***
Равус Нокс Флере редко возвращался в Зегнавт, предпочитая просто передавать донесения с фронта. Но когда он появлялся в крепости, то приглашал Аду нанести ему визит. Неизменно одну. Подруги видели в этом дурной знак. Мимолетные романы среди придворных – не редкость. Конечно, подобные интрижки тщательно скрывались, но, как бы любовники ни соблюдали меры предосторожности, шепотков сплетников было не избежать. Такое случалось и в Темпестатисе, и в Нифльхейме, и, Ада была уверена, в любой другой стране тоже: люди везде одинаковы. Страсть не запретишь, чего бы ни требовали приличия. Но за такие связи гораздо чаще осуждали женщин, чем мужчин. Принцесса двояко относилась к недозволенному поведению. С одной стороны, низменные страсти возмущали. С другой… Ада понимала, что иногда на пути любви могут вставать преграды, и тогда все, что оставалось двум разделенным сердцам – либо смириться и страдать от подавленного чувства, либо попрать общественное мнение и наслаждаться отвоеванными у судьбы осколками счастья. Последнее она не могла осуждать: в этом была своеобразная, горькая романтика. Простых людей за такое даже бы не упрекнули, но при дворе все было намного сложнее. Такие «осколки счастья» - мимолетные прикосновения, улыбки, недолгие мгновения рядом и ночи, украденные у судьбы. За каждый такой осколок приходится бороться. И это допустимо. Во имя любви. Но в ее случае все было по-другому. Поведение лорда Нокс Флере Ада не могла расценивать иначе, как желание получить физическую близость, не обременяя себя лишними обязательствами. Принцесса была в курсе сплетен о главнокомандующем. Привлекательная внешность и ореол власти делали его неотразимым в глазах многих женщин. Для Равуса это были легкие победы: не приходилось даже и стараться. А то, что достается без труда, ценится редко. С Адой было не так. Она не смотрела на него влюбленными глазами, не старалась изо всех сил, чтобы понравиться. Она пыталась избегать его прикосновений. Конечно, лорд Нокс Флере не мог знать, насколько она его ненавидела: принцесса ничем не выказывала своего отношения. Девушка открыто не отвергала его, но и не поощряла его намерений. Ада опасалась, что при дворе уже теперь поползут неприятные слухи. Несколько дам косились на принцессу, поджав губы. Однажды, столкнувшись с какой-то красивой шатенкой в библиотеке, она поймала на себе полный ненависти взгляд. Назавтра эта же девушка театральным шепотом сказала, обращаясь к своим подругам, что леди Адвена – прекрасный образец провинциальной моды: ей можно подражать, инкогнито собираясь в ближайшую деревню. Почему, собственно, Ада не может уступить? Дело не в ее былых чувствах к Промпто, и даже не в должности лорда Нокс Флере. Если быть до конца честной, то Равус всегда казался ей красивым, хотя и не настолько, как сын лорда Безитии. Адвена часто невольно их сравнивала. Аристократичные черты лица Верховного главнокомандующего казались холодными и неживыми. Слишком совершенными. Красота Промпто, какой Ада ее запомнила, неизменно ассоциировалась с солнцем и теплом. Быть может, дело было в озорных веснушках, щедро усыпавших лицо. А может, в пшеничном цвете волос, торчавших в разные стороны непослушными прядями. Принцесса помнила пронзительную голубизну его глаз – очень редкого, невероятно яркого оттенка. Подводя итог, Ада пришла к выводу, что Промпто был полной противоположностью лорда Нокс Флере: как внешне, так, наверное, и по характеру. Принцессе не хотелось делить постель с главнокомандующим даже не потому, что это недостойно леди. Просто Ада откровенно боялась этого человека и не могла справиться со своими чувствами. Она была наслышана о том, сколько крови своих недругов он пролил, пока добился нынешнего положения. Она знала: удержать власть он может только ценой новых жертв. Но пугало даже не это. Страх вызывало его хладнокровие. Такие, как Равус, могут отдать приказ убить, не испытав ни малейшего сожаления, ни мимолетной печали, ни тем более жалости. Становилось не по себе и от мысли о его могуществе. Приди лорду Нокс Флере такая блажь, и он мог запросто уничтожить не только Аду, но и под вымышленным предлогом выжечь весь Темпестатис. Дать укорот Верховному главнокомандующему мог только император или канцлер, а им незачем вмешиваться в его дела без весомой причины. Даже Вирго не могла дать толкового совета своей госпоже о том, как лучше поступить. Несколько раз Ада отклоняла приглашения лорда Нокс Флере, придумывая различные причины, но так не могло продолжаться вечно. Глядя в зеркало с кривой усмешкой, она утешала себя тем, что в романах многие шпионки именно таким путем добывают сведения. Ада не могла бы пожаловаться на Равуса: он обращался с ней вежливо и обходительно, как полагается с равной, но в этом обращении не чувствовалось ни капли тепла. В его тоне часто проскальзывала властность, как у человека, привыкшего приказывать. Улыбался он редко, да и то скорее из вежливости, чем от интереса к ее словам. Ада хотела, чтобы ее любили. Хотя бы немного. Равус же просто хотел обладать. Наверняка ему нравились именно такие женщины, какой Ада стремилась казаться – глупые и слабые. Которых легко подчинять. Такие не проявляют ни силы воли, ни характера, а значит, не доставляют и проблем. Оставаясь вдвоем, они говорили только о пустяках. Погода. Архитектура. Новая выставка в Старом Дворце. Он не желал разговаривать о войне. Ада пыталась вызвать главнокомандующего на откровенность, интересуясь его мнением, давая понять, что с радостью бы его выслушала. Но он ограничивался парой слов и неизменно переводил тему. Вместо того, чтобы заставить говорить его о том, что ее интересовало, принцессе самой часто приходилось делиться собственными мыслями. Чтобы не сболтнуть лишнего, приходилось выбирать нейтральные предметы. Она рассказывала ему, как красиво осенью в Темпестатисе, как важно леди следить за модой, как она мечтает научиться водить машину и многое другое в том же духе. Иногда она задавалась вопросом: а слушает ли он ее вообще в такие моменты? Аде было неловко и неуютно, ведь главнокомандующий прекрасно осознавал ее глупость и наверняка насмехался над ней про себя. Это уязвляло, но она не могла выказывать осведомленность о серьезных вещах. Впрочем, наверняка ему было все равно, насколько у нее вообще присутствовал интеллект. Чувствовалось, что Равус был очень эрудированным собеседником, но его слова всегда были какими-то «обезличенными». Он предпочитал излагать простые факты, а не затрагивать собственные воспоминания или личные темы. Совсем не та степень сближения, на которую Ада была вправе рассчитывать в подобных обстоятельствах. Чтобы добиться своей цели и выведать что-нибудь ценное, Ада часто лестно отзывалась о боевых подвигах главнокомандующего. Ее слова вызывали в нем заметное удовлетворение, но он не спешил распространяться о своих свершениях. Лишь с достоинством, граничащим с бездушным высокомерием, заявлял, что очень скоро утвердит имперскую власть и в Люцисе. Ада помнила, что с этой страной у лорда Нокс Флере личные счеты. Именно Люцис он винил во многих своих прошлых несчастьях. Принцесса знала, насколько сильно главнокомандующий хочет уничтожить это гордое независимое королевство. Это государство он бы без колебаний разрушил до основания, только представься такая возможность. Ада радовалась, что не Темпестатис был объектом его безграничной ненависти. Равус всегда вел себя очень сдержанно и едва ли не холодно, хотя и старался выказывать к Аде хорошее отношение. Многие бы упрекнули принцессу тем, что она слишком придирчива. Лорд Нокс Флере – военный, привыкший к безоговорочному подчинению по первому требованию, а не к выражению собственных чувств. Но Ада отчетливо понимала: ни о какой любви с его стороны не может быть и речи. Любимым доверяют и дарят тепло. Девушка же ничего подобного не ощущала. Скорее всего, в Верховном главнокомандующем за годы жизни в Нифльхейме и не осталось ни тепла, ни способности верить хоть кому-то. А таким людям часто свойственна жестокость: и с врагами, и с подчиненными, и даже с собственными любовницами. По наблюдениям принцессы, Равус относился к той категории замкнутых людей, которые привыкли к чужому предательству, а потому не любят откровенничать с другими и стараются исключить всякую привязанность. Такие всегда выстраивают отношения на основе взаимной выгоды, а не чувств. Зато мстить за нанесенный удар умеют в совершенстве – быстро и жестоко, надолго отбивая у всех прочих охоту покушаться на собственную власть. Они всегда сидели напротив: два человека, которые не могут доверять друг другу. Ада дарила лорду Нокс Флере те же пустые улыбки, что и другим придворным. Не больше и не меньше. Он же хотел быть с ней, не раскрывая душу. Как с красивой и удобной вещью, о которой можно забыть, как только использовал. По крайней мере, до следующего раза. И это задевало больше всего. Она не знала, чего, в конечном счете, в действительности хочет от него: получить информацию или же чтобы он навсегда оставил ее в покое. Он же предельно ясно определился со своими намерениями. Она боялась того момента, когда ей придется, наконец, решить. В чужих чувствах Ада ошибалась редко. Дети, которые растут в окружении взрослых, быстро учатся улавливать настроение других людей. А еще она дружила с Вирго, которая никогда попусту не разбрасывалась словами. И если Ада не чувствовала любви, то ее и не было. Впрочем, в Верховном главнокомандующем она не чувствовала и всепоглощающей страсти. Он хотел быть с ней просто потому, что пустышки – существа удобные. От них не бывает лишних проблем. А еще, его неуемному самолюбию наверняка льстила мысль о том, что он уложит в свою постель бывшую принцессу. Пусть для этого и придется немного больше постараться. Не такая простая победа, как над другими, но от этого игра становилась еще интереснее. Это добавляло азарта. Принцесса отчетливо понимала, что Равус хочет свести их отношения к формулировке «подчинись, и я дам тебе все, что захочешь, кроме собственного сердца». Наверняка лорд Нокс Флере если и мог кого-то любить, то считал это непозволительной слабостью. Иногда главнокомандующий разрешал Аде входить в свой кабинет, неизменно следуя за ней, но девушка не могла и помыслить о том, чтобы заглянуть в документы. Вначале принцесса хотела с глупым видом, будто бы из невинного любопытства открыть какую-нибудь из папок, но быстро отказалась от своего намерения. Равус отчего-то терпеть не мог, когда она без разрешения касалась его личных вещей. Подобное неуважение неизменно вызывало в главнокомандующем раздражение, которое, впрочем, он пытался скрывать. Еще одно красноречивое доказательство того, что он ни капли ее не любил. Однажды, когда лорд Нокс Флере властным движением положил ей руки на плечи, будто заявляя свои права, Ада чисто рефлекторно оттолкнула его касание. В такой реакции не было ничего необычного: в тот момент она не ожидала, что главнокомандующий перейдет к решительным действиям, а значит и не могла волевым усилием заставить себя сдаться. На лице Равуса промелькнуло удивление и легкая досада. Принцесса сделала два шага в сторону и попыталась сгладить неловкость тем, что снова начала болтать о пустяках с беззаботной улыбкой. Наверняка внутренний протест девушки только сделал ее более желанной добычей. Главнокомандующий на некоторое время прекратил попытки перейти рамки приличий: спешить ему было некуда. Впрочем, Ада знала, чем это в итоге кончится, стоит только лорду Нокс Флере захотеть настоять на своем. Пока он просто позволял ей упорствовать. Что-то подсказывало девушке, что это продлится недолго. Нет ничего проще, чем вражескому главнокомандующему добиться простой пленницы, пусть даже она и бывшая принцесса. В его власти сделать ее жизнь при дворе невыносимой, и никто не вступится за чужачку. Ему даже не нужно озвучивать свои угрозы вслух. Пока же он пытался получить то, что считал своим по праву, действуя добром. Ада часто говорила, что очень ценит красоту. Вскоре главнокомандующий распорядился ставить в ее покоях цветы. Именно так: приказ слугам удовлетворить прихоть леди. Очень показательно. Это целесообразно: так капризная пустышка получит желаемое даже в его отсутствие. Просто и необременительно: она озвучила свое желание – он отдал приказ – другие выполнили. Наверняка слуги немало помучились, заказывая доставку растений в пределы Зегнавта. Но Аде бы хотелось другого. Опять воспоминание из юности. То самое лето. Промпто, попутно исколов себе пальцы, срывает с ближайшего куста самую пышную красную розу. Сказав какую-то банальность вроде «ты и этот цветок одинаково красивы», он протягивает розу Аде. С давно распустившегося цветка падает несколько лепестков, а когда принцесса подносит его к лицу, чтобы понюхать, из середины, раздраженно жужжа, вылетает огромный жук. Ада, вскрикнув, роняет подарок. Промпто говорит, что она не должна бояться: это всего лишь насекомое. И тут же смущенно бормочет, что сам терпеть не может этих тварей. Но добавляет с юношеской бравадой: «Я тебя от кого угодно защищу». Промпто поднимает розу, отряхивает ее от пыли, сбив половину лепестков, и протягивает Аде, предварительно проверив, нет ли внутри еще жуков. Но тут же вновь смущается: цветок теперь какой-то куцый. Несколько секунд неловкости. А потом они оба одновременно начинают смеяться. Часто этот юноша очень неумело показывал свою привязанность. Промпто порой не мог красиво выразить то, что было у него на душе. Но это было и не нужно: в том, что он для нее делал, Ада умела разглядеть неподдельную искренность. Вот разница между почти забытым чувством из ее прошлого и тем, что негласно предлагал ей Верховный главнокомандующий нифльхеймской армии. Настоящая любовь и взаимовыгодная сделка «физическая близость в обмен на покровительство». Но мир жесток. Любовь гибнет, столкнувшись с препятствиями. А строптивых пленниц без единого друга при дворе очень легко сломить. Впрочем, наверное, лорд Нокс Флере даже до некоторой степени щадил ее чувства, помня о том, что когда-то Ада все-таки была принцессой. Он как будто давал ей возможность немного привыкнуть к себе и смириться с тем, что скоро ей придется отбросить свою пустую гордость и поступиться честью. Жизнь, в конечном итоге, оказалась сложнее, чем Ада себе представляла. Когда-то она наивно мечтала, что все самые важные решения будет принимать сама. Теперь ей хотелось, чтобы все решилось за нее само. Ее нынешнее положение вовсе не было тупиковым. У нее все еще был выбор. Вариант первый. Цепляться за прошлое, в котором она была принцессой. За давно прошедшую, но такую искреннюю и чистую любовь. Но при этом чувствовать себя эгоисткой, делающей все только ради себя самой. А еще, вполне возможно, лорд Нокс Флере не посчитается с отказом и попытается на нее надавить. Это в его власти. В конце концов, такие люди, как он, плохо мирятся с поражениями. Вариант второй. Делить постель с врагом, нифльхеймским захватчиком, которого она ненавидела и боялась. Надеяться, что рано или поздно он проболтается о чем-то важном, что поможет отцу и ее стране. А пока этого не произошло, терпеть его холодное равнодушие и подчиняться всему, что он захочет сделать. После каждой встречи яростно пытаться смыть с себя саму память о его грубых прикосновениях. Стараться выбросить из головы мысли о собственном падении и постоянно напоминать себе: все это только ради цели. Трудный выбор, с которым она медлила. Ада радовалась, что видеться им приходится редко.***
Объяснение между ними произошло неожиданно. В тот день главнокомандующий вернулся из очередного военного похода. Он привез Аде подарок – драгоценный кулон на цепочке. Он впервые настолько перешел границы обычной вежливости. - Я не могу его принять, - вспыхнула принцесса, вскакивая со стула. - Почему? – его тон оставался невозмутимым. Ни злости, ни досады, ни удивления. Простой вопрос. На который нужно дать четкий и конкретный ответ. Казалось, лорда Нокс Флере вообще не задело ее поведение. Никаких явных эмоций. Только холодная конкретика. Такое равнодушие окончательно вывело Аду из себя: ее захлестнула обида. Ненависть возобладала над страхом. Тщательно скрываемые чувства, наконец, прорвались наружу. Девушка пыталась сдержаться, но просто не смогла. - Меня нельзя купить! Пусть я и дура, пусть меня презирают в Гралее, но это не значит, что я готова продаваться! - Ада говорила, и не могла остановиться. Говорила, хотя ей следовало молчать. – Меня воспитывали, как леди, и пусть сейчас я – никто, но у меня есть гордость! – голос ее повысился на несколько тонов. Принцесса выбежала, хлопнув дверью. Скорее всего, очень скоро она пожалеет о своем поступке. Впрочем, она тоже виновата: сама создала себе образ пустоголовой модницы. Таких всегда легко подкупить подарками. Ада укоряла себя: нужно было либо обуздать свои чувства и идти до конца, либо поставить точку гораздо раньше. Адвена не стала сразу идти к Вирго, а немного постояла у окна. У МТ-солдат есть важное преимущество: они не косятся на девушек, в растерянности остановившихся у окна. Им все равно, что чувствуют люди. Можно немного побыть в одиночестве и подумать, что делать дальше. - Мне кажется, или очаровательная леди Адвена чем-то расстроена? – когда здесь успел появиться Ардин?! - Ничего, заслуживающего Вашего внимания, канцлер, - заверила принцесса. - Ну-ну, я так не думаю. Наверное, тема слишком деликатная, чтобы посвящать в нее посторонних. Я не прав? – участливо поинтересовался он. Ада не ответила. - Не думайте, что у Вас совсем нет друзей при дворе. В случае несчастья доброжелатели Вам всегда помогут. - Мне нечего дать взамен. - Разве ради такой милой девушки, как Вы, никто не станет стараться бескорыстно? Ада издала горький смешок. - Не в данной ситуации. - О, вы правы. Бесплатные услуги оказывают только тогда, когда они ничего не стоят. Или чтобы сделать кого-то своим должником, - Ардин потер подбородок в притворной задумчивости, а затем будто что-то вспомнил. - Но как же бескорыстная дружба? - Вы снова шутите? - Имею слабость к дамам в беде. И пусть не я – ваш герой-избавитель, но все-таки уверен, что такой найдется. - Что, если я обращусь за помощью к Вам? Казалось, это все, что он хотел услышать. - Тогда я с огромной радостью дам Вам совет, - сказал он с улыбкой. – Попросите поддержки у лорда Безитии. Затем он откланялся, сняв шляпу, и пошел прочь. Адвена в полнейшем недоумении смотрела ему вслед.***
На следующий день Ада осталась в своей комнате, велев служанке отвечать всем, что леди заболела. Иногда она злоупотребляла этим предлогом, чтобы уйти от проблем. Ей не хотелось сталкиваться с Равусом Нокс Флере – не важно, что он будет делать: попытается с ней объясниться или добиться своего угрозами. Почему же ему понадобилась именно она? Нашел бы более сговорчивую дуру. Она надеялась, что так и будет. Но в глубине души чувствовала: теперь, получив настолько решительный отказ, он не отступит. Просто потому, что ему должны подчиняться все. Равус относился к той категории людей, которые не терпят поражений. Для таких любовь ничем не отличается от войны. Вирго лишь спросила ее вчера, что случилось, и, получив ответ, больше не проронила ни слова. Лишь уселась рядом и гладила Аду по волосам, утешая. Они молчали. Обе понимали: будут последствия. Главнокомандующий упорен, а главное, мстителен. А Ада посмела не только отвергнуть его притязания, но и повысить на него голос. А такого он не простит. Однако Адвене повезло: в тот день военные дела потребовали срочного отбытия главнокомандующего на границу с Люцисом. Служанка продолжала ставить в вазу свежие цветы. Наверное, лорд Нокс Флере не успел отдать прямое распоряжение лишить пленницу этой прихоти. Или же все еще хочет добиться своего по-хорошему.***
За те несколько месяцев, что Ада провела при дворе, ей не удалось раздобыть никаких более-менее ценных сведений. Из разговоров можно было выцепить немногое, а доступа к имперским документам у нее по-прежнему не было. О ключ-карте оставалось только мечтать. Свой девятнадцатый День рождения Ада планировала отпраздновать в компании Вирго: никому другому и дела не было до чужачки. Когда они жили в Темпестатисе, король непременно устраивал в этот день пышный прием. Вечером Адвена и Вирго тайком убегали от гостей в парк и подбирали пожелтевшие листья. Светловолосая воительница делала из них кораблики и запускала в фонтан «флотилию в честь принцессы». Даже когда обе они выросли, Вирго поддерживала эту наивную детскую традицию. Аде стало немного грустно: в Гралее нет деревьев.***
Проснувшись утром, Ада нашла на постели первый подарок – шелковый платок. Милая Вирго. Когда чуть погодя она спросила, как девушке удалось достать его, не покидая пределов Зегнавта, воительница пожала плечами и сказала, что просто обратилась с просьбой к леди Уллдор. Эта женщина всегда испытывала к Вирго симпатию. Чуть позже принесли еще один букет цветов помимо того, что доставлялся постоянно. В бесплодной Гралее растения стоили дорого и жили недолго: их привозили с достаточно отдаленных от столицы территорий. На мгновение Ада подумала, что ее решил поздравить главнокомандующий. Но на карточке содержался призыв «оставаться такой же очаровательной и верить в настоящую дружбу». Принцесса сразу поняла, от кого этот неожиданный подарок. Голубые розы, часто называемые лесталлумскими. На языке цветов означают дружбу и заверение, что о вас помнят. Был у цветка и более мрачный смысл. С ним была связана печальная легенда о любви, неверности и смерти. Народ Темпестатиса считал голубые розы предвестником беды. Но Ардин, конечно же, не мог этого знать. Адвене прислали подарки из дома. Интересно, как долго их осматривала имперская контрразведка? Принцессе не хотелось об этом думать. Вирго сказала, что сегодня принцесса не должна отказывать себе в радости. Ада рассмеялась, включила музыку и пригласила воительницу на танец. Они кружились в вальсе, делали забавные коллажи из вырезок и играли в прятки. Ближе к вечеру девушек позвал к себе лорд Безития. Он подарил Аде браслет и в самых вежливых выражениях поздравил с праздником. Принцесса постаралась казаться счастливой. - А теперь загадай желание, - сказал Верштаэль, когда слуга принес торт. Лучезарно улыбнувшись, Ада задула свечи. «Пусть Нифльхейм падет». Принцесса сама разрезала торт: кусочки получились не очень ровными, но девушка старалась. Самый большой она положила на тарелку министра. Верштаэль не мог скрыть удовлетворения. - Леди сегодня очень мила. - Даже нам с Вирго может быть неуютно при дворе без друзей, - неплохо бы попробовать предварительно навести мосты. - Правильно, что ты выбрала своим другом меня. - Я очень давно Вас знаю. - Уверен, что Промпто присоединился бы к моим поздравлениям, если бы только был здесь. - Было бы чудесно когда-нибудь увидеть его вновь. - Промпто немного непутевый, как и все молодые, но я уверен, что, в конечном итоге, он правильно расставит приоритеты. - Я запомнила его очень милым юношей, - с теплотой в голосе сказала Ада. Остаток вечера они предавались воспоминаниям. Покинув Верштаэля, Адвена захотела подняться на этаж выше и полюбоваться ночными огнями столицы. Вирго ответила, что слишком устала и пойдет в свою комнату. Ада не возражала. Глядя сквозь стекло на недосягаемую свободу, принцесса спрашивала себя, как провели этот день ее родители в Темпестатисе. Вряд ли сейчас в королевстве праздник. Вернувшись, Ада тихо приоткрыла дверь в комнату телохранительницы и прислушалась. Похоже, Вирго спит. А принцессе так хотелось обсудить с ней сегодняшний день. На столике по-прежнему стояли лесталлумские розы. Нежно-голубые лепестки казались Аде предвестником беды. Принцесса отворила дверь в ванную и замерла в удивлении. На поверхности воды плавали оранжевые кораблики из бумажных листьев.