Путь королевы

Гет
R
В процессе
157
автор
Kfafa бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
планируется Макси, написано 408 страниц, 37 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
157 Нравится 189 Отзывы 49 В сборник Скачать

Поводы для беспокойства

Настройки текста
Примечания:
      — Прошу простить нас, уважаемый жрец Маиала, мы торопились, как могли и, если бы ветер был более благосклонен к нам, мы бы прибыли ещё раньше.       Значит, никакой задержки не было и груз для будущей императрицы в полном порядке. Викариэль намеренно услал его из дворца, замаскировав все «важным» заданием. И теперь он ещё не скоро вернётся назад — придётся занять место во главе процессии, которая доставит все дары для умми во дворец. Оставалось только сжать кулаки в бессильной ярости и принять всё, как должное.       Пока дворец оставался без императора, пока второй принц занял его место, разумнее было вести себя тихо. Викариэль вспыльчив, и иногда действует необдуманно, позволяя эмоциям брать над собой верх. И сейчас вся власть сосредоточена в его руках. Сегодня он отослал его из дворца под глупым предлогом, а завтра, если принц решит, что жрец ему мешает, может запросто смахнуть его с доски, как карты для игры. С ним всегда надо было быть настороже — Вика некому осадить, и он мог растерять последний страх перед отцом-императором, пока тот отвоёвывает благополучие страны.       Несмотря на всю несдержанность, ярость и гнев, бурливший в принце, Дамир не мог не признать, что при этом Викариэль обладает недюжим умом, прозорливостью и хитростью. И жрец был уверен, что у принца найдётся для него масса подобных заданий, лишь бы держать его подальше от Амариаэль. От этой глупой, наивной дурочки, вступившей на скользкий путь дворцовых интриг, ещё не до конца осознавшей, во что она ввязывается. Может, принцесса искала защиту или покровительство? А может, боялась перечить Викариэлю?       Мысль о каких-либо чувствах Дамир отмёл сразу — она ещё такой ребёнок… Несмотря на все уроки Аюль, маленькая принцесса либо действительно ничего не смыслила в любви, либо намеренно отгораживалась стеной от всего, что было для неё столь запутанно и непонятно. Викариэль мог сколько угодно хвастаться тем, как близки они стали, но он не продвинулся ни на лигу.       Однако, как он уже говорил императору, это стоило прекратить. У Аэль своя миссия, у Викариэля — своя. И если в принцессе вспыхнет неуместное чувство, никому на пользу это не пойдёт. Ей уготована иная судьба и подобная привязанность к брату могла серьёзно осложнить дело. Тем более, Викариэлю, совсем не составляло труда водить сестру за нос. Принцессой сейчас слишком легко управлять. Слишком легко получить её доверие. Но она быстро учится, и важно не упустить момент, сделать так, чтобы она не отдалилась, не нахваталась от Викариэля его повадок и заносчивости, ведь иначе с ней будет весьма тяжело сладить…       Лёгкая ухмылка тронула его губы. Викариэль думал, что посвящён во все хитрости и тонкости, что император безоговорочно доверяет ему, раз милостиво оставил его на троне. Но этот мальчишка, так же, как Аэль, был слеп и находился в неведении многих вещей.       Жрец дотронулся до груди, где в слоях одежды было надёжно запрятано письмо от императора, с особым указанием, касательно Амариаэль. Несомненно, подобное известие шокирует принцессу, но, пройдя через подобное, она немного повзрослеет и поймёт, что не всё так просто.       Вспомнились её первые успехи в написании узоров. Как горел её разномастный взор, как от волнения капли пота засеребрились на коже, когда у неё впервые начало что-то получаться. Оставалось надеяться, что этот детский восторг не погаснет в ней, после всех дорог, которые ей предстояло пройти. На долю мгновения ему стало даже жаль её. Либо Аэль сломается, под гнётом возложенного на неё бремени, либо станет крепче проклятой стали. Но это уже покажет время.       Бросив раздражённый взгляд на процессию, Дамириэль обречённо вздохнул, дав знак выдвигаться…

***

      Сегодня Викариэль опять собрал старейшин в зале совета, где безжизненные глаза изваяний старших богов неустанно смотрели на собравшихся за столом из красного дерева.       — Но, светлейший! — крамрин попытался оборвать Викариэля на полуслове, но брат одним лишь взглядом остановил его.       — Вы снова вздумали мне перечить?       Руки покрылись мурашками, я осязала на своей коже холод его слов, нёсших в себе реальную угрозу. И если, до этого, мне так хотелось сесть, задремать, вытянуть ноги, так уставшие стоять, за столько времени, то голос Вика, прокатившийся в высоких сводах зала, в мгновение ока заставил меня вновь выпрямить спину, и крепче сжать кисть.       В воздухе повисло тяжёлое молчание. Старейшины совета словно онемели. Но я знала, что это не так. Они думали над тем, что сказать, тщательно подбирали слова, опасаясь выказать неуважение, и вызвать в нём новую вспышку гнева. Они все боялись его, эти уважаемые люди, входившие в доверенный совет императора. Только не я, стоявшая за аналоем позади его стула. И сейчас Викариэль был стеной, надёжно укрывшей меня на какое-то время.       — Прошу меня простить, светлейший, но сейчас не время поднимать подать — мужчины ушли вместе с императором на войну, урожай будут собирать женщины, дети и старики. Я опасаюсь, что люди взбунтуются… — осторожно начал крамрин Джума, пытаясь убедить брата в своей правоте.       — Кто взбунтуется? Старики и дети? — усмехнулся Вик, снова пришедший в хорошее расположение духа, — Или, может, женщины? Бунтовать некому. И, к тому же, сейчас самое время. Армия моего отца не должна голодать. Как только он разобьёт противника, часть их земель и богатств отойдёт нам. Тогда подать сократится снова. Готовьте приказ, крамрин. Пускай гонцы доставят эту весть в провинции.       — Будет исполнено, — покорно преклонил голову старейшина, — Насчёт императрицы…       — Это какой же? Насколько я помню, в Аклогонии пока ещё нет женщины, носящей этот титул. А если вы намерены тратить моё драгоценное время, уговаривая меня позволить умми тратить золото из казны в своё удовольствие, то вам лучше сразу пронзить самому себе горло этим кинжалом, — Вик небрежно кинул на стол клинок с тонким острым лезвием, и крамрин едва не отпрыгнул, словно увидел живую змею. Но всё же, старец положил руки на стол ладонями кверху, давая понять, что если принц возжелает его смерти, он примет её безропотно, — Аэль! Немедленно сними ожерелье и браслеты…       Моя рука на мгновение застыла на застёжке громоздкого ожерелья. Я поклялась Викариэлю быть на его стороне всегда. И сейчас он не должен был увидеть моих сомнений.       Украшение со звоном упало на стол, обнажив алые шрамы на моей шее. Советники потупили взоры, смутившись, словно бы я сняла перед ними платье. Браслеты соскользнули с рук, последовав за ожерельем.       — Продайте эти драгоценности. Деньги за них пойдут в пользу военной кампании. И посмотрите на мою сестру: она беспрекословно отдала эти безделушки… Скажи мне, сестрица, откроешь ли ты свои сундуки, чтобы отдать мне всё, что у тебя есть?       — Если того пожелает мой принц, — Щёки залил стыдливый румянец, а сердце громко застучало в груди. Услышав ответ, Викариэль, казалось, тут же утратил ко мне интерес и вернулся к совету.       — Верность любого подданного Аклогонии, будь то простолюдин или же сама императрица, должна быть подобна той, что горит в груди моей сестры. Умми должна не требовать денег, а отдавать их, тем самым поддерживая императора и империю. Можете так и передать ей. И если вы ещё раз вернётесь к этой теме, я приведу свои угрозы в исполнение…       Так теперь проходил почти каждый мой день. Хьёя будила меня до рассвета, помогала причесаться, одеться, и едва первые лучи заполняли горизонт розовым маревом, Викариэль забирал меня, чтобы отвести в зал совета, библиотеку, или малый зал, в котором проходили неприятные смотрины невесты… И до самого заката я становилась безмолвной тенью брата, следуя за ним по пятам, делая то, что он прикажет — вела отчёты, занося их на пергамент, писала от его лица письма, или попросту стояла за его спиной, пока он отдавал приказы.       Умми Исадиэль присылала мне приглашения навестить её, но Вик не отпускал.       — Ещё рано, — говорил он, — Ты не должна бежать по первому её зову. Это она должна ждать тебя. Ты выше — ты принцесса, рождённая от союза севера и юга. Умми будет пытаться помыкать тобой, думая, что в силу юности и неопытности сможет взять тебя под пяту. Но ты должна показать ей, что тебе на неё наплевать, — Вик повертел в руках кувшин вина, преподнесённый умми ему в дар, и резко швырнул его в стену. Глиняные черепки разлетелись по комнате, алая жидкость залила тонкий ковёр, но принц лишь усмехнулся, — Пусть думает, что я принял её дар, но я ни глотка не выпью, — он лениво раскинулся на софе, — Где твои нерадивые служанки? Пускай уберут этот никчемный дар с глаз моих долой.       В последнее время Хьёя вела себя очень странно: больше она не перечила, но и не разговаривала со мной. Однако, если Вик вечером приходил в мои покои, она менялась в лице, и если прислуживала нам — подносила еду, сладкий мёд, прохладный щербет, то не смотрела на меня, а потупив взор делала своё дело и выходила прочь, не смея нам мешать. Так и сейчас — она молча собрала осколки и попыталась оттереть с ковра алое пятно, не поднимая глаз.       Викариэль вовсе не обращал на неё внимания, но я видела, как были напряжены её плечи, а движения прерывисты, словно она чего-то боялась или была на грани истерики. Не знаю, почему мне так подумалось. Может, она боялась Викариэля? Он всегда говорил с ней грубо, словно даже за человека не считал. Я просила его быть мягче с моими слугами, но он не внял моим словам.       — Твой поступок сегодня достоин похвалы, — брат похлопал по кушетке, приглашая меня присесть рядом. Я несмело опустилась, на мгновение поймав холодный взгляд Хьёи, прежде, чем она вновь вернулась к работе, — Ты держишь своё слово. Надеюсь, так будет и впредь. У меня есть для тебя маленький подарок… Эй, ты! — окликнул он мою северную служанку, — Принеси мне то, что я дал тебе.       — Да, светлейший.       — Подарок? — я вспомнила браслет, отданный принцу ми Сога. Викариэль тоже хочет подарить мне какие-то драгоценности, взамен тех, что забрал?       Хьёя вскоре вернулась и развернула небольшой свёрток.       — Ты сама сказала, что почти все вещи стали тебе малы. Я велел швеям перешить твои старые северные наряды, чтобы тебе было в чём встретить королеву. Ей понравится такой жест.       — Благодарю вас, — я прикоснулась рукой к грубой ткани. А ведь Викариэль был более наблюдателен, чем я думала.       — «Тебя», — он нежно коснулся моей щеки, — Я разрешаю обращаться ко мне на «ты», когда мы одни. До тех пор, пока ты остаёшься на моей стороне, — подчеркнул Вик, и коснулся моих губ своими. Я хотела уклониться, но он крепко-накрепко ухватил меня за затылок.       Краем глаза я увидела, как Хьёя спешно покинула мои покои, а Вик усмехнулся мне в губы…

***

      Повозку сильно трясло на ухабах, дождь барабанил по крыше, и я ничего не могла разглядеть в маленькое окошко. Из-за непогоды даже Викариэлю пришлось присоединиться ко мне, вместо того, чтобы возглавить процессию, иначе бы он вымок до нитки.       — Забавно видеть твоё волнение. Но не стоит так сильно переживать — как-никак, а это твоя тётка. Не думаю, что она будет настроена против тебя. Думай лучше о любопытной картине, которую ты сегодня увидишь — как умми будет из кожи вон лезть, чтобы всем своим видом показать, что у вас с ней довольно близкие и доверительные отношения, при том, что до того, как император объявил о помолвке, она даже взглядом тебя не удостаивала. Надеюсь, ты уже не так глупа, чтобы поддаться её лживому очарованию. Пусть тебя не обманывает её раболепное поведение — она просто будет пытаться перетянуть тебя на свою сторону. Теперь, когда ты отклонила три её приглашения подряд, она убедилась, чью сторону ты выбрала, и, наверняка, в бешенстве…       — Что будет, когда она наденет венец и назовётся императрицей?       — Что? — даже в полумраке повозки на лице Викариэля отчётливо читалась растерянность.       — Всеми своими действиями вы показываете пренебрежение к той, которую выбрал отец себе в соправительницы. И когда она сядет подле него на трон, не сочтёт ли она вас своим врагом?       — Сочтёт. И что с того? — безразлично передёрнул плечами брат, — Мне до этого нет дела, я уже говорил. Императрицы не сидят долго на троне, разве ты этого ещё не поняла? Сколько их было у нашего отца? Четыре? И ни одна из них не осталась в живых. А отец до сих пор здравствует. Как ты думаешь, долго ли продержится Исадиэль, перед тем, как и её сломают?       — Сломают?       — Считается, что императрица — это меч императора. Его оружие в борьбе, его поддержка и опора. Но это не совсем так. В большинстве случаев, получив в свои руки власть, эти женщины напрочь забывают о своей миссии. Они начинают помыкать наложницами в гареме, требовать к себе больше внимания, желать монет и богатств. Их алчность растёт, они хотят ещё и ещё, не понимая, что сами себе роют могилу. Но есть ещё и такие, что боятся всего, даже собственной тени — прячутся за спинами тех, кто сильнее, разрешая помыкать собой, как рабынями. И меж этих двух крайностей есть золотая середина. Если умми её не найдёт, то провластвует она недолго. Надеюсь, скоро умми поймёт это и, когда она пожелает быть полезной Аклогонии, забыв про собственный эгоизм, тогда я приму её. А ты… Учись, пока есть время, становись сильнее. Иначе повторишь участь всех несчастных женщин, и что-то обязательно сломает тебя. Учись на чужих ошибках, смотри в оба глаза, набирайся мудрости и опыта. Пока у тебя ещё есть время это делать… — повозка заскрипела и накренилась, — Что опять случилось?!       Викариэль небрежно распахнул дверцу, впуская внутрь косые холодные струи дождя.       — Что там ещё?! Почему мы остановились?!       — Колесо завязло в грязи, светлейший, — отозвался один из стражей, — Не беспокойтесь, сейчас мы вытащим повозку.       Вик раздражённо захлопнул дверцу и повернулся ко мне.       — Ты вся вымокла.       «Интересно, по чьей вине?» — так и хотелось сказать ему. Сначала показалось, что он предложит мне свою накидку, но, укутавшись в неё сам, Викариэль снова уселся на циновку. Он проверял меня. Смотрел, как я буду себя вести. И я давала ему то, чего он хотел — сидела не шелохнувшись, унимая дрожь. И я полагала, что он был удовлетворён моим поведением.       — Мы почти на месте. Мне и самому интересно посмотреть, как выглядит твоя тётка. Я слышал, на севере женщины мужеподобны, и участвуют в битве наравне с воинами-мужчинами. Никогда не видел северян, и теперь мне любопытно узнать, так ли это. Люди много болтают, выдумывают, приукрашивают, но доля правды в вымыслах есть всегда.       Признаться, меня тоже интересовал этот вопрос. Я много читала и слышала о женщинах севера, да и Хьёр рассказывал о своих воспоминаниях. Он называл их красивыми и мужественными. С белой кожей и голубыми глазами. Они были для него идеалом. Ему не нравились Аклогонки или уроженки Фландилии.        — У них тёмная кожа, — морщился он всякий раз, когда служанки пытались прильнуть к нему, — Это некрасиво.       — Ты не хочешь взять себе жену? — спрашивала я своего верного стража, но в ответ он лишь качал головой. Он хотел себе жену с севера. Я уже тогда знала, что однажды он покинет меня, вернётся домой. Как и Хьёя…       Душу неприятно кольнуло. Она хотела сегодня поехать со мной, но я оставила её во дворце, приказав прибрать мои покои и найти подарок жрицы. Он был не особо нужен мне, но сам факт того, что он исчез, наводил на нехорошие подозрения. Я прекрасно помнила, для каких целей он служит — жрица богини Эды достаточно подробно рассказала о чудодейственном свойстве корня страстоцвета. Кто имел право входить в мои покои, пока меня там нет? Служанки, Дамир и Викариэль. Зачем он им? Продать его или воспользоваться им по назначению? А может, это были и вовсе не они?       Повозка опять остановилась, и страж постучал в дверцу. Мы прибыли в порт. Я хотела его увидеть. Хьёр говорил, что он сказочно красив: море, залитое солнечным светом, корабли, покачивающиеся на его волнах… Но ничего из этого я не увидела — только холодный дождь, льющийся с неба, да серая, туманная дымка, затянувшая горизонт, сквозь которую едва виднелись очертания тех самых кораблей со спущенными парусами.       Да и встреча королевы севера была так же не столь торжественна, как планировалась вначале. Озябшая стража, второй принц, доспехи которого быстро вымокли и я в платье, подол которого сплошь покрылся грязью. Я хотела предстать перед королевой в подобающем виде, но судьба распорядилась иначе. Хорошо, что платье, подаренное Виком, я оставила для торжественного пира.       Стараясь не выглядеть жалкой и испуганной, я держала спину прямо, не сжималась от холода и не дрожала. Если я смогла показать себя такой при Викариэле, не дрогнув под его пронзительным взглядом, то и перед королевой не согнусь. Так же, как и брат, просто не буду обращать внимания на холодные капли, падающие сверху.       — Трап уже опустили, — Викариэль прищурился, пытаясь разглядеть, что происходит на причале, — Тебе надо продержаться ещё немного.       Я закусила губу, но не ответила ему. Брат заметил моё состояние, и надо было постараться, чтобы улыбнуться, приветливо встретив королеву севера… ***       Она была высокая. Очень. Почти на голову выше многих стражников. Мне так хотелось разглядеть её поближе, но королева севера была почти полностью скрыта в накидке с широким капюшоном с меховой опушкой, безобразно облепившей мокрую ткань. В сопровождении собственной стражи, вооруженной большими острыми топорами, она прошествовала в приготовленную для неё повозку, даже не повернув голову в нашу сторону, где один из отставных генералов, оставшихся охранять дворцы, держал стяг Нархольда, чтобы поприветствовать важную государственную особу.       — Она… Она даже не взглянула на меня! — надо было быть умнее, взять с собой плотную накидку, а не встречать королеву в подобном виде.       — Она делает то, что хочет — королева не собирается мокнуть под дождём, чтобы поприветствовать свою племянницу. Такова её воля. Так что не расстраивайся — полезай в повозку, и запомни этот момент. Так ведут себя те, в чьих руках сосредоточенна власть. Они не кланяются, не бегут встречать своих отпрысков, родственников, мужей, братьев, сестёр, подобно маленьким нетерпеливым девочкам. Сейчас твоя участь — ждать, когда королева соблаговолит тебя позвать. Но однажды всё может измениться. Когда ты станешь императрицей. Так смотри же, не забудь эти уроки…       — Когда я стану императрицей?       Но Викариэль не услышал мой вопрос, подхваченный порывом ветра, и унесённый в море, скрытое пеленой тумана…

***

      Хьёр во все глаза таращился на служанок, прибывших с королевой. Как, впрочем, и другие стражники, нёсшие свой караул сегодня в центральном дворце.       И я смотрела на них, и сердце было согрето радостью. Они были чем-то похожи на меня, с кожей белой, как снег, который я видела лишь на иллюстрациях в книгах Нархольда. Они нетерпеливо перешептывались, переминаясь с ноги на ногу в ожидании своей королевы. Значит, я так же выглядела в глазах Викариэля? Прямая спина и стиснутые зубы — это ещё далеко не достойное поведение принцессы.       Даже умми соизволила явиться. Я тайком посмотрела на неё: она величественно восседала во главе гарема. Сколько бы Вик ни говорил, что она глупа, но её поведение в подобной ситуации было достойно будущей правительницы. Оставалось только дождаться королеву, которая совсем не торопилась на пир, устроенный Викариэлем в честь её приезда.       Сам принц казался безразличным ко всему происходящему — он ел виноград и пил вино, то и дело подливая его мне в чашу. Но я пила осторожно, постоянно ловя на себе неодобрительный взгляд Дамира, только недавно вернувшегося с задания с подарками для будущей императрицы.       Из-за отъезда императора наши занятия пришлось отложить на неопределённое время. Нам даже поговорить толком не удавалось — Викариэль всегда находил для него работу, а когда жрец с ней заканчивал, то сразу же принимался за другую…       — Во имя Хаюль, и долго нам ещё ждать? — Нейридиэль качнула головой и золотые листья на венце в её прекрасных волосах печально звякнули, в унисон её скучающему голосу, — Сидим здесь, бездельничаем, когда могли бы заняться полезным делом…       Я слышала, что жрецы бога Ривитта, травники и лучшие лекари обучают сестру, и она делает большие успехи в целительском искусстве. Наверняка ей не терпелось вернуться к занятиям.       — Они такие странные, эти северные служанки, — хихикнула Реген, сидевшая по правую руку от Викариэля, — они все похожи на Амариаэль.       — Ты сравниваешь свою сестру со служанками? — резко отозвался Вик, небрежно подливая сам себе вино, не обращая внимания на виночерпия. Реген испуганно замолчала, не зная, что сказать в ответ.       Не получив желаемого продолжения, Викариэль повернулся к Нейридиэль:       — А ты, дорогая сестрица, коли от скуки киснешь, как старое вино в забытом бочонке, собирайся и поезжай к своему мужу — он будет рад тебя видеть. Завтра же велю твоим служанкам собрать сундуки, и выделю отряд, который будет сопровождать тебя.       Кровь отхлынула от лица Нейрид. Казалось, что слово «нет» вот-вот было готово сорваться с её задрожавших губ.       — Женщинам не место на поле боя, — ответила сестра бесцветным голосом, словно это могло как-то повлиять на спонтанное решение принца.       — Расскажи это ей, — Вик кивнул в сторону дверей и поднялся, чтобы поприветствовать королеву, наконец-то отдохнувшую от дальней дороги.       Слуги пали ниц, Викариэль коротко поклонился в пояс, и отодвинул кресло в центре стола, приглашая мою тётю присесть на место, где имела право сидеть только семья императора.       Будучи наслышанной о девах-воительницах, я ожидала, что королева севера будет облачена в тяжёлые доспехи, и придёт со щитом на спине. Но её платье во многом походило на моё — глубокого серого цвета, из плотной ткани, перехваченное кожаными ремешками, со стальными вставками. И в руках у неё не было оружия, и платье лишь слегка походило на броню, но, тем не менее, вид у неё был грозный. Так и казалось, что сейчас из-за пазухи она достанет топор.       Королева опустилась на предложенное место грациозно и плавно, словно лёгкое пёрышко, и сразу взялась за столовые приборы, словно не замечая приветственных речей.       — Вам не по нраву праздник в честь вашего приезда? — осведомился у неё брат.       — По нраву, — коротко отозвалась она, перекидывая через плечо длинную седую косу, — Здравствуй, дитя севера!       Я вздрогнула от неожиданности, подняла глаза и столкнулась со взглядом её серо-стальных глаз. Она улыбнулась, и только сейчас я разглядела тонкую паутинку морщин на её лице.       — Здравствуйте, тётушка, — от волнения я забыла прибавить титул, и обращение вышло неофициальным. Но Марна Бесстрашная вовсе не рассердилась — напротив, ледяные серые глаза словно потеплели, и королева соизволила дать знак музыкантам начинать играть.       Наложницы, обладавшие должным талантом, тронули струны арф и мандолин, заполняя пиршественный зал мягкой, умиротворённой музыкой.       — Должно быть, ваше путешествие вышло утомительным?       — Весьма, — тётя пригладила густую косу, — Тяжело сидеть в своей маленькой каюте столько времени без дела. Как жаль, что раньше я не изучала морское ремесло, иначе бы нашла себе занятие во время плавания. А так, пришлось коротать время за книгами, которые я привезла тебе в подарок.       — И капитан корабля позволил бы вам принять участие в жизни корабля? — Викариэль спросил напрямую то, что я никогда бы не осмелилась озвучить, — Не поймите неправильно моё удивление — наши женщины, будь то простая наложница, рабыня, или принцесса, тоже оказывают посильную помощь в государственных делах, но работа на корабле предназначена для мужчин, как и война. Неужто простой женщине, а уж тем более, королеве, могут поручить взять на себя подобное дело?       — Вам, мой юный принц, стоит получше изучить историю и законы севера, раз уж Аклогония состоит в союзе с Нархольдом. Это вы делите мир на мужчин и женщин. На севере пол человека не имеет значения. Женщины наследуют престол по праву старшинства или встают во главе армии, если у них есть талант ведения войны, или участвуют в битвах, стоя плечом к плечу со своими мужьями. Наши женщины — свободны. Они не прозябают в гаремах, коротая свои дни за поглощением сладостей и плетением интриг.       — Восхитительно! — Викариэль произнёс это громко, заставив всех присутствующих обратить на себя внимание.       Внутри всё сжалось — непонятно было, говорит ли он от всего сердца, или с долей иронии, чтобы указать королеве на различия между обычаями наших стран.       — Это весьма необычно. Какое единство! То есть, если ваш муж отправится на войну, то вы возьмёте оружие и будете прикрывать его спину? И сейчас бы вы могли поучаствовать в сражении?       — Прикрывать его спину? Только если муж этого достоин. И сейчас уже нет — мои руки давно ослабли, мне не удержать в них оружие, зрение становится хуже, да и тело нынче дряхлее. Но, ещё лет так с десять назад, я участвовала в битвах — возглавляла горный клан славных воинов с ледяных хребтов. Сражаясь вместе, мы уничтожили теворгов, неотесанных варваров, вечно терроризировавших сначала рыбацкие деревушки, затем нацелившихся на добычу покрупнее. Сложно назвать ту битву полноценной войной. Но, боги! Они оказались достойными противниками…       Глаза Викариэля засияли, как чёрные звездчатые сапфиры. Он с упоением слушал королеву и я позволила себе немного расслабиться. Атмосфера неприязни и высокомерия, витавшая в воздухе, понемногу улетучивалась. Даже Нейрид и Реген слушали мою тётю, отложив в сторону столовые приборы. Лишь умми изредка поджимала губы, словно была недовольна чем-то.       — Кто такие теворги? — Викариэль сам налил вина королеве. Регенвидель легонько подвинула ему свой кубок, но брат, словно бы и не видел его.       — Племена, которые предпочитали жить отдельно. Очень давно некоторые воины, будучи недовольны своим королём, отделились от армии и скрылись в горах, отказавшись подчиняться короне. Раньше они скрывались, прятались, опасаясь гнева сидевшего тогда на троне Бьёра Мстительного. Но Бьёр давно умер, как и умерли и те, кто предпочёл суровую жизнь в обледенелых горах тирании короля-идиота…       О нём я читала. Жестокий король, одержимый войной и завоеваниями. Он приходил на чужие территории с огнём и мечом, вырезал целые поселения на восточном побережье. Одержимый жаждой крови, он придумывал изощрённые пытки, а стены его замка всегда украшали головы тех, кто прогневал его величество. Не в силах терпеть более его правление, множество солдат дезертировало из армии, и Бьёр издал указ, обещающий награду за голову каждого пойманного «теворга» — предателя, на языке севера.       — Когда-то умелые воины превратились в дикарей, — продолжила королева свой рассказ, — Это мясо ягнёнка великолепно…       Музыканты окончили одну песню и сразу принялись за другую — балладу севера. Марна Бесстрашная наморщила нос.       — Она совсем не должна иметь такое нежное звучание. Барабаны должны грохотать, мужской голос отражаться от каменных стен. Иначе песня теряет всю свою грозность и воинственность. Ваша музыка слишком слащавая, и больше подходит для звучания в брачной спальне. Я привезла с собой своих музыкантов, завтра прикажу им сыграть для вас.       — Вам доводилось убивать на этой войне? — в Викариэле загорелся мальчишеский восторг, он жаждал услышать продолжение истории, а я впервые видела его настолько заинтересованным в чём-то, — Вы умеете обращаться с оружием? Вас прозвали Бесстрашной за заслуги на поле боя?       — Именно, мой юный принц, я снискала подобную славу на поле брани, а не в комнате, сидя у окна с вышивкой. С малых лет меня обучали владению кинжалом, топором и мечом. Будучи в вашем возрасте, я впервые получила собственный отряд, взяла над ним командование…       — Искандариэлю стоило бы у вас поучиться, — между делом усмехнулся брат.       — Убивала ли я? — королева не расслышала его слов, — Естественно. Север — довольно суровое место и не терпит изнеженных детей.       Её пальцы, унизанные массивными перстнями с большими камнями — изумрудами и топазами, совсем не выглядели мозолистыми, как у тех, кто проводил всё своё время за тренировкой с оружием. Пусть и морщинистые, уже с немного обвисшей кожей, но всё ещё были крепкие, тонкие и изящные. Сложно было представить, как эта величественная женщина, облачившись в доспехи, берёт в руки топор, чтобы разить им врагов.       — И мне жаль, что моя племянница не росла в Нархольде. Юг губителен для нашей крови. Взять хотя бы мою сестру, твою мать, — обратилась она ко мне.       Я закусила губу, не зная, куда девать ладони, задрожавшие от волнения. Моя мать… Марна Бесстрашная наверняка много могла рассказать мне о ней.       — Она была такой сильной и волевой, но, прибыв в Аклогонию, зачахла быстрее цветка в засушливую погоду. Надеюсь, с моей дорогой Амариаэль подобного не произойдёт…       Музыканты закончили песню и вышли заклинатели змей с тонкими дудочками.       — Ещё заунывнее, — обречённо вздохнула королева, и схватилась за кубок с вином.       — Но, разве воинствующие женщины привлекательны для мужчин? — умми елейно улыбнулась, тронув в ухе громоздкую серёжку в виде полумесяца, — Мужчинам нравятся женщины в шелках и украшениях, а не запертые в жёсткой коже, залитой кровью.       — Каким мужчинам? — королева холодным взглядом смерила будущую императрицу с ног до головы. Умми вздрогнула, но не ссутулилась, а ответила королеве взглядом на взгляд, — Тем, которые запирают в гаремах сотни женщин для своего удовольствия? Храни боги быть желанной для такого мужчины.       — Своими речами вы оскорбляете нашего императора, — ахнула умми Исадиэль, возмущённая таким смелым высказыванием королевы.       — Да неужели? — не повела бровью Марна Бесстрашная, — А вы, должно быть, его супруга, раз так смело решились высказаться против меня? Однако, я вижу, что кресла для императорской четы свободны оба. Так кто же вы, дорогая? Назовите своё имя, чтобы я его запомнила.       — Моё имя умми Исадиэль.       — Умми? — задумчиво произнесла Марна Бесстрашная, — «Мать гарема»?       — «Мать женщин», если дословно. «Названная невеста», — мягко поправила её Исадиэль, — Это звание имеет два толкования. Как только закончится война, нас свяжут узы брака, и я сяду подле него. И я не буду участвовать в войне. Всё, что мне нужно — стать верной и преданной супругой для своего правителя. Не сочтите меня грубой, но позвольте задать вам вопрос, ваше величество… Как ваш муж-король относится к тому, что вы участвуете в сражениях? Разве он не предпочёл бы, чтобы вы оставались дома, в безопасности, дожидались его с войны? Разве он никогда не запрещал вам уходить в походы вместе с армией?       Королева рассмеялась и её молодой, звонкий смех разлился по залу, как густое молоко.       — Муж-король? У меня нет мужа-короля, — Марна Бесстрашная сказала это так брезгливо, словно умми произнесла ругательные слова.       — Нет? А кто правит страной? — растерянно мигнула умми.       — Если бы вы были немного более образованной, то знали бы, что титул, который носит правитель севера, не передаётся их супругам. Если я умру, мои мужья покинут королевский чертог. Они не будут править страной, никогда не займут трон. Единственное, куда они могут подняться — это королевский совет, или стать предводителем клана или армии, но не более. А престол займёт следующий по праву наследия, по старшинству. Когда меня не станет, или я буду не способна более править, то будет коронована моя младшая сестра. Если она не доживет до этого славного момента, то затем наследует брат.       — Ваши мужья? — мой голос звучал сдавленно и неуверенно. Может, я ошиблась или неправильно расслышала её?       — Что такое, дитя севера? У твоего отца целый дворец отведён для его женщин. У вас выдают брата за сестру. А ты удивляешься тому, что у меня два мужа?       Я склонилась над супом из улиток, чтобы скрыть своё пунцовое лицо от тёти. «Не вспоминать», — приказала я себе, стараясь всеми силами вытравить из памяти воспоминания о святилище Эды.       — И вы любите их обоих? — Нейридиэль, захмелевшая от вина, была прекрасна в этот момент. Она словно забыла, что брат отправляет её к мужу, и погрузилась в истории, рассказываемые королевой. В её глазах появился такой же блеск, как и у Вика. И в этот момент они были очень похожи друг на друга.       — Одного. Я влюбилась в генерала клана Стихий, когда была ещё сопливой девчонкой. Он лично взялся тренировать меня. И вместе с ним я отправилась в своё первое сражение. Второй же… Мне надо было присоединить к Нархольду остров Линтах. Возле его берегов обитает много добротной рыбы, да и из-за подземных тёплых течений климат на нём довольно мягкий — лето дольше, и зима не такая суровая. Отец поженил нас без моего согласия, так же, как и без согласия отправил мою сестру, Хельгу, в Аклогонию. Против желания короля не пойдёшь, поэтому каждая из нас покорилась воле отца. Однако, сравнивая свою судьбу с судьбой сестры, я бы всё-таки предпочла одного, пусть и нелюбимого мужа, жизни в чужой стране. Однажды, дитя, ты приедешь на север, и увидев все его красоты, поймёшь, о чём я сейчас говорю. Ты полюбишь север всей душой…       «Я не увижу север, как бы ни мечтала, — так и хотелось сказать ей, — Скоро меня отдадут принцу Фландильскому, а после вернут домой, чтобы выдать замуж ещё за кого-нибудь.»       За столом воцарилась тишина — каждый обдумывал слова королевы. Судя по задорному взгляду Викариэля, он представлял себя с мечом в руке на воображаемой битве. Нейрид выглядела опечаленной — в последнее время она часто была такой. Я рассматривала её из-под опущенных ресниц, чтобы она не видела моего интереса к ней. Её лицо вдруг озарила улыбка, но в тот же момент потухла, как будто она, наконец, вспомнила про предстоящую поездку.       Я обратила взор на Дамириэля. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, а с губ его так и рвались вопросы, и я прекрасно понимала, что его интересует. Но он не мог их задать, пусть он был и сыном императора, но Дамир был рождён рабыней, и обращаться к королеве не имел права.       Всё же он многое делал для меня, хотя и старался для своего блага. Я улыбнулась ему и легонько кивнула. Понял ли он меня? Верно ли я истолковала его нетерпение? Жрец коснулся губ тонкими пальцами и улыбнулся в ответ.       После пира надо было как-то избежать встречи с Викариэлем, чтобы поговорить со жрецом. И это было опасно. Он пил много вина, а в хмельном состоянии брат всегда посещал мои покои. Если он не застанет меня в них, то поднимет шум, меня начнут искать, а после, когда найдут, Викариэль удвоит стражу, найдёт способ удержать меня в покоях, и я больше не смогу их покидать без его ведома.       Надо было придумать другой способ увидеться с Дамиром, чтобы переговорить с ним наедине. Завтра утром он вновь покинет дворец, чтобы посетить храмы Высших Богов, узнать у жрецов об их нуждах, и вернётся он, когда Марна Бесстрашная покинет Аклогонию.       — Ты совсем не пьёшь, — заметил Викариэль мой полный кубок, — Пей. Я приказал тебе.       — Я не могу. Сейчас не могу. Вечером приходите ко мне в покои, и я выпью с вами. Я боюсь быстро захмелеть, а мне интересно, что ещё расскажет королева.       — Уже ничего, пир почти закончен. Позже я приду к тебе. Не запирай двери…

***

      — Принцесса, что же вы творите? — Хьёя помогла мне сменить одежды, — Вы сами зовёте к себе Викариэля, позабыв свой страх перед ним?       Ещё недавно она даже не заговаривала со мной, послушно выполняя приказы, а теперь, узнав, что Вик снова придёт, у неё вновь развязался язык.       — Приготовь всё к приходу принца и уходи. Будешь сегодня прислуживать королеве. Я тебе приказала.       — Вы говорите так же, как он, — прошептала Хьёя, но подчинилась.       Викариэль пришёл позже, уже переодетый, готовый отойти ко сну.       — Я отпустила сегодня служанок и буду прислуживать вам сама. Как и вы мне на пиру однажды, — налив ему до краёв я присела рядом, и разложила игру.       — Королева Нархольда — восхитительная женщина, — брат сделал первый ход, — Хотел бы я посетить эту страну, чтобы посмотреть на их уклад жизни. И пойти в поход против этих теворгов. И посмотреть, как умеют воевать женщины. Мы обязательно поедем туда. После того, как ты вернёшься из Фландилии.       Когда я вернусь из Фландилии… «Ты действительно выйдешь замуж, моя дорогая Аэль, но полноценной женой Эльору никогда не будешь, — так сказал мне отец, — Пусть мысль о том, что ты пробудешь там недолго, согревает твоё сердце».       С детства мне внушали, какой послушной я должна быть для мужа, как я должна быть стеной за его спиной, клинком в его руках, но теперь меня посылали предать будущего мужа. А потом, после этого, вот так просто я уеду в Нархольд, позабыв обо всём.       — Не вижу радости на твоём лице, — укорил меня Вик.       — Простите… Я рада, — но улыбнуться, чтобы подтвердить свои слова я не смогла.       Вновь наполнив бокал брата, я отпила из чаши и сама, чтобы не вызвать у него никаких подозрений. Он уже был порядком пьян и хмель вскоре должен был взять над ним верх. Речь его становилась всё более бессвязной, и он начал проигрывать мне.       — Не обращайся ко мне официально когда мы одни, я уже говорил. Проклятье, ты выиграла!       — Ты так устал, — я сделала чудовищное усилие над собой, чтобы в подобной манере обратиться к принцу, — Позволь предложить свою постель.       Викариэль с трудом поднялся, и наверняка бы упал, не подхвати я его. Он был таким тяжёлым, почти уснул в моих руках, свесив голову. Я укрыла его, и положила подушки под его голову. Он выпил очень много, и до рассвета не проснётся, как бы его не будили.       — Если Викариэль проснётся, дай мне знать, — приказала я Хьёру.       Я не опасалась, что кто-то явится сюда в моё отсутствие — Викариэль отпугивал всех так же, как проклятые боги. Когда я пригласила его во всеуслышание, уже тогда знала, что неожиданных визитёров можно не опасаться.       Дамир поступил мудро — занял предоставленную ему комнату в левом крыле и далеко идти не пришлось.       — Ты долго, — заявил он мне с порога.       — Я пришла тогда, когда сочла нужным.       — Наконец-то я слышу речи принцессы, а не простой девочки, — склонил в знак уважения голову жрец, — Прошу меня простить. Раз ты осознала собственную важность, то и обращаться с тобой будут соответственно.       «Только не ты», — мелькнуло в голове.       — Очень любезно с твоей стороны стать посредником меж мной и королевой. К сожалению, пока она находится здесь, во дворце, я не могу обратиться к ней, — эти слова прозвучали из его уст с долей обиды. Легко было забыть, что Дамир не законный сын, когда он вёл себя так надменно по отношению ко всем.       — Я не твой посредник и не твоя служанка, — Даже Викариэль дал дозволение, прежде, чем обращаться к нему не официально, то церемониться со жрецом, ставившим себя выше других, не стоило. Иначе, как и говорил брат, я рисковала оказаться куклой-марионеткой в руках Дамириэля. — Я лишь возвращаю то добро, что ты сделал для меня. Плачу той же монетой.       Губы Дамира разъехались в улыбке. Он от души рассмеялся, запрокинув голову.       — Боги, слушать твои речи — одно удовольствие.       — Итак, что ты хочешь узнать у Марны Бесстрашной?       Серо-зелёные глаза алчно блеснули.       — Про меч и проклятые вещи, я думаю, ты и сама хотела спросить, но лишний раз напомню. Но есть одна вещь, и она куда более важнее всех вместе магических предметов, — я обратила слух, в ожидании новых знаний, — По преданиям, на севере существует некая книга, которая так и не была уничтожена. И она содержит в себе великую силу. Те, кто владел ей, приобретали небывалую мощь.       — Как она называется? — я спросила, хотя заранее знала ответ.       — «Вершины глубоких снов». Или же «Иста делия оно», на языке севера…
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.