Убереги

лето, 60 год Эпохи Скрытых Деревень (э.с.д)       Наконец-то появившееся солнце после сезона дождей заставило Кушину усесться перед окном, подставив лицо первым лучикам. Ещё несколько дней, и эти лучи станут причиной пожаров по всей Хи-но-Куни, но пока что пропитавшаяся влагой земля и тяжёлые облака не давали жаре распаляться. Девушка незаметно для себя вспомнила Узушио, влажный солёный ветер, почти ураганный от бушующих вокруг водоворотов, бьющиеся об скалы злые волны, хвойные деревья, пиками пронзающие безумно голубое небо без единого облачка. Такой далёкий, почти забытый родной остров.       — Доброе утро? — едва заметная вопросительная интонация повеселила Кушину.       — Доброе, да, — грустная улыбка отказывалась слезать с её лица, поэтому девушка решительно принялась за приготовление завтрака.       Хикава-чан выглянула в окно, будто ища источник расстройства, хмуро шмыгнула при виде огромных луж, ещё затапливающих улочки, и принялась поливать бонсаи на подоконнике. Кушина сначала не поняла, зачем девочке пригодились эти деревца, к тому же она сама не была сильна в садоводстве, но Хикава-чан с таким серьёзным лицом объяснила причину странной покупки, что она не смогла отказать. Впрочем, она оказалась права: Минато-кун и даже АНБУ перестали топтаться на подоконнике, как на насесте, и стояли враскорячку, держась за раму снаружи. Кушина едва сдерживала хохот, глядя на то, как её соглядатаи, порой перестающие шифроваться, прибирают землю с пола и неохотно извиняются за разбитые горшки. Но сейчас уже попривыкли и, показавшись за рамой, плавно спадали на пол, минуя изящные деревца.       Зато никаких следов от обуви на подоконниках. Хикаву-чан, неожиданно словившую какой-то бзик на чистоте, это радовало больше всего. Кушина, сперва порадовавшаяся такой, в целом, полезной привычке и тяге, через несколько недель обеспокоилась психологическим здоровьем подопечной, которая с фанатизмом вручную чистила ковер и ковырялась между половицами. В квартире и без того было всегда чисто, но сейчас это был какой-то стерильный порядок.       Ни пылинки. Вообще. Будь воля Хикавы-чан, она бы вообще половину мебели выкинула, оставив лишь стол, футон, комод и уборную. Странная тяга для Кушины была не объяснимой, но пока что мебель стояла на месте и она оставалась спокойной.       — Чего-нибудь хочешь на завтрак? — спросила Кушина, разглядывая количество продуктов. Надо бы заглянуть на рынок и докупить необходимое.       — Нет, — пожала плечами девочка.       — Есть какие-то планы на сегодня?       — Может быть, пойду гулять с Нацу-чан и Касугой-куном.       Даже такие своеобразные новые товарищи Хикавы-чан Кушину радовали. Нацу-чан относилась к побочной ветви клана Хьюга и была старше Хикавы-чан на один год. Нара Касуга-кун… просто мальчик, классический представитель своего клана, ровесник Нацу-чан. Все трое — очень спокойные и ответственные дети. Кушина даже перестала бояться отпускать подопечную дальше их района, хотя, в принципе, у неё не было каких-то причин беспокоиться. Да, её саму одно время обижали и даже пытались подловить одну, чтобы поиздеваться или вовсе избить, но это было… Хотя нет, Кушину жутко пугало, что подобное могло произойти с Хикавой-чан. А на троих вряд ли станут нападать, особенно если это Нара. Вот уж кто мог вывернуться из любой ситуации, чаще всего победителем.       — Можешь пригласить их к нам, если посчитаешь нужным, — в очередной раз напомнила Кушина, закончив с приготовлением самой обычной глазуньи. Правда, эти дети ещё ни разу так и не появились в доме.       — Хорошо, — послушно кивнула Хикава-чан и, склонив голову и зажав палочки, пожелала ей приятного аппетита.       Завершив приём пищи, Хикава-чан убрала со стола и вымыла посуду — своеобразная благодарность за завтрак, после чего довольно поспешно ушла. Выглянув в окно, Кушина проконтролировала, что встреча трёх детей всё-таки случилась, и уже более спокойно принялась готовить рабочее место: ей предстояло снабдить Коноху партией запечатывающих свитков.       И всё-таки эта троица Нацу-Касуга-Хикава была какой-то подозрительной. Кушина даже не понимала, почему её иногда аж подмывало проследить за детьми. Держалась лишь на силе воли и упорной мысли о том, что своей подопечной надо доверять. И ведь дело не в том, что Хикава-чан обидится, если вообще узнает об этом. Но Кушина справедливо полагала, что своим недоверием может сподвигнуть девочку ответное недоверие. И так она была скрытной, не шибко общительной и о своих проблемах старалась не говорить, а тут вообще может окончательно закрыться.       Решительно пододвинув к себе свитки и заготовки, Кушина откинула свои глупые мысли. В пределах деревни точно не помрут.

* * *

      Шёл уже третий месяц размеренной жизни в Конохе. Хикава почти привыкла к местной жаре, пыли и огромным деревьям, привыкла к шиноби, скачущим по крышам, к патрулям, к детям с ножами и прочим прелестям военной деревни. Даже открыла в себе что-то новое, та же тяга к садоводству, например. Правда, первое время за разбитые горшки хотелось убивать, но потом эти кривоногие привыкли и больше не портили. После двух испорченных глициний на подоконнике умостилась пара внушительных бонсаев, которые принесли в дом какую-то особенную атмосферу умиротворения. Кажется, даже взрывоопасная Кушина-сан поверглась ей после нескольких дней. Всё-таки бонсаи творят чудеса.       После того, как Хикава начала делать некоторые вещи по-своему, стало немного проще. Кушина-сан хоть и удивлялась, но не возражала, да и не устраивала она ничего грандиозного, кроме генеральных уборок вплоть до ковыряний трещин в потолке. После того, как удалось вымести всю пыль из самых потаённых уголков квартирки, стало легче дышать. В приюте особо не приберёшься, да и хватит этого порядка на пять минут, до возвращения детей с прогулки, когда в грязи затапливался весь коридор. В маленькой квартире, где живут всего двое человек, поддерживать чистоту было просто и приятно.       К тому же это был неплохой способ отблагодарить Кушину-сан за то, что она позволяет ей жить с ней. Не сказать, что девушка разводила грязь или ещё что-то такое, но теперь ей не приходилось убираться вообще и её сферой ответственности стала кухня и порядок на ней. Стирка, мытьё полов, влажная уборка, глажка и разложение вещей по местам постепенно легли на плечи Хикавы, которая тратила на всё это всего пару часов в день. Вымыть пол всего в двух комнатах, протереть пыль и простирать две-три вещи практически ничего не стоило.       Встреча с зашуганной Хьюга Нацу случилась ещё до сезона дождей, в тот день, когда раздражённая сбитой с окна глицинией Хикава пришла в магазинчик Яманака за новым растением. Нацу-чан тогда должна была купить цветы для икебаны, которую нужно было собрать для украшения в главный дом квартала. Никаких точек соприкосновения у двух совершенно разных девочек, но три встречи подряд в одном и том же магазинчике… Хикава посчитала это знаком свыше и даже начала кивать при встрече. На пятую встречу они поговорили о какой-то цветочной ерунде: Нацу-чан довольно хорошо разбиралась в растениях и посоветовала хорошее удобрение для бонсаев. Слово за слово, и… на Хикаву сваливается целая историческая справка, правила ухода, значение, сочетание и прочая ерунда. И всё про бонсаи. Кто бы заподозрил в тихой девочке, жертве кланового патриархального воспитания такой справочник по садоводству? И такой фанатичный блеск в блеклых глазах даже пугал.       Хьюга Нацу ей нравилась. Воспитанная, тактичная, себе на уме, не гениальна, но уже приступившая к клановым тренировкам додзюцу. Признаться, больше всего заинтересовал факт этих тренировок. Не то чтобы Нацу-чан сливала важную информацию, ей самой немного успели рассказать, но Хикава не знала даже элементарных вещей, поэтому с интересом слушала о медитациях и упражнениях, которые не требовали особых манипуляций с чакрой. Отдельным моментом шла какая-то особая гимнастика для глаз для активации додзюцу, откуда вытекала теория об особой СЦЧ головного мозга и анализаторов.       Нара Касуга влился в их тандем как-то сам собой. Избегая клановых тренировок и общения с нудным отцом, он по всей Конохе искал место, где бы получилось завалиться поспать или просто полежать без дела. В таком состоянии он скатился с нагретой солнцем крыши, когда девочки расходились по домам. Сердобольная Нацу-чан решила, что мальчику плохо, и пыталась ему помочь, после чего завязалось редкое общение, перерастающее в регулярное.       Сезон дождей не радовал погодой, поэтому чаще всего дети болтались у Касуги-куна дома: Хикава тащить к себе никого не хотела, а у Нацу-чан были замороченные родители, которых она предпочитала лишний раз не отвлекать. В квартале Нара было почти всегда пустынно, да и дома у Касуги-куна редко кто бывал, поэтому они беспрепятственно общались. Случалась это в лучшем случае раз в неделю, когда мальчику было удобно принять гостей, и длилось не более нескольких часов, пролетающих за чаем и общением.       С таких посиделок родилась идея тренировок. Причём, предложила это, неожиданно, Нацу-чан — застенчивая девочка, неспособная даже повысить голоса на обидчика. Касуга-кун тогда тихо взвыл, но почему-то отказываться не стал, а Хикава быстро прикинула пользу от таких встреч. Она в лучшем случае проводила зарядку вместе с Кушиной-сан и пыталась медитировать по методу Хьюга, но получалось плохо. В любом случае, компания была неплохая.       По договорённости Нара шёл за Нацу-чан к кварталу Хьюга, а они оттуда до дома Хикавы, от которого было ближе всего к пустующим сейчас полигонам. Быстро спускаясь, Хикава успела попросить всех Ками, чтобы Кушину-сан не понесло проверить, куда они собрались. Чем дольше она не знает, тем лучше.       — Привет, Нацу-чан, Касуга-кун, — она натянула вежливую улыбку. Вести себя с клановыми детьми, как конченая дурочка, не хотелось, поэтому она использовала суффиксы и порой поклоны.       — Хай-хай, — Нара душераздирающе зевнул, прикрыв рот ладонью.       — Добрый день, Хикава-чан, рада тебя видеть, — Нацу-чан даже поклонилась, на что Касуга-кун состроил какую-то сочувствующую гримасу. Девочка была несколько взволнована и смущена, но всё-таки, поковырявшись в сумке, она достала три свитка. — Я спросила ото-сана, могу ли я переписать для тебя свитки с теорией по медитациям, и мне позволили, поэтому прошу тебя принять этот скромный подарок.       Это было неожиданно, приятно и смущающе. Если не считать Кушины-сан, то Хикаве никто не делал подарков. Но это было вообще из иной категории: собственноручно сделанный подарок, на который Нацу-чан потратила наверняка уйму времени. Так… приятно и тепло, что девочка на миг растерялась, запуталась в собственных чувствах и даже испугалась того, насколько уязвимой ощутила себя в этот момент. Совершенно неосознанным порывом Хикава тут же затоптала эти чувства, чтобы никто не видел её лица, глаз и дрожащих рук.       — Спасибо, Нацу-чан, мне очень приятно, — с голосом удалось совладать не сразу, но лицо вернулось к своему обычному бесстрастном состоянию. Она приняла свитки, и пальцы почти не дёргались.       — Я буду счастлива, если это станет для тебя полезным, — улыбнувшись абсолютно искренне и счастливо, Нацу-чан сцепила руки в замок и опустила голову, чтобы не показывать покрасневших щёк.       Раскрывать свитки Хикава не стала, лишь кое-как засунула в сумку, в которой таскала сменную футболку, пару кунаев, несколько сюрикенов и леску. За такую трату накопленных карманных денег было абсолютно не стыдно, даже если Кушина-сан обнаружит такой арсенал и в очередной раз проведёт воспитательную беседу. Да и что ей покупать на те деньги, которые ей регулярно выдавались? Сладости, игрушки? Всем необходимым её обеспечивали дома, игрушки её мало интересовали, да и не было их в Конохе. Литература разнообразием не блистала, а что-то касательно тренировок отсутствовало, как класс. История Конохи, какие-то тактики боя, легенды и байки, даже комиксы и новеллы, но ничего по тренировкам. Что-то серьёзнее, возможно, было в общественной библиотеке, но там всё строго контролировалось и свитки с техниками академического уровня выдавались лишь ученикам Академии.       А то, что принесла ей Нацу-чан, возможно позволит ей наконец-то с чего-то начать, при этом не оставшись инвалидом. Методики Хьюга отличались от тех, что описывались в свитках библиотеки, и Хикаве, как показала практика, не подходили. Наверное, за счёт объёма чакры, который был больше среднестатистического. Больше — то есть почти как у джоунина в цвете лет. А ведь объём до десяти-двенадцати лет будет активно увеличиваться. Поэтому сейшицухенка (1) не рекомендуют практиковать минимум до десяти лет.       Наконец-то они неспешно отправились в сторону полигонов, где Хикава и планировала прочитать один из свитков, чтобы смочь задать вопросы Нацу-чан в случае чего. Но а так сегодня день Касуги-куна, который должен был просветить девочек в медитации и тренировки по развитию Ин-составляющей. Хикава, которая была наименее образованной в этом плане, пока что не могла ничем поделиться с детьми, но собиралась не слезать с Кушины-сан, пока та не объяснит что-то из самых простых фуин. По крайней мере, это было справедливым, всё-таки ребята делятся не самой распространённой информацией, поэтому отплатить следовало тем, что они также не смогут найти самостоятельно. Фуин в этом плане подходило идеально.       — Да я даже не знаю, с чего начать, — после того, как они оперативно расселись на траве, заявил Касуга-кун. — В смысле… Ну, то-сан всегда выражается высоким слогом или наречием… Биджуу там разберёт, что он вещает на своём архаичном диалекте, — мальчишка закрыл глаза и глубоко задумался. — В целом, Инь составляющая — это Луна и тьма. Инь подобно воде, текучее, сокрыто, сокровенно, мягкое и податливое. И Ки — воздух, дыхание, нрав, темперамент, энергия, жизненная сила. Инь Ки — тяжёлое, тёмное, из неё состоит материально, как земля.       — И как это понимать? — после паузы спросила Хикава, переглянувшись с такой же ошарашенной Нацу-чан.       — Это философия, — вздохнул Касуга-кун. — Учение о чакре — философия, которую распространял Рикудо-сеннин. Ниншуу больше болтовня о гармонии, чем какие-либо практики. Считается, что для познания сути чакры, сути стихии, нужно понимать, что такое Инь и Ян, а уже потом Интон и Йотон. Поэтому в нашем клане несколько лет изучают всякие опусы каких-то очень мудрых стариков.       — Может, тогда стоит поговорить о Ниншуу? — предложила Хикава.       — Ниншуу называют религией, именно это учение было предшественником современного учения о чакре и мудрах. Если о гармонии, понимании себя и окружающих говорил Рикудо-сеннин, то его сын нашёл применение этой энергии в отрицательном ключе — ниндзюцу, после чего чакра стала оружием. Ниншуу утверждает, что человек может понять другого посредством касания, впоследствии стало считаться, что бой — это лучший способ общения между двумя шиноби, — Касуга-кун сложил руки в мудру сосредоточения. — В нынешнем мире это выглядит как минимум глупо, но, возможно, если бы история мира не свернула на тропу бесконечных войн, то, может быть, сейчас царили бы мир и благодать.       — Если не сын Рикудо-сеннина сделал эту энергию оружием, то кто-то другой, — пожала плечами Хикава.       — Возможно, — не стал спорить Касуга-кун. — Учение о Ниншуу существует до сих пор в некоторых храмах, но чаще всего оно так или иначе искажено временем. Так что говорить о том, что на самом деле имел в виду Мудрец, невозможно. Но вот в редких книгах говорится об первых мудрах. Они использовались для медитаций и лечения. И это вообще далеко по смыслу от нынешних мудр, которые мы складываем для создания дзюцу. У них даже принцип действия другой.       И для чего Нара это изучают? Звучало если не бредом, то просто… бесполезно в нынешних реалиях. Да, очень здорово, что изначально чакра создавалась для того, чтобы люди понимали друг друга и не воевали, но, наверное, никакая цивилизация не способна жить в статичном мире без любых конфликтов. Может, временно, под контролем сильного лидера, но не веками и тысячелетиями. Борьба за власть, за ресурсы, за территории бесконечна, не обязательно в масштабах наций. Эта борьба, ежедневная и бесконечная для каждого человека. Борьба за наследство, деньги, недвижимость, положение в обществе, внимание, должность, любовь, расположение, знания и прочее.       Не верилось, что Нара делают это просто так, для общего развития, но понять не получалось. Касуга-кун явно сам пока что не понимал всего того, чему его учили, но, возможно, это какой-то залог для будущего? Или для развития каких-то качеств?       — Нацу-чан, а вы изучаете Ниншуу? — поинтересовалась Хикава, когда пауза затянулась. Касуга-кун прервался на полуслове и о чём-то напряжённо размышлял.       — В главной семье изучают с детства, — кивнула девочка. — А в побочной ветви дают основы учения, желающим знать больше выдают литературу. Некоторые Хьюга, когда завершают карьеру шиноби, начинают служить в Храме Огня.       — В кланах это распространено, — кивнул Касуга-кун. — У Сенджу вообще было такое, что, если ребёнок не наследник, то может уйти в храм, если этого хочет.       — Кушина-сан рассказывала, что у Узумаки была какая-то своя религия, не Ниншуу, заключающаяся в служении покровителю клана. Туда тоже многие уходили, чаще всего с самого детства, — припомнила Хикава рассказы о Храме масок.       — У Сенджу и Учиха были покровители в лице основателей кланов. Но изначально многие кланы считали покровителем Рикудо-сеннина, но сейчас это уже менее распространено.       — Зачем Храм масок Узумаки в Конохе? — спросила Нацу-чан.       — Его основала Мито-сама — жена Шодай Хокаге, после смерти мужа. Она там проводила много времени в медитациях почти до самой смерти. Наверное, подобная атмосфера помогала ей сконцентрироваться на сдерживании Кьюби, — пожал плечами Касуга-кун.       — Медитировать именно в храме?       — Медитировать пред ликами Покровителей, — серьёзно ответила Хикава, получив от приятелей два странных взгляда.       В храме она всё-таки побывала. После очередных посиделок у Нара ещё оставалось время до захода солнца, и Хикава рванула к храму, который практически звал её, с каждым днём сильнее. Оказавшись рядом с ним, она будто выдохнула все свои проблемы, голова освободилась от мыслей, душа — от беспокойств и сомнений; всё её существо наполнилось лёгкостью.       «Я дома»       Именно это и хотелось сказать, когда она вошла в храм, едва ли освещенный лучами закатного солнца. И маски, несомненно, изображающие не то чтобы уродские лики, скорее жуткие, потусторонние, чужие для этого мира. Касаться их она не решилась, это показалось ей… надругательством каким-то. И в тот момент не было места какому-то маломальскому анализу, не было смысла подвергать сомнению эти странные чувства благоговения, восхищения и… преклонения. Она просто встала на колени и склонилась перед масками, не особо осознавая себя, окружающее пространство и вообще весь этот мир. Её миром был этот старый храм, эти рогатые-клыкастые маски, которые смотрели.       Вряд ли бы она смогла уйти, если бы не знала, что Кушина-сан в этот раз точно кого-нибудь убьёт, попутно перелопатив всю Коноху. В прошлый раз легко отделалась, но сейчас не было Минато, который оказывал на сознание чересчур эмоциональной девушки благотворное влияние. И следовало вернуться до темноты, чтобы в очередной раз не торчать на том жёстком стуле практически до рассвета.       Те необыкновенные чувства она не могла забыть. И иногда посещала храм, когда удавалось сбежать от бдительной Кушины-сан. Этому очень способствовало знакомство с Касугой-куном и Нацу-чан. Она приносила цветы и сжигала букетики на камне, как это делала Кушина-сан, но свои волосы из страха быть раскрытой не трогала. Пока что этого хватало, чтобы ощущать себя великолепно после каждого посещения храма.       — Теперь, можно, наверное, заняться медитацией? — предложила Нацу-чан. Слишком много тяжёлых, задумчивых пауз.       Хикава кивком соглашается, впервые задумавшись об идее медитировать в храме. ____________________ (1) Сейшицухенка (性質変化, «Изменение природного свойства») — особая форма контроля чакры, позволяющая манипулировать её свойством, трансформируя чакру в природный элемент, что позволяет применять расширенный арсенал техник и приёмов.