Вопреки всему

— Да, давно мы с тобой так не общались, — продолжил Рома, а я натянула улыбку. Смотря в голубые глаза белоруса, я видела улыбку другого. А ведь именно с ним у меня были самые близкие отношения, если не сказать, что мы были на грани пары. — Как ты на лыжах катаешься? Это безопасно для тебя? — Ага… — Протянула я, — я катаюсь уже достаточно давно. Йоханнес говорит, что… Сердце предательски заныло. — Что он говорит? — Рома ждал продолжения, а я замолчала. — Он говорит, что я катаюсь практически идеально. Он уверен, что я ещё смогу выйти на старт, если пройду тесты по здоровью. — Так это же здорово. Что у вас случилось? — Слушай, давай просто помолчим, я тебя прошу. Мы переглянулись, и воцарила тишина. Тишина — именно то, что нужно. И вот мы были на месте назначения, экипировка, трасса. Всё готово. Где-то в десяти километрах от меня он бежал гонку. И я изо всех сил старалась об этом не думать. — Погнали! И вот этот момент, когда ты натягиваешь очки, и начинаешь движение. Ветер свободы и парение над трассой, это спасение. И мысли становятся всё тише. Ещё тише. И до того момента, пока ты полностью не погружаешься в себя. Ритмичный шаг, аккуратность и кайф. От того, что ты делаешь. — Ты так катаешься, Маш… — С глазами, полными удивления, произнёс мой напарник. Он улыбался, приближаясь вплотную ко мне. — Как? — Офигенно. А техника! Общение с норвежцами пошло тебе на пользу. Жаль, что тебе нельзя по здоровью выступать. Ты бы уделала очень многих, учитывая, что у тебя не было предсезонной подготовки. Я смотрела в его глаза. Близость Ромы и его запах ударили мне в голову. Ностальгия. Я смотрела в его глаза. Те глаза, которые когда-то казались такими желанными, такими родными. Абсолютно пустым взглядом. — Почему мы перестали общаться? — Тихо произнёс он. — Ты не приехал в тот раз, и мы решили, что нам не быть вместе, что это сложно, расстояние, испытания, а потом авария… И мы больше не виделись. — Да, билеты на поезд пропали. Я вспомнил. Улыбнувшись, я ускорила движение, и вдруг мне стало неспокойно. Внезапно. Предательски быстро стучало сердце, как будто именно я нужна там, на стадионе. Ему. — Рома! Поехали назад, — на моих глазах появились слёзы, я оборачивалась по сторонам, чтобы увидеть биатлониста. — Что случилось? — Обеспокоенно спросил парень, экстренно тормозя. — Я не знаю, я просто хочу на стадион. Что-то не так. Мне было не по себе. И я никак не могла объяснить, что это. Добравшись до телефона, я начала набирать номера знакомых, которые были там, на стадионе. — Аня, скажи мне, что у вас происходит? — Маша, ты чего? Всё нормально. — А ты где? — слишком тихая обстановка показалась мне странной. — Я в номере. — Включи телевизор, посмотри трансляцию, всё в порядке с ним? — Сейчас. В тот момент я была благодарна Ане, что она не задавала лишних вопросов. Лишь делала то, что я просила. — Я не вижу, тут просто гонка. Я бросила трубку. А может, я всего лишь на эмоциях… И все ощущения кажутся мне странными. Как только эта мысль пришла в голову, мы подъехали к стадиону. — Ром, спасибо, встретимся ещё. Не глядя в глаза белорусу, я побежала внутрь стадиона, и дошла до команды. — Где ваша аккредитация? — Сухо спросил охранник. — Да мне срочно, я из Беларуси. — Я судорожно пыталась открыть сумку. Но как всегда не получалось. Заел замок. — Да что за день, я не понимаю. — Без аккредитации я не могу вас пустить. Я резко открыла замок, да так, что порвала сумку. — ВОТ! Вы видите, — закричала я и пошла дальше. Стоя напротив экрана, видя стрельбище, я пыталась отдышаться. Ветер развивал волосы, а сердце не прекращало бешеный ритм. Норвегия шла на пятом месте, Свендсен завершал гонку, пытаясь догнать лидеров. — Чёрт, кто-нибудь расскажет мне, что случилось. Надеясь получить комментарии, я зашла в штаб нашей сборной. Но там воцарилась тишина. — Как гонка? — Тихо спросила я. — Маш, Йоханнес… Сердце ушло в пятки. — Что с ним? — Случилось падение. Он… Я не дослушала, что говорили мне биатлонисты, и побежала к норвежцам. — Йоханнес! — Девушка! Туда нельзя сейчас, — а я увидела врачей, множество приспособлений и носилки. — Йоханнес, с тобой всё нормально? — Не смотря на слова охраны, я пробежала внутрь. — Маша… — Тихо произнёс норвежец, немного улыбнувшись. — Что? Что такое? Ему делали шов на лице, а мне от его такого вида стало очень плохо. — Дайте ей ношатырь! — Прокричал врач, который был рядом. — Маша, тише, тише, — Йоханнес попытался встать, чтобы придержать меня, но его самого уложили обратно. — Я так и знала, что что-то не так. — Девушка, успокойтесь. С ним всё нормально. Да, будет этот шрам небольшой на лице пока, ссадины и синяки, но мы сделали экспресс-снимок. Слава Богу, сотрясения нет. Ему крупно повезло. — Что случилось? — Я плохо стрелял, много времени провёл на стрельбище, и потом догонял… — Ага, так догонял, что догнал дерево. — Посмеялся Эмиль, который зашёл к нам. — Как тут дела? — Дерево… — А гонка? — Я встал, тренера по трассе говорили, что я могу сойти, но до финиша моего этапа оставалось совсем чуть-чуть. Дотерпел. — Боже мой. В тот момент я не помнила ни о чём. Вот правда, этот страх перебил все чувства и эмоции, которые были. Я просто понимала, что этот человек для меня очень важен. Что он — часть меня. И с этим уже ничего не поделаешь.