Девиации

Акира не помнил, как поднялся в спальню. А поднявшись, не знал, когда успел разгромить все вокруг. Он очнулся уже стоя среди перевернутых тумб и растерзанных кроватей. Оседая на пол у стены, откинулся и потрогал карманы, проверяя, не потерялись ли сигареты. Сигареты не потерялись. Закуривая, он кинул пачку рядом с собой, зная, что одной сигаретой не ограничится. Костяшки пальцев саднили, он не помнил, обо что их ободрал: об стену, об мебель, или врезал кому-то по зубам, пока шел по коридору. После сигареты стало обманчиво легче. До того момента, когда в мысли снова не прокрался стоявший на сцене Уэда, ослепительно улыбающийся и обнимающий держащего его как девку Исами. Он дернулся и стряхнул упавший на футболку пепел, после нервно гася сигарету и прикуривая новую. Кимура подтянул к себе ноги, упершись локтями в колени. В комнате было слишком пусто. Волки не торопились возвращаться. Что было с Кавадой и Кириямой - никто не знал. Может, кто-то из них умер. А может даже оба. Что до Такано и Куроды - те прятались в мед.части, придумывая каждый раз новый повод, чтобы задержаться на подольше. Акира был один. Совершенно один. Ни стаи. Ни Уэды. Ни-ко-го. * * * Теперь когда "Королева" была объявлена, необходимое представление свершилось и у Исами были иные планы. Планы относительно Уэды. Кита знал, что мальчик и сам прекрасно понимает, для чего сейчас его ведут в спальню к новому лидеру. Татсуя не дурак. Любое другое отрицательное качество, но только не глупость. - Раздевайся, моя Королева. В комнате они были не одни: рядом все те же приближенные Исами, с которыми тот жил в одной комнате. Татсуя подходит вплотную к Исами: - Убери их. Это звучит твердо, как требование. Исами бросает взгляд на своих и указывает им на дверь. Когда последний из парней вышел из комнаты, он поднялся на ноги, вставая рядом с Уэдой и глядя на него сверху-вниз. - Как пожелаешь. Останемся вдвоем. Он улыбнулся и легко толкнул мальчишку в грудь, заставляя отойти назад - для лучшего обзора. Нельзя смотреть ему в глаза. Уэда расстегивает и роняет с плеч белоснежную рубашку. Расстегивает ремень. Слегка подрагивают пальцы - странно и непривычно раздеваться вот так, под испытующим взглядом. Вспоминается подсобка и Акира. Татсуя понимает, что не смоежт сдержать, скрыть до нуля отторжение, когда кто-то другой, не Кимура, ляжет с ним. На него. И лучше иметь правдоподобное объяснение - заранее. И своему приходу в клику Исами - тоже. Игры с Кито - опасные игры. Предупредительность и щедрые авансы Главного не обманывают Татсую. До конца обнажившись, Уэда наконец поднимает голову и взгляд. Обхватывает себя руками, и "признается" своему Королю: - Он.. он изнасиловал меня... Исами смотрит на него внимательно, изучает каждую деталь, запоминает каждую деталь... Подняв взгляд к глазам Уэды, жестом просит развернуться. А когда тот разворачивает, наталкивает на письменный стол, заставляя наклониться. - Иначе бы ты не пришел ко мне в таком виде,- произносит он, садясь позади мальчишки на корточки. Холодные пальцы касаются разгоряченного от стыда тела, раздвигают ягодицы, открывая взгляду растраханный анус. - И поэтому ты не хочешь, чтобы с тобой переспал я?- он выпрямляется, но Уэде развернуться и сменить положение не дает, держась почти вплотную и упираясь ладонями в поверхность стола: - Иди сюда. Кито отходит и заваливается на свою койку, хлопая по бедру, когда Уэда разворачивается: - Садись. Дело не в сексе. Точнее не в сексе как способе удовлетворения. Исами доставляет удовольствие не секс. А ощущение превосходства, подчинение - или же, наоборот, несломленная до поры гордость. Исами приподнимается и железной хваткой сжимает талию мальчишки, потянув его назад, заставляя забраться на кровать, а после - на живот Киты. Сесть лицом, наклониться немного из-за верхнего яруса кровати. - Дрочи себе,- подсказал он.- Прямо так. Вперед, Татсуя. Стыд заливает лицо, заставляет прикусить губу, но ни слова возражения - все совсем не так плохо, как могло бы быть. Уэда не смеет прикрыть глаза, не смеет отвести взгляд, и послушный чужой воли, кладет руку на член, лаская... Пытаясь уйти от реальности в собственный мир эротических фантазий. В этом мире, как в насмешку, властвует Акира: горячие шершавые губы, сильные руки... его пальцы - внутри. Татсуя ласкает себя, невидящими распахнутыми глазами уставившись в пустоту прямо перед собой; так у него все получается. Как надо... И только на грани уже затуманенного возбуждением сознания - бьется ночным бражником нелепая мольба: "Забери меня отсюда! Пожалуйста". Возбужденный Исами приподнимает бедра, дыша тяжелее и не сводя взгляда с двигающейся по члену руки. Он чувствует стыд мальчишки, буквально заполняющий комнату. И из-за этого ему хочется пристыдить его еще больше, унизить еще больше, сломать - еще больше. - Если остановишься, я его отрежу,- произнес он глухо, поднимая глаза. Стоило Ките завестись, открывалась его не то чтобы другая, но абсолютно бесконтрольная сторона. Одна рука ушла за спину Уэды, находя молнию на собственных брюках и вынимая член. Презервативы всегда были рядом. Он вообще не любил надолго вставать с кровати. Поэтому его мальчишки "выслуживались" перед ним в основном прямо здесь. Серые глаза хищно сощурились, теперь он смотрел исключительно в глаза Татсуе, и этот взгляд подсказывал, что теперь отговорки из серии "больно" лучше даже не пытаться использовать. А потому Исами нарочно заметно, под взглядом мальчишки, вытащил из-под подушки пачку презиков, вытряхивая один из упаковки. - Могу предположить, ты никогда не прыгал ни на ком сверху. Красногривый волк к тебе никого не подпускал. А сам бы - не пустил тебя на себя. Садись. И... не убирай руку с члена,- он говорил размеренно, за спиной Уэды натягивая на свой стояк резинку. "Ты его не знаешь!" - Уэда вскинулся изнутри, злость на секунду промелькнула в сфокусировавшемся взгляде, но вслух только: - Не хочу ничего слышать о нем. Не сейчас. Татсуя приподнялся, пропуская обтянутый резиной член между ягодицами и заерзал, прижимаясь все еще воспаленным анусом к твердой головке. Подался назад, насаживаясь на член Исами. Он ласкал себя, двигался, определяя угол и ритм проникновений, запретив себе думать о том, с кем он сейчас - прикрыл глаза. В конце концов, так намного легче, когда сам. У него даже получалось - на чисто животном уровне, на голой физиологии - по-настоящему возбудиться объезжая Киту и надрачивая себе. Исами улыбался, время от времени шумно выдыхая через рот. Его пальцы впивались в ноги Уэды, когда он приподнимал зад, толкаясь в "трахающего" его мальчишку. Он видел, что Татсуя возбуждается, а это в свою очередь кружило голову и ему. Кита уперся в матрас, приподнимаясь и одновременно подтягивая к себе ноги. Одна рука легла на плечо Уэды, принудительно опуская и не давая подняться, оставляя член в нем на всю длину. - Скажи мне, как он это сделал,- в глазах Исами плескалось не только возбуждение.- В подробностях. И не советую перечить мне, Татсуя. Тот остановился, подчиняясь рукам, только ладонь на собственном члене не прекратила, но замедлила движение. Татсуя подался вперед, опираясь свободной рукой о матрас, нависая над Исами. Облизал губы, склоняясь ниже, и глаза в глаза, спросил хрипловатым от возбуждения голосом: - Ты хочешь подробностей, Кита? Долбанных грязных подробностей? Хорошо... Возбужденные выдохи и невольные поскуливания перебивали его речь, но Татсуя не прекращал не трогать себя, не говорить: - Кимура был вне себя из-за того, что я говорил с тобой... я сам предложил ему... думал - скинет напряжение и остынет... но все вышло из-под контроля... когда мы остались одни... он буквально размазал меня... по стене... а потом - пальцами по сухому... тупо растягивая - только для себя... я не успел не возбудиться, не испугаться, а он --- прижимая к стене... оттянул на себя бедра и вставил.. было больно.. и очень скоро... страшно.. я просил его остановится.. но плевать на это хотел... сказал что я подстилка... он драл меня как сучку... но этого было мало... и он добавил к члену пальцы... я скулил под ним... но его это только больше заводило... Исами пробило дрожью. Он глухо засмеялся, рывком прижимая к себе Уэду и перенося вес на упирающуюся в матрас руку, чтобы иметь возможность толкаться бедрами в растраханный еще до него зад. Приглушенный голос, в звучании которого отражалась возникшая дрожь, звучал в самое ухо мальчишки: - Ты не уйдешь отсюда, Татсуя... Не уйдешь от нас... От меня... Даже если будешь умолять об этом... Ведь у тебя талант умолять, а, Татсуя?.. Будешь умолять меня перестать это делать?.. Кита скалился, со звонкими шлепками подкидывая на себе Уэду. Он ждал не ответа "нет" на свой вопрос. Он вообще ждал не ответа. Он ждал повиновения приказу. Сказал умолять - должен умолять. И жадным взглядом уставился на Уэду, проверяя, поймет ли это мальчишка. И сам содрогнулся, вскидывая бедра, еще раз, упираясь в матрас уже обеими руками. С протяжным стоном кончив, опустил зад на кровать, а вместе с тем надавил на бедро мальчишки, заставляя опуститься следом, хочет он того или нет, на еще не упавший член. Кита раскрыл глаза и похлопал ладонью по ягодице Татсуи, вытягивая ноги и заваливаясь на подушку. - Можешь слезать, Королева. Тебе еще надо привести себя в порядок. Теперь на тебя будет обращено внимание всей школы. * * * - Этот парень, как та телка из Рима... - сплевывает, прикрыв за собой дверь Ивасаки. - Чиччолина, шо ли? - старшеклассник рисует воздухе заманчивые формы порноактрисы. - Да не, из-за которой, кароче.. все передрались еще... ну, древняя такая телка.. Мизушима лениво вставляет: - Из Греции... - Чо? - Телка была из Греции. Ладно, забудьте. Чиччолина круче, хотя тоже - древняя. Я вот не понял - мы так и будем в коридоре под дверью околачиваться? - Можем сходить, курнуть пару тяг, - предлагает Мамору. -В окошко пыхни, - хмыкает сын терапевта. После расправы над Кириямой его авторитет значительно вырос: - Пацаны, а я вот что думаю: пошли к Кимуре завалимся. Послушаем заодно - че за нахуй. Все равно у Волков никого. - Зачетная шутка, - ухмыляется Хашимото. Он был самым крутым в их компании, до того, как Исами присоединил их к себе: - А че, мне нравится. Может, даже и выпить найдется че - мы им столько бухла перетаскали. Ясуда не против. Ему вообще пофиг - куда и зачем. Но вот если можно будет присунуть или дать кому ботинком по ребрам, то он - за. Главное, чтоб в обоих случаях рядом были товарищи: подержать, если че. С ними он познал настоящую ценность товарищества, ту о которой говорил Исами - раньше "леща" давали ему, и полноватый прыщавый подросток не рисковал дергаться. Но Кита сказал "поверь в себя", Кита сказал - "ты сможешь!" - и он поверил и смог. Оказалось, он может ударить человека. И еще как! Но ногами - сподручней. В итоге пятерка великовозрастных "поборников справедливости для всех", гурьбой и без стука ввалилась в комнату Стаи: - Кимура, мы гости! - Выпить есть? -О, пацаны, сигареты! Старшеклассники оккупировать комнату, бесцеремонно располагаясь на койках, трогая вещи - вели себя, как когда -то Волки. Только Мизушима, отбирая у Ивасаки уже отрытый где-то недопитый вискарь, поясняет: - Извини за вторжение. Но ты ж один из нас, а нас Исами выгнал. Новую Королеву пялит, а та такая целка насилованная - ой, я не могу.. так.., - передразнил глубокое придыхание Уэды и сделал глоток пойла прямо из горла. - Поставь бутылку, пока я не разбил ее о твою голову,- прорычал Акира, не поднимаясь с пола. Его глаза злобно щурились, выхватывая хозяйничащих в волчьей комнате исамиевских любимчиков. Но в целом было насрать - глумящиеся шавки Акиру не трогали. Но стоило одному из них напомнить об Уэде, как волк вскочил на ноги, преодолевая расстояние до шестерящего ублюдка. Дорогу ему тут же преградили, за что "преграда" получила кулаком в челюсть. Сдерживаемый до тех пор Кимура готов был избить любого. А этим - перегрызть глотки. Вот только было их слишком много. Но это мало волка волновало. В первые секунды пацаны главного охренели - не укладывалось в их картине мира, что кто-то может вот так, переть танкосв заведомо проигрышной ситуации. И нет, не Кирияма. Но эффект внезапности был недолгим, как только рефлекторно вставший на дороге у Волка Мамору полил в челюсть, остальные, слаженно, как и учил их Исами - бросились на Кимуру, повисая на нем. Хашимото даже успел пару раз прописать в морду, прежде чем Мизушима притормозил его: - Э, харе, полегче... Кита этого не одобрит. - Кита не имел ввиду, что этот мудак будет руки распускать, когда говорил не трогать его, - зло отбрехнулся тот, но - продолжать не стал. Мизушима, вместе с другими продолжая удерживать волка, поинтересовался у того: - Ну, че ты психуешь-то? "Со своими надо делиться" - или как там? Твои слова, Волк. А теперь мы для тебя свои. А ты вон, выпивку жалеешь. Стыдно должно быть. Теперь все, успокоился? Акира дернулся вперед, до боли в выворачиваемых из-за того, что его все еще держали, руках. Но оказался все равно ближе к говорившему. - Как только эти подстилки отпустят меня, ты будешь первым, кого я убью,- он рванул руку, но высвободить ее не удалось.- Чего ждете? Или Исами, принимая вас к себе, отрезал вам яйца? Кимура криво усмехнулся, сплевывая на пол и языком трогая расшибленную губу. "Яйца" - сработало как триггер; Хашимото пробил фанеру наглецу чисто на рефлексах, а приказал: - вали его на койку, пацаны. И это... ремни снимайте! Вязать будем! - Эва... - протянул Мизушима, улавливая вектор развития ситуации и не уверенный, что это хорошая идея. Но Хашимото заткнул его: - Хироши, ты стал крутым только, когда вынул челюсть Кирияме! Так что - помолчи. Он назвал нас подстилками и кастратами! Пусть ответит за базар. Выебем сами, пока Шеф шпилит его сучку. На фоне перепалки этих двоих, остальные - огребая и награждая тумаками, доволокли грязно ругающегося волка до койки. - Че вы там спорите - помогите! - это уже Ясуда, с трудом всей тушей повисая на левой ноге: - Вяжите его! Через пару минут все было кончено: ремни крепко удерживали Кимуру на койке, прикрученного к четырем стойкам кровати. Дилетантски, конечно - волки бы раскладывали лицом вниз, а эти зачем-то завалили на спину. И теперь сами тяжело дышали, обсчитывая ссадины, оторванные пуговицы и прочий ущерб. Мизушима встал у койки, между поверженным волком и товарищами: - Не, реально, ребят, Исами это не понравится. Он вообще-то не то планировал для Кимуры; уж точно не центр психологической помощи жертвам насилия на базе Стаи.. Хашимото нахмурился: - я вот сейчас не понял... - Чего ты не понял? Уже весь интернат в курсе, что Кимура сдал своих ради рыжей подстилки. Ты че - не понимаешь, что волки сделают с ним, когда вернутся? Вон, его шлюха понимает, и при первом грубом поебоне - свалила к Главному, типа, обидку кинула, лахудра. А ты че хочешь? Чтоб мы его выебли, а потом они тут с Кириямой друг другу яйца зализывали? шеф тебе этого не простит. По ходу речи пацаны задумывались и остывали: Исами мог быть очень жесток и они это знали. Даже со своими. Особенно - со своими. Вмешался Ивасаки: - Реально, Хашимото, уймись. Насуем мудаку в ребра и хватит. - По ребрам - нормально, - поспешил согласится трусоватый Ясуда, а Мамору поднял бутылку с пола, глотнул и спросил: - Пацаны, кто еще будет? Когда было озвучено предложение его выебать, речь Акиры состояла на 90% из красочных описаний того, что он сделает с каждым паршивым членом, рискнувшим оказаться в его заднице. Кимура не переставал дергаться и отвешивать иногда даже слепые удары в окружающие его туши, а оказавшись на кровати, пристегнутым и по ногам, и по рукам, с такой силой стал рвать ремни, что кровать ходила ходуном и щедро осыпалась пылью. Замер он только тогда, когда пацаны начали сомневаться. То, что они говорили, было, конечно, правдой. И в особенности то, что сделает с ним Кирияма, а впрочем... и Кавада. Снова натянув до боли ремни, он рефлекторно попытался подобраться, догадываясь, что нежничать с ним не будут, раз уж план с выебать провалился. - Передавайте привет Исами в перерыве между отсосом ему,- огрызнулся он.- Щенята. - Не, ну это уже наглость, - притворно огорчается Хашимото, делает глоток вискаря и в развалочку направляется к кровати. С размаху бьет ногой, пяткой, по ребрам - резко. Серия ударов не оставляет места для ответа, ломает ребра. Острая боль заставляла вскрикнуть и волка, Акира дергается из-за рефлекторной попытки заслониться от ударов, но вместо этого только стирает запястья о держащие его ремни. Боль становится такой сильной, что стоит ударам прекратиться, как Акира перестает двигаться совсем. Едва дышит и медленно моргает, борясь с тошнотой и темнотой в глазах. Сознание он здесь не потеряет. Не при этих ублюдках. Акира с силой стискивает зубы, вскидывая взгляд на избившего его пацана. Но в этот раз уже ничего ему не говорит. - Не беси меня, дешевка, - предупреждает Хашимото, и пнув "для верности" по сломанным ребрам, возвращается к своим. Те встречают его по разному: на лице Ясуды - злорадство, а вот Мизушима скорее неприятно поражен силой и жестокостью: точнее не ее фактом, а тем, как она выглядит и тем, каким "сытым" вернулся от Кимуры парень. Как потрахавшийся. Но оставшийся алкоголь снимает напряжение и развязывает языки, Как все такие разговоры и этот плавно перетекает с махача на секс. Как не странно, первым эту тему поднимает Ясуда: - Интересно, когда Исами надоест пялить.. эту волчью подстилку - он отдаст ее нам? Мизушима морщится - хочет сказать "Ты какой-то озабоченный", но его опережает, вклиниваясь, Мамору: - Сто пудов. Как только любовника загрызут свои же... - С хуяли?- не догоняет Хашимото. - Так волчья ж подстилка, - как само собой разумеющееся поясняет Мамору: - поиграется и нам отдаст. Куда ее девать-то? Это сейчас он миндальничает - все вышли, а сам - на живот и трахать, потом покруче будет, потом - припомнит. Так что - не ссать, малята. Мизушима нам еще одну челюсть достанет. Ясуда ржет больше всех, бутылка идет на следующий круг. Хашимото интересуется: - А че мы так сидим? Ясуда, приведи подстилку... "Сам" трахается, а мы чо - как бедные родственники. Волк вон, не против, чтоб мы тут чуток поебались. Ты же не против, а? Хашимото снова подходит к кровати и ухмыляется, видя напряженное лицо Кимуры: - Ясуда, сгоняй, приведи кого-нибудь. - Этого, этого Като, о! Да, Като, давай. - Мамору ухмыляется: - Это ж считай чепта волков среди вторых была. Пусть и хозяин полюбуется - как мы их ставленичка заездили... Знаешь, Кимура, из этого вшивого лидера получилась "отличная" девочка... не сразу, конечно, но.. Представлять как эти уроды насилуют Уэду было неприятно. Злило и отвращало. Как-то само собой. Хоть он и старался не думать больше о Татсуе как о своем, реагировал он отчего-то по-другому. Если бы не ремни на руках и ногах, Акира бы и со сломанными ребрами дополз бы до одного из них: всех бы не порешил, а одному бы нос сломать успел. Именно этого сейчас хотелось больше остального. - ...Ясуда, приведи подстилку... Кимура от удивления и непонимания отвлекся от размышлений о том, как он может высвободиться, а вот услышав знакомое имя, почувствовал, как снова внутри закипает злость. На самого пацанчика, которого эти суки собирались трахать, ему было насрать. Но сам факт того, что перед ним разложат одну из главных шестерок волков, наглядно и доходчиво покажут, какое теперь волки занимают место... - Закрой рот, ублюдок...- глухо отозвался Акира, реагируя на упоминание младшего вожака - Като. Это был ставленник Волков. Жаль - волков больше не было. Резкий удар в челюсть подсказал, что ответ - неверный. Мамору ударил резко, но тут же затряс кистью, тихо матерясь - правильно, бить тоже надо уметь. - Заткнись, - прошипел, кривясь от боли: - Все вы сосать по очереди будете, понтов накидали, бляди... - Да, друган, забей на них, - присел на край кровати Ивасаки: - ты ж почти наш, кореш. Все будет чики-поки, твоя сучка еще тебя умолять будет, чтоб ты сегодняшнее с ней при нас повторил. А ты не откажешься. На это система есть: не уговорит - накажем. Нас этому Кита научил. Правда, прикольно? Парень был уже пьян. Вернулся ясуда, в сопровождении Като. Дерзкого вожака вторых было трудно узнать. Били его и крепко, но давно - дней десять назад. синяки уже выцвели в желтый, и только белок одного глаза оставался по-прежнему ярко-алым. По-ходу, разбили крупный сосуд. Парень выглядел поднятым с постели, в одних штанах, босоногий и с голым торсом. На теле тоже были видны следы жестоких побоев. Но смотреть на него было неприятно: он потерял свою осанку, сгорбился и лопатки торчали остро - как обрубки крыльев. Като сам, сам, поклонился каждому из выпивающих парней, метнул короткий взгляд на привязанного Кимуру, и тут же отвел глаза. Но и это заметили: - Не обращай внимания, - дружелюбно сообщил Мамору: - иди, посидишь с нами. Ты ж любил здесь потусить? Парень подчинился, сел на самый край, слегка поморщившись и поспешил кивнуть на слова Мамору. в сторону Волка он больше не смотрел. И это отметил Мизушима: - А знаешь что? Кимура отличный парень. Гостеприимный - овер до хуя, а мы как твари неблагодарные... Некрасиво получается. Тем более, от него сегодня баба ушла. сплошной стресс у нашего друга-волка. Согласен? Като снова кивнул, не отрывая взгляд от пола, и опустив сцепленные руки между колен. - Ну вот. Так что давай, иди, и сделай хорошо нашему другу. Только - хорошо сделай, понял? Тот на секунду вскинул глаза на говорившего, как будто в последней надежде что это только разновидность глума, а не найдя ни тени шутки, как в поисках амнистии оглядел приспешников Исамы. Но идея понравилась, и Хашимото подтвердил слова приятеля: - Давай, шевели булками. А мы посмотрим. И странное дело, две недели назад шакал бы предпочел заблевать весь пол кровью, чем так. А теперь подошел к койке, к которой был привязан Акира, и прошептав одними губами: -прости.. Опустился коленями на пол, расстегивая ширинку и извлекая член Кимуры из трусов. Он не был возбужден, да Като этого не ожидал, но уже знал - лучше любой ценой выполнять приказы гвардейцев Киты. Парень склонился, горячими сухими губами обхватывая еще вялый член, пальцами лаская яички и основание ствола. Акира смотрел во все глаза на Като. Смотрел с каким-то отчаянным ожиданием, словно вот-вот пацан должен нарваться на избиение, но от отсоса настойчиво отказываться. "Блядь, Като, сраная шестерка, да где же твои яйца... Ну же, ну же!" - в панике думал Кимура, не желая становиться участником этой постыдной сцены. Даже если бы здесь был Исами и приказы отдавал тоже он, все это воспринималось бы лучше. Но по факту над ним глумилась кучка оборзевших пешек. И это было более чем унизительно. Но Като не собирался отказываться. Сел на колени и сразу достал член Кимуры. Красноволосый рефлекторно дернулся, издав какое-то восклицание, но боль в теле не давала продолжить вырываться. Да и теперь он понимал, что это бесполезно. Даже если освободит руку, его тут же "прикуют" обратно. А еще он понимал то, что его не отпустят, пока не получат желаемое. А желаемым была игра по их правилам. Акира закрыл глаза, откидывая голову и шумно выдыхая. Он хмурился, стискивая зубы. Наслаждаться отсосом у них на глазах? Блядь, нет... Лучше не смотреть. Ни на них, ни на ласкающего его Като. Если будет думать об Уэде, будет всяко лучше. Бля, Уэда, почему Уэда? Да о ком угодно!.. А перед глазами все равно стоял образ его мальчишки, обхватывающего пухлыми губами его член, поглаживающего пальцами яйца и ствол... Кимура непроизвольно вскинул бедра, возбуждаясь от фантазий и прикосновений к себе - пусть даже и в этой сраной комнате. - Давай, трахни его, девочка. Видишь, уже тащится. Като видит как двигается и как дышит Кимура - догадывается: ребра сломали. и если сесть к нему лицом, будешь ездить по ним коленями. Волку будет сложно так кончить и хрен его знает, что с ним сделают, если Акира не сможет.... оценить. Шакал принимает от Ясуды презерватив, и губами натягивает его на стояк Кимуры. Разворачивается, садится сверху спиной к волку, руку себе между ног, находя и направляя член в себя. Так он сможет объезжать волка, не травмируя тому ребра. И сам начинает двигаться - резко, глубоко как мог бы и хотел бы трахать сам Волк. Акира раскрывает глаза, видя чужую спину, чужой зад, принимающий в себя обтянутый резиной член. Блядь... Като прыгает на нем слишком уверенно. Слишком так, как ему не может не понравиться. Кимура снова зажмуривается и откидывает голову назад, стараясь почти не дышать, благо это не вызывает сложностей, когда каждый глубокий вдох отдается болью. Его трахает мальчишка-шакал, пусть и не в зад, а все равно трахает, на глазах крыс Исами. Лучше бы они продолжали его избивать. Получаемое удовольствие унижало еще больше. Идите нахер. Акира с силой дернулся, вскидываясь корпусом и падая обратно на кровать - чтобы причинить себе боли побольше, чтобы сбить накатившее возбуждение. - Дергается, - с усмешкой отмечает Мизушима: - Ты так и не понял систему, волк? Хашимото! Стоящий ближе всего к койке парень кивает, и с размаху отвешивает оплеуху Като, так что голова мотнулась в сторону, оставляя отпечаток ладони на щеке: - Хреново стараешься, шакал! Видишь, волк недоволен. Значит так, у тебя шесть минут, - Мамору демонстративно смотрит на часы, поднося запястье к глазам. Кивает для Хашимото - засек: - если за это время он не кончит - мы поможем. Получишь бонусом второй член в задницу. Так что энергичнее работай бедрами, подстилка. Мизушима усмехается, закуривая: - Вот такая простая система, Волк. Можешь продолжать тянуть резину, если хочешь потереться хуем в этой жопе с кем-нибудь из нас. - Суки, не трогайте его...- но под конец фразы голос как-то стихает, Акира начинает понимать, что от его сопротивления хуже будет в первую очередь не ему. Не то чтобы ему было шакала жалко. Но быть причиной причиняемого ему насилия не хотелось. Шакалы всегда были рядом с волками, выполняли мелкие и не очень поручения, радостно перехватывая подачки. И Като был частым гостем в их комнате. Акира слишком хорошо его знал, чтобы не чувствовать вины за происходящее. Да какого хера вообще это происходит! Кимура уставился перед собой - пытаясь уговорить себя не сопротивляться. Стискивал зубы, от смешанных чувств не справляясь с тем, чтобы тупо расслабиться. "Надо просто снова закрыть глаза, закрыть глаза и кончить, как хотят эти уроды, и тогда все закончится," - думал Акира, зажмуриваясь, но расслабиться не удавалось. Като не оправдывался, не протестовал, и - проклиная про себя тупую волчью гордыню, эту тягу к выебону, прогнулся в спине, стискивая в ладонях и разводя в стороны собственные ягодицы, так чтобы Кимуре было лучше видно как его член входит в растраханную розовую дырку с уже привычно-рабочими, припухшими краями. Чтобы опускаясь на него - надеваться глубже, почти по самые яйца, а приподнимаясь - Като прикусив губу, как мог стискивал мышцы, чтобы плотнее обжать член во время обратных движений. Его еще не... чтобы вдвоем, но - он видел парня, которого - так, и когда, и после и не хотел этого. Мамору хмыкает, когда остается одна минута из отведенного шакалу времени и объявляет: - Обратный отсчет 60 секунд. Кто хочет вторым? - Бля, нет, не трогайте его,- Акира вскидывает голову, глядя на Мамору.- Я сделаю с ним что хотите и сколько хотите, но второго в него не добавляйте. В конце этой просьбы не хватало слова "пожалуйста", а впрочем взгляд Кимуры это компенсировал. Он принимал условия игры этих подсосов. И принимал, что он здесь ничего не значит. Принимал и от этого его скручивало. Падая обратно на кровать, Акира искоса смотрит на входящий в демонстрируемый зад член - это действует возбуждающе. Не думать о другом. Не думать ни о чем. Только наслаждаться умелой подстилкой. Хочется вскинуть бедра, но решает из-за боли не двигаться, а потому только шумно дышит, пытаясь втянуть все больше воздуха по мере того, как долго Като на нем скачет. Зажмуриваясь и содрогаясь, Акира стискивает зубы, двинув в оргазме бедрами и кончая в резину. - Зассал и кончил, - презрительно и самодовольно заявляет Мамору: - Две секунды. Он демонстрирует засечку хронометра на крутых часах: - Кто там сомневался:"волки не дрессируются", "волки не дрессируются"? Железная метода. Мизушима, Ивасаки - с вас по пачке сигарет. Хашимото отвешивает тяжело дышащему и все еще оседлавшему Кимуре Като подзатыльник: - Давай, слезай, чего расселся. Показывая, что его помилование не зависит от просьб Кимуры, но уложились в "тайминг" - молодцом. Они же справедливые парни. Като сползает с Акиры, и повинуясь давлению руки на плечо, со спущенными штанами опускается на колени перед Хашимото, расстегивая тому брюки и беря в рот уже возбужденный член. Вскоре Ясуда пристраевается к парню сзади. Это происходит все близко, и после оргазма не заводит, а кажется грязным. Потом они по очереди имеют шакала прямо на койке отсутствующего Кавады, а под конец Мамору и Хашимото все-таки умудряются синхронно всунуть парню, хотя для этого им приходится перебраться на пол, и крепко фиксировать пацана, и не смотря на то, что его растрахивали уже четыре хуя за этот вечер, по-началу им самим так тесно, что невозможно двигаться и даже пол-тюбика смазки не помогает. Като скулит, и хнычет, и вскрикивает, когда Хашимото принимается трахать его, потихоньку набирая темп. - Это все для тебя, Кимура, - приглушенный комментарий со стороны изголовья. Мизушима курит, добивая бутылку из-под виски до конца: - Никого ты не можешь защитить, Волк. Ничего от тебя не зависит. Привыкай. Акира дышит тяжело, после оргазма тело снова сковало болью, и ослабшие руки уже не натягивали ремни, а только безучастно болтались. Крысы Исами раскладывали пацаненка перед ним. Мерзко и отвратительно. Кимура отвернулся, и услышал голос Мизушимы позади кровати. Хотелось огрызнуться. Кинуть каким-то оскорблением, да хорошо даже если спровоцировать ударить, только не эта прожигающая униженность. Трахнутый на волчьей койке, как в насмешку. Не в состоянии даже упавший член в штаны заправить. И теперь слушающий как по двое имеют рядом шакала. Всхлипывающего и вскрикивающего. Слышно между звонкими шлепками и хлюпающими звуками смазки. Исчезните отсюда. Блядь. Пусть эта насмешка закончится. Его слова и действия ничего не значал - они ему это наглядно показывают, растрахивая знакомого ему мальчишку. * * * Когда все закончилось, Като не смог даже подняться с пола, не то, что уползти из Логова. Парни презрительно фыркали, собираясь: все допито и выебано, пора по койкам. - И не вздумай засовывать ему хуй в штаны или развязывать, девочка. - Предупреждает Хашимото, небрежно пиная растерзанного шакала под ребра мыском ботинка. Ясуда и Ивасаки гогочут: свалка псовых. Только минут через двадцать после их ухода Като кое-как умудряется привести себя в порядок, он ищет и дотягивает пару окурков подлиннее, не смущаясь тем, что "западло". Бывший вожак вторых избегает смотреть на Акиру, а Волк помнит о том, какой приказ получил пацан: оставить его таким до утра. До тех пор, пока кто-нибудь не хватится волка, а хватившись - обнаружит таким; привязанным и со спущенными штанами. Хочешь - еби, хочешь - отвязывай. Все одно, позора не оберешься. Не будешь же бегать потом по интернату и каждому доказывать, что тебя ебали не в жопу, а жопой? Но шакал уже твердо усвоил принцип повиновения, да и Кимура не настолько мразь, чтобы после всего увиденного требовать от пацана ослушаться гвардейцев. Като докуривает, разочаровано вертит в руках пустые бутылки - ни капли на дне. Встает, заметно прихрамывая подходит к койке, и все-так же не смотря Кимуре в глаза, принимается отвязывать руки волка. Акира на него не смотрит. Слышит, как возится, как звенит бутылками, но не смотрит. Закрывает глаза и хмурится, думая о том, что испытает тогда, когда его найдут в таком виде. Не все боятся Исами. Кто-то и не подумает о наказании, возбуждаясь от возможности унизить - снова блядь и снова - волка лидирующей до недавнего стаи. Изумленно распахивая глаза, Кимура уставился на развязывающего его Като. - Что ты делаешь?.. - Заткнись, - хмуро советует Като, возясь с тугой кожей, затянутыми рывками Акиры узлами: - Мы за вами пошли... и снова пойдем. В этом хмуром ответе шакала концентрированная гордость, чертово упрямство той, другой породы, на которую делал ставку Сатоши. Не шакалы, не шавки - волчата. Другая порода. Руки высвобождены, и Акиры растирает затекшие запястья. А Като бросает хрипло: - Дальше сам. И уходит - почти по стенке, не оборачиваясь. * * * Ночью, Уэда, не смотря на усталость, не мог заснуть. Секс с Исами, казалось, оставил липкие следы в душе и на теле. Татсуя 40 минут, до покраснения, ожесточенно тер кожу мочалкой, но два таких разных изнасилования уже в питались в поры. Если бы он мог, как змея, скинуть кожу, но он не мог. "Зачем ты к нему полез? Этот социопат читает тебя, как раскрытую книгу - книгу с порнографическими картинками, и упивается твоим унижением. Отвращением. Твои ухищрения ничего не стоят, он знает их все и ни за что не станет тебе доверять: но каждый раз он будет трахать не только твою задницу, но и твою душу." После траха с Исами - порывистое и злое изнасилование Кимуры казалось таким... честным. Настоящим. "Ох, Акира... какого черта ты дал мне повод?" - о чем бы не думал рыжий, но мысли неизменно возвращались к его волку. Это было мучительно и закипало в горле. Кимура не знал, что Татсуя ждал и искал способ привлечь внимание Киты, потому что по-другому уже не получалось, потому что - вот как Акира вообще дожил до выпускного с таким... рудиментарным мозгом? - невозможно дальше игнорировать, негде прятаться, некуда бежать. Ведь Исами берег красноволосого, как берегут жертвенного бычка, давая вволю пастись на изумрудных лугах и ревностно оберегая... до поры, до времени. И совершенно непонятно, как его спасать, а он - Уэда, стал путами на ногах: и пока это так, Волку не рыпнутся. А дальше все просто: не убьют Волки, убьют парни Киты и - свалят на Волков. Что тут непонятного, кроме того - что делать? Татсуя хотел подобраться к Исами ближе, но не так близко, как сейчас. Уэда хотел разобраться в принципах мышления и скрытых страстях этого человека, но не становится его игрушкой. И как величайшая насмешка - Королевой интерната. Это был еще один, абсолютно ненужный ему геморрой. Это не давало ему ни власти, ни даже права просить за кого-то, более того - совсем не стоило просить снисхождения для кого-то, но зато обязывало выглядеть на все 100%, быть всегда на виду и - рядом с Королем. Татсуя понимал, какой чудовищной издевкой был дарованный ему статус. Потому что только нюансы настроения Короля определяли эту реальность: сегодня он выгнал всех, наслаждаясь врожденной стыдливостью Татсуи, а завтра разложит прямо посреди обеда, в столовой, на столе. Столовая. О ней Кита сказал : - Завтра сядешь с нами, твое место по левую руку короля... и - накрась глаза. Мне понравилось, как это было у Волка. Из него получилась бы отличная королева, если бы он проявил хоть чуточку уважения. но, увы.. А ты - Татсуя? Ты же не разочаруешь меня? "Нет, мой Король". Завтрак. Где взять тушь? Наверняка есть в комнате Акиры... Господи, Акиры! Уэда криво улыбается и глотает слезы - он представляет что-то в духе: Акира, ты не можешь принести мне тушь Кириямы... Я же теперь королева. Ха. Но горечь затапливает изнутри, тоска железным обручем давит сердце - Кимура... хороший мой.. забери меня. Отсюда. От меня самого. Забери. Уэда тоскует по его честному мужскому запаху и таким же объятиям, и сам не замечает, как засыпает...