***
Март 1628 год. Только сейчас султан Осман хан возвращался в столицу. Он был подвален поражением. К тому же вернулся он не просто так. В некоторых корпусах янычар возобновились мятежи. Они требовали все больше прав и денег. Казна была пуста из-за затянувшейся войны. Но делать что-то нужно было. Султан сокращал расходы, распродавал имущество, но тайно. Гюль осторожно шла в покои сына: разговоров было много. — Внимание Валиде Гюльсечиль. Она медленно, опираясь на трость, вошла в покои султана. — Мой лев. — чуть склонила голову она. — Столько месяцев ожидания. — Да Валиде. Это, увы, не конец. — Я поняла. Но есть и другие темы. Это я оставлю тебе. Ты мужчина, повелитель, кому еще как ни тебе разбираться в войне. Во-первых, несмотря на то, что Маршалы Хахлил паша муж моей Нуртен, я не хочу его видеть в качестве Великого Визиря. Во-вторых, шехзаде Орхан, твой внук должен отправиться в санджак. В-третьих, что будет с Ахмедом? Выбирай. Тем много. — Во-первых, согласен: паша не достоин чести. Во-вторых, рано Орхану в санджак. Ему только 15 лет недавно было. Подождем до 17. В-третьих, Ахмед в кафесе. Что с ним будет? Или ему плохо живется? — Он не жаловался. — Тогда какие еще будут рассуждения о грядущем? Все уладилось? — Все уладилось. Гюль откланялась. Сегодня выдался серый непогожий денек. Настроение было не очень. Вообщем и целом она была спокойна: Самада была в Алеппо под присмотром пейк и лекарши. Еще пара недель и она родит. Ахмед, конечно, спрашивал о ней, но Гюль отмалчивалась, приведя к нему новую девушку. Но на этот раз все было заранее предусмотрено. Девушку почистили. Султан вновь покинул столицу, чтобы двинуться к войскам. В столице во главе был оставлен шехзаде Орхан. Султан оставил его на полгода. Опять долгие полгода на поле битвы, в походных условиях, в шатрах.***
Сентябрь 1628 год. Из дальних городов Османской империи приходили не радостные вести: в Европе свирепствовала чума, а, как известно многих рабы привозили на невольничьи рынки именно оттуда. Гюль не на шутку разволновалась. Заставила лекарей обеззараживающие настойки сделать и по больше. Посуда, белье и покои мылись тщательно каждый день. Пейк и рабыни были помещены в меньшее помещение. Закрыли часть гарема, запрещалось долго гулять в саду. Гюль болела все чаще и любая простуда могла свалить ее с ног. Ее стало беспокоить сердце, и не хватало воздуха. А еще беспокоил маленький пятимесячный шехзаде Мурад) сын Ахмеда от Самады). А так же трое шехзаде, детей покойного Мехмеда, которые были высланы из дворца в Кютахью, Диярбыкыр, Конью. Они жили там с пейк и своими наставниками вдалеке от Гюльбахар и наследного Орхана. От них ежемесячно приходили вести об учебе и жизни шехзаде, но этого мало было. Гюльбахар страдал от разлуки вот уже почти четыре месяца и жила дням от письма до письма. В середине октября пришло письмо. Гюль боялась каждого письма из санджаков, но оно пришло. Письмо пришло из Диябыкыр, куда был направлен двенадцатилетний шехзаде Ибрагим. Чума достигла этих мест, и он предстал перед Аллахом, незамедлительно был свезен в Сивас и похоронен в тюрбе шехзаде Баязита. Море слез, причитаний и проклятий выслушала Гюль. Затем все успокоилось. Она разрешила Гюльбахар съездить в Сивас на могилу к сыну, и заглянуть по дороге в Конью и Кютахью буквально на пару деньков в каждый.***
А в апреле 1630 года та же участь постигла и шехзаде Сулеймана десяти лет в Коньи. Гюльбахар ползала за Валиде в мольбах о своем младшем Халиле, чтобы он был возращен в Стамбул, или, по крайней мере взять его с собой в Манису, в которую Орхан отправлялся в следующем месяце.***
В октябре 1631 года чума добралась и до Кютахьи прибрав Ахмеда лалу и самого шехзаде Халиля. Эти новости свалили хасеки Гюльбахар с ног и несколько недель она просто не вставал с пастели. Она находилась в Манисе со своим старших шехзаде Орханом и его к сожалению пока единственной дочерью девятимесячной Хюмашах султан.***
В январе 1633 года шехзаде Орхан был направлен на границу Румелии и Польши, т.к поляки начали активное наступления с запада. В начале февраля шехзаде был глубоко и серьезно ранен в живот и спину, а через несколько дней скончался, не приходя в сознание. Гюльбахар слегла окончательно и не вставал больше до самой своей смерти в сентябре того же года. Султан Осман метался-ка загнанный зверь: ему 55 лет, ни детей, ни внуков ни наследников у него нет. Младшему брату Ахмеду под сорок, он немного н в себе просидев больше двадцати лет взаперти и у него тоже никого нет. На помощь этим стенаниям пришла его Валиде. Она сидела на любимой темно-синей тахте с чашечкой кофе в руках. Султан сидел прямо на полу подле ее ног. Рядом с Валиде Нуртен султан и Хайме султан — самая старшая дочь султана Мехмеда от Ягмур. теперь она жила во дворце вместе с Гюль. Она не многим старше султана, седая, с морщинками вокруг глаз и губ. теперь она была уверена, что здесь она испустит последний вздох. Где родилась, там и умрет. — Мой лев, мой султан, мое солнце. Я не знаю как ты отнесешься к этим словам, но я все же скажу. Утешат они тебя или разгневают, мне неведомо. Но молчать нет больше смысла. Я очень долго скрывала от тебя, что к моему Ахмеду в кафес ходили хатун. Может ты и догадывался. Дело в другом. Одна из них родила Ахмеду шехзаде, я отправила ее в другой город, чтобы они жили-ка простые люди. Мураду почти пять лет, и если ты все же захочешь, то сделаешь его своим наследником. — Валиде? Вы?.. -он поднял голову и взглянул на мать. — Возможно при других обстоятельствах я бы конечно разгневался, но теперь… У меня нет выхода. Только не могу понять, как я его представлю. — У меня есть две мысли. Либо ты признаешь его своим сыном и делаешь Самаду своей хасеки (кончено тайком), либо ты объявляешь всем, что все эти годы Ахмед не был запрет в кафесе, а при спокойно жил с гаремом, ну скажем в Эдирне. — А что неплохо. пусть эта хатун приедет, и я спрошу ее. Если она даст согласие, я сделаю ее своей икбал. Если нет, поступим по второму варианту. Самада за несколько дней была возращена ко двору и приняла предложение повелителя. Если честно, то она была даже рада. когда ее выслали из дворца. Ахмед обращался с ней плохо, частенько бил. Так что эта беременность пришлась даже кстати. Учитывая возраст султана, она смекнула, что может делить с ним ложе и не придется. Мурад был официально объявлен наследником престола и сыном Османа. Об этой тайне, которую все обещали забыть знали лишь султан, Самада, Гюль, Нуртен, и Хайме. Остальным было знать не обязательно. Теперь в этом дворце вновь разливался детский смех шехзаде Мурада и маленькой сироте Хюмашах султан. Для них уготована новая жизнь, новая эпоха и весь дворец дышал ими, наполняясь весенним воздухом и птичьем пеним.