Into the Lion's Den

Январь 2004г. Санкт-Петербург — Итак, Михаил Петрович, что скажете? — спросил Обломов у мужчины, стоявшего перед ним. — Ему не становится лучше. На самом деле, стало ещё хуже, чем прежде. Парень изо всех сил старается скрывать своё состояние от детей и Репина, но он на пределе. Ходячая бомба с заведённым часовым механизмом. Гунтрам находится в состоянии перманентного страха. Босс должен позволить ему уехать. Всего лишь два месяца назад, бедняга, чуть не распрощался с жизнью! Он мало говорит, плохо ест. Единственное время, когда он становится почти прежним — это во время игр с детьми. Младший, Ваня, очень полюбил Гунтрама. А Софью он учит рисовать. Когда босс дома, он очень мил с парнем — никогда не кричит и не ругает, но тот очень болен. Он хочет обратно в Аргентину, чтобы оставить всё произошедшее и нас, как часть этого кошмара, позади. — Репин никогда его не отпустит. Он искренне беспокоится о мальчике и всячески заботится. Думаю, глубоко внутри Константин счастлив, что его любовник так болен. Сейчас его как никогда легко контролировать и опекать, — сообщил Обломов, жестом пригласив Массаева сесть в кресло, напротив его собственного. — Мистер Репин должен понять, что Гунтрам — сломанная игрушка. Мальчик, которого я доставил из Аргентины, нынче мёртв. Он никогда вновь не прыгнет к нему на шею. Да и доктора запрещают мальчику кувыркаться в постели. Я с трудом спасаю его рисунки от тотального уничтожения. А тот портрет детей, написанный маслом! Я прячу его в своей комнате каждую ночь, чтобы Гунтрам его не испортил. И постоянно пересчитываю его работы каждое утро, чтобы он ничего не выкинул. Тот мужчина из Лондона, Робертсон, продал несколько последних картин и рисунков и прислал Гунтраму чек на 11 600 фунтов. Я еле заставил парня написать письмо священнику и отправить эти деньги в Аргентину. Его стало почти невозможно вытащить куда-нибудь за пределы дома. Если в комнате будет присутствовать хотя бы пять человек, он тут же упадёт в нервный обморок. — А босс что? — Проявляет огромную заботу по отношению к парню. Проводит с ним всё время, которое может, хвалит и очень гордится его картинами. Репин был безумно счастлив, получив портрет детей на Рождество. С другой стороны, он не позволяет мальчишке даже заикаться об отъезде. После того, как Гунтрам порезал свои запястья, босс пригрозил, что отыграется на тех бедных людях в Аргентине. Мальчик очень обеспокоился. Поверил, глупыш, что босс и впрямь займется падре и этими вшивыми чертенятами из трущоб. — Так не может больше продолжаться, так как не идёт на пользу ни одному, ни другому. Пора с этим покончить! Константин стал очень нервным, а нам он нужен с холодной головой и трезвым рассудком, если мы хотим выжить во внутренней войне. — Иван Иванович, даже если это будет актом милосердия, я не смогу это сделать… — НЕТ! Я не о том! Мы должны найти способ отослать парнишку прочь — куда-нибудь, где Константин до него не дотянется. — Гунтрам слишком болен, чтобы путешествовать и не способен постоять за себя. Он не сможет заработать на жизнь, а кроме того, нуждается в постоянном медицинском наблюдении. — Возможно, нам стоит вернуть его к его людям, — задумчиво произнёс Обломов. — В Аргентину? Он будет мёртв меньше чем через 2 месяца. — Нет, по-настоящему к его людям, ты меня понял. — Я вижу, куда ты клонишь, но как? — Не знаю. Мне нужно найти какой-то способ убедить Линторффа, что это лучшая сделка года, так же как я провернул с Алёшей Антоновым. — Он не во вкусе Линторффа, мистер Обломов. — Как раз наоборот. Я уверен, что Гунтрам в точности тот, кто ему нужен, — произнёс Иван с глубокой убеждённостью. «Линторфф сделает что угодно, лишь бы уязвить Константина, а так кто знает… Парнишка неплохо выглядит и он лишь становится лучше со временем. Даже Массаев не может поднять на него руку. Если герцог взял к себе Алёшу, то может забрать и Гунтрама. Ирония судьбы. Линторффу пора, как ФБР, открывать программу защиты важных свидетелей в отношении любовников Репина!». — Отлично сделано, Массаев. Предоставь это мне. — отпустил мужчину Обломов. Только оставшись в собственном офисе в одиночестве, Обломов позволил себе тяжко вздохнуть. Ему уже осточертело творящееся безобразие, и он чувствовал ответственность за то, что случилось с Гунтрамом. Ведь он предупреждал Константина не один раз, но этот идиот полностью проигнорировал все знаки и предвестники грядущих проблем. Репин заботился только о том, чтобы Гунтрам всегда находился у него под боком, и его не волновали иные обстоятельства; а неприятности не дремали, вот они и столкнулись с ним лицом к лицу. Мальчик, лишь немногим младше собственного сына Ивана Ивановича, с отличным характером, очень покладистый, был безжалостно раздавлен, словно таракан, из-за интриг глупой женщины и жадного мужчины. «Я убью Морозова своими собственными руками! Мальчишке будет в сотню раз лучше на территории Ордена, чем здесь. Константин буквально в одном шаге от пропасти, если не исправится. Немцы круты и все безумны, зато свято чтут собственный кодекс ритуалов и правил, а Гунтрам — один из них. Лефевр рассказывал, что отец парнишки предложил его Линторффу в обмен на его жизнь, и тот принял предложение. Сначала они присматривали за ребёнком первые 2-3 года, а потом он затерялся, и они решили, что мальчик тоже погиб. Всё точности, как в Средние века: один заложник в стане врага, чтобы доказать свою лояльность и чистоту намерений. Эти немцы и правда безумны! Но лунатик, придерживающийся правил, в сто раз лучше, чем сумасшедший человек без сдерживающих его границ. Удивляюсь, откуда Лефевр может знать так много об Ордене, если он никогда не был его членом?! Французишка явно знает намного больше, чем говорит нам. Наверное, у него есть связи среди правящей верхушки и получше, чем у Мальченко. Он понимает и предугадывает их движения лучше, чем кто-либо, кого я знаю». * * * Дневник Фердинанда фон Кляйста. 17 февраля, 2004 И снова мой глупый друг сделал это! Я не могу поверить. Ему хватило пары минут наблюдения за мальчиком и БУМ! Он влюбился, словно прыщавый юнец. Неважно, что он говорит по этому поводу. Я-то вижу, что он влюблён — фатум или предназначение, как ни называй! Я должен был стукнуть его по голове бутылкой шампанского или чем-то вроде того, чтобы привести в чувство! Я тоже идиот! Всё произошло в Санкт-Петербурге. Репин устроил приём в одном из своих домов. Прекрасное место — элегантное, обслуга — приятно выглядящие юноши и девушки. Не могу не отметить, что он умеет проводить отличный отбор персонала для своих домов. Это была старинная резиденция, расположенная в отдалении от города, и мы все были приглашены: Конрад, Горан, Адольф дю Ловенштайн, Георг, Коэн и я. План был таков: осмотреться, выпить пару бокалов и отправиться домой. Дом был полон людей из правительства и крупных промышленников — всё те же лица, что можно встретить в элитном борделе, ну или в Парламенте. Некоторые люди могут сказать, что Парламент и есть публичный дом, но у меня есть определённое уважение к работе данного органа власти и я думаю, что не стоит его оскорблять подобным сравнением. Кроме того, был обеспечен отличный сервис. Мы с Конрадом было собрались покинуть вечеринку и поднялись наверх, чтобы попрощаться с Обломовым, который был занят беседой с парой девушек и несколькими русскими. Мы присоединились к разговору, когда это случилось. Пока Обломов описывал ситуацию в Румынии, Конрад обратил свой взгляд на вход — из нашего местоположения мы могли с лёгкостью обозревать окрестности. Обломов всё рассказывал, как спасал свои активы, когда Репин вошёл в комнату в сопровождении молодого человека, не старше двадцати, имевшего не самый уверенный вид. Чёрт, кажется, что он перенёсся сюда из закрытой школы — одет очень строго и классически. Лицо юноши — вот, что заставило моё сердце замереть. Он оказался очень похож на Роже де Лиля, бывшего любовника Конрада и самую гнусную змею, что я когда-либо встречал. Возможно, я несправедлив к мальчику. Он правда похож, но значительно моложе, чем Роже, а его лицо абсолютно симметрично. Черты более аккуратные, не так резко очерчены, как у Роже. Волосы светло-русые, почти блонд, и смотрит парнишка на окружающий мир со странной смесью робости, смущения, даже страха. Я отметил, что Репин обнял его за талию и бережно притянул к себе, что-то прошептав на ухо и заставив юношу весело и светло улыбнуться, как ребёнок. Очевидно, это был любовник Репина, не мальчик из эскорта. Возможно один из множества художников, которых Репин так любит привечать. Однако, Конрад уставился на мальчика так, как если бы встретил призрака — ничто не могло бы быть мне приятнее, чем это, но, увы, ублюдок всё ещё жив — и Обломов заметил это. — Невероятно, не правда ли? Босс встречается с одним человеком уже почти два года и влюблён в него, как мальчишка, — сказал Иван. — Кто это? — спросил Конрад. — Это не вариант для поразвлечься, передаче не подлежит, герцог. Парень принадлежит только Репину и даже не представляю, как он тут оказался. Он обычно не ходит в подобные места. На самом деле, юноша почти всегда сидит дома. Он болен и не может много ездить. — Так кто же он? Чувствую, здесь скрыта интересная история, — хмыкнул я. — История и правда интересная. Босс присматривался к нему с 17лет, тогда мальчик ещё учился в школе. Он прибыл к нам с другого конца света, но живёт в Лондоне. Давайте сделаем вот что, герцог. Сможете угадать, какая из картин в этой комнате принадлежит его кисти, тогда я поведаю Вам занимательную историю. Дом был полон абстрактной мазни и эротических штучек. Всё дешёвка, по моему мнению. — Иван Иванович, это слишком сложно. Мы всё же банкиры, а не художественные критики, — запротестовал я. — Вон та, с купающейся женщиной. Неплохая пастель, — произнёс Конрад прежде, чем я смог подсказать ему, насколько он глуп. Обломов рассмеялся и похлопал его по плечу. — Напомните мне, никогда больше не ставить против Вас в споре, герцог. Вы правы. Но как Вы догадались? — Это единственное изображение, в котором чувствуется мастерство. Тот, кто его создал, бесспорно талантлив. Вы сказали, что юноша — любовник Репина на протяжении двух лет, хотя и болен. Он должно быть художник и неплохой, раз смог продержаться в фаворитах Константина так долго. Обычно, они не задерживаются. Портрет Вашей жены написан той же рукой, я прав? Удивительно, что юноша уже имеет вполне узнаваемый стиль. Сколько ему лет? — Да, это он нарисовал мою жену. Он талантлив. Я обнаружил его в 2000 году, когда мальчик ещё посещал школу. — Ещё в школе? Не знал, что Репин таким увлекается… — произнёс я, шокированный. — Нет-нет, босс избегает иметь дело с несовершеннолетними. Он симпатизировал мальчику в те годы, но без эротического подтекста. Когда я был на аукционе Кристис в Буэнос Айресе, купил там несколько пейзажей и увидел акварельный пейзаж у одной женщины. Он был восхитителен и напомнил мне родные места. Я хотел купить, но женщина отказалась продавать. — Это не похоже на историю со счастливым концом, — засмеялся я. — Ничего плохого не случилось, расслабьтесь фон Кляйст. Босс тоже увидел картину и заинтересовался. Я предложил 10 000 долларов, но маленькая интриганка только призналась, что картина принадлежит её мужу. Наконец, она согласилась переговорить с ним. Мы поехали в их дом в пампе, огромное поместье — неплохое, но полное туристов и нуждающееся в серьёзном ремонте. Однако, эта парочка имела в своём распоряжении немало рисунков и мы — Босс тогда позволял мне изображать главного — купили несколько из них, включая серию изображений балерин, которая так по душе моей жене. Я заплатил около 5 000 долларов за всё. Репин купил примерно на ту же сумму, подтвердив, что они написаны очень хорошим художником. Долленберг посмеялся над нами, а затем признался, что рисунки сделаны 16-летний подростком, другом его младшего брата. Мы решили, что он шутит. Босс велел мне раздобыть побольше информации об этом художнике и всё подтвердилось. На тот момент ему было уже 18 и парень работал официантом в баре. Босс влюбился в ту же минуту, как только увидел его, и присматривал за ним ещё несколько месяцев, пока мальчик его не заметил. — Сложная игра, чтобы набить себе цену? — хмыкнул Конрад. — Я думал, Репин более прозорлив. — Нет, это и есть самая смешная часть. Парень никогда не замечал босса, пока тот не накричал на него. Он живёт словно на другой планете, как все настоящие художники… и прибыл к нам он тоже с другой планеты. Он достойный человек. Честный до такой степени, что впору признавать идиотом, хотя очень образован и умён. Если бы не демарш Ольги Фёдоровны, он по-прежнему был бы счастлив, полагая, что мы — серьёзные бизнесмены из России, а Репин — уважаемый член общества. Он изучал Историю искусств в университете в Лондоне ещё полгода назад. — Что случилось потом? — спросил я, пока Конрад злорадно улыбнулся. Я решил, что он что-то знает об этом и забыл мне рассказать. Снова. — Жена Репина приревновала и напала на мальчика. Его почти убили, но он выжил. — Она никогда не беспокоилась из-за приключений Репина прежде. — Когда это просто приключения, женщина не беспокоится, мой герцог. Проблемы возникли, когда она обнаружила, что Репин разместил парнишку в их лондонской резиденции, расположенной рядом с Голландским парком, лишив её возможности пользоваться данной собственностью. Она вошла в раж и организовала нападения на парня, велев его изнасиловать и убить. К счастью, его телохранитель — между нами, его основная задача была следить за тем, чтобы мальчик не смотрел по сторонам — смог ему помочь прежде, чем погиб сам. В госпитале доктора почти прикончили парнишку, потому что никто не знал, что у него имеется серьёзное заболевание сердца. Они оперировали его и это спровоцировало сердечный приступ, с тех пор он всё ещё не до конца восстановился. Ему нельзя подвергаться малейшему стрессу, поэтому босс забрал его из Лондона и привёз сюда. — Это и есть причина смерти Степанова? — ледяным тоном поинтересовался Конрад, а я ужаснулся. Я знаю, что Ольга сложная женщина, но велеть устроить такое, когда она могла просто предложить денег или велеть ему прекратить это, было уже слишком, по моему мнению. Мальчик не выглядел серьёзным противником и вряд ли смог бы что-то противопоставить ей, или же там было что-то ещё, что осталось за рамками картинки, нарисованной нам Обломовым. — Глаз за глаз. Босс всё ещё пытается организовать быстрый развод. Препятствует этому только наличие детей. Гунтрам, так зовут юношу, сильно изменился после того случая. Прежде он был полон доверия, добр ко всем, жил словно в коконе из счастья, а сейчас опасается людей всё время, никогда не говорит, пока с ним не заговорят, депрессивен, скромен и скрытен ещё больше, чем прежде. Целыми днями рисует или пишет. — Близость к смерти оказывает подобный эффект на людей, — подтвердил Конрад. — Босс проявляет невероятную заботу. Он позволяет мальчику общаться и играть со своими детьми, и те любят Гунтрама очень сильно. Особенно младший — Ваня. Вот оно. Ольга Фёдоровна смещена. Я не удивлён, что она хотела убить парня. Вопрос, видимо стоял там — или он, или она. В любом случае, неплохое решение вопроса. Не надо быть таким брутальным и медленным. Это могло кончится лишь плохо. Очень много разных вариантов, но все с плохим концом. Быстро и чисто — лучше всего. — А какая у него фамилия? — спросил я. Идиот. — Это самое забавное, джентльмены. Он из высшего сословия и даже Вам, герцог, приходится дальним родственником. Отчего Обломов так сильно улыбается и с каких это пор он делится с нами сплетнями? Обычно мы делимся информацией, это правда, но не столь же личного характера. — У меня нет родственников в Аргентине. — Он не аргентинец. Француз и частично немец. Его отец работал на Вас, — ответили нам к нашему полному изумлению. — Не понимаю Вас, Иван Иванович. — Поясню. Его полное имя — Гунтрам Филипп Альфонс де Лиль Гутенберг Заксен. Его отцом был Жером де Лиль Гутенберг Заксен, а его мать — Сесиль Дюбуа Штринберг. Разве Линторффы не в родстве с Гутенбергами Заксен? Как уверяет босс, это семейство было главным поставщиком жён и мужей для всего европейского высшего света. Они все симпатичные и слишком бестолковы, чтобы доставлять неприятности. Неплохо иметь одного рядом, когда кровь в семье испорчена постоянными браками между кузенами и производит слишком много монстров! Близкородственные браки хороши для сохранения богатства в семье, но плохи для вида в целом. — Не глупые! Они славятся щедростью и добрым сердцем, — автоматически поправил Конрад, потрясённый новостью. Мальчик — родственник Роже! Вот почему они так похожи. — Да, таким Гунтрам и был до нападения. Можете себе представить, что он отправлялся в трущобы каждый раз, когда мог помочь на общественной кухне? Репину пришлось подкупить босса местной мафии, чтобы он выставил оттуда мальчишку. Он не хотел уезжать с Репиным потому что не желал оставлять детей на произвол судьбы. Он всё ещё посылает им часть заработанных денег через местного священника. В этом парне нет мелочности и злобы, — улыбнулся Обломов. Он подмигнул мне? Я снова посмотрел на юношу, который уцепился за руку Репина, и заметил, что он изо всех сил старается контролировать дыхание и выглядит по-настоящему испуганным. Конрад также внимательно изучал его со свирепым выражением лица, которое могло означать только одно — грядут неприятности. — Это посттравматический эффект. Он не может долго выносить окружение толпы людей, особый человек. Он не может это побороть. Босс скоро заберёт его с собой или отправит домой одного, — сообщил Обломов. — Предел составляет от десяти до двенадцати минут. Как и предсказывал Обломов, Репин прошептал что-то юноше на ухо и тот нервно улыбнулся, почти бегом направляясь к двери. Его перехватил крупный мужчина с пальто в руках. — Это Михаил Массаев, его телохранитель. Он заберет Гунтрама домой. Надо отметить, мальчику постепенно становится лучше. На этот раз его выдержки хватило на двадцать три минуты. Остаток ночи Конрад словно отсутствовал. Он работал в обычном режиме и эффективно общался и взаимодействовал с Репиным и его людьми, но я знал, что мысленно он далеко и там нет места для мирного соглашения, к заключению которого мы продвигались с поистине черепашьей скоростью. По дороге в наш отель, я думал, что сейчас самое подходящее время, чтобы остановить всё, что он уже успел запланировать. Что бы это ни было, чувствую, оно может помешать нам сохранить наши позиции в Центральной Европе с учетом предложения Репина и Газрома. — Конрад, поделись, что задумал. Кажется мне, вряд ли что-то хорошее. — Я? Я просто устал, день был долгим. — Конечно же, то, что ты встретил племянника Роже, никак не связано с тем, что ты ушёл в себя и игнорируешь меня. — Он правда выглядит один в один. — Не совсем. Роже всегда был в центре внимания, а этот паренёк всего боится и прячется в тёмном углу. Он ниже ростом, светлее мастью и выглядит симпатичнее. — Даже не представляю, когда ты успел его так тщательно изучить, Фердинанд. Мне пора начинать ревновать? — подколол он меня. — Идиот! Конечно нет. Послушай меня внимательно: на спине этого мальчика крупными буквами выведена надпись «собственность Мистера Репина». Он его любовник на протяжении уже двух лет. Я больше не хочу иметь с ним неприятностей. История с Морозовым обошлась нам почти в 4,8 миллиарда! — И в 7,3 миллиарда Репину из-за потери монополии на грузинский газ. И это не считая того, что власти теперь охотятся за ним. — Репин очистил свой задний двор и предложил свои извинения. Ты правда хочешь начать с ним настоящую войну? — Он напал на меня, и я — потерпевшая сторона. Он даже просил моей поддержки, чтобы выжить во внутренней борьбе, причиной которой стала его собственная жадность. Возможно, мне следует потребовать у него гаранта соблюдения моих интересов. — Конрад… — Кроме того, мальчик принадлежит мне. Он является предметом соглашения, заключённого между мной и его отцом. — Пожалуйста, ты же не серьёзно?! — Жером был умнее, чем я полагал. Всё в точности, как он обещал. — Жаль, что ты позабыл соблюсти другую часть этого соглашения. Ту, что касается гарантии не убивать его дядю. Последние тринадцать лет ты охотишься за его головой. — Разве я трогал мальчика? Разве я тронул семью Роже? Нет, лишь отослал их прочь. Лёвенштайн может считать себя счастливчиком — его племянница и её дочь живы. — Конрад, ради Христа! Это же его племянник! — Его отец сам отдал мальчика мне вместо Роже. Я только поклялся дождаться, пока ему не исполнится восемнадцать, а также воздерживаться от любого давления на него и принуждения. — Тебе даже не нравятся молоденькие мальчики! Ты сам всегда говорил, что они не умнее попугайчиков и не способны составить целое предложение. — Разве я не могу изменить своё мнение? Мы должны расти над собой, Фердинанд, — ответил этот упрямый осёл. — Да ты же перетрахал всех женщин в округе. Господи! Ты хотя бы номера у них брал? Не помню, чтобы возле тебя было много мальчиков. Тебе нравятся темноволосые мужчины старше тридцати, не блондины. — Возможно, пора поменять вкусы. После Роже мне стали противны блондины. Не люблю их. Должно быть пришло время отбросить этот глупый предрассудок в сторону. Это существенно расширит мои охотничьи угодья. — Отлично. Наконец-то ты согласился с тем, что нуждаешься в лечебной терапии. И ты решил выбрать для этого любимую игрушку злобного бандита. Честно, Конрад, тебе пора прочистить голову. — Выглядит так, как будто ты не одобряешь мою идею, Фердинанд. Вспомни, что юноша является членом Ордена с рождения, и его отец заплатил кровью за возможность восстановление в правах. — Я сильно сомневаюсь в том, что Жером был в своём уме, когда заключал это соглашение. Он ненавидел и презирал нас! — Тем не менее, мальчик мой, а я не люблю, когда чужие трогают мои вещи. А ещё нам нужны гарантии, что Репин будет под контролем. Решение принято, Фердинанд. Узнай о нём всё, что сможешь. Конец истории. Хотел бы я сейчас воскресить Жерома только затем, чтобы убить его снова! Он отдал своего ребёнка Конраду в обмен на жизнь брата и свою собственную и теперь Конрад решил, что пришло время собирать урожай!