Multiverse

      Возвращаясь домой из магазина, Деметрий, державший двумя руками бумажный пакет с продуктами, толкнул плечом незапертую, а точнее, открытую в промежуток от минуты до получаса (ровно во время совершения покупок) дверь в кухню. Главным входом Брук пользовался, когда шел в АБР и обратно, кухонный предназначался для вечерне-ночных вылазок.       – Ты сегодня рано, – заметил он, поставил пакет на стол и запер дверь.       – Угу, – немногословно отозвался Аякс, сидевший в ожидании коллеги и не только.       Заранее договариваться о встречах было бы неудобно. Брук мог внезапно уйти по своим и рабочим делам. Поэтому они приняли решение: Доусон получил дубликат ключа от кухонной двери и приходил, когда ему требовалось. Иногда он не дожидался Деметрия и покидал его дом. Но если по всем признакам было ясно, что Брук скоро вернется, Доусон занимал место за столом так, чтобы дверь попадала в поле зрения. Военная привычка.       – Есть хочешь? – спросил Деметрий, вынимая еду из пакета.       – Нет.       – Тогда я быстренько перекушу, и начнем.       Аякс уткнулся взглядом в перечницу и солонку, помещенные на общую подставку. Посещая дом Брука, он всегда стыдился: чувствовал себя нытиком и хлюпиком, невзирая на стальной характер и внушительные габариты морпеха. Доусон старательно избегал определения «бывшего», даже себе не мог признаться. А надо бы. Давно пора. Но пока он не готов.       Для принятия неизбежного Аякс и ходил к Деметрию. Хотя ему приходилось хуже: отца, главу АБР, всего шесть месяцев назад смертельно ранил один из радикально настроенных граждан. Матери Брук лишился раньше – пропала без вести, когда ему было семь лет. Но своя проблема всегда ощущается острее чужих, как бы тебя ни пытались убедить, что кому-то тяжелее. С первым визитом к коллеге Доусон тянул долго, не представляя, как можно с другим делиться тем, от которого ему так плохо. То есть забить еще одну голову той самой проблемой. Но Гленн настаивала: Деметрий поможет. Не зря в АБР ему дали прозвище Ангел. Это же помощник человека, его хранитель и защитник.       С каждой встречей Аяксу становилось легче. Нет, не смириться с бывшестью, а привыкнуть, что ближе к ночи он едет в дом к Бруку и говорит с ним. Также привыканию способствовала уютная обстановка и смена деловых костюмов на джинсы, футболки и рубашки.       На Деметрии была как раз рубашка – с короткими рукавами в черно-бирюзовую клетку. В обычной одежде он казался моложе: парень-студент с добрыми глазами и заботливым голосом.       А Доусон, здоровенный взрослый мужик, пришел жаловаться…       – Ты куда? – удивился Ангел, доевший нехитрый ужин – яичницу и овощной салат. Про кофе он не спрашивал – Аякс от него не отказался в первый визит – и тронул сенсорную кнопку на кофе-машине.       В тот же первый визит Доусон семь раз собирался уйти. Потом реже. И вот опять. Терапия насмарку или это наоборот выздоровление?       – Никуда, – Аякс сел на место.       – Пока наливаю кофе, можем приступить, – улыбнулся Брук.       И опять экскурс в военное прошлое. Один и тот же. И как только Ангел может его выслушивать снова и снова? Поистине терпение у него соответствующее.       Про морскую пехоту Доусон заговорил живее, энергичнее, словно он и не уходил оттуда – просто взял отпуск и в нем помогает Картер с расследованиями. И совсем скоро вернется к своим ребятам. Правда, только в мечтах, которыми он обманывает себя.       ...Это был обычный день, а конкретно, двадцать девятые сутки пребывания армии США в Персидском заливе. Военные, в том числе морские пехотинцы, защищали нефтяные танкеры от иранских боевиков-исламистов. Но виной того, что случилось с Аяксом, были не они, а дело их рук. Самих исламистов не подпускали к пристани ближе чем на пять километров и пресекали любую попытку проникнуть за бдительно охраняемый периметр. Но боевики побывали на пристани и в воде еще до высадки морского десанта, оставив иностранцам множество «подарков».       Саперы трудились сутками. А найденными ими плоскими круглыми минами можно было выстроить башню высотой со Статую Свободы. «Морские котики» не сомневались, что это не предел, и каждый новый снаряд встречали отнюдь не вздохом облегчения. Это не учения на младших курсах академии, где полагалось найти определенное число учебных мин за отмеренное время. На старших курсах число мин уже не сообщалось, а срок поисков уменьшался. На службе у саперов имелось лишь слабое представление обо всем этом, кроме их профессионализма.       Доусон позже не стал выяснять, почему на обшаренном вдоль и поперек участке воды у пристани – на мелководье, оказалась мина. Причем не зарытая и не затоптанная в песок, перемешанный с илом и тяжелым мелким мусором. Наверняка бы саперу, ответственному за тот участок, влетело бы по первое число за то, что проворонил снаряд. Либо же виноват не он, а попавший за периметр боевик – самостоятельно или при помощи предателя среди морпехов. Аякс думал лишь о себе: валявшимся ничком в грязном песке, с залившейся в уши, рот и нос нещадно щипавшей их водой. Его отшвырнуло на приличное расстояние и сильно оглушило ударом о морскую гладь. Сознание было при нем, остальное тоже, кроме правой ноги, оторванной по колено и отправившейся на корм рыбам.       Местная больница, страшные боли, фантомные ощущения целой конечности, перелет в американскую клинику... И неприятие себя другого – покалеченного и сломленного. Тогда-то и появилась Гленн Картер, заместитель главы АБР Андреаса Брука. Картер помимо этой должности курировала отдел техразработок и спросила морпеха («Бывшего», – робко добавил Аякс мысленно и никоим случаем не вслух!), готов ли он дальше служить, но уже в ином месте. «Ногой обеспечу», – так спокойно и без пафоса пообещала Гленн, что Доусон ей сразу поверил. Киберпротез оправдал все ожидания: вживленная конечность слушалась как настоящая, изредка требуя калибровки и синхронизации с нейронами. Все манипуляции можно было проводить дома, в машине или в АБР, имея компьютер с нужной программой. Несколько портило впечатление то, что калибровка могла потребоваться на улице, в магазине или в парке, а тихий писк протеза зачастую слышал не только Доусон. С этим Картер тоже посодействовала – программа стала мобильным приложением для телефона. Неудобства разрешились, вдобавок Аякса ждали в морской пехоте, куда он очень хотел. Но не вернулся. Он не целиком человек, и с его киберсоставляющей – по сути механизмом – может случиться все. Заклинит посреди военной операции, потребует обновления программы, перестанет слушать команды мозга по неизвестной причине. И тогда Доусон подведет команду. А он не станет рисковать, так что нужно смириться с «бывшим».       Кофе Аякса давно остыл – он говорил сегодня без остановок. Деметрий не лез с подогретым напитком – Доусон наконец-то сдвинулся в сторону выздоровления.       Он замолчал, закрыл глаза и не стирал катившиеся слезы.