Тяжелая жизнь в новом мире

      Найти медпункт на этом корабле оказалось не так тяжело, как я боялся — сразу же выйдя из лифта, я столкнулся с еще одним старшиной, подчиненным Отто Брейкира. Он сразу же начал взволнованно доказывать, что мне срочно надо к врачу, на что я ответил коротким: «Веди».       По прибытии же на место за меня взялся немолодой главврач — Михаил Вемтигрит, лысый мужчина с седыми висками, морщинистым лицом и карими глазами. Он сразу же вколол мне обезболивающие и какой-то антибиотик, помог снять одежду и начал доставать то, что застряло у меня в плече.       Всего через минуту работы скальпелем и хирургическими щипцами Михаил смог достать из меня длинный гвоздь, который, судя по всему, исполнял роль лезвия заточки: в том, что это была именно самодельная заточка, а не нож, сомневаться не приходилось.       После этого Вемтигрит быстро продезинфицировал и перевязал рану, взял кровь на анализы, чтобы удостовериться в отсутствии заражения, приказал своему ассистенту забрать мою форму в стирку и попросил на ночь остаться в медпункте на случай, если заражения так и не удалось избежать. Спорить с ним я не стал.       А вскоре, когда Михаил удостоверился, что мне ничего не угрожает, и ушел в инфекционный корпус, в медпункт зашел старший помощник корабля, Артур Гильторис.       — Господин комиссар, — начал Артур, сразу же найдя меня взглядом в пустом медпункте.       — Лейтенант Гильторис, — ответил я, вспоминая звание старшего помощника, которое было записано в блокноте комиссара. Сам же Артур подошел ко мне на расстоянии пары метров, в то время как я сидел на краю своей койки.       — Я только что узнал о нападении. Как ваша рана? — поинтересовался старпом вполне искренним голосом. Вот только понять, был ли он искренен на самом деле или он просто хорошо притворялся, я не мог при всем желании.       — Вполне хорошо. Ваш врач знает свое дело. Правда, риск заражения все еще велик, потому ночь, по просьбам доктора, я проведу тут, — спокойно ответил я.       — Как вам будет угодно, комиссар, — произнес Артур. — Однако я все же должен у вас спросить. Что вы делали на нижних палубах корабля?       — Хотел удостовериться в их безопасности, — начал я говорить наспех придуманную мною по пути в медпункт отговорку. — Как говорил мне мой учитель в Схоле, прислужники Нечестивых Сил больше всего любят прятаться в самых темных уголках, а затем — нападать исподтишка в самый удобный для них момент. Нижние палубы корабля подходят для этого лучше всего, вот я и решил проверить их. Как стало ясно — не зря.       — В этом вы правы, комиссар, — серьезным голосом произнес старпом. — Насколько мы поняли, убитый вами действительно являлся еретиком — на его теле обнаружили множество нечестивых знаков. Мы полагаем, что на нескольких нижних палубах расцвел целый культ поклонения Нечестивым Силам. Капитан уже приказал отправить туда группу зачистки.       — Рад это слышать, лейтенант, — ответил я. — Других происшествий на корабле не было?       — Нет, комиссар. В остальном на корабле все в порядке, — спокойно произнес старпом, и его слова меня все же обнадежили. Мне совсем не хотелось, чтобы на корабле начинался бунт одержимых матросов, которых смог коснуться Хаос.       — Хорошо. Значит, мы избежали проникновения Нечестивых Сил, спасибо Императору, — сказал я, сложив на груди руки в аквилу.       — Спасибо Императору, — повторил за мной Гильторис, сделав такой же жест. — Что ж, господин комиссар, не буду вам мешать. Доброй ночи.       — Доброй ночи, лейтенант, — пожелал я в ответ, после чего Артур отдал честь и быстрым шагом вышел из медпункта.       И как только двери за ним закрылись, я смог наконец-то расслабиться.       «Пронесло…» — сказал я себе. Еще один разговор, еще один риск попасться. И ведь таких разговоров будет не одна сотня. И к этому придется привыкать, иначе получу болтерный снаряд прямо в голову.       И это в лучшем случае, ведь могут и в космос выкинуть.       Посидев еще немного, я начал ощущать усталость по всему телу. Глаза слипались, в мышцах чувствовалась слабость и возникало желание зевнуть — все это говорило о том, что по биологическим часам моего тела наступила ночь, а судя по словам Гильториса, ночь наступила и по корабельным суткам.       Потому я, на всякий случай запрятав свой блокнот в бинты, лег на койку, укрылся простыней, выданной мне Михаилом, и вскоре начал засыпать.                     Туман…              Все, что есть вокруг — темно-серый туман…              Пытаешься всмотреться в него, найти хоть что-то нибудь, но везде лишь туман…              И тут откуда-то слышен смех…              Такой знакомый…              Чарующий, шелковый, приятный…              Его ни с чем нельзя спутать…              — Лена?              В ответ лишь смех…              Ищешь ее взглядом… Идешь на звук смеха, но он слышен отовсюду…              Не останавливаешься, всматриваешься вдаль… Ничего…              Но затем вдалеке видишь ее…              Длинные, огненно-рыжие волосы, сверкающие на фоне темно-серого тумана… Бледная кожа… Стройная фигура… Яркие зеленые глаза…              — Лена!              Она улыбается, смеется, а затем убегает…              Бежишь за ней как можно быстрее…              Она все дальше и дальше… Смеется и бежит…              — ЛЕНА!              Вдруг ноги проваливаются… Падаешь на что-то твердое…              Рельсы…              Поворачиваешься…              Встречаешься со взглядом голубых, испуганных до смерти глаз брюнетки…              Слышишь стук колес поезда…              И резкая боль пронзает каждую клеточку тела…                     — А-а-а!       От боли, возникшей в горле и сразу же исчезнувшей, я резко вскочил и сел на кровати. Воздуха не хватало, от чего часто и жадно дышал.       Повинуясь какому-то рефлексу, я провел рукой по горлу, но оно было абсолютно целым, а боли уже никакой не было.       Вдруг я обратил внимание на стену напротив себя. Металлическая стена и кушетка с заправленным постельным бельем.       Неприятные догадки стали появляться у меня в голове, а после того, как я посмотрел направо, в сторону раздвижной металлической двери, которая к тому же была герметичной, все сразу же вспомнилось.       «Медпункт, ранение, корабль… «Вархаммер».       С сожалением я снова признал неотвратимый факт: моя смерть и перерождение в теле комиссара Империума были жесткой правдой.       И от осознания подобного мое настроение снова упало ниже плинтуса. Я бы многое отдал ради того, чтобы все это оказалось неправдой, просто игрой воображения после бурной попойки с однокурсниками на чьем-нибудь дне рождения.       Однако, это было не так, и мне снова пришлось смириться с этим фактом.       «Я умер, — сказал я про себя. — Умер — и точка, этого не исправить. Соберись. Иначе и этот шанс упустишь, а он ведь для чего-то дан…»       Возможно, только эта мысль поддерживала во мне силы. Предположение, что я тут очутился не просто так, а для чего-то важного. Ведь не просто так я переродился после смерти, за этим точно кто-то стоит.       — Приснился кошмар? — вывел меня из размышлений уже знакомый голос Михаила. Он сидел, сгорбившись, на соседней кушетке, и смотрел на меня каким-то понимающим взглядом.       — Та да… — выдавил из себя я подавленным голосом. — Приснился…       Я закрыл глаза и тяжело выдохнул, чтобы окончательно привести мысли в порядок. Но взгляд Лены и ее улыбка все равно появлялись перед глазами на мгновения.       — Бывает, — ответил врач. — Мне тоже много всякой чертовщины постоянно снится. Да и чему тут удивляться, после сорока лет службы… — по глазам Михаила сразу стало понятно, что он начал забываться в воспоминаниях, однако уже через секунду снова пришел в себя. — Ну да ладно, не буду вас грузить своим бурчанием. Хотите есть? Нам уже принесли завтрак.       — С удовольствием, — сказал я, чувствуя, что в животе уже урчит.       Михаил сразу же встал и ушел в другую часть медотсека, а уже через минуту вернулся с подносом, который он поставил на тумбочку между койками.       На подносе была тарелка с белой кашей, кусками мяса и какими-то зелеными стручками, стакан с непонятной жидкостью темного цвета и вилка.       — Приятного аппетита, господин комиссар, — произнес доктор, выпрямившись во весь рост.       — Взаимно, доктор, — сразу же ответил я, после чего взял тарелку с вилкой и принялся есть свой завтрак.       К счастью, еда оказалась хоть и не ресторанным деликатесом, но вполне себе съедобной. Каша чем-то напоминала овсяную, мясо было тоже недурным, хотя по вкусу не имело ничего общего с курятиной, свининой или говядиной, а зеленый длинный стручок оказался похож одновременно на перец и огурец. Жидкость в стакане же была такого же цвета, что и чай, но по вкусу была кисло-сладкой. Сразу становилось понятно, что такой еды я был удостоен только благодаря своему комиссарскому званию, за что я мысленно поблагодарил Высшие Силы. Попади я в одного из каторжников этого корабля, у которых тут прав ровно столько же, сколько их было у гребцов на галерах, то довольствовался бы я только сухарями, и то не факт.              Закончив с завтраком, я позволил Михаилу поменять мне бинты, а также получил у него свою постиранную одежду, цепной меч с новыми ножнами и болт-пистолет.       После этого я начал думать, что делать дальше. Самой главной задачей было познакомиться со старшими офицерами полка.       Теперь я уже был полностью уверен, что Мерцелиус с ними знаком не был. Моя память так и не показала мне хоть кого-нибудь из старшего офицерского состава полка. Единственные, кого я знал — это полковник Шеркин, с которым уже смог повидаться, и майор Веркис, о котором я узнал из блокнота.       Такое положение вещей нельзя пускать на самотек. Мне необходимо добиться лояльности как солдат, так и офицеров, чтобы гарантировать свое выживание.       Подобное можно сделать, только показав, что я «один из своих», однако для этого надо как минимум познакомиться со всем старшим офицерским составом, что сейчас находился на корабле.       Основную же ставку лучше всего сделать на майора Веркиса. Как заметил для себя Августин, он любит азартные игры, выпивку, а также пользуется уважением солдат, а значит, тот, кто нравится майору, нравится и полку.       Только теперь мне надо было решить одну проблему, а именно — найти Веркиса.       Потому, выйдя из медотсека, я направился по коридорам «Алехандро Оливареса».              К сожалению, я до сих пор не знал, в какой части корабля располагались гвардейцы. Более того, я не знал, в какой части корабля нахожусь. Единственное, что мне удалось узнать благодаря надписям на стенах — я на седьмой палубе корабля, однако от этой информации мне не было ни холодно, ни жарко.       И только после часа блужданий по палубе я наконец-то наткнулся на человека, который был знаком моей памяти.       Это был мужчина средних лет, с русыми волосами, зелеными глазами, тонкими бровями и маленьким носом, а также щетиной, который было уже как минимум три дня. Он шел по коридору корабля прямо навстречу мне, обходя множество членов экипажа, чтобы не столкнуться с ними.       «Капитан… Командир роты…» — промелькнуло у меня в голове, когда я присмотрелся к его погонам на плечах. Это уже хоть что-то — капитан ближе всех к майору по иерархии и отчитывается в первую очередь перед ним. А конкретно этот капитан определенно должен знать местонахождение Веркиса или как минимум иметь мысли, где тот может сейчас быть.       Потому я сразу же направился к нему. Как только он заметил меня, то сразу же удивился, а затем резко остановился, выпрямился и отдал честь — так же, как это делали все остальные на этом корабле.       — Господин комиссар, — сказал капитан, пытаясь не смотреть мне в глаза.       — Капитан, — ответил я, также отдавая честь. — Хорошо, что я вас встретил, может, вы мне сможете помочь.       — Что-то случилось, господин комиссар? — спросил гвардеец, пытаясь сдержать свои эмоции. Он не сильно радовался тому, что я решил обратиться лично к нему.       — Ничего особенного, просто пытаюсь найти майора Веркиса. Вы не знаете, где он сейчас находится? — капитан заметно расслабился после моего вопроса. По всей видимости, он радовался, что у комиссара дела не к нему, а к его начальству, в то время как он сам просто под руку попался. Пожалуй, будь я на его месте, сам бы радовался.       — Майор Веркис, должно быть, сейчас в казарме, — быстро ответил капитан. — Если что — отсюда прямо по коридору, второй поворот налево, потом первый направо, а затем сесть на лифт и спуститься до третьей палубы.       — Вы уже так хорошо разбираетесь в строении корабля? — задал я вопрос, при этом пытаясь скрыть свою радость по поводу того, что мне так помогли.       — Пришлось разобраться. Мы всего неделю на этом корабле, многие теряются в этих дебрях, а потом целый день ходят по кораблю и спрашивают у членов экипажа: «Как пройти к казарме?». Потому майор и приказал мне выучить тут ближайшие, так сказать, окрестности. Чтобы нашим все объяснить.       От слов этого капитана я был готов едва ли не плясать от радости. Наконец-то, мне удалось узнать, сколько именно полк находится в пути, да еще и не вызывая каких-либо подозрений своими расспросами. То, что полк находится в пути неделю, означало, что мое незнание корабля было вполне себе нормой и вряд ли могло вызвать какое-либо подозрение со стороны.       — Что ж, спасибо, капитан. Буду знать. Вы свободны, — ответил я капитану и снова отдал честь, решив продолжить свой путь по кораблю.       — Слушаюсь, господин комиссар, — произнес капитан, также отдав честь, после чего я пошел дальше по палубе «Графа Алехандро».              К счастью, долго гулять не пришлось — уже через десять минут ходьбы я нашел нужный лифт, с помощью которого смог спуститься на нужную мне палубу.       И как только дверь лифта открылась, в меня сразу же ударила духота и гул сотен голосов.       Множество гвардейцев сидели на своих трехярусных койках, вмонтированных в стены коридоров, и занимались всем, чем можно было скоротать время: разговаривали друг с другом, смеялись, читали книги или играли в карты, при этом не следя за своим лексиконом.       Но все это меркло перед запахом пота, поношенных носков, различной еды и плохо работающего кишечника.       Больше всего мне это напоминало плацкартный вагон, в котором я ездил в детстве на отдых вместе с родителями — атмосфера так точно соответствующая.       Вдруг один из гвардейцев справа от меня, тоже капитан, судя по погонам, выпрямился, набрал воздуха полной грудью и, похоже, собрался заорать на всю округу о том, что в помещение комиссар зашел.       Вот только этого мне совсем не надо было.       — Отставить, — относительно тихо сказал я, подняв правую руку в знаке «Стоп», и капитан сразу же замер с открытым ртом, не выдыхая. — Мне нужен майор Веркис, вы знаете, где его можно найти?       — А-а… А… Да… Т-так точно, господин комиссар, — заикаясь, произнес капитан.       — Тогда ведите, — все таким же спокойным голосом произнес я. По всей видимости, это сильно удивляло капитана, но выбора другого у меня не было — я не знал, как общался Августин со своими подчиненными до своего, так сказать, отбытия, а рисковать экспериментами я не собирался.       Потому все, что мне оставалось — это играть роль «мистер гранитная морда», то есть вообще не проявлять эмоций без надобности. Любой, кто увидит меня таким, подумает, что я просто не в настроении, и вряд ли будет задавать лишние вопросы. Не сказать, что это был прямо идеальный план, но во всяком случае, он явно не был лишен смысла.       Проходить через ряды коек было той еще задачей, по сравнению с которой даже миссия «Пройти через весь плацкартный вагон летом до свободного туалета» покажется легкой. Разъем между кроватями был метра два, однако множество гвардейцев сидели на первых «этажах», отчего коридор суживался до одного метра максимум.       Хотя подобные спартанские условия вполне понятны. Имперский полк включает в себя в среднем несколько сотен тысяч человек, брать целую армаду из сотен кораблей для ее перевозки нецелесообразно, вот и приходится впихивать максимум народа в ограниченное пространство нескольких десятков кораблей, жертвуя при этом комфортом.       Почему-то снова вспоминался плацкарт. Там тоже комфорта было мало, а вот вместительность очень даже немаленькая.              Через минуту, пройдя мимо удивленных гвардейцев, которые не становились по стойке смирно только по знаку капитана, мы свернули направо и зашли в коридор-тупик, в конце которого шестеро человек что-то ели на столе, поставленном между койками, и оживленно разговаривали. И именно к ним мы и направились.       — Ну в общем, уже раздел ее, все дела, и тут вдруг слышу, как открывается дверь. Она говорит: «Это муж!», — говорил один из солдат, на вид самый старший из всех, — и сбрасывает меня с кровати. Я сразу же под нее, а потом слышу: «Дорогая, я дома!»…       Гвардейцы были так увлечены рассказом, что нас даже не заметили. Только когда мы подошли вплотную, рассказчик краем глаза увидел капитана:       — О, Талнит. Садись, сейчас самое интересное…       — М-майор Веркис… — сказал капитан, отходя в сторону.       Все шесть пар глаз сразу же наполнились удивлением: они явно не ожидали меня увидеть.       — Добрый день, господа, — поздоровался я. Все гвардейцы сразу же попытались встать по стойке смирно, но я сразу же поднял руку, останавливая их. — Не стоит.       — Господин комиссар… Что-то стряслось? — спросил меня майор, явно не понимая, что происходит.       — Нет, майор, я просто проверяю, все ли в порядке после инцидента, — сказал я как можно более важным тоном, но при этом не грубым и не самодовольным, который говорил бы: «Это же очевидно, придурок!». Нельзя было допустить, чтобы за мной закрепилась репутация высокомерного идиота.       — Никаких происшествий не было, господин комиссар, — сразу же начал Веркис.       — Это хорошо, майор. Но меня больше волнует, как себя чувствуют солдаты, — поправил я. Надо было показать свою обеспокоенность состоянием солдат.       Это был, по сути, мой план. Если Августин все же успел показать себя не с лучшей стороны, то пусть уж все будут думать, что все это было наигранно, в то время как при настоящих угрозах я серьезен и рассудителен.       Во всяком случае, это могло помочь мне избежать слишком сильных подозрений по поводу изменений в моем поведении, что в данный момент мне было позарез нужно.       — В целом нормально, господин комиссар, — снова продолжил майор. — Разве что все уже устали. Как-никак, в первый раз с планеты на планету перелетаем, это большой стресс.       — Я понимаю, майор. Это действительно трудно, но необходимо терпеть. Неизвестно, какая ситуация будет на планете к моменту прилета, потому солдаты должны быть готовы как морально, так и физически.       — Мы постараемся, господин комиссар, — заверил меня майор, причем в его голосе явно отсутствовала фальшь, что либо говорило о его искренности, либо об актерских талантах.       — Спасибо, майор. Удачного вам всем дня, господа, — попрощавшись, я развернулся и спокойным шагом ушел, направившись на выход из казарм, в поисках полковника Шеркина, с которым я имел желание познакомиться поближе. Надо было все же узнать, в чьих руках находится не только полк, но и, по сути, моя жизнь.