***
Семь утра. Время, когда никогда не спящая больница активируется в полной мере: утренние анализы, обходы медсестер, подъезжающие скорые, обеспокоенные родственники и испуганные интерны, прибежавшие, выпучив глаза, к своим ординаторам. — У меня есть свои правила. Первое — ты не трогаешь ничего вокруг, пока я не дам на это разрешение. Второе — ты не уходишь никуда, даже в туалет, без моего ведома. Ты всегда рядом. Всегда отзываешься на вызов. Третье — ты всегда делаешь то, что я скажу, не задавая лишних вопросов. Четвертое — ты не уходишь домой раньше меня и не приходишь в больницу позже. И пятое — ты здесь никто. Низшая цепь хирургии. Никакие деньги, слава и влияние не позволяют тебе смотреть свысока ни на кого, начиная с пациентов и заканчивая санитарками. — Так точно, капитан! — Поттер, подобно военному, приставляет ладонь к голове (пусть и неприкрытой) и вытянулся по струнке. Лили закатывает глаза. Думай о Северусе. — Наш первый пациент — девушка двадцати пяти лет, замена митрального клапана. Вот её карта. С завтрашнего дня ты должен знать информацию обо всех моих пациентов. Назубок. Таковы правила. Доброе утро, мисс Дункан. Джеймс давится смехом, а Лили хочет его задушить собственными руками, продолжая общаться с пациенткой с весьма внушительной папилломой на носу, послужившей поводом для смеха. Как можно быть таким идиотом, останется для неё секретом навсегда. — Мистер Поттер, пятое правило, — Лили с умным и одновременно разъяренным видом повернулась к парню, «случайно» наступая ему на ногу со всей силой. — Через десять минут доктор придёт подготовить вас к операции, а пока отдыхайте и набирайтесь сил. — Извините за неловкий вопрос, но, доктор Поттер, у вас, случайно, нет брата-близнеца — мирового чемпиона по футболу? — девушка кокетливо улыбается, заставляя Джеймса спрятать хохот в ухмылку. — Скажу вам по секрету, я и есть этот самый чемпион, — он подмигивает больной, вызывая очередной приступ раздражения Лили. — Мне не поверят, если я расскажу, — девушка глупо и громко рассмеялась от волнения, — а Вы будете готовить меня к операции? — Доктор Поттер не готов, он еще учится. До встречи, мисс Дункан, — она не выдержит здесь еще и секунды, поэтому поспешно выводит Золотого интерна из палаты, который тотчас же начинает громко смеяться, сгибаясь пополам. — Ты… видела? Это же просто, — он руками описывает преувеличенную папиллому, не переставая смеяться, за что получает весомый удар в плечо. — Эй, Эванс, твою мать! — Еще одна такая выходка, и ты отсюда вылетаешь. Это неуважение, Поттер! Как можно быть таким ужасно противным? Я говорила доктору Уильямсону, что это ужасная затея… — Тихо, не кипятись… Я не прав, окей? Только не надо меня оскорблять, — он поднимает руки вверх в знак капитуляции, — Ну что, в операционную? — Я — да, а ты — на третий этаж в 208 кабинет. Скажешь, что доктор Эванс прислала помочь. Я зайду, как закончу. — Но… — Я не пущу тебя в операционную в первый же день. Только если в качестве пациента. Но зато все интерны мечтают побывать в 208. Всё, кыш! Она взмахивает халатом, оставляя парня одного посреди десятка палат. Если первые сорок минут были такими, то что тогда ожидать от оставшегося месяца?***
— Нет, серьёзно, она заставила меня мыть горшки дедов! — Джеймс чуть ли не матерится на весь кафетерий, слыша гавкающий смех друга по другую сторону телефона. — Я пришёл сюда не для этого. Это вообще работа медсестёр, а я интерн кардиологии! Чтоб тебя, Бродяга, замолкни ты уже! — А ты чего ждал? Пересадок, опухолей и пулевых ранений? Или забыл, кто такая Эванс? Валил бы ты домой, правда. — Ну нет. Если есть хоть минимальный шанс на то, что она перестанет виснуть на своём Снейпе, то я согласен даже делать клизмы и гнойники выдавливать. Все, она идёт, мне пора, — он скидывает звонок и заранее начинает улыбаться, протягивая кофе вперед. — Почему ты не в 208? — она не обращает внимание на стаканчик, складывая руки у груди и смотря на парня сверху вниз так, что у него даже немного сердце от страха сжимается. — Специально торопился сделать всё быстрее, чтобы ты не стояла в очереди за кофе, — он предпринимает еще одну попытку, которая, к слову, тоже не обвенчалась в итоге успехом, — Как операция? — Прекрасно. Потому что… — Не было меня, я понял, — он откидывается на спинку стула, с прищуром глядя на девушку, — Эванс, я ведь не кусаюсь, ты можешь сесть. — Нет, не могу, я… — Доктор Эванс, — Лили подпрыгивает на месте, когда её талии касается теплая и уже успевшая стать родной рука Северуса, который будто между делом целует её в щёку и садится на стул, предназначавшийся для неё, — а это, я так полагаю, тот самый именитый Золотой интерн? Лили чертыхается, пытаясь сохранить спокойствие. Она умышленно запомнила расписание своего парня, чтобы обходить все палаты и операционные, в которых он мог бы быть. Все ради того, чтобы эти двое, на дай Бог, пересеклись и познакомились. Ведь с этой минуты их общение — ничто иное, как ядерная бомба замедленного действия. Она не рассказывала Северусу о своём прошлом. Не потому что стеснялась или стыдилась, потому что у них не было так принято. Все, что он о ней знал — это наличие старшей и невероятно противной сестры. Все, что она знала о нём — с отцом у них отношения, мягко говоря, не очень. Лили была уверена в том, что Поттер прекрасно знает, кто только что сел перед ним. И Лили все еще помнила развязный язык Поттера. — А Вы, видимо, доктор Снейп? — Джеймс с сверхдоброжелательной улыбкой протягивает руку для рукопожатия, поудобнее усаживаясь на пластиковом стуле, готовый к шоу. Лили закусывает щеку с внутренней стороны. — Удивлен, что футболист наслышан о людях в нашей сфере. — Надеюсь, когда-нибудь я и сам буду одним из вас, — он чему-то ухмыляется и бросает взгляд на побледневшую Лили, — Доктор Эванс, садитесь, что же Вы. — Вам очень повезло, что знакомство с больницей у Вас проходит в окружении Лили. С ней невероятно просто найти общий язык. — Вы невероятно правы! Доктор Эванс удивительно хороша не только в хирургии, — Лили бросает едкий взгляд на Джеймса, стараясь успокоить сердцебиение собственного сердца. — Она Вам не говорила, что мы бывшие одноклассники? — Я еще не успела. — она вставляет слово перед тем, как кто-то из мужчин успевает сказать что-то еще, — сегодня была пересадка клапана. Мне бы, кстати, понадобился Ваш взгляд на анализы, доктор Снейп. Не стоит задерживаться, — Лили подскакивает из-за стола, словно ужаленная, всем своим видом показывая, что время не ждет. — Тогда к мисс Дункан? С бедняжкой всё хорошо? — Джеймс встает со стула, поправляя халат и замечая вопросительный взгляд девушки на себе, разводит руками в стороны, — Правило номер два. — Лили, это не может подождать? У меня вызов. — Да-да-да, конечно, не переживай. Я сама разберусь, просто немного сомневалась. Ерунда. — До встречи вечером. Тайская кухня? — он убирает прядь ей с лица, и Лили почему-то хочется под землю провалиться, только бы Поттер этого не видел. Джеймс стискивает кулаки, не убирая дурацкую улыбку с лица. Огонек зажегся. — Да, вечером… — она уклончиво отвечает, торопливо разворачиваясь и, давая знак Поттеру, уходит в сторону лифтов.***
— Ты никогда не говорила, что твой одноклассник — мировая звезда футбола, — Северус продолжает смотреть в книгу, когда Лили ложится рядом, мажа руки кремом. — Просто не было случая, — она пожимает плечами, беря в руки телефон. Сердце начинает колотиться чуть быстрее. — У меня создалось впечатление, что вы близко общались в школьные годы. — Не знаю, — она опять закусывает губу, — он не совсем моего круга общения, ты же видишь, — пульс увеличивается с 80 на 100 в минуту. — У вас не было с ним… конфликтов? Такое ощущение, что тебе неприятно находиться рядом, — он выходит из укрытия, опуская книгу на колени, — Лили?«Это был лучший день за последние несколько месяцев, Эванс»
— А? Нет, просто юношеское недопонимание. Мы взрослые люди, и уже переросли это. — Ты ничего от меня не скрываешь? Я могу поговорить с шефом, чтобы тебя поменяли на кого-нибудь другого.«Перестань писать мне, или ты не выйдешь из 208 следующие 48 часов»
— Северус, — она откладывает телефон, поворачиваясь к мужчине, — Правда, все нормально. И потом, это же всего лишь на месяц. Неужели ты думаешь, что я откажусь от исследования из-за какого-то Поттера? Иди сюда, — она забирает книгу, откладывая её на свою тумбочку, и тянется к его губам, попутно выключая свет на прикроватной лампе.***
День 7. — Эванс, Эванс, Эванс, Эванс, Эванс… — Или ты сейчас же заткнёшься, или я опять сделаю одолжение всем ординаторам, и ты не выйдешь из больницы, пока не напишешь за всех отчеты. — Просто я удивлен, что ты взяла меня на трансплантацию сердца, а не оставила в 208. — Ты же должен «учиться», — Лили кривится, продолжая смотреть в окно автомобиля. Не скажет же она, что она просто не хотела оставлять его и Северуса в одной больнице. — Чем я так противен тебе? Мы же в состоянии нормально общаться, — он смотрит настолько в упор, что Лили невольно краснеет, сильнее прижимая контейнер с сердцем к себе. — Я не хочу с тобой общаться. — Это из-за Снейпа? Нет, серьезно, что ты нашла в этом… в нем? — Доктора Снейпа. Нет. Ты мне неприятен. — От меня хотя бы не пахнет сальными волосами… В салоне устанавливается тишина, которую прерывает гул машин и разряды электричества, возникшие от напряжения этих двух. Лили уже не различает стук сердца, лежащего под грудью, и стоящего в контейнере. Он слишком близко. Дышит её воздухом, живёт ей жизнью. Его слишком много. Опять. — Зачем ты пришёл сюда, Джеймс? Какой приём ты ожидал? Ты как будто… будто пытаешься каждый раз испортить мою жизнь. Только я начинаю забываться, отвлекаться, спокойно спать, ты врываешься и заставляешь меня сомневаться. Сомневаться, правильно ли я живу. В том ли месте, с той ли работой, с теми ли людьми. Прямо сейчас ты заставляешь меня ложиться в постель с любимым человеком, но думать, что это всё может быть ошибкой. Ты заставляешь чувствовать меня ужасно. Но и довериться тебе я боюсь. Поэтому я не хочу с тобой общаться. Он опять так близко, что ей становится тяжело дышать. Сердце будто забывает биться, а он все смотрит, смотрит, смотрит. Не моргает, кажется. Лили думает о том, как это может навредить его и так не шибко зрячим глазам, и хочет истерически засмеяться. Они всё такие же. Темно-карие, с множеством светлых «родинок», обрамлены сотней густых ресниц. Такие же, как в её снах. Он слишком близко. Так не должно быть, не с ними двумя. Он не должен смотреть так в упор, а она придвигаться всё ближе. Или должны.? — Доктор Эванс, сердце у Вас? — они оба подпрыгивают, когда искушенный скорой операцией интерн открывает дверь служебного автомобиля, с жадностью ища контейнер с органом, чтобы впервые подержать его в руках. — Да, держите. Передайте доктору Снейпу, что я сейчас подойду, — она выходит из машины и чувствует чужую ладонь на своей руке. — Подожди. Сегодня вечером я буду у Джо в баре. Приходи туда, если решишь… если решишь довериться мне. В последний раз. Джеймс смотрит, как его пальцы непроизвольно отпускают такую желанную руку, а её обладательница быстрым шагом бежит внутрь стен больницы, вновь надевая на себя хирургический халат, шапочку, перчатки и маску. Он не облажается. Не в этот раз.***
— Она придёт? — Может, и придёт. Сириус, вырвавшийся из свадебной вакханалии, сидит рядом, но от его нервного и уже вошедшего в привычку отбивания ритма песен хочется сбежать. Легко ему говорить. Марлин бы уже давно была бы тут, еще и под градусом. — Она не придёт. Уже полтора часа прошло. — Это же Эванс. Наверняка ввязалась в какую-нибудь очередную операцию. Давай-ка лучше блесни своими знаниями. У меня нет опухоли? — Если только мозга, — Джеймс закатывает глаза, выпивая очередной шот текилы и даже не морщится. — Она не придёт. Я слишком часто её подводил. Легче оставаться со Снейпом. Большим, угрюмым, сальным Снейпом. Кроме неё на такого никто не поведется. Ты меня вообще слушаешь? — он кидает в друга скорлупу от орешка. — …Я должен был его поддержать, Марлс! Ничего я не сбегал от тебя и миссис Поттер, что за ерунда? Что? Я вышел через окно в туалете, потому что до этого поспорил с Ремом, что уже не смогу прыгнуть, ничего не переломав! Да! Понял, понял, уже иду, — он громко матерится, заставляя двадцатилетних девушек глупо захихикать, и убирает телефон в задний карман разношенных джинс. — Они заметили, что меня нет. Прости, Сохатый. Она обязательно придёт! Джеймс с унынием смотрит, как за дверью скрывается единственный в этом зале оптимист и выпивает еще шот. Она не придёт. Можно напиться, ведь на утреннюю смену ему уже не надо. Он уйдет и никогда не появится в её жизни. Не разочарует, не сделает больно, не заставит сомневаться. — Джеймс Поттер?! Это вы? — на стул Блэка подсаживается миловидная девушка с весьма внушительными объемами. — Я Лиззи Мартинс, из педиатрии. Думала, что ваша интернатура — слухи. Здесь же не занято? — Вообще-то, — он смотрит на часы. Двенадцать ночи. Она не придёт. — Вообще-то нет. Да, но все-таки хирургия — это не моё. С Лиззи легко. Она шутит незамысловатые шутки, невероятно внимательно слушает его несмешные, рассказывает о детях, как о каком-то пятнадцатом чуде света и невзначай касается тонкими пальцами его руки. Лиззи темноволосая. С карими глазами. С прямыми волосами и носом с горбинкой. Совсем другая. И целуется по-другому. С перчинкой, немного перебарщивает с языком, но в целом неплохо. Он знает, Лили целует не так. Колокольчик на входе громко звенит в очередной раз, но откуда-то Джеймс знает, что это не очередная медсестра или ординатор из нейро. Он бросает взгляд на часы Лиззи, сжимающей его бедро и прижимающейся грудью слишком близко. Двенадцать тридцать. Он молчит. Просто отодвигается от педиатра, смотря как любовь всей его жизни в очередной раз разочарованно качает головой с глазами, полными слез, хотя еще несколько секунд назад в них светилось счастье. Как некогда яркий попугайчик превращается в угрюмого ворона. Он пытается вложить в свой взгляд как можно больше сожаления и стыда, хотя наперед знает, что это не поможет. Колокольчик звенит еще раз, и она исчезает. В этот раз, видимо, навсегда. Еще один шот. Правда жизни такова — чем больше хочешь что-то изменить, тем больше всё остаётся на своих местах.