Into the Lion's Den

Дневник Гунтрама де Лиля. 12 августа 2003 года До сих пор не понимаю, как и почему я все еще жив. Моя смерть стала бы гораздо более логичным результатом произошедшего. Всё было против меня, но я выжил. Хотя лучше бы умер. Прошел уже месяц, а я не могу забыть ни единого звука, слова, прикосновения, запаха или удара. Я пытаюсь убедить себя в том, что все случилось по вине Константина, но понимаю, что виноват ничуть не меньше. Нужно было у него спросить: «Ты не женат? У тебя есть дети? Куда ты все время пропадаешь?». Но я предпочитал игнорировать все сигналы, потому что был счастлив рядом с ним, как никогда в жизни. Я жил в уютной и абсолютно комфортной для меня раковине с моими картинами, университетом, необременительной временной работой на рынке Портобелло. Всегда жаждущий поцелуев и одобрения, я радовался как ребенок, если Константину приходились по вкусу мои работы. Он был моим лучшим другом, и я доверил ему и тело, и душу. В то злополучное воскресенье, 7-го июля я закончил работу на рынке в полдень и собирался как всегда встретиться с Юрием на углу улицы — там он забирал меня, чтобы отвезти домой. Константин находился в Нью-Йорке, и я не ждал его обратно раньше четверга. Я попрощался с миссис Смитерс, как обычно, и она попросила меня вновь прийти в среду, чтобы помочь ей разобраться с фарфором, доставленным с континента. Мой путь сопровождался выкриками уличных актеров и запахами индийской уличной еды. Я рассекал пеструю толпу вокруг, стремясь к месту встречи. Но Юрия там не оказалось. За мной приехал другой человек — Сергей Третьяков. Этот телохранитель мне никогда не нравился, но он работал с Морозовым и поэтому мы виделись нечасто. Суровый на вид мужчина сообщил мне, что отвезет меня домой, так как Юрий заболел. Это было похоже на правду, так как Юрий и впрямь выглядел болезненно, когда мы виделись за завтраком. Я не хотел, чтобы он в таком состоянии отвозил меня на работу, но больше было некому — Михаил также уехал, да и остальные люди Репина разошлись кто куда по причине выходного дня. Сергей привез меня домой, точнее говоря в дом в Ильчестере, который не является моим домом. Я был весьма озадачен тем, что в нем не оказалось ни одного человека прислуги. Мужчина схватил меня за руку и притащил в гостиную, втолкнув внутрь со словами: «Сюда, мразь! Пришло время познакомиться с хозяйкой». В комнате на длинной кушетке сидела женщина средних лет, шатенка, одетая в светло-серый деловой костюм и в очень дорогих украшениях. Также в помещении находились трое мужчин. Один — высокий блондин по фамилии Степанов, с самым ледяным взглядом, что я когда-либо видел, другие два были мне абсолютно незнакомы и выглядели как настоящие бандиты. Кто эта женщина, так свободно восседающая в доме Константина? — Итак, ты та французская шлюха, которую мой муж трахает последние несколько месяцев. Не очень-то похож на содержанку. — Ваш муж? — поразился я, широко распахнув глаза. — Константин Репин. Неужели он забыл упомянуть обо мне? — Константин не женат! — Мы находимся в браке с 1984 года, и он является гордым отцом 4 детей: Софьи, Константина, Владимира и Ивана. Они живут в Санкт-Петербурге. — Я не знал, что он женат и имеет детей. — Неужели? Всем известно, что блондинки дуры, но ты придал новое значение старому выражению. Одинокий миллиардер? Никого в его жизни? Богатый мужчина прыгнул в твою кровать, шепча слова любви? — произнесла дама с издёвкой, а потом обратилась к блондину: — Дорогой, ты можешь в это поверить? — Этот мелкий засранец считает твоего мужа уважаемым и приличным человеком, — хмыкнул тот в ответ. — Константина? — она захохотала. — Скольких он убил, пока шла их маленькая войнушка с Линторффом в этом году? — Мне известно о 27 контрактах на убийство, моя любовь. Я лишился дара речи, пытаясь осмыслить то, что услышал, но мой разум отказывался это делать. Я только и мог, что смотреть с глупым видом на жену своего любовника и мать его детей, начиная догадываться, что все сказанное ею было правдой. — Мой муж очень успешный бизнесмен; он имеет дело с оружием, наркотиками из Афганистана, девочками и мальчиками из Европы и России, не гнушается контрабанды и мошенничества. Его официальные компании служат витриной, прикрытием для менее легального бизнеса. Хотя нефть и транспорт также приносят неплохой доход, — сказала она мне с саркастической ухмылкой, а я чувствовал себя всё более потерянным. — Наверное, теряешься в догадках, что мне может быть нужно от такой маленькой дряни, как ты? — Я сейчас же покину этот дом и никогда больше с ним не увижусь. Клянусь, мадам, что я не знал всех обстоятельств, озвученных Вами. Я никогда бы не стал разрушать чужую семью. Пожалуйста, простите, если я причинил Вам боль. — Бросить его было бы возможно ещё пару месяцев назад, но сейчас этот номер вряд ли пройдёт. Константин слишком в тебя влип, чтобы просто отпустить. Он последует за тобой, словно маленький щенок, в любую точку мира, убивая любого, кто встанет на его пути, чтобы воспрепятствовать твоему возвращению. Именно так он поступил с твоим дружком, который имел проблемы с наркотиками. Константин проверяет всю твою переписку и разговоры и люто ненавидел этого парня. Он организовал его убийство в тюрьме. Я также знаю, что он убрал двух девчонок, что флиртовали с тобой в Париже; Сергей был частью команды, выполнявшей этот заказ. Затем еще арт-дилер из Амстердама и студентик из твоей художественной студии — их было так много, что боюсь, я могла кого-то забыть или упустить из виду. — Не забудь того банкира из Франции, — серьёзно подсказал Степанов. — Ты прав, моя любовь. — Да Вы же совсем не любите Константина! — произнес я, шокированный, всё ещё не до конца не осознав, что именно она мне говорит. Это всё были глупые и нелепые случайности! Питер имел несчастье стать жертвой грабежа. Он никогда не был моим любовником. Лишь попросил меня о свидании, но я же отказал. Он понимал, что я влюблен в другого человека. — Конечно, я не люблю его. Но Константин решил развестись, а я никак не могу позволить этому случиться. Я получу жалкие 200 миллионов, а ему останутся 7,6 миллиардов! Он не желает делиться, несмотря на то, что я отдала ему лучшие годы своей жизни. Я нуждаюсь в большей компенсации, и ты будешь подходящим вариантом. Теперь я был в ужасе от этой женщины. Она говорила так холодно и спокойно, как если бы я был жуком, которого она готовилась раздавить. — Подвал звукоизолирован. Мы уже имели возможность убедиться в этом, когда возились с одним из ваших людей, Юрием, — произнес Степанов, а я смотрел на него в немом ужасе. — Сам понимаешь, простая пуля в твоей голове не покатит. Мы должны преподать урок Константину, чтобы он не пытался найти тебе замену. Ублюдок должен заплатить за всю ту боль, что причинил Ольге за прошедший год. Я вырвался от моего конвоира, удачно застав Сергея врасплох, и сумел сбить его с ног, как учил меня Юрий. Выхватил его пистолет — Глок 9 и, прежде чем остальные два набросились на меня, обхватил шею их товарища рукой, сжимая так сильно, как только мог. Я понимал, что у меня есть только один шанс, поэтому приставил ствол к его виску. — Ещё один шаг, и он мертв, — выкрикнул я угрозу. Идиот. Мужчина справа от меня выстрелил и убил Сергей аккуратным выстрелом в голову, сделав выбор за меня, а я оказался покрыт с ног до головы ошмётками мозга своего конвоира. Я был в ужасе. Они так просто пожертвовали одним из своих, умертвив его таким жестоким образом. Сухой звук тела, падающего на деревянный пол, и мой пульс застучал молотом в висках и ушах — эти мгновения я никогда не забуду. Отступив на шаг назад, я по-прежнему не мог оторвать взгляда от мертвеца, лежавшего на полу в луже собственной крови. — Удачно вышло, не правда ли? — хмыкнул Степанов. Я попытался бежать, но один из этих монстров набросился на меня и опрокинул навзничь, несколько раз ударив меня головой об пол, чтобы прекратить любые попытки сопротивления. — Стоп! — закричала эта ужасная женщина, и на секунду я было поверил, что она передумала и позволит мне уйти, — Вы окончательно испортите мой паркет кровью. Чуть позже я собираюсь пить чай в этой комнате с моими друзьями. Отправьте его в подвал к дружку, пока не приберетесь тут. Степанов потащил меня по лестнице вниз, и наверно именно тогда я подвернул ногу, не помню точно. Доставшиеся моей бедной голове удары привели к сильному головокружению и потере ориентации. Меня с силой шваркнули о железную дверь, и я понял, что её солидная толщина была направлена не на то, чтобы защитить имущество, а на то, чтобы скрыть за ней крики пленников. Эта дверь была точь-в-точь, как в звукозаписывающих студиях. Я попытался подняться на ноги, но получил серьезный удар по рёбрам и, чувствуя, как мой обед подступает ко рту, судорожно закашлялся. — Не вздумай облевать меня, кусок дерьма! Я собираюсь хорошенько выебать твои мозги, прежде чем мы тебя убьем и слушай меня внимательно — если посмеешь испортить мои туфли, твоя смерть наступит очень нескоро и будет максимально болезненной. Он распахнул дверь, снова ухватил меня за воротник, как если бы я ничего не весил, и буквально швырнул внутрь, на неподвижное тело Юрия, распростертое на полу. Я повернул его лицом к себе и увидел, что они прижигали его сигаретами. Сам того не замечая, я залился слезами, как маленькая девочка, оплакивая моего друга и защитника. — Гунтрам, твой мобильный... он у тебя? — вдруг прохрипел он к моему удивлению. И да, у меня был второй телефон, я называл его «мини» или «таракан», из-за размера. Я сумел только молча кивнуть. — Просто включи его. Это сигнал тревоги. Он не закрыл глаза, они просто потеряли свой блеск, и тогда я понял, что Юрий больше не здесь, не со мной. Я сделал то, что он велел, но спрятал телефон в его кармане, потому что думал, что они будут держать нас в одном месте. Их тут только трое и два тела, от которых им придется избавиться прямо в центре Кенсингтона. Они будут ждать ночи или оставят нас здесь. Не знаю почему, я вспомнил о Чано, моем адвокате, который рассказывал мне как-то, что пытки — это очень важный момент в вашей жизни. Во время них, ты до конца понимаешь концепцию силы, потому что тебе нужно убедить следователя, что не имеешь ничего, что могло бы его заинтересовать. Чано знал не понаслышке, так как едва избежал смерти в 1977 году, когда был в партизанском отряде Перонистов. Его пытали в течение нескольких недель, пока друг его отца, полковник, не добился его освобождения, так как Чано никогда не участвовал в военных действиях. Он также рассказывал мне, что пытки не должны затрагивать твою личность. Да, твои мучители хотят сделать это глубоко личным, но нужно постараться отрешиться от происходящего и, словно упасть в пропасть забвения, тогда они ничего не смогут с тобой сделать. Он говорил: «Не разговаривай с ними, пытайся их игнорировать; рано или поздно наступит момент, когда боль настолько разрушит тебя, что, либо они тебя тут же убьют, либо остановятся и оставят в живых, чтобы спустя некоторое время, когда ты немного восстановишься, начать все сначала. Легко сказать, но не так легко сделать. Не знаю, как долго оставался наедине с Юрием, Я думал, что буду сходить с ума от ужаса, но его тело было источником утешения для меня, потому что я знал, что теперь он пребывает в мире и безопасности. Я вспоминал все те милые и смешные моменты из наших совместных проделок, когда он вместе со мной покупал булочки в ларьке у вокзала Виктория, или когда помог мне заполучить давно желанный комикс из Звездных войн о «запрещенной планете» — думаю, он тоже читал их. А еще однажды Юрий тайком вынес из дома мою изгвазданную куртку и отдал её в прачечную, чтобы Михаил не узнал, что я был в Макдональдсе — в самом жутком по его мнению месте. А его попытки выучить наш «диалект» были действительно смешными. Я погладил Юрий по щеке и пробормотал: «Прощай, мой друг». Затем я закрыл глаза, потому что никогда прежде не чувствовал себя настолько уставшим, потерпев полное поражение и крах всей моей жизни. — Ты отвратителен! Спать рядом с трупом! — разбудил меня криком Степанов, сопроводив свое высказывание болезненным тычком в спину. Я перекатился по полу и попытался подняться из своей уязвимой позиции, но он ударил меня снова, уже по лицу и с очень большой силой. Я почти потерял сознание. — Нет! Не по лицу, моя любовь. Я хочу сохранить тело прекрасным, чтобы Константин знал, что он потерял. Морозов хочет, чтобы он был опустошен горем и не мог трезво думать. Тогда Линторфф легко покончит с ним, — услышал я голос суки. — Он художник, сфокусируйся на этом, моя любовь. — Как пожелаешь, Ольга. А теперь позволь нам поработать. Это зрелище не для женских глаз, дорогая. — Он жутко захохотал, и я подумал про себя: «Бедный идиот, она сделает из тебя котлету, как только покончит со мной. Эта женщина — хищник худшего порядка. Акулы убивают потому что к этому их вынуждает природа; она же убивает для удовольствия и удовлетворяя свою жажду власти». Я слышал, как её каблуки звонко процокали по бетонному полу, удаляясь, и внутренне приготовился к тому, что грядет от трех монстров. Как я и полагал, они оттащили тело Юрия в темный угол, стараясь особо к нему не прикасаться. Смешно — сами же убили, а потом боятся трупа. Так как им запретили трогать мое лицо, они не были достаточно изобретательны: просто били меня в живот и по ребрам бесконечное множество раз. В какой-то момент я перестал считать удары и скрючился в позу эмбриона, пытаясь защитить голову, но это привело двух мужчин в бешенство. В тот момент имя мне было — боль, мое тело горело в пламени и каждый вдох был медленной пыткой, но я не плакал. — Все еще думаешь, ты мужчина? — Степанов тряс меня, потому что я провалился в беспамятство, и тогда меня обильно вырвало кровью, которая безнадежно запачкала его драгоценную обувь. Он ударил меня в живот со всей силы, и я скукожился от боли, воя как зверь. Другой сорвал с меня пиджак и рубашку и принялся прижигать кожу горящей сигаретой. Это было ужасно больно — я ощущал, как раскаленная красная точка проходит сквозь кожу, прожигая ее насквозь и наполняя помещение сладковатой вонью паленого мяса. Это было нечто, что никогда прежде не случалось со мной. Слишком уникально, слишком незабываемо. Но я не сдавался, как учил меня Чано. Они кричали что-то друг другу на русском и двое из них почему-то сильно нервничали. — Мы попробуем кое-что, что очень понравится боссу. Я чувствовал, что они сдирают мою одежду, но находился в полубессознательном состоянии из-за страшных побоев и не мог сопротивляться. Все оставшиеся у меня жалкие силы уходили на то, чтобы заставить мозг найти способ, уменьшить боль. Один из них—не знаю, кто именно, так как уже не мог нормально видеть правой стороной — все было как в тумане, бросил меня на стол, уткнув лицом в жесткую деревянную поверхность. Одной рукой он сдавливал мою шею, впиваясь пальцами глубоко в кожу, безжалостно душа меня. Он проник в меня, и я закричал. Он трахал меня очень жестко, и жуткая боль разрывала мои внутренности. Я чуть не оглох от громкого стона, когда мерзавец кончил глубоко внутри моего бедного тела. Он крикнул что-то на русском и все они смеялись. Второй и третий последовали за ним, и я никак не мог их остановить. Степанов изнасиловал меня дважды, во второй раз даже не кончив, так утомился. А может дело в том, что я был весь в крови и они побрезговали трогать меня в столь отвратительном виде, решив сосредоточиться на том, что, как им было сказано, «он художник». Сначала они сорвали все ногти — один за другим на левой руке, а затем раздробили молотком пальцы. Мое горло рвалось от крика — слов недостаточно, чтобы описать, что чувствуешь, когда твои палачи пытают тебя. Сначала они ложно атакуют, только чтобы заставить плакать и умолять и наконец бьют или ломают, позволяя прочувствовать всю боль целиком. Это игра, политическая игра, чтобы показать тебе, что главный тут — палач, а ты — ничто, кусок воющего мяса. Я хотел лишь одного — умереть, лишь бы избежать боли, но они точно рассчитывали, когда надо остановиться, чтобы позволить мне немного восстановиться. Я знал, что рано или поздно умру, но к тому времени они применят все возможные способы, чтобы достичь своей цели, а я всего лишь хотел перестать ощущать боль. — Воды, — взмолился я наконец, зная, что не получу, что прошу, но имея идею, как добиться того, что желал. — Хочешь пить? Отсоси мне и получишь немного. Но только попробуй меня укусить и тут же станешь трупом, — темноволосый бандит схватил меня за волосы. Это было моим единственным шансом и надеждой. Он воткнул свой грязный член в мой рот и начал им грубо елозить, удерживая мою голову в одном положении, крепко вцепившись в волосы. Я сильно укусил его, не до разрыва члена, но так, что кровь брызнула в мой рот. Ублюдок завизжал и рухнул на пол, корчась от боли. Другой бандит набросился на меня и трижды ударил ножом прямо в живот, прежде чем Степанов смог его остановить. — Стой! Мы отомстим ему позже! Нужно сначала вынести Ивана, — крикнул он и тогда тот, другой мужчина сделал, как было велено. «Остался только один», — отметил я про себя. — Если Репин хотя бы наполовину соответствует тому, что вы мне о нем рассказали, то на всей Земле не найдется места, где бы вы могли укрыться от его гнева, — сказал я, истекая кровью, лежа на ледяном полу. Кто это был? Я не знал. — Заткнись, маленький ублюдок! — Ты понимаешь, что ты следующий? Ее волнуют только деньги. Он накинулся на меня, выставив вперед один из огромных, как у Рэмбо, ножей и завопил, — заткнись! — Второй раз уже не способен? Слишком стар? Теперь я понимаю, почему ты выполняешь эту работу, — я правда хотел закончить все это. Бандит снова сбил меня с ног, весь перемазавшись в крови, которая быстро покидала мои вены. Смешно, но я уже не чувствовал боли, а вокруг меня плясали притягательные и манящие огоньки. Кажется, он прокричал что-то вроде: «Как ты хочешь, чтобы я это сделал? Перерезать тебе глотку или отрубить правую руку? Ты хочешь жить?» и вроде даже я сумел ответить: «Убей меня». Не уверен, что это мне не привиделось. Затем я услышал громкий взрыв и наконец-то потерял сознание, веря в то, что всё это скоро закончится. Я пришел в себя только две недели спустя, в частном госпитале, но это стало лишь началом кошмара — выжить ещё не значит суметь жить дальше. * * * Охранник не мог поверить своим глазам: поступил сигнал тревоги от одного из верхушки организации. Он проверил код и местоположение — это был бойфренд мистера Репина из его дома в Лондоне. — Дерьмо! — мужчина громко выругался, доставая свой мобильный телефон, чтобы предупредить начальника. «Если это шутка и мальчик играет, Обломов его убьёт». * * * Мальченко не мог поверить собственному невезению. Он пытался связаться с Массаевым, Но тот убыл в Бухарест, чтобы выполнить работёнку по заказу его кузена. Следовало поговорить с Юрием Римский, который смотрел за мальчишкой, пока тот рисовал или работал на рынке, пытаясь продать дурацких фарфоровых собачек пожилым американским туристкам. Но Юрий не отвечал на телефон, и никто в доме не отзывался. Телефон парнишки оказался выключен. «Лучше перебдеть в плане безопасности, если что-то и впрямь случилось с Гунтрамом. Иначе Константин убьёт меня очень-очень медленно», — решил он. «Вопрос только один — надо ли звонить Репину? Нет, лучше не звонить. Наберу Обломова — он с ним вместе в Нью-Йорке». — Нет, не трогай Константина пока не поговоришь с Калашовым. Возможно, ничего не случилось. Если же что-то произошло, Калашов способен это решить. Люди Ордена не настолько безумны, чтобы атаковать столь грубо, — сказал Обломов, выслушав сбивчивый доклад. — Их человек в Тбилиси мертв, как и вся его семья. Линторфф внимательно следит за судьбой всех его членов. Он винит нас и, не задумываясь, пойдет против нас. — Не посмеет. — Почему? Он в бешенстве. Он потерял огромное количество денег, чтобы сохранить свои позиции в Центральной Европе. Морозов почти устроил дефолт в Польше и Румынии. *** — Мистер Мальченко? Один из моих людей съездил туда, но не заметил ничего необычного, — доложил Калашов почтительно, не до конца уверенный в результате проверки. Он чувствовал, что идет по тонкому льду, так как приказ «поговори с телохранителем или с юношей» не был выполнен в точности. — Он говорил с охранником или парнем? — Нет, они уехали в Бат на весь день. Маленький идиот забыл свой мобильный телефон. Леди, которая говорила с моим человеком, сказала, что его неумолчный трезвон сводил ее с ума весь день. — Леди? Уборщица? — Нет, очень элегантная дама с настоящим ожерельем из изумрудов. Высокая брюнетка. На ней не было ничего дешевого. — Черт! — выругался Борис, когда до него дошло, что только одна женщина идеально подходит под это описание — Ольга Федоровна. — Бери команду и дуй в дом. Сейчас же! — Вломиться в дом? — не поверил своим ушам Калашов, — В дом мистера Репина?! — Возьми как минимум десять человек, они тебе понадобятся, чтобы проникнуть внутрь, и полное обмундирование. Я сейчас же вылетаю в Лондон. Но чтобы не случилось, никакой полиции. Это частное дело. — Мы не должны дождаться тебя? — НЕТ! Бегом тащи свой зад, куда велено, пока Репин не измельчил нас в порошок за то, что оказались такими идиотами! — Но если… — Я беру все ответственность на себя. Поезжай немедленно и добудь оттуда всех, кто еще жив! Никаких трупов! Репин захочет поговорить с теми, кто окажется в доме! — закричал он прежде чем швырнуть телефон на слот и выбежать в дверь. * * * Люди Калашова очень нервничали. Захватить дом большого босса было не самой хорошей идеей, даже если это делалось по приказу одного из его доверенных лиц. Мальченко отвечал за Смоленскую область. Наличие у него семьи не сделало его менее гневливым и меньшим садистом. Семь мужчин, включая самого Калашова, переглядывались между собой, когда Малышев закончил взламывать систему сигнализации, как подсказал Мальченко. — Где эти чертовы охранники? — пробубнил один из них. — Звучит херово. Мы врываемся внутрь и стреляем на поражение, — тихонько произнес Калашов, пока они проходили через столовую, направляясь в сад Очень быстро они обследовали первый этаж и нашли двух мужчин в ванной комнате. Один из них выстрел первым, но был тут же убит, а другой завопил: — Стойте, мы люди Ольги Федоровны Репиной! — Дерьмо! — сплюнул один из бойцов. — Где парень? Гунтрам. — В подвале со Степановым. Это была не моя идея, она меня заставила! — Что вы сделали? — Степанов сделал. Убил охранника и пытает мальчишку. Она приказала! — Мальцев найди бабу! Остальные, за мной, — велел Калашов. Вид юноши, лежавшего на полу в луже крови, почти мертвого явно был хреновым знаком для всех них. Пока мужчины выволакивали Степанова прочь, Калашов лихорадочно размышлял, решая, как лучше поступить. Простой врач тут не поможет — парень находится в обмороке и истекает кровью. — Мы отвезем его в госпиталь Святой Екатерины в Восточной части города. Они не будут задавать вопросы. — Мы не справимся, нам нужна скорая. — запротестовал человек, который пытался остановить кровотечение. — Никакой полиции. Все намного серьезней, чем мы полагали. Кроме того, он почти мертв. Мы лишь пытаемся прикрыть наши зады на тот случай, если Репин начнет мочить всех без разбору. Дерьмо! А ведь он так любил этого пацана!