Именем Императора, в связи с неоднократными случаями проявления некомпетентности, с нарушениями дисциплины и неисполнением своих прямых обязанностей офицерами всех рангов Сил Планетарной Обороны Акитос Прайм, приведшими к массовому бегству солдат с поля боя без приказов командования и оставлению военного имущества в пользу врага, а также в связи со скоропостижной смертью комиссара Сил Планетарной Обороны Акитос Прайм, Дитхарта Вацкарелли, приказываю причислить к Силам Планетарной Обороны Акитос Прайм младшего комиссара Домиарта Шамоса для проведения всего спектра мероприятий, необходимых для повышения дисциплины в войсках, с временной выдачей ему полноценных полномочий полкового комиссара. Любые попытки препятствовать его деятельности будут караться в соответствии с законами военного времени без учета звания, должностей и титулов личностей, совершающих подобные действия.
Полковой комиссар Пятнадцатого Верлонского Полка Астра Милитарум, Августин Мерцелиус
Сопровождающее письмо выглядело тоже достаточно сносно.Предъявитель этого письма, комиссар Домиарт Шамос, приказом полкового комиссара Пятнадцатого Верлонского Полка Астра Милитарум, Августина Мерцелиуса, назначен полноценным комиссаром Сил Планетарной Обороны Акитос Прайм с временной выдачей ему полноценных полномочий полкового комиссара. Любые попытки препятствовать его деятельности будут караться в соответствии с законами военного времени без учета звания, должностей и титулов личностей, совершающих подобные действия.
Полковой комиссар Пятнадцатого Верлонского Полка Астра Милитарум, Августин Мерцелиус
Это письмо я отдал лично в руки Домиарта, после чего отпустил, а два письма отправил губернатору Ориси и маршалу Монларту. Я мог только представить их лица при прочтении подобного приказа. А вот будут ли они противиться ему — это было под вопросом. С одной стороны, губернатору точно не был нужен новый, полностью независимый комиссар, надзирающий за СПО, но с другой — ему как раз было выгодно, если Домиарт устроит новые чистки и избавит губернатора от головной боли в лице ставленников Домов. Тут, конечно, можно было посетовать, что Домиарт в принципе не будет разбираться, кто есть чей ставленник, и в случае чего всех пострижет под одну гребенку, но мне уже было прекрасно известно, что губернатор хер клал на своих людей в СПО. Наоборот, ему выгодно, что я так делаю, но выбора у меня особо не было — СПО надо было привести в порядок, и если для этого надо было делать то, чего хотел губернатор, то так тому и быть. Я отлично понимал, что мои действия помогут ему, но если это являлось последствиями действий, необходимых для защиты миллиардов людей на этой планете, то так тому и быть. Меня беспокоили только гражданские — обычные люди, наподобие той девчонки. Они были просто людьми, что хотели жить. И раз я стал маленькой шестеренкой в огромном механизме военной машины Империума, то должен был хотя бы выполнять свои обязанности правильно, как бы этим ни пользовались другие. Иначе все могло закончиться катастрофой. Затем мне пришлось вновь ждать отчетов от всего, что происходило вокруг. Вести с позиций кое-как радовали — гвардейцы практически полностью откачали воду из траншей и приступили к их восстановлению и улучшению. Но вот ситуация с настроением в войсках была, судя по отчетам Гонгази, аховая. Гвардейцы хотели буквально перебить всех СПО-шников, считая их предателями, и выражали едва ли не открытое возмущение тому, что те находятся позади них. Более того, по словам младшего комиссара, гвардейцы были готовы начать атаку на них в любой момент и единственное, что их сдерживало, это отсутствие приказа от командования. Потому пока что обходились мелкими ссорами и драками между строительными бригадами, которые находили любой повод, чтобы выяснить отношения силовым путем. Одна из таких драк, к примеру, началась из-за того, что СПО-шник случайно кинул грязь лопатой в сторону и та немного задела штанину гвардейца. Итог: драка между десятью гвардейцами и шестнадцатью СПО-шниками, два СПО-шника в реанимации, трое гвардейцев в лазарете с переломами, все остальные — в карцерах до выяснения обстоятельств. И это только одна из тридцати четырех драк, что успели произойти за сутки, разве что одна из самых многолюдных. Становилось понятно: ситуация настолько взрывоопасная, насколько это только возможно. Из-за этого пришлось торопить Гонгази, который, как я понял, работал так быстро, как только мог. На то, чтобы допросить всех причастных людей, у него ушло двое суток, что можно было назвать очень хорошим результатом. Вот только результат был совсем нерадостный. По всем отчетам о допросах, а также при изучении улик получилась следующая картина: все произошло из-за неточных карт, где координаты были смещены так, чтобы артиллерия, получившая приказ открыть огонь по танкам, что застряли на минном поле, начали стрелять именно по позициям гвардии. Затем майор попытался приказать артиллерии открывать огонь, но связаться удалось только с одной батареей, которая и открыла огонь, в то время как остальные две, не имея связи, открыли огонь по заранее подготовленным координатам, услышав, что одна из батарей уже стреляет. Корректировщики уже на начале обстрела сразу же предприняли попытки связаться с артиллеристами в попытках скоординировать огонь, но тут оказалось, что у них вообще связи нет ни с одной из батарей. Причина, как оказалось, была в том, СПО-шники, решив не полагаться на вокс-передатчики, тем более в такую погоду, проложили кабели до артиллеристов. А проложили они их по канализации, где их все погрызли крысы. В итоге, чтобы просто остановить огонь двух из трех батарей, с которыми связи все еще не было, генералу Ортигасу пришлось ехать лично на одну из батарей, послав на другую своего адъютанта. К сожалению, адъютант с порога начал орать на командира батареи благим матом и был готов уже на него с кулаками кинуться. Командир, приняв адъютанта за какого-то полоумного, приказал того оглушить и связать, потому заставить батарею замолчать удалось только после личного прибытия генерала. В итоге в общей сложности гвардия находилась под обстрелом без малого два часа, что привело к масштабным жертвам: четыреста двадцать пять погибших, восемьсот тридцать два небоеспособных раненых. Итого — тысяча двести пятьдесят пять потерянных солдат на ближайшие месяцы. Подобные потери были достаточно ощутимы, как для десятитысячного батальона, который теперь еще был на грани бунта против СПО. Значит, надо было найти виновника. И очень быстро. К сожалению, все было не так просто. Кто подменил карты? И главное — для чего? Версия о том, что это было покушение на мою жизнь, отпадала: корректировщики не имели связи с артиллерией, а значит, наводить на меня обстрел не могли, а полагаться на удачу, что орудия попадут именно туда, где находился я, было бы слишком глупо. Значит, мотив другой. Но вот какой? Кому выгодно обстреливать гвардию, рискуя обороной всего острова? Подобные размышления были готовы взорвать мне голову, которая и так трещала по швам. Более того, из-за глухоты меня ничего не отвлекало и я полностью сосредотачивался на своих дедуктивных размышлениях. Кое-какие догадки стали вырисовываться. И они мне совсем не нравились. Чтобы подтвердить свои догадки, пришлось подождать, пока мне наконец-то поставят слуховые аппараты. По виду они очень напоминали таковые в моем мире, разве что были черные и более грубоватые по виду. Основная часть крепилась к ушной раковине, а передатчик вставлялся в ухо. Просить для себя аугментацию я не стал — понимал, что Механикус ее мне вряд ли поставят, ведь можно обойтись и обычными аппаратами, да и время на установку уйдет прилично, чего я себе позволить не мог в принципе. В итоге я все же вновь стал слышать. Чувство это было непередаваемо. В один миг все вокруг вновь обрело звуки. Голоса людей, шуршание одежды, ходьба, ветер — все это звучало словно прекрасная музыка. Никогда бы не подумал, что по подобным звукам вообще можно скучать. После этого я сразу же направился к майору Рамверу и генералу Ортигасу. Необходимо было с ними серьезно поговорить. В особенности с последним. Найти их удалось во все том же штабе, чему я был очень даже рад. — Господин комиссар, — сразу же поприветствовал меня майор, вытянувшись прямо. — Майор Рамвер. Генерал Ортигас, — произнес я в ответ. — Прошу прощение, что прерываю вас, но мне необходимо провести с вами серьезный разговор касательно всей этой ситуации. И в первую очередь мне необходимо знать, какова сейчас обстановка. — Конечно, — спокойно ответил Кимурт, начиная работать к дисплеем голопроектора. — Ситуация в данный момент не самая лучшая. Наш план можно считать проваленным — орки не отправили пехоту в атаку вместе с бронетехникой. Я ждал ее до последнего, позволив танкам подобраться на критически близкое расстояние к нашим траншеям, но потом пришлось все же скомандовать огонь. Как итог — больше тысячи потерянных гвардейцев, уничтоженная орочья бронетехника и огромная толпа вражеской пехоты, что до сих пор скрывается в лесу вне досягаемости наших орудий и даже не думает приближаться к нам, потому что знает, что их тогда ждет. Почему вообще все так произошло, я сказать точно не смогу, но теперь факт остается фактом: их пехота более к нам не приближается. Вместо этого они разделились на две большие группировки, между которыми уже зафиксировано семьдесят шесть столкновений. Мы полагаем, что вместе с бронетехникой был уничтожен и вожак, командовавший всеми войсками ксеносов на острове, и теперь у них начались внутренние склоки. Такое я уже не раз видел. Пока майор говорил, на карте появились подтверждения его слов. На объемной карте острова виднелось два красных пятна к западу от наших позиций. Разделяли их только два длинных холма у подножья горы и овраг между ними. — Это нам на руку, — решил я. — Чем дольше они убивают друг друга, тем слабее. И тем больше у нас будет времени подготовить оборону перед тем, как они все же выберут себе вожака и вновь пойдут на штурм. — Полностью согласен с вами, господин комиссар, — согласился со мной майор. — Но думаю, вы уже знаете, что мы и сами на грани подобного раскола. Ситуация между гвардией и войсками СПО накалилась до предела. Гвардейцы все чаще срываются. Желают мести за товарищей. — Солдаты СПО пытаются не провоцировать гвардейцев, — начал генерал Ортигас, до этого сохранявший молчание. — К сожалению, те находят повод для драки. — Ваши артиллеристы уже такой повод дали, что большего парням и не требуется, — язвительно подметил майор. — Их можно понять — многие потеряли друзей. У других друзья сейчас в лазарете — без руки, без ноги… А четверо сейчас и вовсе без конечностей лежат, словно младенцы в пеленках. Сколько им придется железа поставить, даже думать не хочется. — Я соболезную всем этим солдатам, майор, и живым, и мертвым, — продолжил генерал. — Я искренне скорблю вместе с вами. Но вины СПО в этом нет, могу вас заверить. Да, мы стреляли, но не по собственному желанию. — Это я знаю, генерал, — мрачно ответил Кимурт. — Вот только парням это не объяснишь. Для них теперь все солдаты СПО на одно лицо. Их переполняет гнев. — Вот поэтому нам надо найти виновников этого происшествия до того, как этот гнев выплеснется во что-то более серьезное, нежели простые драки, — продолжил я, понимая, что пора взять слово. — И для начала, нам надо выяснить, для чего вообще был устроен этот обстрел? — У нас даже соображений нет, признаюсь честно, — сказал Рамвер. — Из всего, что мы имеем, можно точно сказать, что это не досадная случайность. Ладно бы ошибка в картах, это понять можно, уже сталкивался с подобным. Но вот с кабелями все интереснее. Криминалистическая лаборатория местных правоохранительных органов помогла нам с экспертизой. На обгрызенных краях кабелей, кроме крысиной слюны, обнаружены еще и микрочастицы соуса вачетта, который крысы очень даже любят. Сами края хорошо протерли, но недостаточно, чтобы смыть вообще все следы. — То есть крыс подманили на кабели, — подытожил я. — Именно, — согласился майор. — Но вот кому все это надо — я просто не имею ни малейшего понятия. — А я вот имею некоторые догадки, — произнес я. — Скажите пожалуйста, генерал Ортигас, насколько местные дворянские Дома невзлюбили губернатора Ориси? Генерал удивленно посмотрел на меня, наверняка не ожидая такого вопроса от меня. Но вот затем его взгляд стал задумчивым. Секунд пять он смотрел на голопроектор, после чего все же начал. — Честно сказать, Дома с самого начала стали презирать губернатора. Его поставили сюда приказом Администратума, когда возникла угроза гражданской войны между Домами за место губернатора. То, что он не дворянин, только усугубило ситуацию — он для них мерзок, противен. А тот факт, что его им еще и навязали, не спросив их самих, попросту оскорбило их всех. Сам губернатор ответил им тем же и почти сразу же начал преобразовывать управленческий аппарат под себя, пытаясь взять под свой контроль как можно больше. В первую очередь это был совет министров, потом СПО. Но сделать что-то Дома не могут. Они с радостью его убили бы, в этом никто не сомневается, вот только Империум не так уж и далеко отсюда. Смерть Ориси вызовет реакцию Администратума и поставит крест на всех них. — То есть убить они его не могут, — сказал я, все больше размышляя над одной своей догадкой, которая все больше и больше становилась похожа на правду. — А вот ответьте на еще такой вопрос, генерал: что будет с губернатором, если, гипотетически, десятинные мануфакторумы будут уничтожены? — Смотря каким именно образом, — ответил генерал, явно не понимая, к чему я так резко изменил суть разговора. — Чисто юридически, если в этом будет прямо или косвенно виноват губернатор, что тогда? — Чисто юридически — Адептус Арбитрес снимет его с должности и назначит нового губернатора. Но к чему вы это спрашиваете? — непонимающе спросил генерал. — У меня есть догадка. И по всей видимости, она правдива. Что, если за всем этим стоят дворянские Дома? — озвучил я свою идею. Майор саркастично поднял левую, целую бровь, а вот генерал так ошеломленно посмотрел на меня, будто я только что признался в любви к ксеносам. — Я предполагаю, что их планом являлось обстрелять позиции гвардии, позволить оркам прорвать их оборону, тем самым вызвав повальную панику среди сил СПО, а затем, как только орки захватят десятинные мануфакторумы, официально заявить, что в этом виноват губернатор, так как не смог должным образом организовать СПО. Как итог — губернатор снят с должности абсолютно законно и к дворянским Домам никаких претензий. — Вот только… — Лицо майора понемногу становилось все более задумчивым. — Да нет, бред… Дворянские дома же верные подданные Императора и… — Он посмотрел на меня, уже не столь уверенный в своих словах. Видимо, вспоминал, чем же дворянские дома заслужили свою репутацию, и хорошего там не находил. — Недавно я расстрелял «офицера» СПО. — Я выделил последнее слово сарказмом, опасаясь, что мой голос дрогнет от упоминания того факта, что я в порыве ярости расстрелял человека, но, видимо, я уже смирился как с тем, что этот человек заслуживал кары, так и с тем, что я исполнил приговор лично. — Чья халатность и преступная бездеятельность могли стоить жизни тысячам. И он был из дворянской семьи. И если бы все командиры были такими же, планета бы уже давно пала. Теперь скажите — есть ли среди дворян люди, не пекущиеся в первую очередь лишь о своем положении? Хоть одного вспомнить можете? — Допустим, они действительно хотели сместить губернатора… И да, они вполне могли сделать это таким образом. Вот только получилось по-другому, — подытожил майор. Похоже, он если и не был полностью согласен с моей теорией, то как минимум принял как допустимую версию. — Орки не послали пехоту, а с бронетехникой мы справились. Если они послали бы ее после обстрела, то имели бы шанс опрокинуть нас. — Нет… — каким-то неуверенным голосом сказал генерал. — Это же безумие. В городе четверть миллиона человек! — Думаю, для них это приемлемая цена за то, чтобы свергнуть губернатора, — подметил я. Да, эта гипотеза была страшной. Представить, что дворяне в своем желании свергнуть губернатора, вернуть себе былую власть и отомстить за какое-то там унижение были готовы отдать на растерзание оркам четверть миллиона человек, было действительно тяжело. Однако это была пока что самая правдоподобная мысль. И если она все же окажется правдой, то у нас официально появлялся новый противник. Противник намного опаснее орков. «Только этого нам не хватало…» — признался я сам себе. Уж чего-чего, а войны на два фронта наш полк точно не выдержит. — Они бы на подобное не пошли. Нет, не пошли бы. Не могли они. — С чего бы это, генерал? — с каким-то сарказмом спросил майор. — У вас тут дворяне что — непогрешимые? — Нет, — с тоской подметил генерал. — Среди них хватает уродов и ублюдков. Но никто из них не догадался бы до подобного. Это… Это ведь пособничество ксеносам! — У вас есть другие гипотезы? — с саркастичным любопытством спросил майор. Похоже, он в мою теорию поверил, а вот генерал отказывался это делать. Его можно было понять. — Нет. Но и согласиться с комиссаром Мерцелиусом, при всем моем уважении к нему, я не могу. — Я вас понял, генерал, — сказал я, решив, что спорить сейчас бесполезно. — Пока что это все же только гипотеза. — Очень правдоподобная гипотеза, господин комиссар, — достаточно твердым голосом сказал Рамвер. — Разве что я не уверен, что тут действовали все Дома разом. Я знаю этих горделивых кретинов, они на всех планетах одинаковые. Работать сообща — не в их стиле. Скорее всего, действовал только один Дом. — Не могу с вами не согласиться, — ответил я майору. — Генерал Ортигас, у вас есть предположения, какой именно Дом, теоретически, мог решиться на подобное? У кого достаточно мотивов свергнуть губернатора? Повторяю, теоретически? — Теоретически… — задумчиво повторил генерал. — Теоретически на подобное мог решиться каждый из Домов. У всех них есть свои отдельные счеты с губернатором. Разве что Дом Шатриви можно сразу же исключать — на Соктоморе находится их мануфакторум по производству военной продукции. Они не стали бы им жертвовать. — Ну не скажите, — скептически произнес Рамвер. — Наверняка этот мануфакторум застрахован и в случае чего они получат хорошую компенсацию. У нас, помню, был случай на Бефации Квартус. Там один богатей подорвал свой завод, чтобы получить за него компенсацию, и попытался подставить еретиков. — Нет, Шатриви так не поступят. У них заключен пятисотлетний контракт с Департаменто Муниторумом. Деньги по страховке и рядом не стояли с тем, что дает им эта сделка, — стоял на своем генерал. — Ладно, Шатриви исключаем, — согласился с доводами генерала Рамвер. — Кто еще? — Залвамгир. Губернатор реквизировал у них большие сельскохозяйственные территории, чтобы справиться с выплатой десятины, и при этом не выплатил никаких компенсаций. — Мелковато, — высказался. — Этого не хватит, чтобы решиться на подобную операцию. Еще варианты? После этого генерал замолчал и задумался. Думал он секунд десять, не меньше, после чего все же продолжил. — Сентикруа. — Почему они? — прямо спросил майор, пока я невольно вспоминал все, что меня уже связывало с этой фамилией. Ощущение от этих воспоминаний было мерзким. — Сентикруа — планетарные монополисты в банковском деле и страховании. Они владеют единственным частным банком на планете. Они одни из самых богатых и могущественных людей на планете. И к тому же больше всего потерявшие после прихода губернатора. — И что конкретно они потеряли? — поинтересовался я, понимая, что это уже более похоже на то, что я искал. — С самого основания колонии на Акитос Прайм члены Дома Сентикруа были единственными, кто занимал руководящие должности в министерстве финансов. Это прописано в Эдикте Пятнадцати Фамилий — документе, который прописывает права и сферы влияния Домов, а также взаимоотношения между Домами и Губернатором. С приходом к власти губернатор Ориси мало того, что отказался подписаться под Эдиктом, соглашаясь с его условиями, но еще и устроил огромные чистки в Министерствах. Большинство должностных лиц сняли с должности, других посадили, а министра финансов и министра экономики, из Дома Виртенг, и вовсе казнили. Однако есть еще кое-что… Более серьезное. — И что же? — спросил я, видя, как генерал немного зажался. Будто не хотел это говорить, но понимал, что нужно. — Это только слухи, не более, но… Поговаривают, что губернатор планирует раздробить Банк Сентикруа на множество частных, чтобы избавиться от их монополии. «Приехали», — сказал я сам себе. Это было как раз то, что я искал. — А вот это уже серьезный повод, — подытожил я. — Если это правда и губернатор действительно хочет это сделать, а Сентикруа поверили в это, то они вполне могли решиться на подобное. — Я все равно крайне сомневаюсь… — Тут и сомневаться не в чем, генерал, — твердо отрезал я. — Вы вообще осознаете, какими деньгами управляет Дом Сентикруа? И какие деньги они потеряют, если губернатор сделает то, что задумал? — Эта информация недостоверна. Нет никаких доказательств, что губернатор затевает подобное. Это вполне могут быть лишь лживые слухи, — попытался спокойно объясниться генерал. — Зная, что у вас тут происходит, я крайне сомневаюсь, что это просто слухи, — ответил я. — Избавиться от Дома, держащего в руках всю финансовую систему планеты — это вполне себе хороший ход, чтобы укрепить собственную власть. И тогда получается, что Сентикруа — наши главные подозреваемые в этом деле. Теперь осталось только понять, как им удалось это сделать. Найти исполнителей, доказательства и выложить их арбитрам. А уж они пусть во всем этом деле разбираются. — Хороший план, господин комиссар, — с хитрой улыбкой ответил майор. — В первую очередь надо выяснить, как вообще удалось поменять карты. — Я сообщу об этом своим подчиненным. Они этим займутся. На вас же, господа, остается оборона города, — сказал я, распределяя обязанности. — И да поможет нам всем Император. После этого я ушел с собрания и направился в более важное место — на линию обороны. Выглядели наши позиции хреново. И это еще мягко говоря. Несмотря на то, что их восстанавливали ударными темпами, они все еще были изрыты воронками, а множество окопов обрушены. Правда, многие воронки пытались использовать — к ним прокладывали траншеи, их самих расширяли, делали настил и получали блиндаж для сна или небольшую ДЗОТ, которые были настолько незаметны, что увидеть их орки смогли бы только тогда, когда они откроют огонь. А вот то, что творилось после нашей передовой линии, и словами было сложно описать. Это была натуральная свалка металлолома, некогда бывшего орочьей бронетехникой. Многие остовы и вовсе упали в воронки от взрывов, настолько здесь был плотный обстрел. Сейчас же там работали сотни человек, пытаясь это все дело разобрать, чтобы оно не мешалось на линии огня. При этом почти сразу же я успел подметить, что гвардейцы и СПО-шники работают так, чтобы быть как можно дальше друг от друга. С теми, кто восстанавливал окопы, было тоже самое. Сразу видно — дела плохи. Ситуация действительно накалена до предела. А это значит, что надо как можно скорее найти виновников всего произошедшего, направить гнев и гвардейцев, и СПО-шников именно на него, после чего провести показательный процесс и казнь. Это должно было их успокоить. Всеобщий гнев, направленный в одном направлении, действительно может сплотить их. Вот только сделать это будет сложно. Если Сентикруа действительно были виновниками всего произошедшего, то расследование наверняка наткнется на кучу проблем. Исполнителей могли пустить в расход, а улики — убрать. А вот за свою жизнь можно было пока не сильно беспокоиться. Убивать меня Сентикруа выгоды нет никакой — это только привлечет лишнее внимание, чего им сейчас явно не нужно. Им, наоборот, теперь надо сидеть тише воды, ниже травы, изображая из себя власть имущих, которые «очень сильно обеспокоены» происходящими где-то там событиями на фронте. Да, они могут попытаться все обставить как гибель на фронте, но сделать это без орков у них не выйдет, а те, в свою очередь, сейчас очень заняты другим делом, а именно — убийством друг друга, в попытке выяснить, кто у них самый главный. — Исправляй давай! — неожиданно услышал я откуда-то из далека. Повернув голову направо, я смог разглядеть двоих солдат, гвардейца и СПО-шника, оба в одних штанах и ботинках, стоявших друг напротив друга с явно недружелюбными намерениями. — Да успокойся ты! — возмущенно прокричал в ответ боец СПО. — Все ж нормально! — Нормально? Нормально?! — еще громче начал кричать гвардеец. Он явно был в бешенстве. И скорее всего, не только из-за земли в окопе. Это был как тот случай, когда лишь бы повод найти, чтобы морду начистить. — То есть то, что ты делаешь — это нормально?! — Слушай, с кем не бывает? Чего из мелочей вскипать?! — Это, значит, для тебя мелочи, да? Слышали, парни! Мешать нормальным людям работать — это ж такие мелочи! — Да, наверное и стрелять нам в спину — это тоже мелочи! — проговорил громко еще один гвардеец, вылезший из окопа, где он до этого просто стоял и наблюдал за происходящим. — Мы здесь вообще ни при чем! — ответил другой СПО-шник. — Это к артиллеристам претензии предъявляй! — Вы все тут одинаковые! — проговорил уже третий гвардеец, пока еще несколько подходили ближе. СПО-шники также собирались в кучу. Назревали большие проблемы. — Одни драпают, другие стреляют, куда не надо, а нам потом все это дерьмо расхлебывать! И на кой хер вам вообще лазганы выдали?! — Попридержи лучше язык! — крикнул кто-то из толпы СПО-шников, которая уже насчитывала человек десять. — Или тебе его укоротят! — Это ты мне сейчас там вякнул?! Я тебя сейчас укорочу! — А ты рискни! Дальше ждать уже нельзя было. Быстро достав болт-пистолет из кобуры, я поднял его вверх и выстрелил. Громкий хлопок пронесся над округой. В правом ухе противно запищало — похоже, слуховой аппарат не был настроен на подобное. Все солдаты, и гвардейцы, и СПО-шники, сразу же замолчали и посмотрели на меня. В их глазах читалось удивление вперемешку со страхом. Они явно не ожидали меня тут увидеть. А теперь, когда увидели, поняли, что встряли по полной. — Итак, господа, — начал настолько спокойно-холодным голосом, насколько вообще возможно. — Позвольте задать вам вопрос — чем вы тут занимаетесь? — Комиссар, ваши гвардейцы… — начал было один из СПО-шников, но я сразу же поднял руку, останавливая его. — Я разрешал вам перебивать меня? — спросил я еще более холодным тоном. Все же он обратился не по уставу. Спускать на тормозах такое перед гвардейцами не стоило. — Прошу простить, виноват, — пролепетал СПО-шник, вытягиваясь в струну. — Разрешите объяснить. — Кто ко мне обращается? — спросил я. Все же следовало для начала представиться. — Рядовой Висанд Микнеш, пятое отделение, второй взвод, третья рота, восьмой батальон первого полка сто шестьдесят третьей пехотной дивизии, — проговорил скороговоркой рядовой. — Разрешаю. — Комиссар… — Правильно «господин комиссар», — вновь исправил я его спокойным поучительным тоном, заметив его неправильно обращение. Обращаться к комиссару правильно он явно не умел. — Прошу простить, виноват, — вновь скороговоркой сказал рядовой. — Господин комиссар, один из гвардейцев начал кричать на одного из наших солдат. — Вот как. И кто это был? — задал я вопрос, посмотрев на толпу из восьми гвардейцев. В следующую же секунду вперед вышел тот самый гвардеец, на чей крик я обратил внимание. — Рядовой Годр Волфинг. Отделение семь, взвод шесть, рота четыре, батальон шесть, — отчеканил он, после чего застыл, как статуя, боясь даже дышать громко. — Рядовой Волфинг, рядовой Микнеш говорит правду? — Да, господин комиссар, — сразу же ответил гвардеец. Отнекиваться он явно не собирался. Это радовало. — И что же послужило причиной тому, что вы решили на него накричать? — Господин комиссар, один из солдат СПО начал засыпать землей окоп, который мы копали. — Понятно. И кто из вас это сделал? — спросил я, посмотрев уже на бойцов СПО. — Рядовой Григорий Луцимт, — проговорил один из солдат, сделав шаг вперед, — пятое отделение, второй взвод, третья рота, восьмой батальон первого полка сто шестьдесят третьей пехотной дивизии. — И зачем вы решили засыпать землей окопы, которые копали гвардейцы? — Господин комиссар, это вышло совершенно случайно. И там было совсем немного земли, чтобы обращать на это внимание! — пролепетал СПО-шник немного дрожащим голосом, постоянно смотря на рядового Волфинга. Тот отвечал взглядами, в которых виднелись и злость, и страх. — Вы попросили у рядового Волфинга прощения? — Да, господин комиссар. — И что он ответил? — Рядовой Волфинг потребовал, чтобы я исправил все то, что сделал. Но там исправлять было нечего, так как земли было насыпано немного, потому я отказался, — вновь проговорил СПО-шник на одном дыхании, после чего остановился и сделал глубокий вдох. — Ясно, — ответил я, решив, что услышал достаточно. — Знаете, господа, я думал, что все тут заняты строительством укреплений, которые должны будут защитить город с населением в четверть миллиона гражданских от ксеносов. Но, как оказалось, некоторым это не важно. Подумаешь, защищаем город — подраться же намного важнее! Нет чтобы взять и растащить двух умников, или просто дать им морды друг другу начистить и продолжать работать — вы решили толпой на толпу. Зачем строить укрепления, зачем готовиться к повторной атаке ксеносов — это ж такие мелочи, это подождет! А вот набить другу другу рожи битья ради — вот это самое то в военное время! Правильно я говорю, рядовой Волфинг? — Никак нет, господин комиссар! — почти что прокричал гвардеец, вновь напрягая все мышцы. — Прошу назначить мне должное наказание! — Будьте уверены, вы его получите. Где, к слову сказать, сейчас ваш сержант? — спросил я. В толпе гвардейцев сразу же началось движение, и через секунду сюда вышел молодой гвардеец, такой же полуголый и грязный, как и остальные. — Сержант Лоркам Борд, господин комиссар, — громко и четко проговорил парень. — М-да, — только и смог сказать я, после чего повернулся к СПО-шникам. — А у вас? Почти сразу же передо мной встал бритый налысо мужчина лет тридцати. — Сержант Мисиур Санкари. «Да вы, блять, издеваетесь…» — подумал я, подняв глаза к небу. У них еще и сержанты подраться решили. — Ясно. Рядовой, — обратился я к одному из гвардейцев, что все это время работал в траншее и никакого участия во всем этом не принимал. Тот сразу же остановил работы, вытянулся и приложил ладонь к виску. — Да, господин комиссар. — Вы из одного взвода с этими любителями подраться? — Да, господин комиссар. — Тогда веди сюда вашего лейтенанта. Как можно скорее. — Слушаюсь, господин комиссар, — сказал рядовой, после чего с силой вставил лопату в землю, вылез из траншеи и побежал куда-то на юг. Я же тем временем обратился к одному из СПО-шников, который все это время также работал. — Рядовой. Вы тоже приведите своего лейтенанта. — Слушаюсь, господин комиссар! — немного громко сказал солдат и побежал на запад. После этого возникла странная такая немая сцена. Две толпы солдат, все потные, в грязи, в одних только грязных брюках и ботинках, и я между ними, весь такой чистый и с болт-пистолетом в руке. Картина маслом, хоть сейчас бери и пиши. «И ведь символизм какой…» — подумал я про себя, пытаясь представить себе, как это все выглядит с противоположной от меня стороны. Из солдат же никто не проронил ни слова. Никто даже не шептался между собой. Все ждали. Первым прибежал лейтенант гвардии. В обтягивающей белой, грязной футболке, в брюках и ботинках, весь запыхавшийся, с заспанными глазами. По всей видимости, он спал, а тут вдруг его разбудил рядовой и давай говорить о том, что там комиссар его вызывает по поводу драки гвардейцев и СПО-шников. Можно было только себе представить, какие эмоции он ощутил при пробуждении. — Господин комиссар, лейтенант Юриус Вингорсов по вашему приказанию прибыл! — проговорил он достаточно бойким, как для только что проснувшегося человека, голосом, вытягиваясь и прикладывая руку к виску. — Вольно, лейтенант. Пока что ждите. Еще не все собрались, — сказал я, продолжая молча стоять. Лейтенант же тем временем пытался восстановить дыхание после явно хорошей пробежки под палящим солнцем. СПО-шника пришлось ждать, к моему удивлению, без малого полчаса. За это время я успел разрешить всем сесть на землю, а рядовому приказал принести воды. По этому поводу у меня уже было плохое предчувствие. Не просто так лейтенант мог опоздать. Но вот, наконец-то, показался его силуэт, и смотря на него, было понятно, почему пришлось ждать столько времени. Он шел медленно, гордо, чеканя каждый шаг по грязи. Одет он был в парадную форму серо-голубого цвета, с золотыми пуговицами и погонами, с какой-то непонятно восьмиугольной звездой на горле, наподобие железного креста Вермахта, в черных ботинках, доходивших до колена, с золотыми застежками, со шпагой на левой стороне пояса, также имевшую позолоченные детали, и с лазпистолетом в черной кобуре на правой. Позади него шли четверо СПО-шников, держащих лазганы на плече и идущих чеканным шагом, а в стороне семенил рядовой, которого я послал за лейтенантом. Лейтенант встал возле быстро вставших на ноги бойцов СПО и вытянулся прямо, держа левую руку на рукояти шпаги. — Лейтенант Симиавалис Лекретит по вашей просьбе прибыл, — произнес мужчина лет двадцати пяти каким-то слишком спокойным тоном. После этих слов мое раздражение достигло таких высот, что я приложил все усилия, лишь бы не сорваться. «Еще один дворянин…» — проговорил я про себя. И эта мысль прозвучала буквально как приговор. — Что ж, господа лейтенанты, — начал я, решив, что разберусь с этим чуть позже. — Я собрал вас здесь по важному делу. Вот эти две группы солдат решили устроить массовую драку в то время, как все остальные солдаты честно трудятся на благо обороны города. Потому их наказанием станет работа в двойную смену в течение следующих трех дней. При этом все они будут работать в парах, один гвардеец и один солдат СПО. А вы за этим проследите или как минимум назначите надзирателей, а затем доложите мне о выполненных ими работах. И еще, найдите этим отделениям новых сержантов. Эти уже себя показали. — Будет исполнено, господин комиссар, — моментально ответил лейтенант Вингорсов громко и четко. — Комиссар Мерцелиус, я бы предпочел самому выбрать наказание для этих солдат, — произнес лейтенант Лекретит все тем же раздражительно-спокойным голосом. — Что же до вас, лейтенант Лекретит, — начал я, понимая, что этот умник уже тоже успел набрать себе наказаний. — Сколько у вас заняло времени дойти сюда из своего штаба? — Примерно десять минут, комиссар, — ответил СПО-шник немного недоумевающим голосом. Указывать на его ошибки я пока не собирался. — Рядовой, сколько вам потребовалось, чтобы найти лейтенанта Лекретита? — задал я вопрос рядовому бойцу, что до этого стоял молча и пытался не возникать. — Примерно три минуты, господин комиссар, — ответил солдат. — Вот как. Тогда можете мне объяснить, лейтенант, чем вы были заняты примерно семнадцать минут между тем, как к вам прибыл рядовой, и прибытием сюда? — Приводил себя в должный вид для встречи с вами, комиссар, — как ни в чем не бывало ответил дворянин. Для него, похоже, вся ситуация выглядела абсолютно нормальной. — А ответьте на еще один вопрос, лейтенант — вы бегать умеете? — от подобного вопроса мужчина слегка удивился, но быстро взял себя в руки. — Да, комиссар, — все же ответил он, хоть и слегка непонимающе. — Я как-то не заметил, — с нескрываемым сарказмом проговорил я. — Итого, лейтенант Лекретит, вы признаетесь виновным в нарушении дисциплины и в проявлении неуважения к Комиссариату. Так как, первое — к комиссарам вы обязаны обращаться «господин» и так написано в уставе, второе — комиссариат никогда не просит прибыть на встречу с ним, а приказывает, и третье — если Комиссариат приказывает явиться, то нужно не прихорашиваться больше пятнадцати минут, а бежать так быстро, как только сможете, даже если вы штаны забыли надеть. В качестве наказания вам выданы девять нарядов вне очереди, за исполнением которых я прослежу лично. И еще каждое утро на протяжении этих девяти дней вы будете учиться бегать, за чем проследит мое доверенное лицо. А раз уж вы считаете, что на линии фронта эта униформа — самый подходящий выбор, то именно в ней вы и будете бегать. Вам все понятно? — Комиссар Мерцелиус, — разозленным голосом начал СПО-шник. — Вы не являетесь военнослужащим войск Акитос Прайм, и вы не имеете права назначать мне какие-либо наказания. Ваша юрисдикция ограничена только Пятнадцатым Верлонским полком. — Я военнослужащий войск Его Божественного Величества Бога Императора, как и вы, и моя юрисдикция распространяется на всех его подданных, за исключением Адептус Механикус, Адептус Астартес и Адепта Сороритас. А потому вечером я жду вас на вашей полевой кухне. В случае вашей неявки это будет расценено как дезертирство. С соответствующими последствиями. Что-либо отвечать на подобное заявление лейтенант не стал. А требовать от него ответа я не собирался. Если придет чистить хирколь на кухню — то все в норме, не придет — пожалеет об этом. Другого выбора особо не было — этим дворянам надо было показать, кто тут главный, им нужно было ломать их мышление, согласно которому они были важнее всех остальных. Пока они не увидят во мне авторитет, как в представителе Комиссариата, с которым спорить не то что не получится, а просто нельзя по уставу, дисциплины среди них не будет. Уже было понятно, что как минимум о Комиссариате тут если и слышали, то понятия не имели о его истинных полномочиях. На этом разговор был окончен. Оба лейтенанта отдали приказы своим подчиненным, и те начали их исполнять Я же решил направиться дальше, чтобы удостовериться, что все на позициях идет по плану, а уже после, если все будет нормально, я собирался идти и присматривать за этим Симиавалисом. «Надеюсь, он все же будет умнее предыдущего…» — подумал я, вспоминая гниду из Дома Сентикруа. Не очень сильно хотелось расстреливать еще одного кадрового офицера, который все же имел хоть какой-то, но опыт командования. Замена ведь явно будет хуже. На мое счастье — проверка окончилась более-менее нормально. Гвардейцы и СПО-шники работали исправно. Разве что один раз пришлось утихомирить двух сильно ретивых бойцов, которые начинали выяснять отношения на ровном месте. Мат там стоял такой, что пришлось хорошенько прикрикнуть на них, чтобы они успокоились. А для еще большего успокоения оба получили пять совместных нарядов. На этом, к счастью, все и закончилось, и больше ничего на моих глазах не произошло. Потому к вечеру, вымотавшись окончательно, я направился к полевой кухне СПО. Пора было узнать, придет этот дворянин или нет. Сама кухня СПО не сильно отличалась от гвардейской — скопление нескольких больших палаток, под которыми и возле которых кипела бурная деятельность. В одной из таких палаток, отведенной полностью под хирколь и его очистку, я смог отвести специальное место для Лекретита, отвадив одного солдата поработать в другом месте. И к моему удивлению, лейтенант все же пришел. Ровно в тот момент, когда по расписанию уже начинали готовиться к ужину, минута в минуту, он пришел в своей полевой форме и, встретив меня взглядом, подошел и вытянулся по стойке «смирно», прикладывая руку к виску. — Господин комиссар, лейтенант Лекретит для отработки наряда прибыл. «Эвоно как…» — подумал я, удивляясь переменам, что успели произойти за день. По всей видимости, кто-то ему успел вправить мозги. Я лично был готов поставить на то, что это были родители, которым он наверняка успел пожаловаться. — Вольно, лейтенант. Пройдемте. Пару минут, и вот мы уже были в нужной палатке. Двое гвардейцев, что я все же решил взять с собой, остались у входа. Внутри палатки уже находилось девять солдат, которые уже приступили работать. — Смирно! — сразу же крикнул сержант, который находился тут как надсмотрщик над теми, кто тут отрабатывал наряды. Все работающие солдаты сразу же побросали ножи с хирколинами и вскочили со своих мест, вытягиваясь как на плацу. — Вольно. Продолжайте работать, — сказал я, а затем повернулся к лейтенанту. — Приступайте. Симиавалис вначале замер, оглядывая происходящее немного презрительным и в то же время унылым взглядом, а затем все же сел на свободную табуретку, взял нож и стал пытаться очистить плод от кожуры. Остальные солдаты смотрели на происходящее удивленными глазами, словно все это было из ряда вон выходящее. Учитывая, что, по моим прикидкам, из себя представляло здешнее дворянство, было понятно, что так оно, собственно, и есть. — Продолжать работать, — проговорил сержант, и все вновь вернулись к своим обязанностям. Уже через несколько минут я понял, что чистить плоды этого овоща этот лейтенант совсем не умеет. Вначале он пытался просто соскребать шкурку, как это делают у нас, когда чистят молодую картошку. Потом, подсмотрев у других, все же понял, как надо делать. Но тут он начал просто нещадно портить продукт, отрезая толстенные куски сердцевины. «За подобное дедушка мне подзатыльника дал бы…» — подумал я, невольно вспомнив и чистку картошки в деревне у дедушки с бабушкой, и ее сбор летом, и даже поездки в плацкарте до этой самой деревни. Как-никак, до уральской глуши по-другому быстро было не добраться. И теперь я понимал, как мне всего этого не хватает. Теперь я бы многое отдал ради того, чтобы вернуться туда. Ведь там не было войны. Там была трудная учеба, небогатая жизнь, воры у власти, но там не было войны. «Этого все равно не вернуть… Пора бы уже смириться», — думал я про себя. Уже столько времени прошло, а эти мысли все лезли и лезли. Спустя полчаса я понял, что это все затянется надолго. Пока другие рядовые смогли почистить пятнадцать, а то все двадцать штук, лейтенант едва справился с пятой, да и то это больше походило на резку овощей для жарки, чем на чистку. — Сержант, сколько штук хирколя положено почистить за наряд? — решил все же поинтересоваться я. — Триста, господин комиссар, — сразу же ответил сержант, вскочив со своего стула и вытянувшись прямо. — Благодарю, — произнес я, а затем повернулся к мучившему очередной плод дворянину. — Советую вам набрать темп, лейтенант. Вы отсюда не уйдете, пока норма не будет выполнена. И меня не волнует, сколько это у вас займет. — Я понял, господин комиссар, — проговорил Симиавалис таким голосом, который выражал прямо-таки осознание всех перспектив на дальнейшие сутки. — И еще, сержант, каково наказание за несвоевременное выполнение наряда? — Двойной наряд вне очереди, господин комиссар, — вновь быстро ответил сержант. — А за некачественное выполнение наряда? — Урезание пайка и наряд санитарного-гигиенического типа. — Слышали, лейтенант? — спросил я, решив, что пора уже вправлять ему мозги, так как он явно не понимал, что мало просто нарезать столько хирколя, сколько скажут. — Я бы вам посоветовал научиться правильно чистить хирколь, а иначе… — Я не умею чистить хирколь, — злобно процедил лейтенант, перебив меня. — Я Симиавалис Лекретит, я прямой потомок одного из Пятнадцати Основателей и офицер Сил Планетарной Обороны Акитос Прайм, а не рядовая шавка! От этих слов гнев внутри меня вскипел так внезапно, что я не раздумывая более ни секунды встал на ноги и со всей силы ударил правой рукой этого кретина в лицо, прямиком в нос. От подобного он упал со стула и грохнулся прямо на мешок хирколя, а затем на пол. Костяшки на руке вмиг заныли — удар был неслабый. Все рядовые тут же поднялись, но, увидев мою руку на болт-пистолете, сразу же остановились. Им вмешиваться не стоило. Симиавалис попытался прийти в себя и повернулся ко мне лицом. Из обоих его ноздрей шли дорожки крови. — А теперь послушай меня, — холодно сказал я, приблизившись к лейтенанту и посмотрев ему прямо в глаза. — Во-первых — не смей перебивать меня. Во-вторых — мне искренне насрать на то, какого ты там рода. Твоя фамилия ничем не отличается от остальных. Ты такой же солдат, как и все остальные, и твое происхождение здесь абсолютно ничего не значит. В следующую секунду лицо СПО-шника исказилось гримасой злости, и он, оперевшись на мешок, сразу же ударил меня правой рукой прямиком в грудь. Удар был несильный и пришелся на грудную клетку, по пуговице камзола, да и из положения сидя, а потому я лишь отшатнулся от толчка и почувствовал небольшое раздражение в том месте, где в кожу впилась пуговица. Недолго думая, я ударил полусидящего на мешке хирколя лейтенанта ногой по лицу. Тот сразу же рухнул без сознания. — Идиот… — буквально прошипел я, чувствуя, как внутри все еще кипит злость. На идиотизм лейтенанта, на снобизм аристократии, на их заносчивость и на то, что даже исполнив мой приказ — попробовал бы он не исполнить — внутри этот аристократ все еще оставался… аристократом. — Охрана! — вмиг внутрь вбежали двое моих гвардейцев с лазганами на изготовке. Сразу же приготовились к проблемам. — Связать этого, и потом — в наш карцер. — Да, господин комиссар, — ответил один из гвардейцев. — Но он же… Он же из Дома… — начал лепетать один из рядовых. От этих слов моя злость только усилилась. Снова я слышал про эти долбанные Дома, снова я слышал страх перед ними. — И что с того? — проговорил я, посмотрев на того, кто это сказал. Это был парень лет двадцати, не больше. Молодой еще. — То, что он из Дома, дает ему право нарушать дисциплину в войсках? — Я… Я… — начал пытаться что-то сказать парень, но так ничего и не смог. Гвардейцы тем временем уже смогли связать лейтенанта его же ремнем и поднять его под руки. Его тело безвольно свисало вниз, а ноги волоклись по земле словно толстые канаты. А вот с лицом у него было совсем плохо. Из носа продолжала течь кровь, а его челюсть теперь была смещена в правую сторону — похоже, я умудрился ее вывихнуть. «Сам виноват», — подытожил я. Он получил в лицо по заслугам. — Господин комиссар? — неожиданно услышал я голос позади себя. Обернувшись, я увидел СПО-шника лет тридцати в полевой форме с погонами полковника. У него были рыжие волосы, подстриженные под ежик, зеленые глаза, вытянутое овальное лицо, острый нос и высокие скулы. Внешность, можно так сказать, выделяющаяся. — Полковник Инголт Менвехейм. Разрешите обратиться? — Разрешаю, — немного удивленным голосом сказал я, подметив про себя, что передо мной стоял еще один дворянин из Великого Дома, но при этом он обратился ко мне полностью по положенной уставом форме, хотя для меня лично это уже стало немного взаимоисключающими понятиями. «Куда не плюнь, попадешь в дворянина», — уже с привкусом безысходности сказал я сам себе. — Могу я узнать, что тут происходит? — Дисциплинарные работы и нападение на комиссара, — проговорил я. — А вы какими судьбами здесь, полковник? — Хотел лично удостовериться, что лейтенант Лекретит прибыл для выполнения наряда. «А может, для того, чтобы потешиться над потомком конкурирующего Дома?» — задал я немой вопрос, уже догадываясь, какой ответ правильный. — Ясно. Как вы видите, прибыть сюда он смог, но продержался он недолго. Так что, думаю, вам нужно найти нового лейтенанта, полковник. — Он будет казнен? — холодным голосом, лишь с небольшим привкусом любопытства, спросил Инголт. — Я решу этот вопрос потом, — сказал я, после чего обратился к парням. — Выдвигаемся. Выйдя из палатки, мы сразу же направились к объединенному штабу, откуда лейтенанта доставят в тюрьму к остальным СПО-шникам. Что с ним делать, я еще думал. Казнить я его точно не собирался — слишком мелкое преступление, как минимум для меня лично, а вот разжаловать в рядовые солдаты — вот это будет заслуженно. Тем более что для дворян казнь может быть куда лучшим исходом, чем такой позор. В случае казни он станет мучеником за свое мнение, а так он будет сидеть в окопах с теми, кого презирает, рядовыми солдатами. Для дворянина более чем хорошее наказание. В колонии вначале не нашлось места для лейтенанта — она была просто переполнена. Как оказалось, в общих камерах, рассчитанных на двадцать человек, каким-то образом запихнули сорок. Даже в одиночных карцерах жило по пять человек, что меня, мягко говоря, удивило. В конце концов я приказал его поместить в медпункт, чтобы заодно ему и челюсть вправили. О том, что отсюда хоть кто-то сбежит, можно было не волноваться — концентрация гвардейцев и в тюрьме, и вокруг нее зашкаливала в принципе. Полковник Рамвер использовал тут половину резервной роты, то есть пятьсот человек, а для пущей уверенности выгнал в бессрочный отпуск весь персонал тюрьмы за исключением техперсонала и нескольких «экскурсоводов», которые должны были показать, где что находится. И лишь после этого я все же решил навестить Гонгази, который уже весь день трудился на допросах. Я очень надеялся, что хоть что-то он уже нашел. Следовало все же торопиться с нахождением доказательств против Сентикруа — или же придется разбираться с куда более серьезными проблемами. Вплоть до прямых вооруженных столкновений гвардейцев и СПО, остановить которые я простым своим присутствием не смогу в принципе. Сам Гонгази нашелся в комнате начальника тюрьмы, спящим на диване. На столе начальника лежала кипа свежих бумаг, заверенных печатью младшего комиссара. По толщине этой кипы можно было судить об объеме проделанной работы. Удивляться тому, что теперь Гонгази решил прилечь отдохнуть, было ни к чему. — Младший комиссар Гонгази, — спокойным голосом начал я, немного потряхивая его за плечо. Как бы мне ни не хотелось его будить, это сделать надо было. Ждать, пока он проснется, я не мог. — Младший комиссар Гонгази, проснитесь. — А-а, что… — пробурчал Петр, пытаясь встать и осмотреться. Когда же его глаза посмотрели на меня, то ту же раскрылись от страха, после чего Гонгази вскочил прямо с дивана. — Прошу простить, господин комиссар. — Вольно, младший комиссар. И не извиняйтесь, все в порядке, — успокаивающе сказал я. Было видно, что Гонгази прямо-таки напуган. — Да, господин комиссар, — ответил Петр, пытаясь еще прийти в себя. — Простите, что пришлось разбудить, но мне необходимо узнать результаты допросов. — Да, конечно, господин комиссар, — сразу же оживился Гонгази, подходя к стопке бумаг. Я тем временем сел на стул напротив него, и он сделал так же. — Мы еще не смогли допросить всех, кого вы приказали, однако мы уже смогли выявить главного подозреваемого. — Я весь во внимании, младший комиссар, — произнес я с нотками предвкушения. Эта новость была более чем приятной. — Это лейтенант Шингуари Фокорт, главный картограф шестого артиллерийского полка, который и дислоцируется сейчас на Соктоморе. Он отвечает за картографическую разведку, составление необходимых карт и всего прочего. Но проблема в том, что среди задержанных его нет. — Вот как. То есть он сбежал, — подытожил я. — Вероятнее всего — да. Насколько я знаю, с момента обстрела с острова не отплывало ни одного корабля, потому он сейчас где-то в городе. Я уже отправил местным правоохранительным органам ориентировки с приказом доставить его живым, а также попытался запретить выход кораблей из порта, но на этом мне ответили, что у меня недостаточно полномочий, так как корабли принадлежат Десятинному Отделу Администратума и их задержка может сказаться на ее выплате. — С этим потом разберемся. Удалось узнать, где видели в последний раз этого Фокорта? — Его видели в штабе артполка незадолго до того, как гвардейцы полностью оцепили батареи. Скорее всего, он успел сбежать до того, как полковник начал действовать. — Во всяком случае, ему уже некуда бежать. Порты можно будет оцепить, не препятствуя его работе. Главное, теперь обыскать весь город, чтобы найти его. Вот только следует сделать это быстро, пока он еще жив. — Вы думаете, его могут… устранить? — спросил Гонгази. Соображал он довольно быстро. Далеко пойдет. — Именно. У меня есть предположение, что за всем этим стоит один из дворянских Домов. Если это так, лейтенант долго не проживет. — Но зачем кому-то из Домов совершать подобное? — удивленно воскликнул Петр. — Долго разъяснять, однако пока что я отталкиваюсь именно от этой версии. Других все равно нет. Поверить в то, что это все была досадная случайность из-за неправильных карт и проблем со связью, я не могу. — Понимаю, господин комиссар, — сразу же сказал Гонгази. — Если ваша теория верна, то может быть такое, что Фокорт прячется не столько от нас, сколько от Дома. — Такое более чем возможно, — согласился я с Петром, вновь подмечая, что соображает он весьма неплохо. Его явно надо было брать на заметку. — Тогда нам надо найти его как можно скорее. — Вместе с местными мы могли бы сделать это быстро, вот только можем ли мы им доверять? Учитывая влияние Домов на Акитос Прайм, они вполне могут действовать с их помощью. — Это более чем возможно. Придется пускать в ход гвардию. Я поговорю по этому поводу с полковником, а вы пока что продолжайте допросы. Нам нужно найти всех, кто мог быть связан с Фокортом, кто-то из них может знать, где он скрывается, — отдал я распоряжения, вставая со стула. — Да, господин комиссар. Сделаем все возможное. — Очень хорошо, младший комиссар, — ответил я и направился к выходу. Результат был лучше, чем я надеялся. Мы имели имя подозреваемого, который мог оказаться исполнителем всего этого. Теперь главное было — успеть его найти, а для этого все же придется использовать гвардию. Полторы резервные роты тут будет явно недостаточно, значит, придется кого-то использовать из гвардии. А может, даже и СПО — у Ортигаса наверняка найдутся подразделения, полностью избавленные от дворянских офицеров. Такие у него должны быть, хотя бы как своеобразная охрана, которой он может доверять в случае чего. С этими мыслями я направился вместе с сопровождающими к блиндажу младшего комиссара Ваглиса. Во время обстрела он не пострадал, так как находился достаточно далеко от передовой линии. Так как сам Ваглис был сейчас в больнице, я мог вполне себе его использовать. Да, можно было продолжать ночевать в своей квартире, но во-первых — это было достаточно опасно, так как тогда я находился далеко от своих, а много охраны с собой не возьмешь, а во-вторых — спать в хоть и маленькой, но все же квартире, в тепличных, как для фронта, условиях, пока другие спали в землянках или вообще под открытым небом, было непозволительно с моей стороны. И совесть съедать будет, и гвардейцы, с учетом создаваемой мной репутации «своего», не поймут. К счастью, никаких более эксцессов, пока я шел, не произошло, и мне все же удалось спокойно лечь спать. Проснулся я на рассвете от просто невыносимой боли в голове. Было ощущение, будто она сейчас лопнет, как воздушный шарик. Последствия контузии. К счастью, таблетки от нее, что мне выписали, помогли уже минут через десять и боль отступила, но заснуть я больше не смог, потому решил приступить к зарядке — все же следовало держать себя в форме, а я уже довольно долго не мог выделить для этого времени. Утром же первым, кто меня встретил, был сержант СПО, который встал возле входа и ждал меня. Как выяснилось, он был посыльным, который передал просьбу полковника Менвехейма о личной встрече. Я сказал, что он может прибыть ко мне прямо сейчас, на что сержант ответил, что полковник прибудет в ближайшие двадцать минут, после чего козырнул и убежал. Идти к полковнику самому я не собирался, сильно велика честь для него — если сильно хочет, пусть сам приходит. Но при этом было интересно, чего он вдруг решил поговорить с глазу на глаз. Как и сказал сержант, полковник прибыл через двадцать минут. Точнее, через девятнадцать минут и сорок шесть секунд. Я специально решил засечь, чтобы в случае чего подловить полковника, но этого так и не удалось сделать. «Хоть кто-то из них пунктуальный…» — подумал я, пропуская полковника внутрь. — Итак, полковник Менвехейм, о чем вы хотели поговорить со мной? — задал я насущный вопрос, садясь за свой стол у стены. — В какой-то степени — о вас, господин комиссар, — начал полковник, так же сев на стул напротив меня и выпрямив спину, как в младших классах на первых уроках. — Вот как? Ну, тогда я вас внимательно слушаю, — ответил я. — Понимаете ли, господин комиссар, я хорошо знаю, в чем заключается ваша работа, и ни в коем случае не хочу ей мешать. Однако я хотел бы заметить, что вы… недостаточно хорошо осведомлены о местном колорите и обычаях. Полковник говорил очень спокойно и осторожно. Было видно, что каждое слово он тщательно подобрал заранее, а это значило одно — он пытается вести со мной переговоры. Для меня лично это уже был повод его выслушать. — Не стану отрицать, это действительно так, — согласился я, решив показать, что я намерен продолжать и диалог. — В особенности это касается вашей неосведомленности касательно местной культуры дворянства, — продолжил полковник также учтиво. Явно понял, что я ему сказал. — Я не спорю, ваши действия касательно полковника Сентикруа и лейтенанта Лекретита были полностью оправданы, однако ваши дальнейшие действия подобного толка также могут иметь некоторые осложнения, и поэтому я хотел бы с вами договориться. — И о чем же? — заинтересованным голосом спросил я. Мне было действительно интересно, что он был готов мне предложить. — Я бы хотел, чтобы вы не инспектировали мой полк. В обмен на это я гарантирую, что буду поддерживать его в превосходном состоянии, но только своими методами. — И каковы гарантии, что вы справитесь с подобной задачей? Вы также представитель Великого Дома, — скептически спросил я. Хоть предложение было заманчивым, принимать его сразу, не услышав разумных доводов, я не собирался. Вполне могло оказаться, что он просто хочет отвести от себя мой удар, так как банально испугался моих действий и игнорирования всякого дворянского статуса. Если это так, то его следовало держать под двойным контролем. — Как бы это сейчас ни звучало, господин комиссар, но моей гарантией является то, что я из Дома Менвехейм. С самого основания мы были военной династией, основанной прославленным лорд-генералом Филиппом Менвехеймом. Здесь же, на Акитос Прайм, мы всегда занимали посты в министерстве обороны планеты, а все наши мужчины без исключения проходили службу в силах планетарной обороны, причем не только призывную, но и постоянную. Мы не Сентикруа, которые только и делают, что наслаждаются своими богатствами и отправляют своих детей в СПО только для того, чтобы похвастаться этим на светских вечерах. Мы Менвехейм, и мы знаем, что такое дисциплина, порядок и верность долгу перед Богом-Императором. «Красиво говорит», — подытожил я, поразмыслив надо всем, что полковник успел сказать. Однако все равно меня терзали сомнения. С одной стороны, более не волноваться о целом полку СПО было замечательной перспективой, но вот с другой — доверять этому Менвехейму причин особых не было. Да, в том, что он говорит правду про свою семью, я не сомневался — врать он так в лицо комиссару не стал бы, я и проверить быстро смогу у того же Ортигаса, но вот сам факт того, что он дворянин, уже меня настораживал. Правда, был еще один аргумент за то, чтобы принять предложение. Как-никак, полковник пришел ко мне на переговоры, а значит, наверняка рассчитывает на долгое сотрудничество. Если получится наладить с ним хорошие отношения, это может быть полезно. А в нынешних реалиях это могло быть совсем не лишним. — Хорошо, полковник. Я согласен с вашим предложением, — ответил я, вызвав на лице СПО-шника легкую улыбку. — Но учтите, что совсем вас оставлять я не стану. Проверки будут, пускай и не настолько активными. — Разумеется, господин комиссар, — сразу же уверенно ответил Менвехейм, словно ожидал это от меня услышать. — Мною будут приложены все усилия, чтобы оправдать ваше доверие. Благодарю вас за понимание. Все же не зря о вас столько говорят в наших кругах. — Интересно, — произнес я. — И что же обо мне говорят? — Вы стали довольно известной фигурой, — сразу же начал полковник, решив поддержать разговор. — В особенности — после вашего визита в Администратум. Это имело очень специфические последствия. — Это какие же? — уже с неподдельным интересом спросил я. — Главный Управляющий Администратума, Вениамин Цунгош, был очень разозлен вашим поведением. Так разозлен, что в начале у него произошел нервный срыв, а затем сердечный приступ. В тот же день он скоропостижно скончался. Позавчера по нему как раз отслужили панихиду, а вчера прошли похороны. — Неожиданные новости, — искренне сказал я, даже не зная, как на это реагировать. Я как бы и не знаю этого человека, а с другой стороны, он вроде бы из-за меня погиб. — Для нас они тоже стали неожиданными. Но теперь все про это уже особо не вспоминают, особенно после казни полковника Сентикруа. Его отец был очень… скажем так, разозлен этим событием. А наше дворянское общество прямо взбудоражено. — Могу себе это представить, — сказал я. — Но и они должны понимать, что устав и правила едины для всех. Тем более в военное время. Вне зависимости от положения в обществе. — Верно сказано, господин комиссар. Как жаль, что только наша семья понимает, — с нотками явно наигранного разочарования произнес СПО-шник. «Ты бы хоть не так явно свою семью рекламировал», — подумал я, мысленно обращаясь к нему. — Ну что ж, был рад с вами пообщаться, господин комиссар, но пора и на службу, — приободрившись сказал Менвехейм, вставая со стула. — В этом вы правы, полковник. Удачи вам, — сказал я с легкой улыбкой, также поднявшись из-за стола. На этом наш разговор был окончен. Полковник вышел из моего блиндажа, а я, позавтракав, направился выполнять свои прямые служебные обязанности — следить за тем, чтобы все работали, как надо.