Тяжелая жизнь в новом мире

Центральный штаб, остров Соктомор. Комиссар Августин Мерцелиус.

      — …начать наступление вдоль южного берега, — послышался серьезный и четко поставленный голос полковника, когда я вошел в помещение штаба. Сейчас там сидело множество офицеров СПО, которые внимательно слушали Верманда. Все они сразу же посмотрели на меня, и некоторые из местных уже было хотели встать, но я сразу же вскинул руку и помотал головой из стороны в сторону, приказывая остановиться, после чего оперся на каменную стену помещения и скрестил руки. Шеркин посмотрел на меня, но затем вернулся к голографической карте. — Для этого будут выделены шестьдесят пятый полк при поддержке двух рот «Химер» из сорок восьмого полка. Также в поддержку будут выделены два артиллерийских батальона «Сотрясателей» и рота «Василисков». Ваша главная задача, генерал Шатриви, остановить продвижение орков вдоль побережья и закрепиться на позициях. Не пытайтесь оттеснить их слишком далеко, нам не нужны сейчас лишние потери. Как только вы сделаете это, орки, вероятнее всего, пошлют туда подкрепление, так как почувствуют хорошую драку. В резерв вам выдадут два дополнительных пехотных и один механизированный батальоны, а также две тяжелые минометные роты. Наступление назначается на завтрашнее утро. К этому времени все силы должны быть передислоцированы и готовы вступить в бой.       — Полковник, — сразу же ответил пухловатый генерал с большими бакенбардами и густыми усами. — При всем моем уважении к вам, вы уверены, что этих сил будет достаточно для организации контрнаступления даже такого небольшого масштаба, учитывая, что мы говорим про авангардные силы орков, идущие в наступление?       — По свежим данным, авангард орков уже сильно растянул свои силы вдоль побережья. Вам предстоит лишь справиться с авангардом при поддержке артиллерии, а затем занять оборону, — сразу же ответил полковник. Говорил он механически, словно какой-то автоответчик. Скорее всего, ответ на подобное возражение он подготовил заранее. Или же все продумал и быстро придумал этот ответ.       Одно я знал точно — полковник явно устал. Чудовищно устал. Синяки под глазами были тому явным доказательством. О том, сколько он пил различных таблеток, чтобы держаться на ногах, я мог только догадываться.       — Я вас понял, полковник, — ответил генерал Шатриви. — Будет исполнено.       — Генерал Залвамгир, — сразу же обратился Шеркин уже к другому генералу, рыжему, худому мужику с зелеными глазами, которому, судя по состоянию лица, было лет пятьдесят, не меньше. — Вам необходимо выполнить аналогичную задачу, но уже на востоке, к северу от города Соктомор. В данный момент орки начали наступление на север, прорвав оборону тамошних частей СПО. Вам выдается тридцать третий полк при поддержке двух полных рот боевых сервиторов, трех рот «Василисков», двух рот тяжелых минометов и танкового батальона «Леман Руссов». В резерв вам выдается шестьдесят девятый полк в полном составе. Учтите, в отличие от участка генерала Шатриви, на вашем орки не успели растянуть силы. Как только вы атакуете орков, вам будет сложно. К тому же они начнут активно контратаковать.       — Не переживайте, полковник. Я с этим справлюсь. Орки познают гнев наших солдат. И да поможет нам Император, — четко поставленным голосом, в котором слышалась небольшая хрипотца, произнес генерал. На одно мгновение его глаза посмотрели на меня, но затем снова вернулись на лицезрение голографической карты.       Мне это показалось странным, но потом мне в голову все же пришел ответ.       «Выслужиться пытаешься, да?» — спросил я его. По всей видимости, мужик решил показать лично мне, какой он благоверный, уверенный и компетентный.       Что ж, он бы сильно разочаровался, узнав, что ему это никак не поможет. Мне на все это дело было плевать с высокой колокольни — пока здешние офицеры выполняли свои прямые обязанности, у меня к ним вопросов не было. И так в голове куча всего имеется, пускай некоторое из этой кучи явно было лишним. Ведь, как ни крути, а мысли о том, чем Антуан будет питаться в этой пещере и стоит ли ему иногда выходить из нее на прогулки, явно были сейчас не в тему. Вот прямо от слова «совсем».       — Вот и хорошо, генерал. На этом совещание окончено. Все свободны. Комиссар, вы можете остаться, — прозвучал голос полковника. Похоже, большую часть совещания я успел пропустить, хотя не сказать, что меня это сильно не устраивало — все равно я не собирался во все это вмешиваться. Ума не хватает, в отличие от полковника.       Все офицеры СПО быстро покинули помещение, при этом идя с гордой осанкой и иногда позыркивая на меня то боязно, то с уважением.       Явно фальшивым. Им не за что меня было уважать.       — Комиссар. Рад, что вы смогли вернуться к нам в целости, — проговорил полковник, когда мы остались вдвоем. Ну, точнее втроем — магос Финцельд все еще был тут, неподвижной статуей взирая на все происходящее. Но, учитывая, как часто он притворялся мебелью, можно было не переживать о том, что он все слышит. Ему было также похер на все, как и Диме.       Ох уж эти Механикус.       Правда, голос у полковника был такой, словно он говорил на автоматизме, по уже хорошо выверенному алгоритму. Может, ему было не пофиг на то, что я остался жив, но ему точно было пофиг на вежливость, но при этом не проявлять ее он не мог.       В принципе, мне на нее тоже было плевать.       — Давайте без формальностей, полковник, — произнес я, подходя ближе к голокарте. — Что у вас тут успело уже измениться и где я нужен больше всего?       Полковник вскинул бровь, явно удивился.       — Измениться успело не так чтобы много, но при этом достаточно серьезно, — начал он, посмотрев на карту и начав колдовать над ней пальцами. — К северу от Соктомора, как вы уже слышали, орки прорвали оборону и начали продвигаться. Мы их остановим, это просто отвлекающий маневр. То же самое с юго-западными силами орков, что продвигаются на север вдоль прибрежных линий укреплений. Корвуарец до сих пор, похоже, не осознает, сколько у нас сил на острове, раз продолжает пытаться распылить наши силы.       — Если он это пытается, значит, планирует что-то крупное, так? — предположил я. Пускай во всем этом я был неучем, сделать предположение все же стоило. Дураки, навроде меня, тоже могут сказать что-то полезное. А если нет, то полковник спокойно поставит меня на место и все будет нормально.       — Именно. Скорее всего, он готовит какое-то крупное наступление. Об этом говорит и магос Финцельд — анализ боевой статистики показал, что орки постепенно снижают масштаб наступления в городе. Они посылают все меньше войск и, что важнее, бронетехники, а мы несем все меньшие потери и отражаем все больше атак. Они готовятся ударить именно там, и все бы ничего, но возникла новая проблема.       Полковник зафиксировал карту над городом Соктомор, усыпанный огромным количеством пометок, а затем еще больше увеличил его северную окраину. Там было видно, что орки продвинулись на север и сильно на запад, обходя, по сути, город.       — Когда орки прорвались, СПО дрогнуло и начало бежать. В их защиту скажу, что там стояли уже истощенные и деморализованные части, которые вывели из боев в городе на пополнение. К тому же они совсем не ожидали нападения. Мы смогли купировать прорыв, да и сами орки пытаются идти целенаправленно на север, однако меня волнует вот это, — Шеркин еще сильнее приблизил. Там виднелась какая-то высота, обозначенная как «А-203», а в графе «Высота» значилось «203 метра». — Это террикон, который остался от близлежащей шахты. Он не высокий, но в тамошней местности он — краеугольный камень обороны, так как является господствующей высотой над всей северной частью города и пригородами. Орки взяли ее штурмом, сбросив оттуда артиллерийскую роту «Сотрясателей» и два взвода тяжелых минометов. Туда уже двигаются три гвардейские роты при поддержке батальона «Сотрясателей» для контратаки. Также мы подготовили танковый батальон при поддержке шести рот сервиторов, которые должны будут провести отвлекающую атаку — это или отвлечет силы орков с террикона, или хотя бы не даст другим силам противника прийти им на помощь во время основного наступления. Пока что у нас есть время, чтобы подготовиться. Я знаю, что вы, комиссар, решили пока что не лезть на передовую, но я не стану скрывать, что ваше присутствие может повлиять на солдат в лучшую сторону.       «Уж я в этом не сомневался…» — произнес я сам себе. И так было понятно, что мне уже прямо сейчас нужно идти и поддержать солдат, словом и действием.       Все это время я старался построить себе репутацию, которая бы защитила меня, и теперь эта репутация имела свое влияние на ход боевых действий, а потому я обязан был не просто поддерживать эту самую репутацию, но и использовать ее, идя в самое пекло.       Какая ирония.       — Я понимаю, полковник. Пускай я и сижу на обезболивающих, я готов сражаться. Только есть одна вещь, которую я все же хотел бы уточнить. Насколько я понимаю, силы, которые пойдут в ложную атаку, понесут большие потери, так ведь?       Вопрос был достаточно важен. Ложная атака вряд ли могла закончиться чем-то, кроме огромных потерь. Я не сильно хотел этого.       — Достаточно весомые, — коротко кивнул полковник. — Честно скажу, комиссар, я этот прием не люблю. Никогда не любил. Но сейчас он необходим.       — Не спорю, полковник. Однако, как комиссар, я должен это учесть. Думаю, мне следует посетить солдат перед началом атаки и сообщить им обо всем.       Полковник посмотрел на меня удивленно. Он явно не ожидал таких слов от меня, что, впрочем, было совсем неудивительно — думается мне, не каждый комиссар, которого он встречал в своей карьере, такое говорил.       Даже больше — я сомневаюсь, что хоть кто-то из них такое говорил.       — Интересная мысль, комиссар, — все же высказался Верманд. — И, если честно… Я с ней согласен. Если солдаты будут знать, за что сражаются, они смогут лучше выполнить задачу.       — Хорошо полковник. На этом, думаю, все?       — Да, комиссар. Можете идти. Подождите где-нибудь перед тем, как вам выдадут все необходимые данные, и еще я распоряжусь насчет транспорта для вас.       — Благодарю, полковник. И всего доброго, — попрощался я, кивнув, после чего развернулся и начал идти к выходу.       — И еще, комиссар, — произнес Верманд, заставив меня остановиться и вопросительно посмотреть на него. — Спасибо вам. Мой комиссар такого для солдат не делал.       «Как я и думал, собственно».       — Не за что, полковник. Это моя работа, — произнес я, немного улыбнувшись, после чего вышел из штаба, оставив полковника наедине с магосом Финцельдом.       Теперь нужно было подождать и ехать к Соктомору. Ехать, чтобы сказать нескольким тысячам человек, что им нужно идти в бой ради отвлекающего маневра, а потом самому идти в атаку.       Следовало подготовиться должным образом.              Мне сказали, что «Химера» готова, но сперва я решил навестить единственного человека, который оставался здесь.       Антуана определили в специальную нишу в шахте, которая раньше выполняла роль комнаты отдыха для шахтеров. Небольшая комнатушка где-то шесть на три метра, которую от основной штольни отделяла тонкая занавеска.       Сейчас паренек сидел на матрасе, положенном на пол, при этом оперевшись на стенку шахты и подобрав под себя колени.       Но что больше меня удивило — это его взгляд. Он сидел с открытыми глазами и смотрел в одну точку где-то на матрасе. И в его взгляде словно читалось, как безразличен окружающий мир, как ему нет до него никакого дела.       На это было больно смотреть. Он был обыкновенным пареньком, ребенком, которому еще жить и жить, расти, заводить друзей, учиться, радоваться жизни, а в итоге ему просто не повезло родиться не там, где следовало.       Посмотрев на тарелку с кашей, что ему оставили, я понял, что он все еще не ел. Это уже могло стать проблемой.       — Антуан, — начал я, сев рядом с ним на матрас. Правда, после этого я не знал, что мне сказать. О чем мне говорить с парнем, которого я не знаю и который не знает меня, который еще позавчера чуть не погиб? Правильно — не о чем. Но при этом уйти сражаться и ничего не сказать ему было не правильно. — Я пришел сказать, что мы уходим.       Антуан вмиг оживился. Его глаза дернулись, и он посмотрел на меня с удивлением и неприкрытым страхом.       — У-уходите? К-куда? — немного дерганным голосом спросил мальчик.       — На войну, — сразу же ответил я. Что тут еще сказать? Я не в магазин иду, как-никак. Да и придумывать отговорки для Антуана было бы странно. Он хоть и был ребенком, но он не был дураком. Как мне кажется, его образованием занимались на вполне хорошем уровне.       Или мне просто так казалось. Однако все равно вешать ему лапшу на уши было бы не лучшим способом наладить с ним контакт.       «Хотя не факт, что еще встретимся…» — подумал я про себя.       Да, не факт еще удастся поговорить. Все же, как я ему и сказал, мы уходили на войну.       — А… А я? — с еще большим страхом произнес мальчик, смотря на меня полными страха глазами.       Боже, в этих глазах было столько боли и страха. Он боялся того, что я уйду. Ведь я был сейчас единственным человеком, которому не было плевать на него, и он это уже понимал.       — Ты останешься здесь, — снова признался я. — Не переживай. О тебе тут позаботятся, я договорился.       Я попытался улыбнуться. Вряд ли это получилось сделать.       — Не… Не уходите, — произнес Антуан.       И в этом тихом голосе, которым он произнес всего два слова, было столько мольбы, столько отчаяния, что у меня по телу пробежали мурашки.       — Я должен. И по-другому не получится. Тебе же нужно будет просто подождать.       — Папа говорил… Что на войне… убивают… Это правда?       — Да, правда.- сказал я.       «Спасибо, Ориси, что смог объяснить пятилетнему ребенку, что такое война…» — мысленно сказал я бывшему губернатору.       — И вас… Вас тоже убьют? — вновь спросил меня мальчик. Ему всего лишь пять лет! Какого хрена он задает мне такие вопросы?       — Я постараюсь вернуться. Обещаю, — произнес я, мысленно радуясь, что хоть эту правду я говорил без какого-либо труда. Я действительно собирался постараться вернуться. Постараться выжить.       Как и все это время, что я провел на месте комиссара.       Антуан ничего не ответил. Он подорвался, встал на колени, а затем кинулся мне на шею, крепко обнимая.       — Будьте осторожны, — произнес он хныкающим голосом. Он уже плакал. И это меня не удивляло.       — Буду, — сказал я, после чего отстранился. Из глаз мальчика уже шли слезы. — Только будь добр, ешь хорошо, ладно? Тебе нужны силы.       — Х-хорошо… Я… Я все буду есть…       После этого мальчик разрыдался по полной, опустив голову и начав вздрагивать всем телом.       Но остаться с ним и как-то утешить я уже не мог. Это займет слишком много времени. Как бы это ни звучало, у меня были дела поважнее плачущего пятилетнего ребенка.       Встав с матраса, я бросил последний взгляд на Антуана, который продолжал плакать навзрыд, после чего развернулся и ушел, закрыв за собой занавеску.       За ней меня ждала вся моя «группа поддержки».       Я посмотрел на Аскирта, но у нас не было, что сказать друг другу по поводу всего происходящего. Потому я просто кивнул и направился по узкому темному тоннелю шахты.       Но на душе было горько. Все же, смотреть на то, как этот ребенок уже все понимает и боится снова остаться одному, было неприятно.       «Ладно, не нужно забивать себе голову. Нужно сосредоточиться на другом», — подумал я про себя, пытаясь отогнать от себя образ рыдающего Антуана. Мне еще нужно было составить речь для солдат, которых собирались отправить в ложную атаку, чтобы дать шанс другим занять высоту.       Тут нельзя было оплошать.              «Химера» гнала на полной скорости, виляя из стороны в сторону и подскакивая на каждой неровности, отбивая нам задницы. Механик-водитель торопился, как я и приказал, пускай я и не подозревал, что он так буквально будет выполнять приказ.       Иногда нам приходилось останавливаться — как мне объяснили, дорога проходила через места, в которых джунглей уже буквально не было, и объехать их возможным не представлялось, из-за чего можно было попасть на глаза орочьей авиации, которая все еще господствовала в воздухе, пускай и не в таких количествах, как раньше, если судить по некоторым сводкам, что мне передали. Приходилось ждать, пока наблюдатели не дадут добро на проезд, убедившись, что нас точно не увидят.       К счастью, ждать нам так пришлось всего четыре раза, после чего мы продолжали путь, а водитель гнал еще сильнее, пытаясь нагнать отставание.       Жаловаться на его езду я не собирался. Сам ведь попросил его гнать быстрее, потому отменять приказ было не очень хорошо с точки зрения моего пиара — надо было держать лицо везде и всегда, и СПО исключением не было.       Так мы и ехали несколько часов, в полном молчании. Спать ни у кого не получалось, потому мы просто смотрели друг на друга и иногда матерились. И пускай для меня выглядело так, что парни просто шевелят губами, пока все десантное отделение утопало в рычании «Химерского» двигателя, я не сомневался, что тут все в красках поминали подвеску БТР-а при каждом толчке.       В конце концов, наш транспортник вновь остановился, а двигатель неожиданно заглох.       — Приехали, господин комиссар, — крикнул нам мехвод, чем обрадовал всех нас. Ну, кроме Димы. Диме было похер на нас, и всю дорогу он просто сидел ровно, как жердь, даже не делая вид, что пытается сохранить равновесие.       — Благодарю за службу, парни, — ответил я, благодаря обоих СПО-шников, что сидели впереди.       — Всегда рады, господин комиссар! — веселым голосом ответил водитель, в то время как Аскирт быстрым движением смог открыть дверь десантного отделения, после чего выскочил на улицу.       Следующим вылез уже я. Глаза сразу же адаптировались к освещению и сфокусировались на более отдаленных объектах — всего пара мгновений, и размытые темные пятна и зеленый фон превращались в стволы деревьев и листву соответственно.       В воздухе звучал гул реактивных двигателей. Вдалеке стреляли «Сотрясатели», по несколько штук в секунду. Вокруг то тут, то там гремели взрывы, то ли от снарядов, то ли от бомб, непонятно. Где-то слышалось стрекотание тяжелых болтеров и «Мясников».       Вокруг же нас было довольно оживленно. На парковке транспорта бегали десятки людей, которые разгружали грузы, загружали раненых, заменяли колеса, ремонтировали или заправляли топливом. Все были напряжены и на меня не обращали особого внимания.       «С возвращением на фронт…» — саркастично подумал я. Да уж, давно я не слышал всего этого. И, если честно, хотел бы и дальше не слышать.       Неожиданно до моих ушей донесся отчетливый свист. Слишком знакомый свист.       В следующую секунду всю округу пронзил громкий, надрывный свист.       — ЛОЖИСЬ!!!       В меня что-то врезалось. Я рухнул на землю, прижатый чем-то довольно тяжелым. Глазами я видел, как все вокруг попадали на землю.       Прозвучал взрыв. Очень громкий, совсем близко от нас. По лицу прошлась воздушная волна, больше напоминавшая небольшой порыв ветра.       Еще через пару секунд на землю посыпался дождь из комьев земли, которые начинали барабанить по каскам солдат.       «Блять, дышать тяжело…» — подумал я, когда осознал, что придавило меня знатно и дышать мне действительно было проблематично.       К счастью, то, что меня придавило, начало шевелиться, а вскоре и вовсе пропало.       — Господин комиссар, вы не ранены? — послышался голос Филгеирта. Я перевернулся на спину и увидел бывшего арбитра прямо над собой. В его глазах читалась тревога.       «Так он меня собой прикрыл…» — понял я, осознав, что это было довольно неожиданно.       Но потом я все же сильнее осмыслил его слова. Прислушался к ощущениям — все же иногда ранения могут быть самыми неожиданными, и при этом их могут не заметить из-за адреналина. Такое мне еще в прошлой жизни рассказывали.       Но к счастью, у меня все было нормально.       — Нет. Все в порядке, — произнес я, беря своей кибернетической рукой руку Лонтисаля, после чего с его помощью быстро поднялся на ноги. — Спасибо, Филгеирт.       — Это моя работа, господин комиссар, — твердо и уверенно ответил наш новенький. Для него совершенное было в порядке вещей. Но для меня это было из разряда едва осмысленного.       Еще никто меня не прикрывал так своим телом, готовый отдать жизнь за мою жизнь, чтобы я продолжал жить.       — Господин комиссар! — вдруг окликнул меня кто-то сзади. Я повернулся и увидел подошедшего ко мне рядового СПО-шника, который моментально приложил руку к каске. — Второй танковый батальон шестнадцатого танкового полка готов вас принять!       — Отлично. Ведите, рядовой.       — Слушаюсь, господин комиссар!       Рядовой шел быстро и уверенно, едва ли не чеканя шаг, как на плацу. Явно пытался все делать правильно передо мной. Как-то даже было неудобно, что я заставляю его так напрягаться, идя прямо за его спиной, но ничего не поделаешь.       Уже минут через пятнадцать мы добрались до места. Там, на поляне, прикрытой маскировочной сеткой, стояли «Леман Руссы» и «Гидры», а вокруг них уже находились солдаты, как пехотинцы, так и экипажи машин, которых было легко узнать по специальным комбинезонам и отсутствию брони.       Насколько я знал, всего в батальоне местных СПО было тысяча пятьсот человек. Но, учитывая, что это был танковый батальон, тут система была немного другая — тут были тысяча пятьсот пехотинцев при сотне единиц бронетехники вместе с экипажами. Восемьдесят — это были как раз танки и самоходные установки ПВО, объединенные в четыре роты, а оставшиеся двадцать — это была уже артиллерийская рота, вооруженная «Василисками».       Плюс к этому батальону полковник приставил шестьсот боевых сервиторов вместе с командирами скитариями, но сейчас я их здесь не видел. Скорее всего, они уже были на передовой. Сервиторов всегда посылали вперед и оставляли последними при отступлении, в этом я уже успел убедиться из различных сводок.       — Батальон, СМИРНО! — крикнул какой-то офицер, и все солдаты, до этого ошивавшиеся возле танков и орудий ПВО, вмиг забегали, выстраиваясь в длинную шеренгу. Насколько я успел посчитать, тут в ряд было выстроено двадцать машин. Значит, мы были в самом конце построения, и впереди было еще четыре ряда бронетехники, которые собирались идти в атаку. Артиллерия, скорее всего, стояла где-то в другом месте, тоже готовая к бою.       Можно было подумать, что это настоящая лавина из танков, особенно учитывая не самые большие размеры острова, но на самом деле в нынешних масштабах это было немного. Совсем немного.       Просто силы, которые было приемлемо бросить в бой в качестве отвлекающего маневра.       И теперь эти самые силы смотрели прямо на меня. Больше двух тысяч человек ждали моего слова, пока над нами летали орки, пытаясь найти нас и сбросить очередную бомбу.       Дима уже стал рядом со мной. Как он мне сказал, у него была встроенная система динамиков, потому он мог выполнять функцию колонки — главное, чтобы я стоял близко, а все остальное он сам сделает. Удобно, что тут еще сказать.       — Солдаты! — крикнул я, и мой многократно усиленный голос пронесся над джунглями. Думаю, его услышали все до единого. — Думаю, уже все поняли, что сюда я прибыл не просто так. Там, впереди, орки заняли высоту, которую нам необходимо вернуть, и вернуть быстро. Полковник приказал заняться этим гвардии, и она уже готова выступить. Однако, для того, чтобы у них это получилось, нужны вы! Вашему батальону приказано провести ложную атаку, которая должна отвлечь на себя силы орков и дать гвардии возможность занять высоту! Я понимаю, как это звучит. Вас посылают вперед лишь для того, чтобы вы приняли на себя удар зеленокожих. Но могу вас заверить — по-другому не выйдет! Кто-то должен выполнить этот приказ, и вы сейчас одни из немногих, кто способен на это и кому полковник Шеркин может довериться! Потому идите вперед! Вперед, несмотря ни на что, с мыслью о том, что все это вы делаете ради тех миллиардов простых людей, которые надеются на вас! Идите и сражайтесь! Во имя Бога-Императора и Империума Человечества!       И рев тысячи глоток был мне ответом. Каждый солдат, каждый член экипажа кричал мне в ответ.       Сердце внутри било в набат. Эту речь я произнес с первой попытки, без какой-либо подготовки, придумав ее в десантном отделении «Химеры», что нас привезла.       Хотелось пить. А еще все тело начинало болеть — нужно было снова принимать обезболивающее. После моего ранения я еще не до конца оправился.       — Батальон! — взревел майор, имя которого я уже успел забыть. — По машинам! Пехота — на позиции!       Толпа народа, что до этого стояла передо мной, начала разбегаться. Одни люди убегали вглубь бронетанкового строя, другие рассаживались по танкам, а третьи убегали в прямо противоположном направлении, наверняка к «Василискам».       Майор подошел ко мне и выпрямился прямо.       — Отличная речь, господин комиссар. Солдаты оценили, можете в этом не сомневаться, — произнес он. Его голос был немного взволнован. Похоже, его тоже проняло, хотя для меня лично это было немного странно. Я, вроде бы, не говорил ничего такого, но при этом часто умудрялся вдохновлять людей идти вперед, несмотря ни на что.       Подобное напоминало мне в очередной раз о том, какой властью я обладал. Не просто властью согласно уставу, а властью над человеческим сознанием.       И это самое напоминание меня пугало.       — Благодарю, майор, — сразу же ответил я. — Мне уже нужно направляться в расположение гвардии, чтобы вести их на штурм высоты. Храни Император вас и ваших парней.       Я приложил руку к виску, и майор сразу же повторил.       — Удачи, майор. Надеюсь, еще свидимся, — продолжил я, протянув руку для рукопожатия. Мужик сильно удивился, но быстро пришел в себя и протянул руку в ответ, хотя ее он едва напряг. Видимо, вообще не ожидал от меня такого.       — И я надеюсь, господин комиссар, — сказал командующий батальоном.       Кивнув ему, я повернулся и направился за Димой, который знал, куда нам нужно идти.       — Он так посмотрел на свою руку, словно она золотая, — произнес Аскирт тихим голосом, когда мы отошли достаточно далеко. — Ты бы поаккуратнее с этим, а то скоро они будут в обморок падать от того, что ты к ним прикасаешься.       — Не преувеличивай, я не настолько важный и прекрасный, чтобы от меня взрослые мужики в обморок падали.       — Я все чаще замечаю, что ты очень скромный человек. Даже слишком скромный, — с сарказмом произнес мой друг. — Тут у людей глаза вываливаются от одного только вида твоего, а ты все: «Не преувеличивай».       — Что-то я такого не замечал.       — Просто оглядывайся по сторонам чаще — и увидишь, — с ухмылкой произнес Винкон.       Отвечать я не стал. Как и слушать его совета. Сейчас у меня голова была другим забита. Мы все ближе и ближе приближались к моменту, когда должны будем идти в атаку на орков, чтобы отвоевать у них высоту.       И успокоиться по этому поводу не получалось. Совсем. Обороняться от орков было сложно. Идти в атаку на орков было еще сложнее. А идти в атаку на орков, которые заняли господствующую высоту, было вообще чем-то феерическим. В самом плохом смысле.       Но я все же пытался об этом много не думать. Не стоило. Нужно было сосредоточиться. Когда ты сосредоточен, у тебя больше шансов выжить. Намного больше.       Вскоре мы смогли добраться и до системы окопов, в которых уже скрывалась гвардия. Это были куда более серьезные укрепления, чем те, что были на пляже в первый день битвы. Там их сделали второпях и не особо заботились о том, чтобы они были хорошо сделаны — все равно ведь оставлять придется. Но вот на позициях в глубине острова работы не прекращались, ни днем, ни ночью, несмотря ни на какие бомбардировки и проблемы.       Как итог, сейчас мы шли по глубоким окопам двухметровой глубины. Каждый из них был в ширину три метра — один метр занимала своеобразная ступенька, позволявшая солдатам вообще стрелять из этих окопов, и еще два для того, чтобы солдаты могли спокойно бегать по ним. Плюс ко всему, окопы были укреплены колючей проволокой и мешками с песком, а пространство между ними было устлано минами и волчьими ямами со специальными капканами, производимыми Домом Тревикнит — они были способны откусить ногу любому орку без брони, не считая совсем уж жирных тварей. Страшная вещь, если так подумать. О том, что оно могло сделать с человеческой ногой или телом, даже думать не хотелось.       И это все без учета пулеметных и болтерных гнезд, ДЗОТ-ов, минометных и снайперских позиций, которые еще сильнее укрепляли оборону. Здесь, возле города, держаться собирались основательно и отдавать позиции просто так не планировали с самого начала.       Сперва нам встречались СПО-шники. Большая часть из них просто сидела на дне окопов и спала, другие смотрели в никуда стеклянными глазами, третьи тихо общались друг с другом, а четвертые молились. Многие были легко ранены — то у того рука перебинтована, то у того голова или глаз, а броня у всех без исключения была в грязи и крови.       Те немногие, что обращали на нас внимание, смотрели с такой усталостью, унынием и печалью, что мне становилось не по себе. Из этих людей словно высосали волю к жизни, а взамен ничего не дали, просто оставив дальше жить. Скорее всего, тут были части, которые орки разгромили, когда начали прорываться из города на север, потому внешний вид солдат и их состояние меня не удивляли. Вообще.       Но затем, перейдя по соединительной траншее на следующую линию окопов, мы увидели уже гвардейцев.       Их состояние было явно лучше. Пускай броня и выглядела грязной, солдаты были бодры и активны, шутили, смеялись, готовились к бою. Когда они замечали нас, то вскакивали, вставали, как на плацу, и буквально пылали жизнью, что создавало ощутимый контраст с СПО-шниками, что сидели прямо сейчас позади них и одним своим видом просили добить их.       Я пытался не показывать, как я волнуюсь перед атакой. Да, я не в первый раз это уже делал, однако волнение никуда не пропадало.       Главное, не дать солдатам этого понять. Я для них стал своеобразным идолом, на который надо равняться. Нельзя было понижать планку. Иначе это могло плохо кончиться для меня лично — не хватало еще, чтобы моя репутация пошатнулась.       И вот, наконец-то, мы добрались до передовой линии. Дальше уже шла ничейная земля, километр, может, километр сто изрытой воронками и покрытой трупами людей и ксеносов темно-коричневой земли, а приблизив глаза на максимум, я смог еще дальше разглядеть нашу цель — тот самый террикон.       Он не был похож на те терриконы, что я обычно представлял под этим словом. Для меня террикон был ровной горкой с очень крутыми склонами и острой вершиной. Такие я видел несколько раз в живую и множество раз в интернете. Особенно запомнились те, что были на Донбассе.       Здесь же террикон был вытянутым по горизонтали, а вершины как таковой не было — он больше напоминал просто одинокий холм, окруженный равнинами. Если бы не одно «но». С помощью своих глаз я отчетливо видел, как по холму бегают орки. Их были буквально сотни. Различить, кто есть кто, я не мог, но холм кишел ими. Виднелись даже яркие искры пламени сварочных аппаратов, напоминавших яркие звезды — орки работали с оставшимся там металлоломом. Насколько я знал, СПО при отступлении взорвали орудия и боезапас, так как не смогли их эвакуировать. Так что теперь у орков будет много работы.       Это меня не радовало. Да, с одной стороны, орки были заняты так, что вряд ли ожидали атаки от нас, но с другой — на различные ресурсы могло слететься, как мухи на говно, еще больше орков.       «И именно для этого у нас есть ложная атака…» — с иронией в мыслях подумал я. Полковник все же оказался прав. Как только орки почувствуют драку, они и лут бросят, лишь бы хорошенько подраться.       Этим шансом мы и должны были воспользоваться. Во что бы то ни стало.       — Господин комиссар, — обратился ко мне кто-то. Я обернулся и увидел перед собой капитана от гвардии, державшего руку у виска. Голубоглазый блондин, лет сорока, с недельной, как мне кажется лично, щетиной, с вытянутым лицом и двойным подбородком. — Капитан Шилкус Филморчук докладывает. Все три роты к бою готовы и ожидают начала наступления батальона СПО. Могу предложить вам проследовать в оперативный штаб, где имеется проводная связь — так вы сможете лично следить за обстановкой.       — Очень хорошо, капитан, — ответил я ему, позволив себе улыбнуться. — Думаю, не откажусь от вашего предложения.       — Тогда прошу следовать за мной, — вежливо и спокойно, словно мы были не на войне, в километре от толпы орков, а на светском балу, ответил капитан, при этом кивнув головой, после чего прошел мимо меня и направился медленным, но четким уверенным шагом по окопу. Он явно уже знал, куда надо идти.       Идти, к счастью, пришлось недолго, всего минут пять. Оперативным штабом оказалась небольшая землянка, явно переоборудованная под штаб совсем недавно. Здесь были лишь несколько столов, вокс-передатчики, скопление проводов, скрученных проволокой в одну большую своеобразную косу и вытащенных куда-то за пределы укрытия.       По центру стоял стол с бумажной картой происходящего. Она была уже настолько сильно изрисована различными пометками, сделанными разноцветными маркерами, карандашами и ручками, что там уже мало что получалось понять.       Хотя еще спустя пару секунд я все же смог выделить огромное черное, окруженное тонкими линиями, пятно, подписанное как «А-203». Наш террикон. Наша цель.       Поприветствовав всех присутствующих офицеров, я стал ждать.       — Копье-Главный, это Стрела-Главный. Время. Мы начинаем атаку. Да благословит Бог-Император все наши начинания. Прием, — прозвучал ровный спокойный голос по ту сторону вокс-передатчика, который поставили на главный стол, и он заставил меня отвлечься.       — Стрела-Главный, это Копье-Главный. Удачи вам, и благослови вас Бог-Император. Ждем от вас вестей. Конец связи, — сразу же бодро ответил капитан. Как и тот генерал с СПО, он тоже зыркнул на меня, но дальше прекратил, начав вместе с остальными ждать новостей.       Они пришли спустя где-то минут десять. К нам начали сыпаться доклады о том контакте с противником. О том, что танки начали обстреливать орков. О том, что орки начали отвечать огнем.       Спустя еще минут десять доложили о первых потерях в бронетехнике — из-за авиации орков. Пускай там были «Гидры», самолеты орков все равно умудрялись уничтожить кого-то, хотя и несли куда большие потери. Тут уже работало то, что низколетящие самолеты орков были отличной целью для скорострельных орудий.       Батальон продвигался все дальше, пехота зачищала окопы, но вскоре уже стало понятно, что атака стопорится. Из сообщений мы узнали, что сопротивление усиливается, а потери растут, хотя понять происходящее полностью не получалось — все же информация до нас доходила только самая поверхностная и с большим опозданием. Проклятая глушилка работала круглые сутки без передышки.       Сейчас она нам мешала очень сильно.       — Похоже, к тварям подошло подкрепление, — произнес капитан Филморчук, обращаясь ко мне. — Пора начинать. Мы отдадим приказ артиллерии начать обстрел позиций орков.       — Хорошо, капитан, — согласился я. — Я направлюсь на передовую, чтобы поддержать гвардейцев.       — Вас понял, господин комиссар, — произнес капитан, после чего я вышел из землянки и направился в центр наших позиций.       Гвардейцы уже были готовы. Никто не разговаривал — лишь некоторые шепотом молились. Никто не улыбался — все смотрели вперед себя тяжелыми взглядами. Ни у кого тут не было сомнений, что их ждет впереди.       Дойдя до нужного места, я начал ждать. Сердце начинало стучать сильнее. Ноги болели. Шея затекала. Хотелось сесть, а еще лучше — вообще лечь.       Волнение нарастало. Я осознавал, что ждет впереди. Это могла быть моя последняя атака. Это могла быть последняя атака для каждого из нас.       — Хреновое чувство, да? — тихо спросил меня Аскирт.       Я понимал, о чем он. Потому что он понимал, в каком я сейчас состоянии. Он уже достаточно хорошо меня знал, чтобы обращать на такое внимание.       — Да. Каждый раз — как в первый, — сказал я так же тихо. Рингер, Филгеирт и уж тем более Дима, понятное дело, все слышали, но я по этому поводу не волновался. Рингер сам был в таком состоянии, Филгеирт тихо молился, читая с какого-то карманного молитвенника, а Дима просто не обращал на такое никакого внимания.       — Это ты точно подметил, — произнес Винкон, после чего глубоко вздохнул и внезапно закашлялся, согнувшись пополам. — Кхблять… Кх… Сука… Дым ебучий.       Дыма тут действительно было много. Не так, чтобы ничего не видеть, но достаточно, чтобы хорошо его ощущать. Он жег ноздри, жег горло. Скорее всего, жег глаза, но я лично этого ощутить уже не мог.       Вот только этот запах уже так сильно приелся, что я на него не обращал особого внимания. Во всяком случае, пока не пытался дышать глубоко.       Мы продолжали ждать. Прошло пару минут. Потом пять. Я начинал чувствовать, что что-то идет не так. Артиллерия молчала. Вдалеке, со стороны наступающего батальона СПО, слышались выстрелы «Василисков», но вот по террикону никто не стрелял.       — Господин комиссар! — вдруг крикнул кто-то. Я обернулся и увидел капитана Филморчука. Он выглядел взволнованным, и это мне сразу не понравилось. В землянке он выглядел более чем уверенно. — У нас проблема. И серьезная.       — Что еще? Артиллерия? — коротко спросил я, повернувшись к нему.       — Да. Мы потеряли с ними связь. Скорее всего, порвались кабели из-за бомбардировок, причем все, даже резервные, — сразу же объяснил капитан.       — У соседних подразделений есть связь с батареей?       — Тоже нет. Похоже, по ней прошлись хорошо и уничтожили центр связи.       — Сколько займет посылка связного?       — Несколько часов. Батарея в десяти километрах от нас, только там они смогли спрятаться, — продолжал объяснять мне капитан, а я в это время начинал осознавать, насколько все плохо.       И то, что у нас артиллерии не было — это было полбеды. СПО уже атаковали, следуя отданному им приказу. Они уже сражались с орками, пытаясь сделать так, как я их попросил. Они уже погибали, пытаясь отвлечь на себя орков.       Получается, нам нужно было или ждать артиллерию, и к тому времени батальон, скорее всего, уже понесет такие потери, что ему придется отступить, или же приказывать им отходить и тогда все их потери, все смерти за сегодня будут напрасными.       «Сука, сука, сука, думай блять, быстро!» — говорил я сам себе, пытаясь при этом удержать спокойное выражение лица.       Точнее, я делал все, чтобы оно не выглядело слишком взволнованным.       — Так… Понятно, — сказал я, решив, что нужно хоть что-то сказать, а не молчать, словно я разговаривать разучился или просто завис.       Но вот что говорить теперь, я не знал. У меня не было идей. Точнее, обе идеи, что у меня появились, были для меня неприемлемы.       — Каков будет приказ, господин комиссар? — спросил капитан, явно ожидая, что я что-то скажу. Наверное, он и сам не хотел всем этим заниматься и потому обратился ко мне. Я ведь старше по званию, я ведь комиссар.       Типичное перекладывание ответственности.       Но потом у меня в голове появилась третья идея. Самая безумная, самая жестокая, какая только могла мне прийти в голову, но при этом имеющая смысл.       — Мы… Можем начать атаку сейчас, — высказался я. Без уверенности в голосе, которая должна была бы быть. Просто сказал то, что думал.       Капитан, однако, не удивился. Он посмотрел на террикон вдали от нас, а потом снова на меня.       — Может сработать. Если соберем всех гранатометчиков и прикроем атаку дымовой завесой, сможем подобраться достаточно близко, а дальше будет легче, — объяснил капитан, пускай это утешило меня не очень сильно. Я все еще понимал, чем грозит наступление на орков без артподдержки.       — Действуйте, капитан. И очень быстро. Нам нужно уже начинать наступать, пока СПО отвлекает этих ублюдков на себя, — сказал я уже более твердым голосом. Пускай уверенности у меня не прибавилось, но нужно было мотивировать людей работать усерднее.       Сейчас это было необходимо, как никогда.       — Слушаюсь, господин комиссар! — бодро ответил он и сразу же убежал.       Я же вдруг обратил внимание, что один из гвардейцев, что сидел сейчас на дне окопа вместе с остальными, смотрел прямо. Понятное дело, что солдаты все слышали, а шепотки расходились по цепочке все дальше и дальше. Но именно этот солдат смотрел так, словно хотел что-то сказать.       — Так значит, будем наступать без артиллерии? — вдруг спросил он. В нем не было злости или возмущения. Это был просто вопрос.       — Да. По-другому никак, — честно ответил я. По-другому действительно было никак. Да, были другие варианты. Но они были еще хуже, чем этот.       — Та ничего, — сказал гвардеец с каким-то запредельным флегматизмом. — Бывало и хуже.       Другие солдаты молча его поддержали. Это было видно по выражению их лиц. Они все понимали. Им не впервой подобное.       «Они готовы это сделать», — понял я. Этим солдатам уже не нужны были мои речи. Этим солдатам нужен был только приказ, и они готовы его выполнить, несмотря ни на что.       И я его отдал. Я посылаю их на смерть.       «Главное, чтобы это не было напрасным», — сказал я сам себе.       Да, именно это было самым важным. Чтобы все не было напрасным. Чтобы солдаты не гибли зазря. И я должен был сделать все, чтобы так оно и было.              Следующие минут десять в окопах шла бурная деятельность. Посыльные бегали туда, сюда и обратно, собирая гранатометчиков, те перезаряжали барабаны своих гранатометов дымовыми гранатами, а другие солдаты уже готовились выступать.       — Это будет полный пиздец, — тихо проговорил Аскирт.       — Знаю. Но по-другому уже никак, — ответил я ему честно.       — Господин комиссар, — вновь подошел ко мне Филморчук, прикладывая ладонь к виску, словно сейчас это меня волновало. — Роты готовы начать наступление по вашему приказу.       — Принято, капитан, — я повернулся к солдатам, что теперь стояли ровной шеренгой и смотрели на меня. Я знал, что сейчас меня мало кто услышит, даже если Дима включит микрофон. Но ничего не сказать я не мог. Это казалось… Неправильным. Или же это чувство шло от давно почившего Августина, чья память и личность давали о себе знать. Неважно. — Вы все знаете, что делать, парни. Так что давайте сделаем это без лишних слов, — гвардейцы закивали. Они все были со мной согласны. И все были готовы идти вперед и делать то, для чего они были здесь — сражаться, рискуя погибнуть. — Капитан, начинайте.       — Слушаюсь, господин комиссар, — ответил Филморчук. — Гранатометчики — выдвигайтесь. Всем остальным — пятиминутная готовность.       Отряды, вооруженные шестизарядными барабанными гранатометами, начали выдвигаться, входя в соединительные траншеи, шедшие в сторону террикона. По-другому было никак — впереди все было в ловушках, минах и колючей проволоке, да и сами орки могли заметить их раньше времени.       Вскоре они все скрылись, и мы начали ждать.       Секунды начали тянуться одна за другой. Словно время замедлилось, чтобы отсрочить наше наступление.       — Гвардейцы! — крикнул капитан. — Выступаем!       — Первое отделение, выступаем! — продолжил за ним какой-то сержант.       По живой цепочке приказ о выступлении пошел дальше. Другие сержанты тоже начали отдавать приказы.       Я посмотрел на своих парней. Все были готовы идти.       Десятка гвардейцев направилась в соединительную траншею, и за ними последовали уже мы.       — Удачи вам, комиссар, — сказал мне напоследок Филморчук. — Император хранит.       — Воистину хранит, — ответил я ему на автомате, так, как отвечали на эту фразу на Ретрогане, родном мире Августина, после чего последовал за Димой и Рингером, что шли первыми в нашей небольшой колонне.       Сама траншея представляла собой гармошку, с углами под сорок пять градусов, потому нас увидеть просто так было нельзя, но при этом была одна проблема — путь сильно удлинялся из-за этого и приходилось постоянно поворачивать.       Вправо. Вперед. Влево. Вперед. Вправо. Вперед. И так постоянно.       Где-то через минуту послышались выстрелы из гранатометов. Я высунул голову и сфокусировал взгляд — впереди начали виднеться облака белого густого дыма от завесы.       Это было хорошо. Хоть какая-то поддержка.       Еще через пару минут мы добрались до этого облака и вошли в него, не останавливаясь. Видимость резко упала. Стало темнее — словно туман опустился. Вокруг, кроме постоянных взрывов и выстрелов из тяжелого оружия, слышалось шипение дымовых гранат.       Но в первую очередь я пытался смотреть вперед. Да, там впереди были солдаты, а у нас был Дима с его отличным зрением и авгуром, но отвлекаться было нельзя.       Вскоре мы смогли добраться до траншей уже следующей линии обороны, в которую этот террикон и входил. Насколько я понял, их построили, чтобы террикон в случае чего мог держать круговую оборону, но с этим не получилось — оркам даже окружать не потребовалось, так как СПО было просто сметено.       Но самое главное отличие — тут пространство между окопами не было заполнено минами и ловушками, так что в случае чего из самих окопов можно было выбраться.       Внезапно прозвучали громкие хлопки. За ними свист пуль. Несколько пуль врезались в землю возле траншеи, в которой мы находились.       — Уроды, поняли, что мы идем, — проговорил Аскирт.       — Вероятность подобного — выше среднего, — коротко произнес Дима своим обычным синтезированным голосом.       — Тогда поторопимся. Нужно добраться до вершины как можно скорее, — проговорил я, после чего набрал в легкие воздуха побольше, при этом повернувшись к солдатам, что шли позади нас. — Солдаты! Идем вперед и не останавливаемся, пока они не опомнились! С нами Император!       — ДА!       — крикнули солдаты неровным хором. — Вы слышали приказ комиссара, парни! Вперед и не останавливаться! Быстро, быстро, пошли! — крикнул какой-то сержант.       В этот момент впереди послышался громкий и до омерзения знакомый вопль.       — Вааагх!       Орки уже начинали понимать, что происходит.       Мы вновь прошли еще одну соединительную траншею. Орки усиливали обстрел. В ход пошли пулеметы и болтеры — видимо, просто решили, что в дыму может быть опасность.       Что было, в общем-то, верным.       К счастью, они стреляли вслепую и по нам они не попадали.       Затем ко всей этой какофонии присоединились звуки выстрелов из десятков лазганов, а потом и из гранатометов, но только на этот раз они сопровождались еще и взрывами.       — Авангард гранатометчиков вступил в бой с противником, — доложил Дима, не останавливаясь.       — Понял, — коротко ответил ему я.       Мы продолжали продвигаться, бегая по этим окопам, находя десятки трупов полуголых орков — их всех уже успели раздеть, забрав у них все ценное.       Войдя в следующую траншею, я увидел в ней десятки солдат, которые пытались отстреливаться от орков, что возникали из дымовой завесы. Некоторые уже были мертвы — их обезглавленные трупы лежали на земле вместе с осколками черепов и мозгами.       — Рассредоточиться и занять позиции! Приготовиться к атаке! — кричал кто-то из сержантов. Траншея начала наполняться солдатами, пока мы стояли за бойцами, пригнувшись, ожидая, когда в траншею прибудут новые. Над головой пули и болты свистели, не переставая. Один раз где-то громыхнула ракета и послышались крики сразу нескольких раненых вместе с приказами оттащить раненых из траншеи.       Пока что орков впереди было немного — они явно только спускались с террикона. Сейчас гвардейцам удавалось их спокойно отстреливать.       — Все, парни! Эта вершина сама себя не захватит! — крикнул кто-то, когда траншея уже заполнилась людьми в буквальном смысле. Глазами я смог найти говорившего — это был какой-то лейтенант. — Приготовить гранаты!       Все те гвардейцы, что сейчас не стреляли, достали по одной гранате и приготовились вытащить чеку. Я и все четверо моих помощников не стали исключением.       — Бросай! — прозвучал громкий приказ, и солдаты, выдернув кольца, со всей силы бросили гранаты вперед, в дым. Десятки мелких черных комочков улетели вдаль, а всего через несколько секунд по округе прошелся звук множества взрывов, словно взрывались фейерверки, а за ними — орочьи крики. В кого-то точно попали.       — Вперед! За Императора! — вновь крикнул тот лейтенант. Он явно вошел в кураж, пытаясь следовать приказу.       «Настоящий командир», — подумал я про себя, одновременно наблюдая, как сотни гвардейцев по обе стороны от меня вылезают из траншеи и начинают, пригнувшись, исчезать в дыму. Еще больше оставались и ждали своей очереди, так как ползти всей толпой никто не собирался.       Но меня это не касалось. Мне нужно было идти вперед.       Не став долго медлить, я прыжком выбрался из траншеи и направился вперед, держа лазган наготове.       Все четверо моих помощников распределились по обе стороны от меня и скрылись из виду — расстояние между нами должно было быть не меньше трех метров, дабы всем вместе не погибнуть в случае чего.       От этого становилось не по себе. Казалось, что я один и вокруг меня никого нет, кто мог бы мне помочь.       А впереди были орки. Много орков.       «Главное — иди вперед…» — повторял я сам себе, пытаясь держать дыхание ровным и смотреть под ноги, чтобы не споткнуться об трупы орков.       Над головой свистели пули и болты. Впереди громыхали выстрелы стабберов и лазганов. Где-то пролетела, а потом взорвалась ракета. То слева, то справа начинали кричать раненые.       Я пытался сосредоточиться. Пытался не думать о том, что в любой момент в меня может прилететь пуля, болт, лазерный луч или ракета. Но не получалось.       Приходилось через силу заставлять себя идти все дальше и дальше.       Неожиданно впереди прозвучал орочий рев, человеческий крик в ответ, короткий лазганный выстрел, а затем удар. Почти сразу я увидел, как что-то черное летит прямо на меня. На рефлексах я отклонился — в последний момент я заметил, что полетел гвардеец.       В следующую секунду слева прозвучал мощный выстрел из лазгана, направленный куда-то вперед, в большое черное пятно. Белый дым окрашивался в красный.       Затем пятно упало, лязгая металлом. Я подбежал к нему — это оказался труп орка, облепленный металлическими ржавыми листами. Под ним виднелся огромный молот. Шлем у твари был проплавлен.       «Дима… Спасибо тебе…» — произнес я, понимая, что только скитарий мог увидеть эту тварь и выстрелить так точно в этом дыму.       Я продолжил идти. Уже через секунд десять я дошел до небольшой траншеи, но тут никого не было — только несколько мертвых орков. Значит, гвардейцы пошли дальше. Осмотревшись, я увидел Аскирта справа от себя. Тот посмотрел на меня в ответ и кивнул.       Это меня взбодрило. Было приятно знать, что друг был рядом.       Перешагнув траншею, я побежал дальше. Бой продолжался. Гвардейцы продолжали отстреливать орков. Душу скребло чувство вины — казалось, что я должен быть сейчас прямо впереди, но я понимал, что в этом нет смысла. Там слишком много возможности погибнуть. Нужно держать себя в руках. Гвардейцы справятся. Они этому обучены.       Где-то через минуту ровная земля начала сменяться склоном. Вначале он был небольшим, но постепенно он становился все круче и круче.       — В окоп! Все в окоп! — крикнул кто-то впереди, скорее всего, сержант.       Пробежав еще метров пять, я увидел вырытую узкую траншею, в которой сейчас сидели гвардейцы, отстреливавшиеся от бегущих на них орков, что один за другим выбегали из дыма и пытались стрелять на ходу.       Не мешкая, я запрыгнул в траншею, сразу же вставая между двумя гвардейцами и открывая огонь в первого же орка, что показался впереди. За мной повторили еще человек десять, и тварь, стрелявшая по нам из болтера, рухнула на землю.       Почти сразу же появились еще две, но поменьше. Обе стреляли из лазганов, чьи лучи были в несколько раз ярче наших. Скорострельность у них тоже была на высоте.       Несколькими беглыми очередями они прошли по нашим рядам и умудрились убить двух гвардейцев.       Еще одна очередь также прошлась по нашим рядам и начала двигаться в нашу сторону.       — Ложись! — крикнул я, после чего рухнул на дно окопа. Несколько солдат повторили за мной, а уже спустя мгновение над головой пролетели несколько ярких лучей, а кожа почувствовала сильный жар.       «Держись, Игорь, давай, держись, ты справишься, все получится!» — говорил я себе, вставая и вновь направляя лазган на все больше редеющее облако дымовой завесы.       Еще один орк, на этот раз — погонщик стайки гретчинов, что бежали на нас с ножами.       — По вожаку — огонь! — крикнул сержант неподалеку от меня, и несколько десятков выстрелов, попавших твари в торс и голову, убили ту моментально. — По гретчинам!       Я вместе с солдатами перевел огонь на бегущих и визжащих носатых уродцев, и за несколько секунд мы смели их лазерным огнем. Лишь несколько из них попытались сбежать, но их застрелили в спину.       Еще несколько целей уже виднелись вдалеке — облако дыма ослабевало с каждой секундой, небольшой ветер сносил его на юг, вправо.       Орки шли на нас со склона, пытаясь стрелять. Когда пришлось перезаряжать опустевшую батарею, я заметил, что по обе стороны в траншее уже есть трупы, и практически все они — обезглавлены.       — Усилить огонь, нам нужно продвигаться! — крикнул я как можно громче. Я понимал, что сидеть в этой траншее полутораметровой ширины мы долго не могли, иначе орки будут бить на нас не переставая.       Вновь перезаряжая батарею, я заметил, как к нам подошло подкрепление. Вторая волна солдат подбежала к краю траншеи, и те, встав на колено, открыли огонь.       Но самое главное — вместе с ними прибыли «Мясники». Несколько из них я успел различить в дымке и позволил себе улыбнуться.       Еще одна цель — орк с цепным мечом, от зубьев которого исходили электрические всполохи, а от рукоятки за спину отходил толстый шнур.       Твари хватило всего нескольких выстрелов прямо в лицо, чтобы упасть на землю.       Вторая цель — ублюдок с удлиненным до двух метров лазганом в руках. Третья — зеленокожий с двумя обычными топорами. Четвертый. Пятый.       После седьмого я прекратил считать. Не знаю, для чего вообще это делал — просто как-то получалось.       В этот момент заговорили «Мясники». Тяжелые пулеметы начали поливать уродов огнем, пули пробивали их броню и тела, отрывая конечности, превращая органы в фарш и кроша головы.       Один ракетчик попытался прицелиться в один из расчетов, но мы его вовремя заметили и смогли убить раньше — он погиб, а ракета запустилась и улетела в небо.       Дымовой завесы уже практически не было, и мы могли видеть уже весь террикон. Ситуация была нерадостная. Орков там было очень много.       И все они шли к нам.       — Давайте, парни! Поднажмем! Эта высота должна быть нашей! — вновь крикнул я, пытаясь хоть как-то воодушевить людей.       К счастью, им это сейчас не особо и требовалось. Их боевой дух был на высоте, так что мне не нужно было за это сильно волноваться. Но и работать я тоже должен был.       «Нашел время, чтобы думать о работе…» — подумал я сам про себя. Насколько же я был испорченным в своем эгоизме — тут люди гибнут, тут война идет, а я о своей шкуре только думаю.       Но потом эти мысли отошли на второй план. Сейчас нужно было сосредоточиться на бое.       — Солдаты! В атаку! Быстро, пока их еще немного! — крикнул кто-то слева от меня.       Гвардейцам повторять несколько раз не пришлось. Все, как один, стали вылезать из траншеи, пока задние ряды прикрывали их от наступающих орков. «Мясники» не прекращали стрелять короткими, но довольно меткими очередями, укладывая одного ублюдка за другим.       Но орков это не пугало. Как и всегда. Их никогда не пугала война. Они ее обожали. Они ей жили.       Я последовал за солдатами. Аскирт и Рингер шли справа, а Филгеирт и Дима слева. Последний стрелял одиночными, мощными выстрелами, попадая оркам прямо в голову.       — Дима, ищи вожаков — они в приоритете! — крикнул я ему, понимая, что он сейчас стреляет только в тех орков, что стоят у меня на пути. Сейчас это было неправильно. Без вожаков орки начнут паниковать и бежать. Так будет больше шансов выжить и победить.       — Принято, — громко прокричал Дима. Его огонь на время прекратился, но уже через несколько секунд он выстрелил по одному особо крупному орку с болт-пистолетом, бегущему справа от нас на гвардейцев. Лазерный луч попал ему прямо в рот, и он упал. Тело по инерции продолжило катиться по склону.       Мы же шли дальше. Идти было все сложнее и сложнее. Склон был уже довольно крутым. Гвардейцы вокруг падали один за другим, но никто не останавливался, никто не пытался повернуть назад.       — Продолжаем идти, парни! — кричал я, хотя и не был уверен, что меня услышит так уж много людей. — Сбросьте их с этой высоты!       Ответа не последовало. Все продолжали упорно стрелять, и я не стал отставать.       Неожиданно прозвучал знакомый, истошный крик. Повернувшись налево, я увидел Аскирта, лежащего на земле. Он прижимал обеими руками ногу под коленом.       — Дима, прикрывай! — испуганно крикнул я, устремляясь к другу. Всего несколько прыжков, и я уже был рядом, упав на землю.       Сейчас было плевать на все. Плевать на бой. Плевать, что меня сейчас могут убить в любой момент. Здесь был ранен мой друг, и сейчас важно было его спасти!       Достав аптечку, я быстро вколол Аскирту обезболивающее.       — Блять-блять-блять-блять… — говорил тот, словно заведенный. Дыхание у него было частым и дерганным. Явно сказывался болевой шок.       — Держись, Аскирт, держись! Главное, держись! Все будет в порядке! — повторял я ему. Не знаю, насколько ему это помогало, но для меня сейчас самым важным было, чтобы он не заснул.       Я же быстрыми движениями достал жгут и как можно туже затянул под коленом. Сама нога вместе с сапогом свисала на штанине его армейских брюк и болталась, словно сосиска.       Было уже понятно, что нога оторвана. Теперь главное было остановить кровь.       Мимо нас пробежала вторая волна наступления, но я на них не особо обращал внимание — я был занят тем, что начал ножом резать плотную ткань штанин.       Где-то взорвалась ракета. Ударная волна немного толкнула меня, обдав горячим воздухом. На голову посыпались комья земли. Плевать. Не убила, не ранила, значит, неважно.       Кое-как удалось все же разорвать штанину, открывая для себя картину ранения.       Обе кости были раздроблены. Сама стопа и кусок ноги свисали на части кожи и мышц. Все это было заполнено кровью, которая вытекала каждую секунду.       Достав спецспрей, я быстро обработал рану, и кровотечение остановилось. Сам Аскирт уже не кричал и, к моему счастью, был в сознании, бездумным взглядом смотря на небо.       — Господин комиссар, нам нужно двигаться! — прокричал Филгеирт мне. — Мы слишком удобная мишень!       Сейчас он, Рингер и Дима стояли на коленях и прикрывали нас, стоя своеобразным полукругом, хотя они уже не стреляли. Гвардейцы продвинулись от нас метров на двадцать и теперь находились на линии огня.       — Знаю! Сейчас! — коротко ответил я им.       Осмотревшись, я увидел, что к нам уже подбежала третья волна наступления, за которой шла и четвертая.       — Рядовой! Сюда! Быстро! — указал я пальцем на ближайшего солдата, который точно должен был меня услышать даже во всей это какофонии. Тот сразу же подбежал ко мне и присел рядом. — Берешь его и тащишь в тыл! Понял?       — Слушаюсь, господин комиссар! — без промедлений ответил боец, после чего подошел к Аскирту так, чтобы взять воротник и начать его оттаскивать.       «Все будет хорошо. Все будет хорошо», — твердил я себе. Да, все выглядело вполне нормально — он точно выживет. Но сердце продолжало стучать, как бешенное, а тело ломило от волнения.       Аскирт, мой самый близкий друг в этой новой жизни, который полностью меня понимал, который поддерживал во всем и с которым мы прошли уже столько, едва не погиб.       — Господин комиссар! — вновь прозвучал голос бывшего арбитра.       Отвернувшись от удаляющегося солдата, тащившего моего друга, я вновь взялся за лазган.       — Идем дальше! Нужно нагнать остальных! — проговорил я.       Мы побежали. Обогнали уже прошедшую мимо нас вторую волну и устремились дальше, к первой. По пути встречались другие раненые гвардейцы, но на них времени не было. Ими уже смогут заняться санитары.       Это выглядело цинично. Это и было цинично. Но мой друг мне был важнее других солдат.       Довольно быстро мы добрались до бойцов с первой линии наступления. Она уже достаточно сильно поредела. Многие погибли, а орков меньше не становилось.       Вскоре мы дошли до еще одной траншеи, выкопанной прямо на половине склона. Всего метр в ширину и где-то полтора в глубину, но сейчас она была нашим самым лучшим укрытием.       — Суки, все прут и прут! — прокричал кто-то из сержантов, перезаряжая батарею.       — Как и мы, сержант! — сказал я как можно более твердым голосом. — Мы должны взять этот гребаный террикон!       — Будет исполнено, господин комиссар! — без всяких сомнений проговорил гвардеец, вновь прицеливаясь и открывая огонь.       Впереди виднелись десятки орков, что пытались поливать нас огнем. Некоторые стреляли из ракетниц или бросали гранаты. Из-за края склона на самом верху постоянно появлялись все новые и новые уроды, включая гретчинов, которых целыми толпами гнали на нас.       — Дима, стреляй по погонщикам гретчинов! — приказал я. Без них эти носатые уродцы, скорее всего, просто побегут со страха назад. Сейчас это было для нас самым выгодным. Не убивать их, а именно заставить бежать.       — Принято, — все также коротко ответил скитарий.       Три выстрела — три трупа. Затем еще два. Гретчины начали паниковать, это я отчетливо видел. Вскоре они и вовсе сплотились в одну большую группу и начали бежать обратно, вверх.       «Бегите, ублюдки, бегите», — с некоторой радостью сказал я сам себе, сделав несколько выстрелов по особо тупому орку, который бежал на нас с голым торсом и небольшим молотом.       Однако внезапно перед толпой гретчинов появился взрослый, громадный, закованный в броню орк.       Он взмахнул своей двуручной палкой, врезал ею по толпе носатиков, и пара-тройка из них совершила недолгий полет.       Толпа остановилась. Орк начал кричать и показывать в нашу сторону, а я, приблизив изображение глаз на максимум, смог рассмотреть его палку — это оказался какой-то металлический стержень, наверху которого был металлический череп.       «Некрон. Он использует череп некрона, как кувалду…» — понял я, в очередной раз поражаясь тому, что орки могли учудить.       Но в следующую секунду все это отошло на второй план. Гретчины, к моему ужасу, развернулись и начали всей толпой бежать на нас. Многие падали и катились по склону, но других это не останавливало.       — Огонь по гретчинам! Не дайте им добраться до нас! Дима, огонь по оркам! — кричал я, целясь в этих уродов. Одного попадания лазерного луча хватало, чтобы убить одну носатую тварь, но их было слишком много, где-то под сотню.       Затем в них начали врезаться уже десятки других лучей. Ублюдки погибали один за другим, те, что бежали позади них, спотыкались и катились кубарем вниз, давая застрелить идущих позади.       Живая волна становилась все меньше, но из-за этого многие орки приближались к нам и поливали огнем из всего, что было.       — Огонь по оркам! Всем стрелять по оркам, немедленно! — приказал я, понимая, что ситуация серьезно изменилась. — Дима, Филгеирт, Рингер — огонь по гретчинам!       — Принято.       — Слушаюсь! — прокричали все трое. Солдаты мигом перевели огонь на орков, некоторые из которых успели подойти к нам слишком близко.       Я сделал так же. Пытался помочь. Каждый лазган сейчас был на счету.       «Они нас давят! Проклятье! Нам ведь нужно двигаться вперед!» — приходило в мою голову понимание. Мы должны были взять этот террикон! Так было нужно, и полковник дал ясно это понять.       Однако сейчас мы могли только отстреливаться. Орков было много, а новые все прибывали и прибывали.       — Усилить огонь, парни! Мы должны продвигаться! — продолжал кричать я, надеясь, что меня хоть кто-то услышит.       К счастью, меня услышали сержанты, и они начали передавать приказ дальше, по цепочке.       В какой-то момент начало казаться, что орков становится меньше. С вершины их точно спускалось меньше. Еще оставалось множество орков, что стреляли по нам, но их количество все уменьшалось и уменьшалось.       — Господин комиссар! — прозвучал голос сержанта слева от меня. Он говорил со мной практически впритык, скрывшись в окопе.       Я сразу же присел, чтобы спрятаться от огня и лучше слышать его. Нужно было узнать, что он говорит.       — Говори, быстро! — приказал я.       — Орков все меньше, нужно двигаться вперед! Если будем продвигаться ползком под прикрытием второй линии, сможем их вытеснить! Иначе потом поздно будет!       В этом был смысл. На склоне было полно орочьих трупов, они могли стать хорошей защитой. Плюс — орки будут больше стрелять в тех, кто в них стреляет, а не ползет.       С другой стороны, если к оркам прибудет подкрепление, те, кто будет уже на склоне, будут первыми, кто встанет у них на пути.       Риски были огромны. На кону стояли сотни жизней и успех всей операции.       «Нам нужно это сделать…» — понял я. Выбора у нас особо и не было.       — Так и сделаем, сержант. И да поможет нам всем Император! — проговорил я, после чего поднялся. Было понятно, что приказ будет долго переходить от одного солдата к другому, потому нужно было что-то другое. — Солдаты! Наступаем ползком! Во имя Императора!       После я достал один из своих сигнальных пистолетов и нужную ракету. Их мне выдали как раз для того, чтобы можно было отдавать какие-нибудь односложные приказы, по типу «в атаку».       Именно эту ракету я и зарядил в пистолет, после чего направил вверх и выстрелил. Яркая красная ракета со свистом полетела вверх, оставляя дымный шлейф.       — Дима, прикрывай нас! — приказал я скитарию.       Затем я, не медля ни секунды, вылез из траншеи и полез ползком вперед, под град пуль и болтов над головой, пытаясь искусственной рукой и обеими ногами продвигаться как можно быстрее к ближайшему орочьему трупу.       Я посмотрел назад. Рингер уже полз за мной, а за ним начинали выбираться из траншеи другие гвардейцы, которые также ползком двигались по склону.       Другая же группа гвардейцев, все это время сидевших за траншеей и поддерживавших нас огнем, начали ее занимать и вновь стрелять.       На другой стороне был Филгеирт, и там картина была такая же. Теперь оставалось только ползти вперед без остановок.       Орки, что были на склоне, погибали один за другим. Их становилось все меньше. Это был наш шанс. Нам оставалось только приблизиться, подавить их огнем и уничтожить, а после — последний рывок.       Мы должны были справиться. Мы обязаны были захватить этот ебучий террикон!       Я уже не думал ни о чем. Свист пуль и болтов, крики раненых и орков, стрельба, редкие взрывы — все это уже не имело значение. Нужно было двигаться вперед.       Доползя до трупа орка, чье тело было заковано в металл, я поставил лазган на сто пятьдесят процентов и выстрелил несколько раз. Первому же орку удалось попасть в большой цилиндр на груди, и тот взорвался, разорвав верхнюю часть его тела на куски. Второму я прожег голову, а третьему — пулеметную ленту, из-за чего он зарычал, схватился за пулемет, словно за дубину, и побежал вперед, но был сразу же убит несколькими зарядами из лазганов.       По трупу, что служил мне укрытием, начали стрелять. Пули барабанили по металлу с противным, хорошо слышимым лязгом.       Пришлось залечь как можно ниже, ожидая, пока огонь не закончится.       К счастью, это продлилось недолго, после чего я, перекатившись вправо, пополз дальше, к новому трупу. Еще несколько выстрелов. Снова ползти. Новый труп. Залп. Новый труп. Залп.       Трупов тут было превеликое множество. Хватало на всех.       «Вперед, Игорь. Главное — вперед. Не останавливайся», — говорил я себе, чувствуя, как ноги горят огнем, равно как и левая рука. Ползти вверх по склону было утомительно.       Вот мы уже были практически у цели — вершина казалась такой близкой, а проделанный путь невероятно длинным.       Орков впереди было уже совсем немного. Лишь единицы появлялись из-за края вершины.       «Это наш шанс!» — понял я. Их было так мало, что мы могли их смести. Да, будут потери. Да, может, меня убьют. Но если сейчас это не сделать, потом, может, будет поздно.       Перезарядив сигнальный пистолет, я, собравшись с духом, встал на колено.       — СОЛДАТЫ! — прокричал я во всю силу своих легких. — В АТАКУ! ЗА ИМПЕРАТОРА!       Палец нажал на спусковой крючок. Небольшой толчок, и новая красная ракета полетела вверх.       Солдаты все поняли сразу. С обеих сторон сотни солдат закричали, встали на ноги и побежали вперед, стреляя на ходу. Я побежал вперед за ними.       Орки ответили стрельбой. Многие гвардейцы падали, но остальные бежали так быстро, как только могли. Никто не собирался отступать. Никто не трусил. Здесь все были готовы сражаться, несмотря ни на какие жертвы.       Внезапно Филгеирт, который бежал немного впереди от меня, рухнул на землю и схватился за живот.       — Идите! Я выберусь! — прокричал он мне, смотря прямо в глаза. Кажется, рана была где-то справа, на животе. Если он может говорить, значит, рана не слишком серьезная.       Я лишь кивнул. Мне нужно было идти дальше. Мне нужно было вести солдат вперед, к вершине, к победе!       Филгеирт стал частью нашей команды, но были приоритеты, и он первый мне о них напомнил. Нужно было бежать дальше.       И я побежал, догоняя остальных гвардейцев вместе с Рингером.       Оставалось совсем немного. Метров пятьдесят, может, чуть больше.       Орки не бежали. Эти ублюдки шли в атаку, при этом стреляя как попало. Одного гвардейца, что вырвался вперед, один орк просто ударил бронированной рукой, а затем пошел дальше, но в этот момент получил залп из нескольких лазганов прямо в голову и рухнул.       Еще двоих орков успели прибить до того, как они добрались.       И в этот момент, наверху, что-то зашевелилось.       Это выглядело так, слово край террикона оброс небольшими холмами.       Глаза отчетливо заметили, что это были орки. Десятки орков на вершине.       Думать долго я не стал.       — ЛОЖИСЬ!       Я буквально рухнул на землю, приземлившись грудью на труп гвардейца. Рингер упал рядом.       И в этот момент прозвучал рев сотен стабберов. Гвардейцы, что не успели среагировать, рухнули, скошенные или вовсе разорванные на куски.       Затем огонь перевелся на других солдат, что все же легли и теперь попытались ответить огнем. Огонь орков был настолько плотным, что их быстро убивали, разрывая им головы на куски.       А затем зеленокожие, не переставая стрелять, начали спускаться цепочкой со склона.       Они шли в контратаку.       — Господин комиссар! — прокричал Рингер прямо мне в лицо. Его было очень сложно услышать во всей этой какофонии. — Нужно уходить! К траншее!       Спорить с этим предложением сейчас было невозможно.       Я кивнул и, кое-как перевернувшись, начал ползти вниз как можно быстрее. Мы не стреляли, а потому не привлекали внимание орков. Им было плевать на нас.       — Сука-сука-сука-сука… — говорил я вслух, пускай даже не мог сейчас себя услышать из-за грохота.       Спускаться было намного легче. Даже трупы, что орочьи, что гвардейские, не очень сильно мешали. Нужно было добраться до траншеи и уже там понять, что делать.       Здесь у нас не было шансов защититься от такого огня и сдержать контратаку орков.       — Отходим! Все в траншею! — кричал я тем гвардейцам, что шли позади нас в других волнах. Я уже и не знал, какие они по счету.       Услышав приказ от меня, они сразу повернули назад, также начав быстро ползти. На этот раз орки открыли и по ним огонь — столько шевелящихся солдат были хорошей целью.       Многим попадало в ноги, вызывая истошные крики у солдат. Другим попадали в спины, и они замолкали. Они еще могли быть живы, но спасать их было некому и некогда.       Сейчас проблемы были посерьезнее.       Кое-как, но мы добрались до траншеи, в которую я буквально свалился. Приняв сидячее положение, я огляделся. Метрах в пяти от нас был Дима, стрелявшись одиночными выстрелами, в то время как рядом с ним был Филгеирт, державшийся за живот.       Позвав Рингера рукой, я, пригибаясь от непрекращающегося огня, подбежал к ним.       — Господин комиссар, — проговорил один из сержантов, который, увидев меня, сразу же спрятался в траншею. — Простите, что говорю такое, но нам нужно отступить! Мы не выдержим тут!       Я слегка опешил от такого предложения. По сути своей это было проявление трусости, и за подобное сержанта уже можно было расстрелять.       — Мы должны выстоять, сержант! — ответил я. Нам нужно было сдержать этих тварей здесь, а затем продолжить наступление.       — Не выйдет, господин комиссар! — покачал головой командир отделения. — Потери огромны!       — Подтверждаю, комиссар, — проговорил вдруг Дима, спрятавшись в траншее и начав перезаряжать свой лазган.       — Чего?! — не понял я. Такого заявления от него я никак не ожидал.       — Предварительная оценка потерь — выше среднего. Предварительная оценка шансов на победу — незначительные, — очень громким голосом продолжал скитарий.       «Нет… Мы не можем! Не сейчас!» — думал я про себя, лихорадочно думая о теперешней ситуации. Мы ведь столько успели пройти! Мы ведь стольких потеряли! И что теперь — все бросить и идти назад?!       Посмотрев на солдат впереди себя, я понял, что это было так. Траншея была заполнена трупами гвардейцев. И каждой секундой их становилось все больше.       «Или отступим, или все погибнем зазря…» — проговорил я про себя, принимая решение.       Взяв ракетницу, я вновь открыл ее, вытащил гильзу из использованной ракеты и вставил новую, дающую новый приказ.       Не говоря ни слова, я взвел курок, направил пистолет вверх и выстрелил. Яркая белая ракета полетела вверх, возвещая о новом приказе.       «Отступать». Прекращать атаку и возвращаться на исходные.       — Уходим, живо! Дима, вытащи Филгеирта, потом его беру я, а ты прикрываешь!       — Принято! — проговорил скитарий и сразу же начал вытаскивать раненого бойца из траншеи.       Сотни солдат также уже начали выбираться из траншеи, пока другие прикрывали отход. Пускай ситуация и была тяжелой, солдаты все еще подчинялись инструкциям и уставу — часть отходит, другая часть прикрывает, затем наоборот.       Выбравшись из траншеи, я сразу же лег на землю, схватил Лонтисаля за шиворот механической рукой и начал буквально скатываться вниз. Пускай это было сложно, я не собирался его здесь оставлять. Хотя бы его я вытащу отсюда. Хотя бы одну жизнь я смогу спасти.       Мы отступали так быстро, как получалось. Гвардейцы продолжали погибать — в особенности те, кто прикрывал нас.       Я пытался не думать об этом. Главное было — отступить, выбраться, выжить. Умирать не хотелось. Совсем.       Где-то через минуту мы добрались до еще одной траншеи. Там были только раненые и санитары, что уже пытались вытащить их отсюда.       Некоторых врачи добивали лазганами, после чего отступали с нами. Я понимал, для чего это. Или так, или оставить оркам.       Если выбирать, то лучше убить их. Это было милостиво.       Кое-как переложив Филгеирта через траншею, мы продолжили отступление. Все тело ломило от боли и усталости, но мне удавалось ползти дальше. Филгеирт был тяжелой ношей. Может, у меня и была аугментика, но вместе с ней напрягалось и все тело, чтобы тащить его тело по земле.       Еще через несколько минут склон превратился в равнину, а затем мы рухнули в траншею, которая уже была соединена с нашими позициями.       — Рингер — бери ноги, Дима — прикрывай! — приказал я.       Буквально бегом я и Рингер начали тащить бывшего арбитра через соединительную траншею. Я бежал задом-наперед, потому приходилось постоянно оглядываться, чтобы не врезаться в земляную стенку. Вместе с нами бежали другие. Десятки других гвардейцев. Некоторые оставались и прикрывали нас — знали, насколько мы важны.       И вот, наконец-то, мы добрались до того окопа, с которого мы начали свою атаку. Он был наполнен СПО-шниками и уже добравшимися гвардейцами. «Мясники» и тяжелые болтеры стреляли длинными очередями. Позади слышались взрывы противопехотных мин. Зеленокожие ублюдки продолжали наступать, но здесь им уже ничего не светило.       — Быстро, в лазарет! — крикнул я, утаскивая Филгеирта.       До него удалось добраться быстро. Он уже был переполнен, но для нас быстро выделили врача, оставив на Диму ампутацию руки одного бедняги — он с этим мог справиться без особых проблем.       Я же… Я же просто сел у одной из оббитых полиэтиленом стен бревенчатого госпиталя, пытаясь перевести дух. Сил стоять не было. Вообще никаких сил не было. Хотелось только одного — хоть немного отдохнуть.       «Сколько людей…» — с горечью подумал я, после чего ко мне пришло полное осознание того, что вообще произошло.       Штурм провалился. Террикон все еще был в руках орков, а нам пришлось отступить, перед этим погубив столько хороших солдат.       Мы проиграли.