Мы, мутанты

      Президента Джона Кеннеди похоронили в понедельник 25 ноября на Арлингтонском кладбище. В воскресенье его тело в сопровождении огромной толпы перевезли в Ротонду Капитолия, где с ним, как предполагалось, могли попрощаться все желающие. Увы, для всех желающих не хватило ни места, ни времени. Как бы люди ни относились к Кеннеди при жизни, внезапная трагическая кончина придала ему статус героя и мученика, и за воскресенье и ночь на понедельник через Капитолий прошли не меньше двух сотен тысяч человек, и ещё было множество тех, кто пройти не успел. Многие из стоявших в казавшейся бесконечной очереди приезжали издалека, из самых разных мест Америки. Другие страны тоже не остались равнодушны – кажется, не было на Земном шаре уголка, который не прислал бы в Вашингтон своего представителя.       Весь тот день, пока совершалась церемония прощания, Чарльз потратил на то, чтобы разузнать что-нибудь об Эрике. Ему даже удалось отловить и расспросить Маккоуна, но сказал (и подумал) тот совсем немного. Да, Леншерра схватили. Где он сейчас? В Пентагоне. Почему именно там? Просто под зданием Министерства обороны есть помещение, полностью свободное от металла. Леншерра допрашивают, но он молчит. Можно ли его навестить? Ну, разумеется, нельзя.       Увы, это было всё, что Чарльз смог сообщить изнывающей Рейвен и напряжённо ждущим новостей друзьям. Хэнк и Алекс при этом думали, что Эрик в общем-то сам напросился, но благоразумно держали свои мысли при себе. Сдружившиеся Шон и Лорна (видимо, сказывалась не такая уж большая разница в возрасте), обсудили случившееся между собой и пришли к выводу, что Эрика могли подставить, ведь он, в сущности, не так уж плох, но тоже не спешили делиться этим выводом. Сюзанна утешала Рейвен, тормозя периодически накатывавшие на Даркхольм приступы самобичевания, и напоминая, что о планах Эрика посетить Даллас никто из них не знал, а значит не факт, что если бы Рейвен и остальные остались с ним, ареста удалось бы избежать. А так же вполне возможно, что если бы они поехали туда все вместе, то сидели бы сейчас рядком в соседних камерах.       К счастью, для широкой общественности участие мутанта в покушении так и осталось тайной, и Чарльз отлично понимал, почему. Как бы ни относились власть имущие к мутантам, фанатик Крид с его бесноватыми последователями тоже не внушал им ни симпатии, ни доверия. «Друзья человечества» после известия о гибели Кеннеди устроили чуть ли не празднование с шествием и фейерверками, и эти пляски на костях возмутили даже видавших виды вашингтонских политиков. Акции Крида среди политической элиты, и так-то невысокие, упали ещё ниже, но, увы, падение рейтинга противника мутантов не означало подъёма рейтинга у их сторонников. Все планы Чарльза по-прежнему висели на волоске.       Ночью того же дня его навестила Мойра и обрадовала известием, что Гайрич весьма серьёзно отнёсся к обронённым Ксавьером словам о том, что Эрика арестовали подозрительно быстро после покушения, но не трогали до выстрелов. Теперь глава СОНЗ перетряхивал осуществивший задержание отряд, и уже начали вырисовываться интереснейшие подробности, но кто и зачем заказал президента Леншерру, так и оставалось неясным.       Утром понедельника Чарльз, как и прочие приближённые Кеннеди, получивший пригласительный билет, прибыл в Капитолий, чтобы пройти в похоронной процессии за гробом президента в собор Святого Матфея. И сам проход по улицам под взглядами собравшихся по обочинам людей, и поминальная служба в соборе плохо сохранились в памяти Чарльза. Церемония же на кладбище оказалась на удивление короткой. Гроб опустили в могилу, в небе над ним сперва с рёвом пронеслись пять десятков истребителей, а потом низко проплыл Борт номер один. Батарея, стоявшая на площади Макклеллана, дала салют из двадцати одного залпа, священник окропил склеп, после чего вдова Кеннеди с помощью небольшого факела зажгла Вечный огонь. И на этом всё кончилось.       А вот короткий разговор с Робертом Кеннеди, случившийся, когда они все уже шли с кладбища к ждущим их машинам, в память врезался очень отчётливо. Всего несколько фраз, но голос Кеннеди-младшего словно и сейчас звучал в ушах телепата.       – Они убили его, потому что он пытался сделать этот мир лучше, – сказал тогда Роберт. – И знаете, я продолжу его дело.       Он говорил искренне, Чарльз очень хорошо видел, какой переворот в сознании министра юстиции произвела смерть старшего брата. И Ксавьер от души пожал протянутую Робертом руку. Осознание, что по крайней мере один союзник у него всё-таки остался, грело душу.       Вечер уже перешёл в ночь, остальные мутанты спали или готовились отойти ко сну, но у Чарльза сна не было ни в одном глазу. Он бродил по комнатам, то усаживаясь куда-нибудь и пытаясь читать заброшенные им в последние дни газеты, то вновь вскакивая и принимаясь мерить шагами гостиную своего вашингтонского дома и прилегающие к ней помещения. Смысл газетных заметок ускользал от него, взгляд зацепился только за некролог на последней странице одного из изданий. Надо же, Олдос Хаксли умер, и никто этого не заметил из-за случившейся в тот же день трагедии в Далласе… Голова, к счастью, больше не тревожила Чарльза, и он, плюнув на возможные последствия, налил себе виски. Помянем всех ушедших… Знакомый вкус спиртного обжёг рот, в памяти снова зазвучал колокольный звон и голос кардинала Кушинга, отправлявшего мессу. В соборе было тесно и душно, он не был рассчитан на такое количество народа. Чарльз невольно усмехнулся, вспомнив случившееся уже после богослужения происшествие, которое могло бы показаться комичным, когда б не обстоятельства. Как это частенько случается, тщательно продуманная церемония похорон дала сбой, приведя к полнейшей неразберихе, когда участники церемонии выходили из собора и рассаживались по машинам, чтобы ехать на кладбище. Трудно сказать, что послужило тому причиной, но тогда всё перемешалось, люди прыгали в первые попавшиеся автомобили, забыв о рангах и этикете. В результате одни лимузины оказывались забиты пассажирами, как бочки сельдями, в то время как другие уходили почти пустыми. Чарльз тогда в нерешительности остановился на церковном крыльце, обозревая столпотворение, а рядом с ним остановился собственной персоной президент Франции Шарль де Голль. Оглядел мечущихся внизу в поисках свободных машин конгрессменов и губернаторов, а так же обслугу Белого Дома, беспардонно занимающую автомобили, зарезервированные за главами иностранных государств, повернулся к главе президентского протокольного отдела Дьюку и вопросительно поднял брови. Но Дьюк, надо отдать ему должное, не растерялся.       – Полагаю, вы согласитесь, – сказал он, – что право ехать первыми принадлежит членам семьи президента Кеннеди?       Шарль де Голль согласно кивнул.       – Ну и вам, конечно же, известно, что семья Кеннеди весьма многочисленна?       Де Голль кивнул ещё раз.       – И вот теперь, – Дьюк сделал широкий жест, – вы сами можете в этом убедиться!       Чарльз, как и во время прощания, держал свои способности на замке, а потому не мог сказать, посетила ли голову французского президента мысль, каким образом в число ближайших родственников Кеннеди попал чёрный как смоль камердинер Джордж Томас, что как раз сейчас сел в один из лимузинов. Но если и посетила, генерал де Голль тактично не стал её озвучивать.       Звонок в дверь прервал воспоминания Чарльза. Недоумевая, кто это мог его посетить на ночь глядя, Ксавьер пошёл открывать. Распахнул наружную дверь – и замер в изумлении. Кого угодно он ожидал увидеть у себя на пороге – но только не эту женщину.       – Мы можем войти? – спросила Жаклин Кеннеди.       – Да, конечно, – Чарльз, обретя дар речи, шагнул в сторону. – Прошу вас, мэм.       Госпожа Кеннеди вошла и сразу же уверенно направилась в гостиную, где горел свет. И Чарльз изумился ещё больше, потому что в дом следом за ней проскользнула никто иная, как Эмма Фрост. Она приветливо улыбнулась телепату, и тот невольно отметил, что чёрное траурное платье необыкновенно ей идёт. Хотя вырез на нём мог бы быть и поскромнее.       – Простите за беспорядок, – сказал Чарльз, входя в комнату вслед за дамами. – Я не ждал гостей.       Жаклин села в кресло, изящным жестом дав понять, что беспорядок её волнует в последнюю очередь. Эмма не менее изящно пристроилась в уголке дивана. Что могло связать их между собой? Чарльз подумал, не надеть ли давно сброшенный пиджак, но вместо этого просто спросил:       – Могу я предложить вам выпить?       От выпивки гостьи не отказались, и миссис Кеннеди достала сигареты. Вопросительно глянула на него, и Чарльз согласно кивнул.       – Я надеялась застать вас одного, – сказала Жаклин. – Нам не помешают, я надеюсь.       – Нет, миссис Кеннеди. Все остальные уже в постелях.       – Это хорошо, – Джеки, наклонив голову в знак благодарности, взяла из его рук стакан. – Я бы не хотела, чтобы наш разговор стал достоянием посторонних.       – О нём никто не узнает.       Миссис Кеннеди вопросительно посмотрела на Эмму, и та согласно опустила ресницы. Что ж, врать им Чарльз и не собирался. Он протянул Эмме второй стакан и был вознаграждён ещё одной улыбкой.       – Вы знаете, что ваш бывший друг Эрик Леншерр был арестован на месте убийства Джона? – спросила Джеки, когда Чарльз сел на другой конец занятого Эммой дивана.       – Да, знаю. Просветили.       – Говорят, что вы были там и всё видели. Это правда?       – Правда, – кивнул Чарльз, решив не вдаваться в несущественные подробности.       – Тогда скажите мне, мистер Ксавьер… только правду. Это Эрик Леншерр убил моего мужа? Или пытался его убить?       – Нет, – глядя прямо в требовательные глаза, ответил Чарльз. – Не стану от вас скрывать, он хотел именно этого. Но когда он узнал, что Джон Кеннеди – мутант, то переменил своё решение и попытался его спасти. И, не схвати его люди из СОНЗ, вполне возможно, что ему это бы удалось.       Пару секунд они в звенящей тишине смотрели друг на друга. Потом бывшая Первая Леди выдохнула и провела рукой по лицу.       – Янош говорил то же самое, – подала голос Эмма. – Надо сказать, что это был его первый опыт подчинения телепату. И он от него не в восторге.       – Надеюсь, что Янош меня простит. Кстати, я задолжал ему некоторую сумму. Если ты передашь ему деньги, Эмма, я буду тебе весьма признателен.       – Это когда ты сбежал из «Гесель»? – уточнила Эмма. – Хорошо, передам.       – В пятницу состоится заседание всех государственных служб безопасности под председательством президента Джонсона, – снова заговорила Джеки. – И главным на повестке дня будет «мутантский вопрос». Вам это должно быть тоже известно.       – Разумеется, ведь я собираюсь там выступить.       – И как вы оцениваете свои шансы?       – Я бы сказал пятьдесят на пятьдесят.       Джеки испытующе посмотрела на него:       – Вы исходите из фактов, или…       – Я исхожу из того, что могу прочесть в мыслях и чувствах заинтересованных людей, миссис Кеннеди. Большинство из тех, кому предстоит участвовать в заседании, пока ещё сами не знают, выскажутся ли они за или против. Маккоун будет «за», Гайрич «против». Ваш деверь тоже «за». Президент пока ещё ничего не решил, сперва он хочет выслушать всех. Так что всё зависит от того, насколько мы, выступающие, окажемся убедительными.       – Но вы понимаете, что время работает против вас? Если окончательное решение не будет принято на первом же заседании – а скорее всего так и случится, при такой-то неуверенности большинства – его отложат до завершения расследования убийства Джона. И чем дольше продлится расследование, а оно в любом случае дело не одного месяца, тем больше будет расти недовольство. Причём с обеих сторон. «Друзья человечества» и так уже клеймят всех и вся и призывают к крестовому походу не то на мутантов, не то на Вашингтон. Мутанты же, которым вы пообещали избавление от лагерей, вот-вот устанут ждать. А чем больше будет волнений, тем больший вес будут обретать слова перестраховщиков вроде Гайрича. А если к этому добавятся результаты расследования… Поскольку у этого самого Освальда уже нет возможности спросить, кто надоумил его убить президента, боюсь, что версия с заговором мутантов останется единственной рабочей.       – Почему у Освальда невозможно спросить?       – Покойники обычно неразговорчивы, мистер Ксавьер.       – Он мёртв?       – А вы не знали? – губы миссис Кеннеди искривила невесёлая усмешка. – Первое и, я надеюсь, последнее убийство, совершённое в прямом эфире.       Чарльз только головой покачал.       – Я смотрю, ты в этом своём уютном гнёздышке совсем оторвался от жизни, – заметила Эмма.       – Смотря от какой, – сухо отозвался Чарльз. – Да, я не следил за последними новостями, потому что участвовал в похоронах и пытался разузнать о судьбе Эрика.       – Последнее было отнюдь не лишним, учитывая, скольким ты ему обязан.       – Я помню свои долги, Эмма.       – Это похвально.       – Он, кстати, так и молчит? – Чарльз повернулся к зажигавшей новую сигарету Джеки, но ответила ему опять Эмма:       – И будет молчать. Он заключил сделку, и нарушать её не намерен.       – С кем?       – С Боливаром Траском.       Чарльз откинулся на спинку дивана и признался себе, что не так уж и удивлён. Ну да, чего-то подобного следовало ожидать. Политическая необходимость укладывает в одну постель самых неожиданных партнёров, как говаривал кумир покойного президента…       – И какого рода была сделка? – услышал Чарльз свой голос.       – Эрик поспособствует тому, чтобы президент Кеннеди отправился на небеса, а Траск в благодарность поможет нам начать всё сначала. Предоставит нам деньги, технологии, связи – всё, что у него есть, чтобы осуществить мечту Эрика, которую ты сорвал своим вмешательством: создать если уж не государство для мутантов, то хотя бы анклав.       – И Эрик ему поверил?       – Траск не лгал, Чарльз. Не надо считать Эрика глупее себя. Я прослушала карлика – и, можешь мне поверить, он собирался выполнить всё, что обещал.       – И зачем бы ему это понадобилось?.. Хотя постой, дай-ка я сам догадаюсь. У Траска тоже есть мечта – мечта об объединении всего человечества в единое целое, в Соединённые Штаты Земли. Мир без войн, без границ, без политических споров и разделения на неравно развитые государства. И он знает, что легче всего люди объединяются против кого-то или чего-то. Мутанты, с его точки зрения, как нельзя лучше подходят на роль такого общего врага. Ещё одна последняя война с ними – а после неё мир и процветание. Мутантов не жаль, они – случайный каприз природы, сколько таких отклонений от генеральной линии эволюции уже было. Вот только Кеннеди со своим, вернее, моим планом примирения людей и мутантов мешал осуществлению этой великой мечты.       – Совершенно верно, – кивнула Эмма. – Дурацкая мечта, но Траск истово в неё верит. Думаю, это своего рода компенсация за его чувство собственной ущербности, хотя я не психолог. Вот только для того, чтобы возникла настоятельная необходимость в объединении, враг не должен быть слишком слаб. Что до Эрика, то он считал войну неизбежной, а потому не стал отказываться от негаданной помощи. И… думаю, он не обольщался насчёт своей дальнейшей судьбы. Собственно, именно в этом и был смысл сделки, хотя прямо этого, конечно, никто не сказал. Просто с организацией покушения Траск отлично справился бы и без нас. Но ему был нужен наглядный образ врага-мутанта, ну а Эрик… Эрик счёл эту цену приемлемой.       Чарльз прикусил губу. Едва ли Эрик жаждал оказаться в тюрьме, тем более, что арест мог для него кончиться лабораторией всё того же Траска. Скорее Леншерр, как азартный игрок, решил пойти ва-банк. Повезёт сорвать куш – можно будет и от засады улизнуть, и выполнения обещанного потребовать. Не повезёт – ну, что ж поделаешь…       Рисковый ты человек, Эрик.       – А теперь он молчит, потому что ждёт, когда Траск выполнит обещанное.       – Да, – ещё раз кивнула Эмма. – Но это уже не имеет значения. Показания против Траска дам я. Под гарантии неприкосновенности, разумеется.       – Почему? Эрик пожертвовал ради этого свободой и даже, возможно, жизнью, а ты…       – А я, что бы там не думал Эрик, считаю, что если враг дал тебе понять, что ему надо, выслушай его и поступи наоборот, – резко сказала Эмма. – Нельзя заключать сделки с дьяволом, всё равно останешься в проигрыше. Я видела, что планирует сделать Траск. И если у него всё получится… если он доведёт свои разработки до ума… Можешь мне поверить, Чарльз, это станет концом для всех нас. Пока Эрик был на свободе и во главе нашего Братства, я не оспаривала его авторитет, но теперь я считаю, что вольна поступать так, как сочту нужным. А клятвы покрывать заговорщиков от меня никто не требовал.       Чарльз понимающе кивнул.       – Что ж, я очень рада, что вы с этим разобрались, – подала голос почти забытая Джеки Кеннеди. – А теперь предлагаю вернуться к пятничному заседанию.       – Да, нам надо постараться решить всё сразу, я понял. Любым путём, но продавить принятие решения в этот же день, даже если на не самых благоприятных для нас условиях. Я благодарен вам за совет, поверьте.       – И вы действительно готовы добиваться этого любым путём? – Джеки пристально посмотрела на него.       – Что вы имеете в виду?       Вместо ответа Жаклин снова повернулась к Эмме. Та сделала неторопливый глоток из своего стакана.       – Всё очень просто, Чарльз. Я знаю, что ты умеешь усиливать свою телепатию. Представления не имею, каким образом, но умеешь. Ты мог дотянуться до других мутантов до другом конце страны, или даже света. Какую баню ты мне устроил под Сиэтлом, не покидая Вашингтона, и вспоминать не хочется. А значит, тебе не составит труда охватить с десяток людей, собравшихся сейчас в городе и его окрестностях.       – То есть… вы хотите, чтобы я заставил их принять нужное нам решение?       – Ну, зачем же так грубо – заставил… Всего лишь подтолкнул. Когда человек колеблется, это не так уж трудно сделать, куда легче, чем переубедить убеждённого. Подкинь им мыслишку об ужасах гражданской войны, о свободе и демократии, о том, что каждый человек имеет право на жизнь, свободу и стремление к счастью, даже если он мутант. Не надо даже внушать это всем, хватит двоих-троих, чтобы они обеспечили вам активную поддержку. А за ними и остальные потянутся.       – Я не могу этого сделать, – сказал Чарльз.       – И почему же, позволь спросить? – Эмма подняла бровь. – Ах, да. Это будет ужасным насилием над их свободной волей.       – Именно так.       – А ничего, что если ты этого не сделаешь, насилие могут сотворить уже над твоей свободной волей? И не только твоей? К тому же, сдаётся мне, Чарльз, ты уже применял телепатию, чтобы спрятаться от преследования, или проехать «зайцем», или ещё для чего-нибудь в этом роде. Так почему воздействовать на людей для своей выгоды допустимо, а для благого дела установления мира между людьми и мутантами – нет?       – Это совсем другое, Эмма. Тогда я никого не заставлял принимать судьбоносных решений.       – Боже, – красивые губы Эммы скривились, – как же я ненавижу людей с принципами. Я бы сама всё сделала, но до всех этих шишек не так-то легко добраться, а времени почти нет. Да чёрт тебя возьми, Чарльз! – вдруг взорвалась она. – Решается судьба двух видов, а ты тут носишься со своим чистоплюйством!       – Эмма, – Джеки предупреждающе подняла руку, после чего повернулась к Чарльзу: – Не стоит кричать, но по сути мисс Фрост права. Я понимаю, что наше предложение противоречит вашим принципам. Но выдержат ли ваши принципы осознание, что вы могли бы остановить большое кровопролитие, однако не сделали этого? А значит, несёте за него ответственность? От вас ведь не требуется ничего подлого или недостойного. Всего лишь напомнить людям, в чьей власти вершить чужие судьбы, о том, что они должны знать и сами. Да, вы можете отказать, у нас нет средства вас заставить. Но подумайте о тех, кто может погибнуть, если ваши планы потерпят крах. Мужчин, женщин… детей. В том числе и моих детей… или внуков. Да, как вы, должно быть, сами понимаете, я в первую очередь думаю о них. Если в пятницу вы не сможете склонить президента на свою сторону – то ради чего было это всё? Ради чего погиб мой муж? Ради чего, в конце концов, ваш друг сейчас сидит в тюрьме и, должно быть, не выйдет оттуда до конца своей жизни, даже если избегнет казни?       В комнате повисло молчание. Чарльз опустил глаза, рассматривая носки своих ботинок.       – Вы думали о том, что будете делать в случае благоприятного исхода? – спросила Джеки. – Продолжите заниматься политикой, или хотите посвятить себя чему-нибудь ещё?       – Я думаю открыть специальную школу для мутантов. В подготовленном нами пакете законопроектов есть и постановление о том, что каждый мутант обязан пройти обучение, чтобы контролировать свои способности. Вот этим я и хотел бы заняться, ну и попутно давать детям хорошее образование в обычном понимании. Вероятно, школа понадобится не одна, но далеко я пока не загадываю.       – Школу… – Жаклин бледно улыбнулась. – Да, это хорошее начинание. Если у Кэролайн или Джона проявятся способности, я бы хотела, чтоб они обучались у вас. Так подумайте, мистер Ксавьер. Выполните нашу просьбу, и моя благодарность… наша благодарность будет безмерна. Поверьте, слово Кеннеди ещё кое-что значит в этой стране. Наше влияние, наши ресурсы, любая помощь и поддержка – всё это будет к вашим услугам.       – Миссис Кеннеди…       – Подумайте, мистер Ксавьер, – повторила она, поднимаясь. – История вершится на наших глазах, и в такие моменты приходится принимать трудные решения. Когда-то Джордж Вашингтон начал войну, чтобы отстоять нашу свободу. Линкольн начал войну, чтобы вернуть свободу тем, кто был её лишён. Они знали, что открывают дорогу крови и смерти, но это их не остановило. От вас же требуется войну предотвратить. Не полагаете же вы, будто вам сейчас труднее, чем им?