На пороге лета, на исходе войны

Июль, 1919 год  В заварочном чайнике обнаружилась сине-фиолетовая змея с птичьей головой и крыльями. Грейвз нахмурился: кажется, эти животные назывались «окками» или как-то похоже. Несколько лет назад через его отдел проходило дело о маге из Джерси, который незаконно ввез окками в страну; все дело было в драгоценной скорлупе их яиц, состоящей из чистого серебра. Грейвз подумал вдруг, что не знает, как сложилась судьба конфискованных окками, и ощутил легкий укол совести. Тогда, перед самой войной, подобные мелочи совершенно его не волновали. Осталось понять, что же изменилось теперь. Как будто услышав эти размышления, окками гневно зашипела. — Не пугай ее! Ньют, лохматый и до крайности взволнованный, появился в центре кухни и взмахом палочки призвал чайник к себе. — Все хорошо, — он улыбнулся окками так солнечно, что Грейвз почувствовал нечто похожее на ревность. — Этот человек безопасен, ему можно доверять. Пойдем, я верну тебя в чемодан. Окками издала тихий довольный звук, напоминающий урчание. — Не объяснишь, почему у нас в чайнике окками? — поинтересовался Грейвз. — Я ее ловил, — ответил Ньют с таким видом, будто эта фраза все объясняла. — Чайником? — Ну да. Окками имеют свойство заполнять собой все пространство, и с утра она сбежала из чемодана и устроила небольшой беспорядок, — Ньют рассеянно улыбнулся. — Ты не слышал грохот? Я поставил заглушающие чары, но… В общем, надеюсь, мы тебя не разбудили. Грейвз припомнил, что до него как будто бы доносился смутный шум, похожий на раскаты грома, однако совсем негромкий. — Не разбудили, не беспокойся, — подтвердил он. — Хорошо, — Ньют пригладил взъерошенные волосы. — Ты прости, что я так ворвался, ладно? Малышка совсем еще молодая и не очень любит людей. Ну, всех, кроме меня. В последнем Грейвз отчего-то не сомневался. — Надеюсь, Тесей не застал этот разгром. — Нет, он рано ушел, — отозвался Ньют. — А я решил поэкспериментировать с пространством чемодана. Проверить, насколько можно расширять его, не потревожив при этом запирающие чары. Кажется, я перестарался немного, и в итоге пришлось заманивать сбежавшую окками в чайник. — Больше никто не удрал? — Грейвз не был уверен, что ему так уж необходимо знать ответ. — Я поймал почти всех, — уклончиво сказал Ньют. — Кроме нюхлера, его я как раз ищу. Он очень быстрый. В его голосе звучало нечто похожее на уважение. — Нюхлер? — повторил Грейвз. — Да, я помню, Тесей что-то говорил о нем. Если память не подводит, о том, как подарил ему свой орден. — Да, было дело, — Ньют кивнул. — У них с Тесеем что-то вроде пакта о ненападении. Время от времени он дарит нюхлеру всякие мелочи, а тот в его присутствии сидит смирно в чемодане. Не знаю, как им удалось договориться. Нюхлеры ласковые, но не слишком управляемые. Ладно, пойдем в чемодан. Нужно вернуть Малышку в гнездо, а потом займемся нюхлером. — Ты называешь окками Малышкой? — Грейвз ухмыльнулся и только потом отметил, что Ньют позвал в свой драгоценный чемодан так запросто, как будто они были знакомы вечность и по-настоящему близки. От этой мысли бросило в жар. — Да, а что? Она откликается, и… Ньют осекся на полуслове и остановившимся взглядом уставился Грейвзу за плечо. — Что? — шепотом спросил тот. Ньют приложил палец к губам, а затем, неслышно поставив чайник с окками на стол, сделал стремительный рывок вперед. Грейвз обернулся, но успел разглядеть только темный силуэт, взметнувшийся вверх. — Ах ты засранец! — с чувством выругался Ньют. — А ну иди сюда. Если будешь безобразничать, я пожалуюсь Тесею, и он заберет назад все, что тебе подарил. На самой верхней полке что-то зашевелилось. Присмотревшись, Грейвз разглядел клюв и черные блестящие глаза. Очевидно, это и был нюхлер. — Вот молодец, хороший мальчик, — проворковал Ньют. — Иди сюда, спускайся, я… Но нюхлер оказался не так прост: ловко спикировав на стол, он устремился к входной двери. Выругавшись сквозь зубы, Ньют бросился следом, но Грейвз стоял ближе и оттого успел добраться до беглеца раньше. Он и сам не понял, как у него получилось схватить и удержать активно сопротивляющегося нюхлера. Наверное, дело было в том, что Ньют на него смотрел. Под этим взглядом Грейвз был готов на все. — Это было профессионально, — Ньют схватил верещащего зверя за загривок. — Часто ловишь нюхлеров? — Никогда не приходилось, — признался Грейвз. — Зато в школе я неплохо играл в кводпот. Думаю, это помогло. Ему самому стало несколько неловко от такого откровенного хвастовства, но желание впечатлить Ньюта было слишком велико. — А, это ваш американский квиддич, — тот улыбнулся. — Я слышал. Повисло вязкое молчание. В окно задувал свежий утренний бриз, но давящая духота нисколько не рассеивалась. Грейвз задумался о том, помнит ли Ньют о случившемся вчера, а если помнит, то хочет ли продолжения. В его светлых лучистых глазах мерцали золотистые искорки; Грейвз привычно засмотрелся, пытаясь найти в этих глазах ответы на свои вопросы — и, разумеется, не нашел. — Давай все-таки вернем всех в чемодан, — негромко сказал Ньют. — Ты же поможешь мне? Возьми чайник и спускайся, пожалуйста. Грейвз кивнул и сделал то, что просили, мысленно приказав сердцу не биться так часто. *** В чемодане было душно, как и наверху. На этот раз Ньют повел Грейвза через другую дверь, не ту, что вела на побережье. — Здесь все не совсем готово, — сообщил он, точно извиняясь. — Не суди строго. Грейвз хотел было сказать, что не собирается судить вовсе, но шагнул через порог и потерял дар речи. Он оказался посреди просторного внутреннего двора, заросшего травой. На светлом безоблачном небе светило солнце, впереди простиралось бескрайнее зеленое поле, слева темнел лес, а справа расположилась пустыня. — Тут пока не очень много животных, — заметил Ньют. — Кроме тех, кто ты видел, есть несколько пушишек, крикаду, лукотрусы и грифон. А, еще есть пара фениксов, но их я скоро верну в дикую природу. Они почти в порядке. Я отобрал их у браконьеров, там им пришлось… не слишком хорошо. Он помрачнел, явно вспомнив нечто неприятное. Грейвз же вскользь подумал о том, как такой человек, замкнутый и совершенно не похожий на бойца, мог противостоять преступникам. Определенно, в Ньюте было нечто особенное. То, что Грейвзу никак не удавалось разгадать до конца. Тем временем, нюхлер, все еще сидевший у Ньюта на руках, запищал и попытался вырваться. — Хочешь в нору? — тот аккуратно поставил зверька на землю. — Хорошо, беги. Нюхлера не пришлось просить дважды: он стремительно удрал в неизвестном направлении. — Если он стащил у тебя что-то блестящее и ценное, дай знать, я верну, — Ньют искоса посмотрел на Грейвза. В мягких лучах солнца его светлые ресницы казались золотыми. Сглотнув, Грейвз кивнул и спросил невпопад: — Как его зовут? — Нюхлер, — Ньют пожал плечами. — Он не откликается на имена, а я не настаиваю. Пойдем, покажу, где живет окками. Отдай мне чайник, пожалуйста. Гнездо было большое, и окками с удовольствием заполнила его целиком. Наконец-то Грейвз смог рассмотреть ее сияющую чешую и переливчатое оперение. — Ей одиноко, — заметил Ньют печально. — Надеюсь, что в скором времени я смогу спасти еще несколько. На черном рынке их немало, и у меня есть некоторые наводки. — Да, я слышал, что скорлупа их яиц ценится, — Грейвз кивнул. — У нас даже было такое дело, — он осекся, вспомнив, что так и не узнал о том, что же случилось c окками. — Много лет назад. Насколько я знаю, в Европе этот теневой бизнес более распространен. — Увы, — Ньют помолчал. — Мне нужно покормить фениксов, а ты пока присмотри, чтобы нюхлер никого не задирал, ладно? Грейвз кивнул. Он поймал себя на том, что безоговорочно подчиняется приказам, причем не испытывая внутреннего протеста. — Спасибо тебе, — Ньют улыбнулся ему и пошел в сторону леса. Поколебавшись, Грейвз опустился прямо на траву. Зачарованное солнце светило ярко, но не припекало, и оттого искать тень нужды не было. В той части, где располагалась пустыня, на горизонте мелькнул силуэт чьих-то размашистых крыльев — очевидно, это был грифон. Близко подлетать он не стал. Внезапно сверху раздался тихий клекот. Грейвз поднял голову и увидел уже знакомую рыжую сову. — А, это ты, Фрида, — он махнул ей рукой. — Привет. Сова в ответ нахохлилась. Судя по всему, здесь все любили только Ньюта, а к чужакам относились настороженно. Это было совершенно объяснимо и одновременно немного обидно. Вздохнув, Грейвз посмотрел перед собой. Все-таки Ньют был удивительно талантлив, раз смог создать и поддерживать в рабочем состоянии такую сложную магическую конструкцию. На секунду мелькнула мысль, что Грейвз, пожалуй, был слишком прост и скучен для него. В этот момент на плечи легли теплые ладони. Грейвз вздрогнул и резко обернулся; перед ним сидел Ньют и смущенно улыбался. И когда только он успел подойти так неслышно?.. — Это было… неожиданно, — признал Грейвз. — Что, закончил с фениксами? — Извини, не хотел напугать, — Ньют прикусил нижнюю губу. — А с фениксами я закончил и пока что свободен. Какие у тебя планы на день? Грейвз хотел было сказать, что не испугался и, более того, что не в его привычках бояться, но в вопросе Ньюта послышался такой откровенный намек, что все связные мысли разом вылетели из головы. — Думал позавтракать, — отозвался он. — Или, скорее, уже пообедать. Можем прогуляться в город, если хочешь. — Можем, — Ньют поднялся на ноги и протянул открытую ладонь. — Пошли? Грейвз уцепился за нее и поднялся с земли. Наверное, он делал что-то не так, и говорил не то и слишком много думал о том, что никогда не сбудется. Пальцы у Ньюта были жесткими и теплыми, и хотелось сжать их покрепче. Грейвз вновь поймал себя на том, что смотрит, пожалуй, слишком пристально, почти влюбленно. — Мы, кажется, вчера кое-что начали и не совсем закончили, — Ньют озвучил его заветные мысли так легко, словно бы вовсе не испытывая сомнений. — Ты не думай, я ничего не забыл. От этих слов голова немного закружилась, а во рту пересохло. Все сомнения вмиг потеряли смысл. — Это хорошо, — Грейвз резко прижал Ньюта к себе. — Хорошо, что не забыл. Они потянулись друг к другу почти одновременно. На этот раз Ньют целовался куда более жестко и напористо, но Грейвз все равно не уступил ему. Несколько раз они довольно болезненно столкнулись зубами, и это раззадоривало только сильнее. Больше всего на свете хотелось взять Ньюта на траве или у ближайшей стены, и тот явно не был против. По крайней мере, его возбуждение было более чем очевидно. — Давай не здесь? — выдохнул Ньют, как будто услышав эти мысли. — Животные… Они чувствуют. Им это не нравится. — Ревнуют тебя? — спросил Грейвз, смутно осознавая, что и сам ревнует его ко всем. Ньют отвел взгляд, точно смутившись от этого замечания. — Немного. Пошли наверх. Точно в полусознании, Грейвз вылез из чемодана и поднялся следом за Ньютом вверх по лестнице, в его спальню. Кроме них и зверей, в доме никого не было, однако Грейвз все-таки закрыл дверь и только после этого прижал Ньюта к стене и снова поцеловал. Тот негромко застонал в ответ, и от этого сладкого, желанного звука колени чуть задрожали. Не прерывая поцелуй, Грейвз начал неуклюже расстегивать пуговицы на его штанах. В их первый раз определенно стоило сделать все по-другому, медленно, но прикоснуться к Ньюту хотелось слишком сильно. — Погоди, — вдруг проговорил тот хриплым голосом. — Давай не так. Позволь мне. Он несильно толкнул Грейвза в грудь и одним гибким, легким движением опустился перед ним на колени. — Ты уверен? — только и смог спросить Грейвз. Наверное, он был вопиюще несовременным, но подобные ласки казались ему слишком интимными и допустимыми лишь между близкими людьми. Ньют, похоже, придерживался другого мнения. — Уверен, — он улыбнулся и посмотрел снизу вверх. — Ты можешь кончить мне в рот, если хочешь. Только неимоверным усилием воли Грейвзу удалось не кончить прямо сейчас, от одних только слов. Кивнув и опершись о стену, он запустил левую руку Ньюту в волосы, а правой торопливо, путаясь в пуговицах, расстегнул ширинку. От нетерпения кровь стучала в ушах. Грейвз не помнил, на кого у него в последний раз стояло так крепко. Ньют, однако, не спешил. Помогая себе рукой, он дрязняще облизал головку, затем все с той же издевательской медлительностью провел языком по стволу. Застонав, Грейвз крепче стиснул в кулаке его волосы и нетерпеливо дернул бедрами, но Ньют и не подумал сменить темп. «А ведь ему нравится это», — пронеслось в голове. От мысли, перед сколькими Ньют точно так же вставал на колени, перед глазами потемнело. — Возьми его в рот, — приказал Грейвз, не узнавая собственного голоса. Обычно он никогда не требовал такого и оттого почувствовал легкий укол стыда. Ньют, впрочем, подчинился, причем с явным удовольствием: он мягко обхватил член Грейвза губами и начал постепенно вбирать его глубже, безошибочно угадав нужный ритм. Грейвз старался не слишком тянуть Ньюта за волосы, но не сдержался: власть над ним, пусть и временная, пусть и на несколько минут, опьяняла. Даже предупредить о близкой разрядке не вышло. Грейвз потерялся в ощущениях и опомнился только от собственного протяжного стона. — Спасибо, — шепнул он. — И прости. Ньют облизнул припухшие раскрасневшиеся губы и мотнул головой. — Перестань, было хорошо. Реальность — шум моря за окном, солнечный свет, белые стены — неумолимо возвращалась. Говорить не хотелось, было слишком хорошо. Однако молчание постепенно затягивалось, и Грейвз сказал самое глупое из возможного: — У тебя, чувствуется, много опыта. — О, совсем не так много, как хотелось бы, — Ньют грубоватым движением вытер рот и поднялся на ноги; на его штанах было мокрое пятно. — Например, я никогда не пробовал с русалками. По его лицу невозможно было угадать, серьезен он или шутит. — Хм. А так и не скажешь, что ты такой… — Грейвз запнулся, подбирая нужное слово. — Какой? — Ньют посмотрел на него с интересом. — До крайности распутный молодой человек, — с деланной строгостью произнес Грейвз. Ньют в ответ только рассмеялся. — Пойдем поедим, — сказал он, приведя себя в порядок. — Умираю с голода. *** Обед прошел как в тумане. Ньют жевал разогретый вчерашний багет и жмурился от солнца, а Грейвз смотрел на него — вернее сказать, любовался им, почти забыв о еде. Рыжие волосы, веснушки, золотистая гладкая кожа и непередаваемая смесь беззащитности и сосредоточенности во всем его облике приковывали взгляд. Грейвз еще не был готов признать себя влюбленным, однако это определенно было чем-то большим, нежели ни к чему не обязывающий курортный роман. — Я уйду ненадолго, — голос Ньюта выдернул его из размышлений. — Присмотри за чемоданом, хорошо? Не хочу сегодня таскать его с собой, пусть утренние чары стабилизируются. — Да, конечно, — согласился Грейвз, чувствуя себя слабовольным и безотказным. Совершенно незаметно он умудрился полностью потерять голову. Нужно было спросить, куда уходит Ньют и когда вернется, но Грейвз отчего-то не смог. Задать такой вопрос значило расписаться в собственных чувствах окончательно и бесповоротно. — Увидимся. — Ньют аппарировал, прихватив с собой недоеденный багет. Без него вмиг стало слишком тихо и пусто. Грейвз посмотрел на чемодан: тот казался совсем обыкновенным, если забыть о том, что под его крышкой скрывался целый мир. Пожалуй, с некоторыми допущениями это утверждение подходило и Ньюту. День выдался приятный и теплый, и можно было пройтись по пляжу или даже окунуться в океан, но оставлять чемодан без присмотра не хотелось. Встав со своего места, Грейвз подошел к книжной полке и наугад взял книгу. Это оказался справочник драконов Англии и Северной Ирландии. Снова, как и всегда в последнее время, Грейвз подумал про Ньюта: тот, наверное, любил драконов очень сильно, раз уж решил работать с ними во время войны. Грейвз сделал себе мысленную заметку расспросить его об этом — разумеется, если тот захочет говорить. За книгой время шло быстро. Закончив со справочником драконов, Грейвз приступил к «Психологии гиппогрифов». Пожалуй, никогда в своей жизни он не читал о животных так много и подробно. За окном, тем временем, постепенно темнело, и не думать о том, где же гуляет Ньют, становилось все сложнее. Умом Грейвз понимал, что беспокоиться не стоит, но все равно не мог найти себе места. Это было главной причиной, по которой рядом с Грейвзом не задерживались — он не мог не контролировать и не умел давать свободу. С Ньютом было так же, как и с остальными. Странно только, что это случилось быстро. На небе загорались звезды. Грейвз сделал себе чай и вернулся на диван. Он задумался о том, обнаружит ли Ньют следящие чары, если поставить их достаточно умело. Наверное, это было наглым покушением на чужую свободу, но по-другому Грейвз не умел. Иногда ему казалось, что эта его нездоровая страсть все контролировать обострилась после войны, и следовало, пожалуй, обратиться за помощью к колдомедикам, но… Но Грейвз прекрасно понимал, что подобное может в будущем стоить ему карьеры. У политика не должно быть слабостей — по крайней мере, очевидных для широкой публики. Ньют появился, когда на часах была почти полночь. К тому времени Грейвз отложил книгу про гиппогрифов и тупо смотрел в стену. — Ну и где ты был? — сухо спросил он. За прошедшие часы в его голове пронеслось множество вариантов развития событий, самых разных, и все чувства словно бы поблекли и потеряли яркость. — Наблюдал за Шарлем, — ответил Ньют как ни в чем не бывало. — Я обязательно вас познакомлю по-настоящему, я помню, что обещал, но позже. Затем аппарировал в соседний город. Говорят, в тех местах видели рамору, но, разумеется, это только слухи, раморы никогда не заплывают так далеко… А что такое? Он выглядел спокойным и довольным, и Грейвз почувствовал приступ крайнего раздражения. — Ты мог бы предупредить, знаешь ли, — бросил он, скрестив руки на груди. — О чем? — Ньют нахмурился. — О том, что уйдешь так надолго, — Грейвз смерил его тяжелым взглядом. Ньют ничего не ответил, только помрачнел. Он молча приготовил себе чай, сделал глоток и сказал непривычно серьезным тоном: — Персиваль, ты мне очень нравишься, но не нужно меня контролировать, хорошо? Я этого не люблю, и мы можем поссориться. Мне бы очень этого не хотелось. Грейвз не знал, что на это ответить. Сейчас Ньют и сам напоминал зверя, дикого и неприрученного — или просто так казалось. Вопрос, кто из них более ненормален, оставался открытым. — Я тебя услышал. Пойду к себе, — Грейвз поднялся с дивана. — Спокойной ночи. — Спокойной, — отозвался Ньют. — Я в чемодан. Он выглядел растерянным и огорченным, и на миг Грейвзу захотелось попросить прощения за свои слова и нелепую, идиотскую настойчивость. Но все-таки он промолчал. *** Уснуть никак не получалось. Потеряв надежду устроиться поудобнее и задремать, Грейвз лежал и смотрел в потолок. В окно светила полная серебристая луна, и ее холодный свет отзывался в душе мутным беспокойством. Наблюдая за движением теней на потолке, Грейвз решил, что непременно найдет колдомедика. Такого, который не станет болтать, должны же быть такие. Найдет и исправит эту ошибку, эту неполадку в собственной голове. Победит эту гнетущую страсть к контролю над теми, кто рядом. Одновременно Грейвз понимал, что никогда не решится на этот шаг, даже ради Ньюта. Даже ради себя. Точно в ответ на эти мысли негромко скрипнула дверь. — Не спишь? — шепотом спросил Ньют. Дыхание перехватило: он все-таки пришел, причем сам, по своей воле. — Нет, заходи, — так же тихо отозвался Грейвз. Переступив через порог, Ньют сказал: — Не обижайся на меня. Не нужно. Ты мне правда очень нравишься. — Я заметил, когда ты стоял на коленях, — ответил Грейвз куда резче, чем следовало. Ньют отвел взгляд. Грейвз пожалел, что не может толком разглядеть выражение его лица. — Извини, — он вздохнул. — Извини, это не то, что я хотел сказать. Ты... Ты мне тоже очень нравишься. — Ничего, не извиняйся. — Ньют прошел в комнату и сел на кровать. — Ты же не против, что я пришел? — спросил он, точно опомнившись. — Разумеется, не против. — Грейвз кивнул. Они помолчали. Воздух вновь стал тяжелым и душным, он словно бы пропитался невысказанными словами и напряжением, что звенело между ними. Поколебавшись, Ньют вытянул руку и осторожно, точно прикасаясь к раненому животному, погладил Грейвза по ладони. От внезапной волны возбуждения по всему телу прошла дрожь. — Знаешь, у меня есть кое-что, — Ньют засунул руку в карман пижамных штанов и достал небольшой фиал. — Если честно, я надеялся, что ты не спишь. И что не злишься на меня. От того, насколько спокойно тот говорил о таких откровенных, интимных вещах, сердце бешено заколотилось в груди. И все же Грейвз должен был уточнить, правильно ли понял предложение. Даже после того, что случилось утром, от Ньюта, светлого и наивного, было странно слышать подобное. А может, Грейвз просто так и не понял до конца, какой Ньют на самом деле. — Ты хочешь… — Тебя, — закончил фразу тот. — Как угодно. Я... Мне по-всякому нравится. Больше слов не потребовалось. Обычно Грейвз не позволял себе грубостей в постели, он старался быть внимательным и нежным партнером, но с Ньютом вести себя правильно отчего-то не получалось. Тот был слишком чувственным и отзывчивым, и позволял слишком много — или просто Грейвз был конченой тварью, утратившей всякие рамки. Он стащил с Ньюта пижаму, уложил его в подушку, шлепнул по заднице и укусил в шею, нарочно оставляя засосы. Как будто эти метки могли удержать и подчинить по-настоящему. В темноте не было видно веснушек на плечах и спине, и Грейвз попытался представить себе их расположение по памяти. Он целовал веснушки, снова и снова прикусывая кожу, а Ньют постанывал и прижимался крепче, как будто именно подобного он и хотел. Грейвз старался не концентрироваться на этой мысли, чтобы не кончить от одних только поцелуев. Кое-как открыв фиал, он раздвинул ягодицы Ньюта и медленно ввел один палец внутрь. Руки дрожали, как будто Грейвз был неуклюжим девственником; Ньют же нетерпеливо дернулся и попросил: — Еще. Похоже, и в этом отношении он был более чем опытным. Желание взять Ньюта как можно более грубо, пусть и болезненно, стало едва сдерживаемым, но Грейвз все-таки потратил некоторое время на подготовку пальцами. Просто чтобы не чувствовать себя полным мерзавцем, когда все закончится. Пожалуй, только желание впечатлить Ньюта помогло Грейвзу не кончить сразу же, едва приставив член ко входу. Он старался двигаться неторопливо, давая возможность привыкнуть, но Ньют явно хотел большего, и выдержка отказала. Грейвз не помнил, когда в последний раз терял над собой контроль и забывал обо всем, кроме горячего податливого тела под собой. Он двигался резко, размашисто, и, к стыду своему, не смог бы остановиться, даже если бы его попросили об этом. Хорошо, что не попросили. Грейвз кончил первым и только потом, отдышавшись, обхватил член Ньюта и помог ему дойти до разрядки. — Это было… не слишком? — спросил Грейвз, когда способность связно говорить вернулась к нему. — Нет, — отозвался Ньют. — Было хорошо. Очень. Он неловко повернулся на бок и погладил Грейвза по щеке. Улыбнувшись, тот поцеловал его пальцы. Хотелось сказать что-то, но было страшно испортить момент неловким словом. — Скажи, ты спал с моим братом? — вдруг спросил Ньют. Грейвз подавился воздухом и закашлялся: этого вопроса, особенно в данный момент, он совершенно не ожидал. — Нет, никогда, — честно ответил он. — Мы, хм… Мы не очень совпадаем. У Тесея есть отвратительная привычка командовать, и если в обычной жизни я к этому привык, то в постели, наверное, убью его. Ньют улыбнулся и прибавил с пугающей искренностью: — Я думал, что влюблен в него. В Тесея. Давно еще, когда был подростком. — Влюблен? — Грейвз не поверил своим ушам. — Он же… — Да, — Ньют кивнул. — У меня в юности было плохо с разделением разных видов любви, все сливалось в одно. Я не сразу во всем разобрался. То, как спокойно он об этом рассказывал, завораживало, почти как волны, бьющиеся о скалы. — Тесей знает? — спросил Грейвз. — Да, — Ньют помолчал. — Мы объяснились еще в самом начале, когда я попытался… Он осекся, как будто пожалев о своей откровенности. — Попытался что? — Грейвз чувствовал вину за излишнюю настойчивость, однако справиться со своим любопытством не смог. — Неважно, — Ньют выдавил из себя улыбку. — Прости. Это не те воспоминания, которыми стоит делиться. Некоторое время они молчали, и тишина казалась почти уютной. Затем Ньют снова заговорил: — Когда у тебя заканчивается отпуск? Грейвз задумался и с удивлением осознал, что у него осталось совсем немного свободных дней, максимум — неделя, да и то в МАКУСА будут не рады. Однако добровольно уйти раньше времени от Ньюта, от его прикосновений и цепкого взгляда, казалось невозможным. Рядом с ним было слишком хорошо, они совпадали почти идеально… Ньюта безотчетно хотелось забрать с собой. — Я бы мог задержаться, — уклончиво ответил Грейвз. — Если твой брат меня не прогонит. — Не прогонит, — отозвался Ньют. — Ты ведь теперь и мой гость тоже. Грейвз улыбнулся и прижал его к себе. Засыпать вот так, в обнимку, не приходилось уже очень давно, да и обычно подобная поза была слишком жаркой и неудобной. Однако с Ньютом они даже в этом совпадали. *** Декабрь, 1926 год  Возможно, Ньюта следовало бы ненавидеть. Однажды он уже видел Грейвза отвратительно слабым и беспомощным — и теперь все повторялось снова. Проходить через трудности одному было легко и привычно, но даже если спутники в этом грязном деле неизбежны, почему именно Ньют? Почему нужно снова испытывать этот удушающий, унизительный стыд? Будь проклята эта судьба, что водит по кругу. Ньюта хотелось убить, как ненужного свидетеля, чтобы никто и никогда не узнал, каким жалким может быть Грейвз. Не страшно быть побежденным — страшно, что это видят другие. Другой. Тот, который должен был смотреть совсем другим взглядом. Не жалостливым, а восторженным. Ньюта хотелось вновь приблизить к себе, потому что… Потому что только сейчас Грейвз понял, насколько сильно соскучился. — Ты в порядке? — голос Ньюта звучал обеспокоенно. — Наверное, мне лучше позвать колдомедика. Грейвз осознал, что начал снова отключаться. — Не надо, — собственный голос звучал незнакомо. — Я в порядке. Просто слабость. Ничего серьезного. Ньют посмотрел на него недоверчиво, однако жалости в его глазах не было. Хотя следовало признать: Грейвз никогда и ничего не мог прочесть по его взгляду. — Теперь я понимаю, что Тесей был прав насчет тебя, — невпопад бросил он. — Тебе не нужно было это все. Смешно, что я только сейчас это понял. На лицо Ньюта набежала тень. Он отвел взгляд и уставился на собственные руки, а затем, когда Грейвз почти уже перестал ждать ответ, сказал: — Прости меня.