Неделька баранок

— До свидания, Яков Семенович, — крикнул Витя, убегая. Лилия тихо усмехнулась, поднялась с холодного жесткого сиденья, подошла к бортику. Яков возился с кассетами, складывал их в одному ему понятном порядке. Еще один день прошел. Завтра вновь музыка, «держи спину ровно», «куда ноги ставишь» и так далее. Работа. Много работы. И у нее тоже. «Деми-плие! Плие! Гран-плие! Подбородок выше! Это не руки, а пожарная лестница!» Дети, которые думают, что надо убиться об станок — и в этом смысл жизни. Действительно смысл жизни. Что у нее есть кроме балета? Что есть у Якова кроме льда? — Лиль, спешим? — Нет, складывай спокойно, — она оперлась о бортик, сцепила пальцы. Когда-то давно — как ляпнул этот забавный мальчишка, Витя, «когда по Земле еще ходили динозавры» — они с Яковом использовали эти вечерние часы. Начинающий тренер. Зрелая прима. Над катком оставался тусклый свет одной-двух лампочек. Она влезала в коньки, игнорируя ноющие ноги. Это было их время. Вроде как простое и понятное. И вместе с тем — верили в приятные сюрпризы… Вздор. Чуть нахмурившись, она посмотрела на Якова. Тот, наконец, застегнул сумку. — Ты забыл одну кассету. — Не забыл. Лиль, я принес твои коньки. Она выпрямилась, сложила руки за спиной, больно сжав пальцы. — В одну реку… — Можно, — перебил ее Яков. Лилия перевела взгляд на кассету. И прорезавшаяся дальнозоркость не помогает прочитать название — стерлось давно. — Если бы у тебя тут был граммофон, ты бы притащил пластинку? — Конечно. Может, в одну реку нельзя войти дважды. Но если вода замерзла, можно хотя бы попробовать. Над катком плыли «Дунайские волны». В тусклом свете медленно кружилась пара.