Всем, кто это читает. Я не знаю, как это случилось, но факт остается фактом — я виновен во всем. Я совершил ошибку, по причине которой погибли люди. Я один несу ответственность за случившееся. Я виновен перед лицом Императора, а потому более не заслуживаю жизни. Я ухожу и молю Императора о прощении моей грешной души.
«Пытаются все представить, как несчастный случай», — подумал я, как только прочитал эту записку. Были понятны мотивы Сентикруа — свалить все на лейтенанта, будто бы он во всем виноват, а затем пустить все концы в воду, чтобы дело было закрыто. Вот только мне уже было понятно, что это не самоубийство. А значит, следовало продолжать искать. — Понятно все. Есть что-то еще? — Больше ничего. Все улики сейчас в хранилище, рапорт уже готов для вас. — Оперативно сработано, майор, — произнес я, понимая, что весь объем работы был выполнен за каких-то пять часов с того момента, как они сообщили нам о найденном теле. — Мы приложили все усилия, чтобы помочь вам расследовать произошедшее, — сказал майор. Я ничуть не сомневался, что когда они поняли, чей труп найден, они начали из кожи вон лезть, чтобы побыстрее во всем разобраться. Явно знали, кто курирует это дело. — Благодарю вас, майор. Рапорт я заберу, а улики и тело пусть пока что останутся у вас, пока мы не решим все дела с похоронами. — Как вам будет угодно, комиссар, — ответил майор. После этого, забрав с собой толстую папку со всеми материалами дела, я направился к «Химере». Нужно было подробно изучить все, что успели накопать подчиненные майора Микнела. Нужно было найти зацепки. Засев в своей землянке и попросив никого меня не беспокоить без особой надобности, я начал копаться в толстенной папке, заполненной отчетами, протоколами и фотографиями. Итого — выходила следующая картина. Квартира, тридцать квадратных метров, на четвертом этаже. Комната, кухня, объединенный санузел. Именно на кухне и был найден труп, лежащий на полу, с простреленным затылком и пистолетом в правой руке. То, что он был правшой, уже успели проверить, тут все совпадало. И на этой же руке были обнаружены следы от пороха — пистолет был в ней, когда стреляли. Следовательно, он был без сознания, когда в его руку положили пистолет, направили в рот и его же пальцем нажали на спусковой крючок. Тогда возникал вопрос — как его оглушили? Его не усыпляли — в крови ничего не было найдено. И не использовали электрошок — на коже не было никаких следов от электроожогов. Оставалось одно — удар по голове. И нанести его могли только по затылку, чтобы потом прострелить его пулей и уничтожить гематому, которая была бы найдена при вскрытии. Получалось, удар был произведен сзади, а это означало, что убийце Фокорт доверял. И кто это мог быть? Его связной в городе? Вполне такое возможно. Еще одной странностью был почерк, с которым был написан текст предсмертной записки. Да, по почерку все совпадало, это подтверждала экспертиза и это было видно невооруженным взглядом, но чем больше я сравнивал текст с примером, предоставленным архивом СПО фолькотам Соктомора, тем больше понимал — сходство было слишком сильным. Всматриваясь в буквы, я начинал замечать, что некоторые из них похожи друг на друга идеально. То есть буквально — их будто бы ксерокопировали. Даже некоторые явные неровности, слишком большие или слишком маленькие завитушки на определенных буквах, не просто были точно такими же — они еще и по несколько раз повторялись. Нет, человек так не мог писать. И уж тем более так не мог писать человек, который через несколько минут собирался вышибить себе мозги из пистолета. А это значило одно — это написал сервитор-писарь. В том, что подобные сервиторы могли скопировать почерк человека, я не сомневался. Но по всей видимости, они копировали этот почерк слишком сильно, вплоть до дефектов, считая, что так и должно быть. Выходило, что текст подготовили заранее и подбросили. Но вот кто это сделал? Поначалу я начал подозревать женщину, с которой переспал Фокорт. Она вполне могла оказаться агентом Дома. Но вот потом, изучая показания свидетелей, я наткнулся на то, что заставило меня оживиться. Одна из жильцов, бабулька шестидесяти лет, сказала, что видела, как с верхнего этажа бежал незнакомый ей мужчина. Бритый налысо, плотный, широкий в плечах, рост сто восемьдесят-сто девяносто, с темной щетиной на всю нижнюю часть лица, пухловатое лицо, шрам на левой половине лба. Одет был в кожаную куртку, черные брюки, туфли и перчатки. Бабулька заметила его, когда выглянула из-за двери — мужчина торопился и бежал через одну ступеньку вниз, никак не заметив ее. «Вот он», — сказал я сам себе. Человек такого роста и телосложения вполне мог спокойно оглушить худого Фокорта, подкинуть записку, выстрелить ему в рот и сбежать, пока жильцы еще не проснулись. Фолькоты же не обратили на это внимание, так как смерть Фокорта расценена как самоубийство и обращать внимание на такие мелочи они не стали. Теперь оставалось одно: необходимо было найти этого мужчину. И срочно. Приказ о его поиске сразу же полетел всем блокпостам. Выяснилось, что человек с такими приметами действительно проехал утром блокпост между районами. По документам его звали Гривур Консех. Затем данные по этому Консеху отправились майору Микнелу. Тот проверил по базам данным и совпадение таки было найдено. Гривур Консех, кличка «Молоток», тридцать пять лет. Отсидел пять лет за тяжкие телесные повреждения — избил мужчину из-за женщины, сломал ему обе ноги, руку и три ребра. Сейчас безработный. На агента Дома он не был похож никак. Даже по его лицу было видно, что умом этот человек не блещет и живет по принципу: «Вначале бей, потом задавай вопросы». По всей видимости, ему просто заплатили за убийство. А раз так, значит, и он сам расходный материал для Дома. Следовало торопиться. «Химера» резко остановилась, и я вместе с полным отделением гвардейцев вышел наружу. Бойцы сразу же начали окружать здание, где, по материалам дела, и жил Консех. Еще одно отделение окружало здание с другой стороны. Может, посылать двадцать гвардейцев на поимку одного мужчины было слишком, но я решил перестраховаться — мало ли что может произойти. Сам район, где жил Консех, был злачным местом. Множество однотипных панельных пятиэтажек, все разрисованы всякими граффити и надписями, повсюду лежит мусор. Одна группка из шести парней гоповатой наружности, завидев нас, сразу же ретировалась, но уже через минуту наткнулась на вторую группу захвата и была спешно положена на асфальт. Те, к счастью, оказались не глупыми и молча легли под дулами лазганов. Явно поняли, что не за ними пришли, а потому лучше не возникать. Четверо гвардейцев вместе со мной направились внутрь здания, к квартире нашего подозреваемого. Лестничная площадка в доме тоже выглядела не ахти. Везде окурки, самодельные пепельницы, исписанные стены, засохшая блевота на полу, кровь на стене и невыносимая смесь запаха ссанины и алкоголя, бьющая по носу. Что тут скажешь, вот тебе и неблагополучный район. Дойдя до нужной двери на третьем этаже, сразу же приготовились к штурму, прижавшись к стене, чтобы нас не увидели через глазок — действовать решили без предупреждений, полагаясь на элемент внезапности. Сейчас была ночь, а потому он вполне мог спать. — Начали, — сказал я, после чего капрал нажал на кнопку. Мелкая бомбочка для вскрытия дверей, которую использовали гвардейцы для городских боев, сразу же взорвалась, разворотив замок и большой кусок деревянной двери, при этом оглушая всех нас. В следующую секунду внутрь полетела светошумовая граната. Раздался новый, еще более громкий взрыв, а из дыры в двери промелькнул ярко-белый свет. Затем первый гвардеец открыл дверь, активировал подствольный фонарь на штурмовой мигающий режим и пошел внутрь. Остальные трое направились за ним, и только потом я. — Чисто, — проговорил один из гвардейцев по воксу, встроенному в слуховой аппарат. Остальные парни также доложили о том, что все было чисто. В доме никого не было. — Хорошо сработали, парни, — решил я похвалить гвардейцев, которые вполне себе хорошо справились со штурмом квартиры. — Это че здесь за хуйня такая… — вдруг произнес кто-то позади меня. Я вместе с гвардейцами обернулся и заметил худощавого мужчину с татуировками и щетиной трехдневной давности. Судя по взгляду и движениям, он был выпивший. — Понял… — сразу же сказал мужчина, как только рассмотрел меня и гвардейцев. Вид вооруженных людей, которые только что вынесли квартиру, сразу же отбивает желание предъявлять претензии. — Стоять, — сразу же приказал я, и мужчина остановился возле открытой двери своей квартиры. — Гривур Консех. Где он сейчас находится? — Молоток, че ли? — уточнил мужчина, от которого тянуло крепким алкоголем. — Так он это… Ночью вообще не ночует. Работает гдет. — Он безработный, — сказал я, вспоминая важный элемент этой биографии Консеха. — Я говорю, че знаю. Где он, че он — ваще не мое дело, — объяснился мужик. — Понятно. Тогда возвращайтесь в квартиру, — сказал я, намекая на то, чтобы нам не мешали. — Добро, — сразу же ответил сосед Гривура, после чего вернулся в квартиру и запер дверь на все замки. — Так, парни, план меняется. Двое идут в квартиру, двое на верхний этаж — если он вернется, то словим его здесь. И… Дверь надо как-нибудь починить, чтобы не вспугнуть цель. — Слушаюсь, господин комиссар, — сразу же ответил капрал, пока я переключал вокс, и уставился на крупную дыру в районе замка, явно прикидывая, чем и как чинить это, чтобы было незаметно хотя бы с первого взгляда. — Группа два и группа три, цель не обнаружена. Устраиваем засаду на цель. Задание — спрятаться и ждать, контролируя все выходы из здания. Получив подтверждение, я вместе с двумя гвардейцами остался в квартире. Теперь оставалось подождать до утра, если, конечно, он не засел в другой квартире в этом районе. — Господин комиссар, — внезапно послышался голос по воксу. Открыв глаза, я понял, что заснул в кресле, что находилось в спальной комнате. Голова вновь разболелась. — Слушаю, — коротко сказал я, пытаясь сфокусировать взгляд в темноте. — Мы задержали Гривура Консеха, — произнес голос, отчего я сразу же поднялся на ноги, заставив гвардейца, сидящего рядом, встрепенуться. — Он пытался проехать блокпост вместе с какой-то женщиной. В данный момент оба задержаны. — Понял вас. Доставьте его в тюрьму, я прибуду туда, — распорядился я, выходя из квартиры, а затем посмотрев на пролет выше. — Вы двое, останьтесь в квартире до приезда фолькотов. — Слушаюсь, господин комиссар, — ответил один из них, уже спускаясь по лестнице. Я же уже торопился к «Химере», приказывая ее подогнать ко входу, а также отзывая обе группы. Больше они не были нужны. Доехать до тюрьмы удалось за полчаса, благо пробок в городе не было, а на блокпостах нас пропускали без остановок. Быстро пройдя к допросной через тюремные коридоры, я зашел внутрь. Консех уже сидел, прикованный к столу наручниками с длинной цепью из маленьких сегментов. Его лицо так и выражало раздраженность всей этой ситуацией. А взглядом своих карих глаз он и вовсе прожигал во мне сквозную дыру. — Наконец-то, — проговорил он, пока я садился напротив него за металлический стол. — Вижу, вы тут важный чел, так что можете мне объяснить, че ваще за дела и какого хера меня сюда притащили? Я ж ваще не при делах! — Причина, по которой мы вас задержали, мистер Консех, заключается в этом, — ответил я ему, достав из папки фотографию убитого Фокорта. Консех сразу же, как посмотрел на фото, закрыл глаза, отвернулся и тяжело вздохнул. Он знал, что это такое. Явно знал. — Слушайте, я могу вам поклясться — с этим я ваще никак не связан. Не я его убивал! — начал разглагольствовать Консех. — Тогда что вы делали в том доме в момент убийства? Консех вновь тяжело вздохнул. Начал думать. Словно разрывался между вариантами «Говорить» и «Не говорить». И спустя секунд десять он все же принял решение. — Лады, слушайте. Я работаю извозчиком. Ну, в борделе. Девчонок подвожу на машине, забираю их, слежу, чтобы их не обижали, деньги у клиентов беру, ну вот по этой части. Есть-то хочется, а кто меня, сидевшего, на нормальную работу возьмет. Ну и в общем, привез я девчонку этому пацыку, на всю ночь. Забрал деньги, уехал других развозить. Потом вызовов не было, припарковался рядом с подъездом и стал ждать утра, подремал чутка, потом просто ждал. Потом подъехала машина, Семь-Эм, черная такая, хорошая. Вышли два парня, бритых таких, крепких, мне они аж сразу не понравились. А потом через минут десять слышу — выстрел. Причем из окна того пацыка, к которому я Рику привез. Я сразу почуял неладное, взял ствол, и тут вижу, эти двое выбегают, садятся в машину и уезжают. Тут я уже совсем заволновался, вдруг нашу девчонку завалили. Такое у нас бывает. Я бегу туда, вбегаю в квартиру — а там трупняк с простреленной башней. Рики нигде нет, так я сразу же дал деру оттуда, в машину — и поехал от греха подальше, не хватало, чтобы меня еще рядом с трупняком нашли, мне второй срок нахер не нужен. Вот я и поехал оттуда. На работе всыпали, что девчонку проглядел, хер ее пойми, где она, но сказали, работай дальше. Ну я и начал работать, повез другую девчонку, а тут вдруг на вашем блокпосту меня стопанули, а потом еще и сюда пригнали. «Блять», — произнес я, хватаясь руками за голову. Стало понятно — это не он. Его рассказ был более чем правдоподобен, да и своими действиями он показал, что не убийца — был бы им, не стал бы ехать через блокпост. Это был тупик. Теперь необходимо было начинать поиски заново, но, к моему счастью, Консех видел убийц, а потому его поиски были не напрасны. — Ясно. В общем делаем так, — сказал я, доставая из папки чистый лист и ручку. — Сейчас пишешь, как выглядели те два парня и их машина. Все в мельчайших подробностях, какие только успел разглядеть. И еще — как эта Рика выглядит. Тогда отпущу без оформления, понял? — Понял, начальник! Все будет! У меня память неплоха, да и этих парней я запомнил, — начал лепетать Гривур, как только почуял запах свободы и освобождения от проблем. Преступником в моих глазах он не был. Просто человек, который пытается выжить после отсидки — в моей прошлой жизни таких было много. — Кстати, а зачем вы в перчатках ходите? — решил я задать один важный вопрос, который заинтересовал меня. — Я когда одного парня избил, из-за того, что он девку побил, меня именно по отпечаткам нашли. С тех пор только в них хожу, а то мало ли, — быстро объяснил Молоток, продолжая расписывать лист бумаги корявым почерком. Я же стал думать над еще одной нерешенной дилеммой. Эта Рика — куда она могла деться? Квартира на четвертом этаже, балкон только на кухне, пожарной лестницы нет. Куда она могла деться, раз она не уходила до приезда убийц? Спряталась, а потом убежала до того, как труп нашли. Это было сомнительно — убийцы должны были проверить квартиру. А это значит, они ее нашли и убили, как нежелательного свидетеля. Но где тогда труп? Из дома они его не выносили, Консех заметил бы. То есть выходит, что труп спрятан в доме. Но только где в панельной пятиэтажке спрятать труп, да еще и так, чтобы об этом не узнали жильцы? После недолгих раздумий ответа нашлось только два — крыша и подвал. Следовало их обыскать. В принципе, по времени все сходилось. Консех сказал, что те двое там были минут десять. За это время вполне можно было оглушить лейтенанта, убить проститутку, спрятать тело, а затем сделать выстрел и убежать. Все жильцы проснулись именно от выстрела, а значит, то, как они прятали тело, никто не видел, а фолькоты могли просто не искать там новое тело, ведь Фокорт с первого взгляда покончил с собой. Значит, надо было ехать и обыскивать дом. — Все, — сказал Гривур минут через пять. — Написал все, че только упомнил. — Благодарю, мистер Консех, — сказал я, рассматривая листок и пытаясь вчитаться в то, что там было написано. — Я могу идти? — с нескрываемой надеждой спросил Консех. — Да, конечно, — сразу же ответил я извозчику. К нему вопросов у меня больше не было. Отдав описание двух подозреваемых Гонгази с приказом составить ориентировку и разослать все блокпостам и патрульным, я вместе с четырьмя бойцами вновь сел на «Химеру» и направился к дому, где и был найден Фокорт. Это заняло минут двадцать, благо тюрьма находилась недалеко от этого дома. Зайдя в подъезд, который, к счастью, оказался не заперт, я сразу же увидел то, что искал — лестницу, ведущую под первый этаж. То, что именно туда, в случае чего могли спрятать труп, я не сомневался. Дверь в подвал оказалась также не заперта. Пройдя внутрь, я понял, что освещения тут не было, потому одному из гвардейцев пришлось включить фонарь на лазгане. И первое, что мы увидели, это разводы и отпечатки ног на пыльном полу. Разводы шли двумя непрерывающимися линиями, а отпечатки ног шли задом-наперед. Причем отпечатков ног было очень много, многие наступали друг на друга, но при этом принадлежали они одному человеку и были направлены в одну сторону. «Следы волочения», — понял я. Эту Рику взяли подмышки и волочили задом-наперед, из-за чего ее ноги оставили следы, а затем носильщик вернулся обратно. — Иди по этим следам, — приказал я гвардейцу и тот молча начал продвигаться вперед. Труп должен был быть где-то там. Идти пришлось недолго, всего минут пять. Затем следы прервались прямо рядом с лестницей, ведущей на поверхность. Я сразу же полез туда, приказав гвардейцам ждать, и отодвинул люк. Осмотревшись, я понял, что нахожусь возле другого дома, стоявшего рядом с тем, где мы и вошли в подземный туннель. Значит, тело вытащили в жилом районе. Но незаметно это сделать нельзя было никак. Полностью выбравшись на поверхность, я сразу же подошел к первому попавшемуся человеку, который явно шел на работу — как-никак, уже было утро. — Доброго утра, — поздоровался я. — И вам не болеть, — подозрительно сказал мужчина средних лет с явным нежеланием сейчас разговаривать. — Простите, что отвлекаю, но я хотел узнать — вы, случайно не видели, как возле этого люка кто-то доставал что-нибудь? — Ну, сам не видел, но мне соседка рассказала, что тут вчера фолькоты труп утром достали, упаси Император. Хотя об этом уже вся округа знает. Я сам уже тогда на работу ушел. — А как тело выглядело, соседка не рассказывала? — спросил я, чувствуя, как сердце начинает стучать сильнее. — Его в мешке черном доставали. А сами фолькоты ничего не сказали — взяли тело да и уехали. Эх, помилуй Император душу усопшего. — Ясно, спасибо вам большое, — произнес я, понимая, что большего мне от свидетеля не узнать. — И вам Император дай сил, — ответил мужчина и сразу же быстрым шагом направился по своим делам. Я же пытался переварить все то, что услышал. Значит, тело увезли фолькоты. Только они и могли его провезти через блокпосты. И это получается, что тело сейчас в морге, у морстудиуса Пойнера. Возникал, однако, очевидный вопрос — почему майор Микнел не сообщил о трупе девушки, который, скорее всего, доставили в его отделение? Ведь то, что труп найден так близко к дому Фокорта, должно было его насторожить. Что-то тут было не так. — Парни, возвращайтесь на «Химеру». Я сейчас прибуду, — сказал я, решив, что надо ехать в отделение фолькотов, майору Микнелу. — Слушаюсь, господин комиссар, — сказал гвардеец, после чего все четверо бегом побежали по туннелю, а я, поставив люк на место, побежал по улице. Борясь с сонливостью, я ехал на «Химере», предчувствуя неприятности. Большие неприятности. В отделение я буквально ворвался, не обращая внимание на вопросы дежурного. Двоих гвардейцев я сразу же послал к майору с приказом привести его ко мне, а сам направился в морг. — О, комиссар Мерцелиус! — со все такой же добродушной улыбкой поздоровался со мной морстудиус, до этого сидевший за столом и заполнявший какие-то бумаги. — Какими судьбами снова к нам? — Морстудиус Пойнер, у меня к вам важный вопрос, — начал я сразу же. — К вам вчера привозили тело женщины? — Э, да, привозили, — спокойно, но немного удивленно ответил старичок. — Ее доставили вместе с вашим лейтенантом. — Покажите, — коротко приказал я, на что морстудиус скорчил удивленную физиономию, но все же спорить не стал и через несколько секунд достал из холодильника тело молодой женщины. Она была брюнетка, с карими глазами, высокая, стройная, с полной грудью четвертого размера. Все, как описал Консех. — Причина смерти? — задал я новый вопрос. — Перелом шеи. Выполнен профессионально, хочу вам сказать. Убийца явно обладал необходимыми навыками и физической силой, — объяснил Нианг. — Только я не понимаю, для… — Было еще что-то найдено у нее? Какие-либо следы? — Могу точно сказать, что незадолго до смерти у нее был половой контакт, но мужских следов не осталось, по всей видимости, пользовались презервативом. И еще в подногтевом содержимом были обнаружены частички кожи и крови. Похоже, что она сопротивлялась и оцарапала убийцу. — Мне нужно, чтобы вы сделали сравнение ее ДНК с ДНК женщины, которая была обнаружена на теле лейтенанта Фокорта. — Ч-что? — переспросил морстудиус. — Вы думаете, что она… — Сделайте. Сейчас, — требовательным холодным голосом приказал я. Пойнер спорить не стал — видимо, знал, кто я и что могу. Он сразу же начал брать образец из тела женщины. В этот момент двери распахнулись и в морг просто ввалился майор Микнел в сопровождении двух гвардейцев. — Что вы себе позволяете?! — сразу же крикнул майор. Судя по его лицу, он был взбешен всей этой ситуацией. — По какому праву ваши солдаты едва ли не силой вытащили меня из кабинета и притащили сюда?! — Я им приказал доставить вас сюда. И не кричите. Я собираюсь кое-что проверить, потому ждите. Морстудиус, как будете готовы — скажете. — Что вы собираетесь проверить? Что Пойнер делает сейчас? Что вообще происходит?! — злобно задавал вопросы майор. — Помолчите, — раздраженно ответил я. Голова вновь давала о себе знать, а сонливость едва не сбивала с ног. Но сейчас все мое внимание было направлено на Пойнера, который уже начал что-то печатать по клавиатуре компьютера. — Э… Совпадение — девяносто восемь целых восемьдесят пять процентов. Это она переспала с лейтенантом Фокортом, — удивленно произнес морстудиус, явно не ожидая такого результата. «Вот оно как», — сказал я сам себе, отбрасывая последние сомнения в том, что это была Рика. — Итак, майор, позвольте задать вам несколько вопросов, — начал я, поворачиваясь к начальнику отделения. — Почему вы утаили, что к вам было доставлено тело этой женщины? — Я не знал, что именно эта женщина фигурирует в нашем деле. К тому же это не меняет ничего. Уже доказано, что ваш лейтенант покончил с собой, — невозмутимо и все также грубовато проговорил майор. Он все еще был зол на происходящую ситуацию. — Вы думаете, я поверю россказням, будто вы не заподозрили, что смерть лейтенанта Фокорта и смерть этой женщины связаны? И это при том, что лейтенант имел с кем-то половую связь, а само тело женщины найдено в канализации рядом с домом, где был найден лейтенант? Нет, не поверю. Почему вы попытались скрыть это тело? — Я не пытался. Лишь не видел смысла вам об этом сообщать. — Так я вам и поверил, — проговорил я, уже сделав для себя однозначный вывод. Он что-то знал и пытался это скрыть. — Морстудиус Пойнер, мне нужен весь отчет по этой женщине, — приказал я, после чего повернулся к парням. — А вы забирайте этого к нам. — Да, господин комиссар, — ответил гвардеец, после чего он вместе с еще одним взяли майора под руки. — На каком основании?! — гневно заорал Микнел. — Вы что себе вообще позволяете?! — Делаю свою работу, — ответил я, никак не отреагировав на его возмущения. — То, что вы что-то скрываете — это факт. Осталось только выяснить, что именно. — Вы не имеете право на подобное! — Еще как имею, — коротко сказал я, после чего обращаясь к Пойнеру. — Морстудиус, когда приблизительно будет готов отчет? — О-он… Он готов, — произнес морстудиус, положив папку бумаг на стол. — Я его еще вчера успел сделать. Но не успел сдать на подпись майору… — Очень хорошо. Благодарю за ваш труд, морстудиус Пойнер, — произнес я, протягивая руку, которую мужчина сразу же пожал. — С-служу Императору, — гордо ответил Нианг, вяло пожимая мне руку. Он явно не понимал, что здесь происходит, но возмущаться все же не решался. После этого я, четверо гвардейцев и арестованный майор направились к выходу. По пути все без исключения сослуживцы майора начинали высказывать свое удивление и возмущение происходящим, но никто не пытался этому помешать — пытаться стоять на пути четырех вооруженных солдат было бы чревато. Сев в «Химеру» и связав майору руки его ремнем, на всякий случай, мы сразу же направились к тюрьме. Уже днем, ближе к вечеру, я, кое-как выспавшись, получил отчет от Гонгази о допросе Микнела. Результаты были скромные — майор ничего не говорил по делу и только слал нас в места не очень приятные. Но было уже понятно, что он не так прост, потому за него пришлось браться конкретно. А вот обыск в квартире сразу же принес хорошие результаты. Было найдено три миллиона актосов наличными и шестнадцать золотых украшений на сумму еще полмиллиона. Факт взяток на лицо, но теперь возникал новый вопрос — кто ему платил? В попытках что-то найти я стал проверять телефонную связь. Было ясно, что майор каким-то образом узнал про труп, значит, ему как-то сообщили об этом трупе. А так как на этой планете мобильных телефонов нет вообще, вариант оставался один — кабельный телефон. После проверки телефонных звонков, удалось-таки кое-что выяснить. Из квартиры Фокорта утром, в семь-одиннадцать, то есть в тот промежуток времени, когда его, согласно вскрытию, убили, был совершен звонок на домашний телефон арендованной квартиры. Затем с этого же телефона позвонили в кабинет майору Микнелу. Стало понятно, что человек, плативший майору, и хозяин двух убийц — это одно и то же лицо, и скорее всего, это был полевой агент разведки одного из Домов. То, что такие разведывательные службы есть у каждого Дома, я не сомневался. Плюс — было очевидно, почему он так рискнул и позвонил ему на служебный телефон, который наверняка записывался: он явно торопился. Убийство Рики явно не входило в его планы, следовало избавиться от трупа по-тихому и как можно скорее. К сожалению, радость моя была недолгой. Приехав на «Химере» с отрядом поддержки к дому, где и была арендованная квартира, мы узнали, что эта самая квартира уже как три часа назад сгорела. Погибших там не было, а сами пожарные объяснили, что причиной возгорания, по всей видимости, было короткое замыкание. Было очевидно, что это не так. Арест майора явно заставил его хозяина паниковать и быстро заметать следы — он понял, что я могу вычислить его по телефонному звонку. Сама квартира была арендована без документов, хозяин квартиры просто не хотел налоги платить. Теперь же он со слезами на глазах просил простить его и пытался хоть как-то вспомнить лицо человека, которому он квартиру сдавал, да вот только он видел его в первый и последний раз пять месяцев назад — квартира была на год вперед оплачена. Разве что смог показать записанные паспортные данные на имя Сельвилия Гордага, но в том, что это был поддельный паспорт, я не сомневался. Соседи также ничего путного не сказали. По их словам, Сельвилий работал ночью, отсыпался днем, гостей не водил, с жильцами не контактировал вообще, о себе не рассказывал. Это был еще один тупик. Единственное, что меня утешало — дело все же продвинулось вперед. У нас был образец ДНК убийцы Рики, который участвовал в убийстве лейтенанта Фокорта, а также имена двух убийц — Алвалис Окнир и Евгений Криац. Они проехали через два блокпоста утром, в день убийства, и показывали паспорта. Но они, скорее всего, были также поддельными, как и у Сельвилия. К сожалению, с образцом ДНК все было также глухо: по базам он не проходил, ни по местным, ни даже по базам Арбитрес, которые ответили довольно быстро, к моему удивлению. У меня оставалось немного вариантов: либо попытаться вычислить район, где оба убийцы могли залечь на дно, а затем оцепить его так плотно, как только возможно, и сжимать кольцо, попутно проверяя всех, кто подходил по ориентировки, либо устроить подобную проверку вообще по всему острову. Такой вариант я оставил на крайний случай, все же это займет слишком много времени и сил. Сама картина произошедшего вырисовывалась уже более-менее понятная. Фокорт вызвал проститутку и переспал с ней. Одновременно с этим на улице поджидал Консех, ее извозчик. Потом прибыли двое убийц. Фокорт явно знал их и открыл им дверь — по всей видимости, это были сообщники или посыльные от агента, который ему отдавал приказ. Они его оглушили и одновременно с этим убили Рику, сломав ей шею. Затем они позвонили агенту на его домашний номер — наверняка появление Рики в их планы не входило и им нужны были дальнейшие инструкции. Затем они спрятали тело девушки в канализации, под люком возле другого дома, убили Фокорта, вложив ему пистолет в руку и выстрелив в рот, уничтожив следы удара по голове, и подбросили записку, написанную явно сервитором. После этого они уехали, пересекли три блокпоста гвардии и потерялись. Их машину смогли найти только два часа назад в полуразобранном состоянии в автомастерской, промышлявшей нелегальными делишками. Ее хозяина уже трясли по полной, но тот, по всей видимости, не имел никаких дел с убийцами — они просто предложили ему машину на запчасти по дешевке, вот он и согласился, благо научился не задавать лишних вопросов. Я уже прекрасно понимал, как нам вообще повезло с тем, что Фокорт вызвал проститутку, пока ждал пособников. Хотя я уже начинал подозревать, что лейтенант не просто так это сделал. Могло быть такое, что он подозревал о попытке ликвидировать его и потому вызвал своеобразную подстраховку? Случайного свидетеля, устранение которого может оставить следы? Такое было вполне возможно. Меня лично все это расследование начинало выматывать. Я постоянно опаздывал. Кто-то действовал быстрее меня, успевая подчищать за собой следы, и это уже откровенно злило. Однако я все же пытался перебороть это и заставить себя работать дальше. Сейчас важно было одно: найти убийц и агента, взять их живыми, любыми средствами выбить информацию и узнать имя заказчика. К сожалению, сейчас все, что я мог — это ждать и надеяться, что эти трое где-то совершат ошибку. Рано или поздно они должны были попасться. Четыре дня я просидел в тюрьме, как бы иронично это звучало. Все это время я читал отчеты — ведь кроме этого расследования, я еще должен был заниматься другими комиссарскими обязанностями. Отчеты были с передовых позиций здесь, на Соктоморе, от младших комиссаров, что также натыкались на различные проблемы с СПО-шниками, доходившими порой до арестов за оскорбления и рукоприкладство, от Домиарта Шамоса, который пытался навести порядок в СПО на, что называется, глобальном уровне. С последним и вовсе все выходило достаточно интересно. Губернатор возражать не стал против его назначения, чему я уже не удивлялся, зато сам Шамос развил бурную, если не сказать гиперактивную, деятельность. Вначале он взял десять комиссаров-кадетов, по пять с каждого батальона в планетарной столице, сто «белых щитов», по пятьдесят с каждого, и устроил тотальные проверки на складах и в финансовой отчетности подразделений СПО. Первичные результаты были нерадостными — там, где уже прошла проверка, была обнаружена недостача продуктов питания, медикаментов и бюджета, а ко мне на стол лег список из шестидесяти семи имен заведующих складами, бухгалтеров и командиров воинских частей, обвиненных по целом ряду финансовых преступлений и, как гласила формулировка, «рекомендованных к расстрелу». А в этом списке я постоянно, да натыкался на дворянские фамилии, что сулило проблемы. Одновременно с этим Домиарт решил устроить старшему офицерскому составу «проверку на компетентность» — по сути своей экзамен на сто вопросов о знании базовых основ тактики и стратегии, благо подобный тест можно было устроить массово и быстро. Результаты подобного не заставили себя ждать: пятьдесят три случая отказа писать тесты, двадцать два случая неявки на экзамен, семнадцать случаев оскорбления Комиссариата и четыре случая нападения на представителя Комиссариата. Тем же, кто написал тест, радоваться не стоило: из двухсот шестнадцати человек, которые все же написали его, сдать смогли только шестнадцать. То есть дела в плане тактической подготовки были настолько плохи. Пока что Домиарт ограничился выговорами, требованием учить материал для пересдачи и угрозой разжалования в случае повторного провала. Подобное вызвало еще одиннадцать случаев оскорбления Комиссариата, что меня уже вовсе не удивляло. Я лишь мог надеяться, что это возымеет эффект. Если уж губернатор одобрил это, то они должны понять, что все серьезно и надо браться за голову. Наказания для особо буйных кадров нашлось быстро. Для драчунов — разжалование без права на повышение в звании, отправка на фронт и санитарный наряд по три раза в неделю. Для сильно разговорчивых — разжалование и отправка на фронт, но все же с правом на повышение в звании. А для лентяев и отказников — просто разжалование, но без отправки на фронт и с сохранением права на повышение. Подобное уж точно должно было вправить мозги этим идиотам. Они должны были понять, что с ними шутки шутить никто не собирается, а их власть и титулы — пустой звук для Комиссариата. С прифронтовыми частями все было не так плохо, но не настолько лучше, чем хотелось. Некоторые дворяне все же начинали браться за голову и не возникали, но не все были настолько понятливыми, из-за чего у меня на столе появился еще один список «рекомендованных к расстрелу», но поменьше, чем у Шамоса, всего шестнадцать имен. Одного дворянина капитана, правда, все же расстреляли на месте — этот дебил догадался потянуться к пистолету за то, что младший комиссар Хиарт, из седьмого батальона, произнес фразу: «Ваша фамилия не имеет значения». Насколько я начинал понимать, на подобное оскорбление дворяне срывались сразу же. На самом Соктоморе ситуация была также напряженной. Гвардейцы все еще были на взводе, но теперь это выливалось в словесные перепалки — драться стали намного реже, за четыре дня всего три случая. Но все равно следовало поторопиться с обнаружением истинных виновников. Свалить всю вину на Фокорта не вышло бы — гвардейцам будет мало одного застрелившегося картографа. Но вот если найти его заказчика, тогда можно будет помирить гвардию и СПО. Сейчас меня волновало только это. Но к моему сожалению, ждать хоть каких-то результатов пришлось еще три дня. И результаты эти были одновременно и интересными, и удручающими. В одном из спальных районов произошло нападение группы пьяных людей на прохожего, которое закончилось летальным исходом. Как выяснилось позже, убитый подходил по ориентировке на агента, которого мы искали. Уже через час его смогли опознать и соседи, и хозяин сожженной квартиры. Я уже был готов выть от безысходности. Снова меня обогнали. Снова нужную мне ниточку оборвали, подставив все под несчастный случай. В том, что это была именно ликвидация неугодного агента — я не сомневался. Его начальство решило, что я сел ему на хвост, а значит, его следовало убрать. Обыск его квартиры дал, конечно, исчерпывающую информацию о его деятельности. Пятнадцать разных паспортов, шестьсот тысяч актосов, стабберное оружие без заводского номера, но при этом никаких зацепок касательно его хозяев. То есть для нас он оставался человеком, дававшим взятки майору Микнелу и организовавшим убийство зачинщика обстрела позиций гвардии, но при этом мы понятия не имели, для чего он все это делал. Сам Микнел рассказал нам все касательно того, что от него требовалось. В основном он присылал необходимую информацию с баз данных, а также арестовывал тех, кого скажут. Всего за пять лет он арестовал так двенадцать человек — и все они имели какие-то теневые дела с банком Сентикруа, о которых майор ничего не знал. Подобное было слишком блеклым доказательством вины Дома Сентикруа, а без твердых улик нельзя было и думать над тем, чтобы выставлять им официальные обвинения. Необходимо было узнать, что это был за человек. И вариантов тут было немного. Искать его убийц было бессмысленно — будь то просто нанятые алкоголики или же замаскированные под них киллеры, то они уже давно растворились среди жителей города. Значит, оставался один вариант. Самый неприятный, самый хреновый, но при этом способный принести результат. — Господин комиссар, полковник Менвехейм прибыл и ожидает, — доложил мне рядовой, державший пост у моей землянки. — Пригласи, — коротко ответил я, сидя за своим столом. — Слушаюсь, господин комиссар, — ответил гвардеец, вышел из землянки, а затем вошел обратно вместе с полковником Менвехеймом. Тот прямо излучал из себя собранность и аккуратность, что аж глаза мозолило. Будто бы он одним своим видом показывал, что стоит выше нас. Сам я выглядел не самым лучшим образом. Почти десятидневная щетина и синяки под глазами от недосыпа явно не прибавляли мне красоты. Все же это расследование меня по-настоящему измотало — постоянно надо было анализировать все найденные улики или выезжать на место, так как доверять фолькотам я уже не мог. — Рядовой, вы свободны, — приказал я. С полковником у меня намечался приватный разговор. — Слушаюсь, господин комиссар, — повторил рядовой, вытянувшись прямо, после чего вышел. — Присаживайтесь, полковник, — сказал я, показывая на стул. — Благодарю, господин комиссар, — спокойно произнес СПО-шник. — Позвольте задать вопрос? — Если вы хотите меня спросить, для чего я вас вызвал, то ответ прост: мне нужна ваша помощь, — проговорил я, вызвав неслабое удивление у полковника. Я же уже ничего по этому поводу не чувствовал. Попросить помощи у него было вполне нормальной идеей: сейчас главное — завершить расследование, и если он будет полезен, на остальное плевать. Особенно на то, как это выглядит со стороны. Я был сейчас не в том состоянии, чтобы чувствовать какую-нибудь неловкость. — Честно признаюсь, я не ожидал подобного, — с удивленной улыбкой на лице сказал Инголт, садясь на стул. — Тогда позвольте задать еще один вопрос. — Помощь нужна достаточно деликатного характера, — сказал я. — Насколько я понимаю, у каждого Дома на этой планете есть своя разведслужба, я прав? — Да, господин комиссар. — Значит, вы можете мне помочь. Мне необходима вся информация по одному человеку. — Вы хотите его найти? — попытался уточнить полковник. — Уже нашел. Он сейчас лежит в морге, — без прикрас сказал я, на что полковник вновь немного удивился. — Понятно. Значит, нужно выяснить его личность, так? — Именно. Все, что возможно. Вот данные по нему, которые удалось собрать. Вытащив из ящика стола папку с протоколом вскрытия и фотографиями, я положил ее перед полковником. Он сразу же взял ее и стал рассматривать. — Сильно ему досталось, — прокомментировал он, посмотрев на фотографию. Все же убитый агент был избит достаточно сильно и его лицо также серьезно пострадало. — В принципе, разведка нашего Дома может попытаться узнать, кто этот человек, однако… — Говорите, что хотите взамен, — перебил его я. Не сильно хотелось ходить вокруг да около. Сил на это у меня не было. — Лейтенант Лекретит. Необходимо его выпустить. «Как я и думал», — подумал я. Все же этот вариант казался мне наиболее вероятным, когда я размышлял над тем, чтобы обратиться к Менвехейму. — Это возможно. Но без восстановления в звании, он разжалован, — твердо проговорил я. Отменять наказание для лейтенанта я не собирался. — Господин комиссар…- начал очень вежливым и аккуратным тоном Инголт. Подобное его явно не устраивало. — Могу отменить наряды и сохранить возможность повышения в звании, — выставил я свой компромиссный вариант, достаточно ясно давая понять, что это последнее предложение. — Этого, в принципе, достаточно, — все же согласился Менвехейм. — Хорошо. Как только информация будет получена, лейтенант Лекретит будет освобожден, — подытожил я, про себя радуясь, что все прошло вполне гладко. — Попытаюсь все сделать в течение суток, — пообещал полковник, вставая со стула и держа в руках папку. — Разрешите идти, господин комиссар? — Разрешаю. На этом разговор был окончен. Полковник ушел, а я расслабленно выдохнул. Оставалось подождать всего сутки, и я узнаю, смог ли я найти продолжение ниточки или же она обрезана безвозвратно. Громкий звонок телефона сразу же разбудил меня. Сам телефон был кабельным и подсоединен к штабу батальона и вокс-ретранслятору, дававшему связь со всеми подразделениями. Если кто-то хотел связаться со мной, то оператор просто переключал звонившего на моей телефон. И раз звонили ночью, значит, произошло что-то важное. Поднявшись с кровати и кое-как найдя фонарик, я нажал на кнопку. Светящийся круг сразу же осветил землянку, ненадолго ослепив меня. Времени привыкать не было, и я сразу же пошагал к телефону, щуря глаза до такой степени, что видел я лишь небольшую линию света и слабые силуэты мебели. — Комиссар Мерцелиус, — коротко проговорил я, подняв трубку к уху, на котором был рабочий слуховой аппарат. Один из них я все же оставлял на ночь включенным, как раз на такие случаи. — Господин комиссар, говорит кадет Вильф Кинлард, — послышался взволнованный, немного сбивчивый голос. — Три часа и шестнадцать минут назад на младшего комиссара Шамоса совершенно нападение. «Да чтоб вас всех…» — пронеслось у меня в голове, которая и так начала болеть. Сонливость начала уходить, уступая место раздраженности. — Что сейчас с ним? — спросил я самое важное. — Он в реанимации. Открытая черепно-мозговая травма, — все также нервно произнес кадет Кинлард. — Личность нападавшего установлена? — Да, господин комиссар. Полковник Грасиарг Залвамгир, командующий первым механизированным полком двадцать шестой дивизии Сил Планетарной Обороны Акитос Прайм. В данный момент находится под стражей. «Сколько ж, блять, можно натыкаться на этих дворян?!» — задал я сам себе вопрос, услышав фамилию очередного Дома. Теперь еще и с этим дерьмом надо было разбираться. Как будто мне мало того, что уже имелось. — Так, теперь слушайте внимательно. Младшего комиссара и больницу, где он находится, охранять всеми доступными средствами. Задержанного под усиленным конвоем доставить ко мне немедленно, со всех свидетелей собрать подробные показания и прислать мне вместе с уликами. — Слушаюсь, господин комиссар! — бодро ответил кадет. — Разрешите выполнять? — Разрешаю, — устало сказал я и повесил трубку. С первого раза не вышло, и трубка ударилась об корпус, не встав на место, потому попытку пришлось повторить еще два раза, пока не вышло. Тяжело зевнув и поморщившись от боли в голове, я лег обратно в кровать. До прибытия задержанного было еще часов шесть, а значит, я вполне мог еще выспаться. Сама ситуация была для меня неожиданной. Она просто свалилась на голову, и теперь мне необходимо было ее разгребать. Собственно, так оно все и происходит всегда. Ты занимаешься одним делом, полностью на нем сосредотачиваешься, и тут внезапно появляется новая хрень. Игнорировать ее не получается, но и отвлечься от предыдущего дела тоже нельзя никак. Вот ты и пытаешься разобраться со всем и сразу, чтобы успеть все. Потому с этим делом следовало разобраться как можно быстрее, так как на мне висело и другое, еще более важное. Из рапорта, присланного кадетом Кинлардом, выяснилась следующая картина. Шамос решил провести инспекцию в механизированной дивизии и начал с первого полка. Прибыв в часть, он приказал всем офицерам, включая командира, явиться на плац и доложиться. Однако вместо командующего и еще двух лейтенантов к комиссару прибыли их адъютанты. Проблема была в том, что на улице шел дождь, что вообще никак не волновало Домиарта, однако, как выяснилось, в уставе СПО прописано, что в случае плохой погоды офицеры дворянского происхождения не обязаны выходить на улицы, а в случае сборов имеют право прислать адъютантов. Шамоса, понятное дело, это все не устроило, и он направился в здание казармы, где и нашел полковника Залвамгира и двух лейтенантов, также с фамилией Залвамгир, его племянников, в офицерской столовой, мирно попивавшими танну с булочками. Им вновь приказали выйти на улицу, на что те вновь сослались на страницу своего устава. Терпеть подобное младший комиссар не стал и просто схватил полковника за руку и попытался потащить, на что полковник сразу же ударил Шамоса в челюсть. Тот от неожиданности потерял равновесие, упал и ударился головой о деревянный стол, стоявший позади него. Как итог — проломленная голова, госпитализация и скрученный до вывиха плеча полковник СПО. Читая все это, я не мог отделаться от мысли, что местные дворяне — это просто непробиваемые дуболомы. Сколько раз им ни говори, они все равно не понимают своего места. Я Лекретита имел полное право пристрелить на месте, просто за то, что он несильно ударил меня в грудь, а тут уже была угроза жизни комиссару, пускай и младшему. Да, не целенаправленное покушение на жизнь, но все же нападение, которое могло привести к смерти. Сам полковник на допросе лишь требовал телефон и приватную комнату, чтобы он мог вызвать необходимых юристов. Я ему даже отвечать не стал — просто встал и вышел из допросной, приказав запереть его к остальными. Конец для него был предсказуем. Тут никакого оправдания не могло быть. Даже несмотря на то, что я пытался экономить кадры, это был тот случай, когда сделать подобное не представлялось возможным. Было понятно еще кое-что, намного более важное. Это дело можно было использовать, чтобы показать всем дворянам, какой силой обладает Комиссариат и что их ждет, если стоять у него на пути. Но это все я собирался делать потом. Сейчас у меня была более важная задача — разобраться наконец-то с агентом и со всем этим делом касательно обстрела. Днем полковник, как и обещал, пришел вновь ко мне. Причем с момента его ухода прошло ровно сутки, минута в минуту. Пунктуальности ему было не занимать. — Доброго дня, господин комиссар, — поздоровался Инголт, присаживаясь напротив меня и держа в руках увесистую папку с документами. — Хотелось бы, чтобы он был добрым, — ответил я уставшим голосом. — Понимаю, господин комиссар. Я уже слышал про инцидент с комиссаром Шамосом. Могу я узнать, как сейчас его состояние? — вполне себе вежливо спросил СПО-шник, хотя доверять этой вежливости я не спешил. Он вполне мог посещать курсы актерского мастерства. — Стабилизировалось. В данный момент угрозы жизни нет, но он все еще без сознания, — все же решил поделиться я, решив ответить вежливостью на вежливость. К Менвехейму пока что претензий у меня не было. — Придай Император ему сил, — проговорил полковник, вознеся глаза к небу и осеняя себя аквилой, при этом положив толстую папку на колени. — Придай Император ему сил, — повторил я за ним, также складывая руки птичкой для видимости. — Давайте сразу к делу, полковник. Что вам удалось выяснить? — Достаточно много, господин комиссар, — ответил Менвехейм. — Человек, которого вы нашли — очень интересная личность. — И кто он? — Настоящее имя неизвестно. Нашей разведкой ему было присвоено кодовое имя «Рубин». Но мы точно знаем, что он был агентом разведывательной службы Дома Сентикруа. «Вот оно!» — про себя сказал я, услышав заветную фамилию. Все же я не ошибся. Все же это были они. — С этого места поподробнее, — сказал я, сразу же оживившись. Усталость теперь не была настолько заметной. Сердце забилось чаще. Вот она — моя ниточка. Я смог ее ухватить. После всех этих дней, все-таки смог. — Впервые Рубин был замечен четыре года назад, в качестве наружного наблюдателя, но тогда еще не было ясно, на кого он именно работает. Затем он устранил одного агента Дома Сентикруа, который оказался двойным агентом на службе у Дома Онгакрон. По нашим данным, за все время службы он устранил семь человек. К двум убийствам его причастность полностью доказана, к еще пятерым есть только косвенные улики и предположения. В принципе, ничем не примечательный агент. — Каковы доказательства того, что он работает на Дом Сентикруа? — задал я самый важный для себя вопрос. — Все здесь, господин комиссар, — коротко произнес полковник, кладя на стол увесистую папку. — Объяснять это я буду слишком долго, да и нюансы работы нашей разведслужбы мне по большей части неизвестны. Эти шпионские игры — сложный предмет. Но наша разведка заверяет, что здесь собрана проверенная информация. — Что ж, полковник. Благодарю вас за помощь, — сказал я, открывая шкаф стола и доставая оттуда лист с подготовленным приказом. — Свое слово сдержали — я сдержу свое, — достав ручку, я сразу же расписался под напечатанным текстом, а затем поставил на него красную печать комиссариата. — Вы можете забрать лейтенанта Лекретита. Приказ я передам сегодня же. — Приятно иметь с вами дело, господин комиссар, — с улыбкой произнес полковник, вставая со стула. — Надеюсь, наше сотрудничество и впредь будет плодотворным. — Я также на это надеюсь, полковник, — ответил я, хитро улыбнувшись. — Разрешите идти? — Разрешаю. Менвехейм ушел, а я сразу же отправил приказ в тюрьму посыльным, после чего углубился в изучения предоставленных материалов. Как оказалось, это не так просто, как я рассчитывал. Огромное количество рапортов наблюдения, рапортов изучения улик, рапортов проверки источника информации, рапорты о сделанных выводах — это было то еще чтиво, написанное жутким канцелярским языком. Но все же в этом все прослеживалось одно: этот Рубин действительно служил Сентикруа. Да, Менвехейм не смогли узнать его настоящие имя и биографию, но этого и не требовалось. Доказательства действительно были надежными и подписаны Главой Разведывательного Кабинета Великого Дома Менвехейм, а значит, ненадежными эти доказательства быть не могли — тогда он будет за это отвечать. Теперь картина была полностью сформирована. Именно Сентикруа стояли за всем этим. Не было понятно, Рубин ли отдавал приказы Фокорту или он должен был только ликвидировать его, но это уже не было важно. Доказательства были собраны. Теперь необходимо было их представить. Сделать это я смог на следующий день. Составив за десять часов просто огромный рапорт, который описывал предполагаемую картину произошедшего и связывал с ней все найденные доказательства, я отправил его Адептус Арбитрес, выставив официальные подозрения в произошедшем Дому Сентикруа. Назад дороги не было. Теперь оставалось только ждать новостей от арбитров, которые должны были отреагировать на подобное. Все же слова полкового комиссара — не пустой звук. Но неожиданно ко мне на улице прибежал посыльный майора Рамвера, который передал его просьбу срочно явиться в штаб. Спорить я не стал и сразу же направился к уже знакомому зданию, на ходу пытаясь понять, что могло послужить причиной такой срочности. Наверняка это были орки. Если они разобрались со своими склоками, значит, требовалось срочно готовиться к обороне. — Майор Рамвер. Вы просили прибыть к вам, — произнес я, как только вошел в штабной кабинет. — Да, господин комиссар, — ответил мне майор, стоявший возле выключенного голопроектора. — И причина довольно важная. С континента пришли довольно важные новости. Адептус Арбитрес официально признали Дом Сентикруа виновными в произошедшем инциденте и начали штурм их главной резиденции. В штабе повисла тишина. Гробовая тишина. Я едва мог поверить в услышанное. Отправляя в Адептус Арбитрес свой рапорт и улики, я ожидал вызова на судебное заседание, где меня пытались бы задавить юристы Дома. В том, что они у них есть, я вообще не сомневался. Однако сейчас я слышал, что Дом уже признан виновным и его уже берут штурмом. К подобному я не был готов. — Вот как, — попытался сохранить я хладнокровный вид, хотя внутри у меня все буквально бурлило от новостей. — Это очень неожиданные новости. — Более чем, господин комиссар, — начал генерал Ортигас. — Вся планета стоит на ушах. И все говорят о вас. — Я лишь выполнял свою работу, — скромно подметил я. И в своих мыслях я понимал, что сейчас не пытаюсь как-то улучшить свою репутацию. Сейчас я говорил правду. Я делал свою работу — пытался найти тех, кто устроил все это. Они должны были понести наказание за свое преступление. — И вы выполнили ее блестяще, господин комиссар. Ваше расследование прошло успешно, — проговорил майор, улыбаясь. Он явно был рад тому, что виновные в смерти его солдат понесут наказания. И хоть его улыбка искажала пораженное шрамом лицо так, что это выглядело жутко, я понимал, что сейчас майор радуется искренне. Это было видно по глазам. — Теперь эти уроды ответят за все, что сделали, да проклянет Император их души. — А так как виновные найдены, — продолжил генерал, — я бы хотел поднять вопрос касательно освобождения артиллеристов, которые все еще находятся под стражей. — Можете не переживать, генерал, — произнес я, все еще пытаясь осознать всю ситуацию целиком. — К вечеру они вернутся на свои позиции. — Премного благодарен вам, господин комиссар, — ответил Ортигас, не скрывая своей радости. — Что ж, господа. Я рад, что наш конфликт с СПО исчерпал себя. Теперь же нашим основным противником остаются орки, и нам необходимо приложить все усилия, чтобы уничтожить их. — С превеликим удовольствием, господин комиссар, — с нескрываемым хищным азартом сказал полковник, и его улыбка теперь напоминала боевой оскал. Совещание было окончено, и я направился разбираться со всем тем, что сейчас происходило. Как оказалось, это было только начало. Найдя мощную вокс-станцию у одного из радистов, я стал слушать местные новости, от которых все больше и больше охреневал. Стало понятно, что вначале арбитрес лишь выставили Сентикруа подозрения в этом деле и приказали главе Дома немедленно явиться в крепость арбитров для дачи показаний, а также приказали предоставить им полный доступ к архивам их Разведывательного Кабинета. Глава Дома отказался выполнить какое-либо требование и начал сперва угрожать всеобщим хаосом на планете, а потом стал предлагать взятки, и губернатору, и арбитрам. Этого Арбитрес оказалось достаточно, чтобы заочно уже признать его виновным и начать штурм главного поместья Сентикруа, на что глава Дома ответил яростным сопротивлением, погасить которое удалось только через час усилиями его наследника, который поднял в осажденном поместье миниатюрный переворот с личными телохранителями. Похоже, он пытался спасти положение семьи, выдав отца, но все было тщетно. Все, что ему удалось сделать — это остановить штурм, призвав гарнизон поместья сложить оружие. Согласились тогда немногие, и арбитрам пришлось еще час выковыривать тех, кто уже утратил всякую надежду и решил сражаться до конца. Самого же наследника, главу дома, телохранителей и всех остальных, кто был в поместье, скрутили и отвезли в Главный Участок Арбитрес. По их сообщениям, все, кто сопротивлялся, уже казнены, а члены семьи Сентикруа на допросе. Затем по радио начали транслировать сообщение от губернатора Ориси, который объявил о полной национализации Банка Сентикруа, так как такая структура попросту не может находиться в руках предателей и пособников ксеносов. Это сообщение привело к тому, что по всей планете начались массовые столпотворения возле банков, которые уже к тому времени находились под контролем СПО и работали в штатном режиме. Даже несмотря на заверения Ориси, что все будет хорошо и все вклады в безопасности, люди начали массово выносить свои деньги. Волнение народа было настолько сильным, что начались драки в очередях, плавно переросшие в массовые драки с СПО, погромы банков и ввод бронетехники на улицы крупных городов для подавления массовой истерии. Итог — двенадцать погибших гражданских и семнадцать сожженных отделений банков. На Соктоморе, как ни странно, ничего подобного не произошло — народ был и так зашуган по полной программе нашими блокпостами и комендантским часом. Да, были люди, которые приходили в банк забрать свои вклады, но таких было слишком мало для каких-либо проблем, да и губернатору тут начали верить более охотно, а потому вскоре очереди сами собой рассосались. Следующей важной новостью стало сообщение от Экклезиархии, которая официально предала род Сентикруа анафеме за их злодеяния. То, что церковники в это дело влезут, я и вовсе не ожидал. И не сказать, что их действия мне нравились. Ладно бы арестовать силовым путем главу Дома и казнить всех, кто оказывал сопротивление — подобное я еще мог понять. Но вот объявлять анафему на всех членов семьи, включая детей — для меня это было слишком. Однако все это меркло по сравнению с тем, что началось дальше. После заявления Экклезиархии кран, что называется, был открыт и говно пошло по трубам. Все радиочастоты оказались забиты заявлениями, рассказами и буквально срывами покровов о жизни Сентикруа. Им начали вспоминать буквально все: грабительские процентные ставки по кредитам, работу коллекторов, конфискации квартир за неуплату ипотеки, отмывание криминальных денег, взятки, аморальную жизнь членов их семьи, измены супругов, замятые дела о ДТП со смертельным исходом и изнасилованиях несовершеннолетних, домогательства сотрудников банка за отсрочку выплат, наркотики, оргии, гомосексуализм, и так далее, и тому подобное. Слушая все это, я уже просто не понимал, где правда, а где вымысел. Ясно было одно — наши СМИ и рядом не стояли со здешними, и это при том, что тут телевизоров нет, только радио. Уже потом начало приходить жуткое осознание того, что все это произошло из-за меня. Я со своим расследованием стал отправной точкой всего этого. В какой-то мере я был виноват в смерти тех людей, но подобные мысли я сразу же отбросил. Нет, не я был виноват в этом. Во всем были виноваты Сентикруа. Они все это затеяли. Они обстреляли наших парней, они пытались помочь оркам ради своих корыстных целей, по сути — ради денег и власти. Я лишь вывел их на чистую воду. И я ни о чем не жалел. — Одна минута, господин комиссар, — произнес вокс-оператор, сидящий рядом с внушительной аппаратурой. Через одну минуту я должен был зачитать речь перед всеми гвардейцами и солдатами СПО на Соктоморе, которые будут слушать меня через свои вокс-передатчики. Необходимо было поставить точку в этом деле, и подобный способ был самым удобным. Главное было — зачитать речь правильно и с выражением, с чем проблем не должно было возникнуть, благо не перед сценой стою, да и саму речь я два часа готовил. — Тридцать секунд, господин комиссар, — вновь сказал гвардеец, пока я держал наготове рацию, подсоединенной шнуром к самому передатчику, и просматривал текст на листе бумаги. — Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один, — отчитался гвардеец, а я вновь почувствовал, как сердце начало биться сильнее. — Вы в эфире, господин комиссар. Зажав кнопку на рации, я поднес ее ближе ко рту и, собравшись с силами, начал. — Солдаты Пятнадцатого Верлонского Полка и Сил Планетарной Обороны Акитос Прайм. Говорит полковой комиссар Августин Мерцелиус. Двенадцать дней назад артиллерия СПО обстреляла гвардейцев. Это унесло жизни четырехсот двадцати пяти гвардейцев, что верно исполняли свой долг. И все это время и вы, и я задавались вопросом — кто во всем этом виноват? И с превеликой гордостью я готов сообщить, что после тщательного расследования виновник был найден. Яцкир Сентикруа, глава Великого Дворянского Дома! Именно он вонзил нам нож в спину! Именно он подослал к артиллеристам СПО своего агента, который подделал карты и позволил этому случиться! Вы спросите себя — для чего они это сделали? И я вам отвечу. Этими действиями Яцкир Сентикруа пытался привести солдат СПО в бегство, помочь мерзким ксеносам захватить остров Соктомор, уничтожить его промышленный потенциал, а затем использовать все это как повод для свержения губернатора Ориси! Но теперь их плану не суждено сбыться! Доблестные Адептус Арбитрес, ценой жизней своих солдат, низвергли род Сентикруа, а Экклезиархия предала их фамилию анафеме! Отныне и навсегда их род прекратит свое существование! Погибшие и раненые гвардейцы теперь получили отмщение! И теперь нашей самой главной задачей является защита простых граждан от ксеносов, что все еще угрожают нам! Забудьте о тех склоках, что возникли между вами по вине Сентикруа! Вы все — солдаты! И вы все должны единой силой сражаться с врагом во Имя Императора и во имя Империума Человечества! В землянке резко повисла тишина. Даже как-то слишком резко. Лишь мое тяжелое дыхание прерывало эту тишину. Воздуха не хватало. Легкие горели, сердце стучало, словно отбойный молоток, а голова распухала от боли. Но спустя пару секунд на улице послышался странный шум. Неоднородный и при этом усиливавшийся. Лишь спустя несколько секунд, прислушавшись, я понял, что это крик гвардейцев. Крик их радости. Они радовались этой новости. Я их прекрасно понимал. Я тоже ощущал внутри себя радость. Расследование наконец-то было завершено.Глава 24.
8 июня 2019 г. в 12:00
Следующие три дня прошли и спокойно, и напряженно одновременно. С одной стороны, особых происшествий не происходило, если не считать таковыми еще четыре драки между гвардейцами и СПО-шниками, а с другой — я постоянно ждал новостей по поводу Фокорта.
Поговорив с майором и генералом, мне удалось убедить их в том, что город нужно брать под контроль своими силами. В итоге три тысячи гвардейцев оцепили порт и все районы города, а также начали вести дозор во всех отделениях местной «милиции», как я начал уже называть местных правоохранителей, так как называть их собственным именем «фолькоты» было непривычно. Официально гвардейцы там были для координации действий и помощи, но на самом деле они нужны были, чтобы следить за местными начальниками. Мало ли те еще выкинут что-нибудь эдакое.
Также удалось привлечь силы СПО. Хоть генерал и сомневался до сих пор в моей гипотезе, он все же не стал спорить с моей настойчивой просьбой предоставить несколько подразделений, где не было бы дворянских офицеров. Как итог — еще пять тысяч солдат были отправлены патрулировать улицы и проверять всех на выставленных блокпостах.
Плюс ко всему был объявлен комендантский час, и после шести часов вечера на улице можно было появляться только рабочим ночной смены, которым начали выписывать специальный пропуск.
Тактика имела интересный эффект: по заявлению фолькотов, преступность сразу же уменьшилась и за три дня не было ни одного заявления о преступлении.
Вот только результатов для нас не было никаких. Никто не видел этого Фокорта, хотя его лицо уже знал каждый ребенок, так как объявления о розыске были расклеены всюду, где это только возможно было.
И каково же было мое удивление, когда сегодня мне сообщили: Фокорт найден.
Мертвым.
Выйдя из «Химеры», которую я стал использовать в качестве транспорта по городу, я направился к сержанту, стоявшему возле входа в отделение «милиции», куда и доставили труп.
— Господин комиссар, сержант Сергей Грумиров, отделение семь, взвод шесть, рота девять, — представился стоящий перед зданием солдат.
— Вольно, сержант. Ведите. И объясните все вкратце, — попросил я, проходя внутрь отделения.
— Слушаюсь, господин комиссар. К одному из патрулей пришло сообщение о громком выстреле в одном из домов. Квартира была заперта, и ее решили вскрыть. Внутри был обнаружен труп с огнестрельным ранением в голову и пистолетом в руке. Предположительно — самоубийство.
— Какая-нибудь записка была найдена? — спросил я, чувствуя просто бурю эмоций. Раздражение, разочарование, волнение и даже какое-то отчаяние. Это была наша последняя ниточка. Если она оборвалась — все пропало.
— Да, господин комиссар. Она сейчас у экспертов — проводят анализ почерка. Сюда, пожалуйста, — сказал сержант, открывая дверь, над которой было написано «Морг».
Спустившись по лестнице вниз и пройдя еще одну дверь, мы оказались в прохладном помещении с шестью холодильными установками, металлическим столом, на котором сейчас лежал укрытый простыней труп, огромной лампой над ним, маленьким столиком с медицинскими приборами, а также рабочим столом, за которым сидел мужчина в белом халате и в такой белой шапочке.
— Доброго дня, уважаемые. Позвольте представиться — Нианг Пойнер, морстудиус этого отделения, — начал старичок, встав со своего стула и протягивая руку, которую я сразу же пожал.
— Полковой комиссар Августин Мерцелиус, — ответил я, пытаясь быть столько же добродушным, хоть сейчас это и получалось не очень из-за волнения от всей этой ситуации. — Не хочу показаться невежливым, но давайте сразу к делу.
— Конечно-конечно, дело не терпит отлагательств, — сказал Пойнер, ничуть не обидевшись. Или как минимум никак не показав этого. — Итак, лейтенант Шингуари Фокорт. Огнестрельное ранение в голову через ротовую полость, смерть наступила мгновенно. Смерть наступила сегодня в диапазоне от семи до семи пятнадцати утра. Орудие убийства — табельный пистолет СП-десять, калибр пули — десять миллиметров. Выстрел произведен правой рукой, на которой обнаружены следы пороховых газов. В крови обнаружено незначительное количество хирка, крепкого алкогольного напитка, но там и легкой степени опьянения не было. В желудке обнаружены остатки фруктов, скорее всего, закуска. В общем и целом, обыкновенное самоубийство.
«Информативно», — искренне подумал я, переваривая всю полученную сейчас информацию и принимая из рук собеседника папку с бумагами, где, по всей видимости, был составленный отчет.
Но затем на меня вновь нахлынуло отчаяние, и на этот раз намного более сильное. Надо было найти хоть какую-то зацепку, хоть что-то. Не могло это быть самоубийство. Не верил я в это.
И в какой-то момент меня все же осенило. Нужно было уточнить одну деталь, которую я много раз слышал в криминальных сериалах. Это могло помочь. Шанс был небольшой, но все же.
— Скажите, морстудиус, а в крови убитого был найден адреналин? — спросил я, пытаясь скрыть дрожь от волнения. Это был мой единственный шанс.
— Нет, не было. Только незначительное количество алкоголя.
«Вот оно!» — воскликнул я в своих мыслях. Не мог человек, засунувший себе пистолет в рот, быть спокойным. Не мог и все!
А это значило одно — это не самоубийство.
— Что ж, морстудиус. Благодарю за вашу оперативную работу. Вы нам очень помогли, — сказал я, решив, что на этом все.
— Был рад помочь, — ответил Пойнер, добродушно улыбнувшись. Причем эта улыбка явно была не натянута, что на фоне окружающей обстановки могло даже показаться жутким.
После этого я вместе с сержантом и двумя гвардейцами сопровождающими направился к начальнику отделения. У того явно должны были быть еще новости для меня.
— Войдите, — прозвучало со стороны деревянной двери после того, как я в нее постучал.
Я сразу же открыл дверь и зашел внутрь скромного кабинета, где-то четыре на пять метров.
По центру стояли буквой «Т» два стола, с ними — восемь стульев, вдоль стен — два шкафа с книгами, карта города Соктомор и района, который был в ведении этого отделения, а также икона Императора, что взирал тяжелым взглядом на всех, кто находился в кабинете.
За столом, заваленным бумагами, сидел немолодой на вид мужчина лет пятидесяти уже, в униформе фолькотов. Он был плотного телосложения, с короткими седыми волосами на висках, плешью на большую часть головы и голубыми глазами. Лицо уже было покрыто морщинами.
— Доброго дня, — поздоровался я, проходя внутрь. — Полковой комиссар Августин Мерцелиус.
— Майор Лориак Микнел, начальник отделения номер три. Вы, я полагаю, насчет лейтенанта Фокорта.
— Да. Мне необходимо знать, что удалось уже найти.
— Хвала Императору, удалось найти немало, — начал майор, предлагая рукой сесть, что я сразу же и сделал. — Мы проверили всю квартиру там. Найденную записку уже проанализировали, почерк полностью совпадает. Также мы нашли следы интимной близости на кровати, которые совпадают с женскими следами на посуде. К сожалению, в наших базах данных их нет, да и это не особо требуется. Скорее всего, лейтенант Фокорт заказал проститутку, затем она ушла, и он, написав записку, застрелился.
— Позвольте взглянуть на нее, — попросил я.
— Да, конечно, — сразу же ответил майор, достав из папки лист бумаги, запечатанный в файле.