***
Вернувшись в подземелья, Северус размышлял над своим разговором с Ремусом Люпином, когда разливал по фиалам свой последний образец зелья. Тот факт, что у него не было испытуемых, стал одним из факторов, которые сделали усовершенствование зелья настолько трудным. Ремус — типичный гриффиндорец! — однако, вызвался добровольно, и они договорились о встрече четырнадцатого декабря, в день полной луны. Северус пообещал наблюдать за последствиями и гарантировал, что Ремус сохранит свою человеческую форму и мышление без побочных эффектов. Он позволит Ремусу рассказать Гарри об этом, решил он; но что касалось празднования Рождества на Гриммо, он должен был сказать Гарри сам. Северус глубоко вздохнул и вышел в холл, где Гарри только что закончил домашнюю работу по Чарам. / Привет, Северус, / — сказал он, глядя на него своими неотразимыми ярко-зелеными глазами. — Гарри, я останусь в Хогвартсе на Рождество. Наступило небольшое молчание. / О. Хорошо. Отлично. Тогда я пришлю тебе сову. Буду по тебе скучать, / — быстро ответил тот, опустив глаза на несколько мгновений, чтобы скрыть свое разочарование. Северус замешкался, внезапно почувствовав себя неловким и виноватым. — Спасибо за понимание, — бесстрастно произнес он. / Конечно, без проблем. Каждый празднует по-своему, было бы глупо, если бы все праздновали на один лад, / — прокомментировал Гарри, пытаясь влить в свой телепатический голос веселый тон. — /Я сейчас на тренировку с квиддичной командой. Увидимся позже. / Он быстро прошел в свою комнату, появился через несколько минут в квиддичной форме и поспешил к выходу из подземелий. Северус вздохнул и спрятал лицо в ладони, тяжело присев за стол. Было трудно сказать это Гарри. Еще труднее было видеть причиненную парню боль и его попытки принять решение Северуса спокойно и зрело. Все это было чрезмерно мучительно и тяжело, потому что Северус Снейп обнаружил, что питает глубокий интерес, страстный и безумный — к Гарри Поттеру. Гарри был добрым, заботливым и красивым, простым и понятным, и да, разве это был не забавный оксюморон? Но он действительно был красив, особенно когда смеялся и тепло улыбался Северусу — конечно, Гарри вряд ли знал об эффекте, производимом этими улыбками. Северус задавался вопросом, что Гарри хотел бы на Рождество. Сердце парня, насколько он знал, легче всего завоевать простыми вещами, подаренными с искренней любовью. И, если уж быть предельно откровенным с самим собой, его собственное сердце можно было бы завоевать таким же образом. У него до сих пор аккуратно хранились все тщательно подобранные для него полезные подарки от Дамблдора и МакГонагалл, которые ему подарили за эти годы. Северус задумчиво смотрел на детскую фотографию, где он сам и Лили, улыбаясь, махали руками, и размышлял. Со стыдом он понял, что у него не было фотографии с Гарри. Конечно, в прессе имелось много фотографий Поттера, но они были для общественности. Он же хотел, чтобы у него появилась собственная фотография мужа, это было вполне естественное желание, несмотря на поистине абсурдные обстоятельства, которые заставили его заключить брак. Он скрежетал зубами, но не мог проглотить свою гордость и попросить у Гарри фотографию или попозировать для нее. Нет, он не будет! С другой стороны, его разум продолжал возвращаться к тому разочарованному выражению лица Гарри и его усилиям скрыть это. Он внимательно разглядывал зеленые глаза Лили, эти чудесные жемчужины наследственности, которые она подарила своему сыну. Взгляд Гарри, заключил Северус, отворачиваясь от фотографии, был из разряда взглядов высококвалифицированных легилиментов вроде Альбуса Дамблдора и, естественно, самого Северуса: его взгляд стал словно прикосновение. Казалось, он заглядывал в самую душу Северуса, и это было таким волнующим переживанием, когда их глаза встречались больше чем на секунду или две. Гарри пристально вглядывался в Северуса, чувствуя себя неловко с тех пор, когда был одиннадцатилетним ребенком, а теперь Гарри стал взрослым, он вырос в очень способного Телепата. Его взгляды несли эротический подтекст, который очень напрягал самоконтроль Северуса, особенно когда они находились одни в комнате. Помимо взглядов, недавно во взаимоотношениях Гарри с Северусом появился своеобразный флирт. Случайные, но затянувшиеся прикосновения и пристальные взгляды, кокетливые поддразнивания и, о да, эти улыбки! Бутылка, которую Северус рассеянно снял с полки, выскользнула из его рук и разбилась о пол. Выругавшись такими словами, за которые даже Слизерин потерял бы сотню очков, Северус убрал беспорядок своей палочкой.***
/ Северус разработал новое волчье зелье? / — мысленный голос Гарри, казалось, отражался в сознании Ремуса. — О, твой телепатический голос достиг довольно впечатляющего уровня, Гарри. Да, Северус даст мне зелье четырнадцатого числа этого месяца — мы уже договорились о комнате, которая будет защищена и заперта очень мощными заклинаниями. Он останется на всю ночь, чтобы следить за результатами и принять необходимые меры для моей безопасности. Лицо Гарри засияло. / Четырнадцатого? В это воскресенье? Это блестяще! Почему он не сказал мне об этом? / — Думаю, он ждал, когда я скажу тебе. Гарри усмехнулся. — Да, это похоже на Северуса. Мне жаль, что я не смогу составить тебе компанию, когда ты попробуешь зелье. — Это совершенно исключено из соображений безопасности, Гарри. В одной комнате со мной будет только Северус. Хотя он и приготовил это зелье, использовав все навыки, которыми обладает, он рискует своей жизнью ради меня. Я полностью доверяю его способностям. — Я тоже. Тонкс знает? — Конечно, — глаза Ремуса наполнялись любовью всякий раз, когда он упоминал Тонкс. «Посмотрит ли Северус когда-нибудь на меня так? Нет, забудь, Северус — это Северус», — подумал Гарри с грустью. — Наше соглашение — обычная формальность: мы с Северусом подписали его, а Альбус был нашим свидетелем. Гарри обнял Ремуса одной рукой. / Просто будь осторожен, и, если будет какая-то боль или что-то еще, скажи Северусу. / Ремус улыбнулся отеческому тону Гарри. — Хорошо.***
Воскресное четырнадцатое декабря наступило очень быстро. Гарри, Гермиона, Рон нервничали и волновались, блуждали по коридорам Хогвартса и обсуждали исход эксперимента в случае неудачи. Гарри поклялся хранить тайну, но ему, Люпину и Северусу было разрешено делиться новостями со своими двумя лучшими друзьями. / Не перестаю удивляться, почему Северус ничего мне не сказал. / — Он не хотел заставлять тебя думать, что он пытается понравиться тебе или что-то в этом роде, — проницательно сказал Рон, — ты же знаешь, какой он. — Я согласна, — заявила Гермиона. — И если эксперимент провалится, чего я, надеюсь, не случится, то ты должен постараться поддержать и поощрить его, Гарри. / Эм… Я не уверен, что он хорошо это воспримет. / — Трудный муж у тебя, приятель, — прокомментировал Рон, потирая виски. / Это придает ему обаяния, / — возразил Гарри. — Конечно, придает, — успокаивающе заметила Гермиона. Она выглядела так, словно пыталась не улыбаться. — Его интеллект и эти его мантии сексуальны, не так ли? Рон бросил на нее тревожный взгляд, а Гарри рассмеялся и кивнул. — Прекрасно, моя девушка думает, что другой мужчина — а точнее, Снейп — сексуальный, — громко проворчал он. — КТО СЕКСУАЛЬНЫЙ? — за их спинами раздался голос Пивза. — О нет… Просто уйди, ты подслушивал! — Рон вздохнул, понимая, что не нужно было этого говорить. — СЕКСУАЛЬНЫЙ СНЕЙПИ, СЕКСУАЛЬНЫЙ СНЕЙПИ, СЕКСИ-ШМЕКСИ СНЕЙПИ-ЭЙПИ! — Пивз помчался, выкрикивая издевательские мелодии по всему замку. Гермиона впилась взглядом в Рона. — Слава богу, мы не обсуждали брак Гарри, когда он подкрался к нам, — пробормотала она. Все, на что был способен Гарри, — усмехаться, как полный идиот, пока Рон хватался за живот и смеялся так, будто не существовало ни завтра, ни сегодня.***
— Люпин. — Пожалуйста, зови меня Ремус, твой муж — практически мой крестник. Северус подавил насмешку, когда вспомнил о фактическом крестном отце Гарри. Сириус был тем человеком, которого он будет ненавидеть вечно, вероятно, даже больше, чем Джеймса Поттера, который, как подумал Северус, упал бы в обморок от мысли, что он стал бы тестем Северуса, если бы остался жив. — Ну, тогда, — обратился он к Ремусу, — мы оба прочитали и подписали соглашение. Ты готов? — Да. Лицо Ремуса было немного бледным. Северус достал пробку из фиала, который он принес, и налил содержимое в кубок. Как и в предыдущей версии волчьего зелья, жидкость зловеще дымилась. Северус вручил кубок Ремусу. — Пей маленькими глотками, если не хочешь, чтобы у тебя кружилась голова. — Спасибо тебе за все, Северус. — Выпей сначала, посмотри, как оно работает, а потом благодари меня, — коротко ответил он. Ремус поднес кубок к губам и стал медленно потягивать зелье. — Теперь мы подождем, пока не взойдет луна, — сказал Северус, садясь и буквально схоронив себя под тяжелым томом. Ремус вытащил перо и кусок пергамента и начал писать письмо Тонкс. Глаза Северуса время от времени поднимались над краем его книги, внимательно наблюдая за Ремусом. Когда поднялась луна, он прошел через комнату, защищенную сильными охранными чарами, и отодвинул занавески, позволяя луне осветить помещение, игнорируя шепот Люпина, предупреждающего о том, чтобы Северус держал свою палочку наготове. Мастер зелий повернулся к нему лицом, ожидая и внимательно разглядывая Ремуса. Никаких изменений. Ремус оставался человеком телом и душой до первых солнечных лучей, объявивших начало холодного, но прекрасного зимнего дня. Во время их напряженного ночного бдения оба мужчины читали, писали и даже играли в подрывного дурака (конечно, это была идея Ремуса). Когда наступил рассвет и комнату осветил солнечный дневной свет, Северус встал со стула. Он открыл рот, чтобы объявить эксперимент успешным, но обнаружил себя в очень тесных объятиях. — Люпин! Ради всего святого! — Голос Северуса звучал довольно глухо. Ремус рассмеялся и освободил худощавую фигуру мастера зелий от сжимающих его рук. — Нет повода выглядеть так глупо, Люпин, ты все еще оборотень, и зелье только мешает твоей трансформации, оно не излечивает тебя. Если ты не примешь его, ты обратишься. — Мне так нравятся твои каламбуры, Северус, — пробормотал Ремус, сонно улыбаясь. — Мне нужно понаблюдать за тобой в течение года, Люпин. Зелье все еще нуждается в доработке: у тебя были высокий пульс и небольшое потоотделение, это зелье не очень хорошо влияет на кровеносную систему человека. Я предлагаю нам сейчас покинуть эту комнату и разойтись по своим аппартаментам. В семь часов мы должны встретиться с директором, а это уже совсем скоро. Мужчины вышли из комнаты, Ремус смотрел с недоверием, а на лице Северуса застыло обычное строгое выражение. Когда они достигли главной лестницы замка, Ремус порывисто схватил Северуса за руки и сжал их. — Северус, я действительно не знаю, как тебя благодарить. Северус был не уверен, должен ли он, наконец, принять повторную благодарность Ремуса или отреагировать обычной едкой фразой, как вдруг все готовые сорваться с губ слова были заглушены Пивзом, который парил над ними и издавал громкие сосущие звуки, а также звуки, имитирующие поцелуй. — СНУПИН! СНУПИН! СНУПИ СЭППИ СНУПИН! — Пивз разразился громким смехом. Если у Ремуса и Северуса и была хоть одна общая черта, то это непоколебимое чувство собственного достоинства. Оба волшебника вытащили свои палочки, и полтергейст оказался запертым в доспехах, а портреты на стенах лишь благодарно заулыбались. После короткой паузы удовлетворенный исходом этой борьбы Северус коротко кивнул Ремусу: — Всегда пожалуйста, Люпин.