***
Раз в месяц в выходной Джон ездил в Вашингтон на кладбище. Регулярные посещения приносили много боли, и они же возвращали его в те годы, когда все было в порядке. «Фелисити Беннет 2173-2205». Жаль, что на могильных памятниках не принято размещать фотографии. Джон, пусть и хранивший много изображений Фелиси в компьютере и телефоне, хотел бы и здесь, в саду вечного покоя, посмотреть на ее лицо, большие карие глаза и улыбку. Ее имя означает «счастливая», «удачливая». И Фелисити, умерев, забрала счастье Джона с собой. Ему без нее было очень плохо. Возможно, Фелиси на том свете хорошо, и она не страдает, как на этом, когда сильно болела. Джон положил на траву у памятника коричневую розу под цвет кофейной кожи жены, вздохнул и пошел к выходу из кладбища.***
– Да, мистер Кардиф, – проговорил Беннет в телефон. Идя по улице к беспилотному флайеру (наставник и химбригада летали на разных машинах. А после погони за ребятами придется их отправлять на другом транспорте или задуматься об ином средстве передвижения), чтобы слетать на квартиру и проверить, все ли там в норме, он обнаружил, что от Эвертона аж восемь пропущенных звонков. Значит, телефон вовсю трезвонил на кладбище, а Джон ничегошеньки не слышал. – Куда вы пропали, мистер Беннет? – шутливо и вместе с тем обеспокоенно спросил Кардиф. Но узнав, что подчиненный жив-здоров, если взял трубку, Эвертон добавил в голос нотки недовольства. Он привык, что Джон был всегда на связи. – Телефон барахлил, – солгал Беннет. – Что-то случилось? Мне нужно вернуться? – Не случилось, но ты приедешь, Джонни. И перед этим сделай вот что. Мне сообщили, что завтра в городе состоится научная конференция, организованная университетом Джорджа Вашингтона. Выясни, какая тема, кто участники, и самое главное – есть ли среди них Стивен Маффит. – Понял. Свернув с дороги к флайеру, Джон направился к стоянке городских такси и размышлял. Кардифу опять что-то потребовалось от того биохимика, которого не столь давно ограбили ребята. Ему мало оксинита, который, как сообразил Беннет, обладает большими возможностями? Все ученые чуточку безумны, а Кардиф, похоже, становится все ненормальнее со своими исследованиями.***
Фишер, конечно, не ждал, что после запуска его плана в работу все Бюро встретит внештатного консультанта с оркестром, хлопушками, шампанским и красной дорожкой. Однако Гленн могла бы хоть капельку времени на планерке уделить похвале Даррену, в котором взыграло здоровое тщеславие. Он же отличился, почему бы не отметить эту заслугу? Картер же поприветствовала собравшихся, бегло сообщила, что ловушка для «пауков» за авторством мистера Фишера активно готовится, и велела ждать ее дальнейших указаний. После чего подчиненные за исключением Доусона разошлись. Следующими к главе АБР должны были явиться командиры оперотрядов. – Странно: ты не особо доволен. Картер ведь взяла твою идею, – произнесла Ви, когда она и Даррен расположились в ее кабинете. – А-а-а, ты жаждал получить за нее благодарственную речь, а то и премию! – В точку, – кивнул Фишер. – И я неправ. Гленн совершено некогда этим заниматься. У нее безумно сложное задание: поймать тех, кто практически неуловим. – Если план подействует как надо и все закончится наилучшим образом, она обязательно всех поздравит, причем тебя в особенности. Поэтому не грусти. Чтобы утешить Даррена, Октавиана перегнулась через стол и крепко его поцеловала. Прежде на работе «кучеряшка» не позволяла себе выказывать чувства даже наедине, да и ее характер, как подметил Фишер, становился более сглаженным, движения – плавнее, а взгляд – нежнее. Как все-таки женщин меняет влюбленность…***
В выходной Джона тренировок по расписанию не было, но никто не запрещал их проводить в свободное от других занятий время. Кюри по обыкновению бегал один – остальные не разделяли его стремление стать выносливее и крепче и после обеда куда-то расползлись. Вернувшись со стадиона, парень перед душем зашел в столовую напиться. И снова никого. Кюри барабанил пальцами обеих рук по столу, медитируя на недопитый стакан подслащенной воды, и опаздывал уже на пять минут на урок физики, что его сегодня совсем не беспокоило. Кюри и раньше не тяготел к знаниям, кроме физкультуры, однако ходил на занятия всегда. – Почему прогуливаешь? – сел напротив Джон. Передав Кардифу добытые сведения о конференции, он решил пообедать, хотя не ощущал голода. В день визита на кладбище все его чувства, кроме тоски по Фелиси, притуплялись. – А ты почему не отдыхаешь? – вяло парировал Кюри. В свой выходной Джон покидал особняк и возвращался к вечеру. О том, чем наставник занимался в Вашингтоне, ребята ничего не знали и спрашивать, разумеется, не смели. Девчонки строили теории: есть ли у Джона семья или девушка? Хотя кто выдержит разлуку с любимым человеком на целый месяц? А может, Джон улетал ночевать в столицу и рано утром спешил в особняк на тренировки? Кюри было тоже интересно, однако сплетни и домыслы – дело исключительно девчачье. – Отозвали. Скорее всего, завтра-послезавтра вас отправят на задание. – Наконец-то! – Кюри резко выпрямился, задел рукой стакан и едва не повалил: Джон успел удержать его на месте. – А то мы засиделись, как старики! Что за задание? – Детали будут известны к вечеру или к завтрашнему утру. – Держи в курсе. – Как скажешь, – усмехнулся Джон. Вот же наглец! Но с ним проще не ругаться, а общаться в том же тоне. Воспитаннее Кюри от этого, правда, не станет. – А сейчас изволь пойти на урок. Скажи преподавателю, что я тебя задержал. – Ты мировой мужик! – Кюри пожал наставнику руку и побежал из столовой. Джон очень надеялся, что в аудиторию, а не мыться или сменить спортивную форму на чистую одежду в расчете, что к тому времени занятие закончится.