Где-то в море, вблизи от острова Сентикрит. Комиссар Августин Мерцелиус.
Ночь на барже прошла в постоянном напряжении, так как в любую минуту к нам могли прийти орки. К счастью, этого не произошло. Судя по звукам с мостика, они бухали и им не было абсолютно никакого дела до своего груза. Потому мы смогли даже поспать. Это пришлось делать по очереди — двое спят, один следит за ксеносами. Хотя мне начинало казаться, что мы могли лечь все втроем и храпеть, как гроксы, орки бы нас не услышали. С наступлением утра выяснилась еще одна отвратительная вещь — грузом корабля в большинстве своем был не просто металлолом, а аугментика скитариев: руки, ноги, броня, микросхемы и все прочее. Все это было измазано в крови и маслянистой черной жидкости, отчего тут, после того, как начало палить солнце, стоял мерзкий запах. По всей видимости, орки собрали все, что смогли, и теперь отправили своему главному вождю. Другого объяснения я не видел. Однако ничто из этого не могло испортить мне настроение слишком сильно. Хоть сейчас и было светло, и нам стоило как можно меньше двигаться, чтобы не быть обнаруженными, я в прямом смысле слова наслаждался тем, что сейчас я не в плену, а на свободе, и сейчас сижу на носу корабля и наблюдаю морскую гладь, что простиралась от горизонта до горизонта во все стороны. Воды хватит еще на два дня, потому я не волновался за нее. Еда, к сожалению, почти подошла к концу — в плену приходилось подкармливать Аскирта и Нирта, так как у них ничего уже не было. Но за это я тоже не волновался. «Найдем… Все найдем… теперь мы свободны…» — так и горела внутри меня мысль. Никогда бы не подумал, что свобода так окрыляет. Единственное, что меня действительно нервировало, так это скорость этой баржи. Учитывая, что один морской узел — это почти два километра в час, то сейчас наша скорость была узлов двадцать максимум, что действительно раздражало. Я хотел как можно скорее увидеть какой-нибудь остров, чтобы доплыть до него, но видел лишь синеву моря и блекло-голубое небо над ним, при этом чувствуя, как солнце уже нещадно жарило меня. «Доплывем… Тут полно островов…» — говорил я себе, помня, что вокруг Сентикрита полно островов, большинство из которых орки бросили за ненадобностью, потому я продолжал всматриваться вперед, пока оба СПО-шника следили за мостиком на случай, если орки зачем-то решат подойти сюда. Но им до сих пор было плевать на нас, точнее, на груз. Лишь двое орков сидели у тяжелого болтера на крыше мостика и жарили что-то на костре. Орки, что тут еще скажешь. Так шел час за часом. Мы не разговаривали на всякий случай, потому скука была просто убийственная. А вокруг было только море. Иногда я видел другие корабли орков, иногда — самолеты, что пролетали над нами с реактивным воем. Все они направлялись на Сентикрит, и страшно было даже подумать, что сейчас там творится. И только когда солнце, по моим прикидкам, прошло стадию зенита, на горизонте показалась земля. Вначале это выглядело, как очень смутно заметная неровность на горизонте, но с каждой минутой очертания становились четче. Это был остров, покрытый зелеными лесами. Оценить его размеры я не мог, но большим его называть нельзя. — Годится? — заинтересованно спросил Аскирт. Его вопрос действительно заставлял задуматься — стоит ли прыгать сейчас или все же подождать, пока баржа подплывет к другому острову? Я решил, что ждать дальше нет смысла. — Годится, — сказал я, после чего стал снимать свое пальто, которое я использовал во время побега в качестве маскировочной накидки. Обвязав его вокруг талии как можно крепче, я посмотрел на обоих парней. В их глазах я видел готовность действовать. — Пошли, — произнес, и мы все втроем как можно аккуратнее начали подбираться к краю, все еще прикрываясь грудами металла. Через несколько секунд мы были у самого края, за которым была водная гладь. Волны были совсем небольшие, а до самого острова максимум три километра. Доплыть до него вполне себе выполнимая задача. — Так, как только прыгнем, плывем под водой как можно дольше, чтобы орки не заметили. Затем набираем воздух и снова под воду. Так до тех пор, пока баржа не отплывет достаточно далеко. — Понял, — сказал Аскирт, в то время как Нирт промолчал. Я же начал чувствовать, как сердце вновь начало биться, как бешеное. Волнение начало бить ключом внутри меня. — Император, помоги слугам Своим, — шепотом произнес Нирт, сложив руки аквилой. — Только теперь надо размять легкие, так сможете дольше времени продержаться. Просто дышите глубоко и часто, — сказал я, вспомнив, что это сейчас может нам пригодиться, а затем начал им показывать пример. Глубокий быстрый вдох, выдох, потом снова вдох и снова выдох. И десять раз. — Все. Поехали, — сказал я, решив, что мы уже готовы. Затем встал одной ногой на край баржи, сделал настолько глубокий вдох, насколько можно было, закрыл рот, чувствуя внутри себя достаточно большой объем воздуха, и прыгнул головой вперед. Меньше секунды свободного падения, и мое тело ударяется об воду, уходя вглубь. Кожу сразу же обволакивает холодная вода. Тело становится как будто невесомым, но при этом и двигаться намного труднее. Чувство, которого я не ощущал уже так долго, просто непередаваемо. Не раскрывая глаз, сразу же начинаю плыть брасом, пытаясь не всплыть. Делать это в одежде сложно, она сильно мешает, особенно пальто, но его оставлять я не собирался, в нем было слишком много ценного. В ушах, заполненных водой, слышу равномерные удары. Скорее всего, гребные винты баржи. Плыть все труднее. Легкие уже болят. Хочется сделать вдох, но я продолжаю плыть. Надо держаться как можно дольше. Еще секунд десять, и я все же не выдерживаю. Всплываю, не открывая глаз делаю глубокий вдох, снова ухожу под воду и плыву. Затем снова всплываю, набираю воздуха, ныряю и плыву. Звуки винтов становятся все тише и тише. Значит, все получается. В третий раз всплываю и решаю осмотреться. Открываю глаза, двигаю руками и ногами, чтобы не начать тонуть, ищу взглядом парней. Но их нигде нет, похоже, все еще под водой плывут. Баржа тем временем уже проплыла мимо нас. Она все еще была не сильно далеко, можно было рассмотреть орков, сидящих на крыше, но они смотрели в другую сторону. «Обошлось…» — подумал я. Слышу всплеск воды в нескольких метрах от себя. Это Аскирт, который также решил набрать воздуха. Увидев меня, он останавливается. — Получилось? — спрашивает он, тоже пытаясь удержать себя на плаву. — Да. Можно уже плыть так, — говорю я. Через несколько секунд всплыл Нирт. Его я тоже остановил, после чего мы все втроем начали плыть в сторону острова. Из-за одежды делать это было нелегко. Волны особо не помогали — они были слишком маленькие. Уже через час я чувствовал, что устал. Парни были не лучше, но несмотря на это, мы продолжали плыть. Надо было как можно скорее добраться до твердой земли. Там уже можно будет отдохнуть. Где-то через час мы преодолели большую часть пути. «Еще немного, Игорь… Еще немного…» — говорил я себе, чувствуя просто чудовищную усталость. Когда до острова уже было метров двадцать, я начал пытаться нащупать дно ногами. Вначале ничего не выходило и под собой я ощущал только пустоту. Но вдруг, в один из моментов, нога задела что-то твердое. Немного повозив ею из стороны в сторону, я почувствовал, что это песок. Затем я поставил вторую ногу и понял, что теперь могу идти по дну на носочках, хотя по большей частью двигался я с помощью рук. — Я чувствую дно! — крикнул я всем, одновременно пытаясь идти, а не плыть. — Я иду по нему! — Я тоже! — крикнул Аскирт спустя пару секунд. — Да, это точно дно! С каждым метром я шел по дну все увереннее. Вот я уже иду, опираясь на всю ступню. Минута — и мое горло почти полностью вышло из воды. Еще минута — и над водой уже плечи. Затем — грудь. Вот вода уже мне по живот, потом по пояс. С каждой секундой я иду все быстрее, несмотря на дикую боль в ногах. Волнения и радость переполняли меня. В какой-то момент волны уже стали опрокидываться за мной и толкать меня по ногам, после чего вода втягивала меня обратно в море, из-за чего приходилось напрягаться, чтобы не свалиться назад. Ноги меня уже почти не держали. И вот, наконец-то, я был полностью на суше. Вода осталась позади. Ноги шли вначале по влажному, а потом, через пару-тройку шагов, и по сухому светло-желтому песку. Обессиленный, я упал на колени, затем на бок и перевернулся на спину, устремив глаза к голубому небу, на котором виднелись редкие облака. — Мы сделали это… — прошептал я радостно. — Мы смогли… Мы свободны… — Славься Император Всемилостивый… — послышался голос Нирта. — Славься Имя Его, ибо не оставил Он нас! — Нирт, потише, — серьезным голосом сказал Аскирт. — Мы не знаем, есть ли тут орки… «И то правда…» — подумал я, чувствуя надвигающуюся тревогу внутри. Если тут есть зеленокожие — у нас будут проблемы. Да, вряд ли они находятся на необитаемом острове, им тут просто делать нечего, но вероятность такого все равно ненулевая. Тем более, тут наверняка уже начали расти их споры… А потому следовало быть острожным. — Ладно, подъем, — пересилив желание отдохнуть, сказал я, пытаясь встать на ноги и чувствуя, как мышцы снова начинают болеть. — Надо идти. До темноты надо найти пресную воду и место для ночлега. — Согласен, — сказал Аскирт, и после этого мы все втроем двинулись в джунгли. — Где нам вообще воду искать? — спросил Нирт тихим голосом, когда мы немного углубились в джунглях. Вопрос был более чем хороший. Я не был специалистом по выживанию и имел смутные представления обо всем этом. Но даже в них я все же смог вспомнить кое-что важное. — Мы в джунглях. Найти ее будет несложно, главное, идти все время вниз. Тогда сможем найти ручей или хотя бы лужу, — объяснил я. — Можем еще взять из растений. Внутри них много влаги, — продолжил мысль Аскирт. — И еще в плодах. — Из самих растений взять можно, это так, — согласился я, обдумывая сказанное сержантом. — Но водоем все равно надо найти. Черт его знает, сколько мы здесь пробудем. А вот плоды лучше не стоит. Мы не знаем, ядовиты они или нет. — Тоже верно, — ответил Аскирт. — Только надо оставить себе ориентиры, — вдруг добавил Нирт. — Зарубки на деревьях или что-то вроде этого. Иначе можем заблудиться. — Разумная идея, — согласился я, понимая, что даже как-то не подумал об ориентирах, идя в незнакомый тропический лес. На этом разговор был закончен, и мы стали продвигаться дальше. Идти мы пытались тихо, но быстро. Делать это было сложно — растительность здесь была непомерно густая, потому мы часто останавливались и прислушивались к окружению. Но слышали только пение птиц. С одной стороны, это радовало, но с другой, не давало стопроцентной уверенности. Одновременно с этим мы часто останавливались, чтобы сделать зарубки на деревьях с помощью ножей. Делали мы их поближе к земле, на тот случай, если тут будут ходить орки. Не стоило давать им подозрения, что тут кто-то есть. Еще невыносимо докучали насекомые. Они постоянно жужжали, пытались на нас сесть и укусить, что начинало сильно действовать на нервы. Мне же лично еще докучала жгучая боль в спине, в том месте, куда по мне попала плетка Шогдыга. По всей видимости, это действовала соленая вода. Но я это терпел. Эта боль была несравнима с тем, что было, когда плетка только ударила по мне. Так продолжалось где-то час, когда вдруг моя нога ушла в землю немного глубже, чем обычно. Я остановился и посмотрел вниз. Там был виден отчетливый слепок моей подошвы. «На сухой земле такие следы не остаются…» — подумал я, опустившись на корточки. — Что там? — немного взволнованно спросил Аскирт, пока я ощупывал землю. Она была мокрой. — Мы уже близко. Идем, — уверенно сказал я, вставая и направляясь дальше. С каждыми двумя-тремя метрами я ощущал, как нога уходит в землю все глубже и глубже. Метров через тридцать ноги уже хлюпали, а в следах я видел крохотные лужицы воды. Мы были уже очень близко. Затем идти стало проблематично — ноги слишком сильно тонули в грязи. — Скорее всего, это болото, — произнес Нирт, шедший позади. — У меня в деревне точно такое же было. — Главное, не увязнуть в нем, — продолжил мысль Аскирт. Спустя еще несколько минут продвижения я отодвинул очередной большой зеленый лист какого-то растения, больше всего напоминавшего папоротник, и сразу же остановился от увиденного. Впереди была водная гладь болота, из которого росли деревья и различные кустарники. — Пришли, — с радостью в голове сказал я. — Давайте фляги, только не пейте пока что. Вначале продезинфицируем ее. У меня есть специальное средство. Парни сразу же дали свои фляги, которые уже были практически пустые, и я полез к берегу болота. Каждый шаг увязал в грязь и тонул в воде по самую щиколотку. Фляги удалось набрать минут за пять, после чего я попытался выползти из грязи, но не смог сдвинуть ноги с места. Лишь приложив усилия у меня получилось высвободить правую ногу, за ней левую, и потом уже смог отойти на более твердую землю. Потом, отойдя еще метров на десять, мы стали открывать фляги и засыпать туда очистительные таблетки, которые хранились у меня в пальто все это время. В очередной раз я радовался своей предусмотрительности. Дело было несложным — на одну полную флягу одна таблетка, затем взболтать и подождать пять минут, чтобы наверняка. И только потом мы смогли все же напиться вдоволь. Чувство это было непередаваемым. Холодная, текучая, с противным привкусом химии вода разливалась вначале во рту, а затем по всему телу. Это было просто великолепно. «Вот он какой… Вкус свободы…» — подумал я, и мне было плевать, что вкус этот не самый приятный из-за растворенных таблеток и изначального качества воды. Само осознание того, что я могу вот так просто выпить полфляги залпом, при этом не испытывая чувства, что я пью слишком много, или страха, что вода может закончиться, как это было во время плена, будоражил мысли. — Трон Золотой, это великолепно… — проговорил Нирт. — Надо еще набрать, а то уже заканчивается. — Наберем, — ответил я. — Теперь осталось понять, где будем ночевать. В джунглях не вариант, могут попасться ядовитые животные. — Можно на границе леса и пляжа. Безопаснее будет, и в случае чего сможем быстро скрыться в зарослях, — предложил идею сержант, и она, как по мне, была достаточно здравой. Все же про местную фауну мы ничего не знали, а на самом пляже будем слишком заметны. — А что с едой? Пайков уже не осталось, — поднял другую тему Нирт. С ним я тоже был согласен. Последний паек мы все съели на корабле утром, чтобы были силы на плавание. — Поймаем что-то, — спокойно ответил Аскирт. — Пока что лучше пройтись вдоль берега и изучить сам остров. Надо понять, насколько он большой, пока не стемнело, да и, может, найдем что-то полезное. — Согласен, — ответил я. После этого мы еще раз набрали полные фляги воды и начали возвращаться по тем меткам, что мы оставили. Вскоре мы вышли к пляжу и оставили знак в виде кучи песка с несколькими камнями у дерева, чтобы знать, откуда начинать поиск воды. После этого мы начали идти вдоль пляжа, у самой границы с лесом, чтобы следы были не так заметны и была возможность быстро скрыться в зарослях. Шли спиной к солнцу, что уже светило достаточно низко над линией горизонта — так нас ничего не слепило и мы могли видеть намного дальше. Однако к вечеру единственное, что мы обнаружили, кроме моря, песка и деревьев, было искривление пляжной линии — она плавно заворачивала вправо, что наводило на мысль об округлой форме острова и небольших размерах. Когда уже совсем стемнело, нам пришлось все же остановиться и лечь спать. Спать решили возле леса, оставив одного дозорного. К счастью, за ночь ничего не произошло и утром путь продолжился, но на этот раз мы все же начали думать над тем, как нам раздобыть еды. Ставить ловушки было бесполезно: слишком долго, муторно, да еще и хрен его знает, чем тут кто питается. Ловить рыбу на пляже было бессмысленно, да и нечем. Плоды пока тоже отпадали — я все еще не знал, являются ли они ядовитыми. Оставался вариант сбить птицу камнем, что смог сделать Аскирт. Спустя полчаса медленных блужданий в лесу он смог метким броском попасть в ярко-желтую птицу, напоминавшую мне попугая, после чего та упала на землю. Несколько секунд — и она лишилась головы от ножа сержанта. Затем началось долгое приготовление. Пока Нирт довольно мастерски очищал птицу от перьев, я и Аскирт искали сухую древесину и пытались развести костер. Опасаться орков, насколько я понял, уже не следовало — будь они здесь, ночью мы бы их услышали, в этом я не сомневался. К счастью, сейчас в этих широтах не было сезона дождей, насколько я знал еще по прилету сюда, и найти что-то подходящее нам удалось быстро. Немного сухой травы, палок и коры, долгие попытки развести огонь с помощью кручения палки на коре, затем жарка мяса, и вот мы сидим все вокруг тлеющих углей и едим пресное, твердое, плохо прожаренное с одной стороны и слишком сильно с другой, мясо, которое, однако, было сейчас самой вкусной едой из всего, что я ел в последние дни. Пайки и рядом не стояли с этим мясом. И все это было под равномерный шум волн моря, что одна за другой, вновь и вновь, разбивались о песчаный берег. Это было… прекрасно. Действительно прекрасно. Так спокойно. На душе чувствовалось умиротворение. Настоящее. Такое, которого я еще ни разу не ощущал после своего прибытия в этот мир. Как будто не было всей этой войны. Но мысли эти быстро улетучились. Их сменила тоска. По дому. По прошлой, нормальной жизни. Какой бы скучной и однообразной она ни была — там не было войны. И этого было достаточно. — Комиссар, позвольте вопрос, — произнес Аскирт, отвлекая меня от тяжелых мыслей. — Давай, — спокойно и вальяжно сказал я, обгладывая крылышки птицы. — Вы откуда вообще? Ну, с какой планеты? — Глерациан, — спокойно ответил я. Мне и самому было приятно поговорить о чем-то. — И какой он? — с неподдельным интересом спросил меня СПО-шник. Это было прям видно по его глазам. По всей видимости, его пробило на разговоры. — Просто интересно, каково там, на других мирах. С гвардейцами мне не посчастливилось пообщаться. — Я особо и не знаю, если честно, — осторожно начал я. Просто я ведь понятия не имел, что из себя представляет этот Глерациан, который, судя по документам, был родиной Мерцелиуса. Единственное, что я смог выудить из его памяти, это смутные образы коридоров, храма, стрельбища, комнаты с несколькими десятками двухэтажных кроватей и вид большого города с огромным количеством небоскребов. Однако этого было явно недостаточно, чтобы отвечать на вопросы об этом мире. Потому я решил ответить так же, как еще на корабле ответил полковнику. — Я всю жизнь прожил в здании Схолы Прогениум. Времени гулять по планете как бы и не было. — Что, вы вообще безвылазно там сидели? — снова спросил Аскирт, уминающий ножку птицы. — По сути — да. А если и выбирались, то разве что на полевые учения, — продолжал придумывать я, про себя думая, для чего вообще комиссаров-новобранцев могли выпустить из здания Схолы. — Да уж, невесело у вас там, — проговорил сержант, прожевав и проглотив кусок мяса. — А вы сами как? Откуда вообще? — решил уже я задать парням вопросы. Стоило их все же узнать получше. Да и вообще мне было интересно просто поговорить. Только сейчас я начал понимать, что с момента попадания еще ни разу не разговаривал ни с кем просто так. И становилось понятно, как мне этого не хватало на самом деле. — Я с Никрима, город такой на севере континента, та еще дыра. Всю жизнь в детдоме прожил — говорят, мать подбросила. Потому я и пошел в СПО, потому что тут можно чего-то добиться. Десять лет по контракту — и вот у тебя уже своя квартира и пенсия, потом офицерские курсы, гарнизонная служба. Так и до полковника дослужиться можно. А это уже вершина тут — дальше таким, как я, путь заказан. — Почему это? — спросил я, немного удивившись. — Потому что дворяне. Все высшие должности им достаются. Там такая грызня за это, что Император меня помилуй. Лучше буду сидеть себе в военном городке где-нибудь в захолустном гарнизоне да детей растить, чем участвовать во всем этом. Правда, теперь все круто так повернулось. Такого вот дерьма в виде зеленокожих я не ожидал, когда шел на призывной пункт, но я все же знал, на что подписываюсь. Дерьмо, как говорится, случается, и раз надо защищать свой мир — я его буду защищать. Потому что это мой долг. — Хорошие слова, Аскирт, — с легкой улыбкой сказал я, а после повернулся к Нирту. — А ты, Нирт? — Я с деревни. Мы обрабатываем планетарные поля — урожай с них идет для выплаты Имперской Десятины. Платят мизер, но это получше, чем на дворян горбатиться. — И чем же, если не секрет? — спросил я. — Мыслью о том, что урожай наш пойдет не дворянам, которые получат за него хорошие деньги и начнут эти деньги растрачивать в свое удовольствие, а на другие миры, кормить голодных слуг Императора, — ответил мне Нирт. — Твоя правда, — согласился я. — А как ты в СПО попал? — Вначале призвали, как двадцать стукнуло. Потом отец убедил остаться, по контракту служить. А потом все резко завертелось, и вот мы уже на острове. — Да уж, резко. Это ты еще мягко сказал, — продолжил за Нирта Аскирт. — Как сейчас помню. Живешь такой себе спокойно, день за днем проходит, все хорошо. И тут внезапно: вначале новости о падении астероида где-то на юге, одна краше другой, потом тревога, сборы, сообщения о ксеносах, отправка на юг. Всех штормит, все бегают туда-сюда и обратно, все пытаются понять, что делать и как быть. В общем, то еще зрелище. А потом первый бой, и я понимаю, что мы все в жопе. Никто же воевать не умел! Учения учениями, но когда на тебя бежит зеленая рычащая двухметровая махина, то сразу вспоминаешь Императора со всеми святыми в придачу. Когда тот бой кончился, у всего моего взвода мокрые штаны были. Хотя сейчас уже и не так страшно. Этих тварей можно убивать. — Правильно думаешь, Аскирт, — ответил я сержанту, отбрасывая в угли обглоданные косточки. Парни также уже доедали свое мясо. — Ладно, доедаем и выдвигаемся. Надо пройти как можно дальше, пока светло. Возражений не последовало, и уже через несколько минут мы все продолжили свой путь вдоль берега, предварительно закопав в песке остатки костра, кости, потроха и перья. Может, орков тут и не было, но я считал, что лучше перестраховаться. Идти пришлось до наступления полной темноты. После рассвета мы вновь продолжили, убив и зажарив еще нескольких птиц. Наземных животных, в основном ящериц, мы тоже видели, но решили их не использовать в пищу — я не мог сказать наверняка, являются ли они ядовитыми или нет. Несколько раз видели вдали другие острова — до самого ближайшего было примерно три-четыре километра, что вполне преодолимо вплавь. Также два раза мы видели корабли орков. Отличить их даже с такого большого расстояния было несложно — они дымили едким черным дымом, будто бы использовали дрова в качестве топлива. Зная орков, я не удивлюсь, если буду прав. И уже к середине второго дня мы в конце концов дошли до знака, который мы оставили напротив источника воды, а это значило, что мы обошли остров по кругу. После этого пришлось начать делать небольшие расчеты, вспоминая школьный курс геометрии. Шли в сумме примерно часов двадцать — двадцать два со скоростью где-то четыре километра в час — это восемьдесят — восемьдесят восемь километров. Это, грубо говоря, длина окружности. Затем длину делить на число «пи», то есть три целых четырнадцать сотых — по расчетам на песке с помощью палки вышло, по самым крупным прикидкам, двадцать восемь километров диаметра острова, плюс-минус пару-тройку километров. Из этого, насколько я знаю, можно было бы вычислить площадь самого острова, но формулу я успел забыть, да и это уже было несущественно. Важно то, что остров сам не очень большой и пройти его насквозь можно за день. Как минимум такая информация может пригодиться, хотя я уже ни в чем не был уверен. Перед закатом мы устроили новый привал, разожгли костер и вновь начали поедать грубозажаренную птицу, запивая ее водой. — Я вот, что подумал, парни, — начал не самым воодушевляющим голосом, решив все же начать неприятный разговор, который уже весь день вертелся у меня в голове. Его я решил начать из-за некоторых мыслей. Начались они с того, как я начал продумывать наше возвращение. Мысли эти были совсем невеселые. Настолько, что я начал усиленно думать, как бы выпутаться из этой проблемы. К счастью, кое-что придумать все же удалось, но для того, чтобы все сработало, надо было убедить парней мне помочь. — Есть у нас одна очень серьезная проблема. — О чем это вы? — серьезным голосом без капли юмора спросил Аскирт. Нирт же просто молча посмотрел на меня, перестав даже жевать. — Я тут подумал: что будет, если мы вернемся и расскажем все, что мы пережили? И понял лишь, что ничего хорошего. — Это как? — немного удивленно и непонимающе спросил Нирт. — Скажем так. Нас могут ждать большие проблемы. Вплоть до казни. Последнее слово прозвучало так жестко, что даже меня немного передернуло от этого. Повисла гробовая тишина, прерываемая звуком морских волн. Оба СПО-шника смотрели на меня ошарашенными глазами. Примерно так я мысленно смотрел на свои выводы, к которым я смог прийти после размышлений. Ведь это, черт побери, «Вархаммер»! Здесь за плен у ксеносов, да еще и за работу на них в роли рабов, отправят к стенке не раздумывая. Или того хуже — превратят в сервитора. Именно поэтому я и решил объяснить это парням, чтобы вместе решить, как этого избежать. — Н-но… Но как? Т-то есть за что? — начал тараторить рядовой. — Мы-мы ведь сбежали! Мы сохранили верность Императору! — Мы попали в плен к ксеносам, — в ответ сказал я, но Нирта это не убедило. Я этому не был удивлен. Мы проделали такой путь, и теперь я говорю, что за это нас ждет казнь. Такое сразу не принять. — Так мы… Так у нас же… Выбор разве был? М-меня снарядом приложило, как и Аскирта! Очнулись, а вокруг только эти ублюдки зеленые! «Как же я тебя понимаю, парень!» — мысленно сказал я ему. У меня ведь было точно такое же оправдание! Да вот только я понимал, что местные порядки их просто не примут. — Нирт, оправданий плену нет. Ни ранение, ни отсутствие оружия, ничего. Если ты оказался в плену — это уже все. И нас всех троих ждет казнь, если мы вот так явимся и скажем, что были в плену и горбатились на этих уродов, — продолжал говорить я все, что успел надумать за этот день. — Послушайте, парни. Я лично считаю, что мы все правильно сделали. Но я не самый правильный комиссар, скажу я вам. Другие мои коллеги расстреляют и меня, и вас за то, что мы сделали — в назидание остальным. Вновь повисло тяжелое молчание, но на этот раз парни смотрели не на меня, на тлеющие угли. Может, так им легче думалось, хрен его знает. — Что от нас требуется? — холодным, с нотками стали, тоном произнес Аскирт. Такой голос от него слышал впервые. — Нам всем надо решить, что говорить, если мы все же доберемся до наших. Важно одно: ни слова о плене. Мы там не были, мы оттуда не сбегали — и точка. Что еще важнее — наши показания должны совпадать между собой. Тогда нам поверят. — Скажем, что после артобстрела оказались отрезаны от своих, встретились и в конце концов решили убраться на корабле орков. Вполне себе сносно звучит, — начал говорить Аскирт. Похоже, что он уже принял мои слова и стал думать над тем, как из всего этого выпутаться. — Да, вполне. Пока что будем опираться на это, — согласился я с ним. — Император Милостивый… — только и сказал Нирт. — Мы размышляем над тем, что лгать своим, которые могут расстрелять нас за все то, что мы с таким трудом прошли. Да ну как так-то… — Спокойно, Нирт, — начал я, видя, что у парня сдают нервы. — Мы не дезертиры, мы остались верны Императору и сейчас пытаемся вернуться к своим, чтобы продолжить сражаться с врагами Его. И это, как по мне, самое главное. Где-то полминуты Нирт молчал и усиленно думал. Его лицо постоянно менялось: на нем то отображался шок, то печаль, то неуверенность, то снова печаль. Но в конце на его лице отобразилось смирение и согласие. — Да… Да, думаю… Думаю, это так, — все же согласился рядовой, чему я был несказанно рад. — Хорошо, давайте… Давайте решать, что и как делать. — Вот и прекрасно, — ответил я, и мы все втроем начали продумывать все наши слова и фальшивую легенду о наших действиях от артобстрела и до самого побега. На это у нас ушел где-то час, за который уже наступила ночь. По легенде, мы все втроем потеряли сознание после артобстрела, очнулись вечером, когда орки уже прошли дальше. Затем я встретил Аскирта с Ниртом, и мы все втроем начали прятаться по окрестностям, пытаясь найти способ пробиться к своим. В конце концов решили бежать на лодке орков. Описание побега мы решили не изменять, так как его мы достаточно хорошо знали. Следующий час ушел на продумывание мелких подробностей нашей встречи и хождений по тылу орков, вплоть до того, что я первый заметил их двоих в одном из окопов и окликнул их шепотом — я решил, что в случае допроса моими коллегами они могут начать спрашивать эти подробности. Хрен его знает, как оно будет, если мы все же вернемся. Под конец мы начали думать о делах более насущных — как выбираться отсюда? После недолгих размышлений решили построить плот из подручных материалов и доплыть до соседнего острова, который мы видели вдалеке. Как минимум это был хоть какой-то шанс, так как ждать здесь помощи было бессмысленно. Начать его строить решили уже с завтрашнего дня, чтобы не терять времени. Лишь после этого мы вновь улеглись спать на песке.На следующий день. Населенный пункт С-211. Рядовой Рингер Вимолт.
— Третий взвод! По вагонам! — послышался чей-то надрывный крик откуда-то издалека, после чего на перроне началась суматоха. Сразу же сотня гвардейцев встала и начала грузиться по вагонам, слушая команды своих сержантов. — Четвертый взвод! По вагонам! — произнес уже другой, более громкий голос спустя несколько минут. — Пятый взвод! По вагонам! — в третий раз голос прозвучал особенно громко, и новая сотня солдат, что сидели до этого возле нас, поднялась со своих вещмешков и также начала погрузку. — Шестой взвод! По вагонам! — наконец-то, спустя несколько минут, когда предыдущий взвод полностью погрузился, я услышал голос лейтенанта Фихауна, командира нашего взвода. Все сразу же поднялись, надели вещмешки и стали ждать команды сержанта Гингаша. — Первое отделение! На погрузку! — услышал я голос сержанта Шунвоса. Совсем молодой парень, лишь недавно получил звание из-за смерти прошлого командира, насколько я знаю. — Второе отделение! На погрузку! — прозвучал почти такой же молодой голос сержанта Линдига. С ним было еще веселее — мне иногда казалось, что он младше меня года на два. Звание он получил так же, как Шунвос, так что этому я не удивлялся. — Третье отделение! На погрузку! — прогремел, как гром, голос нашего сержанта, по сравнению с которым голоса двух прошлых парней казались детским лепетом. Мы, недолго думая, сразу же направились к поезду. Правда, этот самый поезд, который должен был отправить четыре наших взвода прямиком к кузне «Тамволь», не внушал доверия. Его металлические стенки были изрешечены множеством вмятин и пулевых отверстий всевозможного диаметра, окна все были либо выбиты полностью, либо покрыты трещинами, из-за чего казалось, будто они покрыты густой белой паутиной. Нам уже рассказывали, что в этих вагонах ехали на юг, на перегруппировку, солдаты СПО и по пути их иногда обстреливали орки на быстрых маневренных машинах. «И в этом мы поедем…» — подумал я, понимая, что, по всей видимости, стенки этого вагона вовсе не бронированные. Хотя стоило признать — выбора у нас не было. Нам необходимо было как можно быстрее добраться до кузни «Тамволь», а поезд был наилучшим вариантом. Да, некоторые подразделения летели на шаттлах, но их было слишком мало, чтобы перевезти всех. Было, конечно, немного странно, вот так резко получить приказ выдвигаться не абы куда, а к самой кузне, бросив те укрепления, что мы строили несколько суток кряду, однако мы особо не жаловались — если в штабе посчитали, что так надо, значит, так надо и не стоит с этим сильно спорить. Уже через минуту я взобрался по металлической лестнице и начал продвигаться за остальными. — Так, третье отделение, идем за мной! — проговорил сержант Гингаш. Это был пассажирский вагон, в котором с обеих сторон располагались двухэтажные койки, прикрепленные к маленьким стенкам. Между двумя такими стенками располагались окно и столик. Между двумя сторонами коек был крохотный коридорчик метровой ширины, по которому мы один за другим медленно продвигались вглубь вагона, освещаемого лишь дневным светом. — Все, занимаем это место! — крикнул сержант. Мы прошли немного дальше и сели на свои места. Выглядело оно, как и все внутреннее убранство вагона, совсем не презентабельно. Окно было полностью разбито, и от него остались лишь мелкие осколки, торчавшие из рамы. Стена вокруг окна имела еще где-то с десяток отверстий, через которые пробивался дневной свет. Койки также были продырявлены и измазаны в крови. Меньше чем через минуту мы уже сидели на своих местах — на каждой нижней койке располагались по пять человек, благодаря чему за одним столом уместилось все наше отделение, за исключением сержанта, который успел куда-то уйти. Хоть это и было неудобно, все же приходилось тесниться, так как требовалось перевезти как можно больше солдат за один раз. — Это мы что, с СПО-шниками едем? — спросил Фискен, сидевший напротив меня на краю койки и смотревший куда-то мне за спину. Развернувшись, я увидел десятки солдат СПО, также занявших свои места. — Да, — подтвердил сержант, внезапно возникший рядом с нами. Я даже не заметил, как он вернулся. — Половина вагона для нас, половина для них. — Я понял, сэр, — поспешил ответить Фискен. Сержант ничего не ответил и сел рядом с ним. — Так, парни, слушаем сюда, — начал сержант достаточно тихим голосом, при этом внимательно смотря на каждого из нас. — Как только выедем в степь, не расслабляемся. Остир и Харгас, достаете лазганы и смотрите в окно. Если увидите что-то, что похоже на зеленокожего — стреляете без команды. Все понятно? — Да, сэр, — синхронно ответили оба названных рядовых, сидевших у окна. — Вот и хорошо. Еще предупреждаю всех — услышите что-то, что напоминает выстрелы, если кто-то где-то крикнул «Ложись!» или что-то в этом роде, или если Остир с Харгасом открыли огонь — сразу же, в ту же секунду, ложимся на пол, даже если в сортире. СПО-шники потеряли под сотню где-то, пока ехали сюда — эти вагоны, как вы уже поняли, не бронированные. Все понятно? — Да, сэр, — ответили мы всем отделением. Сержант говорил все это настолько серьезно, что сомневаться в важности его слов не приходилось. Все было очень серьезно, раз он обратил на это внимание. — Прекрасно. Даст Император, доедем без потерь. На этом разговор был закончен, и все замолчали, пока сержант Гингаш расслабленно закрыл глаза, облокотившись на стенку. К счастью, уже спустя минут десять поезд вздрогнул, при этом издав громкий металлический звук, затем станция за окном начала двигаться справа налево, а это значило одно — поезд тронулся. С каждой минутой мы ускорялись. На улице виднелись то здание станции, то параллельные пути и грузовые поезда, то склады. Но вскоре все это резко исчезло, и нашим глазам предстала бескрайняя серо-зеленая степь, освещаемая ярким солнцем в безоблачном небе. Первые три часа прошли спокойно. Остир и Харгас, как и приказал сержант, достали свои лазганы и внимательно смотрели в окно — один вперед, другой назад. Слова нашего командира они приняли серьезно и потому не филонили. Остальные же пытались занять себя разговорами. — Ну и в общем, был у нас сосед по дому, алкаш — страшное дело, — рассказывал Тинальд очередную историю. — Но как напивался, так начиналось. Особенно страшно было, когда вдруг воображал себе, будто умеет петь. И вот представьте себе, напился он, значит, в День Прибытия Голиарцев, ну, сами знаете, в такой день все пьют. Но один раз он отличился. Внезапно для всего нашего двора, выходит он такой на балкон, полностью голый, и заявляет: «Сэчас вы имэетэ цесть лыцезрэт солноэ выступлэниэ выдаюшевося пэвца салдатскава анысаабла», — последнюю фразу Тинальд произнес таким искаженным голосом, что его едва можно было понять. — Ему такие орут со двора: «Иди проспись, алкаш!» — а я такой сижу и думаю: «Хоть бы не гимн Верлона начал петь». Будьте уверены, когда он начинал петь его на пьяную голову, то это как наждачкой по ушам. Ну и в общем, он весь такой важный, подбородок кверху, грудь колесом, делает глубокий вдох, чтобы начать, и… Упал назад и вырубился. После последней фразы несколько десятков гвардейцев, включая всех нас, заржали в полный голос. Такого поворота мы точно не ожидали. — Ой, умора! — сказал один из гвардейцев, сидевший напротив нас, пытаясь совладать со смехом. — Да, он еще часто так отжигал. В общем, было еще однажды, но уже на День Первого Шага… — Третье, четвертое и пятое отделения, кипяток готов! — крикнул кто-то из конца вагона, где стоял небольшой кипятильник. Правда, хватало там максимум человек на тридцать, из-за чего пришлось готовить по очереди. — Рингер, сгоняй за кипятком, — сказал сержант Гингаш своим обыденным холодным тоном. Подобную фразу сложно было назвать приказом, хотя я прекрасно понимал, что это он и есть. Не став терять время, я встал со своего места, взял поднос с подготовленными заранее пластиковыми стаканами и начал продвигаться по переполненному вагону. Из-за разбитых окон сквозняк в вагоне стоял неимоверный, потому приходилось держать пустые стаканы, чтобы они не улетали. Набрав в каждый из них кипяток, я начал возвращаться обратно, на этот раз внимательно смотря под ноги, чтобы не споткнуться. — Орки! ЛОЖИСЬ! — услышал я. Уже в следующую секунду, не думая ни о чем, я бросил поднос подальше от себя и лег на пол. Чуть дальше разлился кипяток, но до моих рук не достал. Остальные гвардейцы, матерясь, также бросали все и ложились то на пол, то друг на друга, лишь бы быть как можно ниже. Вдруг послышались звуки выстрелов и мелкие удары по металлу. Затем — крики раненых и треск лазганов. — Получай, су… — фраза резко оборвалась противным звуком, напоминавший перемалывание мяса. Где-то вдалеке послышался глухой звук взрыва вперемешку со знакомым до омерзения рычанием зеленокожих. — Ха, горите, ублюдки! Во славу Его! — прозвучал радостный голос одного из гвардейцев. Все закончилось. Выстрелы прекратились. Поезд продолжал все так же ехать вперед, а вагон, на полу которого я все еще продолжал лежать, был наполнен матами и криками раненых. «Пиздец…» — только и смог подумать я, пытаясь осмыслить всю произошедшую ситуацию. Люди вокруг меня были, как я мог понять, аналогичного мнения. Кое-как встав и собрав все стаканы, я направился к своему отделению, чтобы доложиться сержанту. Кипяток его явно теперь не заботил. Проходя мимо одного из мест, я заметил лежащий на полу труп гвардейца. Его голова была прострелена, на полу лежали части его мозга, превращенного в фарш, вперемешку с разливающейся кровью. В руках у него был лазган. Судя по всему, именно его прерванную фразу я услышал — он был рядом с окном и не лег, а начал стрелять и погиб, пытаясь защитить всех нас, как того требовал устав. «Упокой Император твою душу, брат…» — помолился я за него, после чего направился дальше. — Рингер, хвала Императору, ты в порядке! — сразу же начал Синкурт, как только заметил меня. — Да, в порядке, — ответил я, присаживаясь на свое место и ставя поднос с пустыми стаканами на стол. — Только кипяток пролил. — Хрен с ним, с кипятком. Главное, тебя не задело, — продолжил Синкурт, пытаясь говорить громче, чтобы его можно было услышать среди множества криков раненых со стороны второй половины вагона, где располагались солдаты СПО. — Что вообще это было? — решил поинтересоваться я. — Орочьи багги. Выскочили из-за холма и дали очередь из стабберов, — быстро объяснил Остир, который вместе с Харгасом продолжали наблюдать в окно с приготовленными лазганами. — Все, кто мог, дали по ним залп — у одного бензобак рванул, еще двое отъехали за холм. — Понятно, — сказал я, чувствуя хоть какое-то удовлетворение, что конкретно эти орки не ушли безнаказанными. Вскоре все начали успокаиваться. Крики стихали, раненые засыпали под действием обезболивающих, трупы уносили куда-то в конец вагона. Насколько мы поняли из дальнейших объяснений, потери среди гвардейцев составили три человека убитыми и пять ранеными, включая двоих выбывших из строя. У солдат СПО дела обстояли хуже: одиннадцать убитых, семнадцать раненых с семью выбывшими. Разница была понятна — солдаты СПО не были вымуштрованы, как мы, и когда крикнули «Орки!», часть не успела вовремя лечь, часть затолпилась у окон, пытаясь стрелять и мешая друг другу, потому очередь из орочих стаберров смогла унести столько жизней. — Император нас помилуй. Ну и поездочка намечается, — высказался Гвинхис. — Особенно с этими вот, «солдатами». Последнее слово гвардеец произнес с нескрываемым презрением, что ясно говорило о его отношении к ним. Хотя говорил он сейчас так лишь из-за того, что сержант ушел покурить. В его присутствии мы даже дышать пытались тише. — Таким спину не доверишь, — подхватил Тинальд. — Ну, пусть теперь попробуют сбежать, — продолжил капрал Гунсор. Он, в отличие от сержанта Гингаша, был урожденным верлонцем, и потому в первую очередь был для всех сослуживцем, а уж потом заместителем командира. — Я им тогда такого задам, если попытаются, что им орки покажутся не такими уж и страшными. — Мы тебе в этом поможем, Норик, — сказал за всех Фискен. — Если надо будет — Кихи всегда поможет. «Кихи… Кто вообще называет пулемет кличкой сторожевой собаки?» — спросил я себя. Каждый раз, когда я слышал эту кличку, я вспоминал здорового сторожевого пса нашего соседа, который лаял от любого чиха на всю деревню и неплохо кусал незадачливых воров-огородников. Однако почему Фискен назвал своего «Мясника», этот громадный стабберный пулемет, который мог стрелять только с треноги и переносился двумя крепкими гвардейцами, именно так, я так и не узнал. Спрашивать солдата о том, почему он дает чему-то собственное имя, считалась дурным тоном, это нам ветераны пояснили еще в учебке. Примерно еще час после инцидента мы продолжали попытки себя занять. Истории из жизни, регицид и попытки заснуть — вот и все, пожалуй, что мы могли. Несмотря на это дорога выматывала. Некуда было даже нормально ноги протянуть, не говоря уже о том, чтобы хоть немного вздремнуть. Но больше всего меня постоянно держала в напряжении мысль о нашем положении. Мы едем в переполненном вагоне без какой-либо брони, а вокруг нас разъезжают зеленокожие, которые с удовольствием начнут по нам стрелять из всего, что у них есть. Возникал вопрос — когда они ударят в следующий раз? В какой вагон они начнут стрелять в первую очередь? Попадет ли одна из их пуль в меня, пока я даже не смогу выстрелить им в ответ. «Император защити…» — помолился я, осознавая, какая паршивая смерть меня может ждать здесь. Погибнуть, не сумев даже попытаться защитить себя. Погибнуть внезапно, неожиданно, вот так просто. Погибнуть от пули, выпущенной мерзкими ксеносами вслепую, наугад, ради забавы. Подобное действительно внушало некоторый ужас. Если уж и погибать, то на передовой, а не в пассажирском вагоне поезда, предназначенного для перевозки рабочих Адептус Механикус. Из-за этого я никак не мог расслабиться и постоянно смотрел на Остира и Харгаса, чтобы сразу уловить в их мимике хотя бы намеки на то, что они кого-то заметили. Этим я мог выиграть себе лишнюю секунду, за которую я успею вновь лечь на пол, благодаря чему шансы выжить будут максимальными. Вот только пока что я лишь видел, как оба гвардейца с трудом всматриваются в окно слезящимися от ветра глазами. Зрелище не самое интересное. — Эй, у вас там есть свой сортир, вообще-то! — внезапно услышал я достаточно громкий грубоватый голос со стороны второй половины вагона, где сидели СПО-шники. — Тут очередь меньше! — ответили первому голосу настолько вальяжно, будто это было само собой разумеющееся. Обернувшись в ту сторону, я заметил троих гвардейцев, что стояли в конце вагона за еще двумя солдатами СПО. Было видно, это очередь в вагонный сортир. — И что с того? Идите в свой сортир, парни! Это наша половина вагона! Эти голоса начали привлекать внимание других. И мне они совсем не нравились. — Тебе что, жалко? Имей уважение к тем, кто вас тут защищает. — А ну повтори, что ты там сказал? — проговорил голос с интонацией, не предвещавшей ничего хорошего. — Эй, это что у них там? — услышал я уже голос одного из гвардейцев напротив нашего места. — Похоже на проблемы, — ответил ему другой, сидевший рядом и пытавшийся также смотреть на происходящее. — Уши почисти, я вроде громко и на готике сказал, — раздраженно и горделиво ответил все тот же гвардеец. Слышно его было вполне себе хорошо — со стороны СПО уже все молчали и внимательно слушали. — Так, ты сейчас, я вижу, договоришься у меня, — сказал СПО-шник, встав со своего места и подойдя к гвардейцам. Намечались большие проблемы. — Парень, сядь, где сидел, — уже серьезно произнес гвардеец. — Иначе что? — Так, пошли, — сказал гвардеец напротив меня еще одному, после чего они оба встали и направились в сторону пререкающихся бойцов. Сержант же их в это время спал у окна. Но в следующую секунду им дорогу перегородил еще один солдат СПО. — Парни-парни. Не надо, не вмешивайтесь лучше, — паренек лет двадцати поднял руку и легонько дотронулся нагрудника гвардейца. Тот в начале посмотрел на руку, потом на самого парня и одарил его испепеляющим взглядом. — Ты мне еще указывать будешь? В сторону отойди, сопляк! — злобно рыкнул гвардеец, оттолкнув СПО-шника в сторону, и направился дальше. — Эй, выбирай выражения! — проговорил еще один СПО-шник, вскочив с койки. — Извинись перед ним — этот парень кто угодно, но не сопляк! Оба солдата стояли и буравили друг друга злобными взглядами. За одну секунду ситуация ухудшилась. Теперь уже и множество гвардейцев с нашей половины вагона замолчали и начали смотреть на происходящее. Даже те, кто стоял рядом с сортиром, замолчали и внимательно смотрели на этих двух. — Буду я еще извиняться перед трусливым СПО-шником! — Это ты кого сейчас трусом назвал?! — возмущенно проговорил новый СПО-шник. — Э, гроксы, а ну разошлись! — прокричал недавно еще спящий сержант, что возымело ноль эффекта. — Вас и назвал! Только и умеете, что драпать, пока орки в жопу вам стреляют, а нам потом все это дерьмо разгребать! Так что, блять, сядь на место и не возникай! Вместо ответа СПО-шник резко ударил гвардейца прямиком в челюсть. Тот от неожиданности не успел среагировать и упал на пол. — АХ ТЫ Ж ТВАРЬ! — прокричал его друг и ногой ударил солдата в живот, отчего он отлетел на пару метров и тоже упал. — Бей их! — крикнул кто-то со стороны СПО-шников. Второго гвардейца попытались ударить по лицу кулаком, но он успел увернуться — кулак нападавшего пролетел мимо и врезался в ребро стенки. Затем гвардеец ударил солдата по затылку локтем, и тот упал, потеряв сознание. В дальнем конце вагона также началась драка — трое гвардейцев начали отбиваться от остальных солдат. Вагон наполнился криками, проклятиями, матами, одобрениями и приказами сержантов, что безуспешно пытались остановить драку. — Суки, я их сейчас научу Гвардию уважать! — злобно произнес Фискен. — Фискен, не вмешивайся! — прокричал капрал, явно отдавая приказ. — Там наших бьют! — злобно ответил наш пулеметчик и ринулся в гущу боя, напрямую ослушавшись приказа старшего по званию. Я же перечить капралу не стал. Приказ есть приказ, он не поддается оспариванию. Остальные, судя по всему, прямо-таки горели желанием принять участие, но все же сдерживались: может, они и относились к капралу как к родственнику, все же не решились идти против него. Драка тем временем набирала оборот и перешла в стадию «стенка на стенку». Пытаясь получить хоть какое-то преимущество, солдаты с обеих сторон начали использовать все, что попалось под руку, включая даже приклады лазганов. «Великий Император, хоть бы никто не выстрелил…» — думал я, понимая, что если кто-то выстрелит, то в вагоне начнется бойня. Сами собой руки потянулись к моему собственному оружию. Так было немного спокойнее. — Да сядьте вы на места, идиоты! Я приказываю вам, сесть по местам! — орал во всю глотку уже лейтенант, подоспевший к нам. Он был вне себя от злости, но лишь те, кого он саморучно отталкивал, все же уходили от столпотворения. На тех же, кто вовсю дрался с СПО-ошниками, это никак не подействовало. — ОРКИ! — внезапно, во всю силу легких, прокричал Остир, что все еще на пару с Харгасом смотрел в окно. Помня слова сержанта, я бросился на пол. На меня сразу же навалился кто-то из наших. Сквозь крики дерущихся послышался треск лазганов. — РАКЕТА! В следующий миг прозвучал оглушительный грохот. По коридору прошлась волна воздуха, сбившая с ног всех, кто еще стоял. В ушах зазвенело, но, даже несмотря на это, я слышал громкие крики раненых, маты, проклятия и приказы офицеров, которые говорили не вставать с пола. — Ха, еще один готов! — услышал я приглушенный голос Остира. — Жрите, твари! У нас на всех хватит! — продолжил за ним Харгас. — Отходят, ублюдки! Поделом им! Лишь спустя минуту все кончилось. Выстрелы прекратились, и мы все начали вставать на ноги, понимая, что продолжения в данный момент не последует. Но вот крики раненых не прекратились, и по их громкости я мог понять, что раненых очень много. Как оказалось, одна из ракет попала прямо в наш вагон, убив одно отделение разом и еще шестнадцать человек из других, а также ранив осколками тридцать семь человек Зрелище это было то еще: ракета оставила огромную дыру в стене вагона. От гвардейцев, сидевших рядом с местом взрыва, остались только части тел, ошметки органов и кровь, залившая все вокруг — ракета все же была осколочно-фугасной, и у них просто не было шансов. — Ублюдки зеленые… — проговорил я вслух, смотря куда-то в пустоту, понимая, что только что одним удачным попаданием они убили несколько десятков гвардейцев. Но поезд как ехал, так и продолжил ехать, даже несмотря на подобное — приказ доставить нас к месту назначения никто не отменял, и раз поезд мог продолжать ехать, значит, он будет ехать. Драка же закончилась сама собой. Гвардейцы пытались помочь раненым, СПО-шники просто не мешали им. Когда же с ранеными было закончено, а тела погибших и останки вынесли, все сели на свои места и пытались даже не смотреть друга на друга. Никто больше не собирался поднимать эту тему. По всей видимости, этот инцидент заставил всех прийти в себя и подумать трезво над ситуацией. Я же сам все еще отходил от удивления. Да, драки между гвардейцами и СПО-шниками уже были, и не раз, но чтоб дошло до такой массовой драки, да еще и в присутствии не только сержантов, но еще и двух лейтенантов — это было что-то из ряда вон выходящее. Правда, из-за чего все произошло, я понять вполне себе мог. Все сводилось к тому, что наши гвардейцы начали считать СПО этой планеты поголовно трусами и слабаками, которые бегут всем составом при виде орков. Особую роль тут сыграли наши комиссары, которые устроили массовые репрессии среди офицерского состава СПО. И по всей видимости, результат уже был налицо — командиры тех солдат, с которыми мы ехали, явно не могли справиться с новыми свалившимися на их головы обязанностями. И вот теперь СПО-шники решили показать характер, что и завершилось дракой. «Император, дай нам пережить это…» — попросил я Его Величество, вознося глаза к потолку вагона, после чего продолжил смотреть в окно. Это было единственное, что мне еще не надоело. Резкий толчок назад заставил мое тело двинуться вперед. Рефлекторно я поставил ногу вперед, чтобы не упасть на пол. Сонливость как рукой сняло, однако глаза вокруг видели только темноту, отчего я не мог понять, где я. В это же время пространство вокруг наполнилось отборными матами и проклятиями в адрес всего происходящего и его виновников. Лишь через несколько секунд я вспомнил, что я в поезде и что он тормозит, к тому же очень быстро. — Боевая тревога! — прокричал голос в моем вокс-передатчике. Это был наш лейтенант. — Отделения с первое по пятое — покинуть вагон через окна и занять оборону, с шестого по десятое — занять оборону вагонов! Бегом-бегом! Вагон наполнился суетой. Гвардейцы из названных отделений начали выпрыгивать из разбитых окон, мы же внимательно всматривались ночную темноту, освещаемую слабым светом неполной луны. Впереди ничего не было видно, но это еще ничего не значило — в этой темноте мог скрываться кто и что угодно. Краем глаза я заметил, как СПО-ошники также пытаются покинуть вагон, но делали они это не так организованно, как мы, из-за чего теряли много времени. — Девятое, десятое отделения, на крышу, живо! — послышался новый приказ по воксу, и два десятка гвардейцев сразу же начали выбираться из вагона. Уже через полминуты над нашими головами послышался стук множества ног, который достаточно быстро стих. — Рассредоточиться по окнам и докладывать обо всем подозрительном, — прорычал по воксу злой голос сержанта Гингаша, которому вся эта ситуация явно не нравилась. Как, впрочем, и нам. Недолго думая, мы исполнили приказ. Я и Синкурт встали возле одного из окон и начали внимательно следить за темнотой. Если там, впереди, промелькнет хоть какое-то движение, мы немедленно сообщим сержанту. В вагоне воцарилась тишина. На улице тоже. Все ждали. «Император, дай сил воинам своим сражаться с врагами Твоими и забрать их жизни, мерзкие Тебе», — проговорил я про себя молитву перед боем. Прошла одна минута. Две. Пять. Вокруг была лишь всеобъемлющая тишина и темнота. Больше ничего. Вдруг где-то прозвучал характерный звук работающего двигателя. Где-то очень далеко, так как его было едва слышно. — Слышу звук двигателей. Впереди. Расстояние неизвестно, — проговорил я по воксу, следуя приказу сержанта. — Подтверждаю, звук двигателей впереди, м- проговорил Вумбольт. — Принято, отбой, — ответил нам сержант. Вновь нависла тишина. Никто из солдат, что сейчас лежали на траве рядом с рельсами, даже не шептался. Даже не молился. Все ждали. Вдалеке послышался новый звук — рычание. Орочье. Этот мерзкий звук ни с чем не спутаешь. — Ну давайте… Давайте, идите сюда… Где вы там шастаете… — нервно говорил Синкурт. Его раздражала эта тишина, это бездействие. И я его понимал. Когда ты знаешь, что бой начнется, но этого еще не произошло и ты не знаешь, как еще долго надо ждать, нервы натягиваются до предела, любой звук и шорох становится слишком громким, а руки так и тянутся к спусковому крючку, чтобы быть готовым вмиг разрядить батарею во все, что возникнет впереди и может представлять хотя бы намек на опасность. Однако ни через пять минут, ни через десять, ни через целый час ничего не происходило. Вдалеке периодически слышались различные звуки, но никто на нас не нападал. Вскоре уже начало светать. Вначале небо стало постепенно светлеть. Потом оранжевое яркое солнце вышло из-за холма, светя прямиком в глаза. Орки же так и не нападали. Лишь днем выяснилось, что дела наши еще хуже, чем предполагалось. В локомотив попало три орочьи ракеты, и ремонт на месте невозможен, из-за чего теперь поезд не мог сдвинуться с места. Не имея других альтернатив, капитан Хомкольд, командир всей нашей роты и по сути самый старший офицер на поезде, приказал нам вырыть хотя бы минимальные укрепления, занять круговую оборону и ждать подкреплений, которые уже были вызваны. Все это меня злило. Выходило, что мы тут буквально застряли — в голой степи, со сломанным поездом и в окружении противника, при том, что прямо сейчас сотни тысяч их сородичей штурмуют кузню «Тамволь», которую мы ехали защищать. «Гребаные ублюдки», — подумал я, начиная рыть одну из множества траншей рядом с поездом. Теперь нам оставалось только защищаться и ждать.Спустя два дня. Кузня «Тамволь». Скитарий-гиспасист DM-273138.
Гермодверь, перекрывавшая коридор, с гулом поднялась вверх, пропуская отряд из двадцати скитариев, включая DM-273138. За ней располагалась станция погрузки, на которой скопилось больше трех тысяч гражданских служителей Адептус Механикус — рядовые рабочие и их семьи. Все они были эвакуированы сюда и теперь сидели на полу в ожидании новых приказов. Среди них постоянно витали сервочерепа или ходили скитарии, подслушивая разговоры и выискивая малейшие намеки на панику или неподчинения — за последние планетарные сутки уже было исполнено 762 смертных приговора для поддержания должной дисциплины среди рабочего контингента, а потому наблюдение требовалось постоянно. Группа скитариев проходила мимо всех людей, не обращая на них особого внимания. У них была другая миссия — произвести погрузку на ожидающий их поезд. Ситуация на кузне за несколько суток стала критической. Орки усиливали напор, пробивая все новые и новые бреши в обороне. Скитарии держались изо всех сил, применяя все доступные им резервы, однако этого было недостаточно — численное преимущество орков сказывалось на эффективности обороны кузни. Доходило вплоть до того, что у скитариев не оставалось резервов и им приходилось отступить. Однако последним ударом для всей обороны стало уничтожение энергопроводов, соединяющих главный реакториум со всеми системами кузни. Сам реакториум все еще держался благодаря толстому бронированному корпусу, однако потеря всех энергопроводов привела к полному обесточиванию кузни. Вспомогательные генераторы и аккумуляторы не могли обеспечить должного количества электроэнергии, а восстановить энергопроводы не представлялось возможным из-за нехватки сил — скитарии не могли даже пробиться к местам повреждений. Это привело к критическому дефициту энергии, что серьезно снизило оборонный и производственный потенциал кузни. Затем вся вокс-связь оказалась заглушена всеволновыми помехами, охватившими всю кузню и лишившими войска скитариев необходимой координации действий. В итоге магос-прим Унгард Имолтис, не имея других приемлемых вариантов, был вынужден отдать приказ о полной эвакуации гарнизона кузни вместе со всей военной продукцией. Потому теперь DM-273138 шел в одном из последних отрядов, чтобы покинуть кузню. Он был зачислен в арьергард войск кузни, чьей миссией было заблокировать вручную каждую гермодверь и привести их механизмы в неработоспособное состояние, чтобы затормозить орков на как можно большее время. Свою миссию они полностью выполнили, и теперь, по расчетам, орки пробьются сюда лишь через 37-45 часов. Этого было вполне достаточно для исполнения приказа магоса-прим. За две минуты отряд добрался до поезда. Мест в самих вагонах уже не было, потому DM-273138 занял место на крыше, как и десятки других его соратников. Еще через три минуты последние скитарии, до этого наблюдавшие за гражданскими, получили приказ грузиться. Они также заняли места либо на крышах вагонов, либо прикрепились к их стенкам с помощью магнитных захватов. На станции начал повышаться звуковой фон — гражданские начали обсуждать возникшую ситуацию, многие высказывали идеи, влекущие за собой различные наказания, вплоть до смертной казни, однако никаких приказов от командования по этому поводу не поступало, потому скитарии продолжали молча смотреть на толпу. Поезд вздрогнул и начал плавно набирать ход. Люди еще сильнее начали паниковать и злиться, многие начали высказывать свое крайне негативное отношение к скитариям и магосам, но это никак не могло повлиять на ситуацию — гражданское население и сервиторы не подлежали эвакуации. Спустя минуту поезд въехал в неосвещенный туннель, после чего за ними закрылась еще одна гермодверь, работавшая на аварийном аккумуляторе, а затем он покинул саму кузню и оказался на улице. DM-273138 сразу же зафиксировал с помощью окуляров несколько тысяч солдат орков вдали. Большая часть их бежала в саму кузню через взорванные двери, но некоторые пытались взять штурмом линию обороны сервиторов и турелей, что защищали железную дорогу, по которой в данный момент шел эвакуационный поезд. Ксеносы гибли десятками под огнем лазганов и болтеров, но продолжали упорно бежать вперед, влекомые своими низменными инстинктами. Скорость поезда продолжала увеличиваться, потому он смог быстро достигнуть безопасной территории. И только спустя сто двадцать минут, за которые поезд отдалился на приемлемое расстояние, кузня осветилась яркой вспышкой термоядерного взрыва мощностью в 35 мегатонн. За ней появился огненный шар, переходивший в огромное грибовидное облако. Протокол самоуничтожения кузни был приведен в исполнение.