Мы, мутанты

      Чарльз опасался, что после южного полушария Флорида встретит его оглушающей жарой, но ему повезло – самолёт приземлился утром, когда жар не успел набрать силу, и к тому же прошёл дождь, понизивший температуру ещё на пару градусов. Когда он вышел из здания аэропорта Майами и огляделся в поисках стоянки такси, солнце пряталось за тучами, и на асфальте блестели лужи. И слава богу – подумал Чарльз, поглядывая вверх. Только топтания на солнцепёке ему сейчас и недоставало.       Он поправил лямку небольшого рюкзака, купленного вместо чемодана во время пересадки в Буэнос-Айресе. Рюкзак куда удобнее, ведь передвигаться придётся преимущественно автостопом: деньги катастрофически заканчивались. И всё равно этот день и эту ночь Чарльз собирался провести в гостинице, даже если за номер придётся отдать всё до последнего цента. Голова ещё не болела, но кружилась, его подташнивало, и было трудно сосредоточиться и хотя бы идти прямо. Пока он пересекал зал для прибывших, его не менее двух раз спрашивали, не нужна ли помощь – видимо, уж очень скверный был у него вид.       Хреновый из меня автостопщик, с кривой улыбкой подумал Чарльз. Наверное, Эрик прав, и я действительно изнеженный миллионер. Ночь перелётов – и я превращаюсь в кисель.       Хотя, наверное, дело было всё-таки в пережитой травме. Слишком рано он решился двинуться на поиски правды, надо было выждать ещё хотя бы месяц. Но не лететь же обратно.       Майами он выбрал как раз из-за того, что его упоминал Эрик – именно здесь, по его словам, Чарльз и словил роковую пулю. И потому Ксавьер возлагал немалые надежды на местную криминальную хронику. Он знал приблизительный срок, когда всё произошло – примерно за полгода до того, как он очнулся, опять же по словам Эрика. Значит, искать надо происшествия за предыдущую осень. Хотя, может статься, все поиски будут бесполезными, ведь никем не подтверждено, что Эрик сказал правду.       И всё же надо с чего-то начать. Хотя прямо сейчас ищейка из Чарльза ещё та…       Он двинулся в сторону сгрудившихся жёлтых машин, когда его внимание привлёк висевший на поддерживающей козырёк второго этажа колонне плакат. Похоже, плакат был из серии «разыскиваются» – с него явно смотрели чьи-то физиономии. Любопытство – неистребимое чувство, и потому даже в своём нынешнем состоянии, мечтая лишь о том, чтобы добраться до душа и кровати, Чарльз не удержался от искушения чуть свернуть и подойти. По мере приближения неразборчивые из-за скверного качества изображения приобрели чёткость. И Чарльз застрял перед плакатом куда дольше, чем рассчитывал, пребывая в состоянии некоторого шока.       Несмотря на качество, не узнать лица на успевшей слегка обтрепаться бумаге он не мог. На левой стороне был изображён Эрик – его твёрдые, угловатые, словно высеченные из камня черты лица, массивный подбородок, тонкие губы, чуть опущенные наружные уголки глаз под высоким лбом, которому позавидовали бы иные философы. А с правой стороны… с правой половины листа глядел он сам. Чарльз Ксавьер собственной персоной. Только волосы были заметно длиннее, они накрывали голову плотной шапкой. А в остальном это был он – если бы Чарльз умел рисовать и надумал бы изобразить свой автопортрет, примерно так бы тот и выглядел. Напечатанные крупным шрифтом имена тоже не оставляли места для двоякого толкования, и Чарльз отрешённо подумал, что насчёт его имени Эрик точно не солгал.       Но не сам факт нахождения своего портрета на подобном плакате поверг Чарльза в шоковое состояние. К чему-то подобному он уже был готов. Нет, уставиться на бумагу его заставили напечатанные огромным шрифтом слова над портретами. «Разыскиваются мутанты-террористы!» – трубил заголовок. И ниже, шрифтом помельче, было выведено: «Оба преступника очень опасны. Ни в коем случае не пытайтесь задержать их самостоятельно и не привлекайте их внимания, а сразу же позвоните по таким-то телефонам, либо обратитесь к ближайшему сотруднику Специального отдела или в полицию». Была так же объявлена сумма, назначенная за любые сведения о разыскиваемых – пять тысяч долларов. В случае если предоставленные сведения приведут к их аресту, вознаграждение обещали увеличить до десяти тысяч.       Вот так. Мутанты, значит. Террористы.       Чарльз не знал, сколько времени он простоял перед колонной, снова и снова перечитывая одни и те же слова. В конце концов он всё же спохватился и оглянулся по сторонам, но никто, кажется, не обратил на него внимания. Чарльз торопливо отошёл, неловко стаскивая с плеча рюкзак и нащупывая во внешнем кармане солнцезащитные очки, от которых, ввиду отсутствия солнца, решил было отказаться. Эрик был прав, когда заставил его замаскироваться перед выходом в людное место.       «Ты ничего не натворил, – прозвучал в его голове голос Эрика. – Натворил я, а ты в этот момент был рядом со мной, вот тебя с этим делом и связали».       – Такси, сэр? – окликнул его парнишка у крайней жёлтой машиной. Чарльз непонимающе посмотрел на него, но потом вспомнил, что действительно собирался взять такси. Однако перед пережитым потрясением отступили даже дурнота и слабость. Впрочем, стоило о них вспомнить, как они тут же радостно вернулись. Чарльз невольно тронул переносицу под очками.       – Мне нужен ближайший недорогой отель.       Таксист смерил его оценивающим взглядом.       – Насколько недорогой?       – Откровенно говоря, чем дешевле, тем лучше.       – Могу отвезти в «Дейз Инн» на Тридцать шестой. Едете, мистер?       – Да, если вам не трудно.       Таксист предупредительно распахнул дверцу, и Чарльз нырнул внутрь. Машина вырулила со стоянки и понеслась вдоль длинного здания терминала. С другой стороны мелькал частокол пальм. И примерно с той же скоростью мелькали мысли в голове у Чарльза. Мутант – это наследственно изменённая в результате мутации форма организма. Мутация – это стойкое, то есть, передаваемое по наследству, преобразование генотипа, происходящее под влиянием внешней или внутренней среды. Однако определения, явно почерпнутые из учебника биологии, ничем не могли ему помочь в понимании ситуации. Ведь он, Чарльз – обыкновенный человек. За всё то время, что он себя помнил, он не замечал за собой ничего, что отличало бы его от других обыкновенных людей. Ну, не считая амнезии и прочих последствий ранения и длительной комы.       Может, в этом всё и дело? Может, болезнь приглушила его генетическую аномалию, в чём бы она ни заключалась? Вернее, конечно, её внешние проявления – сама-то аномалия никуда деваться не могла.       Или прав Эрик, и его, Чарльза, записали в мутанты просто сгоряча?       «Дейз Инн» оказался не такой уж и дырой. Видимо, внешний вид пассажира и его готовность передвигаться на такси задали в голове у таксиста определённую планку респектабельности. Обыкновенная гостиница средней руки располагалась на длинной улице сразу же за лётным полем, и вся поездка заняла от силы минут пять. Чарльз расплатился, не став отказываться от сдачи, и, мысленно пересчитывая свою наличность, вошёл в холл. Однако на сутки проживания денег хватило, пусть и в обрез. Вскоре он уже растянулся на в меру мягкой кровати, но сумбур в голове ещё некоторое время не давал ему заснуть. Каковы бы ни были проявления мутаций у мутантов-террористов, сейчас Чарльз дорого бы дал за способность отключать собственные мысли.       Впрочем, несколько часов сна освежили его и позволили привести мыслительный процесс в порядок. Проснувшись, Чарльз ещё некоторое время просто лежал под одеялом и размышлял. Итак, либо он всё-таки не мутант, либо его мутация была чем-то подавлена. Мысль, что его мутация вообще никак внешне не проявляется, а касается, скажем, просто формы внутренних органов, Чарльз после некоторого раздумья отверг. Даже если бы власти как-то узнали об этой особенности его организма, едва ли б стали заострять на ней внимание. Нет, мутация, удостоившаяся упоминания в заголовке сыскного плаката, должна быть чем-то достаточно впечатляющим. Перед глазами вдруг встала чёткая картинка: бункер, вытянутое каменное подземелье, по спирали опоясанное лентой огня. Огонь пляшет на голом камне пола, стен, даже потолка…       Да, если он сам может проделать нечто подобное, немудрено, что его личное дело сопровождает пометка «особо опасен».       Чарльз зажмурился и тряхнул головой. А ведь он знает о мутациях куда больше, чем предполагал вначале. И теперь перед его мысленным взором прошла целая вереница талантов, порождённых генными изменениями: превращения человеческой плоти, воздействия на предметы, управление стихиями или энергией… Ещё бы вспомнить, какая из этих замечательных способностей – его собственная. Увы, в этом пункте память привычно ушла в несознанку.       И всё же возникновение в голове новых воспоминаний радовало необычайно. Оно свидетельствовало о том, что Эрик с Эммой были правы, и процесс обретения памяти не стоит на месте.       Ладно, вдохнули, выдохнули, продолжаем думать. Что же могло подавить способности мутанта? Травма? Вполне вероятно, ведь случается, что люди, пережившие так или иначе повреждение мозга, теряют способность говорить, или писать, или ещё какое-нибудь умение, казавшееся неотъемлемым. Но возможно и иное объяснение. Чарльз посмотрел в угол комнаты, где лежал его рюкзак, в недрах которого покоились ампулы с золотисто-зеленоватой жидкостью. Последнюю инъекцию он сделал себе сегодня утром, перед тем, как лёг отсыпаться. По его расчётам лекарства должно было хватить ещё месяца на два. А если уменьшить дозу, то можно растянуть на три, а то и на все четыре.       А ведь именно к этому лекарству Эрик всегда относился особенно трепетно. Для нормализации мозговой деятельности, объяснял он Чарльзу, и Чарльз, не имея никаких иных объяснений, верил ему на слово. Однако что если под «нормализацией» как раз и имелось в виду приведение Чарльза к среднестатистической человеческой норме? Что ж, версия ничем не хуже любой другой, жаль лишь, что проверить её можно только экспериментально. Однако едва ли разумно делать это прямо сейчас, посреди многолюдного города, когда Чарльз не знает о своей мутации ровным счётом ничего.       Значит, надо узнать. А заодно поинтересоваться, так в чём же заключается его террористическая деятельность. И деятельность Эрика тоже. А вот, кстати, интересно – сам-то Эрик, столь же внешне неотличимый от обычного человека, как и Чарльз, что он может?       Да что угодно. Летать. Гнуть вилки силой мысли. Испепелять взглядом.       Поднявшись, Чарльз прошёл в закуток ванной и довольно долго разглядывал себя в зеркале. Что нужно сделать, чтобы замаскировать себя понадёжней? Худые щёки и короткие по сравнению с рисунком волосы, а также очки и правда значительно поменяли его внешность, но всё же не сделали неузнаваемым. Риск разоблачения в любой момент оставался. Может, бороду отпустить? Чарльз провёл пальцем по уже сутки небритому подбородку. Пожалуй, так он и сделает.       Одевшись, Чарльз спустился вниз, спросил у портье, как проехать к Центральной публичной библиотеке, и спустя примерно минут сорок уже выходил из автобуса на длинной узкой улице. Библиотека располагалась в новеньком чистеньком здании с кремовыми стенами. Однако прежде чем войти в прохладные залы, Чарльз завернул в закусочную напротив, купил там пирожок с повидлом и с аппетитом съел его, после чего грустно посмотрел на оставшиеся у него десять долларов и несколько центов. На десяток обедов хватит. Но если ещё к тому же завтракать и ужинать, деньги закончатся куда раньше.       В библиотеке Чарльза без задержек провели в помещение, где хранились подшивки газет и журналов за прошлый год. Оставшись в одиночестве, он с некоторым сомнением оглядел полки. Раньше Чарльз собирался ограничиться только местными изданиями, но теперь убедился, что пробелы, которые предстоит заполнить, куда обширнее, чем он предполагал. Он мало что знает не только о себе, но и о мире вокруг. Так что, наверное, начать всё же стоит с тех газет, которые выходят по всей Америке. Впрочем, местные газеты должны перепечатывать новости о самых важных событиях и из других мест. И Чарльз решительно снял с полки стопку «Майами Геральд». Наугад вытащил один из осенних номеров, и в глаза тут же бросился огромный заголовок: «Ядерная война неизбежна?!»       Под заголовком красовалась фотография грибовидного облака. Газета была датирована 24-м октября. Нахмурившись, Чарльз погрузился в чтение. Статья на передовице была выдержана в том же паническом тоне, что и заглавие. Похоже, писавший её журналист не сомневался, что советские ядерные ракеты после размещения на Кубе первым делом долбанут именно по Майами, а дипломатические усилия как до сих пор не привели к сколько-нибудь значимому результату, так и впредь останутся бесполезными. Однако, рассудил Чарльз, коль скоро страна не лежит в радиоактивных руинах, нападения, видимо, всё-таки удалось избежать. Но как Америка и Советский Союз вообще докатились до жизни такой?       Чарльз перелистнул стопку, остановившись на номере от 20 октября. «Президент Кеннеди подписал указ о создании морской блокады для советских кораблей», – гласил заголовок. Эта статья оказалась куда спокойнее и информативнее, но и в ней чувствовалось скрытое напряжение. Казалось, что той осенью 62-го года весь мир висел на волоске. Чарльз перебирал газеты, в обратном порядке восстанавливая историю противостояния, едва не решившего судьбу двух супердержав, и всего остального мира заодно. Местные газеты освещали его весьма подробно, особенно с тех пор, как речь зашла о Кубе, расположенной так близко к флоридскому берегу. Куба… А ведь Эрик упоминал о Кубе! Помнится, Чарльз и тогда не слишком поверил в его историю о внезапно возникшем желании слетать посмотреть на Остров Свободы – уж очень она напоминала наспех придуманную отмазку. А сейчас и вовсе стало ясно, что Эрик тогда врал, как сивый мерин.       Правда, какое отношение ко всему этому имеют мутанты, до сих пор было непонятно.       – Сэр! Мы закрываемся.       – А? – Чарльз поднял затуманенный взгляд. Перед ним стояла та самая девушка, работница библиотеки, что проводила его в секцию периодики.       – Мы закрываемся, – терпеливо повторила она. – Пожалуйста, пройдите на выход.       – Да, конечно, – Чарльз торопливо поднялся. – Прошу прощения.       Он попытался убрать растрёпанную кипу газет на место, но девушка вежливо отстранила его и занялась уборкой сама. В холле библиотеки Чарльз всё же задержался на несколько минут. Там тоже висели плакаты мутантов-террористов, вроде того, с которым он уже имел счастье ознакомиться в аэропорту, и было их довольно много, не меньше полудюжины. С одного Чарльзу улыбалась Эмма Фрост. Молодой парень в очках на другом тоже показался знакомым. Ба, да это же тот пугливый доктор, что когда-то осматривал только-только пришедшего в себя Ксавьера! «Генри «Хэнк» Маккой» – значилось над портретом. Чего ж удивляться, что все они оказались из одной шайки. Все мы оказались из одной шайки, с невесёлой усмешкой поправил себя Чарльз. Вон его физиономия, тоже красуется в этом ряду.       Остальные лица и имена ничего не сказали Чарльзу. Он попытался найти Яноша и Сюзанну, но их не было.       Выйдя из библиотеки, он первым делом отыскал место, где можно плотно поесть, и там поужинал, разменяв свою десятку. Беречь её смысла не было – всё равно в самом скором времени не миновать искать способа заработать себе на жизнь. Но лучше сделать это подальше от многолюдного города. Или Чарльз ошибается, и как раз в глубинке, где каждый пришлый на виду, он будет в большей опасности?       И всё же Чарльз не собирался задерживаться в Майами. Он ничего не имел против этого города, но большое скопление людей почему-то заставляло его чувствовать себя неуютно.       Следующим утром он снова был в библиотеке, в той же комнате. Теперь его интересовала не предыстория конфликта, а его разрешение. Чтобы найти нужное, потребовалось не больше пары минут, благо Чарльз уже знал, какой временной период ему нужен. Оказалось, что развязка наступила 27-го октября, в «Чёрную субботу» – как окрестили этот день в более поздних статьях. С нарастающим удивлением Чарльз узнал, что за всем этим конфликтом, оказывается, с самого начала стояли мутанты. Именно они собирались развязать ядерную войну, чтобы потом установить своё господство над всем миром. Но доблестные американские и частично советские моряки сумели предотвратить угрозу, однако дорогой ценой. Из всех вышедших к Кубе кораблей обратно вернулась не более половины.       Чарльз отложил газету и потёр лоб – кажется, голова снова собиралась разболеться от напряжения, которое требовалось для того, чтобы осознать смысл написанного. Где кончается правда, и начинается ложь? Где факты, а где неизбежные в таких случаях преувеличения?       А, впрочем, какая разница? С этим можно будет разобраться и позже, но прямо сейчас для Чарльза важнее следствие. А следствием стало то, что из мутантов, заслуженно или нет, сделали козлов отпущения.       Чарльз прикрыл глаза и посидел некоторое время, прокручивая в уме свою жизнь с Эриком в уединённом доме и их поспешное бегство в Аргентину. Да, теперь многое стало понятно. Почти всё стало понятно, за исключением одного – за каким чёртом Эрику понадобилось всё это скрывать?!       Остальные газеты Чарльз пролистал быстрее, чем вчера, в основном вчитываясь только в заголовки. История гонений на мутантов безусловно представляла интерес и заслуживала обстоятельного изучения – хотя бы для выработки эффективного противодействия. Однако это явно задача не одного дня. Сейчас перед Чарльзом стояла простая и банальная проблема самосохранения.       И самый простой способ её решить – это махнуть обратно в Аргентину, повиниться за побег и позволить собратьям-мутантам себя спрятать.       Вот только этот способ решительно не устраивал Чарльза. Да, он был самым разумным, но… Но тогда получится, что он сдался уже при первой трудности. Пусть и весьма значительной трудности – Чарльз снова посмотрел на газеты. Он пока ещё представления не имел, что именно можно сделать в такой ситуации, но уже точно знал – что-то делать надо. И это что-то – не отсиживание за спинами других. Да и вообще: насколько Эрику с его непонятной скрытностью можно доверять?       Подумав ещё немножко, Чарльз поднялся, собрал газеты и прошёл в отдел генеалогии. Так, где там данные о переписи населения за 60-й год? И где в то время жил Чарльз? Эрик сказал «недалеко от Нью-Йорка», но недалеко – понятие растяжимое. И Чарльз начал просматривать данные за весь штат Нью-Йорк, округ за округом. Ксавьер – фамилия не самая распространённая… Однако поиск оказался напрасным – никого, похожего на себя, он не нашёл.       Но, может, рано опускать руки? Эрик что-то говорил и про получение оксфордской степени. Интересно, почему оксфордской, а не гарвардской или йельской, но на этот вопрос, вероятно, мог ответить только сам Чарльз. Быть может, в 60-м году его просто не было в Америке? И Чарльз полез в данные 50-го года. На этот раз его труд оказался вознаграждён. Вот он, Чарльз Френсис Ксавьер 1932 года рождения, проживавший в округе Вестчестер. А вот и родители: мать Шэрон Ксавьер-Марко, и её муж, Курт Марко. Вероятно отчим.       Эрик сказал, что родители Чарльза умерли. Раз он не солгал во всём остальном, вероятно, и в этом ему можно верить.       Чарльз ещё раз прочёл адрес, пытаясь почётче отпечатать его в памяти, и поднялся. Ему предстоял долгий путь.       Деньги кончились к вечеру второго дня. Их ещё хватило на два билета, и из Майами в Джексонвилль Чарльз доехал на автобусе. Переночевал на автовокзале, перекусил кофе с чипсами, и оттуда поездом добрался до Саванны. Дальше пришлось голосовать на дороге, и когда начало смеркаться, милая семейная пара высадила его у заправки в Тиммонсвилле – маленьком городке Южной Каролины. Всей наличности оставалось меньше доллара. Поужинать ещё хватит. Позавтракать – уже нет.       За прилавком магазинчика на заправке скучал парень, выглядевший чуть моложе Чарльза. И – Чарльз вздрогнул – на рубашке у него красовался уже раз виденный значок: меч остриём кверху, и сложенные на рукояти руки. Он видел этот символ в газете – именно его Грейдон Крид избрал символом для своей партии «Друзья человечества». Дурацкое какое-то название. Раз они друзья человечества – значит, сами к человечеству отношения не имеют, так что ли? Такое имя могли бы взять мутанты, взявшие курс на сближение с людьми. Однако, как не называй, а суть одна. Эрик имел полное право ругать тех, кто объявил всех мутантов злом, подлежащим уничтожению, не разбираясь, кто в чём виноват, и виноват ли вообще.       – Чем могу помочь? – вежливо спросил парень за прилавком. Выбора не было, и Чарльз постарался улыбнуться подружелюбнее.       – Не подскажете… не найдётся ли в вашем городе возможности подзаработать?       Светло-серые глаза парня оглядели его с ног до головы и сощурились:       – Хипстер, что ли?       – Нет, студент.       – Студент? – недоверчиво протянул продавец, ещё раз ощупав его внимательным взглядом.       – Ну, бывший, – поправился Чарльз. – Закончил университет и решил, прежде чем искать работу, прокатиться по Америке автостопом. Когда ещё выпадет такая возможность? Но сейчас у меня закончились деньги.       Парень хмыкнул. Потом немного подумал.       – Сходи в «Семейный ресторан Джорджа». Папаша Дин говорил, что ему не хватает официантов, после того, как Мэри выскочила замуж. Может, он тебя и возьмёт.       – А где это?       – Иди прямо по той улице, – продавец подбородком указал на дверь. – У северного выезда из города будет справа, не пропустишь.       – Спасибо большое, – поблагодарил Чарльз и вышел, затылком чувствуя взгляд парня.       «Семейный ресторан Джорджа» пропустить и в самом деле оказалось трудно. У самой дороги стояла вывеска, окна домика уютно светились в подступающей темноте, из приоткрытой двери неслась весёлая музыка. Стоило войти, как к Чарльзу устремилась официантка, явно несколько разочаровавшаяся, услышав, что новый посетитель тут по делу и хочет видеть хозяина.       «Папаша Дин» оказался полным, но явно сильным мужчиной с морщинистым лицом и большой залысиной. Он вышел откуда-то из задней комнаты, вытирая руки тряпкой, и продолжал их тереть всё время, пока Чарльз излагал свою историю о путешествии автостопом и закончившихся деньгах.       – …И там мне сказали попробовать обратиться к вам.       – А ты, часом, не из этих… – «папаша» покрутил наконец очищенной рукой в воздухе.       – Хипстеров? – подсказал Чарльз. Его коротко подстриженные волосы за три месяца не успели сильно отрасти, но, видимо, рюкзак и в целом неформальный вид навевали подозрения. – Нет. Не хипстер, не мутант, не цветной.       – Да ты шутник, парень… Что не цветной, я и сам вижу. Ладно, – хозяин задумчиво поджал губы, но видимо, всё же решил отложить сомнения подальше, – по вечерам здесь ещё один человек, быть может, и правда не помешает. Надолго тут собираешься остаться?       – Сам не знаю, – ничуть не покривив душой, сказал Чарльз. – Пока не заработаю достаточно, чтобы двигаться дальше.       – Ну, на золотые горы не рассчитывай. Доллар в час, чаевые тоже твои. Устроит?       – Да, – Чарльз с облегчением кивнул. – Спасибо, мистер?..       – Дин Эндрюс. И просто Дин, без «мистер» – не люблю. А тебя как зовут?       Чарльз чуть было не назвался своим настоящим именем, но вовремя вспомнил о плакатах «разыскивается», и о лежавшем в рюкзаке паспорте – маловероятно, что его придётся кому-то здесь показать, но полностью исключать такую возможность всё же нельзя.       – Джек. Джек Уошингтон.       – Ладно, Джек, пошли, покажу тебе нумерацию столов. Начнёшь прямо завтра. Ночевать, кстати, есть где?       – Пока нет. Я, как только приехал, сразу пошёл к вам.       – Деньги на комнату есть?       – Нету.       Эндрюс пожевал губами.       – Если согласен убираться в зале и на кухне и помогать мне разгружать ящики, можешь бесплатно занять заднюю комнатку у выхода. Там есть раковина, а матрас и подушку с одеялом я тебе принесу.       – Большое спасибо, Дин. Вы очень добры.       – Пустое.