Chrysalis

Мэтт, со склоненной набок головой и чуть приоткрытыми губами, расслабленный на белоснежных простынях и погруженный в полумрак спальни, выглядит мило и одновременно порочно. Обнаженная грудь аккуратно вздымается и опадает, ореолы сосков притягивают взгляд, но не так сильно, как волосяная дорожка, берущая начало у пупка и ускользающая под резинку боксеров. Гарри даже дышит через раз, боясь потревожить его сон. Где-то у горизонта полыхают молнии и грохочет гром, в раскрытое окно врывается прохладный воздух с запахом дождя, а ему бы до конца дней рассматривать покрытое волосами мускулистое тело. Крепкие руки, заведенные за голову, широкие плечи, четкая линия подбородка — Гарри в прямом смысле всеми силами держит язык за зубами, целовать и выписывать узоры хочется до дрожи в коленях. Очередной порыв ветра распахивает окно шире и ерошит чёрные волосы. Мэтт смешно морщит нос и пытается ладонью отогнать от себя что-то невидимое. Гарри усмехается и придвигается ближе. Смятое одеяло — непозволительная преграда между их телами, Гарри одним рывком сдергивает его на пол, открывая себе вид на бесконечно длинные, стройные ноги. У него дыхание спирает, когда в голове кадрами кинофильма мелькают воспоминания ушедшей ночи. Эти самые ноги, обвитые вокруг талии, и хриплые стоны. Гарри облизывает губы и прикрывает глаза, пытаясь вернуть контроль своему телу, но пальцы сами, словно влекомые непреодолимым притяжением, тянутся к бедру, и Мэтт дергается, едва они касаются кожи. Гарри тут же отдергивает руку. Мэтт что-то сонно бормочет и поворачивает голову в другую сторону, обнажая беззащитную шею. Гарри чуть слюной не давится, приближает лицо и, уткнувшись носом в изгиб, глубоко, с затягом вдыхает запах. Ведёт кончиком по коже, ныряет за ухо, зарывается в волосы. Мэтт издает звук, очень похожий на мурлыканье довольного котенка, и Гарри теряет самообладание. Прижимает горячие, горящие в потребности целовать губы к уху, кладет ладонь на бедро, пальцами слегка оттягивая волосы. Мэтт весь покрыт густой порослью, словно только из леса вышел, где провёл не один десяток лет, и если раньше Гарри это смущало, то сейчас, после знакомства с двумя метрами волосатого безобразия, возбуждает. Дико возбуждает. Мэтт выглядит брутально, альфа-самец, которому хочется подчиниться, уткнуться лицом в грудь и скулить. И то, что этот мужчина позволяет брать себя, ставить на колени, позволяет Гарри проявлять свою иногда чересчур доминантную натуру, сносит крышу не хуже всех ураганов, налетавших на берега Северной Америки, вместе взятых. Он приникает губами к шее — простое касание, губы к коже — поднимается ладонью выше, короткими ногтями царапает тазовые косточки, ведет вдоль резинки и останавливает на торсе. Губы раскрываются, влажное касание языка заставляет Мэтта тяжело вздохнуть и повернуть голову. Они сталкиваются носом к носу, подернутые дымкой желания глаза Гарри впиваются в ореховые, ещё сонные глаза Мэтта. — Что ты делаешь? — спрашивает он хриплым ото сна голосом. Гарри расплывается в невинной улыбке, опускает взгляд вниз и, приставив указательный и средний пальцы к резинке, шагает ими по дорожке. Достигнув пупка, наклоняется и обводит его языком. Мэтт резко втягивает воздух сквозь плотно сжатые зубы. Гарри ухмыляется и, отстранившись и обведя взглядом покрытое щетиной лицо, прислоняется губами к губам в нежном поцелуе. Пальцы перекочевывают от торса к плечу, скользят по шее, ложатся на небритую щеку. Жесткие волоски колят подушечки, губы, кожу вокруг них. Гарри увеличивает напор, вжимаясь жадно ртом, желая оставить на своем лице алые следы. Мэтт громко выдыхает в поцелуй, резко садится в постели, прижимает Гарри ближе, заставляя опутать себя ногами. Руки ласкают гладкие бедра, движутся вверх, вдавливая подушечки в кожу, забираются под край белья и с силой сжимают ягодицы, чуть раздвигая в стороны. Гарри выгибается в спине, льнет к горячему телу Мэтта, запрокинув голову назад, и широко раскрывает губы, выпуская глухой стон. Возбуждение Мэтта от этого становится более явным, упирается в Гарри, просится наружу, умоляя освободить из плена ткани. — Мэтт... — выдыхает Гарри и отстраняется, заглядывая в глаза мужчины. Ореховый цвет сменился более темным оттенком, зрачок пульсирует, глядя в его глаза, и Гарри прижимается вновь, руками запутываясь в волосах и упираясь лбом в лоб. Глаза смотрят в глаза, ладони Мэтта осторожно стягивают такую ненужную вещь с Гарри. — Красивый, — шепчет и, отбросив боксеры в сторону, кусает Гарри за нижнюю губу. Гарри всхлипывает как-то жалобно и тянется руками к белью Мэтта. Расправляется он с ним в считанные секунды и громко и пошло стонет, когда горячий член скользит между ягодиц. — Мэтт... — беспомощно бормочет он, толкаясь вперед и тут же назад. Мэтт и сам выглядит сдавшимся, преклонившим колено воином перед иноземным божеством. Он рвано дышит, продолжает сминать в руках чужие ягодицы, то прижимая Гарри к себе, то отводя назад. Дождевой ветер, проникающий в окно и колышущий занавески, обдает раскаленную кожу прохладой. Мэтт припадает губами к влажной шее, слизывает солоноватый вкус, зажимает между зубами кожу, толкаясь бедрами резче. Гарри издает томный стон, распаляя Мэтта ещё больше. — Господи, Гарри... — шепчет он, словно в бреду, и двигается быстрее. — Мэтт... М-м-м, Мэтт... Стоны тонут в поцелуях, слишком влажных и требовательных. Гарри кажется, что ещё одно движение, и они сплетутся языками так, что не развяжешь. Мэтт подносит свою ладонь к лицу и широким мазком лижет, неотрывно глядя в глаза Гарри, темнеющие всё больше. Ухмыляется, когда ниточка слюны свисает с нижней губы, и окольцовывает трущийся о его пресс член Гарри. Тот снова стонет и прижимается губами к подбородку мужчины, собирает языком ниточку, словно заматывает в клубок, шипит от трения щетины о лицо и скольжения влажной ладони по всей длине. За окном снова гремит гром и вспыхивает молния, Мэтт резко вздергивается вверх, переворачивает Гарри на спину, обхватывает оба их возбуждения и доводит до оргазма за пару движений. Утыкается лбом в плечо, чувствуя поглаживания в волосах на затылке, оставляет россыпь засосов на влажной коже и откидывается на спину. — Не получилось, — говорит, проведя ладонью по лицу, и негромко смеется. — Значит, буду пытаться ещё, — Гарри переворачивается на бок и сворачивается под боком Мэтта. — Говорю же, что невозможно заниматься сексом со спящим человеком. Он в любом случае проснется. Гарри фыркает и прикрывает глаза. — У меня вся жизнь впереди, чтобы доказать тебе, что возможно, — бормочет он и, обессиленный, засыпает. Мэтт наблюдает за тем, как подрагивают ресницы, и счастливо улыбается. Тянется губами ко лбу, притягивает к себе ближе. Вся жизнь — это хорошо. На всю жизнь он согласен.