***
Джеймс не возвращается в больницу, хотя ему оставалось всего неделя интернатуры. Он щедро благодарит шефа хирургии, и обещанный грант никуда не девается. Лили так только легче. Все, кажется, постепенно возвращается на свои места: ночные дежурства, совместные операции с Северусом, заканчивающиеся в комнате отдыха. Горячие ужины, каждодневное обсуждение Гидеона в постели — это уже идея Робин, в обмен на ведерко мороженого. Марлин и все остальные больше не заикаются о Поттере в ее присутствии, за что Лили безмерно им благодарна. Она нарочно избегает общих посиделок, чтобы случайно не пересечься с ними, но в помощи организации свадьбы отказать не может, тем более, что чем она ближе, тем больше советов Блэкам нужно. Можно подумать, что Лили свадебный эксперт. В общем, все встало на круги своя и идет своим чередом. Контакты Поттера заблокированы во всевозможных местах, не дай Бог, его публикация попадется где-нибудь в ленте. И на исходе второго месяца Лили кажется, что так и должно быть. Джеймс умер для нее и, наверное, это единственно правильное решение.***
Она была великолепна. Пышные платья придумали явно не для этой невесты, думала Лили, пища от восторга при виде своей подруги. Марлин была буквально идеальна в своем облегающем платье-футляре с опасным разрезом на спине и еще одним — на ноге. Казалось, блондинка должна слиться с белоснежным одеянием, но только не эта — высоко убранные волосы открывали вид на загорелую шею, заставляя всех гостей этой свадьбы по несколько раз говорить, насколько шикарна невеста сегодня. Сириус тоже был ничего. Он всегда выглядит обворожительно, поэтому судить о нем тяжело, но Северус, увидев жениха впервые, удивленно хмыкнул — это говорит о многом. — Никогда не думала, что из всех моих одноклассников, эти будут первые, кто поженятся, — бормочет Лили на ухо парню, чувствуя теплые руки на своей талии. — А на кого всегда ставили? — Все были уверены, что я буду первой, — она смеется, принимая поцелуй в шею, — я единственная, кто в пятом классе написал, среди прочих пожеланий на будущее, выйти замуж и завести детей. — Мы можем наверстать упущенное, — он шепчет ей на ухо. Но Лили уже не слышит. Она пыталась избегать Джеймса весь день, и у нее отлично это получалось. Она почти не смотрела на него на церемонии, хотя они и стояли друг напротив друга, как самые близкие жениха и невесты. Последние благосклонно рассадили их подальше друг от друга, позволив наслаждаться праздником. Но теперь он смотрит на нее со своего столика таким пронзительным взглядом, что ей становится душно, несмотря на вечернюю прохладу. Он даже не моргает, просто смотрит. В своем дурацком костюме, идеально проглаженной рубашке и темном галстуке, который, кажется, что душит ее. — Ты слышишь меня? — перед глазами встает образ Северуса. — Извини, я что-то замечталась… — Лили останавливается, наконец разрывая зрительный контакт. — Ты правда хочешь замуж? То есть… для меня это неважно, но если ты так сильно мечтала об этом, мы могли бы по… — Извини, извини, извини, — Лили взволнованно смотрит на него, — Я, кажется, перебрала с шампанским. Договорим, как я вернусь, хорошо? — Люблю тебя, — он целует ее, выпуская из объятий. Лили идет в сторону комнат так быстро, как только может. Ей срочно нужен воздух. Пусть они и были весь день на улице, ей нужен воздух, отдельный от Джеймса Поттера. Тот, которым он не дышит. Быстрее, быстрее в спасительные стены, где нет никого, кроме нее самой. Сердце падает в пятки, когда сзади слышатся шаги. Она даже не задумывается о том, что они могут принадлежать кому-то другому. — Оставь меня в покое! — Я просто хотел удостовериться, что с тобой все в порядке. — Нет! Вовсе не в порядке, ясно? Не в порядке! — Она пытается скрыться в ближайшей гостевой комнате, но буквально ощущает его дыхание рядом, когда дверь наконец захлопывается. Теперь, когда вечерняя прохлада улицы не окружает ее со всех сторон, Лили кажется, что все вокруг горит. — Ты целуешься с медсестрами. Флиртуешь с бывшими одноклассницами. Оставляешь меня ни с чем. А теперь ты на меня смотришь! — Нет, не смотрю. — Следишь. Смотришь. — Лили замялась. — У Северуса есть планы! Он мне нравится! Он идеально подходит мне. Мы фанатики своего дела. Любим читать. Ненавидим вечеринки. И он хочет семью! Он думает о браке и, может, детях. Я просто пытаюсь быть счастливой. А когда ты на меня смотришь, так смотришь, я… Я не могу дышать. — Лили заламывает пальцы, стараясь не встречаться с карими глазами в очередной раз. — Ты должен перестать. Опять. Опять он делает это — взъерошивает волосы, вырывая их из плена геля для укладки, как будто они только ждали этого часа. Ходит по комнате так легко и быстро, будто там не стоит огромная кровать, занимая почти все место. — Думаешь, мне так хочется смотреть на тебя? Думаешь, я не предпочел бы смотреть на ту медсестру из педиатрии? Или на Мери? Или на любую другую? Они не сводят меня с ума, ни одна из них. Не переворачивают мою жизнь. И когда я думаю, что к кому-то из них прикасается мой бывший начальник, я не схожу с ума по этому поводу. — Джеймс почти кричит, останавливаясь позади нее. Он слишком громко дышит, слишком ярко смотрит, слишком близко стоит. — Я бы все отдал, лишь бы не смотреть на тебя. Лили стоит, не шелохнувшись. В наступившей неожиданно тишине доносятся звуки праздника — медленный танец давно прошел, уступив место полюбившейся макарене. Она поворачивается. Он все еще тут. Слишком громко, ярко, близко. И его галстук, все еще идеально завязанный галстук, смотрит, будто с издевкой. Она не помнит, когда его губы впервые коснулись ее. Помнит только невероятное, ничем необъяснимое чувство. Ей жарко и холодно одновременно. Она хочет выбежать из комнаты и не выходить отсюда никогда. Ее тело горит, просто так ли, или из-за того, что его руки полностью завладели им — она не знает точно. Он буквально везде, окружает и наполняет ее, но в то же время ей хочется большего. Быть в нем. Растворяться в нем. Быть им. Лили чувствует, как галстук щекочет ее, и хватается за него, как за спасительный круг, чтобы в этой комнате оставалось хотя бы что-то, что напоминает ей о реальности. Но в следующий миг, Джеймс касается ее, и Лили отключается окончательно.***
— Что это значит? — У меня были черные подвязки для чулок, ты не видел? Лили кружит по комнате, силясь привести себя в порядок за считанные секунды. Черные подвязки будто провалились сквозь землю. Ей кровь из носу нужно их найти. Но здесь так светло, что она слепнет. — Лили, что это значит? — Помоги мне их найти и поправь галстук. — Лили. Что это значит? — она отрезвляется, когда он хватает ее за плечи и опять смотрит. Его лицо белое, несмотря на то, что в комнате градусов 30. Белое и как никогда серьезное. Напуганное. Как у оленя, которого загнали в угол. Что это значит… Что это значит? Да не знает она. Лили ничего не знает. Только то, что надо найти подвязки. Дверь в комнату открывается, и у нее перехватывает дыхание — сюда мог зайти кто угодно в последние минут 20… 30? Они отскакивают друг от друга, пытаясь привести себя в порядок перед непрошенным гостем. — Там салют начинается. Всех собирают, — Ремус замолкает, за что Лили ему безмерно благодарна, однако чувствует себя максимально не в своей тарелке. Она выскакивает стрелой, надеясь избежать вопросительного взгляда, но чувствует руку на своем запястье, — Подожди. Вот так. Все. — он поправляет подкладку платья, отпуская ее и вгоняя в еще большую краску. На входе уже стоит обеспокоенный Северус. Лили натягивает улыбку, надеясь, что от нее не несет мужским телом и Северус достаточно устал, чтобы ничего не заподозрить. Так и есть — он обнимает ее за талию, ведя в сторону небольшого прудика. Каждый залп как будто стреляет прямо в нее. Раз. Она поцеловала Джеймса Поттера. Пять. Она переспала с Джеймсом Поттером. Десять. Это был один из лучших моментов ее жизни. Семнадцать. Она потеряла подвязки. Восемнадцать. Северус хочет завести семью. Девятнадцать. Их видел Ремус. А может еще кто-то, на кого они не обратили внимание, будучи поглощены друг другом. Двадцать. Ее сейчас вырвет. Этого не происходит. Салют заканчивается, и Лили тут же отстраняется от парня, делая вид, что разминает тело от долгого стояния. Ведущий оглашает окончание празднования, отправляя молодоженов наслаждаться друг другом, а гостям предлагая остаться в гостевых комнатах. Лили радуется, что завтра им вдвоем на работу, и причин оставаться здесь нет. — Идем? Я отвезу тебя домой, — Северус протягивает ей руку, кивая в сторону машины. Она почти кивает, когда краем глаза видит все такого же бледного Джеймса совсем рядом. — Лили? — он даже не взъерошивает волосы, и Лили видит, как рука его трясется, то ли от усталости, то ли от волнения. Она растерянно смотрит на двоих, видя, как Северус переводит взгляд на парня и как будто о чем-то догадывается. Из кармана торчит кончик подвязки. — Лили? — Северус ждет невероятно терпеливо, а ей кажется, что ее сейчас разорвет изнутри. Только совсем не от тех же чувств, что она испытывала каких-то двадцать минут назад. Ей срочно нужен скальпель, чтобы вырезать себе глаза и не видеть их взгляды на себе. И если сейчас она что-то не предпримет, то вся ее жизнь покатится к чертям. И в этот раз она не позволит этому случиться. Поэтому она все-таки кивает Северусу, хватаясь за его руку, и старается успокоить биение сердца, идя рядом с ним в сторону выхода. И никак не смотреть на оставшегося позади Джеймса, который, должно быть, опять взъерошил волосы. Зато подвязки нашлись.