Свободный раб. Безвластный господин.

Когда по городу побежали первые солнечные лучики, слабо освещающие и совсем не греющие людей, один из таких проник в комнату Свифта через неприкрытое окно, попадая прямо в глаза мальчику, мирно спящему в постели своего хозяина. Леонардо сморщил нос, зажмурив глаза сильнее, пытаясь удержать сладкий сон, но когда он наконец понял, что это бесполезно, парень все-таки решился проснуться. Его голова ужасно болела, во рту стоял неприятный привкус, а ощущение того, что он проспал целую вечность, и вовсе не оставляло парня ни на секунду. На часах было около восьми утра, когда Лео попытался подняться с кровати своего Господина, который тем временем тихонько спал на самом краю, свернувшись в большой комок под одеялом. Стоило мальчику перевести корпус в вертикальное положение, как в его глазах потемнело, к вискам и лобной части подоспела боль, сжимающая его голову изнутри, а чувство нарастающей тошноты начало сопровождаться слабыми салатово-фиолетовыми бликами. Леонардо схватился за лицо руками, обнажая зубы в оскале, вызванным этим состоянием, которое отпустило его спустя несколько секунд. Почувствовав себя лучше, парень постарался подняться, чтобы забрать свою одежду, а потом отправиться к себе в комнату, где он мог умыться и привести себя в порядок. Внизу все ныло. Тянущая боль, отдающая в поясницу, смутила мальчика, который еле встал с постели, чувствуя, как его колени подрагивают, когда он делает шаг. Ему казалось, что Свифт оставил что-то внутри него на ночь, не пожелав оставить его в покое, и это что-то было необходимо вытащить. Но это были лишь ощущения — ничего подобного не было. Лео дошёл до комнаты, где лежала его одежда, от которой они избавились перед приёмом горячей ванны. Глаза мальчика пробежались по бутылкам из-под выпивки и остаткам фруктов, лежавших на белоснежных аккуратных тарелках. Наконец, увидев свои вещи, парень, немного поморщившись от боли, надел штаны и поло, попутно взглянув в зеркало на свои растрёпанные волосы. Он уже собирался вернуться туда, где стояла кровать хозяина, но звук открывающейся двери заставил его замереть у порога, прижавшись к стене. — Свифт, подъем, — оу, этот грубоватый мужской голос, раздающийся в этом доме подобно раскатам грома, он узнает из тысячи. — Вставай, ленивая задница. Лео до сих пор не увидел лица Ребела, но его силуэт, голос, манера движений сразу давали понять, что бояться его — вполне разумная идея. Дыхание парня участилось, ладони мгновенно стали влажными, а глаза сразу прильнули к полу, чтобы не пересечься взглядами с младшим братом Господина. Услышав шаги, направляющиеся в сторону ванной, Леонардо ощутил, как внутри у него что-то екнуло, а его губы непроизвольно скривил немой страх. — Свифт, ты знаешь который час? Давай по… — пытаясь поднять старшего, панк открыл дверь, за которой стоял раб его брата. — Что ты тут делаешь? Лео довольно быстро сообразил, что вопрос адресован ему. Хоть и готового ответа на него у мальчика не было, он все же попытался что-то выдавить из себя. — Господин… Доброе утро… То есть, доброе утро, Господин разрешил мне остаться. Ну, он не разрешал, но не возражал, — мальчик начал нервно перебирать пальцы. Ребел нахмурился, пытаясь разобраться в невнятном бормотании пацана, скрестив руки на груди. — Брысь отсюда, — рявкнул парень. — Ещё раз увижу тебя в одной из наших комнат — накажу. Ребел проводил взглядом убегающего ребёнка и посмотрел на бардак, оставленный его братом в ванной. — Ёбанный в рот! Свифт, блять! Давай поднимайся! Кто за тобой это все убирать будет? Я? На меня даже не смотри своим полуоткрытым глазом! И мелкого не трогай. Он виноват, что ты решил ему романтическую обстановку устроить, блин? Вот и доставай теперь осколки из сливного отверстия сам! — Какие осколки? — бурча на младшего, парень забирался все глубже в кроватное царство, под покров одеяла. — Мы ничего не били. Громкий шум от разбитой бутылки заставил Свифта подскочить с постели, вылупив глаза. Реб вышел из ванной, отряхивая руки. — Я вижу, ты уже встал. Вот заодно и уберешь все там, — парень вышел из комнаты, оставляя старшего наедине с протяжным хныканьем.

***

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Гоуст снял наушники и маску с лица, вглядываясь в продырявленную в мишень. — Отлично, брат. Пять из пяти, — развалившись в кожаном кресле и катаясь на нем по комнате, комментировал МС, закидывая себе в рот орешки и запивая это остатками энергетика из банки, которая десять минут назад была еще полная. — Отлично, для косого мудака, — панк подошел к младшему, забирая у него банку и делая оттуда глоток. — Посмотри, где центр, а где третий и четвёртый. — Не переживай, Гоуст, ты научишься стрелять, — Эмс рассмеялся над своей тонкой иронией, но вот старший его юмора не поддержал. — Херовый прицел, найди что-то на замену, а я пока разберу, — голос владельца чёрно-фиолетовых татуировок оставался неизменным. Паркурщик направился к столу, где стояли два кейса с деталями и, надев очки, принялся подбирать идеальную. Зрение парня не было плохим, но однако начинало заметно портиться. Бесконечный телевизор и телефон, чтение, возня с мелкими деталями, видео игры — все это сказывалось на глазах МС. — Эй, парни, вы встали? — Ребел спустился в обитель оружейника. Он знал, что младшие остались на ночь в этой комнате, перебирая инвентарь. — Ага, встали. Утро, — кивнул блондин, хоть они и вовсе не ложились этой ночью. — Отлично, тогда я уехал. До обеда, — бросил Реб, уже развернувшись на выход. — Стой, куда так рано? — Эмс тряхнул головой и очки съехали на край носа, чтобы он мог спокойно видеть брата без увеличительных приборов. — Тренировка, — Ребел постучал по спортивной сумке. У него была такая привычка — доказывать свои слова чем-то. Например, когда он говорил, что пил чай, Реб невольно показывал кружку, из которой он это делал, однако братья, привыкнув, совсем не замечали этой особенности. Он занимался боксом отдельно от своей семьи, хоть и не профессионально. У них было множество тренеров, которые приходили к ним по вечерам и в свободное время в личный зал, где обучали парней кикбоксингу, дзюдо, айкидо и тайскому боксу, но возможность выпустить пар на стороне грела душу мастера ближнего боя.

***

После ежедневного наказания Лео не вышел на завтрак. Свифт не стал особо разбираться в причинах этого поступка, и слов «я не голоден» для него было вполне достаточно. Панк лишь напомнил мальчику, что через час или полтора он должен спуститься вниз и все убрать. Отказываться от пищи было не совсем правильным решением для Леонардо, ведь брать с кухни что-то ему было запрещено. Но голод сейчас меньше всего волновал парня. Он сидел в своей комнате, зажавшись в угол, пока панки завтракали внизу. Он прижал колени к груди, изредка срываясь на рык, когда его нутро уже не выдерживало этой боли, которая была недостаточно выражена для обезболивающего, но все время давала о себе знать. Он ненавидел происходящее и то, что его собственный организм напоминал ему о произошедшем прошлой ночью с его Господином. Лео сжимал руки в кулаки до скрипа в суставах и треска в костях, невольно участвуя в борьбе желаний, где ему хотелось одновременно побежать, сорвавшись с места, и не двигаться, забившись в угол. То беззвучно хныча, то злясь, он был не в силах справиться с эмоциями, переполнявшими его, пока голова парня не склонилась вниз, припав к краю кровати. — Раф… — тихо проскулил мальчик, пытаясь позвать брата, хоть это и было бесполезно.

***

Он не мог привыкнуть. Хотел, но не мог… Если подумать, то Лео достаточно повезло с хозяевами. Свифт был вечно в каких-то делах, на которых он пропадал целыми днями, а в свободное время торчал на тренировках, отлынивание от которых каралось Ребелом. Мальчику было ужасно интересно посмотреть на то, что происходит в зале, когда к парням приходили профессиональные тренеры. До того, как проблемы отца свалились на головы ещё совсем юных молодых людей, Леонардо и его братья занимались кабудо и кендо, что ужасно нравилось старшему из них. Эти тренировки в паре метров от него были, как глоток старой свободной жизни, к которой парень так мечтал вернуться. Но вот терпеть обращение, которое, может, и было не таким уж и плохим, но все равно чётко давало понять, кто есть кто, Лео не мог. Оно было разное у всех четверых, у каждого свои особенности. Свифт. У Господина всех господ была отвратительнейшая для Леонардо привычка, трогать его при каждом удобном случае. Он постоянно приобнимал парня за бёдра, а если разговаривал, то усаживал на колени, разворачивая к себе лицом, которое обязательно должно быть опущено. Он мог шлёпнуть свою игрушку по заднице, когда тот просто мыл посуду. Может, в его действиях и не было ничего лишнего, но только в случае флирта с любимой девушкой, а вот Лео такое поведение клептомана обижало и заставляло краснеть. Ребел. Было трудно не заметить презрение, которым мастер ближнего боя одаривал мальчика при каждой встрече. Нет, это было вовсе не презрение из-за их классового положения, скорее, Реб считал их раба безруким бездарем. Возможно, из-за того, что Леонардо часто нервничал, находясь с ним наедине, и совершал ошибки, панк решил, что мальчик просто не способен ничего сделать хорошо. Гоуст. Для него Лео был чем-то похожим на диван или удобное кресло. Оружейник не считал нужным разговаривать с ним вообще. Если мальчик мешался у него под ногами, то панк, чей рост был почти два метра, просто отодвигал его с дороги, как какой-то стул, мешающийся в проходе. «Уйди», «не лезь», «отнеси», «помой», «принеси» — все, что слышал от него Леонардо. МС. Хоть этот парень временами и проявлял дружелюбие к их новому сожителю, помогая перебинтовывать раны или донести груду тарелок до раковины, когда Эмс был не в духе, он обращался к мальчику, как к дворовой собаке, недовольным голосом кидая ему вслед что-то типа «проваливай», «пошёл вон», «бля, не мешайся». Все это было довольно трудно переварить из-за вечного чередования в этой безумной игре «хороший коп, плохой коп». Он не мог привыкнуть. Хотел, но не мог…