Вампир: Кровные Узы

POV Юджин Флинн Магазин пончиков «Winchell’s Donut House», 1316 Вайн-стрит, Голливуд, Лос-Анджелес 25 ноября 2004 года, 22:08       Купив себе два пончика с шоколадной глазурью, я вышел из магазина и уселся на один из четырёх свободных столиков на улице. А именно, крайний левый от входа. Ел я один пончик не удовольствия ради, а по условию из письма, присланного на почтовый ящик «Josefk@hotmail.com». Второй должен был достаться курьеру, который с минуту на минуту подойдёт к магазину. Дурацкое какое-то условие, если честно.       Пришёл я буквально сразу после интернет-кафе «Ground Zero». Я заплатил за посещение сего заведения деньгами Пола, всё равно они ему пока что не нужны. Письмо я стёр, но не по указанию автора, а по своей инициативе. Мало ли кто ещё отважится найти фильмец.       К столику, обходя две машины напротив, подошёл какой-то парнишка в свитере с капюшоном и джинсах, а также в кедах. Все шмотки уныло-серые, контрастирующие с его светлой мордой лица. То, что парнишка дрожал, как при ознобе, заставило меня насторожиться. Плюхнувшись напротив меня, курьер — я был уверен, что это именно он принёс кассету — некоторое время растирал ладони. А завидев пончик, незнакомец схватился за него и стал усиленно жрать его. Как будто до этого он весь день голодал!       — Ну и как тебе пончик? — я решил начать издалека. Парень не обратил внимания на мой вопрос и продолжил есть. Ну а после того, как пончик был съеден, он облизнул пальцы, испачканные шоколадной глазурью, и, наконец, подал голос:       — Ж-ж-жрать можно. Я, кстати, Н-нолан.       — Тогда чё ты дрожишь как осиновый лист? — спросил я Нолана. Тот резко повернул ко мне голову и… покачал ею:       — Это просто… просто пиздец, — сглотнув, парень продолжил: — Я хочу уйти из этого злоебучего дела, — а под конец буркнул: — Не хочу иметь ничё общего с этой блядской кассетой.       Я не поверил своим ушам, а потому сдавленно заржал, не обращая внимания на едва сдерживающегося от срыва курьера. Недоумевая, он сквозь зубы прошипел:       — И нехер тут ржать, вампирюга!       Услышав это, я икнул и просмеялся. Выходит, Нолан так боится кассеты, в которой, по идее, лесбийский порнофильм. Не представляю, чего можно испугаться при просмотре этого фильма! Ну я и наклонился вперёд, после полушёпотом попытался успокоить насквозь нервного пацана:       — Тоже мне, напугал! Нолан, это же порнофильм! Радоваться надо этой находке, а не срать в штаны, — я осмотрелся и любопытства ради поинтересовался: — Ты что, боишься сосущихся и трахающихся девок?       — Чувак, ты хер поймёшь, — покачал головой курьер, перестав дрожать. Он откинулся на спинку стула и уставился куда-то в звёздное небо с Луной. А оно было красивым… Ни неоновые вывески, ни освещаемые окна в домах и прочих постройках, ни мелькающие автомобильные фары, ни уличные фонари не могли помешать нам с Ноланом любоваться звёздами, Луной. Сразу вспоминаются ночные караулы в учебке в Сан-Диего, где я проходил начальное обучение, пока меня не перевели сначала в Туэнтинайн-Палмс, а оттуда в занятый нами Ирак. Жаль, что несмотря на низложение, Хусейн таки сбежал куда-то на юг России, где его следы теряются…       Бормотавший что-то себе под нос Нолан оторвал меня от воспоминаний о былом. Он пытался произнести слово «противоестественное», но не получалось, и в итоге он в сердцах выпалил:       — Блять! — и добавил: — Теперь вот меня преследуют.       — И кто, позволь спросить?       — Н-не знаю, — признался Нолан, запинаясь. Он снова дрожит как осиновый лист. — Куда бы я ни шёл, куда бы я ни посмотрел… Тени. Они словно живые, им на всё насрать…       Оооооо, вот и подоспели Ласомбра. Спасибо Ульриху и Джекки за краткий ликбез, благодаря которому я теперь больше знаю о Повелителях Теней, стоящих у истоков Шабаша. Да и воспоминания о складе, той девице-Ласомбре и неудавшемся допросе всё ещё вызывают дрожь в коленях.       — Мой телефон звонит, — продолжал бормотать Нолан, кладя на столик свою мобилу, — как только я хочу спросить имя названивающего мне пидора, я вместо голоса… — курьер икнул. — Сука. Вместо голоса я слышу песни на русском языке! — он махнул рукой и, поправив рюкзак, забрал телефон со словами: — Короче, я сваливаю. Ухожу нахуй из этого дела.       Разумеется, подобный расклад меня не устроил! Я обрушил руку ему на плечо и силой усадил обратно, цедя сквозь зубы:       — Так, дружочек, а кассету отдавать кто будет? Генерал Роберт Ли?       После моих слов Нолан, что-то прорычав, снял рюкзак и всучил его мне, а затем выпалил:       — Да держи ты свою блядскую к… — вдруг он осёкся и уставился. Но не на меня, а куда-то за спиной. Парнишка охнул: — Ох ты ж блять… Мужик, ты это видел? — Нолан указал дрожащим пальцем за спину. Я обернулся. Никого не видно. Белая кирпичная стена, за ней пара домиков да трёхэтажное здание. Уж не знаю, что могло напугать бедного парня.       Тем не менее, курьер успел улизнуть, выпалив заранее «Я сваливаю отсюда нахуй!». Поначалу я крикнул ему вслед:       — Э, собака, куда?! — но Нолан словно не услышал меня. Ну и хрен с ним. Главное, кассета в отданном задаром рюкзачке! Людей на улице было немного, но им было пофиг на то, что я копаюсь в рюкзаке чужого человека, который по сути отдал его задаром.       Хвала высшим силам, видеокассета нашлась. В самом первом отделении, спрятанная в чёрном пакете-майке. Я вытащил заветную кассету. На этикетке красовалась надпись «Пойманная муха». И… и всё. Просто «Пойманная муха». Уж не знаю, тот ли это фильм, но уточнить не помешает. Для этого я набрал номер Айзека и услышал в трубе его сонный голос:       — Алло, я слушаю.       — Добрый вечер, мистер Абрамс, — поздоровался я с Вождём голливудских анархистов и сунул кассету обратно в рюкзак, застёгивая отделение молнией. — В общем, радуйтесь: кассетку мне передал некто Нолан. Фильм называется…       — «Пойманная муха», да, — закончил за меня внезапно взбодрившийся Гедонист. Видать, мой звонок с приятной новостью сработал похлеще будильника. — За тобой заедет Гриффит, мой второй сын. Говори, где ты, чтобы он точно знал, куда ехать.       — Передайте Гриффиту, что пусть едет на Вайн-стрит, к магазину пончиков «Winchell’s Donut House»… — не успел я договорить, как Абрамс перебил меня:       — Знаю я, где это. Жди, — и отключился. Я продолжил просиживать жопу в ожидании тачки Гриффита. Спустя около пятнадцати минут или больше к парковке подъехала чёрная тачка. Судя по значку, это седан фирмы «Кадиллак». Если память не изменила, машина эта — купе. То есть, «Кадиллак Эльдорадо». Хоть она и выглядела скромно, но марка выдавала в ней богатство. Именно на «Кадиллаках» ездят президенты Штатов.       Водила разок посигналил мне. Я поднял глаза, встал с кресла и уселся рядом с тем, кто, по идее, является тем самым вторым сыном Айзека Абрамса. В отличие от красноволосого Майлза, шатен Гриффит выглядел как спортсмен: большая бело-оранжевая баскетбольная майка, спереди написано «Lakers», а снизу цифра «24». А вот вместо шорт — трико.       — Кассета у тебя? — спросил Гриффит. Я кивнул и, вынув её из рюкзака, протянул сыну Айзека. Тот кивнул, но не принял её, а позвонил отцу: — Пап, тот Флинн, о котором ты говорил, уже рядом сидит, — после он агакнул и, сказав ему, что скоро будет, взялся за баранку и выехал на Афтон-Плейс, как гласит подробная карта Голливуда, купленная сегодня днём. Карта округа — это, конечно, хорошо, но неудобно. Лучше буду тащить с собой несколько карт каждого города, включённого в состав округа Эл-Эй. Только для начала их надо купить. Голливуд с Калвер-Сити и Беверли-Хиллз, к счастью, уже есть.       Я откинулся на спинку сиденья и зевнул. Сейчас меня уже не волновали красоты Голливуда. Не успел я сомкнуть глаза, как Гриффит свернул влево. Вроде бы на Север-Эль-Сентро-авеню… или на Север-Гауэр-стрит? Так, судя по трём постройкам, смахивающим на склады, мы с Абрамсом-младшим едем по Север-Гауэр-стрит. А ещё вдалеке подсвечивается знак Голливуда на тех самых холмах… Ближе всего к нам — церковь. Проезжая мимо, я увидел на высокой башне храма крест.       — Это пресвитерианская церковь, — объяснил мне Гриффит «невероятно важную» инфу о церкви. Вспомнив, как мы с Элей вчера быстрым шагом прошли мимо католической церкви, я решился вопросить:       — Слушай, а как вообще пресвитерианцы контактируют с крестанутыми?       — Да как обычно, — пожал плечами Абрамс-младший, проезжая под автострадой Голливуд-фриуэй. — В Обществе Леопольда состоят все христиане, даже вон, православные, хотя у них нет власти в бывшем СССР после Революции. Алкаш Ельцин хотел было дать добро на открытие филиала в Москве, но смерть помешала. А Примаков потом разорвал документ и закрыл тему.       — Дай угадаю: ты лично видел российского президента, рвущего лист в клочья? — хихикнул я. Гриффит Абрамс никак не отреагировал, лишь продолжил ехать вперёд. Судя по наклону, мы едем вверх.       Спустя время мы свернули, как гласит указатель, на Синик-авеню. Далее последовало четыре поворота, из которых только один был налево, а остальные же — направо. Наконец, мы подъехали к небольшой парковке, уже занятой каким-то тёмно-синим автомобилем. Кажись, хэтчбек.       — Кстати, Гриф, — обратился я к выходившему Гедонисту, вместе с ним покидая тачку и закрывая дверь, — ты так и не ответил.       — У меня в России друзья, — отмахнулся Гриффит и заблокировал двери «Кадиллака». Мы с ним подошли к входной двери с кодовым замком. Как только Абрамс-младший ввёл код, послышался щелчок. Тореадор отворил дверь и пропустил первым. Я же пожал плечами, но всё равно зашёл. Перед этим я заметил над входом террасу. Пока что ничё необычного.       Я прошёл в просторную гостиную. Гриф, закрыв за собой дверь, проводил меня до внутреннего дворика, где под покровом ранней ночи на шезлонге сидел мистер Абрамс. Сейчас он носил белые просторные бриджи и разукрашенную гавайскую рубашку.       — Здрасьте, мистер Абрамс, — неловко поклонился я Вождю. Тот резво встал и, увидев в моей правой руке рюкзак, улыбнулся во все зубы:       — Спасибо, что привёз кассету. Ну а тебе, Гриф, спасибо, что привёз Юджина.       Абрамс-младший кивнул и, попрощавшись с отцом, ушёл. Мы же с Абрамсом-старшим направились в гостиную. Спустились, значится, по ступенькам. Краем глаза я заприметил выход к той самой террасе. Белый цвет, доминировавший в интерьере дома Вождя, откровенно резал мне глаза. И даже напоминал о больницах. Святой Ктулху, сколько же заражённых сейчас в изолированных палатах?..       — Задвинь, пожалуйста, шторы, — попросил меня Вождь, забравший рюкзак по пути к гостиной. Кивнув, я выполнил просьбу. Сделав это и пододвинув кресло к дивану, я поинтересовался у хозяина дома:       — Мистер Абрамс, вы уверены, что в кассете — та самая порнуха?       — Абсолютно, — отозвался Айзек, вставляя её в видик. Он врубил телик и сел на пододвинутое кресло. — Ты уж извини за высокомерие. Нынче молодняк забывает своё место и позволяет себе слишком много.       Странно, но первая беседа с Вождём не произвела такого впечатления. Просто беседа, о чём я и высказался:       — Ну не знаю, сэр. Вы мне тогда не показались высокомерной сволочью.       — Тогда хорошо, — радостно вздохнул Айзек и, поставив на подлокотник дивана, коробку с влажными салфетками. — Раз ты устроился поудобнее, то расслабляйся и получай удовольствие.       Мои губы скривились в усмешке. Салфетки мне ух как понадобятся! Я с разрешения Вождя включил телик, и мы, наконец, приступили к просмотру «Пойманной мухи». Полтора часа спустя       Просмотренный нами порнофильм был по-своему выдающимся, во многом, за счёт женщины-Ласомбры, которую я сразу узнал. Она возглавляла стаю шабашитов, взявших меня в плен в промзоне Эл-Эй, а теперь оказывается, что она снимается! Да где!       В общем, полуторачасовой фильм начинался как обычно. Какая-то шатенка в ничем не примечательной одежде подошла к решётчатым воротам. Только она хотела дёрнуть их на себя, как они сами открылись. Навстречу прошедшей во двор дома девице вышла до боли знакомая шабашитка-Ласомбра, которую я про себя называл «Даллас». Они разговорились и прошли внутрь.       Обстановка внутри дома была уютной, располагала к себе. Даже захотелось узнать, где этот дом. Но я подавил эту мыслишку в зародыше, сосредоточившись на кино. На протяжении всей прелюдии Повелительница Тьмы пожирала шатенку глазами, заигрывала с ней.       Наконец, она не выдержала и, оглядываясь и убеждаясь, что за ними никто не следит, грубо поцеловала гостью. Опешившая девица хотела было влепить ей пощёчину, но шабашитка ловко так перехватила её руку в считанных сантиметрах от лица, изменила цвет глаз на ярко-фиолетовый и взяла её под свой ментальный контроль. После они проследовали в одну из спален на втором этаже, причём то оператор следовал за ними, то ракурсы менялись.       Клубничка началась в тёмной комнате. Шатенка была малость напугана, даже будучи под Доминированием. Её партнёрша же чувствовала себя вполне уверенно. Вампирша не нежно раздевала её, а разрывала шмотки, упиваясь вскриками девицы. Далее они предавались поцелуям, обжиманиям. Ласомбра порой так сильно сжимала конечности шатенки, что оставались синяки.       Шатенке пришлось вылизывать меж ног вампирши, усевшейся прям на лицо. От того, что творилось на экране, у меня в штанах стало малость тесновато. Вот только при мистере Абрамсе дрочить как-то не комильфо, а потому я решил не обращать внимания на стояк и продолжать смотреть «Пойманную муху».       К удивлению шатенки, «Даллас» призвала теневые тентакли, что сняли с неё — Ласомбры — всю одежду. Я не выдержал и облизнул губы. Зрелище одновременно отталкивало из-за Власти над Тенью и возбуждало благодаря обладательнице данной Дисциплины. Воображение уже рисовало её скачущей на мне аки наездница. Что до шатенки, то она могла бы сесть мне на лицо.       В общем, Повелительница Теней не стала ходить вокруг да около, а сразу начала лизать партнёрше. Оператор подробно показывал, как женщина целовала, лизала половые губы, покусывала их, не забывала о клиторе. Всё это сопровождалось стонами гостьи.       Закончив снимать одно куни, оператор приступил к съёмкам следующего. Тут уже «Даллас» стонала, вскрикивала и теребила своей жертве волосы. Последняя продолжала находиться под Доминированием. Я не вслушивался в бормотания, вместо этого наслаждаясь картинкой и телодвижениями. Камера начала спускаться ниже, показывая теневые тентакли, обвивающие ноги. Но им не суждено было войти в дырочки девицы, поскольку фильм неожиданно оборвался. На самом, сука, интересном месте!       — Жаль, что вторая половина кассеты повреждена, — разочарованно выдал мистер Абрамс, забирая коробки с салфетками и вытаскивая кассету. Нам с ним так и не удалось вздрочнуть, и дело было не в возбуждении, а в банальном приличии. — Но ты всё равно заплатил дань, а потому я тебе помогу. Полную версию найдут уже мои люди.       Согласившись с Вождём, я принял позу «американской четвёрки». Я с нетерпением ждал, когда он выдаст местонахождение Ромеро. И дождался:       — Итак, Ярвуд — мой гуль и чемпион летней олимпиады 2000-го года в Сиднее. Он заработал золотую медаль по стрельбе из винтовки лёжа, бережно хранит её. Сейчас работает ночным сторожем на кладбище «Hollywood Forever», а живёт по адресу 5653 Лемон-Гров-авеню, это совсем рядом с кладбищем. Лучше всего сначала проверить его дом, — посоветовал мне мистер Абрамс. Я не столько спросил, сколько утверждал:       — Тоже обеспокоены происходящим.       Кивок означал согласие. Что ж, это не могло не радовать. Мистер Абрамс добавил ещё одну деталь:       — Дело в том, что Ярвуд уже два дня как не выходит на кладбище, приходится отправлять то Майлза, то Гриффита. На звонки он не отвечает.       Чуя неладное, я заверил Вождя:       — Сэр, я найду вашего гуля. Если надо — дух из него… — Абрамс оборвал меня, подняв ладонь:       — А вот выбивать из Ярвуда дух не следует. Я с ним сам поговорю. Будет у меня торчать на кладбище все два дня подряд. Отработает прогулы.       И на том ему спасибо. Я поблагодарил Вождя за оказанную помощь и собрался было уходить, как вдруг он сказал, что Гриф отвезёт меня к Ромеро. Приняв сей факт, я вышел на улицу и стал ждать Абрамса-младшего.       Наконец, мы с ним поехали по Голливудским холмам обратно в город, минуя то тут, то там появлявшиеся автомобили ЦКЗ, грузившие живых заражённых или мёртвых. Поездка прошла в гробовом молчании. В данный момент я хотел пообщаться только с Ярвудом, и ни с кем более. Дом по адресу 5653 Лемон-Гров-авеню, Лос-Анджелес Около часа спустя       Только я вышел из тачки и попрощался с Гриффитом, как он тут же тронулся с места. Я развернулся: высадил меня парень напротив обычного такого одноэтажного дома, огороженного серебристым сетчатым забором. Что характерно, перед домом стоял трёхдверный джип Toyota RAV4, окрашенный в тёмно-зелёный цвет. Вроде бы ничё необычного.       Обойдя машину сзади, я открыл дверцу калитки. Пока что никто меня не встретил, и это сначала меня не удивило. Но не остановило, и я, не стуча, отворил входную дверь.       Внутри, на первый взгляд, никого не было, как и во внутреннем дворике. Я призвал Прорицание, и оно выручило меня. Я уловил взором тусклую голубую ауру человека, лежавшего на чём-то, но уж точно не на полу. Он будто бы не услышал, как я захожу внутрь.       — К… кто там?.. — прохрипел лежавший. Вздохнув, я прошёл в гостиную. На простеньком кожаном диване лежал парнишка. Я урывками смотрел 4 года назад летнюю олимпиаду в Сиднее, но всё-таки запомнил морду лица Ярвуда Ромеро. Сейчас этот парень, мало изменившийся за прошедшее время, валялся на диване, раскинув руки и ноги. Из одежды на нём были только трусы, один тапок рядом валяется. А ещё я чуть не наступил на лежащий на полу телефон.       — Привет, Ярвуд, — поздоровался я с олимпийским призёром по стрельбе. Выглядел Ярвуд точно так же, как и заражённые, включая Пола: общая бледность, чёрно-багровые круги под глазами. Разве что глаза не налиты кровью. Я присвистнул, ведь случай тут запущенный.       — Ааааа, невесть кто прискакал, — сказал Ромеро, после чего захихикал. Я приподнял бровь, не понимая причины такого неожиданного веселья. — Видать, Абрамсу всё-таки не насрать на меня.       Я хотел было спросить, почему Ярвуд решил, будто бы Вождю насрать на своего же гуля, но промолчал. Щас не это было важно.       — И как ты умудрился заразиться? — начал я с удара прямо в лоб. Ромеро откашлялся:       — Сссука… Походу кто-то… пытается насолить Вождю.       — И остальному Эл-Эй, — поправил я парнишку, забирая стул и усаживаясь напротив гуля. — Ну так Абрамс тебя заразил? Он на вид не болен.       Ярвуд уверенно отмахнулся:       — Херня, хозяин никогда не болел, — произнёс он эту фразу так, будто бы он знал Абрамса, как облупленного. — Я те говорю: кто-то хочет насолить И Вождю, И Эл-Эй!       — Так говори! — я был малость раздражён уклончивыми ответами гуля. Мне одновременно было и жаль его, и хотелось как следует прибить. Тот плюнул на ковёр и процедил:       — Сионис…       Меня осенило! Вытащив из кармана штанов сложенную вдвое фотографию Оливера Сиониса, выглядевшего как какой-то хиппарь. При виде фотки Ярвуд забыл, что он заражён: выпучил глаза, резво уселся и, выхватив фотку левой рукой, стал всматриваться. Он горько улыбнулся:       — Да… Это Оливер.       — Ты хоть что-то о нём знаешь? — осведомился я, забирая фотку обратно. Ромеро охотно поделился со мной всем, что знал. Так, я выяснил, что Оливер живёт в Санта-Монике, подконтрольной клану Тремер. Я уже бывал там месяц назад, добывал Терезе медальон. Точного адреса Ярвуд не знал, зато он указал на улицу: Голдсмит-стрит. Согласно карте, улочка маленькая, так что надо будет затаиться и проследить за ним. Определить, в какой же дом он зайдёт.       — И ещё, — Ярвуд поднял палец, когда я уже встал и собрался было с ним прощаться. Я присел, поскольку кашляющий гуль всё ещё мог помочь. — В общем, Сионис — педик. Он на меня ТАК смотрел, — для эффекта парнишка выпучил глаза, — что хотел заманить в какой-нить тёмный угол и отъебать прям там!       Я пустил смешок, чем заслужил осуждающий взгляд Ромеро:       — Ржи скока угодно, дебил! Только потом не удивляйся, если выпьешь крови, вырубишься, а утром очнёшься с болью в сраке. Как и твоя подружка.       Мне резко стало несмешно:       — С этого момента поподробней.       — Он всех любит, — хмыкнул Ярвуд, переворачиваясь на правый бок. — Эта херня у него ещё с конца 60-х, когда была война во Вьетнаме. От своей девки понахватался.       — Хо-хо! — усмехнулся я. — Уже был тр… — но уловив злющий-презлющий взгляд Ромеро, явно намекающий на мою незавидную участь в случае продолжения фразочки. А поэтому, я сымитировал кашель.       — Короче, езжай-ка на Голдсмит-стрит, — махнул он рукой куда-то в сторону. Я хотел было спросить его насчёт больницы, но он пресёк сию возможность: — А за меня не ссы, ЦКЗ скоро заберёт меня и уведомит шефа.       Гуль улыбнулся и показал зубы. Я не удивился, увидев окровавленные зубы и дёсна. Участвуя в боевых действиях, и не такое увидишь.       — Ну как знаешь, — проговорил я и, покинув дом Ярвуда, стал указывать пальцем то налево, то направо, бормоча под нос считалочку из «Криминального чтива». В итоге, был выбран путь налево. Не хотелось теперь находиться в том доме, тем более вдалеке, с северной стороны Север-Риджвуд-плейс, подъезжал знакомый уже фургон ЦКЗ. Вернее, другой, судя по номерам. Я сделал вид, что просто прогуливался по району. Периодически я поглядывал назад, наблюдал, как Ярвуда на носилках заносят в фургон, прикрыв всё тело, кроме головы. Хорошо хоть не в мешке для трупов.       Только я прекратил наблюдать за людьми в комбезах, как один из них — из числа тащивших Ромеро — спалил меня и крикнул:       — Мистер!       Пожав плечами, я подбежал к ЦКЗшнику. Тот долго всматривался, а я не решался прервать его. Наконец, он, попросив подождать, залез в фургон, копался тем пару секунд, и достал маленький фонарик. Человек — аура, распознанная мной Прорицанием, опознала — скомандовал:       — Откройте-ка рот.       — Зачем? — вполне логично поинтересовался я, однако сотрудник ЦКЗ повторил команду. Не желая проблем, я всё же открыл рот. Мужчина, врубив фонарик, посветил мне в пасть где-то с минуту, после чего облегчённо вздохнул через противогаз и радостно объявил:       — Хорошо, что вы здоровы, — а затем пояснил, зачем это делал: — У заражённых, в первую очередь, ротовая полость становится краснющей, но не кровоточит. Выяснили, когда обследовали «умерших».       Напрягая память, я всё никак не мог припомнить о таком симптоме, как краснющая ротовая полость. Видать, Регент Штраус «забыл» сказать или сам не знал. Я рассеяно кивнул:       — Понял. Буду в следующий раз в разы внимательнее.       — Вы хотя бы не пьёте кровь? — осведомился ЦКЗшник, скрещивая руки на груди. Улыбнувшись, я замотал головой и честно признался:       — Нет, сэр. Зарёкся к чертям.       — А зря вы так, ведь… — съехидничал мужчина и хотел было что-то сказать, но его окликнули:       — Гарри! Поехали, у нас ещё вызовы!       Тот, кого назвали Гарри, не стал тратить время на прощание со мной, и залез внутрь фургона, который тут же тронулся. А я, пожав плечами, направился к бульвару Санта-Моника по Север-Риджвуд-плейс. По пути я почти не натыкался на людей и паранормов. Разве что мимо меня пробежал какой-то захмурыш, и всё. Указатели «ONE WAY», указывавшие на юг, предназначались скорее для автомобилей, нежели для пешеходов.       Только я прошёл мимо ворот парковки, как из соседнего дома послышался какой-то странный звук. Из какого именно, я понял только благодаря обострённому слуху, уловившему этот самый звук из скромненького одноэтажного домика. 1002-й, как гласит номер над входной дверью. Посмотрев налево, я перешёл дорогу. Если не считать всякого рода кусты, названия которых я не вспомню при всём своём желании, то дом выглядел как дом: серые стены, сине-зелёная окантовка, такого же цвета козырьки на окнах.       Было два варианта зайти: через парадный или проезд для автомобилей, тем более почему-то ворота были распахнуты, а неизвестная машина, стоя передом к проезду, не покинула задний двор. Я решил всё-таки не переть напролом, а потому прикрыл ворота, едва оказавшись во дворе.       На крыльце стоял никем не занятый шезлонг. Я на полминуты призвал Прорицание, которое помогло мне узреть пару бледноватых аур, обступивших ещё одну. Это меня насторожило, и я достал из недавно купленной кобуры Mk.23 mod 0. Проверив магазин и сам пистолет, я не стал вскидывать его, и медленно направился к крыльцу.       Я ступал аккуратно, потому что доски могли заскрипеть в любой момент. Подойдя к двери, я снова призвал Прорицание: три ауры окружили четвёртую, одна из них активно жестикулировала. Я едва вздохнул, приоткрыл входную дверцу и так же медленно зашёл в дом. Одна из бледноватых аур вдруг повернула голову… и уставилась прямо на меня! Да твою ж!       Покачав головой, я поставил пистолет на предохранитель и, убрав его, уловил едва слышимый для нормального человека разговор. Тот или та, кто повернулся/ась ко мне, вполголоса произнёс:       — У нас гость.       — Ну так пойди и проверь, в чём дело? — негодующе рыкнул другой голос. На сей раз, женский. Он мне показался малость знакомым, поэтому я насторожился. В помещение тут же ворвались двое: мексиканец и негрила. Причём ниггер выглядел знакомо… Ба! Да это с ним мы пересеклись взглядами в «Last Round» месяц назад! То-то я думаю, почему он посмотрел на меня, как на уже знакомого человека, но через секунду «нацепил» маску пофигизма.       — Дамзел, подойди-ка сюда! — позвал свою предводительницу негр. Та с недовольным рыком «Я, кажется, велела пойти и проверить» пришла на зов подчинённого, и немало так удивилась, узрев меня. Она сплюнула:       — Тьфу ты, сука! Слышь, ты это, не пугай окружающих. А то некоторых может кондратий хватить, — для виду Владычица почесала себе над грудью. Услышав «кондратий», я не удивился. Была у нас во взводе парочка русских. Вроде бы дети эмигрантов, сваливших из СССР. От них-то я и понахватался некоторых русских фразочек. Жаль, что они не дожили до нынешнего дня. Полегли в апреле при штурме Фаллуджи.       Я безразлично пожал плечами и парировал:       — А ты говори своим, чтоб закрывали за собой двери и ворота. Вместо меня сюда мог нагрянуть отряд копов. Или Инферналисты.       Женщина закатила глаза, но взяла себя в руки и потёрла переносицу. Её подчинённые по-прежнему целились в меня, готовясь выстрелить. Наша Владычица осведомилась:       — Короче, Флинн, что ты тут забыл?       — Да звук странный отсюда услышал, — честно ответил я Дамзел, не желая обманывать ни её саму, ни её подопечных-анархистов, державших меня на мушке. Вампирша скрестила руки на груди:       — Ну и на что был похож этот странный звук?       Прикинув, я погладил трёхдневную щетину и сказал:       — На удар толстым словарём по столу. Или на удар по капоту тачки. А насколько мне известно, подобный звук похож на выстрел из глушака.       — Эт я стрелял, — подал голос мексиканец, опуская ствол… MAC-10, кажись. На ствол ПП был насажен длинный глушак. — Тот снежок пытался от нас удрать и получил по заслугам.       — Матео говорит о Ноксе Харингтоне, — поспешила вставить Дамзел, кивая на проход, дескать, иди за мной. Я под «конвоем» Матео и неназванного негра припёрся в гостиную. Картина почти та же, что и в доме Ярвуда: человек лежит на диване, херово выглядит. На этом все сходства заканчивались.       В отличие от Ромеро, этот черноволосый долговязый парнишка умудрялся сохранять улыбку от ушей, даже несмотря на пулевое ранение в районе голени, о чём ярко говорили как кровь, так и дырка на штанине. Да он, как никак, мазохист! И выглядел он, как и Пол, херово: окровавленные глаза, тёмно-багровые круги под ними.       — Это и есть Нокс Харингтон? — спросил я скорее сам себя, нежели окружающих. Морда лица была знакома мне по описанию Ульриха, рассказывавшего на одной из тренировок о гуле Бертрама Танга, полном энтузиазма. Матео, не дожидаясь кивка Дамзел, выдал:       — Он, он. Торгует заражённой кровью.       — Говорит, что действовал сам, хотя жопой чую, — добавила наша рыжая-бесстыжая, — не он всё организовал. Просто исполнитель. Повторяет свою мантру, как умалишённый. Трындит «Я всё сам делаю», и так хуеву тучу раз.       — Я всё сам делаю, всё сам… — бормочет Харингтон, сохраняя улыбочку на морде лица. Я взялся за подбородок, размышляя, как дальше поступить. Труп мне, как и Дамзел, нахрен не был нужен. Для начала, надо бы привести его в себя. Я позвал парнишку:       — Нокс.       Ноль реакции. Что ж, буду тогда пускать в ход народные методы, усвоенные мною во время учебки, благо тамошний комендор-сержант Престон Дольман запоминается всем рекрутам. Как и прочие сержанты, делающие морпехов из блевотины.       — Харингтон! — рявкнул я. От этого гуль Танга выпучил глаза и встал на ноги, невзирая на простреленную голень. Смотря немигающим взглядом на уже не улыбающегося Нокса, я продолжил уже спокойнее: — Ты, кажется, сейчас нихера не осознаёшь своего положения. Ты торгуешь заражённой кровью, — и снова никак не реагирует. Но по крайней мере, после моего рявкания гуль больше не повторяет свою мантру, чем остались довольны облегчённо вздохнувшие Матео и напарник. Усадив Харингтона и взяв один из стульев, я плюхнулся напротив дивана Нокса и снова надавил: — Будешь молчать и строить из себя поехавшего — тебя отдадут Камарилье или Тремерам. Сомневаюсь, что твой дражайший хозяин помчится спасать твою сраку.       — Нет! — выпалил бедняга, выпучив глаза до такой степени, что ещё чуть-чуть, и они могут преспокойно выпасть. Он икнул: — Бл… н-не надо. Я-я-я-я не хочу ни туда, ни туда.       — Слушай сюда, Нокси-Хуёкси… — начала было Дамзел, но я поднял ладонь и выставил её меж ней и гулем. Прожигавшая меня взглядом Цимисх рыкнула в сторону бедняги: — Не справится Колдунишка — возьмёмся мы. И мы, в отличие от него, не будем с тобой такими добренькии.       Харингтон закивал аки китайский болванчик, а троица ушла куда-то, оставив нас наедине. Я посмотрел парнишке в глаза:       — Будешь молчать, и тебя будут жестоко пытать, в лучших средневековых традициях. Это если тебе повезёт пережить Бешеных, — я вошёл во вкус, описывая ужасы вируса ярости. — А Бешеные не будут с тобой церемониться. Им чхать на всё, кроме убийств и заражения окружающих. Ты хочешь, чтобы «28 дней спустя» стали реальностью?       — Не хочу, — возразил, пускай и не так уверенно, как мог бы. Я наклонился вперёд:       — Ты будешь страдать, пока не скажешь всё, что им нужно знать, — я нарочно не уточнял, кто эти «они». Пусть сам думает, кого я имею в виду. Подозревая, что Нокс может снова замолчать или — того хуже — продолжить мантру «Я всё сам делаю», я поднажал: — Но можно и по-другому. Решать тебе.       Нокс опустил голову. На всякий случай врубив Прорицание, я узрел смену цвета ауры с салатового на серый. Хорошо, что мне удалось более-менее запомнить значения каждого цвета и состояния аур в книгах, посвящённых Прорицанию. Итак, серый цвет вроде бы означал подавленность. На моих глазах цвет ауры изменился с серой на фиолетовый. То есть, волнуется наш гуль. Волнуется.       Сглотнув, он начал монолог:       — Я был насильно завербован. Третьего дня ко мне приходил один одноглазый ирландец, похожий на какого-то актёра. Имя этого типа не помню… — Нокс погладил мочку уха. — Кажется, на «Г» начиналось.       — Продолжай, — подстегнул я гуля, скрещивая щиколотки.       — В оооообщем, — он растягивал букву «о» в слове «общем», чем нервировал не меня, а скорее затаившихся анархистов, — ирландец этот велел мне распространять пакеты с заражённой кровью. Не бесплатно. А в обмен обещал, что я стану членом какого-то братства. Кажись, Девятого Круга.       — И что это за братство Девятого Круга? — поинтересовался я. Только Нокс открыл рот, как Дамзел вернулась в комнату… не прерывать мой расспрос, а для другого:       — Это кучка религиозных фанатиков-ебанатиков, которые решили, что раз все на нашей потаскухе-Земле осознают себя, то УЖЕ, — Цимисх на секунду подняла палец вверх, — знают о своей судьбе, а потому нужно всех за каким-то хером убить.       — Сталкивался я с одной фаталисткой-нимфоманкой, — усмехнулся я, хрустя пальцами. Ноксу-то, судя по морде лица, было похер, а вот «самая ебанутая вампирша с 92-го» скрестила руки на груди. Я это заметил: — До секса не дошло, к счастью.       Дамзел одобрительно кивнула. Дескать, молодец, дружочек, что не поддался женским чарам. Ну а я продолжил рассказ, не упоминая Элинор:       — В общем, у этой дамочки нашёл какой-то листок с восьмиконечной… — тут Нокс нагло оборвал меня:       — Звёздочкой и черепом, — и посмотрел так, словно я узнал какую-то тайну, раскрытие которой может навредить всем. Он попытался выхватить у меня из кобуры пистолет, но я вовремя перехватил руку, дёрнул влево и со всей дури ёбнул по носу правым кулаком. Затем ещё раз. И ещё, для надёжности. Гуль завыл от боли, но Дамзел оглушила его, ударив ребром ладони по шее. Несильно, иначе Харингтон приказал бы долго жить. Тот плюхнулся животом на пол.       — Знаю я, про что ты щас говорил, — сказала Дамзел, пряча одну из прядей под берет. — Пропуск в Братство, — она протянула мне знакомый уже картонный лист. Ничё нового. Та же восьмиконечная звезда, тот же череп, и надпись малость другая: «Я просвещён» вместо «Я просвещена». Я, взяв этот, с позволения сказать, пропуск, осведомился:       — Где надыбала?       — Да у одного хиппаря, — будничным тоном ответила Цимисх. Услышав про хиппаря, я достал из кармана штанов фотку Оливера Сиониса и показал её, спрашивая:       — Он?       — Он, он, — подтвердила женщина. Я рассмеялся, чего она не поняла: — Ну и чё ржём?       — Да я должен был по заданию регента проведать этого гуля, — поспешил я объяснить собеседнице, не упоминая всех деталей. Не положено кому попало знать всё подряд. — Может, съездить обратно и проверить? — Дамзел хотела что-то сказать, но я добавил: — Как говорится, доверяй, но проверяй.       — Это дом 3018 на Голдсмит-стрит в…       — Санта-Монике, — закончил я за вампиршу. Она кивнула, но остановила меня, собравшегося было уходить:       — Я бы на твоём месте не ехала туда. Там, как сказал один мой тамошний информатор, работают ЦКЗшники, — Дамзел огляделась. — Что ж, раз ты здесь торчишь, то поможешь обыскать дом? Заодно и своим Колдунам хоть что-то, да передашь.       Учитывая сложившуюся в округе ситуацию, я не имел права упускать возможность узнать больше об этом драном Братстве Девятого Круга. А посему, я с радостью согласился помочь. Вернувшиеся Матео и негрила взяли на себя комнаты слева от входной двери, а нам с Дамзел достались остальные. Также было решено обследовать внутренний двор вместе. Каждому из нас Матео раздал латексные перчатки, чтоб не осталось отпечатков.       Начали мы, естественно, с гостиной. Копались мы в вещах аккуратно, чтобы у ЦКЗшников, которые сюда приедут — в этом я не сомневался — не возникло никаких подозрений. Дрыхнувший Нокс был не в счёт. Кто знает, вдруг он сам глотнул заражённой крови?       — Это, Юджин, — назвала Дамзел моё имя, пока я обыскивал тумбочку. Я повернулся на голос женщины, стоявшей у другой тумбы, — вопрос один, но неебически важный: ты давно освоил Доминирование?       — Нууууу… — протянул я, раскладывая листовки, как игральные карты, — Копаться в мыслях пока не могу, как и трындеть с помощью телепатии, но вот загипнотизировать кого-то точно смогу. Отдать команду тоже.       — Вот первое ты и сделал, — я приподнял бровь, не понимая, что именно «первое» я сделал. — Загипнотизировал Харингтона, пускай и ненадолго. Ну а телепатия — стезя Прорицания.       Я искренне удивился. Вроде бы никакого гипноза и не было!       — Вообще-то, я банально надавил на Нокса, — попытался я было объяснить Дамзел, но та замотала головой:       — Загипнотизировал, дружочек. Мой сир учила меня Дисциплинам нашего клана, на освоение начальных ступеней Доминирования типа Приказа и Гипноза уходит около месяца, по себе знаю, — женщина тыкнула себе в грудь большим пальцем. Вот оно как… Ульрих не просто так во время тренировок нахваливал меня, если получалось задоминировать будущих жертв, коими были преступники и просто отмороженные личности, и плевать, насколько они полезны.       Цимисх-анархистка с радостью приняла моё предложение продолжить обыск. Покончив с гостиной и забрав все листовки, мы перешли в другую комнату. Вернее, на кухню. На одном из столов стоял подозрительный чемоданчик, оказавшийся переносным холодильником.       — О-пааааа… — протянул я, открывая крышку и отмечая внутри этого холодильничка шесть пакетов с кровью. Следом присвистнула Дамзел, смотревшая вместе со мной, как поднимается холодный пар. — Короче, предлагаю так: три пакета тебе, три мне.       — Пить не буду, — отрезала женщина, на что я парировал:       — Да не пить. Уликой будут.       Она никак не отреагировала и продолжила осматривать то ящики, то холодильник, то настенные шкафчики. Я же осматривал пакеты. Не считая приклеенных листков с восьмиконечными звёздами и черепами, всё было в порядке. Поиски закончились обнаружением ещё одного переносного холодильника. В посудомоечной машине. Дамзел довольно лыбилась, обнажив клыки.       — Ты счастлива? — спросил я её. Не реагирует. — Дааамзееел. Ты счастлива?       — Ещё как счастлива, — улыбнулась ещё шире, демонстрируя пакеты с кровью. — Эти пакеты мои, те, — она тыкнула пальцем на один из оных в правой руке, — твои.       Спорить с ней не стал, нахер надо. Вместо этого я сложил улики, за исключением картонных листовок, в переносной холодильник. Сами листовки я засунул в парочку фасовочных пакетов, для надёжности. Спустя время мы встретились в проходной с Матео и Майклом — так Дамзел назвала ниггера. Парни тоже нашли кое-что интересное, помимо листовок и переносных холодильников: паспорта неких лиц. В количестве двадцати штук. Среди них имелся и паспорт Нокса Харингтона. Знать бы ещё, зачем гулю Бертрама всё это барахло. В версию насильной вербовки в Братство верилось всё меньше и меньше.       — Флинн, — обратилась ко мне Дамзел, — останься, присмотри за Ноксом.       — Я бы не доверял Колдуну, — буркнул Матео, на что Дамзел возразила:       — Будешь выпендриваться — останешься вместо него.       Мексиканец поднял руки в примирительном жесте. Благоразумен оказался. Все трое вышли во внутренний дворик, а я, разумеется, остался внутри. Умом я понимал рыжую бестию: никакой я не анархист, Обращён чуть больше месяца назад, да ещё и, по словам Ульриха, являюсь приёмным птенцом Князя. Даже то, что Родригес нормально ко мне отнёсся, не спасало.       В итоге, обыск внутреннего двора закончился ничем. Как сказал Матео, всё нужное хранилось в доме. Дальше наступило время «Хэ»: переносной холодильник с шестью пакетами с кровью, 20 листовок и треть паспортов — 7 из 21 — достались мне. Остальные же улики достались анархистам. Что же до Нокса… его оставили лежать. Мне пришлось звонить Вождю Абрамсу и рассказывать не только о судьбе его гуля, но и о вербовщике Братства. В ближайшее время он — Абрамс — приедет сам, не пошлёт посредников.       На этой ноте и закончилось наше временное, но плодотворное сотрудничество. Дамзел и компания уселись в жёлтый фургон Mercedes Benz Vito. Я наблюдал за ними, как вдруг Цимисх, усевшаяся на водительское кресло, окликнула меня:       — Юджин! Прыгай давай, отвезём к Капелле.       — А ты хоть знаешь, где она? — подъебнул я её, упираясь свободной рукой, не держащей холодильник, в бок. Я не просто так задал этот вопрос, поскольку ватага могла отвезти меня в бар «Last Round» или другое, настоящее логово Анархов.       — Сирша подсказала, — махнула Дамзел ладонью, после чего не выдержала: — Так, ты или залезай, или лови такси. Что выбираешь?       Выбирать я не стал. Просто прошёл перед фургоном и залез в кабину, усаживаясь поближе к Дамзел, чего она не могла не заметить. Взгляд её был красноречивее любых слов, в ответ я улыбнулся и подмигнул ей. Закатив глаза, она повернула ключ зажигания и тронулась с места. Из кузова послышались звуки падения на пол и ругань то на нашем языке, то на испанском.       — Да можно не так-то, сука, резко?! — и это ещё самое приличное из услышанного мной. Самой Дамзел было начхать, она просто ехала по улицам Ла-Ла Ленда. И ладно хоть не матюкается, когда я на неё невольно засматриваюсь. На одном из поворотов она принялась объяснять, что именно ей подсказывала сирша:       — Так уж получилось, что Радимира — она из Сербии — дружила с парочкой Тремеров. Они щас ходят у местного лысого Регента в Старших Послушниках. Если б не они, то хуй бы я знала точный адрес Капеллы.       — А почему ты говоришь «дружила»? — спросил я, на одном из поворотов хватаясь за правую руку женщины. В ответ Цимисх, нарочно игнорировавшая мой жест, что-то процедила. Но что — я не разобрал, увы.       — Убили её эти ёбанные Инферналисты, — выплюнула она. — Два месяца назад.       Я не знал, что сказать. Понятия не имел, какой была Радимира как личность, но факт принадлежности её к клану Владык был налицо хотя бы благодаря птенцу, с коей я сейчас и разговаривал. Поэтому я ограничился принесением слов соболезнований, и похер, что прошло столько времени после гибели сербки.       — Ладно, не буду тревожить старые раны, — попытался я приободрить Дамзел и тепло ей улыбнулся. Её лицо украсила ухмылочка. Дальнейший же путь до Капеллы прошёл в молчании… Не считая разговоров подопечных рыжей-бесстыжей, которые я пропускал мимо ушей.       Я зевнул и, протерев глаза, улёгся на плечо Дамзел. Как и в тот раз, в прошлом месяце, когда меня выручали Родригес и ватага, вампирша дёрнула плечом:       — Носи с собой подушку, раз ты такой дохера жаворонок.       — Мне подушка не нужна, — сдавленно захихикал я. Вот в данный момент Дамзел умиляла. Эх, вот бы её отвести куда-нибудь за угол или в комнатёнку в мотеле, раздеть догола, расцеловать и…       Я мысленно дал себе подзатыльник. Не время щас думать о ебле, ещё успеется с этим. Тем более, мы уже подъехали к капелле. Со словами «Удачи там» я вышел из фургона, забрал всё барахло и уверенно направился к зданию Капеллы. Фургон сразу уехал по Венис-бульвар.       Бросив взгляд на Капеллу, я открыл входную дверь и прошёл внутрь вестибюля. За столиком ресепшена сидел белый соклановец, не негритянка. Он поднял голову и обратил на меня свой взор.       — Слушаю вас, мистер Флинн, — пробормотал рыжеволосый. Я, ни слова не говоря, поставил на столик как переносной холодильник, так и рюкзак, откуда достал паспорта и листовки. И только сейчас объяснил, за каким хреном:       — Это регенту Штраусу, по делу об эпидемии.       Услышав про эпидемию почти полусонный Тремер взбодрился: сначала потрогал и осмотрел вещи, а затем рванул к стационарному телефону, по которому позвонил Регенту. Парочку «Да», «Конечно», «Разумеется» и «Само собой» спустя соклановец отвёл меня к одному из двух диванов:       — Садитесь, Регент щас спустится.       Я кивнул и полулёг на диван. Глаза сами слипались, изредка я зевал. Забив на попытки взбодриться и не заснуть, я скрестил руки на груди и окончательно закрыл глаза. А чтоб нормально заснуть, я начал про себя считать манулов. Один манул, два манула… На тридцать четвёртом мануле, словно чуя подвох, я приоткрыл один глаз. Макс уже стоял надо мной.       — Здрасьте, Макс, — сонно проблеял я, усаживаясь и протягивая мужчине улики, раздобытые в доме Нокса Харингтона. Регент бегло просмотрел всё, кроме переносного холодильника, и приказал:       — Следуй за мной, птенец.       Мы вдвоём топали и топали сначала по лестничному пролёту, затем по коридору. Я припоминал эту дорогу. Дорогу до своеобразной «приёмной», как я называл её про себя весь месяц. Камин не горел, как в предыдущие разы, когда я здесь бывал по приглашению Регента или Ульриха.       — Итак, сэр… — начал было я, как вдруг Регент поднял ладонь:       — Всё завтра обсудим. А пока, располагайся. Спи.       Я облегчённо вздохнул. Как же я рад переночевать в Капелле! Что-то в ней есть такое, что-то таинственное, маскирующееся под невзрачное. Этим и была Капелла, в чём я убедился хуеву тучу раз. Не раздеваясь, я лёг на диван слева от столика, куда я положил паспорта, листовки и переносной холодильник. Спать не просто хотелось, а ОЧЕНЬ хотелось. Не знаю, может, я какой-то неправильный вампир, раз не люблю активничать ночью?