Тяжелая жизнь в новом мире

Warhammer 40.000, Warhammer 40.000 (кроссовер)
Джен
NC-17
Завершён
3863
автор
Ukeng бета
Размер:
977 страниц, 66 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
3863 Нравится 8832 Отзывы 1232 В сборник Скачать

Глава 14.

Настройки текста

Спустя три недели. Комиссар Августин Мерцелиус.

      После окончания битвы мы смогли подсчитать потери. Они были достаточно внушительны: пять тысяч триста сорок шесть гвардейцев были убиты в боях или умерли в госпиталях спустя несколько дней, еще шесть тысяч триста семьдесят пять были ранены. Из них две тысячи четыреста пятьдесят семь стали инвалидами и нуждались в аугментации, которую уже начали проводить в кузне «Тамволь», остальные стабильно шли на поправку и должны были вернуться в строй в течение нескольких месяцев.       Также после окончания битвы началась лихорадочная деятельность.       Были убраны и уничтожены все трупы орков, что уже было большим делом, учитывая их количество. Параллельно были восстановлены и улучшены оборонительные сооружения.       Затем сюда начали присылать подкрепления. Два дополнительных батальона гвардии, сто тридцать тысяч солдат СПО, успевших повоевать с орками еще до нашего прилета и имевших хоть какой-то боевой опыт, тридцать тысяч скитариев, двадцать тысяч боевых сервиторов, а также триста танков «Леман Русс», шестьсот «Химер», полторы тысячи «Часовых», четыреста «Сотрясателей», семьдесят «Василисков» и десять «Виверн». Все это было распределено по всему острову либо в качестве защиты побережья, либо в качестве резервов — последнее наступление орков показало, что они знают про другие пляжи, кроме южного, а потому стоило обезопасить их все, имея возможность быстро реагировать на любую ситуацию.       Подобные пополнения увеличили объем работы для меня лично, как комиссара — теперь мне приходилось заниматься еще двумя необстрелянными батальонами гвардии и огромным числом СПО-шников. И если у батальонов хотя бы свои младшие комиссары были, то СПО-шники комиссаров в глаза никогда не видели.       Да, я мог бы послать все это дело куда подальше и заниматься только гвардейцами, но я очень сомневаюсь, что ответственный комиссар, которого я пытался более-менее изображать, так поступил бы. К тому же я понимал, что на мне все-таки лежит ответственность за всех этих людей.       Потому я начал действовать сразу же по прибытию СПО-шников. Проверка условий хранения продуктов питания, медикаментов, боеприпасов и амуниции, проверка полевой кухни, проверка спальных мест, проверка навыков стрельбы у бойцов — я гонял себя от части к части, от склада к складу, от стрельбища к стрельбищу, записывая все в блокнот и пугая бедных СПО-шников одним своим видом.       С младшими комиссарами все было немного легче. Им я просто приказал следить за бойцами и докладывать мне лично о любых случаях злостного нарушения дисциплины.       Правда, одна проблема, связанная с младшими комиссарами, у меня все же возникла: двое из них, Сардол Маритис и Шонкиан Линворт, погибли в бою. Первому орки попали из лазгана в голову, отчего та взорвалась, а второго убил танковый снаряд орочьего танка. Сама же проблема возникла с назначением их преемников, что было, мягко говоря, сложной задачей: я вообще понятия не имел, что из себя представлял штат комиссариата в этом полку, так как за все время своего попадания сюда я ни разу не интересовался этим и не контактировал с прямыми подчиненными, чтобы лишний раз не вызывать подозрения своим поведением. Потому пришлось посылать запрос в полковой архив, чтобы мне выдали полный список всех служащих комиссариата с их краткой характеристикой. Ответ в виде нескольких десятков папок с досье пришел через двое суток, чему я был несказанно рад.       Как оказалось, в полку было ровно одна тысяча комиссаров-кадетов, по одному на каждый взвод, и десять младших комиссаров, по одному на батальон.       В боях погибло восемьдесят пять кадетов и два младших комиссара, еще двадцать семь кадетов были в госпиталях с различными травмами. Я особо долго разбираться не стал и назначил младшими комиссарами тех кадетов, кто дольше всех служил. Никаких собеседований я проводить не стал — просто написал сухой приказ и провел короткую встречу для передачи полномочий. Также пришлось расширять сферы действий для оставшихся кадетов, так как новых мне было неоткуда взять.       Однако, к моему большому сожалению, наличие в одном месте солдат гвардии и СПО приводило к серьезным проблемам.       — Господин комиссар, задержанный по вашему приказанию доставлен! — сказал вошедший в палатку рядовой гвардеец, дежуривший у входа.       — Заводи, — коротко сказал я, стараясь придать лицу максимально холодный вид. Надо было выглядеть подобающе.       Через секунду в палатку вошли трое гвардейцев: один задержанный в сопровождении двух конвоиров.       — Вы свободны, господа, — проговорил я, обращаясь к охранникам. Те сразу же вытянулись, козырнули, развернулись и, шагая в ногу, вышли из палатки. Я внимательно посмотрел на приведенного гвардейца: побитый, небритый, с сонными глазами и шатающийся из стороны в сторону. Мне лично было его жаль — я прекрасно знал, что такое бодун. — Итак. Имя, звание, подразделение.       — Рядовой Рингер Вимолт, Пятнадцатый Верлонский пехотный полк имперской гвардии, первый батальон… седьмая рота… шестой взвод, третье отделение, — кое-как проговорил гвардеец сонным измученным голосом, а я уже чувствовал запах его перегара. Этого гвардейца я сразу же вспомнил: он был одним из тех, кого представили к награде после окончания битвы за спасение раненого прямо под огнем орков.       — Воды дать? — предложил я.       — Да, пожалуйста, — ответил Рингер, в момент оживившись. Я протянул ему одну из двух своих фляг, и он сразу же начал жадно пить из нее воду. Через несколько секунд фляга опустела и гвардеец протянул ее обратно. — Спасибо, господин комиссар.       — Всегда пожалуйста, — сказал я. — Это ж сколько ты выпил вчера?       — Простите, господин комиссар, но… Я не помню, — все таким же уставшим голосом произнес парень.       — Понятно. Давай тогда рассказывай, что вообще помнишь из вчерашнего, — попросил я его, решив уже не изображать из себя строгого комиссара. Да и строгость тут ничего не дала бы.       — Вначале я отдыхал, потом пришли парни из СПО… — начал говорить Вимолт. Было видно, как он старается хоть что-то вспомнить. — Мы разговорились… Я своих парней вспомнил… Кто-то предложил выпить за павших… А потом… Потом… Потом ничего не помню, господин комиссар.       — Могу рассказать, что было дальше, — продолжил я. — Со слов других очевидцев, та компания, в которой ты оказался, начала пить самогон, ты присоединился, потом у тебя началась истерика, тебя попытались успокоить, ты разозлился, начал кричать: «Я убью этих сраных ублюдков!» — после чего отключился.       — Император милостивый… — произнес гвардеец, прикрывая руками лицо. Он едва ли мог поверить в то, что случилось. — Я… Я никому ничего не сделал?       — К счастью, нет. Но то, что ты совершил, уже достаточно много. Ты ведь понимаешь?       — Да, господин комиссар. Понимаю. И я раскаиваюсь в содеянном. Просто… Просто до сих пор не могу справиться с тем, что стряслось, — сказал Рингер. И по его глазам я отчетливо видел, что он говорит правду. Он действительно во всем раскаивался.       — А что конкретно стряслось? — задал я важный вопрос. Все же стоило помочь парню. Налицо была явная депрессия, и с этим стоило разобраться сейчас, пока его выходки не привели к непоправимым последствиям.       — Мои друзья… Все мое отделение погибло в нашей первой контратаке. Остался только я и Солтис… Рядовой Солтис Нолиарт, господин комиссар, но он сейчас в госпитале, пытается заново научится ходить после ранения. И… после всего этого я не могу нормально спать, господин комиссар… Постоянно вижу их. Снова оказываюсь там и вижу, как их косит орочий пулемет из дота… Это… Это продолжается уже три недели, и это просто… просто невыносимо.       — Понятно, — сказал я, подводя итоги. Это было ПТСР — посттравматическое стрессовое расстройство. Я сталкивался с этим в своей прошлой жизни. И к сожалению, люди с таким диагнозом в основном спиваются или переходят на наркотики, не справляясь с постоянными кошмарами, а некоторые и вовсе сводят счеты с жизнью. Потому парня мне было по-настоящему жалко. Ему на вид было лет двадцать пять — двадцать семь, не больше. И теперь война начинала ломать его. — Могу сказать точно — твой проступок еще не самый серьезный. Более того, ты раскаиваешься в содеянном. А это уже первый шаг к исправлению. Потому отправишься на месяц работать в полевой кухне, от подъема до отбоя. И никакого алкоголя. Если узнаю, что хоть глоток сделал — наказание будет намного строже.       — Вас понял, господин комиссар, — более оживленным голосом ответил Рингер и почти сразу же зажмурился — видимо, у него сильно заболела голова.       — Хорошо. Хочу еще вот что тебе сказать, Рингер, — начал спокойным мягким тоном. — Я знаю, что это тяжело, я с подобным уже сталкивался, но ты должен найти в себе силы взять себя в руки и сражаться дальше. Если ты этого не сделаешь, то в конце концов сломаешься и это будет маленькая победа орков. Не дай им тебя сломать. Ты понял?       — Так точно, господин комиссар! — серьезным и одновременно испуганным тоном сказал гвардеец. Мои слова его не на шутку всполошили.       — Вот и прекрасно. Охрана! — крикнул я, и в палатку сразу же вошли двое гвардейцев, которые привели сюда Рингера. — Рядовой Рингер Вимолт будет отбывать свое наказание в полковой столовой в качестве помощника на протяжении месяца, от подъема до отбоя. Вы, — обратился к одному из охранников, стоящих слева от меня. — Имя и звание.       — Рядовой Фашарт Рандигаль, господин комиссар, — отчеканил гвардеец, вытянувшись в струнку.       — Вы назначаетесь охранником рядового Вимолта. Будете следить за тем, чтобы он не отлынивал от работы. По завершении дня будете докладывать мне лично.       — Будет исполнено, господин комиссар, — ответил мне Фашарт.       — Тогда свободны.       — Слушаюсь, господин комиссар, — снова проговорил охранник, после чего все трое гвардейцев вышли из палатки, а я, в свою очередь, сел за стол.       Подобные случаи уже стали обыденностью. СПО-шники, прибывшие на остров, привезли с собой достаточно большое количество алкоголя. И множество гвардейцев не упускали возможности выпить при знакомстве.       Вот только некоторые из них начинали пить без меры, что и приводило к неприятным последствиям.       Понять гвардейцев можно было — многие потеряли близких друзей и никак не могли смириться с этим, потому и заливали горе алкоголем, если таковой удавалось найти.       Но я, как комиссар, должен был поддерживать дисциплину, чтобы наши силы были готовы к следующей битве, которая могла начаться со дня на день. Пока что я обходился конфискацией алкоголя у тех, кто сильно провинился, и нарядами на кухне или тому подобным, но я все больше склонялся к мысли, что необходимо провести полную конфискацию алкоголя у СПО.       Я понимал, что это крайняя мера — сделай я так, и в войсках начнутся волнения, которые вполне себе могут перерасти во что-то большее. Над этой дилеммой я размышлял уже неделю и никак не мог определиться. Доводить дело до бунта я совсем не хотел, но при этом следовало принять меры.       Вдруг ткань на входе в палатку отодвинулась и внутрь вошел молодой мужчина в форме младшего комиссара.       «Симольт Валиант…» — промелькнуло у меня в голове.       — Господин комиссар, разрешите войти, — проговорил он, отдавая честь. Я же, в свою очередь, начал предчувствовать проблемы.       — Разрешаю. Присаживайтесь, — ответил я ему, показывая на стул возле моего стола.       — Благодарю, — Симольт быстро сел, после чего, судя по лицу, начал раздумывать над тем, что сказать дальше. Он явно собирался с силами. — В общем… Августин, надо поговорить.       От услышанного я был в настоящем шоке. Он назвал меня по имени! ПО ИМЕНИ! Подобного со мной ни разу не случалось с момента моего попадания сюда. Ко мне лично всегда обращались либо «господин комиссар», если говоривший был солдатом, либо просто «комиссар», если я говорил с полковником Шеркином. И тот факт, что этот Симольт обратился ко мне не по уставу, говорило об одном очень неприятном для меня факте: он и Августин были приятелями. А это было проблемой.       — Хорошо. О чем? — спокойно ответил я как можно более нейтрально.       — О тебе, — все еще немного неуверенным голосом произнес Симольт. — Я и остальные начинаем беспокоиться. После смерти комиссара Ариганта ты сам не свой был, но в последнее время ты и вовсе замкнулся в себе. С нами не говоришь, работой себя загрузил сверх всякой меры. А когда… Когда погибли Сардол и Шонкиан, ты и вовсе… Ну… Как будто внимания на это не обратил.       «Все, приехали…» — подумал я, дослушав Симольта до конца и осознав всю степень моих проблем. Мало того, что у Августина были действительно хорошие друзья, так еще они теперь начали беспокоиться о моем состоянии.       По всей видимости, этот Аригант был наставником Августина и остальных. И именно смерть Ариганта позволила Августину стать полковым комиссаром. Вот только остальные теперь начали думать, что у меня депрессия по этому поводу началась, а мое безразличие к смерти двух их товарищей так и вовсе стало катализатором к этому разговору.       И теперь надо было толково объясниться, чтобы у них и грамма подозрений не возникло в мой адрес.       — Симольт, — начал я, размышляя над каждым своим словом. — Я понимаю, что уже давно ни с кем не общался. Но и ты пойми меня. С момента нашего прилета сюда работы постоянно прибавляется, а теперь еще и за силами планетарной обороны необходимо следить. На нас лежит огромная ответственность перед Богом-Императором, потому и нет времени отвлекаться. Как бы мне этого ни хотелось. Что же касается Сардола и Шонкиана, то… Мне тоже жаль, что они погибли. И не проходило ни дня, чтобы я не думал о них. Но они пали в бою и теперь предстали перед Золотым Троном. Император позаботится об их душах. Нам же надо сражаться дальше, несмотря ни на что, и защитить эту планету.       Симольт посмотрел на меня задумчивым взглядом, а затем улыбнулся.       — В очередной раз понимаю, почему комиссар Аригант назначил именно тебя своим преемником перед кончиной. Ты всегда был достойнейшим из нас для этого. Всегда говорил об ответственности перед ликом Его Величества, — произнес Симольт с дружественной улыбкой на лице. А через секунду эта улыбка улетучилась. — Но вот касательно Сардола… Есть кое-какие сомнения.       — О чем ты? — спросил я, едва скрывая свое удивление и предчувствуя что-то неладное.       — Понимаешь, я никак не могу понять, как все это произошло. Мне так и не удалось найти солдат, которых он повел в бой. Многие мне сказали, что видели его, но и только. Из-за проблем со связью он выбился очень далеко вперед, из-за чего, по сути, никто не видел, как он погиб.       — Может быть такое, что он и весь этот отряд погибли в полном составе? — предположил я. Меня этот разговор, по правде сказать, заинтересовал. Что, если действительно этого Сардола убили гвардейцы, когда он гнал их в атаку или приказал стоять насмерть? Когда мне доложили о том, что нашли его обезглавленный труп, я даже не задумывался о том, что это могли сделать гвардейцы — все выглядело достаточно правдоподобно, да и других дел у меня хватало.       — В том-то и дело, что не совсем. Я расспросил солдат, которые нашли тело. И они сказали, что тела гвардейцев были в воронках возле траншеи, но в самой траншее ни одного мертвого гвардейца не нашли, только Сардола и орков. Из-за этого ничего не понятно. Если его отряд попал в окружение, то почему он один оказался в траншеях? К тому же есть еще одна странность: только он один погиб от лазерного оружия, в то время как гвардейцы, чьи трупы мы нашли возле него, были убиты болтерами, стабберами или осколочными гранатами.       «Вот же умник нашелся…» — подумал я про себя, все больше понимая, что мне до смерти Сардола вообще никакого дела не было. Даже если его убили гвардейцы, а я сам уже был в этом уверен, меня это не сильно беспокоило. Да, убили, но как будто в этом есть что-то удивительное. К тому же искать тех гвардейцев, которые это сделали, едва ли имело смысл — легче иголку в стоге сена найти, чем их.       И ведь проигнорировать сигнал Симольта было нельзя — его предположения были убедительны хотя бы для того, чтобы что-то заподозрить. Если я пошлю и спущу дело на тормозах, начнутся проблемы с коллегами, и тогда все может закончиться тем, что они все соберутся и попытаются меня сместить по статье «профнепригодность». И тогда меня ждет либо разжалование в рядовые, либо что похуже.       А это значит одно: надо брать дело в свои руки.       — В принципе, ты прав. Это действительно выглядит странным. Потому я возьму это дело под личный контроль. Если что-то узнаю, сообщу тебе первым, — сказал я, пытаясь заверить Симольта, что я всенепременно начну заниматься этим делом.       — Спасибо, Августин, — с нотками радости в голосе сказал парень. — Убийство Сардола должно быть наказано. Комиссар Аригант гордился им почти также, как и тобой. То, что его убили гвардейцы — это непростительный грех перед глазами Его Величества. Это позор, как для нас, так и для всего полка. И смыть его можно будет только кровью виновных.       — Полностью с тобой согласен, — ответил я. — Я обещаю, сколько времени это ни займет, я смою этот позор.       — Никто, кроме тебя, этого точно не сделает, — со слабой улыбкой сказал младший комиссар. — Разрешите идти, господин комиссар?       — Разрешаю.       Уже через несколько секунд Симольт вышел из палатки, а я смог мысленно выдохнуть.       Новый день — новые проблемы, как будто у меня их недостаточно. И причем я понятия не имел, что с этим делать. Искать этих гвардейцев, которые убили Сардола, я не собирался — это было банально бесполезно.       «Может повесить на кого-то…» — подумалось мне. Это все же была нормальная идея. Найти какого-нибудь дезертира, повесить на него еще статью за убийство и показать Симольту, чтобы он отстал. Доказательства придумать будет несложно, в этом я не сомневался.       «Поздравляю, думаешь, как оборотень в погонах…» — снова промелькнула мысль, а на душе стало как-то тошно. Ведь и вправду, а чем я отличаюсь теперь от тех подонков, которые выбивают признания и сажают первого встречного, чтобы выслужиться перед начальством? Таких я ненавидел в своей прошлой жизни, а теперь в новой сам таким становлюсь? Не ровен час, как и до взяток за оправдательные приговоры дойду.       «Власть развращает…» — пронеслось у меня внутри, и я с этим не мог поспорить.       Оставалось одно: не спешить и подумать над этим. А пока надо уже выезжать на инспекцию. СПО-шников требуется держать в тонусе.       

Остров Бевест. Тюрьма предварительного содержания несанкционированных псайкеров «Детентиус Протопсайканус». Арбитратор-рядовой Филгеирт Лонтисаль

      — БЕГОМ!!! НА ПОЗИЦИИ!!! ШЕВЕЛИТЕСЬ!!! — кричал во всю глотку арбитратор-сержант Мофорт, пытаясь перекричать сирену, что подняла нас всего несколько минут назад.       Нападение ксеносов на нашу тюрьму стало действительно неожиданным. Мы были в трех сотнях километрах от острова Сентикрит, где развернулись основные боевые действия, и в ста двадцати шести километрах от Нианольского архипелага, на котором бои шли еще до прибытия имперской гвардии. К счастью, авгуры дальнего действия смогли заметить их десантные шаттлы, потому мы были готовы.       Вот только нам это не сильно помогло. Орки смогли уничтожить зенитные батареи «Гидр» и начать штурм внутренних помещений.       Теперь оставалось одно: отстоять крепость, в которой пребывало больше двух десятков несанкционированных псайкеров, ожидающих прибытия Лиги Черных Кораблей, или хотя бы дождаться прибытия гвардейцев, что дислоцировались на южной стороне острова.       «Император, придай сил вестнику закона Твоего в борьбе против инопланетных врагов Твоих. И да познают они гнев Твой, и да падут они от руки слуги Твоего», — начал я читать молитву Императору перед битвой с ксеносами.       — Противник впереди! — произнес кто-то своим голосом, так как вокс по какой-то причине был заполнен белым шумом на всех частотах. Послышались орочьи вопли, а затем по коридорам пронесся оглушительный гром от выстрелов дробовиков и автоганов.       — Перестроиться в «стену»! — приказал сержант, и мы быстро, как нас и учили на постоянных тренировках, начали перестроение.       Оказавшись впереди, я сразу же открыл огонь из своего автогана. Однако орки, что бежали на нас, также прикрывались щитами, потому шквальный огонь нашего оружия их не останавливал и они продолжали приближаться.       Всего за несколько секунд первый орк тараном врезался в наш строй. Несколько солдат не удержались на ногах и упали, а зеленокожий, не теряя времени, начал бить всех вокруг своим цепным топором.       Затем в нас врезался второй орк. От удара я и все, кто был рядом со мной, упали, но в последний момент я все же успел сесть на колено и удержаться, после чего попытался поднять на ксеноса дробовик и нацелиться ему в голову, но тот оказался слишком быстрым.       Ударом своего меча он отбросил мой дробовик, и тот отлетел в сторону. Ксенос ударил еще раз, но меч напоролся прямо на щит, высекая сноп искр. Недолго думая, я схватился за силовую дубинку и большим пальцем настроил ее на максимальную мощность, а затем ударил ею по руке зеленокожего снизу вверх.       Послышался хруст костей, мощная рука согнулась и выронила цепной меч. Второй удар пришелся ему в колено, отчего он упал на него, сопровождая это громким ревом. Третий удар попал ему точно в висок, раскроив выродку череп и моментально убив его.       «Познай гнев Его, ксенос!»       Встав на ноги, я сразу же отбил щитом удар цепного топора орка, что успел подбежать к нам. Послышался пронзительный металлический лязг и рев зеленокожего. В ответ я ударил булавой по его топору, и тот сразу же рассыпался под действием силовых полей. Следующий удар врезался в ребро щита зеленокожего, отчего тот отлетел по дуге. Третий удар попал точно в нос ксеноса, не защищенный шлемом, убив того моментально.       «Да снизойдет на тебя кара Его, выродок!»       На нас бежали еще зеленокожие, и я приготовился к бою.       Первого орка я пропустил мимо, а затем развернулся и ударил его по голове дубинкой, раскроив ему шлем и череп. Затем отбил удар второго, сломав его цепной меч, и убил его ударом в висок, одновременно отбивая кувалду третьего орка, в которого через секунду врезался наш сержант.       Четвертый орк был вооружен двуручной силовой секирой длинной не меньше двух метров, что горела светло-голубым свечением. Я успел сделать шаг назад, и лезвие врезалось в мой щит, отрубая от него верхнюю часть. Недолго думая, я нанес колющий удар прямиком в лицо, прикрытое маской с щелями для глаз. От удара зеленокожий отшатнулся, но не умер, потому я нанес еще один удар — по прямоугольной детали секиры возле ее лезвия. От этого она разломалась и сияние погасло.       В этот момент один из рядовых ударил зеленокожего по колену, а затем по затылку. От такого удара орк рухнул, но все еще был жив, потому рядовой ударил его еще два раза, и лишь после этого можно было с уверенностью сказать, что ксенос мертв.       Затем к нам подбежало еще двое выродков. Я и рядовой подняли щиты и приняли на них их удары. Напрягая все мускулы, я смог выстоять и ответить точным ударом в челюсть, а затем еще одним по черепу.       Рядовой же не смог устоять на ногах от удара мощного молота в руках орка и упал на спину. Враг наступил на щит рядового и замахнулся на него, чтобы добить, а я в тот же момент прыгнул на него с дубинкой, но не успел — молот опустился прямо на лицо рядового, раздавливая его вместе со шлемом, и только после мой удар по его шее прикончил выродка.       Нависла тишина, прерываемая лишь звуками боя где-то вдалеке. Осмотревшись, я понял, что небольшая битва окончилась. Мы убили пятнадцать орков, но и наши потери были существенными — из отделения в двадцать бойцов осталось шесть.       «Покойтесь с миром, вестники Закона, ибо вы до конца служили Ему», — прочел я короткую молитву, после чего взял с тела павшего новый щит и новую дубинку взамен своей разрядившейся, начав читать литании духу машины, чтобы он принял нового хозяина.       — Выдвигаемся! — приказал Мофорт, и мы все двинулись дальше. Нельзя было сейчас думать о павших. Мы должны были защитить «Детентиус Протопсайканус».       Уже через минуту двое бойцов, отправленных на разведку, обнаружили орков в казармах, однако они, в отличие от прошлых, были вооружены лазганами и стабберами, а защищены были простой броней.       Внутрь полетели фраг-гранаты, после чего четверо бойцов, включая меня, начали зачистку, в то время как еще двое остались прикрывать тыл.       Шрапнель и пули разрывали тех зеленокожих, которые все же выжили. В ответ они открыли по нам огонь, но мало что могли сделать нашим щитам.       — Давим их!       Мы начали идти вперед сплошной стеной, не прекращая огонь. Орки, в свою очередь, пытались отстреливаться, засесть за поломанными двухъярусными кроватями или отступить. Было видно, что они действуют организованно, но этого было мало, чтобы остановить нас.       Всего через минуту казарма была практически зачищена. Последние орки отступили в сторону раздевалки, душевой и туалета, а значит, были загнаны в тупик.       — Приготовить гранаты.       По сигналу в раздевалку полетели три фраг-гранаты, после чего мы ворвались внутрь. Все было окутано пылью, металлические шкафчики превратились в решето от осколков. По щиту сразу же начали стучать пули. Двое орков сразу же были убиты огнем наших дробовиков, но третий ксенос был вооружен мельтаганом. Белый луч ярко осветил раздевалку и врезался в рядового, что стоял рядом со мной, прожигая его и щит и броню. Он умер мгновенно. Я же, не теряя времени, сделал три последних выстрела из дробовика прямо по мельтагану, и тот вспыхнул, превращая выродка в горящую субстанцию.       — Чисто, — произнес я, перезаряжая дробовик. Мы втроем подошли ко входу в душевую.       В нее полетели еще две гранаты, но как оказалось, внутри орков уже не было. Вместо них мы увидели нос десантного шаттла, торчащего из пробитого потолка. На его конце, под открытой аппарелью, находился трехметровый штырь, уходящий в дыру в полу. По нему до сих пор искрились молнии. Скорее всего, это был силовой таран, с помощью которого они смогли добраться до казарм, пробив крышу и три этажа. И по всей видимости, орки отступили именно через эту дыру.       — Противник с тыла! Четверо бойцов! — прозвучало из коридора от одного из рядовых, что прикрывал нам спину. Мы сразу же направились обратно.       Однако, когда мы уже практически дошли до выхода из казармы, нам путь перегородили двое тяжелобронированных зеленокожих. Один имел при себе щит с двумя большими не то рогами, не то бивнями какого-то животного, силовой кулак на правой руке, а второй — силовой меч и щит арбитра.       Оба выродка посмотрели на нас и сразу же рванули в атаку. Я начал быстро думать — начать дуэль было невозможно, а значит, был лишь один шанс победить.       Взяв за цель левого первого орка с силовым кулаком, я побежал ему навстречу, а затем кинул в него свой щит — сейчас он не смог бы меня защитить.       Орк повелся на это и ударил по щиту кулаком, отправляя его в другой конец казармы, в то время как я навел дробовик ему на голову и выстрелил. С такого расстояния заряд шрапнели пробил шлем и орк рухнул на пол.       Второго ксеноса смогли также убить без особых сложностей.       После этого мы выбежали в коридор, где увидели трупы двух арбитров и двух ксеносов.       «И да предстанут они пред взором Его со спокойною душою, ибо ушли они достойно».       Я подобрал щит одного из них, после чего мы заняли боевые позиции и стали ждать новых указаний от арбитратора-сержанта, как вдруг в потолке активировались динамики.       — Всем арбитрам «Детентиус Протопсайканус»… — послышался голос арбитра-сеньорис Мингарда. Он был тихим и преисполненным болью. По всей видимости, арбитр-сеньорис был ранен. — Орки… захватили командный центр… ангары… реакториум… И казармы… Оборона… Более невозможна… Потому… Я приказываю… Всем, кто меня еще слышит… Ликвидировать… Заключенных. Автоматическая ликвидация… Невозможна… Аварийный код для открытия камер… Пи-эс-кью… Семь… Три-два-два… Шесть-восемь-один-три… Дробь… Один-ноль-ноль-девять… Пять-один… Дефис… Эй… Джей-эр-оу… Семь-пять-пять… Дробь… Пять… Один-три-шесть… Восемь… Дробь… Пять-два… Три-девять… Меня… Отныне считать мертвым… Да хранит вас Бог-Император…       «Проклятые выродки!» — выговорился я, чувствуя закипающую злобу. Сложно было поверить, но факт уже свершился — крепость пала. Орки смогли организовать настолько массированную атаку, что гарнизон не справился, а арбитр-сеньорис Мингард, этот достойный слуга Его Божественного Величества, скончался от рук этих зеленокожих выродков.       «Остуди гнев свой, ибо гнев этот к ошибкам ведет. Убивай врага с холодом в голове, ибо огонь гнева может сгубить…» — вспомнил я слова нашего капеллана, которые он произнес на одной из месс. Он был прав. Несмотря на то, что сейчас я был готов ринуться на орков хоть с голыми руками, необходимо было успокоиться и выполнить миссию, что возложил на нас арбитр-сеньорис. Да, мы не смогли защитить крепость, но мы могли хотя бы предотвратить катастрофу, что назрела над нами. Убить всех заключенных, дабы они не сбежали из стен тюрьмы.       В противном случае эту планету могла постичь участь гораздо страшнее орочьего вторжения.       — Вы все слышали арбитра-сеньорис. Гантиус впереди, Лонтисаль сзади. Выдвигаемся! — отдал приказ Мофорт. Он всегда отличался прямолинейностью, даже в сравнении с другими арбитрами.       Мы направились по коридорам тюрьмы, иногда нарываясь на немногочисленные отряды зеленокожих, которых удавалось легко уничтожить.       — Визуальный контакт! Двое! Наши! — проговорил шедший впереди Гантиус спустя минуты три нашего продвижения. Я оборачиваться не стал, продолжая следить за коридором на случай, если оттуда появятся ксеносы.       — Докладывайте, — коротко сказал сержант через микрофон в шлеме.       — Рядовые Синевтис Шимиан и Шомгил Леркет, третья рота. Мы защищали ангар, но нам пришлось отступить перед напором орков. Мы смогли заблокировать аварийные двери, это задержит противника, — объяснился один из них.       — Принято. Поступаете в мое…       — Противник! — крикнул я, как только заметил выходящего из-за угла орка. До него было метров тридцать, и на таком расстоянии шрапнель мгновенно разорвала его грудную клетку.       Еще один орк успел высунуться и дать залп из болтера, но реактивные снаряды взорвались об мой щит, осыпая стены осколками. Залп уже трех дробовиков убил выродка, оторвав ему голову.       После этого последовала тишина. Где-то вдалеке еще слышались звуки боя, эхом проносившиеся по бетонным стенам.       — Шимиан, идешь вместе с Гантиусом впереди, Леркет вместе с Лонтисалем сзади. Выдвигаемся! — распорядился сержант, и мы вновь продолжили путь. Лифт был уже разрушен, потому мы направились к аварийной лестнице, ведущей к камерам.       — Противник! — произнес один из наших впереди, после чего последовали выстрелы дробовиков и стабберов вперемешку с орочьими воплями. Я же продолжил следить за тылом. — Чисто!       — Продвигаемся, — коротко распорядился арибтратор-сержант.       Через минуту мы уже были возле лестничной шахты и начали быстро спускаться.       На лестнице мы не встретили сопротивления, но внизу сразу же наткнулись на отряд из четырех орков. Шок от нашего появления сыграл в нашу пользу, потому мы смогли уничтожить их залпом дробовиков до того, как они навязали нам рукопашную.       Затем мы перестроились в коридоре и продолжили вести огонь — идущие впереди арбитраторы стреляли по тем, кто был впереди, в то время как я и Леркет стреляли по двум оркам, что находились рядом с дверями лифтов. Они ответили нам огнем из болтеров, но щиты вновь спасли нам жизни, потому ксеносы быстро были изрешечены дробью.       Через полминуты мы подошли к блокпосту, что отделял сектор камер от остальной тюрьмы.       Недолго думая, мы начали штурм. Помещений тут было немного — небольшая казарма на тридцать человек, санузел, арсенал, генераториум и комнаты с бойницами.       Все их мы зачистили за несколько минут, убив пятерых ксеносов, двое из которых прибежали из сектора камер.       И как только последний орк лишился головы, мы смогли выдохнуть — помещения были зачищены.       — Я открою камеры, после чего начинаем ликвидировать заключенных. Делаем все вручную, патроны экономим, — говорил сержант, одновременно вводя код на контрольную панель. И как только он нажал руну «Ввод», послышался писк, уведомляющий о том, что код принят и двери камер открыты. — Пошли. Шимиан и Леркет — остаетесь и прикрываете.       Коридор с камерами был длиной примерно сто метров в длину. Каждая камера была два метра в ширину и имела стены метровой толщины. Адамантиевые двери камер были исписаны многочисленными текстами и геометрическими фигурами, защищающие от влияния варпа.       Атмосфера в коридоре была неприятной. Давящей. Хоть я здесь уже бывал по долгу службы семь раз, каждый из них был как новый: постоянное чувство чего-то непонятного, отталкивающего вечно маячило на задворках сознания.       «Великий Император, защити душу мою от миазмов Имматериума, скрой ее от взгляда Тех-Кто-Обитает-На-Той-Стороне, и да осветит ее очищающие сияние Твое…» — произносил я про себя молитвы, идя по коридору.       Мы втроем быстро рассредоточились и начали открывать двери вручную. Для этого требовалось открыть два рычага и притянуть ее к себе.       За первой дверью оказался мужчина лет двадцати от роду с длинными рыжими волосами и такой же рыжей щетиной. Он был прикован к стене адамантиевыми кандалами, которые были достаточно длинными, чтобы арестант смог ходить в туалет.       И кандалы, и стена вместе с полом и потолком также были исписаны маленькими буквами и фигурами.       К левой руке арестанта была прицеплена игла от капельницы — через нее подавалось сильнодействующее успокоительное, созданное специально для псайкеров. Благодаря ему они всегда находились в полусознательном состоянии и не могли даже случайно использовать свои способности.       Про этого парня я знал немного от разговоров с бойцами из отряда захвата. Его доставили сюда лет семь назад, после того как он начал жаловаться на постоянные голоса в голове и ночные кошмары. Психиатры быстро определили, что с ним, и передали дело нам, после чего его и привезли сюда.       — Что случилось… — тихим измученным голосом сказал парень, подняв на меня голову. Его темно-зеленые глаза выражали боль и усталость.       Я медлить не стал. Активировав силовую дубинку и выставив заряд на максимум, я занес ее над головой.       — Упокой твою душу Император, — произнес я и ударил рыжеволосого парня по голове. Череп моментально треснул, и парень скончался на месте, упав на пол. Это была быстрая смерть. Всяко лучше, чем умирать здесь взаперти от жажды.       Затем я направился дальше. Во второй камере оказалась женщина с длинными каштановыми волосами. Ее доставили сюда всего пять лет назад — ее способности проявились очень поздно, когда она во время ссоры с мужем-пьяницей повредила ему разум и превратила его в овощ.       — Упокой твою душу Император, — вновь сказал я и ударил ее по голове дубинкой, убив мгновенно.       В третьей камере я увидел седовласого морщинистого старика с бородой, достающими до солнечного сплетения. О нем я знал по рассказам, ходившим среди персонала тюрьмы. Это был Онгарт Виниальт, старейший заключенный «Детентиус Протопсайканус». Его привезли сюда в возрасте шести лет после того, как он убил своего старшего брата из-за ссоры, впечатав того в стену кинетической волной и превратив в кровавое пятно. И вот с тех пор он находился здесь вот уже шестьдесят пять лет, не выходя из своей камеры и ожидая прибытия Черного Корабля.       Вот только теперь ему не суждено было его дождаться.       — Чего случилось, милок? — прохрипел старик, посмотрев на меня своими голубыми глазами.       — Упокой твою душу Император, — произнес я и ударил его по голове. Старик даже не успел что-либо произнести, как обмяк и рухнул на пол, гремя цепями.       В четвертой камере сидел школьник-брюнет, которого привезли сюда всего полгода назад. Он попытался отбиться от хулиганов и случайно убил одного из них молнией из рук. Уже на следующий день его схватили на железнодорожном вокзале, когда он пытался сбежать в сельскую местность, и доставили к нам.       — Упокой твою душу Император, — произнес я в очередной раз, убивая парня.       А вот в пятой камере оказался маленький мальчик-блондин возрастом семи лет. Он был одним из самых молодых заключенных. Его привезли сюда два года назад — он случайно сжег коммунальную квартиру со всеми жильцами, включая своих родителей и двух старших сестер. Никто так и не узнал, что стало причиной такого срыва, но по рассказам немногочисленных выживших, которые в момент пожара были на улице, его родители пили и постоянно ссорились. Скорее всего, срыв у мальчика произошел во время одной из ссор, а может, отец начал его избивать на пьяную голову. Правды уже все равно никто не сможет узнать. Даже сам мальчик ничего не помнил о произошедшем.       — Дядя… Я хочу к маме… — слабым детским голосом произнес мальчик, посмотрев на меня заплаканными карими глазами. От этого я просто впал в ступор. Это лицо было таким невинным и напуганным. Мальчик даже не понимал, что происходит. Он не понимал, что убил свою маму собственными руками два года назад, он не понимал, какой силой обладал. Он просто хотел увидеть свою маму, чтобы она его успокоила.       «Неважно, кто является псайкером: мужчина или женщина, ребенок или старик. Они все являются угрозой, ибо всех их видят Те-Кто-Обитает-На-Той-Стороне. И если вы проявите слабость, если дрогнете из-за жалости к псайкеру — то обречете миллиарды жизней на участь хуже смерти!»       Это были слова нашего каппелана Тинкарита. Он всегда уделял особое внимание тому, что касается псайкеров. И он был прав. Да, передо мной был ребенок. Но он был псайкером. А значит, нес огромную угрозу. Рисковать было нельзя.       — Упокой твою душу Император… — произнес я и ударил его по голове дубинкой. Силовые поля сразу же раздробили его кости, и он упал замертво на пол. Кровь сразу же начала выливаться из его головы и растекаться по полу, испещренному надписями.       «Прости…» — подумал я, обращаясь к трупу.       Развернувшись, чтобы выйти из камеры, я наткнулся взглядом на сержанта Мофорта, стоящего у порога камеры. Черные глазницы его шлема смотрели прямо на меня.       — Видит Император, ты правильно сделал, — сказал он монотонным голосом. — Мы закончили. Направляемся к крематорию, через него попробуем войти в коммуникационные туннели.       — Принято, — коротко сказал я. На большее меня не хватало из-за скверного чувства в душе.       К счастью для нас, орки не заблокировали нас в секторе камер, а потому мы быстро направились к крематорию.       Однако перед самым входом в крематорий Шимиан и Гантиус вначале остановили нас, а затем вернулись с докладом.       — Семеро орков, трое тяжело бронированы, вооружены цепными топорами и болтерами. Еще пятнадцать гретчинов. Пытаются разобрать печи. Атаки не ожидают, — произнес Шимиан так тихо, как только мог. Вокс-связь так и не восстановилась, вместо нее все еще был белый шум.       — Используем последние гранаты, что у нас есть. С эффектом внезапности разберемся с ними до того, как прибегут другие, — предложил арбитратор-сержант.       К этому моменту гранат у нас уже было немного: две светошумовые и две осколочно-фугасные. Вполне должно хватить, чтобы нанести им ощутимые потери, дезориентировать и уничтожить до того, как они ответят нам.       По команде Мофорта штурм начался. Гранаты взорвались прямиком в толпе выродков. Раздалось четыре громких взрыва, а за ними — орочьи вопли.       «Познай боль, ксенос, от освященного оружия Его, ибо боль и смерть есть твоя участь…»       Двоих орков и пятерых гретчинов разорвало ударной волной и осколками. Еще одному тяжелобронированному орку оторвало ногу до колена, но это лишь разозлило его и он, крича от боли, начал стрелять из своей руки-болтера во все стороны, убивая своих.       Затем прогремели наши дробовики. Орки, ничего не понимая, начали погибать один за другим. Гретчины и вовсе пытались спрятаться кто куда.       И лишь два тяжелобронированных орка смогли быстро прийти в себя и ринуться в атаку. Один из них побежал на меня. Я начал стрелять в него, и лишь с пятого раза дробь попала ему в глазную щель в шлеме. Ксенос отступил, но продолжил стрелять наугад. Это возымело для него успех — один из болтов попал в бок Шимиану и оторвал от его тела огромный кусок.       Несколько новых выстрелов из моего дробовика прибили ублюдка, и тот упал, гремя своей броней об бетонный пол.       Второй тяжелобронированный орк успел ударить топором щит сержанта, но Гантиус выстрелил ксеносу точно в голову практически в упор.       Остальные орки погибли быстро, получив свой заряд дроби. Оставалось разобраться только с гретчинами. К счастью, их уже было немного и мы либо пристрелили их, либо прибили силовыми дубинами.       — Поспешим, надо уходить, — начал говорить сержант, идя к двери, что вела к техническим коридорам.       Сержант смог открыть ее с помощью своих кодов, и мы быстро вошли в узкий коридор, в котором половина пространства занимали газовые трубы, питавшие печи.       Дверь за нами закрылась, и теперь нам оставалось только идти к главным воротам и надеяться, что орки их еще не захватили. Я прекрасно понимал, что техническими коридорами тюрьму нам не покинуть — архитекторы, построившие тюрьму больше шестисот лет назад, хорошо постарались при проектировании. Куда бы мы не пришли, мы сможем покинуть «Детентиус Протопсайканус» только через главные ворота.       Идти пришлось минут десять, петляя по запутанным туннелям. И чем ближе мы подходили, тем отчетливее слышались звуки боя.       И вот мы уже были под люком, выходивший прямо к КПП.       Первым полез Гантиус, так как у него было больше всего патронов для дробовика. Нацепив щит на спину, он начал карабкаться по металлической лестнице. Затем приоткрыл люк и осмотрелся.       — Лезьте скорее, их тут целая толпа! — крикнул он нам, вылезая из люка и сразу же доставая щит.       Я полез следующим. Карабкаться пришлось метров пять, после чего я сразу же вылез под прикрытием Гантиуса, сам поставил щит и осмотрелся.       Впереди на главные ворота по просторной площади, отделявшей ворота от здания тюрьмы, шли орки под прикрытием щитов. Все они стреляли из стабберов, болтеров и лазганов. От их щитов каждую секунду отскакивали искры — по ксеносам в ответ стреляли из бойниц.       И везде, куда бы я ни смотрел, лежали трупы, как орков, так и арбитров.       — Эй, вы! — крикнул нам арбитр, что прятался за дверным проемом в стене КПП и стрелял из автогана. — Сколько вас там еще?       — Двое! — ответил я солдату, пока Леркет вылазил из люка и ставил свой щит.       — Тогда готовьтесь уходить вместе с нами! — объяснил боец. — Это приказ арбитратора-капитана Сингунта!       — Принято! — сказал сержант Мофорт, который к этому времени уже смог выползти.       Уже через минуту началось полное отступление. Двенадцать арбитров выбежали из КПП, после чего вместе с нами под прикрытием щитов и последней болтерной турели «Тарантул» начали отступление.       Вскоре мы уже бежали в джунгли организованной колонной по два. Нам предстоял марш-бросок на семьдесят километров до порта патрульных кораблей.       «Мерзкие ублюдки…» — подумал я, вспоминая об этих зеленокожих выродках, которые сейчас властвовали в тюрьме.       Осознание того, что мы проиграли им, начинало все больше овладевать мной. Это был страшный позор, что опустился на нас. На нас была возложена миссия защитить это место, но мы не справились.       «Император, сущий на Терре. Прости слуг Закона Твоего, что проиграли эту битву. Мы покрыты позором, но не сломлены. И мы не сдадимся. Мы будем сражаться ради возмездия. Во славу Твою, ибо это наш долг».       

Через три дня. Остров Сентикрит. Полковой штаб. Полковник Верманд Шеркин.

      Потеря связи с «Детентиус Протопсайканус» и войсками СПО на Нианольском архипелаге сразу же вызвала у нас настороженность, а после подтверждения их захвата орками — серьезные опасения. Мы начали полагать, что орки начали полномасштабную атаку в обход острова Сентикрит, при том, что морская блокада уже была снята, чтобы заманить орков на хорошо укрепленный южный пляж.       Однако уже через день мы поняли, что ошиблись — орки не стали идти дальше. Наоборот, они начали укрепляться, а потому мы стали думать над ответными действиями.       С Нианольским архипелагом все было понятно. На нем были захвачены все тридцать два острова, а тамошние СПО вырезаны практически полностью. В живых остались только несколько сотен человек, которых успели спасти проплывающие мимо корабли нашего рыболовного флота.       А вот с островом Бевест все было немного сложнее. Орки захватили лишь «Детентиус Протопсайканус», не став захватывать остальную часть острова. Находившейся там пятый батальон имперской гвардии под командованием майора Лекрима попытался взять тюрьму лобовым штурмом в надежде, что орки еще не закрепились в ней. К сожалению, штурм захлебнулся и майору пришлось дать приказ остановить атаку. Вместо этого он начал осаду тюрьмы, приказав гвардейцам рыть окопы от одного берега острова до другого, и теперь просил прислать ему артиллерию, чтобы можно было сравнять крепость с землей или хотя бы пробить ее стены для следующего штурма.       Однако с другой стороны возник новый вопрос: целесообразно ли вообще теперь пытаться удержать остров Бевест и оставлять на нем почти девять тысяч гвардейцев? По нему все еще не было однозначного мнения. Как и по многим другим.       — Я считаю, что удерживать на острове контингент гвардии более нет надобности, — начал майор Веркис, стоящий справа от меня возле голографического проектора, что сейчас показывал трехмерную зеленоватую проекцию острова Бевест вместе со всей инфраструктурой, а также ее условными обозначениями. По ним было видно, что всего в километре от нее, на границе джунглей и выжженных полей, которые арбитры специально создавали, чтобы к тюрьме нельзя было подкрасться незаметно, находились недавно вырытые окопы гвардейцев. Кроме меня и Веркиса в штабе также находился комиссар Мерцелиус, магос Финцельд, генерал Хильхеир Онгакрон, командующий третьей армией СПО, расположенной на острове Сентикрит, а также голопроекции майора Лекрима и арбитра-майоре Сигизмунда Гундарга, главы Адептус Арбитрес на Акитос Прайм. — Тюрьма захвачена орками, остается только не дать им захватить остальную часть острова. С этим вполне могут справиться СПО, а гвардейцев можно будет направить на другой участок фронта.       — Чтобы они и там проиграли, я вас правильно понял? — произнес арбитр-майоре с неприкрытым презрением.       — Вины моего батальона в проигрыше нет, — твердо сказал Лекрим. Он не собирался просто стоять и терпеть, пока его батальон поливали грязью. — Мы защищали западное побережье и порт патрульных кораблей как предполагаемое место возможной атаки орков, в то время как большая часть гарнизона Адептус Арбитрес обороняла «Детентиус Протопсайканус». Эта стратегия была разработана совместно с арбитром-сеньорис Мингардом, и именно он взял на себя полную ответственность за оборону крепости.       — Вижу, у вас нет ни толики уважения к павшим, — с еще большим презрением сказал арбитр-майоре, скорчив противную гримасу на своей квадратной физиономии. — Однако вы не смогли отбить крепость в кратчайшие сроки, когда у вас была эта возможность, и теперь вы планируете уничтожить ее с помощью артиллерии.       — «Детентиус Протопсайканус» хорошо защищена от наземных нападений. К тому же штурм был спланирован наспех, в надежде на то, что орки не успели организовать оборону. К сожалению, надежда не оправдала себя и противник отбил нашу атаку.       — Вы вполне могли продолжить наступление. Ваши потери составили немногим больше десяти процентов от общей численности, — парировал арбитр-майоре, не собираясь отступать. Было видно, что для него солдаты являются лишь пушечным мясом, раз он считает, что больше тысячи погибших — это не повод останавливать наступление.       С другой же стороны, это означало, что он бывалый офицер. Таких я сразу же видел.       «Интересно, за что его сослали сюда? Не в ладах с начальством был?» — начал предполагать я про себя. В том, что его сюда именно сослали, я не сомневался. И этим же объяснялось его желание отгородить Арбитрес от случившегося. Скорее всего, в попытке восстановить свою карьеру.       — И это лишь увеличило бы количество потерь без всякого результата, арбитр-майоре, — вступился за коллегу майор Веркис. Я этому не был удивлен. Веркис был готов на все ради того, чтобы защитить тех, кого он называл другом.       — Очень сомневаюсь, что орки выдержали бы удар всего вашего батальона, — не прекращал Гундарг.       — Давайте все же вернемся к основной теме, — сказал я, решив прекращать этот балаган, пока арбитр не начал намекать на трусость и некомпетентность. Тогда уже этим заинтересуется Мерцелиус, а последнее, чего я хотел, так это чтобы он начал свои расследования. — У нас есть более важные проблемы. В особенности — проблема дальнейшего применения частей имперской гвардии на острове Бевест и их возможной замены на части СПО для последующей осады захваченного «Детентиус Протопсайканус», поднятая майором Веркисом.       — Силы планетарной обороны вообще не смогут что-либо сделать, — язвительно заметил арбитр-майоре, чем обратил на себя злой взгляд генерала Онгакрона. — Если орки пойдут в атаку, они сметут их и остров Бевест будет полностью потерян. Лучше пусть гвардейцы займутся осадой и разнесут тюрьму по кирпичику, нежели мы потеряем весь остров разом.       — Я бы не был столь категоричен, — произнес генерал таким голосом, как будто и сам не был уверен в том, что говорит. — СПО вполне способны удержать орков в осаде. Особенно если Адептус Механикус предоставят свою артиллерию.       Я отлично понимал, что генерал лишь пытается выслужиться. Наверняка он получил эту должность благодаря связям. А это значило, что он не особо разбирается в военном деле — его пределом, скорее всего, было то, что он выучил в офицерской академии.       Это же объясняло его рвение использовать СПО. Он банально хочет славы в этой войне. Удачный штурм захваченного «Детентиус Протопсайканус» или хотя бы той груды камней, что останется после артобстрела, даст ему хороший толчок для повышения. Не исключено, что он метит на место маршала СПО.       «Если я прав, то он положит кучу народа. И не факт, что у него что-то получится», — понял я для себя жуткую истину.       — Я согласен с арбитром-майоре Гундаргом. Силы планетарной обороны не смогут сдержать орков, если те пойдут на прорыв. И тогда может быть потерян порт патрульных кораблей, чье стратегическое значение многократно возросло. Потому пятому батальону лучше остаться на острове Бевест и держать осаду. А силам планетарной обороны укрепить соседние острова, если в этом есть необходимость, — объяснил я свой план. Гундарг мимикой дал понять, что согласен со мной, а лицо Онгакрона выражало глубокую задумчивость.       — Согласен, полковник Шеркин. Я отдам приказ резервным частям занять оборону у соседних островов, — произнес генерал через несколько секунд, хотя я сильно сомневался, что он со мной согласен на самом деле.       — Значит, с этим разобрались. Теперь касательно артиллерии, — продолжил я. — Магос Финцельд, вы сможете предоставить артиллерию для пятого батальона майора Лекрима? И если да, то когда и в каком количестве?       — Это возможно, полковник Шеркин, — ответил техножрец своим обыкновенным синтетическим голосом, ставшим для меня уже привычным. — Однако должен уведомить вас, что все наши артиллерийские части передислоцированы на остров Сентикрит, а оставшиеся дислоцируются на континенте. Для удовлетворения вашего запроса в кратчайшие сроки мы можем использовать часть орудий с острова Сентикрит, но для этого понадобится полный контроль над морским и воздушным пространством в районе острова Бевест.       — Для этого, я так полагаю, понадобится привлечения сил нашего «флота»?       — И не только, полковник. Патрульные катера Адептус Арбитрес, охранявшие акваторию острова Бевест, могут теперь быть привлечены для этого, если на это даст согласие арбитр-майоре Гундарг.       Арбитр от слов техножреца вначале удивился, потом посмотрел на него каким-то странным взглядом, показывавшим что-то вроде: «Да как вы смеете?!» — но затем быстро взял себя в руки. Наверное, его задело то, что эти катера могут быть привлечены для чего-то еще, раз тюрьма захвачена орками. Или же его задело то, что техножрец говорит об этом с подобным равнодушием. К счастью, высказывать это вслух он не стал.       — Хорошо, я отдам приказ об использовании патрульных катеров для охраны и зачистки ближайших вод от орков. Они смогут позаботиться и об авиации противника. Стоит, правда, отметить, что треть катеров была потеряна при нападении на «Детентиус Протопсайканус», но это все равно весомые силы.       — В таком случае доставка артиллерийских орудий на остров Бевест может быть осуществлена в течение трех суток, — все тем же монотонным голосом сказал магос.       — Превосходно, — сказал я, обратив внимание на то, как генерал Онгакрон скорчил недовольную гримасу. Скорее всего, он думал, что с подобным могли справиться и его силы. Но я прекрасно понимал, что это не так. — Теперь нам необходимо решить вопрос касательно контрнаступления.       Каждый начал предлагать идеи, но у меня в голове все еще летал один и тот же вопрос, не дававший покоя:       «Что же вы задумали, твари… Что же вы задумали…»
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.