— Викариэль пробыл в темнице больше недели, теперь вышел из нее и стал еще более мужественным, нежели был! — Регенвидель покружилась по залу, любуясь легкой тканью нового платья, которого ей шили ко дню свадьбы Нейрид и Искана. Сама невеста в общей примерке не участвовала, но мне пришлось. Реген, не найдя собеседника лучше, решила отыграться на мне. — Ты видела его сегодня утром? Согласись, наш брат самый красивый из всех.
Я видела его не утром, а вчера ночью, но благоразумно умолчала об этом, как и о том, что была согласна с Реген. Меня окружало много красивых людей — мужчин, женщин, детей, юношей и девушек, но Викариэля выделяла среди них не только внешность. Внутренняя сила, горевшая в нем, подобно жаркому пламени, привлекала многих. Но, возможно, лишь я знала, насколько она разрушительна. Она опалит любого, кто слишком приблизится к нему. Я не знала почему, но была уверена в том, что Викариэль погубит сестру. И если бы он уговорил отца расторгнуть помолвку, то уничтожил бы и меня. В последнее время Дамир часто намекал мне об этом. Говорил он запутанно, но все сводилось к одному: как и Хьёя в свое время, он неустанно твердил, как опасен мой брат. Я уже видела две смерти от его руки, и кто знает, сколько увижу еще...
— Мне не нравится цвет, — скривила личико сестра. — Я хочу алую ткань. Алый шелк. Мягкий, струящийся, мне он идеально подойдет.
— Простите, госпожа, но багрянец выбрала Ваша светлейшая сестра и Вы не имеете права носить цвет невесты. На собственную свадьбу сможете выбрать, что пожелаете. — Наида ласково улыбнулась сестре. Как она могла быть столь приветлива и любезна в этом гнездовье ненависти? Даже ко мне она относилась хорошо, хоть и с некой опаской.
— Тогда я хочу изумрудный. К чему мне алый, если в нем моя сестра будет на свадьбе? У меня будет все еще лучше. И я хочу, чтобы по пышности она затмила торжество Нейрид.
— Это будет зависеть от светлейшего императора, — поучительно отозвалась Наида. — Когда будете выходить замуж, сможете сами выбрать, что хотите.
Ее речь прервала вошедшая в комнату Хьёя.
— Принцесса, Дамир ожидает вас в классе. Он просит после окончания примерки придти за очередными знаниями.
— Я скоро закончу. Подожди за дверью. — Служанка покорно вышла. Утром прибыли Лис и Лилли, которые разместились в левом крыле, я отвела им небольшую комнату недалеко от своих покоев. Хьёя пребывала в растерянности. Она расплакалась, узнав о новых слугах. Это означало немилость, хоть прямо о таком я ей не говорила, она быстро все поняла. Хьёр выразил беспокойство за сестру, но я успокоила его, сказав, что не собираюсь пока отсылать свою северную служанку. Я знала, обида со временем пройдет, в конце концов, она была моей самой близкой, можно сказать, подругой. Но новые служанки были необходимы. Стоило попросить, и мне выделили бы рабынь отца, но к ним доверия не было вовсе. Юные служки храма подходили мне куда больше.
— Этот жрец такой ужасный человек! — воскликнула Регенвидель, жалуясь Наиде на Дамира. — Один раз он преподавал мне историю нашего рода. Он противный и грубый. Его неучтивость выходит за все разумные пределы! — Я не смогла сдержать улыбки. Не ко мне одной Дамир относился пренебрежительно. На сердце даже потеплело. — Я приказала страже наказать этого дерзкого жреца, но они и пальцем его тронуть не посмели. Но после этого сын шлюхи сам отказался преподавать мне, хвала богам!
Стало так обидно за Дамириэля, что я не смогла сдержать себя. Он ведь был не просто сыном императора, он знал и ведал многое, никогда не сидел сложа руки, стремился к познаниям и по умственному развитию был выше многих других.
— Дамир — один из достойнейших детей императора. И если он отказался кого-то учить, значит, у этого человека нет таланта к наукам.
Регенвидель от удивления открыла рот, вытаращила глаза, не в силах отвести от меня ошарашенный взгляд.
— Что ты сейчас сказала, уродина? — Взвизгнула сестра. Даже Наида поморщилась от ее резкого голоса.
— Тише, госпожа, подобное поведение недостойно принцессы.
— Придержи язык, а не то я прикажу его вырвать. — Пригрозила швее Реген и повернулась ко мне. — Маленькая дрянь, как смеешь ты разговаривать со мной подобным образом и возражать мне, будучи младшей по возрасту и статусу? Ты недостойнейшая, нелепая принцесса, которую отдадут чужеземному принцу, не желая оставлять в семье, в отличие от меня и Нейрид, так что не смей больше открывать рот в моем присутствии. Выходи скорее замуж и убирайся, можешь даже Дамира с собой прихватить. Вы с ним отличная пара невоспитанных и неотесанных рабов.
Раньше я бы промолчала, но не теперь. Рененвидель разожгла во мне пламя гнева, которое не так-то просто было унять.
— Ты говоришь красивые слова, ставишь себя выше остальных, а на деле же ничего не понимаешь. Думаешь, что выше меня? Дочь обычной жены, о которой после ее смерти все давно забыли и никто, кроме тебя, и имени ее уже не помнит. Я же дитя императрицы, сидевшей на троне подле Натаниэля Третьего, и пусть некоторые не хотят упоминать о ее коронации, факт остается фактом. А что до Дамириэля, то пусть этот жрец и не столь высокороден, зато умен и обладает множественными талантами, которые передает только тем, кто достоин этих знаний. Видимо, не твой случай.
— Ах ты тварь! — От визга сестры, казалось, даже воздух всколыхнулся. Она кинулась ко мне, оторвав от нового платья подол. Я лишь словно издалека слышала испуганный крик Наиды перед тем, как сестра вцепилась в мои волосы. Было так больно и обидно терпеть подобные унижения, которых не заслуживаешь.
Регенвидель оттянула мою голову вниз, дико визжа, выкрикивая ругательства, я отвечала ей тем же, моя кровь забурлила в жилах, с каждым оторванным клоком волос с головы сестры гнев возрастал, я с размаху ударила ее по лицу. Откуда только силы взялись? Реген опешила, замерла, на глазах ее появились слезы. Я повалила сестру на ковер и сев сверху, хлестала по ее щекам, пока они не покраснели, пока стража не растащила нас по углам. Наида громко причитала, Хьёя обеспокоенно кружила вокруг меня, пытаясь осмотреть лицо — не осталось ли на нем следов, Реген рыдала в голос, наконец-то прекратив верещать. А на меня нахлынуло железное спокойствие, стоило мне взглянуть на зареванную сестру.
— Немедленно попросите прощение у принцессы Регенвидель, — строго сказала Наида. — посмотрите, что Вы наделали.
— Она пусть просит, — дала я ей отпор. Разве эта женщина не понимает, как несправедливо обходится со мной? Реген начала первая задирать меня. Но, по всей видимости, справедливости ждать не придется. — Она виновата, — кинула я и с невозмутимым видом, высоко подняв голову, вышла из комнаты. Такой я и отправилась на очередной урок — растрепанной, с оторванным рукавом. Дамир расхохотался, увидев меня в дверях.
— На тебя что, дикий зверь накинулся? Что за вид? Ты принцесса или оборванка с улицы?
Я не обратила на него внимание, проследовала за стол и приготовилась слушать, надеясь, что у жреца хватит тактичности не задавать вопросов. Как бы не так! Он сел почти вплотную ко мне, прожигая любопытным взглядом.
— Ты от меня так просто не отвяжешься. Либо рассказывай, либо урока не будет. — Его любопытство превосходило то, что мучило гаремных женщин.
— Какая плата? Какова цена?
— Что? — Дамир опешил. — Боги! Да ты взрослеешь на глазах, моя милая принцесса. Что же, в плату за твой рассказ я предлагаю тебе информацию о лазе. Он небольшой, по нему можно тайно спуститься на первый этаж дворца. Ты еще можешь пролезть в него, а я, к сожалению, уже нет. Так что, мы договорились?
Я кивнула, эта информация очень ценная. Было стыдно рассказывать жрецу о своем недостойном поведении, но плата того стоила! И я поведала ему о скандале.
— Очень интересно, — кивнул он, — но Вы очень изящно опустили подробности. Так из-за чего же произошла ваша ссора?
— Из-за Викариэля, — мои щеки запылали. Я сказала правду лишь отчасти, не могла же я поведать жрецу, что все началось из-за него. Оставалось надеяться, что он ничего не узнает. Иначе от стыда я не посмею более взглянуть на него.
— Вот кааак, — многозначительно протянул Дамир. — Что же такого сказала твоя сестра или ты, что дело дошло до драки? Не иначе, как бой за сердце этого змея? Или ты что-то недоговариваешь?
— Она назвала меня низкородной, ставила себя выше других, оскорбляла. А швея ее поддерживала. Не знаю, что на меня нашло, гнев окутал мой разум, я не могла более управлять собой, а когда сестра вцепилась в мои волосы, так и вовсе потеряла голову.
Дамир смеялся. Долго и громко. Прежде мне не доводилось видеть его в таком хорошем расположении духа.
— Что же, когти у тебя есть, как оказалось. Я не ошибся в тебе, это радует. Не боишься наказания? Боишься, как же иначе, уже осознала, что натворила. Но ты меня хорошо развлекла, поэтому я помогу, попрошу императора смягчить твое наказание. Он знает, как к тебе относятся, и поймет. А вот Регенвидель так просто не отделается.
— Ее изгонят? — Кара старших детей императора до сих пор не давала мне покоя.
— А тебе бы этого хотелось? — Я отрицательно помотала головой. Злости на сестру в моем сердце не осталось, видимо, я уже обрушила ее на голову Реген, выплеснув все до остатка. — И правильно. Регенвидель просто глупая, избалованная девочка, еще не умудренная в дворцовых интригах. Думаю, она теперь надолго притихнет.
— Почему? — Я не могла не спросить.
— Вот увидишь, как только история достигнет ушей твоего ненаглядного братца, он мигом устроит выволочку своей невесте. А теперь хватит бездельничать, берись за перо. Мне до смерти надоели твои жалкие попытки вдохнуть жизнь в узоры. Постарайся, наконец. — Дамир протянул мне рисунок на бумаге. — Это заклинание называется «рассеивание боли». Одно из самых простых, хоть и называется серьезно, на деле же может лишь на краткое время притупить мигрень или другие неприятные ощущения.
Я послушно взяла перо, протянутое Дамиром, чувствуя в руке непривычную тяжесть, словно внутри пера были вложены камешки.
— Я специально изготовил его для Вас. Пока Вы чертите этим письмена, можете быть уверенны — они не воплотятся в жизнь. Храните его как зеницу ока и не забывайте, Вы никому не должны рассказывать о нашем секрете.
— Это подарок? — Я осторожно повертела письменную принадлежностью, чувствуя, как кончики пальцев горят от прикосновений к ней. Несомненно, жрец не лгал, в тонко заточенном пере была заключена какая-то сила. Я была счастлива. Драгоценности и платья были не так ценны и приятны моему сердцу, как вещи для магического предназначения.
— Можно сказать и так. Только не распространяйся об этом. Обо мне многое болтают, боюсь, если станет известно о том, что я покрываю Ваш секрет, голова на моих плечах пробудет недолго.
Я и не собиралась, впрочем, недоверие жреца было мне понятно. Я взглянула в его серо-зеленые глаза, которые по-прежнему казались мне весьма печальными. Вот, значит, что о нем думают во дворце, вот из-за чего он вечно мрачен и зол. Я смотрела на него, знала Дамира давно, но сейчас словно видела впервые, и стыд за сказанные ранее недобрые слова жег душу. Отчего-то захотелось загладить вину. Я сняла с пальца кольцо грубой северной выделки с крупным яхонтом посередине и вложила его в ладонь жреца.
— Что это ты удумала? Странная цацка. Это из твоей страны? Ответный подарок? Что же, я приму его. Это будет символом нашего дружеского союза. — Дамириэль надел кольцо на палец и вид его был довольным. — Неожиданно. Сама принцесса выказала мне свое благоволение. Что же, если мне в последствии придется служить именно тебе, может, это не такая уж и плохая судьба.
Урока так и не получилось. Нас прервала стража императора, забрав меня, сопроводив к отцу в кабинет, где мне уже доводилось бывать, когда приезжали фландильцы. Руки покрылись мурашками от неприятных воспоминаний, но сейчас мне не стоило рассредотачивать внимание на то, что лучше было бы забыть, ибо на меня суровым взором, с кресла, оббитого зеленым бархатом, взирал император, подле которого сидел и Викариэль. Брат выглядел усталым и измотанным. Неужели это темница его так измотала?
— Тебя я сюда не звал, жрец. — Резко вымолвил отец, укоряя Дамириэля.
— Прошу прошения, Ваше императорское величество, — поклонился юноша повелителю. — Я сопровождаю принцессу в целях ее безопасности. Я очень обеспокоен последними покушениями, поэтому ценой собственной жизни поклялся защищать Вашу достойнейшую дочь.
— Не припомню, чтобы моя сестра соглашалась взять Вас, уважаемый жрец, в свои прислуги, — резко отозвался Викариэль, и в его голосе звучала та жестокость, с которой он отдавал приказы. — К тому же, занимаемая вами должность довольно высока, Вы не можете, будучи слугой храма, служить земным существам.
— Ошибаетесь, Ваше светлейшество, принц Викариэль, — в отличие от холодного тона брата, голос Дамира звучал излишне сладко. — Согласно своду священных законов Аклогонии, членам правящей семьи могут прислуживать даже верховные жрецы, если дадут на то обратное согласие. Все, кроме тех, кто получил звание «великий».
— Аэль, просила ли ты этого жреца прислу…
— Довольно, — оборвал их император. — Не желаю этого слушать. Немедля приведи ко мне Регенвидель. А ты, — он обратился к Дамиру, — должен известить свой храм, что Амариаэль призвала тебя. А теперь выйди вон.
Жрец не посмел перечить своему правителю. И с его уходом пропала и моя смелость. Отец молчал, не задавал вопросов до тех пор, пока Викариэль не привел в приемную мою сестру. Я лишь мельком взглянула на нее и выглядела она подавленной. Щека Регенвидель была красная, словно от пощечины. Но если император это и заметил, то не подал виду.
— Над королевством нависла угроза войны, но я и не ведал, что вдобавок она происходит в моем доме. Вместо того, чтобы сплотиться, вспомнить, что вы одна семья и мои помощники в нелегком деле управления государством, вы ведете себя как простолюдинки на базаре: деретесь, ругаетесь. Как постыдно!
— Это все она, — выкрикнула Реген, не дав императору договорить.
— Замолчи, — рявкнул на нее отец. — Как смеешь ты перебивать меня? Смерти не боишься?
Сестра от испуга замолкла, задрожала, втянула голову в плечи, поняв, что натворила.
— Викариэль, попроси слуг выдать этим недостойным щетки, скребки, все, что нужно, отправь их в левое крыло и пусть начнут оттуда, пусть их научат, какого это, делать тяжелую работу. До ночи спать им не давать. Посадить на хлеб и воду, следить, чтобы не отлынивали. А теперь уведи их с глаз моих долой.
***
— Какое унижение! — всхлипнула Регенвидель, утирая слезы холщовым рукавом. — Делать работу рабов! Это все из-за тебя, ты приносишь беды, не зря все только и говорят об этом. Как хорошо, что ты не останешься во дворце, наверное, отец специально отправляет тебя подальше, решил таким образом уничтожить фландильцев. Я уверена, империя падет после того, как в ней появишься ты.
— Язык у тебя без костей, — прикрикнула на нее Нейрид, которую отец приставил к нам, дабы проследить, чтобы наказание было исполнено. — Хочешь, чтобы тебя в темнице заперли за такие речи? Мало тебе было? Когда ты уже поумнеешь и поймешь, что иногда надо обуздать свои чувства и промолчать? Это мне впору думать, что ты несешь проклятье. Мне словно нечем больше заняться, чем наблюдать за тем, как вы натираете пол.
— Я не виновата, это Аэль меня вывела из себя.
Нейрид презрительно фыркнула.
— Лжешь, окаянная. Ох, навлечешь ты однажды на нас беду, учись у своей сестры молчанию. Иначе окажешься в изгнании.
Я слушала их перепалку вполуха, погруженная в собственные мысли. Заявление Дамира потрясло меня, полностью обескуражило. Он был прав — жрецов можно было призвать служить не только богам, но и людям, если человек имеет статус многим выше и в его жилах течет кровь истинных правителей. Я никогда не задумывалась о том, чтобы взять на службу какого-либо жреца. Им, в отличие от рабов, пришлось бы платить приличное жалование. У меня было золото, но немного, я откладывала его, не зная, когда оно сможет мне пригодиться. Многие из северных украшений были проданы, оставались лишь те, которые мне дарили на день именин. Я бы не смогла расплатиться с Дамиром, если бы даже захотела призвать его. Я не собиралась этого делать, но его заявление в присутствии императора стало решающим. Дамир даже не соизволил мне что-либо объяснить. Приходилось лишь гадать, что же будет дальше и зачем Дамиру вообще понадобилось поступать ко мне в свиту. Это его никак бы не возвысило, только в том случае, если бы я вышла замуж за наследника или за Викариэля.
— Господин жрец? — Я оглянулась на громкий голос Нейрид. Вот и Дамир, легок на помине. Юноша поклонился, умудрившись даже жест уважения превратить в насмешку — он не вынул руки из рукавов, сложив их вместе. Так выражали свое почтение лишь те, кто свыше принцесс по статусу. Несомненно, Нейрид это заметила, но смолчала.
— Император передал, что на сегодня наказание закончено. Завтра, с первыми лучами рассвета, принцессам надлежит вернуться к работе. Госпожа Аэль, мне приказано сопроводить Вас в бани, чтобы Вы могли отдохнуть от работы, расслабиться.
— А я? — растерялась Реген.
— Насчет Вас указаний не было, извините. Но Вы можете приказать своим слугам, чтобы они помогли Вам подготовиться к бане.
— Итак, значит, это правда, Вы теперь слуга моей сестры? — Нейридиэль буквально впилась в меня недобрым взглядом. — Надеюсь, дорогая сестрица, ты не решила прыгнуть выше головы?
На языке вертелось множество ответов, но я не произнесла вслух ни один из них. Не хотелось усугублять свое и без того шаткое положение.
***
— Зачем Вы сказали императору, что служите мне? — Едва мы остались наедине, я не применула задать мучивший меня вопрос.
— Забыл об этом упомянуть. Простите, если для Вас, моя госпожа, это стало неожиданностью.
— Я не собиралась Вас призывать. Мне нечем платить Вам, Вы не сможете подняться выше, находясь подле меня. Объясните же, что Вы задумали?
— Вы перестали доверять людям. Это радует. Но разве я Вам не доказал свою дружбу?
Спорить было бесполезно, стоило сдаться и просто сидеть и наблюдать. Дамир проводил меня до умывален, бросив напоследок:
— Постарайтесь хорошо отдохнуть. Завтра Вам предстоит чистить все стены у приемной императора, не ссорьтесь в этот момент с сестрами, лучше и вовсе не вступайте с ними в разговор, услышит император — накажет.
— Разве меня недостаточно наказали?
— О, принцесса, Вы похожи на своего брата, плачете, почем зря, стоите из себя жертв. Подумаешь, заставили выполнять поручения рабов. Не страшно. Страшно, если бы Вас приказали выпороть на площади в назидание другим, страшно, если бы Вас повели в казематы темницы, где ужасные орудия пыток жаждут заполучить себе новую жертву. Я могу бесконечно перечислять, но надо ли это? Так что завтра Вы вновь возьметесь за щетку и вознесете молитву за нашего государя и его милостивое сердце. И еще, — добавил жрец. — Я знаю, Вы злы и обижены на Реген, однако я бы посоветовал Вам поостеречься Нейредиэль. Она куда более опасный соперник, нежели вторая сестра. Регенвидель капризный ребенок, но тем не менее, она беззлобна, просто слишком большого мнения о себе. Старшая же, в отличие от нее, умна. В лицо она будет Вам улыбаться, а потом, стоит повернуться к ней спиной, она вонзит в нее отравленный клинок.
— И Вы только сейчас мне об этом говорите? — моему возмущению не было предела.
— Что поделать. Цените меня и то, что я выбрал Вас. Как видите, я буду верно служить Вам, защищать и направлять. Ступайте, завтра будет нелегкий день. Простите, что не смог смягчить наказание.
Я отпустила жреца и вошла в баню. Густой белый пар окутал меня с ног до головы. Опустившись на мраморную скамейку, я блаженно закрыла глаза, чувствуя, как боль во всем теле, непривычном к подобным нагрузкам, понемногу отступает. Так не хотелось ни о чем думать, но мысли упорно лезли в голову. Дамир. Даже его речь изменилась. Он стал вежлив, даже слишком. Все это вызывало большие сомнения — не стоило большого труда понять — жрец что-то затеял. Вся эта напускная вежливость была неспроста, и пока я не могла понять мотивов Дамириэля, как и многих других вещей. Это было слишком. Больше я не собиралась ломать над этим голову. Когда я садилась разбираться в чужих намерениях, чувствах, становилось лишь хуже и запутаннее. Пускай делают, что хотят.
На следующее утро я облачилась в платье прислуги, дождалась, пока Хьёр проводит меня, и принялась за работу. Это стало делать легче — скрести стены и полы, я просто бесконечно повторяла выученные узоры, раз за разом мысленно прочерчивая их. Линию за линией, соединения, все искривления и углы. Я так увлеклась, что начала чертить их щеткой по мраморному полу, даже не обращала внимания на истерику Регенвидель, когда она, запутавшись в паутине, бросила все и сбежала. Я продолжала натирать пол. Раз Викариэль выдержал, и я выдержу. Если бы меня бросили в темницу, я бы сломалась. Сколько в этом мире существует подобных вещей, способных вызвать страх в человеке? Сырые темные комнаты, холодные, и ты один, окруженный темнотой, как собственным проклятием. Страшно. Лучше я буду без устали скрести эти полы и молчать. Отец так близко — лишь дверь его кабинета разделяет нас. И он слышал плач сестры, ее крики. Но даже не вышел посмотреть, что случилось. Почему?
А крики становились все громче, словно Регенвидель неслась обратно, только на этот раз голосов было намного больше. Бряцанье сабель, тяжелая поступь — стража императора приближалась, и они торопились доложить важные новости повелителю. Я уже слышала эти звуки. Я понимала их. И знала, что лучше убраться подальше, но бежать было некуда. Я поправила простой платок, скрывая волосы, и спрятала нечистую руку. На слуг не обращают внимания, они, как тени, как мебель, что стоит в комнате, нужная, но серая.
Слух и чутье меня не подвели, если слушать, не закрывая уши, то будешь знать, что происходит вокруг. Они не заметили меня, но я смогла рассмотреть все: их взволнованный, потрепанный вид, сапоги, покрытые пылью, длинные распашные кафтаны, забрызганные кровью. Случилось что-то серьезное, стража у двери отца пропустила их.
Я едва успела заметить, как один из мужчин почти на себе волок окровавленного, вопящего Искандариэля.
— Их было больше, их было много! Боги, за что! За что? За что? — Он повторял одно и тоже, громко выкрикивая слова, пока дверь за ним не закрылась. Подслушивать было нехорошо, жрецы говорили постоянно об этом, но для меня это давно стало обыденным делом. Я подползла почти вплотную к запертым дверям и, сделав вид, что усердно работаю, обратилась вслух. Но этого и не требовалось — старший брат кричал так громко, что его голос разносился далеко вокруг.
— Вы говорили, их там немного, что мы легко истребим их, нас разбили наголо, меня чуть не убили. — Искандариэль бился в истерике. — Они были вооружены, они напали! Напали на меня!
Брат рыдал, как маленький ребенок — всхлипывал, кричал. Император ему что-то отвечал, но совсем тихо, обладая острым слухом, я не смогла расслышать, что он говорит.
— Отец мой, посмотрите на меня! Они все мертвы! Мертвы! Вы все подстроили, послали меня на смерть, я знаю это. Вы хотите лишить меня престола, посадить на него Викариэля!
— Довольно! — голос Натаниэля прервал истеричные вопли брата. — Я поручил тебе довольно простое задание, которое ты провалил, а теперь смеешь жаловаться мне? Смеешь обвинять меня в преступлении? Прочь с глаз моих!
Я отошла от дверей, которые тот час же распахнулись — два стражника под руки волокли Искандариэля, почти потерявшего сознание.
— Где мой племянник Рауф? — это говорил генерала Мориц, тяжелым, грудным тембром. — Он не вернулся. Ваше величество, позвольте мне снарядить отряд и отправиться на его поиски.
— Отправляйтесь. Возьмите с собой сотню солдат, разыщите тех, кто истребил отряд моего сына, и убейте их всех. Главаря, если такой найдется, не убивайте, притащите в кандалах лично ко мне.
На служанку, натирающую полы, и правда никто не обратил внимания. Никто, кроме Искандариэля, на миг поднявшего голову, взглянувшего исподлобья на меня единственным глазом. Я с ужасом заметила, что на месте второго зияет кровавая дыра…
***
— Император отправил Искандариэля с маленьким отрядом, дабы истребить разбойников, которые засели близ деревни Хоризан. Но в лесу на их отряд напали и уничтожили его, только Вашему брату удалось спастись и то, посмотрите, как он пострадал. Если бы не быстрый, выносливый конь, то и он бы не смог спастись. Искандариэль сбежал, бросил людей, вверенных ему отцом. Это пока все, что я знаю.
Когда стража ушла, я покинула коридор и, вернувшись в свои покои, велела Лис помочь мне переодеться, а Лилли привести жреца. Теперь, когда он подтвердил статус моего слуги, император дал приказ приготовить ему покои в левом крыле, тем самым позволив ему все время находиться рядом со мной. Однако Дамириэль предупредил, что иногда ему придется проводить время в храме, так как служба его будет продолжаться. Но, на мое счастье, сегодня он был на месте. Я поведала Дамиру о случившемся и отправила его выяснить подробности.
— Сам Диметрий сейчас лечит принца. И с ним еще шесть жрецов. Искандариэль лишился одного глаза, в него самого попало две стрелы, но он жив. Хвала богам. — Дамир говорил правильные вещи с неправильным выражением лица. Его словно забавляло произошедшее. — Вот только глаз ему никакая магия не способна восстановить.
— Вы довольны тем, что случилось? — я была в ужасе.
— Что Вы, принцесса. Как я могу радоваться, когда кто-то из членов правящей семьи страдает? — и каждое его слово сочилось ядом. Может, я зря позволила ему приблизиться настолько ко мне, может, он задумал удушить меня в ночи подушкой? — Вы мне не верите? Очень жаль. А ведь я все время Вас защищал. Я подарил Вам перо, спас от яда скорпиона, я…
— Вы были невежливы и грубы, обзывали меня, унижали, а теперь приторно-вежливы. Отчего?
Дамир наклонился очень близко и прошептал мне на ухо:
— Я притворяюсь. — Волна мурашек прошла по моей спине, я поежилась от этого неприятного чувства.
— Всегда подозревала нечто подобное. Я не хочу, чтобы Вы мне служили. Покиньте дарованные Вам покои, вернитесь в храм.
— Ну уж нет, моя принцесса. Так просто Вы от меня не отделаетесь. И никуда я не уйду. Но Вы зря беспокоитесь. У меня и в мыслях не было предавать Вас. И зря Вы думаете, что я ничего не получу, служа у Вас. Посмотрите, мне уже выделили личные покои вдвое больше тех, что были у меня прежде. Император лично назначил мне жалование и даже поблагодарил за то, что я присматриваю за Вами. Как видите, это лишь первый день, когда я состою на службе у Вас, а плоды она уже приносит.
— Вы используете меня. Себе во благо.
— Совершенно верно. Но разве Вам от этого плохо? Я теперь буду стоять на страже Вашего покоя, докладывать о делах, о которых Ваши северные слуги ведать не могут, ибо не вхожи в высшие круги. Я покрываю Ваши тайны и рассказываю свои. Разве этот союз не выгоден и Вам самой? Подумайте об этом, принцесса, и дайте ответ. Если прикажете мне уйти, что же, в таком случае я подчинюсь. Так каков будет Ваш ответ?
А ведь он был прав. Многие вещи были скрыты от меня именно из-за того, что мои слуги были много где не вхожи, да и не доверяли им. Дамир же мог стать моими глазами и ушами. Только вот доверять ему было нельзя. Встав на перепутье, потерявшись меж разных дверей, я не знала, какую мне надо открыть. Жрец признался честно, не утаил своих истинных мотивов. И я решилась — позволила ему остаться.
— Правильное решение, — промурлыкал жрец.
Но только правильным ли оно было?
