Вампир: Кровные Узы

POV Старший Послушник Ульрих Шторм Государственный пляж Санта-Моники 23 ноября 2004 года, 01:19       Ночная прогулка по пляжу помогала мне расслабиться, забыться… Разумеется, если у меня получалось выкроить время. А в свете того, что мне поручили сделать из Обращённого почти месяц назад Юджина Флинна достойного представителя клана Тремер, ночные прогулки стали непозволительной роскошью. Нет, дело не в бывшем морпехе. Он показывал себя крепким середнячком. Ничего сверхвыдающегося, но и никаких сплошных неудач, как в случаях со слабокровными. Может, через пару тысяч лет слабокровные достигнут моего уровня, но пока что, кроме способности дать в рыло, ничем похвастаться особо не могут.       Дело было в стычках с шабашитами, Инферналистами и «Обществом Леопольда», последних мы называли «крестоносцами». Были ещё Сетиты, ненавидящие наш клан до скрежета в зубах, латиноамериканские Кулебрас, подозрительно похожие на вампиров из фильма Роберта Родригеса «От заката до рассвета», оборотни, гуй-цзины, называвшие себя «Вань Сянь»… Но с ними особо не повоюешь. Другое дело — вышеупомянутые Шабаш, Инферналисты и «Общество Леопольда».       Шёл я по направлению к пирсу. Над ним возвышалось колесо обозрения Пасифик-парка, первое в мире колесо, питающееся солнечной энергией. Ночное освещение пирса и самого парка, открытого 8 лет назад, было только на руку. Увы, сейчас парк закрыт, посетителей нет. А так хотелось пригласить свою сиршу, Фелисити Робертс… Что ж, вся вечность впереди. Если только парк не будет снесён по каким-то неопределённым причинам.       Заметив ещё издалека дощатую дорожку, разложенную прямо на песке, я решил пройтись по ней. Всё равно к автостоянке идти. Не пилить же через песок! Нет, обувь у меня закрытая, но ощущать песок внутри туфель всё равно неприятно.       Проходя мимо ресторана «Bubby Gump», закрытого до 11 утра, я заприметил четверых молодых ребят, выглядевших совершенно по-разному и сидевших прямо на песке. Это была местная компания слабокровных. Они вели себя тише воды, ниже травы. Я понятия не имел, где они жили, а посему удивился, не подав виду.       — Эван? — обратился я к русоволосому полуголому парню с неправильными чертами лица, большой бородавкой на щеке и жиденькой бородёнкой. Четыре дня назад я помог Эвану найти его возлюбленную — рыженькую девушку по имени Лили, похищенную подопечными сотрудника местного банка крови Вандала Кливера. Последний оказался… гулем Вождя Терезы Воэманн и просто «хорошим» типом, у которого явно не все дома. Само собой, Кливер пытался помешать побегу, но я остановил его, поуправляв его телом. В буквальном смысле. Вандал согласился принять нового донора крови, которую гуль продавал вампирам: протезиста Стэнли Гимбла. Жалко ли мне Гимбла? Отнюдь. Он мне с самого начала не понравился. Особенно после того, как я кое-что узнал об источнике новых бионических протезов. Как оказалось, Гимбл заманивал к себе людей и жестоко убивал, отрезая различные части тела и на их основе заказывая бионические протезы у третьих лиц.       Ещё один сюрприз поджидал на самом нижнем уровне центра по изготовлению протезов. Не убеди я Гимбла под надуманным предлогом зайти в больничку, и пришлось бы полиции оформлять труп охотника за головами Невилла Карсона. Он больше не будет охотником, так как Гимбл успел отрезать на правой руке указательный палец. А охотник за головами без указательного пальца — это ноль без палочки. Пришлось расстроить владельца поручительского агентства «Bail Bonds» Артура Килпатрика, на коего и работал Невилл.       Попробовав у спасённой Лили крови, я узнал, что она — Ассамитка. Волосы пока не стали чёрными, но пройдут годы, и от рыжей Лили ничего не останется. Как и от русого Эвана. В сравнении с тремерским проклятием, мешавшим Ассамитам пить кровь, чернение волос суть есть пустяк.       Услышав мой голос, Эван поднял голову и закашлял. Что он, что Лили, что Роуз с Джулиусом и Коппером… все они выглядели хреново: неестественно бледная кожа, худоба, чёрно-багровые круги под глазами, сами глаза налиты кровью. Аналогичные симптомы наблюдались у тех самых вампиров и людей, что выжили во время вспышки неизвестной болячки, выкосившей лайнер «Коралловая принцесса».       — Эван, ты что, контактировал с каким-то заражённым? — не на шутку встревожился я. Вот только эпидемии нам ещё не хватало! Парень, вместо того, чтобы ответить, снова кашлянул. На сей раз, кровью. — Эван, ну не молчи.       — А… а что говорить-то? — хрипло ответил слабокровный Ассамит, с трудом поднимаясь на ноги. — Знай мы, что один из ваших гулей окажется заражённым…       — Кливер, что ли? — осведомился я у парнишки, помогая ему встать окончательно. Эван пожал плечами:       — Не знаю, Ульрих. Но это точно был не хер с горы по фамилии «Кливер».       — Тогда как выглядел заразивший вас гуль? — снова спросил я, скрещивая руки на груди. Почесав затылок, Эван описал примерную внешность. Я разочарованно покачал головой: — Под это описание подходит чуть ли не каждый второй, если не каждый первый. Но бледного вечно улыбающегося худышку с окровавленными глазами и чёрно-багровыми кругами непросто будет не заметить. И вообще, на твоём месте я бы обратился в больницу.       В ответ Эван, совершенно неожиданно для меня, отпрянул, как от какой-то нечисти, и вспылил:       — Чтоб потом этот мудак Кливер высосал кровь и у меня?! Да я скорее тут сдохну!       — Секундочку, — поднял я ладонь и попытался телепатией успокоить Эвана. — Я говорил не про больницу Санта-Моники. В округе Лос-Анджелес их полно. Если у тебя есть карта Эл-Эй, сориентируешься, а затем всей «бандой» поедете или пойдёте лечиться.       — Но в больницу, где работает Кливер, ни ногой, — твёрдо заявил юнец. Вот с этим я не мог не согласиться. Больничка терпела Вандала наверняка по той причине, что он — Бог своего дела.       — Туда — точно ни ногой, — хлопнув Эвана по плечу, я попрощался с «бандой» слабокровных и направился к своему «Джип Гранд Чероки» 2001 года выпуска. Остановившись на полпути, я развернулся и зашагал обратно к слабокровным, дабы узнать, как именно они заразились. Что я и сделал, осведомившись у голубков: — А как именно вы заразились? Контактом?       — Этот гуль предлагал нам кровь. Свою причём, — взяла Лили слово, не без удовольствия поглаживая своему дитю волосы. — Мы решили не отказываться. Кто ж знал… — договорить не дал кашель. — Кто ж знал, что парень заражён!..       — Вы хотя бы поинтересовались, как его зовут?       — Н-н-н-нокс, — подал голос заика Джулис. Я наклонил голову влево: парень с ирокезом, футболкой с символом анархизма, джинсами и кроссовками продолжил говорить: — Т-т-так е-е-е-его н-н-на-на-на-называли Э-э-э-эван и-и-и и Л-л-ли-ли-лили.       Я решил побольше расспросить ребят и особенно голубков. Тот самый Нокс Харингтон — гуль Бертрама Танга — не просто предложил Эвану с Лили пакеты со своей собственной кровью. Они заплатили по пятьдесят баксов за пакет. И если один из пакетов они осушили вместе, то вторым они поделились с Джулиусом, Роуз и Коппером. И вот результат.       Поблагодарив слабокровных, я примчался к джипу, завёл автомобиль и собрался было трогаться с места, как вдруг со мной телепатически заговорила… Фелисити:       — Ульрих, Князь ЛаКруа объявил об общем сборе в башне «Venture». Регент уже там. Жду тебя в вестибюле башни. И… и постарайся не опоздать, как в тот раз!       — Понял тебя, Фелисити. Скоро приеду, — отозвался я своей девушке, и на сим наш телепатический сеанс закончился. У Робертс был такой голос, словно война началась. Или… эпидемия. Как говорил один мой однокурсник, сын белоэмигрантов и пособников нацистов, отрёкшийся от семьи, «накаркал»! Иное слово не приходит на ум.       Итак, что мы имеем? Во-первых, выжившие после заражения «Коралловой принцессы» 23 человека и вампира и примкнувшие к ним ещё Ламашиты, якобы мёртвые, а на самом деле живые. Всех обследовали, решили, что угрозы жизни нет, и отправили по домам. Спустя почти месяц заражаются уже пятеро слабокровных. Уж не знаю, выживут они или нет, но приятного точно мало. Башня «Venture», Лос-Анджелес, США 36 минут спустя       Оставив джип в подземной парковке, я через чёрный ход проник в башню, благо охранники тутошние знали меня и закрывали глаза. Работающий с 25-го октября Гарри Чанк очень быстро узнал обо мне, а посему не стал задавать лишних вопросов и требовать, чтобы я заходил в башню ЛаКруа через парадный вход. Добродушный и исполнительный толстячок, но малость туповатый.       К тому моменту, когда я подходил к лифту, Фелисити уже стояла рядом. Я кивнул:       — Фелисити.       — Ульрих, — назвала она моё имя. Мы не стали целоваться при камерах, хотя даже самый последний слабокровный Капеллы знал о том, что фрау Робертс не просто мой сир, но и возлюбленная. Два в одном. И это сейчас я относительно спокойный Тремер и даже пример для подражания. А вот в первые годы своей вампирской жизни я был типичным «плохим парнем», про которого в 80-е группа «Inner Circle» написала песню «Bad Boys». Ну, не конкретно про меня.       В общем, мы с Фелисити молча поднялись на лифте до пентхауса, в коем проживал Себастьян ЛаКруа с 2002-го года. Краем глаза я заметил зевок Фелисити. Походу она спала до тех пор, пока с ней не связался герр Штраус. Нет, она знала о моих ночных прогулках по пляжу, но порой еле держалась на ногах из-за усталости. Даже выносливость не помогала выдержать недели напряжённой работы и постоянных выездов к местам столкновений с Шабашем, «крестоносцами» или дьяволопоклонниками.       Сенешаль Герарда де Рёйтер, обратив на нас с фрау Робертс внимание, встала, поправила низ своей длинной юбки-карандаша и пристально посмотрела мне в глаза:       — Ваше имя, клановая принадлежность и цель визита.       Каждый раз, когда кто-то применял Доминирование, моего разума словно касался холодный ветер, открывая все мои мысли. И я не мог воспротивиться воздействию Сенешаля, так как был банально моложе неё. Не держа язык за зубами, я заговорил с госпожой де Рёйтер:       — Старший Послушник Лос-Анджелесской капеллы Ульрих Шторм, клан Тремер. Прибыл по указанию своего сира — фрау Фелисити Робертс, Старшей Послушницы Лос-Анджелесской капеллы, так как Князь Себастьян ЛаКруа объявил об общем сборе.       Женщина опустила глаза, и я снова смог нормально соображать. Она кивнула на дверь:       — Проходите, мистер Шторм.       Я подошёл к двери, но решил подождать Фелисити. Прислушавшись, я услышал то же самое. Видимо, подробности я узнаю, как только мы перейдём порог и окажемся в кабинете ЛаКруа. Надеюсь, среди собравшихся будет доктор Граут. В последние недели его будто подменили. Шарахается ото всех, сидит где-то вдали, целыми днями торчит в своём особняке. Я бы сослался на очередной труд по вампирологии… если бы не обстоятельства, при которых мы с доктором Граутом оказались Обращены в далёком для меня 1954-м.       Раздумья прервала Фелисити, шлёпнувшая меня по заднице. Я охреневшим взглядом уставился на неё. Раньше Робертс так не делала! Сама же брюнетка, хихикнув, зашла в кабинет. Я последовал за ней.       Что ж, в кабинете Князя помимо него самого и верного Шерифа присутствовали примогены всех кланов Камарильи, включая доктора Граута, герра аль-Расула, капо Джованни, Вожди Коммун Абрамс, Родригес, Воэманн и ещё парочка представителей хрен знает каких кланов, Регент Штраус. Посреди кабинета стоял длинный прямоугольный стол, за которым все и сидели.       — Gute Nacht, herr Straus, — поздоровался я с Максимилианом на немецком. Он кивнул, тоже поприветствовал меня на моём родном языке и предложил сесть. Недолго думая, я согласился. Фелисити уселась напротив. — Если, конечно, эту ночь можно назвать доброй. Судя по голосу моей сирши, случи…       — Она, между прочим, права, герр Шторм, — подтвердил Штраус мои слова, не дав договорить. Вдруг все, включая свиты Бруно Джованни и Найнса Родригеса, стоявшие у камина, замолкли, как только француз, носивший смокинг, сел и поднял ладонь, прося таким образом замолчать и дать ему слово.       — Дамы и господа, — начал Князь, кладя руки на стол. — Спустя 28 дней после прибытия лайнера «Коралловая принцесса» ситуация начала выходить из-под контроля. Как вы все уже знаете, из 3490 пассажиров и членов экипажа корабля выжили 815 Сородичей и 14 человек, — некоторые из присутствовавших стали перешёптываться. Мы с регентом Штраусом и примогеном аль-Расулом, меж которых я и сидел, решили ничего пока не говорить. — Официально считается, что выжили 14 человек и 9 Сородичей. Информация не была разглашена, так как нельзя было утверждать однозначно, живы ли все вампиры, бывшие на борту «Коралловой принцессы», или они вернулись с того света подобно нежити. Но главное не это.       ЛаКруа щёлкнул пальцами правой руки, и Шериф-Наглопер разложил слева и справа от Князя какие-то фотографии. Отсюда я не мог их разглядеть, даже прищурив глаза. Пришлось ждать, пока очередь рассматривать фотографии дойдёт до мистера аль-Расула.       — Что же там?.. — пробормотал я, заглядывая за плечо старого Ассамита. Он поглядел фотки и передал их мне. То, что там было показано, не предназначалось для слабонервных. Трупы, «украшенные» кругами под остекленевшими окровавленными глазами и пулевыми отверстиями, в основном, в голове; некоторые трупы были истерзаны; застывшие бледные люди или Ламашиты, нападавшие на прохожих, полицейских, вышибал… словом, на всех, кого видели. Всё происходящее на фотках подозрительно напоминало фильмы о шустрых зомби. Разве что тут люди и Ламашиты вроде как живые, не разлагаются.       Будучи не в себе от увиденного, я передал фотографии Регенту. Он просмотрел их, разочарованно покачал головой и передал их следующему сидевшему за столом вампиру. Ушло около трёх или четырёх минут на просмотр фотографий. Их вернул доктор Граут, встав и положив на стол Князя. Последний поблагодарил примогена Малкавов и продолжил толкать речь:       — Многие из вас наверняка вспомнили фильмы ужасов, посвящённые нашествию зомби. Но самое страшное не это, а то, что болезнь передаётся через потребление крови заражённого. Согласно зафиксированным результатам исследований, инкубационный период составляет ровно 28 дней с момента заражения. Нам, Сородичам, болезнь не угрожает, но после инфицирования мы становимся её разносчиками и, тем самым, распространяем её. Через 28 дней инфицированный человек автоматически становится похож на своего собрата из фильма «28 дней спустя». А именно, его агрессия зашкаливает до такого уровня, что даже звук человеческого голоса заставит его захотеть убить, — выпив воды из стакана, ЛаКруа снова заговорил: — Сейчас эта болезнь распространяется исключительно по Лос-Анджелесу. Полчаса назад мэр ввёл чрезвычайное положение и каратин. Но это не означает, что Шабашу и остальным нашим противникам плевать на распространение вируса. Поэтому… — француз умолк, видимо, не зная, как продолжить. А вот некоторые из сидевших начали тихо перешёптываться. Разумеется, полушёпотом говорила Дамзел. Я пропускал мимо ушей её «пламенные речи», так как-то, что рассказывал Князь, напоминало зомби-апокалипсис. В локальных масштабах. — Поэтому я, осознавая всевозможные последствия, убедил представителей противостоящих нам фракций прервать боевые действия на время карантина и сегодня вечером закрепить сие документом. Не явились лишь представители «Общества Леопольда», давая таким образом понять, что ради ублажения своего Бога они не пожалеют даже нормов, лишь бы мы и прочая «нечисть», — для пущего эффекта лупоглазый француз изобразил пальцами кавычки, — больше не бродили по Земле. Если мы будем конфликтовать… — вздохнувший ЛаКруа скрестил руки на груди, и возникший было гомон тут же поутих. Даже известная своим вспыльчивым характером Дамзел заткнулась. Ей оставалось лишь пыхтеть от злобы и сверлить Себастьяна взглядом ярко-оранжевых глаз. — Надеюсь, все закончили?       Никто ничего не сказал. Значит, Князю удалось добиться стопроцентной концентрации внимания на его персоне. Мужчина приступил к заключительной части речи:       — Спасибо, дамы и господа. В любом случае, конфликт в условиях локального заражения вирусом бешенства, модифицированным неизвестными лицами, невыгоден никому. Поэтому я настоятельно рекомендую поручить своим подопечным соклановцам находить и уничтожать или изолировать всех разносчиков вируса, пока не будет изобретена вакцина. Работа над ней уже ведётся. Обо всех изменениях буду сообщать вам по электронной почте. Всем необходимо иметь средства химической и биологической защиты во избежание заражения, так как есть вероятность, что вирус передаётся не только через кровь, но и воздушно-капельным путём. Также мэр Лос-Анджелеса подписал запрет на потребление крови до момента дезинфекции. Разумеется, сие решение противоречиво, и оно понравится далеко не всем. Объясняйте подопечным о вирусе и последствиях применения инфицированной крови. Вопросы есть?       Как и в очередной раз, никто не задал вопросы. Видимо, не хотят расстраивать ЛаКруа или не считают его властью. Вампиры Эл-Эй «любят» Камарилью всеми фибрами души. Не удивлюсь, если Родригеса как самого буйного из Вождей загнали сюда, упирая дулом «Эмки» под бок.       — Вопросов нет, — заключил Князь, встал и пожелал всем доброй ночи. Первыми из кабинета вышли Родригес и его компания. Видимо, их крайне раздражал Себастьян. Но присутствие здесь Шерифа-Наглопера сдерживало ярость анархистов. Камарильские Цимисхи, как и шабашитские и инферналистские отступники, тоже очень «любили» Наглоперов, как и собратьев, обладающих Изменчивостью.       К тому моменту, как мы с герром Штраусом, фрау Робертс и ещё парочкой старших послушников покинули кабинет Князя, там осталась лишь Вождь Воэманн, принявшаяся что-то обсуждать с ЛаКруа. Вот честно говоря, я с трудом представлял, как она и Абрамс распространяют анархо-коммунистическую идеологию. Первая всячески стремится стать Княгиней Беверли-Хиллз, второй, будучи большим «любителем» Камарильи, наверняка проигнорирует все слова Себастьяна просто потому, что тот — камми. Вот в этом он и Найнс Родригес схожи. Но если Айзек — культурно образованный Тореадор и ведущий продюсер Голливуда, работающий со многими голливудскими звёздами как минимум с 1930-х годов, то Найнс выглядит и ведёт себя как типичный Бруха, подкупающий харизмой и умением разговаривать, а не просто драться, чем выгодно отличался от Смеющегося Джека.       Уже спускаясь на лифте вместе с Фелисити, Штраусом и доктором Граутом, я решил поделиться с Регентом важной информацией:       — Герр Штраус, незадолго до приезда к штабу ЛаКруа я встретился на пляже Санта-Моники с пятью слабокров… — но ирландец-ровесник Оливера Кромвеля прислонил палец к своим губам:       — В капелле обсудим, герр Шторм.       Я пожал плечами, не желая спорить о чём-либо с матёрым интриганом, проживавшим в США со времён Великой Депрессии. По словам матери Регента — Понтифика Штатов, периодически навещающей сына, тот всегда знает, кого нужно кусать, а на кого тратить яд невыгодно или даже вредно для себя. Как говорит доктор Граут, Штраус — «Король». На мой персональный взгляд, из Регента Штрауса такой же король, как из меня — идейный нацист. То есть, нулевой. И дело не в управленческих и прочих навыках, необходимых королю. По этим пунктам Регент прошёл проверку. Дело в политической обстановке и особом статусе нашего клана. В одних городах Тремеры поддерживают камми, в других — Шабаш. Ничего личного. Для нас клан превыше всего, а не политическая фракция. POV Юджин Флинн Многоквартирный дом «Broadway Palace Apartments», Лос-Анджелес 23 ноября 2004 года, 07:54       — Я проспал. Мне конец! Я покойник! — восклицал я неоднократно, бегая по квартире Пола, в которой я жил чуть меньше месяца. Уж не знаю, почему, но будильник на телефоне не сработал. Пол или сам торопился на работу, из-за чего банально не успел меня разбудить, или нарочно забыл, или я слишком крепко спал.       Последние три недели я работал помощником фотографа Белинды — гульши какого-то вампа — в фотостудии «Flash Monkey Studios». А именно, отвечал за целостность оборудования. До сегодня я никогда не опаздывал. Всегда приходил вовремя, несмотря на лояльное отношение Белинды ко мне, готовой к тому, что я иногда могу опоздать. Не хотелось нарушать традицию.       — Да ёб твою!.. — прорычал я с зубной щёткой во рту, слыша трель телефона. Положив её на умывальник и выключив кран, я выбежал в гостиную и, взяв телефон, нажал на кнопку принятия вызова: — Да.       — Юджин… — произнесла Белинда моё имя. Вдруг она сильно так закашляла. Походу даже кровью и лёгкими кашляет. — Хорошо, что ты не приехал. А то заболел бы, как я.       Услышав про «заболел», я не преминул осведомиться:       — О-па, а чем ты таким заболела?       — Да не знаю пока… — девушка разразилась кашлем, что мне сразу не понравилось. — Почувствовала себя плохо ещё вчера… когда выпила бокал крови хозяина. Сёдня в больницу поеду, врачи осмотрят, а после визита туда скажу, идти ли тебе завтра на работу или нет.       — А что за болезнь-то? — спросил я её и услышал:       — Да хозяин ещё два дня назад побледнел, — пробормотала Белинда, хотя я прекрасно расслышал её. — Он уже в больнице. Ты наверняка слышал о чрезвычайном положении и карантине.       Однако я расстроил свою начальницу:       — Боюсь, что не слышал. А когда ввели-то?       — Да сёдня ночью, в связи с участившимися нападениями обезумевших людей и Сородичей, — вкратце разъяснила Белинда положение. Она снова закашляла. — Блин! Слушай, Юджин, давай потом погово… — очередной сильный кашель не дал ей произнести слово до конца. — Господи Иисусе, да что ж это такое?!       — Ну ладно, Бел. Искренне надеюсь, что ты выздоровеешь, — обнадёжил я Белинду, пожелал ей удачи в визите в больницу и закончил телефонный разговор. Вот такие вот делишки. Её слова о нападениях обезумевших людей и вампиров насторожили меня. Неужто зомби-апокалипсис? Хотя за прошедший с момента последнего вызова Князя прошёл почти месяц. Лично я пока что не натыкался на бешеных людей, вампиров, оборотней… За остальных не ручаюсь.       Поскольку идти мне сёдня никуда не надо, я закончил чистить зубы уже нормально, не спеша. Есть я не стал, обойдясь кружкой кофе — одного из моих самых любимых напитков. От нечего делать я полез в СМСки. Непрочитанных пока не было. Зато куча оных исходили то от Ульриха, то от Дамзел. И редко — от других. А вот Князь за прошедший месяц так и не связался со мной, словно не мешая мне учиться на Послушника под руководством самого герра Шторма.       Только я собрался положить телефон, как на него буквально только что пришла СМСка. Не от абы кого, а от Ульриха. Содержимое её было кратким, но лаконичным:       «Герр Флинн, немедленно езжай в капеллу. Дело серьёзное».       Чертыхнувшись, я стал поспешно собираться. Нет, Ульрих не написал, во сколько приезжать, вот только если дело серьёзное, то лучше всего прибыть как можно раньше. Не то пропущу самое интересное.       В общем, собравшись, я покинул квартиру Пола и закрыл её на ключ. Его же — ключ — я оставил у себя, благо это был запасной. Едва выйдя на улицу, я заметил у высотки напротив фургон со знаком биологической опасности на кузове. Пара человек в сине-зелёных костюмах биозащиты стояли позади фургона и чего-то ждали. Видимо, угроза куда серьёзней, раз подключили ЦКЗ.       Пожав плечами, я вызвал по телефону такси. Нет, в принципе, с картой я мог дойти до капеллы, но время поджимает. Кто знает, сколько ещё человек и паранормов заразится? Вдруг эпидемия распространится на всю Калифорнию? Вдруг и папа с мамой тоже заболели?       Пока такси едет, я отошёл к стене дома и позвонил отцу. Тот сонным голосом отозвался:       — Да, сын?..       — Привет, пап. Включи-ка телик, — попросил я отца. Тот что-то недовольно пробурчал и, судя по едва слышимым звукам, достал пульт и врубил телевизор. Из-за уличного шума я с трудом расслышал папин шёпот «Господь милосердный». К обострённым чувствам, наверное, нескоро привыкну. Папа, явно шокированный полученной инфой, выдавил:       — Теперь-то я в курсе… А это… а про болячку-то ты сам давно узнал?       — Когда собирался на работу, — сообщил я, не забыв упомянуть, что Белинда сама заболела неизвестной дрянью. — Надеюсь, ты не…       — Нет, Юджин, — отрезал папа. — Я здоров как бык. Но намёк понял. Не забудь ещё и маме позвонить.       Вот тут я вспомнил наш семейный совет в квартире друга отца. Последний в это время был на работе. Мы с папой рассказали маме, как я стал вампиром. Услышав о моём Обращении и о том, что я навсегда останусь 27-летним парнишкой, мама разрыдалась. И неудивительно: я переживу своих родителей, но буду вечно молодым, вечно пьяным, как в той русской песне из одного фильма, что смотрел третьего дня Ульрих.       С горем пополам, родители всё-таки смирились с моим новым статусом. Мне самому-то понадобится чуть больше времени свыкнуться. Особенно если учесть, что я неонат, а не древний кровопийца, который наслаждается своими преимуществами и — зуб даю — упивается способностями, властью и влиянием.       В реальность меня вернул подъехавший Шеви, за рулём которого сидел мистер Кейн. Он на первый взгляд выглядел здоровым. Но дабы подстраховаться, я уселся сзади. Знакомый таксист никак не отреагировал, задав лишь один вопрос:       — Куда едем?       — Капелла, мистер Кейн, — отозвался я, пристёгивая ремень. Объяснять про местную капеллу не пришлось, так как про неё не знал, пожалуй, только реднек или хиллбилли. Насчёт эпидемии я решил осведомиться у самого Кейна: — К слову, сэр, а вы слышали про болячку в Ла-Ла…       — По радио узнал, — мужчина не дал мне договорить, тут же повысив громкость работавшей автомагнитолы. Говорила какая-то женщина с приятным голосом. Я вспомнил, что голосок-то принадлежал ведущей радио «Ночная Деб»! Вот только почему-то Деб теперь вещала утром. Или радиостанция скоро переименуется в «Круглосуточную Деб»?       Сама же ведущая в это самое время, словно не обращая внимания на творящийся в Ла-Ла Ленде бардак, принимала звонки и общалась со звонившими. После некоего Грега её поприветствовал голос, обладавший не шибко выраженным русским акцентом:       — Утро доброе, мисс Деб. Не ожидал смену формата вашей радиостанции.       — Всё рано или поздно меняется, мистер, — мурлыкнула ведущая, явно заигрывая с говорившим.       — Мисс Деб, вы когда-нибудь задумывались на тему конца света? — заданный вопрос был странным. Я бы тоже обомлел, если б меня спросили об апокалипсисе.       — Для меня конец света настал после свадьбы Брэда Питта и Дженнифер Энистон, — понуро произнесла Деб. Видать, она реально расстроилась, узнав в 2000-м о свадьбе её любимого актёра. Русский — или кто он по национальности? — мрачно проговорил:       — В сравнении с тем, что грядёт, развал СССР, которым вы так кичитесь, покажется детским утренником. Когда наши Прародители начнут пожирать мир, все нормы и паранормы будут немногим более, чем капельками крови на их клыках.       — Ставлю сто баксов на то, что ты говоришь это всем девчонкам, — усмехнулась Деб, хотя от слов русского лично мне стало не по себе. Если всё, что про них говорил мистер Штраус, правда, то русский предсказал пиздец эпических масштабов. Скажи я подобное какой-нибудь девице, её бы хватил инфаркт как минимум.       — И загорится в ночном небе алая звезда, — звонивший ведущей человек или какой-то там паранорм снова завёл свою шарманку. — Кровь нормов, кровь паранормов… вся она будет поглощена нашими Прародителями. Геенна… она приближается.       Некоторое время Деб молчала, не зная, как реагировать на фразочки русского. Затем она прокашлялась и несколько сбивчиво пробормотала:       — Ну-у-у-у… благодарю вас за шикарную речь, господин сенатор, а посему желаю… это… удачи на будущих выборах через два годика, — после чего более уверенно обратилась к слушателям: — Извиняюсь перед всеми слушателями моей ламповой радиостанции, но на несколько минут я вас покину. Но не думайте, что вас оставят без ничего. Музыка скрасит вам одиночество.       Словно чувствуя, что мне не шибко понравился коротенький разговор русского и Деб, мистер Кейн переключил на другую радиостанцию. Как оказалось, на станцию «Кей-Билли: супермелодии 80-х». Много лет я думал, что «Кей-Билли» — выдумка Квентина Тарантино, с поправкой на то, что его версия «Кей-Билли» проигрывает песни 70-х, а не 80-х. Но благодаря Меркурио — постоянному слушателю этой станции — я убедился в её реальном существовании. По словам Микки, «Кей-Билли» меняет тематику каждое десятилетие. Так, к примеру, в 70-е транслировали музыку 50-х, в 80-е — 60-х, в 90-е — 70-х, а сейчас вот — 80-х.       — …Кэтч с её дебютным синглом «I can lose my heart tonight», — вещал ведущий, пока я любовался в окно красотами Эл-Эй. Никогда не перестану поражаться и восхищаться этим городом, со всеми его плюсами и минусами. — Сразу после неё — Тани Кейн и группа «Trianglz» с песней «Burnin’ in the third degree», знакомой любому, кто хотя бы раз в жизни смотрел фильм Джеймса Кэмерона «Терминатор».       Как только ведущий «Кей-Билли» закончил говорить, началось исполнение той самой песни из «Терминатора», звучавшей в клубе «ТехНуар», где Кайл Риз спас Сару Коннор от Т-800. Не обращая внимания на музыку, я спросил мистера Кейна:       — Вы тоже постоянный слушатель «Кей-Билли»?       — Отнюдь, — возразил таксист. — Просто я нагло залез в твою голову и пришёл к выводу, что ты не захочешь слушать об эпидемии. Вот только даже на «Кей-Билли» про неё скоро начнут вещать. Игнорировать болезнь… — тут мистер Кейн замолк. Ну а я вставил свои пять центов:       — Как минимум тупо.       — Именно, — согласился со мной собеседник, поправляя салонное зеркало заднего вида так, чтоб я мог увидеть его глаза, спрятанные за солнечными очками. Через секунду сквозь стекло очков засияли ярко-голубые радужки. Выходило, что Кейн-то — один из вампиров! Насчёт ярких радужек глаз у других паранормов ничего конкретного не припомню. Вскоре «новоявленный» (на самом деле я не знаю, сколько ему лет; может, около сотни или больше) Ламашит/Каинит подал голос в энный раз: — И прежде чем ты что-то скажешь или о чём-то спросишь, да. Я горжусь тем, что не умру от старости. Биологическое бессмертие тем и полезно, что ты постоянно чему-то учишься.       — Да уж… — вздохнул я, глядя в окно автомобиля на утренний Эл-Эй и всё чаще натыкаясь на фургоны со знаком биологической опасности. — Времени у меня полно. Чего не скажешь о моих родителях.       — Хотя все мы рано или поздно умрём, — эта фраза Кейна омрачила моё настроение, да так, что я далеко не сразу вспомнил, что надо поговорить с мамой.       Вытащив из кармана телефон, я нашёл в контактах номер мамы, нажал на кнопку вызова и стал ждать, когда она ответит. Только я услышал «Привет» и собрался спросить насчёт её здоровья, как она издевательски так хихикнула:       — Купились! С вами говорит автоответчик! Но не расстраивайтесь. Автоответчики тоже нужно любить. А Одри, то есть я, обязательно вам ответит. Говорите после сигнала.       Сразу после характерного писка я, что называется, сорвался:       — Мам, если ты меня слышишь, включи телевизор. По нему стопроцентно будут крутить новости об эпидемии новой болезни. Говорят, что она вызывает нехилую такую агрессию у заражённого. Прям как в… как его… — я запнулся, но потом вспомнил, что хотел сказать. — Да, точно! Прям как в фильме «28 дней спустя». Так вот, обратись в больницу, если почувствуешь недомогание. И сдай кровь на анализ. Ни я, ни папа… мы не хотим, чтоб кто-то из нас заразился. Поэтому… прослушай всё сообщение и восприми мои слова всерьёз.       На этом я закончил и положил телефон обратно. Жалко, конечно, что с мамой не удалось поговорить. Надеюсь, она прослушает сообщение.       Вдруг мистер Кейн снова заговорил не то со мной, не то в пустоту:       — Обычно вампиры забывают обо всём, сосредотачиваясь исключительно на плюшках. И превращаются в зверей в «человеческом» обличье. Забывают о том, что мы — лишь ветвь человеческой расы, пускай и биологически бессмертная.       — Есть редкие исключения? — поинтересовался я у мужчины, подозревая, что я — не единственный среди вампиров, кто не забыл о своих родственниках, да и о прежних связях с человеческим миром. Мистер Кейн ответил:       — Не так уж и мало, как ты бы изначально подумал. Но они не делают погоды.       Я пожал плечами. Мой круг знакомых вампиров и иных паранормов был ещё очень и очень мал, чтоб можно было составить конкретное впечатление. Главное — познакомиться с как можно большим числом паранормов.       Глядя на город из окна автомобиля, я не заметил, как мистер Кейн загудел, как бы намекая, что мы приехали. Тряхнув головой, я оплатил проезд, попрощался с таксистом и, напоследок убедившись, что личные вещи не забыты, покинул Шеви.       На улице меня никто не встретил. Кроме людей в комбинезонах биозащиты. И это неудивительно: вдруг подумают, что я заразился? Они проводили меня к палатке справа от капеллы, где сновали их коллеги в тех же самых сине-зелёных комбинезонах. Я задал вопрос одному из сопровождавших:       — И зачем вы меня сюда привели? Кровь брать?       — Да, мистер Флинн, — отозвался тот, отодвигая шторку и пропуская вперёд. Эта часть палатки была обустроена как в любом кабинете сдачи анализов крови. Кроме меня тут присутствовали ещё двое в комбезах. Один сидел и что-то печатал на ноутбуке и записывал в каком-то журнале, другой рассортировывал пробирки с кровью. Чтобы на меня обратили внимание, я сымитировал кашель. Тот человек, что рассортировывал пробирки, повернулся ко мне и молча указал шприцом на стул с подлокотником для правой руки. Я, само собой, сел, и сотрудник ЦКЗ, наконец, подал голос:       — Итак, мистер Флинн, будем у вас забирать кровь внутривенно. А посему, кладите руку на подлокотник и сжимайте пальцы в кулак. Надеюсь, вы в курсе, что за болезнь гуляет по городу?       Мой молчаливый кивок означал «да», этим врач и удовлетворился. Я беспрекословно последовал его указаниям, благо задирать рукав не пришлось, ведь я был в футболке. Что-то в этом враче было не то. Я воспользовался Прорицанием и увидел, что аура этого товарища бледно-голубая. Значит, передо мной вампир. Вот только из какого клана — непонятно, ведь аура, по словам Ульриха, не выдаёт клановую, племенную, фракционную или иную принадлежность, что по мнению многих вампов, обладающих Прорицанием, очень плохо. Ни за что не угадаешь, к какому клану принадлежит Ламашит, чью ауру ты распознал.       — Всё, мистер Флинн, можете ступать в капеллу, — вернул меня в реальность врач. Я приподнял бровь, дескать, «А как же забор крови?». Мужчина, как ни в чём не бывало, ответил на безмолвный вопрос: — Ну а насчёт анализов вы таки не переживайте. Скоро получите результаты.       Сказать, что я обалдел, не сказать ничего. Пробирка с моей кровью уже находилась в центрифуге. Боли при уколе я вообще не почувствовал. Видать, врач знает своё дело на «отлично». Или дело в высоком болевом пороге. Поскольку ранка от укола зажила, то мне не протянули ватку, намоченную в спирте. Вместо этого меня отправили на улицу. Следующим на сдачу крови отправился какой-то мужичок азиатской внешности. Я не стал внимательно рассматривать его и пошёл в капеллу. Лос-Анджелесская Капелла Менее минуты спустя       Как я и предполагал, людей в вестибюле оказалось маловато. Только красивая темнокожая девушка на ресепшене да пара Тремеров, в конференц-зале вообще никого. «Весело». Ничё не скажешь. Видать, у соклановцев совсем всё плохо, раз народу мало. Или мне так кажется?       Для выяснения подробностей я подошёл к Тремерше на ресепшене и попытался завести с ней разговор:       — Маловато что-то соклановцев, вам не кажется?       — Нисколько, мистер Флинн. С тех пор, как сегодня ночью ввели ЧП и карантин, выяснилось, что многие Тремеры — не все, конечно же — заражены, — призналась негритянка, раскидывая руки. — Вот их и изолировали. Надеюсь, проблему всё-таки решат, а то…       — Не хочется видеть на улицах события из «28 дней спустя»? — осведомился я, как вдруг вампирша ойкнула и хлопнула себя ладонью по лбу:       — Господи! Я же должна сообщить о вашем прибытии герру Шторму! — после чего нажала на кнопку на интеркоме: — Герр Шторм, кандидат в Послушники Юджин Ричард Флинн только что прибыл. Пускай он идёт к вам или…       — Или, фройляйн, — отозвался по интеркому знакомый немец, как бы намекая: он сам заберёт меня, не стоит отправлять к нему. На этой ноте их разговорчик закончился, а я сел на одно из кресел для посетителей и стал терпеливо ждать немца.       Лишь сейчас я обнаружил, что в вестибюле стоят два дивана. Видать, поставили их недавно, а я по приезду не заметил.       Ульрих пришёл буквально через три минуты после звонка по интеркому. Он явно был взволнован, о чём говорили пот на лице и малость взъерошенные светлые волосы. Что-то сказав девушке на ресепшене, герр Шторм кивнул, мол, пора.       — И куда мы идём? — озадачился я у коллеги по клану, топавшему ускоренным шагом. Тот немного раздражённо ответил риторическим вопросом:       — К регенту, куда же ещё?       Я решил промолчать и не раздражать Ульриха чем-либо, так как даже идиот понял бы, что в данном случае лучше всего держать рот на замке. Если его вывести из себя, то стоит заранее готовить гроб. На тренировках и спаррингах, если у меня что-то не получилось, Шторм переходил на немецкий, который я почти не знал. Впрочем, не зная немецкого, по тону можно было понять: наш немец недоволен. И это мягко сказано.       Прямо перед самими дверями Ульрих остановил меня и указал пальцем на диван слева от них:       — Садись и жди.       Едва кивнув, я уселся на диванчик и, удобно на нём расположившись, скрестил щиколотки, томясь в ожидании. Когда Ульрих заходил и закрывал двери, я всего на секунду запечатлел… Князя ЛаКруа. Видимо, мсье пришёл не кровь или чаи гонять. Смущало отсутствие Шерифа.       Доразмыслить не дал Ульрих, вышедший из гостиной со словами «Alles, можешь проходить». Я, соответственно, вошёл в помещение и стал свидетелем растворения ЛаКруа у меня на глазах. Прошло более месяца с момента Обращения, но я до сих пор не могу привыкнуть к астральным проекциям. Помню, как в начале ноября чуть не словил инфаркт, когда во время разговора с Ульрихом и его сиршей в комнатке внезапно появился регент Штраус. Немец и его подружка не удивились, а я вот знатно пересрал. И пришёл в себя, тряхнув головой. Мужчина как обычно разговаривал с Ульрихом, не обращая на меня внимания. Разговаривал, а потом растворился. Тогда-то я и узнал о понятии «Астральная проекция».       — Guten Morgen, herr Flynn, — поприветствовал меня на немецком Максимилиан и указал ладонью на обитый кожей диван, на котором только что сидела астральная проекция Князя. После того, как я сел, регент принялся ходить у камина то влево, то вправо: — Только что Себастьян ЛаКруа информир…       — Herr Strauß, — обратился к мужчине Ульрих, нагло вмешиваясь в предстоящий разговор и прерывая его. Как ни странно, Штраус никак не отреагировал. Вместо этого, он позволил немцу что-то сказать в ухо, пару раз едва кивнул и отпустил его. Шторм развернулся и покинул комнатёнку.       — Итак, Юджин, — вздохнул регент, складывая руки ромбиком, — сложившаяся в округе Лос-Анджелес ситуация очень серьёзная. Настолько серьёзная, что на сегодняшний вечер я, Себастьян, Родригес и другие представители противоборствующих фракций намерены заключить перемирие. Поводом для временного прекращения боевых действий послужило вот это, — с этими словами Штраус протянул мне фотографии. На них люди и вампиры нападали на окружающих. Содержание некоторых фоток предназначалось определённо не для детей. Они точно не захотят видеть трупы различной степени разложения, включая трупы, у которых отстрелено полбашки.       — Я так полагаю, мы имеем дело с зомби-апокалипсисом, — я не спрашивал регента. Я утверждал. Характерные позы, кровь на одежде, нижней челюсти и на щеках, гримаса бешенства, круги под глазами, сами окровавленные глаза… Всё говорило об этом. Откуда я знаю? Фильмы на соответствующую тематику смотрел в детстве и юности.       — Это хуже зомби-апокалипсиса, — возразил Максимилиан, забирая у меня фотографии. — С некоторой точки зрения. Бешеные получаются в результате потребления заражённой крови, а инкубационный период составляет 28 дней. На выходе получается как раз Бешеный. Мы их намеренно не называем зомби, ведь оные являются нежитью. Разносим болезнь мы, — вамп указал сначала на себя, а потом на меня. — Ламашиты. Мы лишь становимся разносчиками заразы, но гулям и нормам, как видишь, везёт куда меньше.       Я испугался не на шутку и с плохо скрываемой дрожью в голосе встрепенулся:       — То есть, мы с вами уже заражены?       Но в ответ Макс усмехнулся:       — Уверяю тебя, Юджин: если бы мы были сейчас заражены, у нас были бы круги под глазами и налитые кровью глаза, как при узелковом склерите. Как говорил Себастьян, вирус пока что не распространяется воздушно-капельным путём.       Что ж, и то хорошо. Не будет пиздеца на всю планету. Разве что на обе Америки, и даже наличие Панамского канала не спасёт. Смотрел я «28 дней спустя», но непонятно, что с остальными островами вокруг Британии. Может, на них по фильму и осталось что-то от Великобритании, как и в Ольстере, он же Северная Ирландия.       Я облегчённо вздохнул, услышав обнадёживающие слова Макса:       — Это радует. Чую, многие ещё долго не будут пить кровь, даже если изобретут вакцину от болячки.       — Кому как, Юджин, — пожал плечами регент. — Но мы с тобой начали отклоняться от темы, а потому будешь работать в поле. Искать разносчиков вируса, — он протянул мне лист бумаги со списком имён и фамилий каких-то людей или паранормов. Прежде чем я открыл рот, Штраус возобновил разговор: — Здесь представлены наши информаторы в Камарилье, Шабаше и движении Анархов. Все они в группе риска, но обрати внимание на вот эти имена-фамилии, — с этими словами регент взял ручку и обвёл кружком три имени-фамилии. Я прищурил глаза и увидел, что одна из обведённых фамилий… «Пол Андерсон»!       — Эм… — замялся я ненадолго, но собрался. — Мне кажется, или тут Пол Андерсон?       — Ты его знаешь, — утверждал Максимилиан, откидываясь на спинку дивана. Я подтвердил его утверждение:       — Бывший однополчанин. Был комиссован за 9 дней до… — тут же я понял, что я переборщил с откровенностью и умолк. Не хотелось рассказывать об Эрбильской бойне. Хотя учитывая телепатические возможности опытных вампов… Похер, хочешь ты говорить или не хочешь, вамп всё равно всё узнает.       Однако регент не стал лезть мне в башку, обойдясь фразой:       — Важно только то, что вы знакомы. Отмеченные гули ближе всех к группе риска. Анализы их крови не обнадёживают.       М-да уж… Пол оказался гулем. И я не знаю, чей он. Кем бы ни был этот вамп, он может заразить не только гуля, но и других людей. Даже себе подобных. Пойди разберись, кто хуже: тот, кто невольно распространяет болячку, или тот, кто знает о ней, но не собирается останавливаться.       — С ними надо будет поговорить? — спросил я регента. Ответом послужил молчаливый кивок, а также указание забрать пакеты с кровью в домах, где они проживают. Их тоже возьмут на анализы и убедятся, заражённые они или нет.       — Любыми способами заставь их выдать своих хозяев. Те тоже могут быть заражены. Любой исход, даже самый печальный, лучше, чем его отсутствие.       Чем дальше в лес, тем больше дров. Ситуация двоякая. С одной стороны, надо проверить всего-навсего трёх гулей, включая своего бывшего однополчанина. С другой, более-менее я смогу поговорить лишь с Полом. Не факт, что пока неизвестные мне Ярвуд Ромеро и Оливер Сионис захотят даже видеть меня. Всё, что мне о них известно — это имена и фамилии. Больше ничего.       Напоследок Штраус заявил мне, что после того, как с заразой будет покончено, я получу награду за свой неоценимый вклад в пресечение распространения болезни. Впрочем, о том, как будут вознаграждены мои усилия, мы будем говорить только после борьбы с заразой и отмены чрезвычайного положения в Ла-Ла Ленде.       Перед тем, как уйти, я получил от регента фотографии Ромеро и Сиониса, чтоб я не спрашивал об их внешности. Встретил меня у выхода Ульрих, о чём-то болтавший по телефону. Пожав плечами, я собрался было уйти, как вдруг Шторм свистнул. Я обернулся на свист подошедшего ко мне немца. Тот осведомился:       — Ну, герр Флинн, к кому пойдёшь сначала?       — К Полу, — я тут же разъяснил: — Полу Андерсону. Я тебе про него рассказывал.       Шторм молча кивнул. О моём бывшем сослуживце он узнал во время одной из тренировок, на которой я обучался применению Доминирования — врождённой Дисциплины Тремеров наравне с Прорицанием и Тауматургией. По его словам, я мог освоить внеклановую Дисциплину, но без наставника подобное пройдёт куда медленнее. Некоторые из Ламашитов могут заставить меня выпить хотя бы каплю их крови, чтоб таким образом привязать меня к себе и сформировать Узы Крови. Якобы для лучшего освоения Дисциплины.       — Кстааати! — вспомнил я кое-что. — А ты не знаешь, кто является хозяином Пола? Просто регент отметил имена трёх гулей, и среди них оказался Пол.       К моему огорчению, Ульрих не знал, какой именно вамп давал Андерсону кровь. Придётся расспрашивать друга, как только он вернётся с работы. Впрочем, я не переживал насчёт недосказанности Пола и насчёт того, что он что-то скрывал. Я не спрашивал. Это в фильмах многие вспыхивают праведным гневом, как только узнают нечто такое, о чём раньше не знали и не интересовались. В реальности, конечно, бывает всякое.       — Ну… печалька. Придётся прождать целый день, — буркнул я, идя вместе с Ульрихом по коридору. Он приподнял бровь. — Пол работает до пяти вечера, а Белинда и её хозяин заразились.       — Verdammte Scheisse… — едва слышно пробормотал Шторм мат на родном языке. Насколько я понял, это значило «Ёб твою мать» в переводе на наш. — В общем, Юджин, боюсь, сегодня тренировки не будет. Может, завтра. Точно не скажу.       Я понимающе кивнул, ведь трындец городских масштабов только начался. Не факт, что всё не пойдёт по наклонной. Более того, болячка может распространиться по всему штату. А этого, равно как и распространения болезни по остальным штатам, нельзя было допустить. Заразу надо давить в зародыше. И никак иначе.