***
Аэль уже была облачена и дожидалась его, нервно теребя лазурный браслет на руке. — Ты звала меня, светлейшая? Сестра подняла на него задумчивый взгляд разномастных глаз, словно до этого и не замечала его присутствия в своих покоях. — Я хочу, чтобы вы открыли двери оружейной. Королева желает взглянуть на проклятый меч. Голос принцессы изменился. Дамир заметил это ещё несколько дней назад. В его звучании появились стальные властные оттенки, ещё не слишком заметные — принцесса пробовала их на вкус, на ощупь, ещё сама не осознавая, как меняется в корне её характер и поведение. И сейчас она невольно подражала северной королеве, переняв даже её осанку и манеру передвигаться. Оставалось надеяться, что скоро Марна Бесстрашная отправится восвояси и всё вернётся на круги своя. К тому же, влияние Викариэля недолговечно: скоро принцесса разочаруется в своём брате, которого с недавних пор начала превозносить. Это будет скоро. Очень скоро. — Слушаюсь, принцесса… — С вами что-то случилось? — Аэль наклонила голову на бок, внимательно рассматривая его с головы до ног. — Необычно видеть вас в подобной одежде… Дамир ехидно улыбнулся. Значит, он идёт в нужном направлении. Может, многие и не обратили бы внимания на изменения в его одежде. Но Аэль, какой бы глуповатой и неопытной она ни была, весьма наблюдательна, и обладает талантом влёт подмечать даже мелкие детали, которые, по её мнению, были важны. — Отчего же, принцесса? — Сегодня вы не похожи на служителя богов. — Мне совсем не обязательно всё время носить одеяния жрецов, если я не нахожусь в своём храме. Аэль похлопала глазами, но ничего не ответила, словно ей было неловко за своё незнание. — Королева готова отправляться, и ждёт вас, принцесса. — Хьея скользнула по нему взглядом и отвернулась. Полночи ему пришлось слушать, как она рыдает в комнате для прислуги. Интересно, что случилось? Может Аэль о чём-то догадалась? Разлад в их отношениях он заметил не так давно. Раньше северные слуги ни на шаг не отходили от принцессы, и весь круг её общения с людьми сводился к ним. Но она, наконец, осознала, что Хьёр и Хьёя — просто слуги, и с панибратством было покончено. Теперь, после отьезда королевы, Аэль изменится ещё сильнее — это неотвратимо. Оставалось надеяться, что она не пойдёт по пути своей глупой сестры. Как-никак, а ей уготована бо́льшая роль в бесконечной игре императора. Марна Бесстрашная в сопровождении двух служанок и правда уже ждала их — она совершенно не боялась передвигаться по дворцу без охраны, даже после того, как вчера открыто бросила вызов второму принцу. — Тётушка, — Аэль склонила голову, приветствуя королеву. — Это Дамириэль, жрец храма Ривитта, мой слуга. Он откроет нам двери оружейной. Королева не удостоила его даже мимолётным взглядом. Для неё он был никто — не мог принести какой-либо пользы, и интереса, соответственно, не составлял. В этом Дамир не мог её винить — он и сам делал так же, но иногда чувство злости грозило сжечь его душу дотла. Если бы он был законным отпрыском императора, его жизнь пошла бы по другому пути, его бы не отдали служить в храм, оказывали бы такие же почести, как Искандариэдлю, который ничем не заслужил той власти, которую император так усердно старался вложить ему в руки. Но надо было стерпеть всё это. Однажды и ему будут кланяться. Даже принцесса поклонится ему… — Завтра утром я покину Аклогонию. — Так скоро, — ахнула принцесса. — Я думала вы пробудете ещё хотя бы несколько дней. — Здесь становится очень жарко. — служанки усердно работали опахалами, стараясь поспевать за Марной, но женщина, непривычная к знойному южному климату, сильно страдала от жары. — Да и корабли уже готовы вернуться обратно. Мы продали всё, что привезли, и закупили то, что хотели: специи, пряности, шелка́, украшения. Мне больше нечего здесь делать. Сейчас ты в безопасности, поэтому не стоит переживать по поводу моего скоротечного пребывания в Аклогонии. К тому же, через год мы вновь встретимся, когда ты выйдешь за принца фландильского… На мгновение лицо принцессы исказилось, но она быстро взяла себя в руки. Отлично, она быстро учится. Ей пригодится это в скором времени. Очень в скором. Дамир отворил для них двери оружейной. Часовые беспрепятственно пропустили царственных особ, впрочем один, прошествовал следом. — Покажите мне этот меч. — приказала Марна. — Но генерал Мориц, — попытался возразить ей один из стражей, но тут же умолк, лишь поймав её взгляд; даже если он не знал, кто такая Марна, он это понял, уловив её устрашающую ауру. — Ключ генерал Мориц носит с собой, — сконфуженно произнёс страж, отводя глаза. Его щёки раскраснелись, он был так смущён, что казалось, обратись королева ещё раз, он упадёт без чувств на землю. — Не беспокойтесь, принцесса, ключ есть у меня. Уезжая, император оказал мне честь, поручив следить за оружейной. — Принесите ключ и отоприте сундук. — отдала приказ принцесса. Оставалось только удивляться, как легко стала ей даваться речь. Королева же удостоила его взглядом, полным недоверия, в котором ясно читался вопрос: как может жалкий жрец быть доверенным лицом императора? — Слушаюсь, принцесса. Это хорошо, Марна обратила на него внимание. Королева может задуматься над тем, что он не просто безликий слуга её племянницы, и не просто один из множества жрецов бесчисленных богов юга. Дружба с королевой Нархольда была бы ему полезна. Эти люди знают об утраченной магии, в их распоряжении есть книги, которые уничтожили в остальном мире после войны магов. Ради этого можно было и сходить за ключом, чтобы привести королеву в доброе расположение духа, и, быть может, узнать что-то новое о проклятых вещах. Пусть северяне и отрицают свою сведущность в магическом искусстве, его не обмануть этой ложью — знают они намного больше, чем показывают. Сейчас принцесса стала посредником между ним и королевой, но если постараться, можно убрать и её с доски, как ненужную фигуру в игре — лишние уши ему были ни к чему.***
— Не дотрагивайся до него. — Дамир открыл сундук, и хотел было взять меч в руки, как тётя остановила его. — Это для твоего же блага, мальчик. — ноздри жреца возмущённо раздулись, словно Марна задела его за живое. — Этот меч следовало бы давно уничтожить — расплавить в жаркой кузне, а саму кузню сжечь, чтобы ни у кого не возникло желания завладеть им. — Вам знакомо это оружие? — этот вопрос рвался с губ жреца, но задать его пришлось мне. — Не сам меч, а символы, нанесённые на его кровавое лезвие. — от пронзительного взгляда стальных глаз Марны, по спине прошёл холодок. — Мой прадед лично казнил последнего мастера культа падшего бога, а дед завершил его дело, покарав всех последователей и жрецов этого бога. Может кто-то из них ещё и остался, но только не в Нархольде. Я расскажу вам обо всём, но с условием, что этот меч уничтожат. — Я лично прослежу за этим, ваше величество, — поклонился Марне Дамир, но она лишь презрительно фыркнула ему в ответ. — Сомневаюсь, что ты или моя племянница в силах сдержать это обещание. — Дамириэль пользуется доверием императора, нашего отца. Как только он вернётся с войны, мы отправимся к нему с прошением… — я попыталась убедить тётю, но она оставалась непреклонна. — А если император не вернётся? Что тогда? — Мой брат, Викариэль, не терпит магию и всё, что с ней связанно. Уверенна, узнав об угрозе, которая таится в этом оружие, он тот час же отдаст приказ расплавить его. Королева задумчиво наклонила голову. Она видела нас насквозь, не доверяла моим словам. Яркие алые камни в украшении на её шее заискрились в лучах палящего солнца. Тётя была так красива в этот момент: серебристо-седые волосы были убраны в высокую причёску в виде скрученных тугих кос, а длинное платье тёмно-красного оттенка развевалось при каждом её плавном движении. — Викариэль? Думаю, твой брат действительно может это сделать — он производит впечатление человека, который может и держит власть в своих руках. Хорошо, но учти, дитя, если ты обманешь меня, я об этом обязательно узнаю… Я расскажу тебе немного. То, что мне ве́домо, о чём когда-то слышала — тебе будет полезно узнать о проклятых вещах, чтобы впоследствии держаться от них подальше. Меч был возвращён в сундук, а тётя изъявила желание осмотреть дворцовую территорию. Дамир, как и подобает слуге, держался немного поодаль, подстраиваясь под неспешный шаг королевы. — Я необычайно рада, что лично посетила Аклогонию и познакомилась с тобой, дитя, — Марна Бесстрашная не двигалась — она плыла по тропинке из белого камня, украшавшей всю дворцовую территорию. — Я опасалась увидеть безмозглую куклу-марионетку семейства Руани… — мне показалось, что Дамир, шествовавший позади, издал издевательский смешок. — Но вижу перед собой молодую принцессу, весьма любознательную, старающуюся познавать мир самостоятельно, и уже принимающую решения, которые направляют её по тому или иному пути. Я буду питать надежду, что мы ещё встретимся… При лучших обстоятельствах, — немного погодя добавила королева и прикоснулась к тонкому стволу фигового дерева. — Я очень люблю его плоды. Когда инжир созреет, отправь мне побольше фруктов с торговым кораблём. — Хорошо, тётушка. — наверное, она имела в виду отправить ей фрукты вместе с Хьёей, если я решу, что больше в её услугах не нуждаюсь. — Ну что же, раз я обещала тебе, то поведаю немного о тёмной истории севера, о которой хотелось бы вовсе забыть и вытравить её из летописей — позорное клеймо на теле Нархольда. — королева горестно вздохнула, словно тень культа, о котором она упомянула, легла и на неё. — Как ты знаешь, не все боги несут в этот мир свет, тепло и любовь. Есть те, которые приносят разрушение, голод, войны, болезни и прочие беды. У вас, в южных странах, их называют падшими: те, кто был проклят по какой-то причине, или утратил свою божественную сущность, или творил зло, используя свои силы не во благо. На севере они тоже есть, только зовём мы их «xweda xwînê». — Хведа хваин — кровавые ниспосланные? — Нет, дитя. «Кровавые боги», если быть точной. Один из них, Магнаон, много веков назад, был очень почитаем в Нархольде — гордый, красивый, отважный и мужественный младший бог. Он покровительствовал сирым и обездоленным. Но его сердце было полно зависти к старшим божествам, ведь они обладали могуществом и огромной силой. Бо́льшим, чем было у него. И вместо того, чтобы помогать людям, нуждавшимся в его защите, Магнаон начал искать способ увеличить свои силы. Старшие боги услышали мольбы брошенных людей и разгневались на него. За это они лишили его божественной сущности, заключив в человеческое обличие, и послали на землю, чтобы научить его смирению и послушанию, показать, как тяжело живётся людям, когда они лишаются своего покровителя. Но Магнаон не смирился с такой участью и начал искать способы вернуть свои силы обратно. В городе Ольхен, что омывается ледяными водами Сапфирового океана, он повстречал колдуна — всего лишь человека, но он обладал тайными знаниями, и владел множеством узоров. Взамен на обещание возвысить его, наделить частью божественной силы, колдун выковал для Магнаона кинжал с узорами, подобными этим — его предназначение было одно — пронзать сердца. Убив им человека, обладающего познаниями в магическом искусстве, Магнаон пожирал его плоть и впитывал в себя чужие знания, расширяя своё сознание. Он собрал последователей по всему северу — они поклонялись ему, выискивали жертв на заклание. Каждому приспешнику колдун делал оружие — наносил на лезвие узоры из чернил, замешанных с кровью, как символ вступления в культ. Неизвестно, сколько людей погубил Магнаон, и сколько бы погубил далее, если бы в дело не вмешались старшие боги… — Но ведь они сделали Магнаона человеком! Разве они могли его тронуть? — Верно, дитя, не могли. Если старшее божество навредит человеку, то умирает, и его имя навеки стирается с анналов истории, а на его место приходит другой. Но боги не были дураками — они прекрасно знали, что не могут тронуть Магнаона, а исправлять свои ошибки надо было как можно скорее. Они нашли сильного и благородного мага по имени Вальгард, наделили его силами и приказали уничтожить нечестивого бога. Об их битве сложено множество песней, Вальгард стал героем. В награду боги даровали ему корону и он сел на трон королевства Нархольд, правив мудро более сорока лет. Однако несмотря на смерть от руки героя, Магнаон возродился, как падший бог, а все вещи, на которые он наносил узоры, стали проклятыми, и те, кто брал их в руки, сходили с ума, обуреваемые небывалой жаждой крови. — королева на миг перевела дыхание и продолжила рассказ. — Последователи культа, ведомые колдуном, долгое время прятались, вели свою тайную деятельность, пытались вернуть Магнаона в царство людей. И подобно своему проклятому богу поедали человеческую плоть, чтобы обрести силу. Их пытались найти и поймать много веков, но только мой прадед практически сумел положить конец их существованию — найдя их капеллу, он приказал сжечь ее со всеми, кто был внутри. За голову каждого приспешника Магнаона он назначил награду, и началась кровавая охота. Найденные проклятые вещи расплавляли, и хоронили металл, впитавший в себя чудовищные свойства. Но не все удалось найти — некоторые последователи культа бежали за море, прихватив с собой часть проклятых вещей. Видимо, так северный меч оказался на юге. Сдержи, моя девочка, своё слово — уничтожь его. Никто не должен попасть под влияние этой мерзости. — Обещаю, тётушка. — внутри всё переворачивалось, стоило представить, чем занимался культ, про который рассказала тётя. Воображение рисовало отвратительные картины ритуалов, и фрукты, съеденные на завтрак, нехорошо зашевелились в животе. — Этот маг, про которого вам рассказала светлейшая королева, ваш дальний предок, принцесса. Вальгард Красивый был не только героем, но и умнейшим человеком. По преданию, он написал книгу, в которой подробно рассказал о знаниях, собранных за всю свою жизнь. Магия, которая ныне утеряна навсегда. Вам не доводилось слышать о книге, под странным названием «Истаделион»? Говорят, она утеряна или сожжена, но я склонен верить, что эта книга существует, и у неё и по сей день есть владелец… Королева обернулась и впилась взглядом холодных льдинок серых глаз в Дамириэля. — Твоё предположение ошибочно, жрец. Этой книги не существует уже лет сто. Слишком много незваных гостей наведывались на север, желая заполучить её, поэтому Истаделион был стёрт с лица земли. Если ты питаешь надежды однажды отыскать её, то тебя ждёте разочарование: ты не найдёшь даже пепла от его страниц… Впервые я видела у Дамира такое разочарованное лицо, и на мгновение мне стало его даже жаль. Но я ничего не собиралась ему говорить о книге, которую доверил мне север. Да и королева Марна произнесла свои слова так, что Дамириэль поверил ей. И этот секрет я не доверила бы никому из семейства Руани….***
Пиршество в честь проводов королевы было ещё более пышным, нежели при её встрече. На этот раз тётя не заставила себя ожидать слишком долго, и явилась почти сразу, заняв почётное место рядом с Викариэлем. Умми Исадиэль вежливо улыбалась королеве, показывая всем видом, что пусть её титул и скромнее, но вскоре она станет императрицей — женщин, прислуживающих умми прибавилось, так же, как и драгоценностей на её шее, руках и ногах. Регенвидель и Нейридиэль сидели подле неё, вполголоса разговаривая о чём-то с будущей императрицей. — За светлейшую королеву, за Марну Бесстрашную! — Викариэль поднял кубок с вином, выкрикнув здравницу в честь королевы. — Вы восхитили меня, ваше величество! — Спасибо, светлейший принц. — тётя улыбалась, наверное, потому, что уже готовилась покинуть слишком жаркие для неё края. — Во дворце скоро станет совсем пусто, — громко пожаловался Вик. — На рассвете вы отплывете, а через несколько дней Нейрид покинет дворец вместе со жрецом. Хорошо, что ты, сестрица, останешься рядом со мной… Регенвидель полоснула меня острым взглядом, полным затаённой злобы и ненависти, не понимая, что брат говорит это специально, чтобы поддеть её. До тех пор, пока она будет показывать ему, как ей больно от его слов и поступков, Вик будет стараться её уничтожить. Намеренно или нет, но Нейрид только подлила масла в огонь: — Вы не останетесь один, светлейший брат. Реген будет рада развеять вашу тоску. Как-никак, а она ваша будущая жена. — Верно, — меня словно окутала грозовая туча, которая вот-вот должна была хлынуть холодным дождём. — Невеста. Я помню про это. И ты не забывай про своего горячо любимого одноглазого супруга… Регенвидель подавилась мёдом и закашлялась, а Нейрид с такой силой сжала ножку кубка, что костяшки на её руке побелели. — И мы все молимся, чтобы кронпринц вернулся домой в целости и сохранности. — елейно отозвалась умми, по-прежнему улыбаясь. Но я сразу уловила смысл её слов, с которых стоило только снять вуаль, и можно было понять, как недвусмысленно она намекает на то, что Вик всего лишь второй по праву наследования. Королева с интересом наблюдала за происходящим за столом, не вмешиваясь в словестную перепалку. — Неужели в светлую голову умми закрались тёмные мысли? Уж не подумали ли вы, что я строю заговоры против брата — моей родной крови? За столом воцарилось гнетущее молчание: слуги испуганно переглядывались, Нейрид сверлила Вика недобрым взглядом, а Исадиэль мягко рассмеялась. — Как я могу, светлейший принц? Даже подумать о таком было бы греховно. Я лишь сказала о том, что молюсь за здравие Искандариэля, так же горячо, как и за императора. — Толку от ваших молитв, умми? Лучше обменяйте свои цацки у северных торговцев на оружие или припасы — пользы будет куда больше. — Викариэль развалился на высоком стуле, чувствуя, как он одерживает победу над невестой отца, которая замерла, боясь, что сейчас второй принц подойдёт и сорвет с неё украшения, унизив перед королевой. — Император лично подарил их умми Исадиэль, — я коснулась руки брата, стараясь сгладить ситуацию. В другое время я бы не решилась заступиться за будущую императрицу, в особенности, после обещания принять сторону Вика, но тётя не должна была видеть неурядиц в семье. Она могла рассказать отцу о происходящем в его отсутствие, и тогда он может опять наказать Викариэля. — Разрешите ей оставить их, мой принц. — Это просто безделушки, — презрительно бросил он и скинул мою ладонь. — Неужели они для вас, умми, дороже жизни возлюбленного императора? — Если бы вы ушли на войну, а брат наш, Искандариэль, приказал мне отдать этот кулон, — я прикоснулась к золотой гадюке с изумрудными глазами, которую несколько лет назад Викариэль приподнёс мне в качестве дара на именины. — Я не отдала бы его, ведь это не просто украшение и пустая безделица, это дорогая память! — Вот как? — лоб Викариэля разгладился, в глазах появился озорной блеск. — Женщины слишком много внимания уделяют разным глупостям. Если вы придерживаетесь мнения моей сестры, умми, можете оставить свои цацки при себе. — Украшения светлейшей королевы мне нравятся больше, — вставила Реген невпопад, но, тем не менее, дышать стало легче, несмотря на то, что Викариэль скорчил недовольное лицо, раздражённый словами сестры. — Они такие необычные, столько орнаментов. — Я подыщу тебе что-нибудь подходящее, — милостиво отозвалась тётя и Регенвидель пришла в восторг. — И ваши платья! Хотела бы я иметь какое-нибудь, похожее на ваше. Королева ответила всё так же, по-доброму ей улыбаясь, но в её словах не было теплоты: — Одежда отражает нашу сущность и принадлежность роду. Как простолюдин не наденет шелка́ и багрянец, так и король не облачится в рубище перед своими вассалами. Ты — дитя юга, истинная дочь Аклогонии. Наряды севера будут слишком тяжелы для твоего плеча. Носи облачение, дарованное тебе императором с гордостью, и не стремись обменять его на чужеродное платье. Сестра обиженно умолкла. Но поняла ли она смысл, вложенный Марной в это наставление? Судя по улыбке Викариэля, которую он спрятал за кубком, намёк королевы он уловил, как и умми, утешительно погладившая по волосам озадаченную Регенвидель. — Вас, светлейший принц, я тоже не оставлю без прощального дара. — Марна обратилась к Викариэлю уважительно, словно она признала его власть и то, что он стоит выше всех, кто сейчас находился на пиру. — Я вручу вам его завтра утром на пристани. Думаю, эта вещица придётся вам по нраву. — Неожиданная честь, ваше величество. В следующий ваш приезд, и я подготовлю для вас нечто особенное… Завершение пиршества было спокойным. Викариэль перестал обращать внимание на умми и сестёр, и погрузился в диалог с королевой, расспрашивая её о внутреннем укладе Нархольда. — Я слышал, что когда север укутывает покрывало снега, становится очень холодно. Как вы выживаете? Я мёрзну, когда начинается сезон дождей, не представляю, как выжил бы в Нархольде, в этой вечной мерзлоте. — Нархольд это не вечная мерзлота и снега́, как многие рисуют в своём воображении. Сейчас у нас лето, и города утопают в пышной зелени. И нет такой удушающей духоты, которая сдавливает лёгкие, когда дышишь воздухом Аклогонии. Зимой иногда приходится тяжело, очаги и жаровни горят регулярно, чтобы обогреть королевский чертог. Но холод мне нравится больше, чем жара, а снег привлекает больше песков. — тётка подняла кубок с вином. — И, пока действует союз с Аклогонией, ворота моего чертога открыты для вас, принц Викариэль…***
— Я не прощаюсь с тобой, моё дитя, мы увидимся ещё не раз, — тётя ласково потрепала меня по руке перед тем, как взойти на величественный корабль. Мне вдруг захотелось броситься вслед за ней, но я лишь поклонилась и пожелала ей удачного плавания. Марна Бесстрашная тепло распрощалась с Викариэлем, вручив ему пару тяжёлых круглых браслетов. — Что на них написано? — Викариэль никогда не изучал язык севера и теперь не мог прочесть слов, выгравированных на браслетах. — Это значит, что вы желанный гость на севере. Я вижу в вас, светлейший принц, огромную силу и знаю, что однажды вы взойдёте на трон. Надеюсь, вы сохраните союз между севером и югом. — Благодарю вас, ваше величество. Пусть ваша дорога будет гладкой, пусть боги даруют вам удачу в пути… Марна Бесстрашная поднялась на борт и отдала приказ отплывать. С замиранием сердца я глядела на корабли, представляя, как однажды и я вырвусь из стен дворца, и увижу море до са́мого его горизонта. — Пора возвращаться, — Викариэль потянул меня за собой. — А тебе, жрец, собираться в дорогу. Завтра утром вы уедете. — Боюсь, что наше с Нейридиэль отбытие придётся отложить ещё на пару дней. — Ты смеешь оспаривать моё решение? — сузил глаза Вик, угрожающе шагнув к Дамириэлю. — Боюсь, что на это есть веская причина. — Дамир достал из карманов одеяния скрученное в трубочку письмо со сломанной печатью императора. — Дело в том, что нужно помочь уложить вещи Аэль. Принцесса должна отправиться с нами. Так приказал ваш отец…