Где-то на подъезде к вокзалу «Аквилария-Главный». Филгеирт Лонтисаль.
Поезд продолжал ехать, мерно стуча колесами. Руки и ноги уже немного устали, а живот крутило от голода, но даже несмотря на это физическая подготовка давала о себе знать и у меня получалось удержаться на небольшом металлическом выступе возле двери. Та, к моему сожалению, не открывалась, так что приходилось ждать и терпеть, пока мы наконец-то приедем на место. Строение столицы, а точнее все важные здания и дороги, я, как и все Арбитры, знал практически наизусть на случай какого-либо восстания, потому прекрасно знал, от вокзала «Аквилария-Главный» до пункта сбора добровольцев, организованного в здании Столичного Пункта Призыва СПО, было довольно близко — главное, пройти вдоль Проспекта Примарха Сангвиния, пересекавшего всю столицу с запада на восток. Был, конечно, и другой путь — метро, трамвай, автобус, но все они стоили денег, которых у меня не было. Так что это был единственный для меня выход. Одновременно с этим меня мучили другие мысли. Сомнения. Что, если меня не примут? Что, если им не нужны изгнанники, вроде меня? Что, если эта единственная надежда на нормальную жизнь не оправдает себя? Что будет дальше, если все так обернется? Мне придется вернуться в Акцан-Шесть, принять предложение Рудола и пойти на ламповый завод. Был, конечно, еще один вариант, который пришел мне в голову, пока я ехал. Великие Дома. Скоро информация об изгнанниках из Арбитрес дойдет до них, и они наверняка захотят их взять себе. Как-никак, бывшие арбитры, прошедшие Схолу Прогениум, обладающие превосходными физическими и тактическими навыками, были бесценны для их служб охраны. Не просто так они взяли себе на службу сционов, которые прибыли вместе с губернатором Ориси и по каким-то причинам решили уйти от него. Однако я понимал, что на подобное предложение я не пойду. Я терпеть не мог эти Дома. Они были монополистами, присвоившими себе всю планетарную экономику еще со времен колонизации, на правах инвесторов в довольно рискованное предприятие, и теперь творили что хотели. Они были неприкосновенны для планетарных законов, они вечно выходили сухими из воды, и только прямое и при этом публичное нарушение Лекс Империалис могло отправить их в тюрьму под сопровождение арбитров. И именно их службы охраны были теми, кто прикрывал их и подчищал за ними всю ту грязь, что оставалась после них. Запугивание свидетелей и жертв, уничтожение улик, дача взяток фолькотам, избиение — все это делали именно телохранители. А это значит, что если я окажусь там, то мне придется заниматься всем этим, наплевав на все принципы, которыми я жил с того момента, как вообще начал осознавать себя как личность. Да, за хорошие деньги, большие деньги, но для меня принципы были тем, что невозможно купить за деньги. А это значит, что, если затея с Гвардией не удастся, придется идти на конвейер и потом надеяться, что из-за этого выйдет что-то путное. Возможно, удастся подняться до бригадира, они получают больше. Или, может, попытаться пойти по пути охраны самого завода — они занимаются богоугодным делом, охраняя предприятия от посягательств всяких неблагочестивых воров, и получают наверняка больше простого рабочего на конвейере. Но все это были лишь мысли о возможных альтернативах. Пока что стоило сосредоточиться на насущном: добраться до вокзала, оттуда — до Пункта Сбора и разбираться уже на месте. Дальше будет видно. Наконец-то, поезд начал снижать скорость, а через несколько минут остановился полностью. Быстро спрыгнув на рельсы, я взобрался на перрон под любопытные взгляды выходящих из вагона пассажиров. Удивляло их больше не то, что я проехал без билета, а, насколько мог понять, моя одежда — серая невзрачная роба заключенного. Она слишком выделялась на фоне хоть и простой, но все же более цивилизованной одежды обывателей. Но я не обращал на них внимание. Быстрым шагом я направился к переходу, следуя указателям. Мы были на двадцать пятой платформе из шестидесяти, а это означало, что нужно было пройти сквозной переход под железнодорожными путями и выйти на Проспект. Толпа в переходе была немаленькой. Хоть он имел ширину метров двадцать, людей тут было слишком много — все или шли к одному из двух выходов, или шли на поезда, при этом почти все несли сумки, тележки, сеточки, рюкзаки или коляски с детьми. Мне, в сравнении с ними, было легче, так как я мог спокойно лавировать между ними и обгонять. Лишь несколько раз я задевал людей плечом, но никаких проблем это не вызвало — люди, видящие мой немаленький по местным меркам рост и накаченное телосложение, спешили ретироваться. Специальная диета в Схоле и в Арбитрес не прошла даром, это я уже подмечал и не один раз. — Эй, ты! В сером! Стоять! — прозвучал грубый голос позади меня. Я остановился. Следовало ожидать, что я привлеку внимание своим внешним видом. Если это была охрана вокзала, стоило подчиниться. Так проще. Через несколько секунд перед глазами возникли трое патрульных фолькота. Все в полном облачении: униформа, маска с прорезями для глаза и рта, бронежилет, стабберный пистолет-пулемет М-Шесть-У под патрон десять-двадцать, стабберный пистолет М-Три под тот же патрон, телескопическая дубинка со встроенным электрошокером, по три светошумовых и слезоточивых гранаты, а также армейский нож. Вокзал Аквилария-Главный был причислен к стратегически важным объектам, а потому его охраной занимались тяжеловооруженные фолькоты, которые вполне смогли вести полноценные боевые действия — выучка по всем параметрам позволяла. — И что у нас тут такой красивый забыл? — задал вопрос крепкого телосложения мужик одного со мной роста и не особо уступавший мне по комплекции. Похоже, в тройке он значился главным. — Что, из тюряги сбежал, а одежду нормальную взять негде? — Я не беглец, — коротко сказал, смотря ему прямо в глаза. — Изгнанник. А одежду и правда негде взять. — Изгнанник? — с неприкрытым скепсисом сказал. — И ты думаешь, я в это вот так поверю? — Есть документы. Левый карман в штанах, — все также спокойно сказал я. Не стоило повышать голос. В разговоре с подобными личностями повышение голоса инстинктивно расценивалась как угроза, а на угрозу у них реакция достаточно быстрая. Повезет, если просто дубинкой огреют. — К стенке, живо. И чтоб руки на виду, — прозвучал приказ, и тон, с которым его сказали, сразу предупреждал о последствиях его невыполнения. Повернувшись направо, я, подняв руки так, чтобы они видели их, и обходя прохожих, подошел к стенке и положил на нее ладони, расставив ноги пошире, как того они и потребовали бы согласно протоколу. «Спокойно. Просто проверка. Просто потерпи», — говорил я себе, чувствуя самое настоящие унижение. Я, некогда бывший арбитром, должен был стоять в позе обыска подозреваемых перед планетарными органами. Никогда бы не подумал, что опущусь так низко. — Ты смотри, обученный, — со смешком проговорил кто-то из них. — Шарк, проверь-ка его, — сказал главный. — И без фокусов мне тут. Раздались шаги, после чего меня начали грубо хлопать по телу. На месте, где лежал паспорт, проверяющий остановился, похлопал несколько раз, чтобы убедиться, после чего залез внутрь и вытащил его. — Действительно, изгнанник. Карманником решил заделаться? — язвительно спросил командир. — Нет. — Как нет, если да? — иронично спросили меня. — Иначе чего ты тут еще забыл? — Я в Пункт Сбора Добровольцев направляюсь, в Гвардию вступить. Приехал с Акцана-Шесть на поезде, — объяснил я, чувствуя раздражение от этой проверки на нервы. Они хотели, чтобы я начал нервничать, сорвался, побежал или попытался разобраться с ними. Ни то, ни другое не получилось бы. Попытаюсь сбежать — пристрелят сразу же, попытаюсь ударить — все равно пристрелят. По протоколу проверок один проверял, еще двое держали меня на прицеле пистолетов-пулеметов. Потому стоило просто потерпеть. Они более-менее адекватные. Во всяком случае, я сейчас здесь и меня слушают. Мог уже быть в наручниках по пути в КПЗ. — М-да? А в Гвардию и такое дерьмо навроде тебя принимают, что ли? Тем более ты из Арбитрес, — не скрывая иронии произнес фолькот. — Стоит попробовать. Все же лучше свалить отсюда, чем людям глаза мозолить, — объяснил я, надавив на чувство отвращения к своей персоне. Своеобразный способ лести. — И то верно. Ладно, забирай свою бумажку и проваливай отсюда, — я развернулся и в тот же момент фолькот бросил паспорт на пол перехода, который не мыли, кажется, несколько лет. Выбора другого не было, потому пришлось нагнуться и поднять его под самодовольные взгляды вокзальных фолькотов. — Спасибо, — поблагодарил я их, пытаясь выглядеть максимально спокойно, после чего развернулся и быстрым шагом направился к выходу из перехода. «Урод», — сказал я про себя, чувствуя едва сдерживаемое желание сломать ему лицо собственными руками, а потом повалить на пол и забить ногами до такой степени, чтобы ему даже лежать было больно. Еще никогда в жизни я не испытывал такого позора, никогда в жизни меня так не унижали. «Хоть бы это было не напрасно…» — подумал я и продолжил путь. Через несколько минут я все же выбрался на улицу. Тут людей было не меньше. Кроме пассажиров и провожающих тут были таксисты, хозяева квартир, предлагавшие аренду комнаты, и продавцы, что организовали тут небольшой рынок прямо на площади и продавали все, что было съедобно. Мне же была прямая дорога вдоль Проспекта Примарха Сангвиния. Идти пришлось без малого два часа, за которые я успел в полной мере прочувствовать голод, который сворачивал мне кишечник узлом. Но я продолжал идти, шепча про себя молитву Богу-Императору. Надо было идти. Вперед, к надежде, к спасению из той участи, что мне была уготована приговором ублюдка Гундарга, выкинувшего меня из Арбитрес после всего того, что я сделал. В конце концов я смог дойти до Пункта Сбора. Сказать, что собравшаяся толпа была большой, было бы сильным преуменьшением. Что там было на площади, сложно было сказать, так как огромная очередь уже частично заполнила пешеходную дорогу вдоль Проспекта и мне сразу же сказали, что идти через очередь не стоит. Догадаться, почему, труда не составляло. Пришлось ждать. Причем ждать долго. Позади люди продолжали прибывать, несмотря на то, время уже клонилось к вечеру. Очередь продвигалась. К моему счастью, больше половины людей тут были провожающими родственниками и друзьями, потому казавшаяся огромной толпа оказалась на поверку не такой уж и колоссальной. Это радовало. Уже ночью, когда холодный воздух заставлял подрагивать, я хотя бы смог войти в помещение. Волнение все нарастало. Мысль о том, что весь этот путь, все то ожидание окажется напрасным, сильно нервировала. Мне нужно было попасть в Гвардию. Больше мне идти было некуда. — Документы, — монотонно сказал секретарь, сидящий за столом, когда наконец-то подошла моя очередь. Сев на стул, я сразу же протянул паспорт и через несколько секунд заметил, как лицо молодого, лет тридцати, мужчины, исказилось в удивлении. — Вы не проходили службу в СПО, а это необходимо, чтобы вступить в Гвардию. — Да, но я прошел обучение в Схоле Прогениум и к тому же имею боевой опыт. Гвардии ведь нужны опытные кадры? Вопрос заставил секретаря задуматься. Он посмотрел на меня, потом на паспорт, потом, откинувшись на спинку стула, снова на меня и на паспорт, при этом кривя лицом, видимо, не зная, что ему делать. — Ждите здесь. Ничего не трогайте, — произнес мужчина, встав из-за стола и уйдя куда-то. «Боже-Император, Вседержитель наш, помоги слуге своему в час нужды сильной», — молился я про себя, пытаясь сохранить спокойствие. Где-то через минуту ко столу подошел секретарь вместе с человеком, которого я и не ожидал тут увидеть. Это был Августин Мерцелиус, комиссар гвардейского полка, что прилетел сюда. Одет он был в стандартную форму комиссаров, за исключением пальто и фуражки. Вместо глаз у него были два глазных аугмента, выглядевших как линзы на камерах слежения, а на ушах имелись слуховые аппараты. От одного взгляда на этого человека по телу прошлись мурашки от благоговения, которое испытывает всякий, видящий знаменитого человека. Все на планете знали комиссара Мерцелиуса, а точнее — слышали его имя. Он уничтожил Дом Сентикруа, он проводил чистку в СПО, не считаясь с дворянскими титулами, он выжил в тылу орков, а его речи вдохновляли солдат идти вперед, несмотря ни на что. Воистину, он был тем человеком, который заслуживал звание «комиссар». — Итак, — заметно уставшим голосом спросил комиссар, посмотрев прямо на меня. — Вы говорите, что имеете боевой опыт, так? — Да, господин комиссар, — сразу же ответил я, уже машинально выпрямив спину. — Где воевали? — последовал следующий вопрос. Мысленно я подметил, что было довольно непривычно слышать его голос настолько спокойным. — Здесь, на Акитос Прайм. Командовал отделением в штрафном легионе. Вначале на Гараташе, потом Сандин, Бифастон и Сактун. Брови комиссара поднялись вверх. Он был удивлен. Это мне льстило. — Вы выжили на Гараташе во время взрыва? — Да, господин комиссар. Силовая броня спасла, — объяснил я, на минуту вспомнив все то, что тогда было после того взрыва, учиненного орками. «Все в пыли, кругом трупы, как орков, так и людей, и абсолютная тишина вокруг». Тогда мне повезло добраться до берега и дождаться помощи. Кроме меня тогда выжили еще шесть сержантов, которым повезло оказаться далеко от взрыва. Никогда этого не забуду. — Хе, я до него доплыть не успел и глаза потерял, — ухмыльнулся комиссар, отчего я совсем выпал в осадок. Казалось чем-то невероятным, что человек, подобный ему, улыбается мне. — И за что вас тогда изгнали из Арбитрес? — Исполнение приказа об отступлении с Соборной Площади в Сактунусе. Улыбка сползла с лица комиссара. Но насколько я мог судить, это он был скорее удивлен, чем зол. Все же сложно было сказать, учитывая, что у него не было глаз. — М-да… Понятно. В общем, оформляйте его. И… Поставьте зеленую метку, — сказал комиссар, обращаясь к сидевшему секретарю. — Да, господин комиссар. «Получилось», — осознал я, получив заполненную карточку, к которой был прикреплен зеленый ярлык. — Спасибо, — прошептал я и направился к двери, куда шли все добровольцы, прошедшие регистрацию. Я был счастлив. В последний раз подобное я чувствовал, только когда мне сообщили, что я прошел все вступительные тесты и теперь стану арбитром. Этот путь был ненапрасным. Надежда оправдала себя. Мне дали шанс вступить в Гвардию. Единственное, что оставалось — это пройти проверку, но в том, что у меня это получится, я не сомневался. Проходя по коридору за остальными добровольцами, я продолжал чувствовать, как что-то внутри словно загорелось с новой силой. Еще утром я был на самом дне, в грязном вонючем бараке с кричащими детьми, и собирался идти работать на конвейер, а теперь я получил шанс попасть в Гвардию и продолжить служить Императору. Получил шанс начать все с чистого листа, без клейма изгнанника. Передать словами это чувство было просто невозможно. — Тебе дальше, в самый последний зал, — проговорил СПО-шник на входе в зал ожидания, когда я показал ему свою карточку. Наверняка из-за зеленого ярлыка. В первом зале уже вовсю шла погрузка в военные грузовики, во втором солдаты ждали своей очереди и по больше части спали. Третий же зал был практически пуст — там сидело всего четверо крепких на вид солдат, все с сумками и все спали. Лишь когда я сел на одно из свободных кресел, один из них открыл глаза и посмотрел на меня, после чего, ничего не сказав и не выразив ровным счетом никаких эмоций, закрыл их и продолжил спать. Скорее всего, зеленый ярлык давали только тем, кто имел боевой опыт, потому-то тут было так мало людей. Не имея другого выбора, я все же попытался поспать, несмотря на урчание голодного живота. — Господа, — послышался громкий и четкий голос, который сразу же меня разбудил, — прошу всех пройти к грузовику. Все четверо солдат также проснулись и начали вставать. Я направился вместе с ними, пытаясь проснуться окончательно. Нас отвели в небольшой пассажирский фургон, какой обычно использовали для перевозок пассажиров между городами, до которых не была проведена железная дорога. Рассевшись по местам, каждый по одному, мы посмотрели на темную фигуру, вставшую напротив нас, пока водитель уже завел двигатель и начал выезжать. Видеть, кто это был, у нас не получалось — освещение было только снаружи, от редких фонарей и фар грузовиков. Сонными глазами я успел разглядеть, что это был СПО-шник. Минимум сержант. — Так, парни, дело обстоит так, — начал он бодрым голосом, словно сейчас не ночь была, а день. — Вам всем дали зеленые ярлыки, так как вы имеете боевой опыт. Потому вас будут проверять самыми первыми, без очереди, как остальных. Если пройдете тесты гвардейцев — принимаетесь самыми первыми, принимаете присягу и сразу на фронт. С этим все понятно? — Да, — коротко ответили все мы в унисон. Разговаривать настроения ни у кого не было. — Вот и хорошо. Сейчас едем в лагерь, это часов пять, день отдыхаем и начинаем проверку. Там это будут делать гвардейцы, а эти парни, как я понял, шутить не станут. На этом все. Никто не ответил, все равно отвечать было нечего. Люди тут были немногословны. Это радовало. «Минимум сержант» сел на одно из свободных мест, а машина тем временем уже вырулила на одну из дорог. Смотреть в окно настроения не было, потому я просто лег на двойное кресло, выставив ноги в проход, и попытался заснуть. Но сон теперь не шел. В голову постоянно лезли мысли об Орите, Горате и Филике. Они втроем до сих пор находились в той злосчастной дыре под названием Акцан-Шесть. И теперь, направляясь на полигон как доброволец, я размышлял — не погорячился ли я с ними? Может, мне не стоило уходить сразу оттуда, а для начала поговорить с ними, предложить пойти со мной? Тогда я действительно был зол на них, за то, что они были готовы пойти работать в ночной клуб, за то, что они вообще подумали о подобной возможности. Я с ними был не знаком до суда, потому не сильно стал переживать за них. Было ощущение, что меня буквально предали, пускай я уже понимал, что это было из-за злости и гнева, которые теперь виделись глупыми. Ведь Гвардия была выходом для всех нас. Такие, как мы, нужны были здесь, а значит, нас бы приняли, дали бы всем зеленые ярлыки и отправили бы на полигон. Сейчас мы могли бы здесь сидеть все вчетвером. «Во всяком случае, они сами могут все узнать», — пришла в голову вполне здравая мысль. Они наверняка узнают о призыве, и тогда все будет зависеть только от их выбора. Не захотят — значит, я ни в чем не виноват, ведь они бы все равно отказались, а захотят — значит, моя помощь им не потребуется. Это немного успокоило. Осадок внутри все еще оставался, я решил, что больше думать об этом нет смысла. С ними все будет нормально, они могут о себе позаботиться. С этими мыслями вновь попытался заснуть. Впереди нас ждала Гвардия.Спустя неделю.
— Солдаты! — во весь голос воскликнул комиссар Мерцелиус, стоя на трибуне. Позади него стояли двое гвардейцев-телохранителей, что постоянно сопровождали его. — С превеликой радостью на сердце я могу сообщить вам, что вы прошли все проверки и признаны пригодными к службе в Пятнадцатом Верлонском Полку Имперской Гвардии! Вы станете носителями гордого звания «гвардеец»! Вы станете щитом в руках Его Божественного Величества, который встанет на защите Империума Человечества от нечестивых врагов, что посягают на его границы! И теперь вашим последним шагом как добровольца и при этом первым шагом как гвардейца станет присяга! — Взвод! Смирно! — крикнул сержант в микрофон, и мы все сразу же подтянулись. — Первая шеренга, вещи в общую кучу сдать! Первая шеренга добровольцев сделала несколько синхронных шагов вперед, после чего те бросили вещи на специально выделенный круг на плацу, после чего развернулись и ушли в самый зад. Как я понял, это была древняя верлонская традиция дачи гвардейской присяги, которая выработалась у них за полторы тысячи лет создания полков. И так как мы вступали именно в верлонский полк, традиции тоже были верлонскими. Затем туда пошла моя, вторая шеренга. У меня вещей было немного: тюремная роба, штаны, трусы, пара носков, ботинки и тот злосчастный паспорт с клеймом «ЭКСИЛИУМ». Остальным было сложнее — многие умудрились понабрать внушительные сумки с различными вещами и продуктами едва ли не на месяц. Но традиция была традицией — оставлять ничего нельзя было. Исключение составляли только религиозные вещи. Вскоре все десять шеренг выполнили приказ. Теперь между трибуной комиссара и нами виднелась небольшая гора сумок, одежды и обуви, которую двое гвардейцев поливали прометием. — Для дачи присяги, вещи поджечь! — вновь крикнул сержант, и один из гвардейцев зажег самодельный факел и бросил в кучу. Та сразу же вспыхнула ярким пламенем, испуская густой черный дым. — Повторять за мной! — послышался голос сержанта. — С этого момента! — С этого момента! — повторили мы хором. — Я предаю огню все то, что осталось со мной от прошлой жизни! И очищаю им свое имя от всего, что на нем было! Отныне и до самой смерти! Я клянусь! Как гвардеец Пятнадцатого Верлонского Полка Астра Милитарум! Быть бесстрашным перед врагами! Убивать их, где бы и кто бы они ни были! Выполнять приказы, какова бы ни была цена! И хранить верность Богу-Императору до самой своей смерти! Аминь! — АМИНЬ! — повторили все мы, продолжая смотреть на догорающую кучу истлевших останков. И именно в этот момент я почувствовал необычное чувство облегчения. Я расстался со своим прошлым, раз и навсегда. Теперь я не был изгнанником, выброшенным из Адептус Арбитрес. Теперь я был Гвардейцем. И теперь я был готов идти на войну. Во Имя Императора.Шесть дней спустя. Аквилария, Дворец Губернатора. Комиссар Августин Мерцелиус.
— Призыв продвигается согласно плану, полковник, — произнес я, не особо скрывая гордости в голосе. — На данный момент приведено к присяге ровно десять тысяч солдат, которые в данный момент проходят оснащение по стандартам Гвардии. Как только нам предоставят полные данные касательно потерь полка после эвакуации, мы сможем призвать дополнительные силы для полного закрытия потерь. Также у нас на данный момент уже зарегистрировано более пятидесяти тысяч человек, пригодных к службе в гвардии и получивших статус гвардейских резервистов — они будут восполнять потери гвардии в будущих сражениях. — Это очень приятные новости, комиссар, — с легкой улыбкой произнес Шеркин. — Я рад, что призыв прошел настолько гладко. Этот вопрос может быть полностью закрыт, и мы можем перейти к нашей основной повестке этого собрания, ради которой я и попросил вас всех собраться. А именно — для обсуждения нашей дальнейшей основной стратегии, которой мы должны будем придерживаться после того, как будет разрешена ситуация с вражеским глушителем связи. Я составил первичный план действий, который нам следует обсудить. И одним из столпов этого плана является понимание мотивов Корвуарского Орка. — А они разве нам неизвестны? — произнесла удивленно голограмма маршала Монларта. — Ведь все орки хотят одного — войны. — Тут вы правы, маршал, — ответил Верманд. — Но я имею в виду личные мотивы Корвуарца, его психологию, то, каким путем он будет пытаться достичь этих целей. И вот тут уже имеется кое-какие нюансы, которые могут сыграть ключевую роль в составлении плана. Мы подробно изучили всю информацию, которая имелась в базах данных Адептус Механикус, а также то, что нам дополнительно прислали из Грандис Архивариум мира-кузни Мартифос через астропатическую связь. По первоначальным данным мы уже были осведомлены, что орочий вождь всегда делал ставку на атаку именно промышленных объектов. Но вот здесь, на Акитос Прайм, это стремление превратилось в нечто большее, чем простая расстановка приоритетов. Он оказался словно одержим этим. Он пытался именно захватить кузню «Тамволь», причем довольно нехарактерными для орков методами: отвлекающие удары, штурмовые группы, телепортационные диверсии и тому подобное. Другие орки или наслаждались бы дракой со скитариями, или просто захватили бы кузню, как получится. И уж точно не стали бы использовать глушитель связи, какой он тогда установил на острове Бевест. Уничтожение «Тамволь» серьезно затормозило его, лишило огромного количества сил и ресурсов. Теперь же он вышел на принципиально новый уровень. Он вывел в бой авиацию и улучшенный глушитель. Да, раньше времени, но он готовил их заранее. И причем он не идет воевать. Корвуарец словно пытается отмахнуться от нас и идти дальше, в поисках новой промышленности. И как мне кажется, здесь и кроется загвоздка. Вспомните, он несколько лет воевал на мире-кузне Мартифос. Воевал так, что Архимагосам Мартифоса пришлось запросить подкрепления, которое и прибыло в лице гвардии и космодесанта. Только представьте себе масштабы тогдашней войны. И после этого он потерпел поражение и был вынужден бежать. Вот, почему он начал использовать настолько странную стратегию. Он мечтатель. Он был, скажем так, на вершине, а затем рухнул и теперь мечтает покорить эту вершину снова. Он хочет еще раз повторить это, он мечтает снова окунуться в войну того масштаба, что была на Мартифосе. И именно для этого ему в первую очередь необходима промышленность, производственные мощности в максимально возможных масштабах. И на этом мы можем сыграть. Мы можем заманить его в ловушку, используя его мотивы против него самого. Но для этого, как бы странно сейчас это ни звучало, нам необходимо будет отступить. — Отступить? — удивленно спросил маршал, посмотрев на полковника. — Вы имеете в виду, еще дальше планируемого? — Именно, — уверенности в голосе полковника было немало. — Учитывая все вышесказанное, Корвуарец пошлет свои силы вперед, и там у него есть только две цели: остров Соктомор с его промышленными предприятиями или же остров Сентикрит с его добывающими шахтами. За ними стоят только мелкие острова и атоллы, а уже после — континент, на который орки не должны попасть ни в коем случае. Потому я предлагаю использовать именно вышеназванные два острова. Как только орки начнут наступать, мы начнем отступать с минимальными потерями. Мы заставим их поверить в нашу слабость, в то, что мы бежим от них, сломя голову. Они начнут бежать вперед, не пытаясь расширять линию фронта — для Корвуарца самым главным будет не война, а промышленность. Этим он растянет свои войска и линии снабжения, что станет его слабым местом. Затем он все же дойдет до Соктомора или Сентикрита. И вот там мы их остановим. Мы укрепим их так сильно, как только возможно, эвакуируем гражданское население и сконцентрируем там огромное количество войск гвардии, СПО и скитариев. Мы должны превратить их не просто в крепости, а в мясорубки, которые будут способны перемолоть основные войска зеленокожих, заставят их увязнуть. Как только это произойдет, мы пойдем в контрнаступление. Наш флот разорвет их каналы снабжения на всей протяженности, а войска повторно зачистят все острова, которые орки захватят. Тем самым последние силы орков окажутся в ловушке и в скором времени уничтожены, после чего мы сможем начать зачистку острова Нилефет и окончательно ликвидировать орочьи силы на планете. — При всем моем понимании предложенного вами плана, полковник, — начал губернатор Ориси своим обычным холодным тоном. — Мне придется возразить. — Я вас внимательно слушаю, губернатор, — спокойно ответил полковник. — Меня сильно беспокоит ваша идея касательно острова Соктомор. Вы ведь понимаете, что там находится ни много ни мало десятинное предприятие? — Полностью, губернатор. — И вы понимаете, какой риск его безопасности возникнет, если последовать вашему плану? Нет никаких гарантий, что оно не получит никаких повреждений или что орки не захватят его, — продолжал Ориси, и становилось понятно, что он не очень доволен планом полковника. Мягко говоря. — Да, понимаю, губернатор. Лично я считаю, что это оправданный риск, — полковник не отступал от своего. И вряд ли собирался. — Думаю, вы серьезно недооцениваете его значение. Это — десятинное предприятие, и рисковать его целостностью недопустимо. Недаром Сентикруа пытались отдать на растерзание оркам именно Соктомор, тем самым обвинив меня в некомпетентности. — Значение одного мануфакторума, даже десятинного, не идет в сравнение с шансом на абсолютную победу над орками. К тому же еще неизвестно, потеряем ли мы мануфакторум, а повреждения вполне можно восстановить. — Однако гарантий нет. К тому же меня серьезно беспокоит ваше предложение об эвакуации гражданского населения. Это приведет к полной остановке работы мануфакторума, что также недопустимо в свете того, что мы и так едва укладываемся в производственные планы, присланные Департаменто Колониалум. Я разозлился. Подобное отношение к гражданским мне не нравилось. Меня и раньше удивило, почему с Соктомора не были эвакуированы гражданские, но решил, что всему виной некоторая удаленность фронта, но теперь я видел, что губернатор и не особо собирался это делать. Пора было вмешаться. — А возможно ли эвакуировать мануфакторум? — задал я вопрос, на что все собравшиеся посмотрели на меня слегка удивленными взглядами. Идея была вполне здравая — во время Великой Отечественной СССР эвакуировал огромное количество предприятий, вывезя их в восточные регионы, где потом они продолжили работу. — Я уже поднимал этот вопрос еще в самом начале войны, комиссар, — ответил Ориси, посмотрев на меня. — Однако ни в тогдашних, ни в нынешних условиях это не возможно. Эвакуация мануфакторума, во-первых, займет слишком много времени, которого у нас банально нет, а во-вторых, приведет к его полной остановке, что, как я уже сказал, недопустимо. Он должен продолжать работать, потому я и хотел бы уточнить, полковник, так ли важно использовать Соктомор в качестве «наживки» в вашем генеральном плане? Почему нельзя остановить орков на каком-нибудь другом острове перед ним? — На это есть несколько причин. Возле Соктомора нет достаточно крупных островов, которые мы смогли бы подготовить к длительной обороне. К тому же, учитывая стратегию Корвуарца, он, скорее всего, просто проигнорирует мелкие цели, чтобы сразу же захватить Соктомор с его промышленными объектами. — А почему тогда нельзя использовать флот, чтобы перехватить их в море? — спросил маршал Монларт. Что-то мне подсказывало, что он хотел не столько сказать идею, сколько поддержать губернатора в дискуссии с полковником. — Наш флот не обладает должной боевой мощью. Можно только догадываться, сколько орки выставят своих кораблей, когда они начнут наступление, но то, что их будет очень много, можно сказать наверняка. В прямом противостоянии наш флот могут или уничтожить, или нанести серьезные потери, которые потом будут иметь влияние на дальнейший ход войны. Потому я и предложил вариант именно с заманиванием орков на наземную войну: мы должны сберечь флот для контрнаступления. Маршал Монларт ничего не ответил. Губернатор тоже. Его лицо выражало глубокую задумчивость. «Нечем крыть», — понял я. В какой-то мере я понимал, чего он так взъелся за этот мануфакторум. Как-никак, десятинное предприятие, за его потерю он мог хорошенько получить по шапке, не говоря уже о последствиях невыполнения производственного плана. Не зря ведь Сентикруа пытались именно этот остров отдать на растерзание оркам. Однако и слова полковника имели смысл. Нам приходилось действовать, исходя из географии и своих ресурсных возможностей, а потому приходилось выкручиваться. — Хорошо, полковник. Можете использовать Соктомор как приманку. Однако мануфакторум продолжит работать — остров покинут только те, кто не работает на нем. — Это приемлемо, губернатор, — сказал полковник, а я радовался, что они все же пришли к компромиссу. Все же мне не сильно хотелось, чтобы тут началась какая-нибудь конфронтация с губернатором. Он был человеком довольно опасным. Как минимум потому, что он губернатор. — Губернатор Ориси, — вдруг подал голос арбитр-майоре Гундарг. — Я бы хотел напомнить, что ситуация на мануфакторуме «Соктомор» до сих пор желает оставлять лучшего, так же, как ситуация на других десятинных предприятиях. Работа в зоне боевых действий может привести к открытому бунту, как уже случалось раньше. «Нам только этого не хватало…» — подумал я. Даже сейчас я чувствовал некоторую вину за то, что произошло на мануфакторуме «Соктомор», когда я навел порядок на мануфакторуме «Шатриви». Все же мои методы сильно отличались от местных, что и привело к тогдашнему бунту. И ведь люди тогда выступили, используя, в какой-то мере, и мое имя тоже. Пускай для меня лично последствий не было, Арбитрес быстро выяснило, что я тут вообще не при делах и все это была инициатива рабочих, осадок в душе остался. Повторения всего этого я точно не желал. — Благодарю за напоминание, арбитр-майоре, — последовал ответ от губернатора. — Однако конкретно о мануфакторуме «Соктомор» беспокоиться вам не стоит — как я понял из слов полковника, на острове будет сосредоточена крупная группировка войск. Этого будет вполне достаточно. — Я вас понял, губернатор. — Теперь же, господа, — продолжил Верманд, — я хотел обговорить силы, которые нам придется задействовать. И тут стоит признать, что эти силы действительно огромны. Кроме того, что мы по изначальному плану мобилизуем один миллион солдат СПО и девяносто процентов скитариев при поддержке боевых сервиторов для того, чтобы занять позиции по всей линии фронта перед наступлением орков, нам необходимо привлечь еще минимум полтора миллиона солдат для занятия обороны на самих островах Сентикрит и Соктомор. — Полковник Шеркин, — начал Ориси еще более холодным тоном, чем в первый раз. Кажется, слова Верманда его совсем не обрадовали. — Вы понимаете, что мы говорим о практически всех наличных СПО на Акитос Прайм? Если мы привлечем еще полтора миллиона солдат, поверх еще одного миллиона, у нас останется примерно полмиллиона на всю планету. И это в условиях, когда ситуация среди рабочих на мануфакторуме оставляет желать много лучшего. — Насколько мне известно, на планете более двадцати миллионов резервистов, — посетовал командующий полком. — Да, половина из которых уже вряд ли сгодится для чего-то большего, нежели охрана тыловых складов, — с нескрываемым сарказмом произнес губернатор, смотря на полковника немного злым взглядом. — Да и от второй половины толку еще меньше, чем от наших СПО в начале войны. У тех хотя было за плечами годы постоянных тренировок, а у этих что? Три года службы? Это смешно. — Но во всяком случае они сгодятся для того, чтобы поддерживать порядок, — сказал Шеркин. — Как минимум своим присутствием. — Я бы не был так оптимистичен, полковник. Если возникнет… усугубление ситуации, они ни с чем не смогут справиться. — А что конкретно сейчас происходит на мануфакторумах? — встрял я, решив все же уточнить ситуацию. Уже не в первый раз я слышу про какие-то «волнения», и это мне не особо нравилось. Только таких проблем мне не хватало в преддверии нового витка войны с орками, который уже обещал быть как минимум наравне с тем, что было до этого. — Как я уже сказал, — начал Ориси, посмотрев на меня. — Нам прислали новые производственные планы десятины, которые мы пытаемся выполнить. Для этого приходится ускорять конвейеры и другими способами пытаться повысить производительность. Это само по себе подогревает ситуацию, однако она начала усугубляться еще до этого, а именно — после ваших, комиссар, действий на мануфакторуме «Шатриви». — У меня были веские причины действовать так, — вступился я за себя. — Я это знаю, комиссар, — вежливо ответил губернатор. — И я ни в чем вас не обвиняю. Однако рабочие считают иначе. Они думают, что методы, примененные вами, можно применить везде, не особо вдаваясь в экономические возможности. Что еще хуже, среди рабочих циркулируют слухи, которые сильно преувеличивают все то, что вы, комиссар, делали. Из-за этого количество инцидентов открытого неповиновения постоянно увеличивается. Несколько раз происходили беспорядки в отдельно взятых мануфакторумах. Пока что Силы Производственного Правопорядка, фолькоты и арбитры справляются с ситуацией, однако стоит признать, что она будет усугубляться. — И вы считаете, что вскоре вам понадобятся СПО? — прозвучал от меня вопрос. — Вероятность такого… ненулевая. Они могут понадобиться как при подавлении неповиновения, так и для простой демонстрации силы. Именно поэтому я категорически против того, чтобы подготовленные войска были отправлены на фронт. Большая часть резервистов — это промышленные рабочие. Если мы выдадим им оружие и заставим подавлять рабочие волнения, последствия будут, без преувеличения сказать, чудовищными. — В таком контексте я с вами полностью согласен, губернатор, — сказал Шеркин практически сразу. Мое мнение было полностью аналогичным. — Однако нам необходимы огромные силы для того, чтобы привести предложенный план в действие. — Мы можем отправить на фронт мобилизованных резервистов, оставив в тылу более подготовленные войска, — предложил Ориси. Не сказать, что предложение было таким уж идеальным. — Вы предлагаете отправить на фронт плохо обученных солдат. От них проку будет не сильно много, — полковнику не сильно понравилось это предложение. — С обороной островов они могут вполне справиться. — Нам все равно понадобятся профессиональные войска из числа СПО. Но я могу согласиться с тем, чтобы призвать на фронт и резервистов, — произнес Верманд. — Тогда я согласен. Маршал Монларт, этот вопрос поручается вам. Соответствующие приказы я официально выдам завтра, — ответил губернатор, обратившись затем к командующему СПО. — Будет исполнено, губернатор, — спокойно ответил командующий СПО, кивнув головой. — Значит, на сегодня мы закончили, — сказал полковник. — Всем большое спасибо. Сеанс закончился. Голографические головы полковника, подполковника, пяти майоров, маршала, четырех генералов СПО и арбитра-майоре мгновенно исчезли. В зале совещаний нависла тишина. Остались только я и губернатор. — Это война не ожидалась такой… сложной, — неожиданно сказал Ориси, смотря в окно. Там виднелись высотные здания, окрашенные закатным солнцем в различные оттенки оранжевого. Позади них виднелись яркие белые облака на голубом небе. На удивление сейчас он кардинально отличался от того человека, которого я постоянно видел во время совещания, что на голограммах, что в живую. На них он был живой скалой, человеком со стальным стержнем внутри, тем, кто всегда знает, что делать, и всегда будет сохранять трезвый ум и здравый рассудок, что бы ни случилось. Но сейчас я видел перед собой старого уставшего человека, который хотел хоть немного отдыха. Учитывая, какую должность он занимал, я мог его понять. — Орки. Твари часто умудряются удивлять, — решил я поддержать разговор. Если он решил высказаться, поговорить по душам, то почему бы и нет. Как-никак, стоило поддерживать с ним нормальные отношения. Пускай я все еще подозревал его в том, что случилось на Соктоморе. Сейчас это не имело значения. Не стоило все же обманывать себя. Как бы он сейчас не выглядел, какое впечатление не производил, я не должен был терять бдительность. Губернатор был опасным человеком. Из-за своего опыта и из-за своей власти. Недооценивать его было опасно для жизни. — Да, — немного рассеянно произнес губернатор, продолжая смотреть в окно. — Но честно сказать, я удивлен. Я знал, что будет непросто, знал, что нам нужна гвардия, чтобы решить все это, но никак не ожидал, что мы столкнемся с Корвуарским Ублюдком. Я о нем слышал еще на офицерских курсах, на лекциях по истории. Даже доклад делал по нему. Многие считали, что он сгинул где-то в варпе после Мартифоса, надеялись на это. Кто бы мог подумать. Никогда не знаешь, как все получится. — Это уж точно, — ответил я без какого-либо притворства. Мне ли не знать, как жизнь может обернуться. — Вся эта война может плохо кончиться, — продолжил губернатор, чем меня неслабо удивил. — О чем вы? — не удержался я. — Орки упали сюда слишком… невовремя. Проблемы здесь были еще до того, как я сюда прибыл. Собственно, из-за этих проблем меня сюда и назначили, после того, как прошлого губернатора… убрали. — Его убили? — удивленно вскинул я бровь. — Естественно, — фыркнул Ориси так, словно это было само собой разумеющееся. — Арбитрес может сколько угодно говорить, что это был банальный инсульт. Так оно и было, да, вот только там столько темных пятен… В общем, то, что это был заговор, довольно очевидно. Губернатор Сандир потерял единственного сына из-за наркотиков, других родственников не было, потому нового сделать ему просто не позволили. Но сейчас не об этом. Проблема в том, что народ начинает терять терпение, а дворяне пытаются одновременно и сбросить давление, и остаться при своем. Получается у них, как можете понять, не очень. — А я усугубил проблему, — сделал я не очень приятный для себя вывод. — Причем очень сильно. Ситуация стала бы такой и без вас, но вы стали катализатором для того, чтобы народ начал действовать. Повлияло на это не только то, что вы делали на Соктоморе. Ваше отношение к дворянам повлияло едва ли не сильнее. Слова губернатора открывали для меня буквально новые горизонты всей ситуации, что происходила вокруг меня. И было очень скверно осознавать, что в этом повинен я. Мои действия, мое мировоззрение не были полностью совместимы со здешними реалиями. К сожалению, понимать это я начал только сейчас. То есть слишком поздно. — И что теперь делать? — все же решился я спросить. — Я уже давно пытаюсь что-то делать, — прозвучал ответ. — Дома презирают меня, ненавидят, потому что я родился в дерьме и, по их мнению, продолжаю вонять дерьмом. Но они тоже не всесильны. У меня ушло немало времени на подготовку реформ, которые помогут изменить ситуацию и предотвратить катастрофу. Я премного вам благодарен, комиссар, за Сентикруа. Они были самой большой проблемой. Их уничтожение серьезно изменило расклад сил и помогло мне. Конечно, это оказалось возможно ценой жизней многих сотен солдат, которых они убили, но… Можете быть уверены, их смерть не была напрасной. Губернатор пронзительным взглядом посмотрел на меня. И этот взгляд говорил о многом. «Он что, извиняется?» — вдруг возникла у меня в голове мысль. Если я все правильно понял, то губернатор действительно был причастен ко всему этому и теперь пытался объясниться, не говоря ни о чем напрямую. Вот только сейчас я не знал, что думать по этому поводу. В голове творилась сущая вакханалия. — Я… понимаю, — решил все же ответить я. Нужно было хоть что-то ответить. А об остальном я подумаю потом. — Однако это был лишь один из… этапов. Нужно больше времени. Гораздо больше времени. А также спокойной ситуации. От вас же, комиссар, нужно не делать больше таких действий, которые могут быть расценены обычными солдатами или гражданскими как противодействие дворянскому режиму. Иначе все выйдет из какого-либо контроля и нам понадобится помощь извне. — Хорошо, губернатор. Я учту это, — ответил я, осознавая всю серьезность ситуации, которая уже возникла вокруг. — Благодарю, комиссар. Думаю, на этом можем закончить. — Всего хорошего. Был рад пообщаться, — спокойно сказал я, встав со своего места и легко кивнув. — Аналогично, — также кивнул губернатор, после чего я развернулся и направился к выходу и зала совещаний. Настроение было конкретно так испорчено.