В небе над Гильянским морем. Комиссар Августин Мерцелиус.
Не прошло и десяти минут после нашего взлета, как Аскирт подал мне знак, чтобы я включил свой вокс-передатчик. Мы были достаточно далеко от Соктомора, чтобы орочья глушилка нас не беспокоила, а орать на весь шаттл как-то не хотелось. Тем более, Антуан, к моему удивлению, успел заснуть и сейчас дрых без задних ног, даже несмотря на гул реактивных двигателей. — Можно теперь спросить, что вообще за херня происходит? — начал сразу же мой друг. Удивляться тут было нечему. — Ориси попросил забрать его сына с собой. — А тебе с каких-то пор есть дело до этого ублюдка? — удивился бывший СПО-шник. — До самого Ориси мне дела нет — его скоро нафаршируют арбитрской дробью и дело с концом. Но даже если бы он не попросил бы, я бы все равно забрал пацана. — Это с чего бы? Пускай местные с ним разбираются, — продолжал Аскирт. — Для Домов пацан бесполезен. Они не станут с ним возиться и просто выкинут на улицу. Как думаешь, долго пацан проживет тогда? — Э-э… — глубокомысленно ответил мой собеседник. — Нет… Блять, местные его в лучшем случае забьют ногами до смерти только за то, что он сын Ориси. — Вот именно. Так что другого выбора у меня нет. — Но не на Соктомор же его тащить, в самом-то деле! — с нескрываемым возмущением сказал мне друг. — Или ты думаешь, что отправить его в самую гущу войны — это отличный способ его защитить? Скорее уж, это отличный способ его прикончить окончательно. И разнообразие методов будет получше! — Я не собираюсь его таскать с собой по всему острову. Посажу в Центральном Штабе, посидит там под присмотром гвардейцев, да и все тут. — Если ты думаешь, что он будет там в безопасности, то я тебя разочарую, — саркастично подметил мой первый помощник. — Во-первых, там он будет в куда большей безопасности, нежели где-то еще на острове. А во-вторых, если орки пробьются в штаб, то нас уже ничто не спасет, — сказал я, внутренне содрогаясь от мысли, что я произнес вслух. Если орки в действительности пробьются в Центральный Штаб, мы проиграем. Это было понятно. Без штаба гарнизон острова не выстоит. Он будет сражаться, да, возможно, даже продержится месяц-другой, а некоторые части даже смогут эвакуироваться на кораблях, но по большей части это будет конец. Слишком много на нем было завязано — как минимум он был центром кабельной связи, что уже делало его бесценным в стратегическом плане. «Ну нафиг об этом думать…» — сказал я сам себе. Эти мысли были лишними, тем более здесь и сейчас. — Как по мне, лучше бы ты его вообще не брал с собой. В смысле, на Сентикрите он точно будет в большей безопасности, — продолжал размышлять Аскирт. Не сказать, что он был неправ. — Это я понимаю, — последовало в ответ мое согласие. — Однако сейчас все шаттлы заняты. Выделять один из них ради одного ребенка — меня полковник или пошлет, или мысленно обматерит такими матами, какие мне и не снились. А оно мне надо, по-твоему? — Ну так-то нет, понятное дело… — нехотя согласился тот. Голос у него был такой, словно он говорил: «Ну как бы да, но нет». — Но все равно на Соктомор его везти — это как минимум странно. «Как я и думал…» — с улыбкой подумал я. Не прогадал, что тут еще сказать. — Но пацана все равно нужно спровадить подальше. Серьезно, ему не место на этой войне. Могу понять, чего ты его СПО-шникам не доверишь, но гвардейцы и на Сентикрите есть. Можешь его туда отправить. — Разберемся уже с этим на месте, — отмахнулся я. — Пока что расположим в Штабе, а дальше видно будет. — Звучит так, словно ты его там оставишь и пойдешь заниматься другими делами, — подметил Аскирт. — Не совсем. Я ведь не собираюсь отправляться на фронт сразу же. Так что он пока будет у меня под присмотром. «Другого мне особо и не остается…» — продолжил я уже у себя в мыслях. Ехать на фронт я не мог пока что чисто физически. Пока что я сидел на хороших таких дозах обезболивающих, так как боль по всему телу от ранений была довольно сильной. Что еще хуже, я не мог их пить постоянно, и теперь уже не только из-за печени, но и начавшихся проблем с почками, о которых меня предупредили, сделав анализы. Пока ничего критичного не было, все могло зажить само, но если продолжить в том же духе, могло дойти вплоть до их отказа. Перспектива не из лучших. — Сложно мне представить тебя в роли няньки, — шутливо произнес Аскирт. — Да мне и самому сложно, — признался я в ответ. — Понять бы, чем занять его, пока буду занят. Наверное, книгу какую найду. Других идей у меня нет. — Как будто есть альтернатива… «Компьютера с играми или Ютуба тут, к сожалению, нет», — снова произнес я сам себе. В своей прошлой жизни я бы нашел пацану мультики, фильмы, игры — что угодно, но все же связанное с интернетом. Но тут ничего этого не было, а значит, оставались книги. Иначе пацан от скуки загнется начисто. Мне его становилось жаль все сильнее. Не повезло ему в жизни. Ни с отцом, ни… со мной. Дальше разговор не пошел и мы все решили просто помолчать. Делать было нечего, потому я, как и всегда при полетах на шаттлах, решил поспать, выключив глаза. До прилета еще было пять часов лету, потому время было. Шум двигателей вместе с полной темнотой убаюкивал. Мыслей в голове особо не было. Я уже привык вот так летать туда-сюда. Во всяком случае, это было намного лучше, чем на кораблях, которым нужно было от нескольких дней до недели, чтобы добраться из Мангарнаса до Соктомора, не говоря уже о том, чтобы до самого Мангарнаса добраться из столицы. К тому же такие полеты — это не с орками сражаться. Иногда, даже несмотря на все неудобства, хотелось, чтобы полет длился дольше. На пару часов. Пару-тройку часов. Или еще больше. Лишь бы не возвращаться на фронт. Никогда не хотелось туда возвращаться. Сколько бы я там ни пробыл, я к нему привыкнуть не мог. У меня получалось привыкнуть к условиям жизни на фронте, иногда не самым лучшим, даже несмотря на мое положение, однако сам факт того, что впереди маячит бой с орками, всегда угнетал. В такие моменты вспоминались те, кто воевал в Великую Отечественную. Тоже ведь были как я, иногда даже младше, а все равно упорно шли вперед. С исключениями, но все же. Вот только было у нас различие. Они шли освобождать Родину, какой бы она для них ни была, а я… А я был заперт в чужом во всех отношениях месте, на чужой войне, в которой меня заставлял идти вперед страх погибнуть, как бы странно это ни звучало, и лишиться своего хорошего друга, который не давал мне совсем отчаяться. И я все еще не мог прекратить думать об этом, даже спустя столько времени, проведенного здесь. С такими мыслями я и заснул. Резкий, пронзительный звук сирены заставил меня вздрогнуть и попытаться вскочить на ноги, но практически сразу я уперся в ремни безопасности, которыми был зафиксирован к креслу. Моментально меня вдавило в сидение еще сильнее — шаттл начал резкий разворот влево. Все тело начало ныть от перегрузок. Послышался истошный визг, наполненный страхом. Это кричал Антуан. Вперемешку с ним вовсю орал благим матом Аскирт. Ничего другого слышно не было. Нас тряхнуло. По корпусу послышались мелкие удары металла об металл. Это были осколки. Значит нас атаковали. Шаттл ускорился еще сильнее, теперь заставляя тело вдавиться в кресло. Правой рукой, хоть и с трудом, но все же удалось включить себе глаза. Все вокруг было залито красным светом аварийных ламп. Парень продолжал кричать, одновременно дыша так сильно и часто, что я начал волноваться — гипервентиляция могла привести к потере сознания. — Пилот, доклад! — крикнул я, включив вокс-передатчик. Было понятно, что нас атакуют, но нужно было выяснить подробности. Вот только в ответ я услышал лишь помехи. «Блять!» — подумал я, понимая, что произошло. Мы уже были достаточно близко к Соктомору, чтобы орочий глушитель действовал на нас. Это было очень хуево. Мы сидели, привязанные к своим креслам, без возможности на что-то повлиять. Вся надежда была на пилотов и на то, что они что-то смогут сделать. «Все не может закончиться так!» — пронеслось у меня в мыслях. Я столько всего прошел и теперь, будучи на краю гибели, не мог сделать абсолютно ничего, чтобы повлиять на ситуацию. Новый толчок. Еще более сильный. По корпусу вновь забарабанили десятки осколков. Но мы все еще летели. Маневрировали, а не падали — это было уже хоть что-то. Вновь маневры. То резко влево, то резко вправо. Я мертвой хваткой вцепился в ремни, так как никаких ручек тут не было. Уже через пару секунд желудок не выдержал и я блеванул прямо на себя. Практически сразу я начал помогать себе — при такой качке можно было подавиться собственной рвотой и банально задохнуться. «Я не хочу умирать. Не так. Не здесь. Не сейчас. Не вот так!» — кричал я сам себе, начиная паниковать. У шаттла нет вооружения, у нас нет истребителей прикрытия. Вся надежда была на то, что орки не охотятся за шаттлами. Такого вообще еще не было возле Соктомора! «Только бы долететь до ПВО…» — понял я. Это был наш единственный шанс. В прошлый раз, на Сентикрите, нас подбили ракетой и мы приземлились. Но тут приземлиться нельзя — орки нас не оставят, не дадут сесть. Оставалось одно — долететь до зоны покрытия ПВО и надеяться, что у них получится сбить с нас зеленокожих. Но надежды становилось все меньше — каждым мощным толчком, с каждым резким поворотом, с каждой секундой она таяла все сильнее. В этот момент позади от меня прозвучал металлический скрежет и резко посветлело. Насыщенный красный сменился ярко-белым. Поднялся мощный сквозняк, от чего стало трудно дышать. Я повернул голову. Аппарели не было. Вместо нее виднелось синее море, полоска дыма, шедшая, похоже, от левого двигателя. В следующую секунду огромные ящики с батареями для лазганов начали катиться по небольшим рельсам и выпадать из шаттла, отправляясь в море. «Сбрасывает лишний груз…» — понял я. Это было логично. Меньше груз — больше маневренности. Сейчас она была нам нужна вся без остатка. Последний ящик проскользнул мимо меня и вывалился. И после этого самые задние сидения стали один за другим съезжать вслед за ними. Наружу. — Блять, блять, БЛЯТЬ! — начал я истошно кричать, потянувшись к застежкам, чтобы выбраться отсюда. Но практически сразу сидение начало отъезжать назад, придавив меня к ремням. Всего пара секунд — и я полетел. Вместе с сидением я устремился спиной вниз, чувствуя, как все внутри меня ходит кубарем. Но практически сразу над головой возникла тень и я начал замедляться. Одновременно с этим я видел, как за мной вылетают Аскирт, Рингер, Дима, Филгеирт и Антуан и практически сразу из сидения каждого вылетает веревка, от которой тут же вылетал комок, раскрывающийся в широкий белый купол парашюта. Я посмотрел вверх — надо мной был точно такой же купол с круглым отверстием посередине, привязанный стропами к спинке сидений. Сам шаттл тем временем на огромной скорости, с горящим правым и дымящимся левым двигателем продолжает полет, задрав нос кверху. За ним устремились два маленьких самолета, разукрашенных в вырвиглазный фиолетовый цвет. Еще несколько секунд, и позади шаттла возникли еще два парашюта — это были пилоты. Транспортник же продолжал лететь все выше и выше. Вскоре он взорвался, превратившись в огромный шар огня. Десятки горящих обломков, оставляя за собой следы из черного густого дыма, полетели вниз на огромных скоростях. А истребители орков умчались прочь, гремя своими двигателями. Здесь больше не было ничего, что могло быть им интересно. — Ебаный ты нахуй блять… — выдохнул я, чувствуя такое облегчение, какое не испытывал еще ни разу. Мы были спасены. В сидениях были встроены парашюты и системы катапультирования, и пилоты просто решили нас выкинуть, чем пытаться куда-то лететь на неповоротливом транспортном шаттле. — Парни, я вас озолочу, — произнес я вслух, внутренне чувствуя, как хочу смеяться. Смеяться так громко, как только можно. И я засмеялся. До боли в горле, до полной пустоты в легких. Смеялся, как никогда раньше не смеялся за две свои жизни. Я был так близок к смерти, к тому, чтобы сгореть в том шаттле, но в итоге теперь летел над океаном на парашюте. Это был охуительный повод для радости. Немного придя в себя, я решил, что нужно осмотреться. Я опускался к воде все ниже и ниже, потому следовало понять, куда двигаться по приземлению. На мое счастье мы были окружены островами, и один из них, довольно крупный, виднелся совсем рядом — если повезет, то придется проплыть метров сто пятьдесят, не больше. Приглядевшись повнимательнее и приблизив изображения глаз на максимум, я и вовсе заметил какие-то деревянные постройки на берегу и копошащихся людей. Это означало, что остров обитаем, а значит, можно будет вызвать транспорт и не беспокоиться о нашем выживании. — Спокойно… Все хорошо… — пытался я успокоиться. Сердце внутри билось так, что отдавало в голову. Я даже чувствовал, как бьется вена на лбу. Мое сидение спускалось все ниже. Вот уже оставалось метров двадцать до воды. Потом десять. Пять. Ветра практически не было, потому меня не уносило куда-то, а волны на воде были небольшими. И вот — ноги, свисавшие с кресла, оказались в холодной воде, что сразу же залила ботинки. Почти сразу же сидение приводнилось с брызгами и начало быстро тонуть. Всего за пару секунд вода поглотила ноги, торс и дошла до груди. Без какой-либо паники я глубоко вздохнул и задержал дыхание. Вода поглотила голову. Кожу пронзил холод. Глазами я прекрасно видел все вокруг, вплоть до песчаного дна и многочисленных рыбок, что плавали вокруг. Не став тратить времени, я быстро отстегнул ремень, перекинул его через голову и отплыл от кресла, начав быстро работать руками и ногами. Это давалось тяжело. На мне было слишком много всего. Нужно было торопиться. Первым делом вытащил цепной меч и выкинул его. За ним последовал болт-пистолет, несколько магазинов к нему, две фляги с водой. Этого оказалось достаточно. Быстрыми мощными движениями рук и ног я начал выбираться на поверхность. С большим облегчением я высунул голову на чистый воздух и выдохнул, после чего принялся часто дышать. Чтобы удержаться на плаву, приходилось работать руками и ногами — мокрая одежда и металлическая рука все же были достаточно тяжелыми. Осмотревшись, я понял, что со зрением у меня проблемы — маленькие капельки воды стекали с линз, оставляя мокрые дорожки. Из-за этого изображение было сильно размытым. Однако затем в голове взорвалась одна-единственная мысль. «Антуан!» Я крайне сомневался, что испуганный ребенок сможет выбраться из тонущего кресла. И еще не факт, что он вообще плавать умеет! Нужно было плыть к нему. И быстро. Посмотрев вверх, я смог разглядеть еще пять парашютов. И на мое счастье Антуан был пока что выше всех — он был достаточно легким, чтобы лететь к воде медленнее остальных. Сейчас это играло на руку. Примерно представив, куда он приземлится, я со всех сил поплыл туда кролем. «Только бы успеть. Только бы успеть. Только бы успеть», — говорил я себе, все сильнее маша руками и ногами. Рядом кто-то приземлился. Кто именно — я не видел. И не стал разглядывать. Все четверо моих помощников могли позаботиться о себе, могли выбраться без особых проблем. Главное, спасти парня. Он был единственным, кто не мог о себе позаботиться. Я плыл все дальше, разглядывая его парашют. Тот приближался к воде, немного уходя в сторону из-за ветра. Приходилось корректировать свое направление. Легкие уже горели огнем, было трудно дышать. Ноги и руки устали, но я продолжал плыть, пытаясь выжать из себя максимум. Нельзя было останавливаться, нельзя было отдыхать. Вроде как все уже приводнились. Я не был уверен. Я ничего не замечал вокруг. Я лишь плыл вперед, с ужасом наблюдая, как кресло с парнем все ближе и ближе приближалось к воде. «Блять, блять, блять…» — кричал я про себя, понимая, что не успеваю. Кресло рухнуло в воду и начало тонуть. Анутан пытался вырваться из-под ремней, но я его хорошо привязал перед взлетом. Мне оставалось метров двадцать. — ЗАДЕРЖИ ДЫХАНИЕ!!! — крикнул я так громко, как мог, остановившись на секунду, но своего голоса я не услышал. Только сейчас я понял, что вообще ничего не слышал вокруг. Похоже, что слуховые аппараты накрылись. Плевать. Сейчас плевать. Нужно было плыть дальше. Кресло с пацаном ушло под воду, утаскивая за собой стропы парашюта, который сейчас уже плавал на поверхности воды. Подплыв к тому месту, я схватился за него, затем еще раз задержал дыхание так сильно, как только мог, и нырнул в воду, перебирая руками парашют и стропы. Нужно было их удержать, чтобы не дать креслу утонуть или хотя бы замедлить его. Антуан внизу бился в конвульсиях, дергая за ремни. От него выходило множество пузырьков воздуха. У меня воздуха тоже уже было немного. Легкие болели. Хотелось сделать вдох, но я держался изо всех сил. Вскоре кресло опустилось на дно, подняв вокруг себя облачко песка. Глубина здесь была метра пять, не больше. Мы были достаточно близко к острову. Парень еще пытался двигаться, но слабо. Он захлебывался. «Нет, нет, нет!» — кричал я сам себе, подбираясь к нему и чувствуя, как давление воды медленно сдавливает меня. Все внутри горело огнем от нехватки кислорода. Еще несколько секунд, и я смог подплыть к парню. Его глаза были широко открыты, как и рот. Несколько движений руками и ремни были отстегнуты. Обняв его обеими руками, я встал обеими ногами на дно, присел, а затем — подпрыгнул, давая себе неплохое ускорение. Затем начал подниматься правой, металлической рукой и обеими ногами, при этом держа другой рукой Антуана. Поверхность была совсем близка. Еще несколько взмахов рукой и я вынырнул. Легкие выдохнули, а затем вновь сделали вдох живительного свежего воздуха. Почти сразу же я вытащил парня, чтобы его нос и рот были над водой. Он не двигался, и у меня не было уверенности, что сердце еще бьется. Так быстро, как только можно, я поплыл к берегу, гребя искусственной рукой на пределе ее возможностей. «Пять минут… У меня пять минут только!» — осознавал я, продолжая плыть к берегу. У человека, захлебнувшегося водой, есть максимум пять минут перед тем, как мозг умрет от кислородного голодания. Нужно было добраться до берега. Там можно было помочь мальчику. Искусственная рука помогала. Она не уставала, работала быстрее и сильнее, чем обычная. Сейчас это было критично важно. Каждая секунда была критично важной. Берег был все ближе. Волны, шедшие к острову, немного помогали. «Ну же… Еще чуть-чуть… Давай, Игорь, быстрее!» — вопил я сам себе. Твердая поверхность дна под ногами заставила сердце пропустить удар. Наконец-то! Встав на обе ноги, я буквально побежал, пытаясь преодолеть те несчастные метры воды, что меня отделяли от песчаного пляжа. Антуана я тащил за собой, следя за его головой — нельзя было допустить, чтобы она снова попала в воду. Пробираться через водяную толщу было тяжело, ноги устали, дыхалка уже была истощена, сил не было, но я все равно продолжал идти вперед. Так было нужно. Я пообещал сохранить жизнь этому пацану. И я должен был ее сохранить! С каждым шагом становилось все мельче. Когда вода дошла до пояса, я поднял Антуана на руки и начал идти еще быстрее. А когда она дошла до колен, то начал бежать, поднимая ноги как можно выше, чтобы получалось быстрее. Еще несколько метров, метров десять — и я на берегу. Время еще было. Положив тело мальчика на светло-желтый песок, я начал искать пульс, приложив два пальца на левой руке к горлу. Есть. Пальцы почувствовали слабые толчки. Сердце все еще работало. Я знал, что надо было делать. Все еще помнил. Вновь схватив пацана, я перевернул его на живот, положил на выставленное вперед бедро и засунул два пальца ему в рот, нащупав там язычок. — Ну давай же… Давай… Вырви… — шептал я, пускай и не слышал собственного голоса из-за сломанных ушных аппаратов. Вряд ли он меня вообще слышал, но просто молчать не получалось. Внезапно тело мальчика вздрогнуло. Пальцы облило теплой водой, которая сразу же вылилась на песок. Антуан кашлял, схватившись за мою руку и пытаясь выскользнуть, но я упорно держал его, продолжая вызывать у него рвоту. Нужно было, чтобы вся вода вышла из легких. — Вот так, Антуан, хорошо… — говорил я парню в попытках хоть как-то приободрить. Вскоре рвота прекратилась — уже просто нечему было выходить. Положив парня на песок, я склонился над ним и осмотрел. Он тяжело дышал, но причин волноваться уже не было. Я сделал глубокий вдох, потом с облегчением выдохнул. Напряжение спадало. Действие адреналина заканчивалось. Но при этом я радовался. Я смог. Я успел. Антуана удалось вытащить вовремя и откачать. Теперь он будет жить — главное было дать ему прийти в себя. «Парни!» — внезапно пронеслось у меня в мыслях, которые все больше приходили в порядок. Посмотрев в сторону моря, я, к своему облегчению, увидел три фигуры. Приблизив изображение, я смог разглядеть Аскирта, Рингера и Филгеирта. Двое первых уже шли по дну ко мне, а последний плыл за ними. Димы нигде не было видно, но за него я не волновался. Он говорил, что имеет функцию замкнутой системы дыхания, а потому мог держаться под водой примерно полдня. Учитывая, сколько у него было аугментики и то, что броню он с себя быстро снять априори не мог, становилось очевидно, что он сейчас идет где-то по морскому дну, не в состоянии плыть. Эти мысли успокаивали. Когда Аскирт выбрался из воды и подошел ко мне, то кивнул в сторону Антуана и что-то проговорил. На лице не было того сарказма или веселья, что ему было присуще — только усталость. — Аппараты сломались, — коротко сказал я в ответ, показывая на правый из них пальцем. Мой друг сразу же стал серьезным и кивнул. Ему не стоило все объяснять — он достаточно хорошо меня знал. Мы ждали, сидя на песке. Рингер и Аскирт, усевшись на песок и тяжело дыша, о чем-то переговаривались, даже один раз засмеялись. Только сейчас я заметил, что на них не было бронежилетов, что было вполне понятно — с ними они бы не выплыли. Лазганов или боеприпасов к ним тоже не было. Все утонуло. Тем временем я продолжал следить за состоянием Антуана. Он дышал, и это было самое главное. Самое страшное, что могло произойти — это остановка сердца. Где-то через минуту Филгеирт, кто все это время стоял и смотрел на море, показал в ту сторону рукой. Там из воды торчала голова Димы, который медленно, но верно, шел к нам. Я улыбнулся. То, как его голова, с красными светящимися глазами и покрытая красным капюшоном, идет по воде, выглядело забавно. «Все же выплыл…» — подумал я про себя. Да, я не сильно волновался за скитария, так как нужно сильно постараться, чтобы его утопить, но все же толика волнения была, как всегда бывает, когда происходит что-то подобное. Еще где-то минуты две ему понадобилось, чтобы выбраться на берег. Лазган был при нем, чему я вообще не удивился. Ему все равно не было особой разницы, сколько на себя груза взвалить — все равно на дно пойдет. Истекая водой, он подошел к Антуану и начал его внимательно осматривать, а уже спустя несколько секунд протянул руку и создал голограмму, на которой образовалась надпись: «Угроза функционированию отсутствует». — Спасибо, Дима, — искренне улыбнулся я. Эта новость окончательно меня обнадежила. «Это было так близко…» — подумал я про себя. Еще бы немного, и парень погиб бы, захлебнувшись водой, будучи привязанным к креслу. — Ладно, пошли туда, — сказал я, показывая направление вдоль пляжа. — Я видел поселение там, на берегу. Нужно сообщить о нас. Аскирт, Рингер, Дима и Филгеирт кивнули. Я взял Антуана на руки, практически не чувствуя его веса, и поплелся по песку. — Ни дня покоя на этой планете… — проговорил я вслух, комментируя всю эту ситуацию, хотя удивляться всему этому я уже давно перестал. Обычный такой день на Акитос Прайм.Остров Соктомор. Центральный Штаб. Полковник Верманд Шеркин.
— У нас нет данных касательно комиссара, сэр, — оповестил меня связист. Я на него не смотрел, буравя взглядом голографическую карту города, что была переполнена всяческими пометками. Новость была, откровенно говоря, дерьмовой. Когда нам сообщили, что шаттл Мерцелиуса не прилетел на полевой аэродром по расписанию, я просто отмахнулся и сказал, что всякое бывает. Когда опоздание достигло часа, я начал тихо волноваться. Потом прошло пять часов — и это уже была причина переживать. Потому как получалась совсем невеселая картина: о задержках при взлете нам бы сообщили по кабельной связи, при аварийной посадке на континенте нам бы тоже сообщили, а к нам он не прилетел и новостей никаких нет. Значит, выходило одно: шаттл разбился над открытым морем. Что самое дерьмовое, спутник Механикус никак не мог нам помочь — слишком много было облаков, чтобы хоть что-то увидеть. А если шаттл разбился или, что еще хуже, был сбит авиацией орков, то шансов у комиссара было немного. Было это совсем не кстати. Заместитель Мерцелиуса, Цинар Финтур, мне просто не нравился — слишком уж строго он работал по шаблонам и директивам Комиссариата. Претензий к нему у меня не было, конечно, но что-то мне подсказывало, что такое положение вещей может в любой момент измениться, притом не в лучшую сторону. За всю эту кампанию я успел понять, что Мерцелиус настолько гибок, насколько это вообще возможно при его профессии, благодаря чему с ним всегда можно было спокойно обсудить важные вопросы, высказать свою позицию и даже критиковать его собственные действия, если они были ошибочны. Никогда еще не видел комиссара, который был бы так благосклонен к критике в свой адрес. Финтур же, скорее всего — по неопытности, действовал строго по директивам Официо Префектус, что могло создать проблемы, если Августин все же погиб. Мне уже хватило тех случаев, когда его считали погибшим. Я лишь надеялся, что и на этот раз все обойдется. Иначе проблем будет слишком много. А их сейчас было просто несметное количество. Орки все же начали действовать более напористо. Подведя еще больше подкреплений, в том числе по части бронетехники, они начали наступать как с берега, так и через город. И теперь Центральный Штаб буквально разрывался от сообщений, пытаясь составить примерную картину ситуации, что, в силу действия трижды проклятой орочьей глушилки, было сложно. Очень сложно. — Понял. Продолжайте следить за ситуацией, — коротко бросил я, все еще не отрывая взгляда от карты. — Есть, сэр, — ответил рядовой, козырнул и быстро ускакал из штаба. Он и сам понимал, что ситуация напряженная. — Мы не станем организовывать поиски? — спросил меня Себастьян, чья голографическая голова сейчас находилась рядом со мной. Он был единственным, кому я решил доверить информацию об исчезновении комиссара. — У нас нет на это возможности, — сказал я, признавая горькую истину. — Орочьи истребители окружили остров, шаттлы не в состоянии покинуть зону покрытия ПВО. Это была одна из того несметного количества проблем, что сейчас серьезно осложняло нам жизнь. Вместе с сухопутными подкреплениями орки начали полномасштабные бомбардировки острова, одновременно взяв его в воздушную блокаду. Вот только сообщить об этом комиссару, по-видимому, не успели. Авиация зеленокожих начала с того, что начала бомбить все, что видит. По ним начали работать ПВО, но, по словам Финцельда, огонь велся крайне неэффективно, так как системы наведения «Гидр» не могли захватить цель, а противовоздушные ракеты постоянно промахивались. Что еще странно, наземные команды сообщали, что сбитые самолеты противника разукрашены в фиолетовый цвет. Затем орки начали обстреливать сами батареи ПВО, что сразу же раскрыло замысел Корвуарца — он искал именно их, а не наши войска, при этом пытаясь окружить остров и добить гарнизон. Это серьезно все усложняло, но к счастью, паниковать было еще рано. У нас был свой план. И он все еще был в действии. — И что, будем вот так терпеть этих ублюдков над собой? — раздраженно начал майор Веркис. — Парни нервничают. Ладно бы, когда враг перед тобой, а у тебя лазган. Но когда в воздухе и ты нихера не можешь сделать, это… угнетает. — Знаю. Но ПВО не в состоянии пока что-то сделать. Потому будем ждать. Они не смогут бомбить вечно, к тому же они это делают вслепую, — высказал я свои доводы. Мне пришлось отдать приказ о запрете огня по воздушным целям, чтобы не тратить боезапас и не подставляться под бомбардировки. Другого выбора не было. Соотношение потерь наших средств ПВО к потерям орочьих самолетов было таким, что Финцельд прямо сказал — у нас ПВО закончится раньше, чем мы уничтожим орочью авиацию. Потому приходилось терпеть. — Надеюсь, ты прав, — послышался ответ моего друга. — И еще больше я надеюсь, что твой план сработает. — Ты начинаешь сомневаться в нем? — сухо спросил я. Все же к Себастьяну можно было обратиться по любому вопросу, а он знал, что я спокойно его выслушаю. — Скорее, уверенности у меня становится все меньше. Но ты меня знаешь — я ныть не стану и приказ исполню. — Будь у меня сомнения по этому поводу, ты бы на этой должности не сидел, — с ухмылкой сказал. — Уж в этом я уверен полностью… — ответил Себастьян и тоже улыбнулся. — Майор, срочное донесение от капитана Шеларди! — вдруг проговорил встревоженный голос со стороны голограммы Веркиса, отчего тот сразу же посерьезнел и повернул голову, готовый выслушать новость. — Орки прорвались на территорию мануфакторума «Соктомор». Требуется артиллерийская поддержка, но он потерял связь… — Ясно, — оборвал докладчика майор. — До связи, Верманд. Тут работы резко прибавилось. — Удачи, — коротко бросил я, и лицо Себастьяна исчезло. Я вновь посмотрел на карту. Ситуация в городе была сейчас такая, что приходилось увеличивать масштаб в несколько раз, чтобы можно было разглядеть каждый дом по отдельности. Пускай из-за плохой и обрывочной связи изображение было неточным и немного устаревшим минут на двадцать минимум, оно все же позволяло разобраться в ситуации. «Разобраться, что все плохо», — подумал я про себя. Город пал уже практически наполовину. Тот прорыв, который устроили орки и который едва ли не убил комиссара, стал даже более серьезным ударом, чем я предполагал. Сейчас же стало все еще хуже. Орки пошли в полномасштабную атаку по всему фронту, начали штурм десятинного мануфакторума «Соктомор», оружейного «Шатриви», рыбоконсервных «Минвис-1» и «Минвис-2», судостроительную верфь «Рактон» и рудные склады «Залвамгир» с первого по шестой. Усугублялось все вездесущей авиацией, которая охотилась не только на ПВО, но и на артиллерию, из-за чего последней приходилось делать несколько залпов, а потом прятаться в пригородах и молиться Императору, чтобы не засекли. Плюс ко всему этому орки догадались сделать свою артиллерию, установив орудия на различные корабли. Не сказать, что у них хорошо получалось — по большей части, согласно докладам, орки стреляли или в никуда, или по своим, но жизнь солдатам это все же портило, так как начинка у орочьих снарядов была самой разной и повезет еще, если она просто убьет, а не обожжет какой-нибудь ядреной дрянью до полусмерти. О прецедентах уже сообщали. К счастью, сил держаться хватало. Первый батальон Веркиса держался стойко. Он был заранее усилен тяжелым стационарным вооружением в тройном размере и имел довольно внушительные запасы боеприпасов, благодаря чему косил орков в огромных количествах. У СПО также получалось отбиваться от орков, пускай и с меньшими успехами. Иногда им приходилось отступать не по плану, но критичного пока что ничего не было. Еще более серьезные бои были даже не в городе, а на юге, что меня даже удивило. По расчетам Механикус, орки утроили свою численность там и начали наступление по всей протяженности фронта. Многие их части пытались нас обойти с запада, занимая все больше пляжа, но нарывались лишь на новые укрепления, которые усиливались каждый день, пока шла эта битва. Но самым сложным участком был небольшой участок длиной всего пять километров между кратером, который остался от ядерного подрыва титана, и каналом, прорытым орочьим танкером. Фланги этого участка были хорошо прикрыты естественными преградами, потому зеленокожие шли только вперед, пытаясь прорваться. Их отбрасывали, и они пытались снова. На них бросали резервы из Гвардии, СПО, сервиторов и скитариев, а ублюдки атаковали с еще большим напором, привлекаемые возникшей резней, которая и не думала утихать. Положение наших сил осложнялось еще и проблемами в снабжении тамошних частей. Позади них были остатки орочьего танкера. Когда он, пройдя через остров, врезался в подножье горы и начал высаживать войска, я перенаправил всю артиллерию, какую только можно было, именно на него и даже разрешил применять ракетное вооружение. Итог был посредственный. Мы смогли уничтожить и танкер, и десант зеленокожих, но по итогу обстрелов местность вокруг превратилась в изрытую воронками пустошь, которая затем заполнилась водой из Канала, та, в свою очередь, попала в системы окопов и подземные склады с припасами. Когда стало понятно, что дело серьезное, солдаты начали пытаться в спешном порядке все это дело остановить, что удалось совсем не сразу. Как итог, та местность превратилась буквально в непроходимое болото, в котором утонули тонны припасов, что сильно мешало снабжению. Не критично, но все же довольно неприятно. И вот при таком расположении сил мы должны были пытаться держать оборону, не давая ей развалиться, чтобы заманивать орков все дальше и дальше на Соктомор. — Сэр, сообщение от генерала Залвамгира, — произнес вошедший связист. В такой обстановке ко мне обращались без разрешения. Не стоило тратить на эти условности время. — Шестой полк, контакт с противником. Легкая и тяжелая пехота. Потери — незначительные. — Понял, — коротко ответил я, и связной удалился, быстро козырнув. Генералу ответ, по сути, и не требовался. Шестой полк, судя по голокарте, находился на юго-западной оконечности, уже даже ближе к западной. Орки продвигались все дальше и дальше. Вскоре сообщений оттуда будет еще больше, но хоть за них волноваться не стоило. Чтобы взять тамошние укрепления, нужно что-то посерьезнее «легкой и тяжелой пехоты». — Сэр, сообщение от майора Ригарта, — уже через минуту пришел новый связной. — Противник прорвался, четвертая рота. Пятый полк СПО — контратака. Частичный успех — противник остановлен, не выбит. Запрос разрешения на контратаку. Запрос подкреплений: полк СПО и две артиллерийские роты. «А вот это серьезно…» — понял я, отточенными движениями двигая голокарту, чтобы найти нужное изображение. Лотив со своим вторым батальоном защищал западную оконечность Кратера. Теперь же его строй был прорван, контратака СПО смогла остановить продвижение орков, но не вернуть позиции обратно, и теперь просил в качестве подкреплений еще целый полк СПО и еще две роты «Сотрясателей» или «Василисков». Такие резервы для контратаки ему мог дать только я, как и разрешение на саму контратаку. И тут уже была проблема. С одной стороны, орки продвинулись на целый километр вглубь, образуя, судя по новым обновлениям на карте, небольшой выступ. Вскоре туда ринутся еще больше зеленокожих, а уж если они туда пошлют бронетехнику, станет совсем грустно. К тому же выступ был в опасной близости к высоте Т-27, которую занимал артиллерийский батальон двухсот тридцати миллиметровых гаубиц из числа СПО. Да, сейчас они молчали из-за авиации, но позиция была слишком важна. Значит, нужно затыкать дыру. Но, опять же из-за авиации, артиллерию использовать было нельзя. «Очередной выбор, и у каждого варианта свои последствия…» — подумалось мне. Сколько за свою жизнь я принимал таких выборов? Сколько из них были неправильными? И сколько от них погибло людей? Ни на один из этих вопросов я ответа не знал. Скорее всего, все их мне перечислят только в момент Последнего Суда, когда я все же предстану перед Императором, что будет судить меня после смерти, чтобы определить — заслуживаю я милости или кары. Вот только сейчас я был еще жив, и нужно было сделать все, чтобы победить врага. А о своей душе я как-нибудь потом подумаю. Нажав на несколько нужных рун, я начал быстро просматривать, какие свободные силы были в том районе. Нужно было действовать быстро. Сидя в теплом, тихом штабе, достаточно легко забыть, что прямо сейчас там, на фронте десятки тысяч людей сражаются, кричат и погибают. И многие офицеры высокого ранга это забывали, что часто приводило к большим потерям. Сейчас на том участке полнокровного полка СПО в резерве не было. Иронично, но там было два полка, которые за время боев понесли существенные потери. В одном солдат было всего девятьсот шестнадцать человек — и это из шести тысяч по штату. Во второй ситуация была получше — три тысячи сто пять. Еще рядом находилась одна резервная механизированная рота СПО, вооруженная «Химерами». В боях они еще не участвовали, что было, несомненно, плюсом. С артиллерией же были сложности. Ее применять сейчас было совсем нельзя из-за авиации орков. В обоих полках были минометы, но их было слишком мало, да и в качестве поддержки наступления против орков они будут не слишком эффективны. — Сэр, сообщение от маршала Монларта, — вывел меня из раздумий голос все того же связиста, что опять стоял передо мной с листком бумаги. — Противник прорвался, седьмая рота. Занял высоту Т-21. Артиллерия потеряна. Запрос разрешения на контратаку. Запрос на подкрепление: два полка СПО, персональная поддержка артиллерийского полка СПО. «Да вы, блять, издеваетесь…» — подумал я, осознавая, что эта новость еще хуже, чем предыдущая. Высота Т-21 была вытянутым холмом, на котором смогли расположить две роты «Сотрясателей». Фронт подошел к ней вплотную, и стрелять по наступающим прямо перед собой они не могли, зато оказывали поддержку другим частям или обстреливали орков на марше. Теперь же и высоты у нас нет, и артиллерии. Но что хуже, орки уже имеют свою артиллерию. Если они догадаются ее приволочь туда, последствия будут совсем нерадостные. Мысль была очевидна — высоту надо возвращать. Немедленно. Снова поиск ближайших резервов. Снова все не так, как хотелось. У тех потери, те далеко, у тех проблемы с боеприпасами. Кое-как удалось собрать один полнокровный полк из разрозненных рот, взводов и даже отделений. Плюс еще удалось найти отдельный батальон, усиленный двумя взводами тяжелых минометов. Ко всему прочему был отдан приказ батальону «Василисков» сделать один тройной залп по приказу Монларта, после чего они выходили из-под его командования и должны были передислоцироваться, чтобы не попасть под удар авиации. Плюс был разрешен полный залп батарее реактивной артиллерии, которая стояла, спрятанная в джунглях. Но самое важное — я приказал отправить в атаку на высоту весь третий батальон гвардии, а тех, кто был непосредственно в бою, вывести и заменить СПО-шниками с задних оборонительных линий. В таком виде приказ и ушел. Гунарт не обрадуется, обматерит все вокруг, но потом все же соберет силы и пойдет выполнять приказ. Пускай он и был довольно вспыльчивым человеком, особенно в плане реакции на какие-либо события, но эта самая вспыльчивость никак не влияла на его рассудительность при планировании операций. Теперь нужно было быстро разобраться со вторым батальоном, которому я все еще не ответил. Там тоже времени на подвод подкреплений не было — по джунглям им добираться пешим маршем несколько часов, потому пришлось действовать быстро — оба полка, понесших потери, объединить, дать в поддержку роту боевых сервиторов, а также роту «Химер». В поддержку, так же, как и Монларту, было разрешено артиллерии дать залп перед началом операции, а потом скрыться. Мне не сильно нравилось так делать — отправлять в бой уже уставшие, понесшие потери части, когда в наличии полно резервов. Но в основном эти резервы были неблизко, а ждать мы не могли, так как нужно было торопиться, пока ситуация не усугубилась. К тому же треклятая авиация орков сильно мешала передислокации. В общем и целом — Корвуарец снова бросил на стол этой битвы козыри, и крыть их возможностей было немного. — Полковник, Уинстон Рафкан просит принять его. Он говорит, что это срочно, — неожиданно проговорил адъютант, чем неслабо меня удивил. «Не к добру…» — подумал я. Когда единственный псайкер полка хочет с тобой говорить, хорошего ждать не приходится. — Впусти его. И передай, чтобы отчеты с фронта не поступали, кроме сообщений красного уровня, — сказал я в ответ. — Есть, сэр, — козырнул паренек и сразу же вышел. Уже через секунду в помещение штаба, представлявшее из себя просто небольшую комнату отдыха для шахтеров, вошел Уинстон Рафкан, собственной персоной. Я его знал уже довольно давно — его прислали еще в мой прошлый, сто семнадцатый ретроганский полк, когда я уже был полковником. Со мной он прошел две компании — Галифандус и Меркан, после чего был назначен уже сюда, в верлонский. Выглядел он, как и все прочие псайкеры, довольно непривычно. Худощавое, метр восемьдесят пять, тело, вытянутое лицо с впалыми щеками, темными кругами под серыми глазами, полностью бритая голова, болезненно бледная кожа. На самой голове виднелись различные трубки — это были мозговые импланты, позволявшие ему контролировать способности. Одежда на нем сейчас была «гражданская», если можно так выразиться. Синяя роба с капюшоном, перчатки, кожаные ботинки, и все с орнаментами и различными религиозными изречениями, вышитые серебряной нитью. Насколько я знал, Уинстон был из какого-то дворянского рода с Орнелии Секундус, которые с гордостью и даже помпезностью отдали его Лиге Черных Кораблей. Шутка ли, они устроили в честь этого огромный пир на тысячу персон, где постоянно звучали тосты за здоровье четырнадцатого ребенка семьи, которого Император одарил таким великим даром, как псайкерство, а также служителей Лиги, Адептус Астра Телепатики и Схоластики Псайкана. Честно сказать, такое отношение к псайкерству сильно удивляло — обычно их боялись до седых волос. Но местные особенности на то и особенности, да и дела мне до этого не было никакого. Я же лично его не боялся вовсе — в моей жизни были вещи намного страшнее, чем какой-то колдун. Астартес-предатель, вопящий через громкоговорители «Кровь богу крови!» и бегущий на наши окопы с двумя грохочущими цепными топорами наперевес, чего только стоил. — Добрейшего дня вам, полковник, — начал Уинстон спокойным, немного хриплым голосом. Его манера общения тоже была довольно своеобразной, но к счастью, понимать его было просто. — Чувствую, что вы довольно сильно взволнованы моим неожиданным визитом. — Не без этого, Уинстон. Присаживайся, — ответил я, показывая на один из стульев возле голокарты. — Всецело благодарю, — ответил псайкер и гордой, плавной походкой проследовал к предложенному месту. Рафкан вообще всегда сохранял в себе дворянское достоинство, но к счастью, ни на кого не смотрел свысока, что радовало. — Сразу хочу вам заявить, полковник, что волноваться не о чем. У меня добрые вести. — Это радует, Уинстон. Хороших новостей мне не хватает, — позволил я себе немного улыбнуться. Псайкер улыбнулся в ответ из-под своего капюшона. — Это касается моего недавнего доклада о том, что после убийства орочьего псайкера от рук рядового Лонтисаля, да благословит Император деяния его, я начал периодически ощущать некоторые варп-аномалии. — Да, что-то такое ты говорил, — сразу же ответил я. Действительно, Уинстон ко мне приходил и говорил, что иногда ощущает нечто странное. Словно какие-то вспышки в варпе, как он мне попытался объяснить. При этом он отдельно подметил, что это очень поверхностное объяснение, которое он способен мне дать. Собственно, как и всегда. Это варп — тут все сложно. К этому я привык за свою службу. А вот то, что он чувствовал в варпе что-то непонятное, меня взволновало. Не настолько, чтобы начать об этом много думать, но все же. С варпом шутки плохи. Уинстон всю войну на Акитос Прайм летал с отделением сционов на каждый остров, где был хоть намек на орочьих псайкеров. Как итог — целых четыре трупа, что было вполне хорошим результатом. Теперь же он что-то нашел. И раз он пришел лично, дело было серьезным. — Я наконец-то смог понять, что это было, — продолжил Уинстон все тем же спокойно-радостным голосом. — Во всем повинен Корвуарский Орк. «Да ладно», — саркастично подумал я. Мысли, даже поверхностные, Уинстон читать не мог, но вот эмоции — запросто. — Насколько могу судить по своим ощущениям, вас это нисколько не удивляет, полковник. — Абсолютно, Уинстон. Что он на этот раз устроил? — Эти «вспышки», как я раньше это назвал, происходят в тот момент, когда он приводит в действие свой личный телепортариум. Но что самое главное, я смог заметить в своих наблюдениях, что каждый раз вспышек всегда несколько — минимум две. — И что это значит? — с подлинным интересом спросил я. — Маяки. Корвуарский Орк установил сеть маяков, чье функционирование заметно в варпе. Они, если очень упростить, размягчают варп в определенном спектре, позволяя телепортироваться. — Так, — сразу же произнес я, вмиг посерьезнев. Вот эта информация уже была очень полезной. Корвуарец всегда, еще в предыдущих своих появлениях, славился тем, что постоянно появлялся в самых неожиданных местах и успевал сбежать. На Акитос Прайм мы в этом убедились сполна. А теперь ко мне пришел полковой псайкер и говорит, что нашел этому объяснение. Это было уже очень хорошей новостью. — Ты смог определить, где эти маяки? — Не совсем, полковник, — немного уклончиво ответил Рафкан, чем слегка меня удивил. Это было «ни да, ни нет». Когда мне давали такой ответ, становилось сложно как-то реагировать. — Я смог определить общий радиус действия этих маяков. Оно представляет собой вытянутую линию от острова Нилефет до острова Соктомор. Мне кажется, один маяк находится где-то в городе, но точнее я сказать не в состоянии — я не специалист в имматериум интеллигентус… — я скептично поднял бровь, чувствуя полное недоумение от услышанного. — Это одна из многочисленных специализаций в псайкерстве, которая занимается изучением местности с помощью наших способностей. — Ясно. Однако ты в состоянии отследить этого ублюдка? — спросил я с еще большим воодушевлением и нескрываемой надеждой. Он наверняка это чувствовал. — Мне неприятно расстраивать ваше воодушевление, полковник, но я могу лишь узнать, прибыл ли Корвуарский Орк на Соктомор или же покинул его. — Этого достаточно. А если дать тебе время, ты сможешь вычислить маяк в городе? — Я… постараюсь полковник. Обещаю. Но я не в состоянии гарантировать быстрый результат. На это может потребоваться много времени. Пять, десять дней, может, больше для постоянных наблюдений за его телепортационными перемещениями, сбора данных… — Я дам тебе это время, Уинстон, — твердо заявил я, перебивая собеседника. Не люблю этого делать, но Рафкан часто пускался в свободное плавание по части беседы, как и любой дворянин. — Столько, сколько потребуется, но найди этот маяк. Это наш шанс переломить войну. — Сделаю все возможное, полковник, — воодушевленно ответил мне псайкер. — Думаю, я пойду. Мне стоит отдохнуть перед тем, как начать поиски. — Разумеется, Уинстон. Если тебе что-то нужно, обращайся лично к Курту, он все сделает. — Не очень хочется отвлекать его от дел ради своей персоны. Он этого не любит, — ответил Уинстон, вставая со своего места. — Зато я буду знать, что ты в надежных руках, — произнес я. Все же подполковник, бывший криговский квартирмейстер, умел заниматься снабжением, как никто другой. — Я вас понял, полковник. Доброй ночи. — И тебе, Уинстон. На этом разговор закончился и полковой псайкер вышел из штаба. Теперь в нем были только я и магос Финцельд, который, с подсоединенным к затылку пучком различных проводов, сидел все это время на противоположной стороне голокарты и не проронил ни слова. У него были свои, более важные дела, хотя я и знал, что он все слышит и ничего не забывает. Буквально. Как-никак, у него когитатор в голове есть. — Нам нужно приготовить самые мощные ракеты, что у нас есть, магос, — произнес я. — Мы не знаем, когда Уинстон найдет этот маяк, но когда найдет — медлить будет нельзя. — Принято, полковник, — коротко и сухо, как обычно, ответил Финцельд, не шелохнувшись ни на миллиметр. Кому-то это, может, и показалось бы жутко, но не мне. За эти месяцы я уже привык к виду техножреца — он уже давно занимал в штабе особое место. Внутри же я продолжал чувствовать воодушевление. Если у Уинстона все получится, если мы сможем уничтожим маяк, когда сам Корвуарец будет на острове, то у нас получится запереть его здесь, на Соктоморе. А уже потом можно будет установить морскую блокаду и перепахать этот кусок земли, чтобы уничтожить каждую зеленокожую тварь, в том числе и самого Корвуарца. Да, это был хороший план. Пока что лучший, что у меня был за время этой войны. Лучший, потому что имел хорошие шансы на успех. «Но пока что вернемся к другим делам…» — подумал я, видя, что связист уже входит ко мне. Нужно было разбираться с тем, что успело произойти, пока я разговаривал с Уинстоном. И я был более чем уверен, что произойти успело немало.