Обмен

      Проснулась Мичиру довольно поздно – было около десяти часов. Будильник то ли не сработал, то ли она его не слышала. Ополоснув лицо в рукомойнике, девушка спустилась вниз. Давешняя старуха недовольно буравила пространство около нее своим почти здоровым глазом. - Встала, наконец-то? Ешь иди. Все уже остыло, на столе стоит.       Мичиру подошла к единственному накрытому столу и внутренне содрогнулась. То, что едой приготовленный завтрак было нельзя назвать – это еще полбеды, но обилие мух в этом самом завтраке вызывало сильнейшие спазмы в желудке девушки. - Спасибо, я не голодна, - кое-как переборола она себя, - Можно ограничиться просто… стаканом воды? - Ну вот, - запричитала старуха, - не могла вчера предупредить, что ничего не жрешь?! Я бы не стала переводить продукты на тебя. Воды ей надо… К колодцу сходишь и попьешь. Буду я еще воду тебе таскать.       Мичиру еще раз поблагодарила старуху и пулей выскочила из гостиницы. У входа ее дожидалась давешняя знакомая. Харука была одета, словно она – героиня фильма об Индиане Джонсе. Хотя цвет хаки очень шел ей, а короткие рукава рубашки обнажили мускулистые руки, при взгляде на которые Мичиру невольно ощутила некоторое волнение и дрожь. - Доброе утро. Как спалось? – Харука приветливо помахала и подошла к Мичиру, подставляя локоть, - могу я сопроводить тебя… куда бы ты ни шла?!       Мичиру немного смутилась, но все же взяла Харуку под руку. - Для начала я бы хотела найти магазин и хоть чем-нибудь перекусить. - А как же завтрак? – Харука лукаво подмигнула. - Я не стала его делить с другими постояльцами. Им явно нужнее, - Мичиру снова вспомнила тошнотворную картину из мух, кишащих в тарелках. - Ну… магазин у нас, на твое счастье, все же есть, - Харука повела девушку куда-то вглубь городка.       Сейчас Мичиру заметила странную особенность этого места. Действительно, все здания были сплошь двухэтажными, и ни на одном втором этаже не было ни единого окна. - Ты узнала что-нибудь про Михо? - Да. Ее здесь нет. - Что? Как это нет? - Не знаю, мне сказали, что, действительно, она была тут. Но неделю назад резко собрала вещи и уехала на автобусе. - Странно. Как раз неделю назад мне перестали приходить от нее сообщения.       Харука пожала плечами, раздвигая рукой нависшие над всей дорогой ветви ивы. - А вот и магазин. Но не обольщайся. Выбор тут очень не велик, - она дождалась, пока Мичиру пройдет и продолжила прерванный разговор, - Может, она просто оставила телефон тут? Тогда тебе, вероятно, стоит вернуться и поискать ее дома.       Мичиру резко остановилась и посмотрела Харуке прямо в глаза. В теплых серебристо-зеленых глазах плескалась забота вперемежку с тревогой за нее. - Пойми, мне сначала надо выяснить, что же случилось здесь, в городе. Да и… плохо мне верится, что Михо вернулась. Она бы за неделю дала мне знать, что она дома, в Токио. И без телефона есть возможность связаться. В конце-концов, всегда можно приехать ко мне домой. - Да, наверно ты права…       Они зашли в старый магазин. В отличие от других мест в этом городке, магазин был тщательно вымыт, все прилавки сверкали, над потолком работал большой вентилятор из трех лопастей, а откуда-то из глубины зала доносилось радио. Ассортимент, и правда, совсем не радовал глаз. Но все же, Мичиру выбрала питательный батончик и бутылку воды без газа и подошла к кассе. Милая улыбчивая девушка рассчитала ее и, приглашая посетить их магазин вновь, поклонилась Мичиру.       Выйдя на улицу, девушка открыла воду и прежде, чем глотнуть спросила: - А почему только тут мне показалось, что мне рады?       Харука невольно вздрогнула, словно Мичиру ее вырвала из каких-то своих мыслей. - Рады? В этом месте приезжим не рады. Рады только… - она осеклась, исподлобья разглядывая Мичиру, - ты слишком задержалась тут. Не стоит тебе дольше оставаться в этом месте. Прошу тебя, уезжай. Михо тут нет. И тебя быть не должно.       Мичиру аккуратно взяла Харуку за руки и поднесла их к своему рту, согревая дыханием. Ей показалось, что та дрожит, хотя на улице снова начиналась дикая жара. - Не проси меня уезжать. Я этого не сделаю, - она заглянула в глаза блондинки, какой-то теплый комок шевельнулся в груди. Она нехотя отпустила руки Харуки, продолжая смотреть ей в глаза. - Мичиру, ты же слышала не раз, что это очень плохое место… - Я знаю. - Ты не понимаешь, насколько… - Представляю. - Может… - Нет. Ты со мной? - Да…       Харука нехотя отвела взгляд. - Ну, с чего начнем поиски? Приведешь меня к дому Михо?       Внезапно налетевший сильный ветер больно ударил Мичиру в лицо, принесенным с собой колючим песком, Харука неуверенно шагнув навстречу, прижала Мичиру к себе, закрывая от ветра. - Раз не могу отговорить, то идем.       Дом семьи Михо оказался еще более ветхим, чем Мичиру могла предположить, глядя на общую картину разрухи, царящую в этом городке. Сложно было и представить, что в этом полуразвалившемся доме, кто-то мог жить. Подойдя ближе, Мичиру остановилась у дорожки, ведущей к дому, и еще раз окинула взглядом это странное и пугающее место. Черные от времени и покосившиеся доски местами сгнили, а местами вылетели из обшивки. Там, где их не было, кто-то вставил глиняные заплаты, которые покрылись черной плесенью и потрескались. Стекол в окнах почти не было, поэтому окна были практически полностью заколочены, а второй этаж дома, служащий по совместительству чердаком был, пожалуй, единственным во всем городке, где угадывалось наличие окна. Правда, сейчас это место было наглухо заколочено досками – гораздо плотнее, чем окна внизу.       Возле крылечка стояла одинокая скамья, видимо, когда-то крашеная – местами проглядывали остатки облупившейся краски. Рядом со скамьей стояло корыто, с тухлой водой внутри. Трава возле дома была пережженная, видимо палящее солнце сделало свое дело – испепелив газон раньше времени. А может, зелени на этом участке и в принципе не бывало.       Мичиру в нерешительности сделала шаг по направлению к ветхому крыльцу. - Харука, а здесь точно… кто-то живет?       Ответ последовал не сразу. - Как тебе сказать. Если ты веришь в духов, то – да. Михо – последняя в своем роду. Ее бабка недавно скончалась. А родители… Их не стало вскоре, после ее отъезда. - Так к кому тогда приезжала Михо? – Мичиру остановилась, не в силах заставить себя открыть пугающую своей чернотой и старостью дверь. - Она бабку хоронила, или поминала – называй, как тебе удобнее. Мичиру, прошу – уезжай.       Но девушку эта просьба словно наоборот только подстегнула, и она решительно отодвинула дверь и шагнула внутрь.       Не верилось, что бабка Михо скончалась недавно – в доме царило запустение, словно дом пустовал не то что годами, скорее - десятилетиями. Огромные слои пыли, кое-где попадалась паутина, что-то хрупало под ногами, время от времени слышались шорохи – это прятались потревоженные внезапным визитом крысы. К тому же Мичиру везде чувствовался какой-то едкий сладковато-тошнотворный запах. Опять это гниение вперемежку со спертым воздухом запертого помещения. - Как-то не верится, что Михо воспитывалась в этом жутком месте… - Мичиру прошла вглубь комнаты и ступила на ступени лестницы, которые отозвались протяжным скрипом, заставившим девушку вздрогнуть. По спине побежали мурашки, и, не смотря на сильный зной, от которого не было спасения даже внутри дома, Мичиру вдруг ощутила ледяные пальцы сильнейшего озноба. - Почему ты такая упрямая? – Устало и как-то грустно прошептала Харука, двигаясь следом. – Ты же видишь, что тут твоей подруги нет. А я… я боюсь, что не смогу защитить тебя… - Защитить? – Мичиру резко обернулась, оказавшись практически нос к носу с блондинкой, - Если тебя беспокоит только моя защита, то я тебя не держу. - Представь себе, мне совсем не улыбается помахать тебе рукой вслед, зная, что еще немного и от тебя даже хоронить будет нечего! – пылко возразила ей Харука.       Мичиру почувствовала какой-то несильный укол в груди от этих слов. Ей почему-то хотелось услышать от Харуки что-то иное, нежели признание о том, что она просто переживает за нее. Та словно почувствовала перемену в настроении Мичиру и притянула ее к себе, обнимая. - Ты должна быть предельно осторожна. И я не хочу тебе докучать своими… - Чем? – Мичиру заглянула в глаза Харуке. На лестнице, почти в полной темноте, они лишь слегка блестели, но по сбившемуся и потяжелевшему дыханию, Мичиру поняла, что не ее одну тянет к новой знакомой. - Я не просто за тебя переживаю. Ты мне нравишься. Ты это хотела услышать? – еле слышный ответ обжег ее ухо, а где-то внизу живота заворочалось что-то теплое и доселе незнакомое. – Но ведь даже не смотря на мои слова, ты пойдешь дальше? – Харука кивнула, головой указывая направление вверх по лестнице.       Мичиру отстранилась и кивнула. Ей было очень страшно, но то, что рядом была Харука, придавало девушке храбрости. А еще желание поскорее найти пропавшую подругу.       Она взялась рукой за шаткие перила и пошла наверх, про себя надеясь, чтобы старая лестница только скрипела. Казалось, еще немного, и она провалится под тяжестью ее веса. Оказавшись на чердаке, Мичиру прошлась по узкому коридору, разделяющему второй этаж на две комнаты. Она открыла одну из дверей и прошла внутрь. Это, по-видимому, когда-то была комната Михо. На большом стеллаже были расставлены игрушки, покрытые огромным слоем пыли. На письменном столе, стоявшем у заколоченного окна, лежала старая тетрадь – похоже личный дневник Михо.       Мичиру зажгла свечу, стоявшую на столе и села на стул, перелистывая страницы. Детский неровный почерк описывал поистине странные события. Бабка Михо была какой-то колдуньей и часто проводила ритуалы, пугающие девочку. «В такие дни я забираюсь под кровать и закрываю уши руками, - неровный детски почерк местами сбивался, - так, я хотя бы не слышу, как эти твари хрипят и стоят у входа в мою комнату. Бабушка говорит, что они мне не причинят вреда, пока на мне амулет, но мне все равно очень страшно. Один раз я посмотрела на них – их когти словно огромные лезвия. Почему бабушка не может от них избавиться?! Ведь она обещала, что знает, как отправить их в то место, откуда они пришли…»       Следующая запись была сделана несколькими годами позже. «Сегодня я слышала, что бабушка говорила соседке. Тварь осталась одна. Пока свечи горят – она нас не тронет. Главное – убрать из спален окна, чтобы ветер не задул свечи. А я все гадала, почему бабушка заколотила окна, а соседи вообще начали закладывать окна вторых этажей кирпичом, словно их никогда и не было. Чтобы не дать твари шанс. Бабушка зовет его Охотником».       Несколько страниц было смазано. Дальше текст писался словно впопыхах. «…не верит в меня, но я сбегу. Я нашла лазейку, как мне покинуть город! Главное, не забыть амулет. Он мне пригодится, когда тварь поймет, что меня уже нет. Если мне повезет, Охотник навсегда меня оставит в покое, а если нет… я снова смогу его обмануть…» Это была последняя запись. Мичиру задумчиво вертела в руке свой амулет. Похоже, он не просто защищал ее от этой твари. Он служил своего рода маяком, что она тут. Девушка сорвала украшение с шеи и отшвырнула в сторону. В комнате напротив ей почудился какой-то то ли вздох, то ли голос, она резко встала и быстрым шагом пересекла коридор, открывая дверь во вторую комнату…       … И снова свет померк. И снова она оказалась одна в кромешной тьме. Но в этот раз она не видела и не слышала этого голоса. Мичиру в страхе стояла, не смея пошевелиться, отсчитывая удары своего сердца, которые становились все громче и тяжелее. Бом. Бом… Бом! В ушах стоял звон, словно сердце превратилось в колокол. Бом! Все громче. Звук, казалось, стал осязаемым и пытался пригвоздить Мичиру к полу. Она стояла, зажав руками ладони и едва сохраняя равновесие. Бом! Очередной звук с силой обрушился на нее, сбивая с ног. Она почувствовала, как ударилась обо что-то твердое, и теплая липкая жидкость растеклась под ее щекой. Бом! Новый удар причинил физическую боль, словно тело оказалось под огромным прессом. И вдруг все резко прекратилось.       «Пришла! Услышала! Моя! Моя!» - услышала она снова этот голос, который словно маленькие белые искры пронзил пространство. Мичиру сжалась в комок, не в силах ни встать, ни открыть зажмуренные от страха глаза. Ей казалось, словно обладатель голоса находится прямо рядом с ней. Стоит ей открыть глаза, как она увидит, как нечто тянет к ней свои корявые когтистые руки. Мичиру вдруг вспомнила молитву, которую в детстве разучивала вместе с мамой и принялась шептать ее слова, не понимая ни единого слова, срывавшегося с ее губ.