сильная личность, и подобное только закалит её характер. Поговорим лучше о приятном. Запоминай: никаких контактов с Уизелами, никаких вступлений в группы, запрещенные законом, никакого противостояния с какими-либо учителями, после окончания школы еще «спасибо» скажешь. Девчонку себе подбирай с любого факультета, кроме Гриффиндора, особенно избегай шлюшки-Джинни, а если сильно прижмет, помоги себе сам. Ты же не хочешь, чтобы мелкая сука рассказывала всем и каждому, какой ты хреновый любовник? А она обязательно расскажет, можешь не сомневаться. Мы говорим о них, они обсуждают нас — это естественно, но мало кто из парней сможет удовлетворить девушку в свой первый раз, и в этом нет ничего постыдного. Ты еще встретишь девушку, которую полюбишь, а не просто захочешь тело, и все у вас сложится отлично, гарантирую. — Ты так говоришь, Джейк, словно сам знаешь, как это… Ты уже… — застенчивость Невилла меня рассмешила. — Мистер Лонгботтом, — дурачась, я изобразил полупоклон, — официально заявляю, но только для вас, что Джейк Дискейн не вступал в половые отношения и даже не целовался. Не вижу, какая морда у парня, покраснел, наверное, как помидор. Ничего, завтра всё решится, а сейчас гулять, слушать чтение Невилла и в медкрыло, пить сплошную гадость. Уже за одни пытки зельями Ронпед заслуживает чудовищной кары, например, импотенции. А что? Неплохая идея, нужно поискать в этом направлении, а заодно и подумать над бескровным разрешением надвигающегося кризиса. Субботнее время тянулось достаточно медленно, и, замучившись ждать, я попросил зелье сна без сновидений, чтобы день пролетел быстрее, а там уже и вечер долгожданный. Проснулся снова в темноте, но… удалось открыть глаза, что означало — повязку сняли. Контуры помещения сначала расплывались, в глазах двоилось. Через несколько минут изображение стабилизировалось. Слава Богу и леди Судьбе! Я снова вижу! Мой порыв вскочить остановила мадам Помфри, мягко попросив не спешить и обязательно пройти необходимые адаптационные процедуры. Переход от темноты к свету необходимо выполнять постепенно, в противном случае рискую наверняка ослепнуть. Упросив колдомедика начать уже сейчас, немедленно, я злорадно потирал руки, готовясь оплатить накопившиеся счета, и речь не о деньгах. В самый прекрасный день — воскресенье без сплошной темноты, я покинул наконец-то медкрыло и не успел пройти десятка шагов, как попал в маленький вихрь объятий с поцелуями, (исключительно в щечку) именуемый «сестры Гринграсс». С младшей понятно: она более открыта и естественна, а старшая откровенно поразила сбросом многих масок. Девушки, перебивая друг друга, объяснили недотепе, что они волновались жутко с момента моего ослепления и, выпытав у колдомедика точную ситуацию еще вчера днем, ночью практически не спали. Они не пошли на завтрак, а сразу побежали проведать мою скромную тушку, а заодно передать приглашение Конрада Гринграсса, их деда, на встречу. Дед клятвенно заверил внучек, что в случае моей полной слепоты возьмет все заботы на себя, независимо от того, как продолжат складываться деловые отношения с мистером Поттером. Хитрые девушки уже получили разрешение своего декана покинуть школу на день, и последний штрих оставался за мной. А для помощника лесничего не требуется никакого разрешения: доложить Минерве МакГонагалл, что выздоровел, и вперед. Получилось немного иначе, вернее, всё пошло совсем не по-моему. «Зачем идти к твоему декану? Увидит тебя на завтраке — сама всё поймёт», — подхватив меня под руку, прощебетала Астория. Другую руку уверенно оккупировала Дафна, и повели меня сестры предъявлять школьной общественности. Как я ни отбрыкивался, как ни упрашивал не светиться столь вызывающим образом перед слизеринцами, но в итоге получилось дефиле по Большому залу к столу обалдевших барсуков под ручки с очаровательными девушками. За стол Хаффлпаффа сестры не сели, но взяли с меня слово никуда не уходить, пока они за мной не вернутся. Переварив эпохальное событие — магглорожденный идет под руку с чистокровными волшебницами, товарищи барсуки навалились с расспросами «когда, что, как». Отвечая невпопад, я оглядывался на стол Гриффиндора, чтобы достаточно обещающе посмотреть в глаза минимум двум рыжим мразям. Близнецы перехватили мои взгляды, но как они поняли, это уже неважно. Сегодня я вас не трону, твари, завтра вы успокоитесь, а дальше произойдёт «Аз воздам» в моем сольном исполнении под эльфийский аккомпанемент. Обещаю, вы заплатите, запомните на всю оставшуюся жизнь мой маленький розыгрыш в красно-черных тонах. Поздно вечером возвратившись с долгожданной встречи, я расстался с сестричками и пошел в ненавистную башню львов или свиней. Наговорился сегодня предостаточно, и всё, чего хотелось — переварить прошедшую беседу с интересным человеком. Войти в гостиную не получилось, я снова не знаю пароль, вот и стою, как первого сентября, ожидая случайного спасителя. По закону вселенской подлости в коридоре появилась девичья фигурка, при ближайшем рассмотрении идентифицированная как… Гермиона Грейнджер собственной персоной с парочкой толстостенных фолиантов на руках. И на хрена я вбивал в её голову азы безопасности? Идет, смотрит под ноги, руки заняты, палочка черт знает, где находится. Ясно, рыжего дружка нужно вытянуть из учебной жопы, поэтому и старается ребёнок. Не расслышав пароль, я тихонько прошмыгнул за её спиной в оплот «самых светлых» из живущих волшебников и поспешил в спальню. Прием сожителей оказался до зевоты предсказуемым: показательное пренебрежение Томаса и крепкое рукопожатие Невилла. Нигер свалил из комнаты объявить праведникам явление предателя, а мой друг приятно удивил. Упертый Невилл отказался верить в мой уход из Хогвартса и выполнял домашнее задание за меня. Вот так и узнается человек по делам его, а не по одним обещаниям. В жизни всякое происходит, и люди поступают иногда не так, как ожидалось, но поступок Невилла намного весомее, чем он сам сможет себе представить. Сосредоточившись на Грейнджер, Поттере, сестричках, Невилле и стройке, я мало внимания уделял самому лучшему преподавателю ЗОТИ. А ведь никто так хорошо не научит, как враг. Добрячок Люпин с больным на голову зельеваром не годятся даже в подметки Краучу-младшему. Оборотень потратил предоставленную возможность на пустые сюсюканья, а страдающий от «любви» извращённой, как и его помощь, Нюниус, кроме заботы о своем имидже «несчастного, непонятого, навсегда только ей преданного», ничему полезному не научил сына обожаемой им Лили Эванс-Поттер. Третьим уроком у нас шла защита, и кому-то попало шило в задницу, и я задал вопрос Грюму-Краучу: — Профессор Грюм, разрешите задать вопрос? — Рискните, Дискейн, — совершенно спокойно ответил пожиратель. — Профессор, вы показали действие Непростительных заклинаний и в то же время лишили нас практического занятия по их применению. Вам, как человеку с колоссальным опытом, известно, что теория без практики мертва, поэтому вопрос следующий: как применить заклинание, которого никогда не использовал? — Хороший вопрос, но ответ очень прост: вы еще сосунки и не сможете выполнить ни одного из Непростительных, тот же «Круциатус», например. — Я смогу, профессор, укажите цель. Грюм-Крауч внимательно посмотрел на притихших учеников и вышел из класса. Волна шепотков, косые взгляды гриффиндорцев и подозрительные слизеринцев прекратились с возвращением преподавателя. Он зашел в класс, держа в руках две клетки с белыми пушистыми кроликами. — Вот твоя цель, мальчик, и помни, тебе нужно сильно захотеть причинить бедненькому кролику настоящую боль, и только тогда произнести «Круцио». — Кролик? Человек? Меня это совершенно не волнует, профессор, вы же знаете, что возникают ситуации, когда быстротечное развязывание языка противника возможно только с помощью «Круциатуса», а дальше — победителей не судят, а побеждённые молчат в могилах. Конец моего предложения совпал с последним шагом перед столом преподавателя, на котором стояли объекты практики. Чтобы показать одному ублюдку, как я с ним поступлю, попросил разрешения перекрасить кролика в рыжий цвет. Грюм-Крауч одобрительно кивнул и посмотрел своим волшебным глазом на Уизела. Я медленно направил палочку на зверушку и представил на её месте Рональда Дебиллиуса Уизела. — Круцио, — мой голос прозвучал спокойно и немного приглушенно. Что происходит с кроликом, меня не колышет, потому что самое важное — смотреть в широко раскрытые глаза Ронпеда, смотреть и немножечко улыбаться. Причинять боль живому существу намного проще по сравнению с тем, как сделать человека счастливым. Злобы, ненависти и боли накопилось в моей душе с избытком, и «Круциатус» получился не хуже показанного пожирателем. Кролик поначалу громко визжал под действием красного луча, а дальше бедняга продолжил дергаться в своей клетке, судя по доносящимся звукам. Всё моё внимание поглощал Уизел-ублюдок и в меньшей мере выражение лиц школьников. Сцена на лестнице между ним и Грейнджер, грёбаный эпилог, собственные потери, ошибки, пережитый страх последних дней позволяли держать Непростительное до тех пор, пока объект пытки не затих окончательно. — Достаточно, мальчик, ты убил невинную зверушку, но твоя твердость характера заслуживает уважения и «Превосходно» за урок. Аврорат с радостью примет в свои ряды такого сильного новобранца, — криво ухмыляясь, Грюм-Крауч убрал со стола клетку с трупом. — Профессор Грюм, я никогда не выберу профессию аврора, потому что не хочу выглядеть, как выглядит прославленный человек, выброшенный на обочину жизни людьми, которых он всю свою жизнь защищал верой и правдой. Получить в награду искусственный волшебный глаз? Деревянный протез, как у последнего нищего? Вы шутите? Спасибо, обойдусь без такой бесценной заботы Аврората, министерства магии и соратников. Лучше я постараюсь помогать исключительно людям, которые этого заслуживают, и, может быть, они не бросят меня на произвол судьбы. Эскапада осталась без ответа, кажется, Краучу понравился такой анализ заслуг Грозного Грюма, и Гарри задумался, или его просто тошнит. Некоторые гриффиндорцы, особенно девочки, явственно побледнели и просматривали в мою сторону с отвращением, страхом и ненавистью. Слизеринцы восприняли эпизод спокойно, как-то буднично, возможно, из-за того, что в семьях они прошли схожую практику давным-давно и ничего необычного, жестокого на уроке не увидели. Отмучив уроки с обедом, я рванул на инспектирование стройки, но, рассмотрев итоги работ, застыл столбом: домик лесничего получился на загляденье снаружи и внутри. Строители с эльфами хорошо постарались, и Грейнджер, чтоб ей икалось почаще, также сильно выручила, поэтому проект считаю завершенным. Осталось вручить все ключи Хагриду и показать секретный подвал, где хранится огромная ценность: самогонный аппарат. Теперь лесничему не нужно никуда брести за выпивкой, всё, как говорится, под рукой. Ему — домашнее виски, мне — экономия в расходах. На одну головную боль стало меньше, но висел долг перед мадам Помфри и практически полное отсутствие свободы маневра. Дни сейчас короткие, а ночью… ночью придется поработать и выбирать для вылазок выходные дни. Разберусь с близнецами-подлецами и займусь добыванием денег. Ох, чтоб меня, остаются же Грейнджер, дуэли и полуфинал в следующую среду. Никуда я не денусь, приду как миленький, а там вся надежда на обидчивость девочки, и вуаля — свобода. Самым идеальным решением будет моя замена на кого угодно, на того же Уизела, но выбор сделает она, так как в напарники я не набивался. Всегда считал фразу «дни проходили незаметно» пустой и бессмысленной, но от факта никуда не уйдёшь, время восстановления справедливости в моём понимании и впрямь подкралось незаметно. Никаких сверхзаумных унизительных шуток в моем репертуаре не водится, и не достойны сволочи ничего, кроме грубой силы. Мысли отказывались выдать нечто бескровное — только жестокий удар, и никак иначе. Свое соло мести я начал исполнять во время всеобщего расслабления после ужина. Большинство старшеклассников разбрелись по своим надобностям, и в гостиной остались сидеть как по заказу близнецы. Младшие курсы не в счет, Ронпед не проблема, Поттер по идее не вмешается, поэтому в атаку. Я начал нападение без лишнего словоблудия, обездвижил тварей «Петрификусом» в спину и принялся усердно пинать тварей ногами. Нечестно? Подло? Каждый из них выше меня на полторы головы, шире в плечах, сильнее физически, и заклинаний в голове у каждого из них намного больше, чем у четверокурсника. Поэтому валить гадов нужно внезапно, ничего не объясняя. Шокированные расправой гриффиндорцы безропотно смотрели на избиение горячо любимых шутников-затейников. А я использовал временный паралич окружающих в полной мере. Чтобы отбить навсегда желание связываться со мной и заставить тварей сильнее мучиться, я поочередно сломал каждому из близнецов правое предплечье, не забыв предварительно наложить на пациентов «Силенцио». Одними костями я не ограничился — палочки также сломались под каблуком ботинка. Братец Ронпед бросился на помощь близнецам и получил свою долю: «Инкарцеро» в лоб, и мой локоть сломал его рябой румпель. Шлюшка-сестричка выбросила из своей деревяшки какое-то заклинание, промахнувшись с шести ярдов, и мне ничего не осталось, кроме нейтрализации угрозы. Кувырок в направлении Уизли-семь, поттеровский «Экспеллиармус», и моя рука уже сжимает цыплячью шею Джиневры. Ух, как хочется задушить сучку за все её подвиги. Чей-то голос донесся до моего сознания, как сквозь вату в ушах: «Не надо, не…», заставив руку разжаться. Рыжая судорожно втягивала воздух, смотря на меня глазами, полными ненависти. Бросив её палочку на диван, я повернулся к ней спиной и направился на выход. В голове шумело от выброса адреналина, и начало слов заклинания, ударившего в спину, я просто не расслышал, почувствовал только обжигающий удар в правый бок. Идиот! Бездарно подставился! Качнув тело в левую сторону, резко смещаюсь вправо и направляю палочку на… Грейнджер, закрывающую собственным телом Уизлетту. Слова «Авада Кедавра» застряли на зубах, мозг отказался повиноваться, заблокировав речь, и осталось только сокрушенно покачать головой. Из-за плеча Грейнджер рыжая выкрикнула: «Будь ты проклят, будь ты…», и ладонь Гермионы заткнула суке пасть. — Тварь, ты сильно опоздала, моё проклятие уже очень давно во мне живет. Ты не сможешь вообразить своей междуножной извилиной, насколько давно. Поэтому твой лепет мне не страшен — одним больше, одним меньше. Медленно пятясь, я добрался до ступенек и уперся спиной в портрет, закрывающий выход. Правый бок горел огнем, требовалось забиться в какой-нибудь угол, чтобы зализать повреждение без посторонних. Пошатываясь, я брел по коридорам и желал только одного: никого не встретить. В медкрыло хода нет, туда сейчас припрутся Уизелы, и начнется разбор полетов по свежим следам. Нет, господа волшебники, играем по моим правилам, в которых нет места для примирения и взаимного прощения. Семейка Уизелов должна вздрагивать от одного произношения фамилии Дискейн, а рыжие с четвертого по седьмой номер будут обливаться холодным потом при виде моей скромной особы. Злость — всегда доступное лекарство, помогающее зачастую удержаться от слабовольных поступков: сделать вид, что ничего не произошло, просить прощения, забывать нанесенные обиды. И сейчас, держась исключительно на злости, я уходил подальше от людей, но пустой класс лучше выбрать побыстрее. Столкновение с кем-то получилось обоюдно неожиданным, освещение в замке отвратительное, но не успел я и рот раскрыть для извинений, как узнал Дафну. Она сходу оценила мою перекошенную рожу, рассмотрела прижатую к боку руку и сказала одно слово: «Уизли». — Ага, — ответил я, — счет 0:4, и мадам Помфри сегодня сильно занята. Мне желательно отлежаться ночь, и никто не узнает ничего лишнего. Поддерживая самим своим присутствием, Дафна провела меня в класс тренировок. Моя попытка выпроводить девушку провалилась, и был я вынужден показать свою бесспорно «героическую» рану, полученную исключительно из-за непозволительной доверчивости. Гринграсс взглянула и выдала заключение: — Требуется заживляющая мазь и обезболивающее зелье, иначе пожалеешь, не говоря уже о том, что не уснешь. Не вздумай удрать, лежи здесь, я скоро вернусь. Последнее можно было и не говорить. Сил куда-то идти не осталось, а помощь нужно принять. Откуда у неё лекарства? Не взяла же она их у Снейпа? Или взяла? Не ответив ни на один вопрос, я незаметно задремал на трансфигурированном девушкой подобии матраса. Хорошо просыпаться, когда будит тебя приятный голос девушки: уровень раздражительности не успевает захлестнуть сознание. В моём утреннем пробуждении Дафна сыграла своеобразную роль нейтрализатора, сказав: «Просыпайся». Вот чего не ожидал от Дафны Гринграсс, так это завтрака в постель. Мелькнувшую мысль «И почему это не сделала…» затолкал подальше в память. Нечего думать о всяких пустяках, предатель я для Её умнейшества и останусь таковым до финала турнира. А на финальном испытании посмотрим на господ гриффиндорцев и на одну недалёкую особу с рыжим корешем. На урок зелий Дафна зашла в моей компании вовремя, но Снейп посчитал иначе. Его приказ-укол «Наша новая пара не изволит явиться на занятие заблаговременно, вечера им мало, поэтому пусть наслаждаются обществом друг друга и дальше» мы пропустили мимо сознания и не покраснели. И впервые мой друг Невилл остался без отца-командира, а в довершение всего в напарники ему Нюниус поставил Грейнджер, для контроля, вероятнее всего. Это занятие у Снейпа показалось мне каким-то излишне спокойным и легким. Отличный уровень знаний Дафны тому виной, или же отсутствие под боком неуправляемой мины в лице Невилла. Как бы ни было правильно — работать в паре с Гринграсс намного лучше, чем самому. Подготовительную часть, нарезку и взвешивание мы выполнили быстрее всех, а дальше осталось самое легкое: сварить чертово зелье нормально. Но как сделать всё по инструкции, если в подвале холод собачий? Ответ — очень сложно, когда ваши мантии не имеют руны тепла. Свою мантию я подготовил, а вот ручки Дафны, тянущиеся к огню, говорят об обратном. — Мисс Гринграсс, позвольте предложить вам поменяться мантиями на время урока для того, чтобы ваша светлая голова не страдала от холода и помогла нам справиться с заданием на «Превосходно», — полушепотом предложил девушке, расстегивая пуговицы на своей мантии. Холод подавил возможные возражения, и мы поменялись одеждой. Умница Дафна не закатила допрос с возмущениями, а просто последовала моему предложению. Поначалу она не ощутила ничего, но через пару минут начала довольно улыбаться, в отличие от остальных. Обернувшаяся совершенно случайно Трейси, рассмотрев лицо подруги, расстегнутую верхнюю пуговицу мантии, завистливо вздохнула и вернулась к своему зелью. Раскрасневшаяся Дафна уверено руководила, я четко выполнял указания, а наши коллеги по несчастью завистливо шипели. И как им не шипеть, когда сами мерзнут, а Ледяная принцесса чуть ли не светится от тепла. Слизеринцы ограничивались легко расшифровываемыми взглядами, и только представительницы львиного факультета издавали звуки, больше приличествующие змеям. Мы первыми сварили зелье и покинули кабинет, не забыв задрать носы повыше. На выходе меня ждала «благодарность» в виде ультиматума. — Сделай мою мантию такой же немедленно, а сестре поможешь вечером, — заявила Дафна. Почему не выполнить пожелание человека, который вреда мне не делает? И через минут двадцать Гринграсс получила мантию с рунами тепла, потеряв при этом частичку своей крови. На следующий урок я снова опоздал, если честно, идти на трансфигурацию совсем не хотелось. Причина нежелания крылась не в том, что нужно сидеть рядом с Грейнджер, а в том, что… Не хочу и всё! Вот не пойду, и ничего мне не будет, подумаешь, отработку влепит. Да-да, отработку под чьим-то контролем, и, зная характер МакГонагалл, в личности надзирательницы можно не сомневаться. Как не крути, а держаться подальше от Гермионы не получается, придется идти и стойко переносить все тяготы с лишениями. Профессор МакГонагалл очень вежливо лишила собственный факультет пятёрки баллов за мое опоздание, и, небрежно указав на стул, продолжила урок. Ну что, мисс Грейнджер, продолжим делать вид, что мне на вас совершенно наплевать. Всё время урока я внимательно слушал преподавателя и старался не смотреть даже в направлении соседки: учеба — это серьезно. На остальных занятиях уже не требовалось сидеть вместе с Грейнджер, и поэтому я спокойно занимал свое законное место в последних рядах. По окончании занятий меня отловил перед входом в гостиную Гриффиндора какой-то старшекурсник. — Тебя вызывает директор, дорогу знаешь? Утвердительно кивнув, я отправился получать порцию нотаций и поучений с вразумлениями. Перед лестницей к директорским апартаментам меня уже ждала декан. В обители борца за всеобщее благо собралась интересная компания: директор, близнецы, Ронпед, Уизли-семь, Молли Уизли, мадам Помфри и Минерва МакГонагалл. Понятно, дедушка желает примирить и не допущать подобного. — Альбус, я требую исключения этого выродка грязно… маггловского из школы, — совсем не по сценарию заорала «добрая женщина» Молли Уизли, — он напал на моих детей и должен понести наказание. Дальнейший фарс, иначе происходящее не назовешь, проходил под девизом «Дискейн чудовище», и семейка Уизелов выплескивала накопившиеся обиды, не забывая выставлять себя невинными овечками. Ронпед красочно живописал все мои выражения поддержки чистокровных, Джиневра жалостливо рассказывала, как её практически задушил монстр, близнецы мерзко ухмылялись, Молли Уизли постоянно выкрикивала: «Негодяй! Выгнать! Бедные мои детки!» Дамблдор внимательно слушал, изредка бросая задумчивые взгляды на меня, и такой подход великого волшебника немного нервировал. Несомненно, рыжая семейка неприкосновенна в свете их влияния на Гарри Поттера, и вообще, надежда и опора дела света. Куда мне тягаться с такими «прекрасными» людьми. — Господин директор, у меня встречная претензия к семье Уизли, — прерывая вопли чокнутой мамаши, я обратился к Дамблдору, — семья Уизли должна компенсировать мадам Помфри расходы на моё лечение, которые наша колдомедик понесла из-за устранения последствий «невинных» забав присутствующих здесь Фреда и Джорджа Уизли. В качестве доказательства причастности близнецов готов предоставить суду объект, на которой нанесены чары дезориентации, имеющий отпечатки пальцев и ауры указанных особ. Кроме того, семья Уизли компенсирует лично мне нанесенный моральный ущерб в размере не менее десяти тысяч галеонов. В случае отказа семьи Уизли от возмещения всего, подчеркиваю — всего, я оставляю за собой право обратиться в суд и в газеты. Уверен, волшебникам очень интересно узнать, как издеваются над их детьми добрейшие представители семьи борцов с тьмой. Каждая шутка близнецов — это в большинстве случаев моральное унижение чьих-то сыновей и дочерей. Безобидные забавы для вас, господин директор, это душевные травмы для детей, последствия которых приведут к тому, что пострадавшие от рук Фредоджорджа с радостью поддержат Тома. Услышав такие слова, Молли Уизли попыталась добраться до моих ушей, но напоролась на возникшую передо мной фигуру МакГонагалл. Гневные крики мамаши Уизли утомили «доброго» директора, и он наложил на неё «Силенцио», чтобы подростковые умы не пополняли запасы непечатных выражений. На этом дело «Уизли против Дискейна» заглохло в прямом смысле этого понимания: Молли Уизли молчала. Директор прочитал присутствующим речь о добре и всепрощении, а затем отпустил всех, исключая Молли Уизли, обедать. Я как чувствовал, что одним разговором директор не ограничится, и заявление Дамблдора в Большом зале насторожило. — Минуточку внимания, ученики Хогвартса, — начал свое выступление Альбус-прочее-прочее, — многие из вас стали свидетелями неприятного недоразумения, произошедшего с представителями Гриффиндора. Выслушав мнения сторон, я принял решение не употреблять суровые меры для нарушителей дисциплины. Вы все еще такие дети, в каждом из вас я вижу огонек добрых, светлых чувств, которые обязательно помогут вам стать хорошими людьми в дальнейшем. Я верю в вас, дорогие мои ученики, и поэтому предлагаю участникам инцидента принести извинения друг другу прямо сейчас. Под напряженными взглядами сотен глаз первыми поднялись близнецы Уизли. — Мистер Дискейн… мы приносим… вам… свои извинения, — дополняя один одного, рыжие выдавили из себя слова примирения. Не ошибусь, если выдвину допущение, что извиняться их заставила мамаша под давлением Дамблдора. Я как-то не замечал за семейкой Уизелов способности отвечать за свои поступки или культурно выражаться в обществе. Вам нужны извинения? Сейчас всё исполню в лучшем виде. Для выполнения родившегося за секунды плана я подошел к столу преподавателей, не дай Бог, у кого-то из них плохо со слухом. — Господин директор, никаких извинений близнецы от меня не дождутся, — школьники приглушенно зашептались, услышав открытое неподчинение самому сильному магу Британии, — потому что извиниться перед ними сейчас означает, что «безвредным шутникам-затейникам» Уизли всё прощается. Они продолжат отравлять жизнь всем школьникам, и за это не последует никакой расплаты. За исключением Слизерина, все ученики остальных факультетов пострадали и продолжают страдать от неконтролируемой «доброты» рыжих близнецов. Дело каждого из присутствующих — как относиться к тому, что вытворяют Уизли, но я уже решил: вытирать ноги об себя я никому не позволю. Чтобы меня не считали пустозвоном, я воспользуюсь правом каждого волшебника на дуэль до смерти. Дуэль состоится на следующий день после получения мною диплома об окончании волшебной школы Хогвартс. Итак, мистер Фредерик Уизли, я вызываю вас на дуэль до смерти одного из нас на озвученных условиях. Мистер Джордж Уизли, я вызываю вас на дуэль до смерти одного из нас на озвученных условиях. Приемлемого выхода для Фредоджорджа не осталось, и братцы поочередно произнесли слова принятия вызова. А куда им деваться? Использовав любимую книгу Гермионы Грейнджер под названием «История Хогвартса», я нашел действующую и в наше время старинную форму вызова на дуэль. Какими бы сволочами Уизелы не являлись, но против традиции оказались бессильны. Отказаться от дуэли — ни для них, ни для их потомков места в волшебном мире не найдется, независимо от того, кто придет к власти. Первая часть операции «Прощение» стартовала успешно, и наступил черед второй части. — Господин директор, пользуясь случаем и правом ученика Хогвартса провести повторное распределение за все время учебы, я настаиваю на смене факультета с помощью шляпы-распределительницы. Когда-то, в своём мире, как-то встречал нелестные отзывы об умственных способностях Альбуса Дамблдора. Еще тогда напрашивался вопрос: «Каким образом дурак превратился в величайшего волшебника?» На мой взгляд, всё просто: директор достаточно умный человек, но слишком большое количество непредсказуемых событий, плохо контролируемых фигур превращало его планы в дурдом для окружающих или в Дурскабан в случае с Гарри Поттером. Вот и сейчас Альбус Дамблдор повел себя, как умудренный опытом человек. Он принял неизбежное, просчитал ущерб для репутации Хогвартса, и… Фоукс появился в огненной вспышке со шляпой в когтях. Напяливая головной убор, я инстинктивно выставил правую руку в сторону феникса, предлагая ему устроиться поудобнее, и через секунду вес птицы отчётливо чувствовался на предплечье. — Почему ты не успокоишься, — послышался знакомый голос в моей голове или в мозгах, — ты сам выбрал Гриффиндор. Ты всего лишь обманываешь себя, и мы оба это прекрасно знаем. Твоя преданность не нужна факультету Хельги, у них избыток таких учеников. Лучше всего твой характер устроит Рейвенкло с их гипертрофированной индивидуальностью и независимостью. И для Слизерина ты подходишь, но твое происхождение закрывает туда дорогу, Джейк Дискейн, или правильно называть тебя… — Не произноси это имя, когда-нибудь потом, позже, — мысленно воспротивился шляпе-психологу. — Как скажешь, так и будет. Так что кричать? Хаффлпафф? Рейвенкло? Неужели повторишь свой поступок оттуда, из церкви, и поплывешь по течению? Я понимаю: тебе удобно направлять людей, не испачкавшись самому. Проще всего устранить проблему «Авада Кедавра» и выглядеть в глазах людей полусволочью, полублагодетелем. А как будет себя чувствовать наивная девочка? Ты подумал? Переживет? А если ты ошибаешься? В таком случае смерть девочки ляжет полностью на твою совесть, и никакой Гарри её не спасет. Откуда в тебе уверенность, что с твоим вмешательством она обретет счастье? Какой твой выбор? Оставляешь девочку на съедение рыжим? Продолжишь глубокомысленно ухмыляться на другом факультете, в то время как она станет погружаться в трясину, приготовленную Молли? Отсутствие девушки сделает твою жизнь легче и проще? Что выберешь, мальчик-взрослый? Поддерживать наивную девочку очень трудно, но находиться рядом с ней тебе уже тяжело. Ты же знаешь, что с тобой происходит? Страшно признаться самому себе, поэтому забиваешь мысли чем угодно, но только не правдой. Ты трус, но борешься с этим как-то своеобразно, не по-английски. Да, у такого, каким ты являешься сейчас, отсутствует малейший шанс на что-либо, но без твоего вмешательства пропадают шансы и для неё. Выбирай: счастье для девочки или для себя, мальчик-мужчина. Какой уж тут выбор. Повторять здесь кошмар из прожитого в том мире — верх идиотизма. Не ошибусь, если предположу, что счастья для меня не предусмотрено в планах леди Судьбы. Однажды я промолчал, поступил так, как удобно для меня, окружающих, родственников, а дальше… счет за пребывание в аду еще не оплачен. Точно знаю, что сам во всём виноват, и получил по заслугам. Эх, Грейнджер, постарайся прожить счастливо за двоих. Не проронив ни слова, шляпа отправилась на место хранения с помощью феникса, а мне осталось только огорчить замдиректора. — Извините, профессор МакГонагалл, реванш провалился, шляпа не изменила свой приговор. Что ответила МакГонагалл, осталось неизвестным. Я покинул Большой зал, не спрашивая разрешения. С некоторых пор у меня уже начало входить в привычку прятаться от людей, особенно от школяров. Ничем другим я не могу объяснить того, что сижу в темноте нового дома Хагрида и пытаюсь привести мысли в порядок. Чёртова шляпа! Зачем поднимать на поверхность воспоминаний мои промахи? Прекрасно осознаю, что свою жизнь я изгадил исключительно по собственному хотению. Правильно говорят: от себя не убежишь, и все твои ошибки навсегда останутся в памяти. Время не лечит, оно всего лишь помогает затереть острые грани постыдных, бессмысленных, жестоких, болезненных воспоминаний. С каждым годом боль прошлых ошибок уменьшается, и начинаешь думать, что всё прошло, можно жить дальше. Может, кто-то так и поступил, но для меня ошибка превратилась в яму, из которой выбраться не удалось. На момент попадания в этот мир я в полной мере осознал последствия своего эгоистично-безвольного поступка. Принятие правды ничего не изменило: драгоценное время не вернуть назад, и я часто думал: «Господи! Зачем я живу? Не пора ли прекратить моё бессмысленное существование». Апатия, лень, трусость настолько завладели мной, что вышибить себе мозги я не сумел, как бы сильно этого ни желал. Непонятным образом оказавшись в этом интереснейшим мире, я получил второй шанс, неважно, на какое время, но всё же шанс прожить жизнь по-другому, не мучаясь. Всё оказалось очередным самообманом, и кроме старого знакомого одиночества в дальнейшем меня уже ничего не ожидает. Утешительный приз в виде счастья Гермионы и Гарри почему-то душу совсем не греет и не мотивирует на бурную деятельность. Их счастье, как оказалось, вызывает в моей душе тоску и отчаяние. А все разбудила сволочная шляпа! Вспомнил, как промолчал в переломный момент, вспомнил, как запил надолго, как отравил свою жизнь и сломал планы жадной дуры и её семейки, как сжигал нервы своим родителям. Вспомнил и задумался: «А ведь ни хрена хорошего в жизни я не сделал, нечем гордиться». Не получилось там, так пусть здесь получится всё нормально, правильно, по-человечески. Ну что ж, суждено мне остаться одиноким — плакать не стану, не такая уж это страшная плата за счастье лучшей во всех мирах девушки. — Джейк, я знаю, что ты в доме, — голос Гарри прозвучал достаточно громко и неожиданно в пустоте дома. — Я в соседней комнате, — нужно снять простенькую иллюзию, чтобы пацан меня заметил, иначе искать будет долго, он настырный. Подсвечивая себе «Люмусом», неожиданный визитер зашёл в комнату. — Я здесь смотрел и не увидел тебя. — Применяй мозги, «Фините Инкантатем» — и много скрытого станет явным. — По поводу этого я тебя и разыскивал. — Задавай свой вопрос, Гарри, задавай. — Думаешь, что я спрошу: «Джейк, зачем ты покупал значки у Малфоя? Как ты можешь так поступать?» — Этот вопрос интересует всех, мистер Поттер. — Не скажу, что меня не интересует «зачем», но важнее всего другой вопрос: «Какая твоя цель в этой истории со значками?» Мне надоело слушать «Дискейн предатель, Дискейн лжец» и прочую мутотень. Рон мой друг, и всё же он уже достал неиссякаемыми нападками и оскорблениями в твою сторону. Я по себе знаю, как дерьмово, когда тебя обвиняют в том, кем ты не являешься и чего не делал. Ты должен помнить второй год и то, как меня дразнили наследником Слизерина. Эти дурацкие значки похожи на ситуацию, когда меня застали возле кошки Филча. Всё указывало на меня, а я просто пошел на голос твари. Вот так, Джейк, не всё явное оказывается для меня правдой. — Браво, мистер Поттер, — пацан заслужил аплодисменты, что я и сделал, — ты задал правильный вопрос. — Так отвечай, дементоров тебе в жопу. — Нельзя, Гарри, не проси того, чего тебе сейчас знать просто нельзя. — Ясно, чего-то подобного я ожидал, и такой ответ меня также устроит. — Ты так сильно мне доверяешь, или ты резко поумнел, Гарри? — Кто-то настоятельно требовал от меня доверять исключительно Гермионе, но сейчас она плохой советчик, и я вынужден разбираться самостоятельно. Как я думаю: «Малфой больной фанатик, и никаких общих интересов у него с магглорожденным Дискейном быть не может, папочка не простит подобного. У хорька навязчивая идея обливать меня дерьмом при каждом удобном случае, и делать это он способен самостоятельно, без чьей либо помощи. И получается, что Джейк каким-то образом заинтересовал чем-то хорька. Общего у них ничего нет, и цели каждый преследует свои». Малфой, несомненно, хитрый ублюдок, но почему-то я ставлю против него, и твой ответ подтвердил мои подозрения. Хреново, что ты не хочешь всё рассказать и поделиться. Я знаю, что многие воспринимают меня как дурачка, не способного шевелить собственными мозгами, но сейчас я продумал все не один раз и вижу скрытый смысл в значках, не понимая его сути. — Постарайся не думать на эту тему, хорошо, Гарри? — Не могу ничего обещать, трудно не думать о том, что само лезет в голову, а тут еще и Рон с Гермионой. — На подругу не обращай внимания, она поступила как нормальная девушка: эмоции впереди разума. Честно, Гарри, не ожидал от тебя аналитических способностей и больше ориентировался на Гермиону. У неё, в отличие от тебя, исходных данных было достаточно, и всё же женский подход взял верх. Каюсь, Гарри, чистосердечно каюсь, меня ввели в заблуждение высокие умственные способности твоей подруги в части учебы, и тебя самого я серьезно не воспринимал. Все мы жертвы собственных заблуждений и стереотипов. Из всего этого напрашивается вывод: по поводу тебя ошибаются все, и таким подарком необходимо воспользоваться на всю катушку. Согласен, мистер Поттер? — Ага, но для начала давай выберемся из этой темноты и двинем в замок. — Поддерживаю, идем, поиграем в теннис, девушки наверняка уже машут ракетками. Гарри, подожди одну секунду, пока я не забыл. Хочу сказать, что буду ждать тебя завтра в три пополудни у входа в паб Аберфорта. — А кто меня выпустит в Хогсмид? — Гарри, у кого из нас в сундуке лежит вещь, принадлежавшая отцу и которую подарил директор? Кстати, дарить вещи, изначально принадлежащие хозяину, это у вас считается нормальным? — Ни хрена себе, Джейк, ты и про мантию знаешь! — И про мантию-невидимку, и про карту Мародеров, и про бузинную палочку, она же Старшая, и про интересное колечко, и про розовую жабу, и про твой бзик спасения людей, и про идиотский выбор двух гриффиндорцев, и про дневник полукровки, и про Дары смерти, и про твоего предка Игнотуса Певерела. Точно, хорошо иногда встряхнуть чердак памяти! Завтра совместим приятное и печальное. Всё, побежали.